Текст книги "Поцелуй в ночи"
Автор книги: Линси Сэндс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
Глава 14
Рейчел прикусила губу, но постаралась не шевелиться все то время, пока вокруг нее взрывались компьютеры Этьена. Паук вволю веселился, стреляя направо и налево, но он постоянно держал лезвие ножа у горла Рейчел. Она почувствовала облегчение, когда Паук, решив, что урон, нанесенный оборудованию, уже непоправим, потащил ее к выходу.
У двери он остановился, чтобы проверить замок. Рейчел надеялась, что он просто закроет дверь и уйдет, но Паук был не так глуп. Он сначала закрыл ее, а потом выстрелил по электронной панели. Все надежды на то, что Этьену удастся ее починить, умерли, когда Паук вырвал из ящика провода. Теперь Этьен действительно оказался заперт в доме без надежды выйти наружу. Только бы не начался пожар. Сгореть заживо – не самый приятный способ ухода из жизни, и именно так умер отец Этьена.
И все же там, в кабинете, у Этьена была кровь, успокаивала себя Рейчел. Хорошо, что у Паука не хватило ума залезть в выдвижные ящики стола. К тому же Бастьен и Люцерн обязательно наведаются сегодня к брату. Они освободят Этьена и, возможно, отправятся на ее поиски. Надо лишь дожить до того момента, как ее найдут. Что было бы проще, если бы Паук не знал о том, что она – вампирша.
Для начала надо попытаться сделать так, чтобы ей не отрезали голову. Желательно, конечно, чтобы он воздержался и от порезов. Те надрезы, что он сделал раньше, нисколько не угрожали ее жизни, но больно было ужасно. Очевидно, вампиры были не менее чувствительны к боли, чем смертные. Перевоплощение сделало Рейчел даже более чувствительной. Ну да, она ведь стала куда чувствительнее к удовольствию. Так почему в отношении боли все должно быть наоборот?
– Проклятие!
Рейчел не могла представить, что заставило Паука выругаться. Они спустились вниз и теперь стояли на кухне у двери, выходящей на задний двор.
– Я забыл, что не могу вывести тебя на солнечный свет, – пояснил Паук.
На душе стало светлее. Рейчел вполне могла пережить пару минут на свету, но сообщать ему об этом она не станет.
– Ну, вы просто можете оставить меня здесь и…
Она так и не успела договорить до конца, поскольку Паук потащил ее к кухонному столу. Она не могла понять, что он задумал, пока он не стащил со стола скатерть, опрокинув при этом на пол все, что находилось на столе.
– Вы ведь не…
Паук замотал ей голову скатертью. Мало было ножа у горла, так теперь Рейчел еще и ослепла. Господи, с каждой минутой все лучше и лучше!.. Теперь положение ее стало еще опаснее. Если она оступится, то может потерять голову. Рейчел уже подумала, не сказать ли Пауку о том, что свет ее не убьет, но решила, что сможет использовать это его заблуждение себе на пользу.
– Надо поторапливаться. – Паук подтолкнул ее по направлению к двери. – Я не хочу, чтобы ты превратилась в огненный столп, так что шевелись.
– Вам не кажется, что вы могли бы убрать нож? – спросила она, но просьбу заглушили щелчок замка и скрип двери. А затем Паук подтолкнул ее. Понимая, что любой неверный шаг может стоить ей жизни, Рейчел шла, высоко задирая ноги, как цапля, – для устойчивости и сохранения скорости. Но, несмотря на все старания, она оступилась и застонала, когда нож полоснул по горлу. На этот раз порез оказался глубже. Она услышала бормотание – возможно, Паук приносил ей извинения, но понять, что он говорил, она не могла из-за скатерти на голове и звона в ушах.
– Стой. Залезай внутрь.
Нож исчез. Рейчел почувствовала, как ее толкнули в спину. Что-то уперлось ей в ноги впереди, и она полетела кувырком. Довольная уже тем, что на этот раз ножевого ранения удалось избежать, Рейчел принялась стаскивать скатерть с головы. И тут же была вознаграждена оплеухой.
– Нельзя. Свет, – предупредил Паук.
Затем Рейчел почувствовала холодное прикосновение металла к запястью и услышала щелчок. Она нахмурилась и выругалась, когда и вторая рука оказалась в металлическом кольце.
