Текст книги "Это сладкое слово "Месть"(СИ)"

Автор книги: Линн Ламберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

– Знаешь, это точная копия замка князей Голицыных, которые когда-то владели этими местами, – сообщил Смирнов, – по крайней мере, так утверждал бывший хозяин.

– Да? – Маша обернулась и посмотрела на Смирнова. – И ты не поинтересовался так ли это?

– Каюсь, – улыбнулся мужчина, – было интересно, но ничего не нарыл. Правда, нашел в интернете, что эти места действительно когда-то принадлежали Сумароковым-Голицыным. А вот Лариска даже ездила в архивы, ее почему-то заинтересовал сей факт, особенно, когда бывший хозяин намекнул, что даже нашли подвалы старого замка, когда строили новый.

– Почему прежний хозяин дома так уверен, что это точная копия замка? – Маше вдруг стала интересна история дома.

– Он где-то нашел фотографию замка, даже во Францию ездил, с этой фотографии и сделали проект, а затем построили замок, – ответил Смирнов.

– Интересно, – прошептала Маша. – У тебя есть что-то: документы или какие-то записки того, что нашла Лариса?

– Я посмотрю, кажется, что-то было, пойдем? Холодно стало, – сказал Смирнов и приобнял Машу, – совсем замерзла, холодная.

Машке расхотелось бить Смирнова, ей стало уютно в этих сильных мужских руках, но для порядка все же выдала:

– Ты зачем мать мою обманул?

– Никто ее не обманывал, – Смирнов сделал честные-пречестные глаза. – Сказал сущую правду.

Маша остановилась и посмотрела в глаза Смирнову, слов у нее не было, она медленно закипала.

– Как ты мог?! Она всю жизнь отдала детям, мечтала о внуках и тут я такая... – Родионова остановилась, подбирая слово, – бракованная. Ты ей говоришь, что это дети наши! Как ты мог? – Маша говорила очень тихо. – Это равносильно показать ребенку конфетку и не дать.

Смирнов опять сделал невинно-удивленное лицо и сказал:

– Никто у твоих родителей внуков не отберет, – помедлил и добавил, – век воли не видать! Обещаю! Честное пионерское, клянусь всем самым лучшим, что у меня было – тобой! – и посмотрел Машке в глаза.

И как после такого должна среагировать Родионова? Правильно, рассмеяться, что она и сделала.

Смирнов ненавязчиво и