– Наручники сделаны из гальванизированной стали, – объявил Паук. – Четыре дюйма толщиной. Может, ты и сумеешь их сломать, но сделать это бесшумно тебе не удастся. А если ты попытаешься, я тебя пристрелю. И не из автомата, а из арбалета – осиновым колом в сердце.
– Арбалет? – пробормотала Рейчел. Она услышала, как закрылась дверь. Потом наступила тишина. Рейчел уже подумывала о том, можно ли без риска для жизни стянуть с головы скатерть и оглядеться, когда услышала, как открылась другая дверь. На этот раз справа от нее и чуть впереди. Должно быть, она находилась в фургоне, и пол его качнулся в тот момент, когда внутрь забрался Паук.
Рейчел заставила себя расслабиться. Эх, надо было внимательнее прислушиваться к тому, что говорил ей Этьен. Она понятия не имела, на что сейчас способна. Знала лишь, что она быстрее и сильнее обычного человека и не погибнет от того, от чего может умереть смертный. Насколько ей было известно, убить ее можно, отрезав голову или спалив заживо. Хотя если в сердце ей воткнут осиновый кол, то микромолекулы замрут, и она останется в коме до тех пор, пока кто-нибудь не вытащит этот кол.
Приятно, конечно, сознавать свою силу, но хорошо бы еще знать, насколько именно она стала сильнее и быстрее. Сможет ли она на самом деле сломать наручники, и если сможет, то как быстро: достаточно ли быстро для того, чтобы успеть выбраться из фургона до того, как Паук выпустит в ее сердце кол из арбалета?.. Очень хотелось испытать судьбу, но страх получить кол в сердце – и даже не в сердце, ведь Паук вполне может промахнуться, – оказался сильнее. Рейчел боялась боли. И потому решила не рисковать.
Дорога оказалась недолгой. Время в пути Рейчел потратила на продумывание плана спасения. Она не понимала, почему Паук не прикончил ее сразу. Вначале, конечно, ему требовался живой щит, но после того, как Этьен оказался запертым в доме, щит Пауку был больше не нужен. Так почему маньяк до сих пор не вогнал ей кол в сердце?
Рейчел подумала, что причиной тому могло быть чувство вины, ведь это из-за него она стала вампиршей. Но если Паук не собирался ее убивать, что тогда он намерен с ней сделать? Ничего хорошего на ум не приходило, и посему побег казался ей лучшим выходом из положения. Надо только придумать, как его осуществить.
Скорее всего Паук отвезет ее куда-нибудь, остановит машину и снова приставит к горлу нож. На этот раз, пожалуй, придется рискнуть. Голову он ей отрезать едва ли успеет, но горло порежет сильно. Будет больно, но лучше потерпеть боль, чем искушать судьбу дальше.
Фургон остановился. Время бежать. Рейчел почувствовала, что все ее тело сжалось как пружина. Пол качнулся. Очевидно, Паук вышел из машины. Рейчел для пробы развела руки и удивилась, услышав, как треснул металл. Она собралась сделать решающий рывок, когда услышала, как открылась задняя дверь.
Ругая себя за трусость, Рейчел замерла и прислушалась. Она вздрогнула, когда с головы ее наконец стащили скатерть.
– В гараже нет окон. Солнечный свет тебе не грозит, – торжественно объявил Паук. Словно он приобрел гараж специально для того, чтобы она, женщина-вампир, могла чувствовать себя там в безопасности.
Увы, Рейчел не впечатлила трогательная заботливость похитителя. Она во все глаза смотрела на оружие, которое он держал в руках. Это был арбалет с деревянной стрелой. Если верить Этьену, то и осиновый кол, и металлическая стрела прикончат ее, если останутся в сердце на достаточно долгое время. Похоже, о побеге придется забыть. На время.
– Пошли. – Паук отступил, не выпуская из руки арбалет, нацеленный прямо ей в сердце. Махнув свободной рукой, он приказал ей выбираться из фургона.
Рейчел вопросительно приподняла бровь и позвенела короткой цепью, которой была пристегнула к двери фургона.
– Ах да. – Паук помедлил и, очевидно, решив не оказываться в опасной близости от вампирши, бросил ей ключи.
Рейчел поймала ключи и принялась трудиться над замками. Впервые ей представилась возможность хорошо разглядеть наручники, и то, что она увидела, привело ее в уныние. Действительно, сталь была толщиной в четыре дюйма, хотя они не казались ей особенно тяжелыми. Возможно, дело не в весе наручников, а в ней самой – она стала сильнее. Надо было рискнуть и попробовать от них освободиться самостоятельно, сказала она себе, отстегнув вначале один наручник, а затем и второй.
– Ладно, пошли, – повторил Паук. Вспомнив о том, как он выстрелил в Этьена, когда тот помедлил с исполнением приказа, Рейчел подползла к краю фургона и спрыгнула на бетонный пол гаража. Она протянула Пауку ключи, но он покачал головой:
– Они понадобятся тебе, чтобы открыть дверь. – Он кивком указал ей на дверь в дом.
Гараж был рассчитан на один автомобиль, и автофургон, в котором Паук привез ее сюда, занимал почти все свободное пространство. Рейчел протиснулась к двери и замерла, увидев на дверях связку чеснока и крест.
– Прости. Отойди. – Паук торопливо шагнул вперед, чтобы снять чеснок и крест.
Рейчел не стала сообщать ему о том, что ни чесноком, ни крестами вампиров не отогнать. Она лишь подумала, что только параноидальный шизофреник мог украсить дверь своего дома подобной атрибутикой.
– Ну вот, проход свободен. – Паук прихватил крест и чеснок с собой, отошел назад и жестом пригласил Рейчел к двери. – Широкий серебристый ключ, – сообщил он.
Рейчел перебрала ключи на связке. Там оказался только один широкий серебристый ключ, и именно его она и вставила в замок. Когда замок щелкнул, Рейчел обернулась к своему похитителю и вопросительно приподняла бровь.
– Заходи, – приказал Паук, сопроводив приказ взмахом арбалета. Рейчел открыла дверь и оказалась на кухне. Ошеломленная, она замерла на пороге. Такого свинарника она еще нигде не видела. Все столешницы и раковина были завалены грязной посудой, и ни на плите, ни на холодильнике, ни на полу не было и дюйма чистого пространства – все покрыто слоем липкой грязи. Стены и потолок покрывала жирная пленка, свидетельствующая о том, что хозяин дома любил побаловать себя жирной жареной пищей.
– Вперед! – Резкий толчок в спину заставил Рейчел сделать быстрый шаг вперед.
Она старалась ни к чему не прикасаться. Плохо уже то, что ей пришлось идти по этому полу. Подошвы кроссовок прилипали к грязному линолеуму. Состояние столовой оказалось не лучше. Отвратительное зрелище.
– Сядь.
– Я бы предпочла постоять. – Рейчел бросила взгляд на стол с горой грязной посуды. К несчастью, на тарелках были не одни лишь недоеденные остатки пищи. По ним ползали тараканы, с удовольствием лакомясь пиццей месячной давности. Слава Богу, на стульях тарелок не было. Вместо тарелок там валялись кипы старых газет, рекламных листовок и прочего спама, что бросают в почтовые ящики. – Вы знаете, я бы на вашем месте завела домработницу.
– Сядь! – В стенах своего дома он явно чувствовал себя куда увереннее. Даже не побоялся схватить ее за плечо и усадить на ближайший стул. Рейчел поморщилась, когда жесткий комок смятой рекламы на качественной глянцевой бумаге вонзился ей в ягодицы, но не стала жаловаться и лишь следила за Пауком глазами, пока он не сел, положив арбалет на стол так, что острие стрелы смотрело ей в грудь.
Какое-то время оба сидели молча, глядя друг на друга, оценивая шансы противника. Но молчание затягивалось, и Рейчел почувствовала себя неуютно.
– Итак? – сказала она, приподняв брови.
– Итак – что? – нахмурившись, переспросил Паук.
– Вы собираетесь меня убить? – спросила Рейчел.
– Нет! – испуганно воскликнул Паук. – Ни в коем случае. Это я виноват, что ты стала вампирочкой. Или все же вампиршей?
Пока он сидел, что-то невнятно бормоча, Рейчел пыталась понять, что это может означать лично для нее. Судя по благоговейному ужасу, прозвучавшему в его голосе, женщины-вампиры производили на Паука неизгладимое впечатление – куда более сильное, чем вампиры-мужчины. Похоже, он считал, что быть вампирочкой или вампиршей – круто, в то время как вампир Этьен, будучи мужчиной, подлежал уничтожению. Она не вполне понимала такую логику.
– Итак…
Рейчел посмотрела на Паука. Любопытно, что его так впечатлило? Однако она оказалась совершенно не готова к его очередному вопросу.
– Ты голодна?
Может, он и удивил ее подобным интересом, но вопрос подоспел вовремя. Едва ли она потеряла очень много крови из-за порезов на шее, но голод Рейчел чувствовала. Взгляд ее скользнул в сторону холодильника на кухне. Он держит там запас крови? Едва ли. Но почему тогда спрашивает, не голодна ли она? С другой стороны, если бы даже у него в холодильнике имелась кровь, антисанитарное состояние жилища едва ли подвигло бы Рейчел на то, чтобы принимать здесь пищу. Дом Паука кишел бактериями, и кровь вполне могла оказаться испорченной. И вообще, есть ли хоть что-то в этом доме такое, что она могла бы без опасения взять в рот?
– Ты можешь укусить меня, – предложил Паук, чем сразу привлек ее внимание. Глаза его горели радостным возбуждением. Рейчел почувствовала, как моментально отступил голод.
– Спасибо, но… – вежливо забормотала она.
– Да брось ты. Наверняка тебе ужасно хочется крови. Ты даже можешь превратить меня в вампира, если хочешь. – Взгляд его скользнул по ее груди.
Рейчел старалась ничем не выдать своего отвращения. Страшно было даже подумать о том, чтобы подарить такому вот созданию вечную жизнь. Страшно и противно. Почти так же противно, как укусить его. Она сомневалась, что этот тип чище, чем его дом. Однако злить этого парня ник чему. Она еще не до конца понимала, что он намерен с ней делать, но пока у нее оставался шанс сбежать, не стоило лишаться этой возможности, настраивая его против себя.
– Нет, спасибо, – вежливо сказала она в ответ на его предложение. Скосив взгляд в сторону гостиной, Рейчел заметила, что двери на балкон были заколочены и для надежности закрыты железными засовами. Возможно, и в отношении Этьена у него имелись иные намерения, и решение уничтожить вампира пришло к Пауку не так давно.
– Знаешь, а ты ничего.
Рейчел вновь перевела взгляд на своего похитителя. Она не знала, как реагировать на его слова. Если бы их произнес кто-то другой, она бы расценила их как комплимент. Но в тоне Паука слышалось разочарование. Она поняла причину его разочарования после того, как он пояснил:
– Ну, знаешь, ты довольно хорошенькая, но не совсем такая, как я ожидал. Во всех этих фильмах вампирские цыпочки… – Он замолчал, очевидно, подыскивая нужное определение. – Они такие горячие девчонки. Бюстье из черного винила, ботфорты на высоких каблуках и все такое. – Он снова уставился на ее грудь, словно пытался понять, носит ли она под футболкой виниловое бюстье.
Рейчел вздохнула, поняв, что ей предстоит долгий и трудный день.
Этьен в бессильной злобе пнул ногой запертую дверь кабинета, затем вернулся к столу, к скрытому в выдвижном ящике холодильнику. Он уже выпил четыре пакета крови, пока оценивал причиненный ущерб и решал, можно ли каким-то образом открыть дверь изнутри. Похоже, что это невозможно. Паук хорошенько над ней потрудился. Против Этьена сейчас работало и то, что свой кабинет он оснастил самой современной электронной системой охраны. Теперь хозяин оказался в ловушке. Жаль, что ему не хватило ума включить ту систему сигнализации, о которой упомянула Рейчел. К несчастью, вчера ночью, между попытками усмирить гнев Рейчел и страстными объятиями, он забыл реактивировать систему после того, как зашел в дом.
Этьен проклинал себя за глупость. Он никогда особенно не переживал за безопасность своего жилища и сохранность имущества, да и о собственной безопасности тоже почти не думал. До сих пор он считал самым ценным и самым уязвимым в жизни лишь свою работу. Он никогда не озадачивался тем, как защитить себя от нападения. Среднестатистический грабитель был бы неприятно удивлен, вломившись в его дом, особенно если бы ему пришло в голову напасть на хозяина. К тому же времена, когда охотники за вампирами были реальной угрозой, давно прошли. По крайней мере он так считал до тех пор, пока не познакомился с Пауком. Но Рейчел была дорога Этьену, куда дороже, чем она думает. И из-за его беспечности теперь она была в опасности, а он, беспомощный, сидел здесь.
Этьен превратил свой кабинет в нечто вроде бункера, защищенного как от злоумышленников-людей, так и от злоумышленников-вампиров, поскольку все, что связано с компьютерами, пользовалось на удивление большой популярностью среди ему подобных. А теперь Паук превратил его неприступный и автономный бункер в ловушку – всего лишь вырвав с мясом панель со щитками. Теперь никто не попадет к Этьену, не прибегая к помощи ацетиленовой горелки, и он без горелки тоже отсюда не выйдет – через сталь шести дюймов толщиной ему не пробиться. К несчастью, Этьен не додумался на всякий случай сложить у себя в кабинете необходимый инвентарь. Оставалось дождаться приезда Бастьена и Люцерна. Еще несколько часов. За это время с Рейчел могло случиться все, что угодно.
Этьен угрюмо смотрел на то, что осталось от его рабочего оборудования стоимостью в несколько сотен тысяч долларов. Если ему удастся собрать и запустить хотя бы один компьютер, то он сможет связаться с кем-то из своих раньше, чем сюда приедут братья. Но надежды на то, что у него что-нибудь получится, почти не было. Паук все тут разворотил. И все же лучше что-то делать, чем сидеть и представлять себе всю ту жуть, которая может произойти с Рейчел.
Этьен вытащил из холодильника еще один пакет с кровью, рассеянно отметив, что пакет нагрелся. Похоже, Паук и холодильник сломал. И все же беспокоиться тут было в общем-то не о чем, Этьен уже принял достаточно крови и ничего не имел против того, чтобы она немного нагрелась.
Он принялся колдовать над компьютерами.
– Я не стану кусать Булочку. – Рейчел злобно посмотрела на Паука, который пытался соблазнить ее маленьким терьером, подсовывая собачку ей под нос. Как вообще он мог ей предложить такое?! Этот Паук явно был психом. Восприняв ее дипломатическое молчание как поощрение к действию, Паук пустился в пространные объяснения относительно того, почему он хочет стать вампиром. Он полагал, что жить вечно – это круто, круто проводить ночи в компании симпатичных вампирских цыпочек. Похоже, он представлял себя настоящей звездой. В своем распаленном воображении он уже видел себя, грязного замухрышку, королем ночи. Словно обращение в вампиры могло кардинально изменить его внешность и личность.
Когда Рейчел что-то пробормотала в ответ, искренне надеясь, что он не воспримет ее невнятный лепет как выражение презрения к его персоне, он очень оживился и признался, что мечтал о превращении в вампира с тех самых пор, как узнал, что Этьен принадлежит к этому кругу избранных. В его планы входило убить Этьена, явиться к нему на похороны, «потому что много шикарных вампирских цыпочек пришли бы к нему на похороны», выбрать из них ту, что понравится ему больше всех, и привести ее к себе. Тогда бы она и превратила его в вампира…
На этом месте Рейчел перебила Паука и объявила, что если он рассчитывает на то, что она укусит его, то лучше ему об этом забыть. Он склонил голову набок и сказал:
– Но у меня есть кол. И власть. Ты должна делать то, что я скажу.
Рейчел, прищурившись, посмотрела на маленького таракана и спокойно сообщила:
– Да, у вас есть кол и власть – до поры до времени. Но если вы попытаетесь принудить меня укусить вас, то я не просто укушу, я вас прожую и выплюну – как жевательную резинку. – Она изобразила зловещую ухмылку, надеясь, что по лицу не видно, как ее тошнит при одной мысли об этом.
Судя по тому, как Паук побледнел, Рейчел решила, что предупреждение возымело действие. Он перестал настаивать на том, чтобы она укусила его и обратила в вампиры, но зато заставил ее подняться и пройти в подвал.
В этот момент Рейчел испугалась, что, возможно, зашла слишком далеко и лишила себя шанса на спасение. Однако Паук не убил ее. Он приковал ее к стене подвала. Надо сказать, Паук серьезно подготовился к тому, чтобы привести к себе домой «вампирскую цыпочку», и, очевидно, не рассчитывал на то, что она сразу согласится его облагодетельствовать. Вероятно, он решил, что сможет добиться от нее желаемого спустя некоторое время. Возможно, он рассчитывал на стокгольмский синдром [4]4
Состояние, когда заложники начинают испытывать сочувствие и симпатию к захватившим их преступникам.
[Закрыть]или на что-то иное, что могло бы способствовать решению его проблемы.
Как бы там ни было, Паук приказал ей шагнуть к стене и защелкнул стальные обручи вокруг ее лодыжек, бедер, талии и шеи. Потом с осторожностью приблизился, не опуская арбалета с нацеленной ей в грудь стрелой, и закрепил оковы на предплечьях и запястьях. Оставив пленницу в таком положении, он поднялся наверх. Рейчел тут же попробовала освободиться от оков, но они оказались еще прочнее тех, что были в фургоне, а прикованная к стене, с разведенными ногами и руками, она едва ли могла приложить необходимое усилие.
Она все еще пыталась справиться с оковами и ругалась под нос, когда дверь, ведущая из подвала на лестницу, открылась. Паук вернулся, держа за шкирку маленькую пушистую собачонку. Помахивая собачкой перед носом Рейчел, он ласково пропел:
– Обед!
– Я не стану ее кусать, – повторила Рейчел.
Паук схватил собаку за ошейник. Песик хрипел и задыхался. Не в силах на это смотреть, Рейчел рванулась в бессильной ярости и крикнула:
– Опустите несчастное животное на пол. Вы его задушите!
– Но я должен тебя накормить, – жалобно протянул Паук. Тем не менее он опустил собаку на пол, привязав конец поводка к перилам лестницы. – Как иначе я заставлю тебя понять, что мне можно доверять?
Рейчел с интересом смотрела на Паука, что-то бормотавшего себе под нос. Кажется, этот человек слишком много времени проводит в одиночестве. Очевидно, он привык говорить сам с собой.
– Это всего лишь брехливая собачонка соседки, – бормотал он. – Она все время гадит на моей лужайке, негодяйка. Я не понимаю, почему ты не можешь просто взять и съесть эту тварь и освободить меня от этой гадкой собаки. Я…
– Я не ем домашних любимцев, – перебила его Рейчел.
Он встряхнулся.
– А как насчет крыс? Мне каждую неделю их привозят. Я скармливаю их своему удаву, но…
Он замолчал, когда Рейчел, поежившись от отвращения, покачала головой. Что называется, без комментариев. Чтобы она, Рейчел, ела крыс? Боже упаси!
– Да ты привередливая, – раздраженно заметил он. – Если бы я знал, что с тобой будет столько проблем… – Он замолчал, когда раздался громкий звонок.
Рейчел огляделась, пытаясь понять, откуда доносится звук, но тут Паук включил телевизор в углу. На экране появилась картинка – скорее всего изображение входной двери в этот самый дом. Как и Этьен, Паук увлекался современными охранными технологиями. Так подумала Рейчел, глядя на экран на пузатого мужчину в футболке, одной рукой жавшего на звонок, а другой колотящего в дверь.
– Это мой брат, – угрюмо сообщил Паук, но внезапно повеселел и обернулся к Рейчел. – Ты можешь из него кровь выпить. Я его не слишком люблю. И тебе даже не придется превращать его в вампира. Он всегда мешал мне жить.
– Я не собираюсь кусать вашего брата! – едва не вскрикнула Рейчел, шокированная таким предложением. Господи, кем он ее возомнил?! Своим карманным киллером, призванным избавлять его от любого досаждающего ему создания? Рейчел еще никогда никого из людей не кусала и кусать не собиралась. Кроме, разумеется, Этьена, но то был укус… э-э… довольно интимного характера. Это другое. Она не собиралась кусать совершенно незнакомых ей людей.
– Ну тебе же надо что-то есть. – К Пауку вернулось раздражение.
Рейчел решила, что должна положить этому конец.
– Я не голодная. Я не буду никого кусать.
– Ну, черт! – Очевидно, решив, что не стоит связываться с братом, раз она все равно не собирается его кусать, Паук отвернулся от экрана телевизора и принялся расхаживать по комнате взад-вперед. Брат его между тем продолжал звонить и колотить в дверь. Как раз в тот момент, когда Рейчел решила, что у нее от шума вот-вот лопнет голова, брат Паука сдался, пнув напоследок дверь, и пропал из зоны обзора камеры наружного наблюдения.
Паук после ухода брата немного расслабился. Он прекратил хождение взад-вперед и остановился перед чем-то напоминающим большой металлический гроб. Сев на крышку, он недовольно посмотрел на Рейчел. Похоже, она сильно его разочаровала, оказавшись совсем не той «вампирской цыпой», о какой он мечтал. Увы, сожаления по этому поводу она не испытывала. Только сейчас Рейчел смогла хорошенько оглядеться. Подвал был оборудован в духе третьесортных комиксов про вампиров. Половина помещения была заполнена всякой всячиной для истребления вампиров, зато другая половина полнилась вещами, которые вампирам могли понадобиться: гроб, плащ, фальшивые зубы с длинными клыками и огромное количество книг о вампирах – пожалуй, здесь было собрано все, что когда-либо было о них опубликовано. Рейчел легко могла представить Паука в плаще и с фальшивыми клыками, воображающего себя вампиром. Она покачала головой. Ее похититель явно был психом.
– Так, когда ты проголодаешься? И что именно ты будешь есть, раз уж ты такая привереда?
Рейчел посмотрела на своего похитителя и решила быть честной. Может, тогда он перестанет предлагать ей родственников и домашних любимцев.
– Сейчас я немного голодна, но я никогда никого не кусала. И не думаю, что смогу укусить.
Его это признание удивило.
– Но как ты тогда питаешься? Ты же должна была чем-то питаться все это время. С тех пор как Этьен сделал из тебя вампиршу, прошло недели две, кажется. Ты…
– Кровь из пакета, – перебила она его.
– Кровь из пакета? – Он был в шоке. – Вы имеете в виду охлажденную кровь, как в больнице?
Рейчел кивнула, и он перекосился от отвращения.
– Фу…
Рейчел вздохнула. Очевидно, он полагал, что лучше высасывать кровь из людей, чем пить ее как вино. О, из него бы получился отличный вампир. Вроде тех мерзавцев, о которых упоминал Этьен. Уж Паука бы она точно никогда не стала кусать. Напустить такую тварь на человечество было бы настоящим преступлением.
– Ну, это мы поправим. Ты… – Он замолчал, воздержавшись от высказывания, которое, как она полагала, могло ей не понравиться. Но, как выяснилось, дело было вовсе не в его деликатности. Паук раздраженно уставился на экран, на котором появилась низенькая кругленькая седовласая леди. Она что-то кричала, жала на звонок и била кулаком в дверь.
На этот раз Паук схватил пульт дистанционного управления и увеличил громкость, чтобы услышать, о чем вопит женщина. Голос ее дрожал от гнева.
– Откройте немедленно дверь, Норман Ренбергер! Я знаю, что вы дома и у вас моя Булочка! Я знаю, что вы украли ее, когда она гуляла на заднем дворе. Откройте немедленно дверь, или я вернусь к себе и вызову полицию!
– Вот дерьмо, – пробормотал Паук и поплелся наверх.
Рейчел внимательно смотрела на экран. Она немного волновалась. Настораживало то, что, отправившись открывать дверь, Паук не взял с собой собаку.
Рейчел увидела на экране, как дверь открылась и Паук слащаво улыбнулся разгневанной соседке.
– Здравствуйте, миссис Крейвшоу.
– Я не прошу со мной здороваться, Норман! Где моя Булочка?
Рейчел поморщилась, когда Булочка, услышав голос хозяйки, принялась лаять. Паук оставил дверь на лестницу открытой, и, очевидно, миссис Крейвшоу услышала лай своей собаки, ибо в следующую секунду она воскликнула:
– Булочка! – и, оттолкнув Паука, влетела в дом. И тут же оказалась вне зоны обзора камеры. – Где она? Где моя девочка? Булочка? Булочка! – Теперь голос уже доносился не из телевизора, а с верхней площадки. Соседка спешила к источнику лая. – Булочка!
Голос достиг верхней площадки лестницы, и миссис Крейвшоу заполнила собой дверной проем. Она наконец увидела Булочку, привязанную к перилам и лающую как безумная.
– Бегите! Вызывайте полицию! – закричала Рейчел, но было уже слишком поздно. Миссис Крейвшоу видела и слышала только свою собаку. Она бросилась вниз по лестнице с ошеломляющей скоростью, проклиная Паука, который шел следом. Она добежала до нижней ступеньки и начала отвязывать поводок, когда Паук ударил ее по голове арбалетом. И от удара арбалет сработал. Из него вылетела стрела. Рейчел дернулась и зажмурилась. К несчастью, деваться ей было некуда – она была прикована к стене. Рейчел вскрикнула от боли, когда стрела пронзила ей сердце.
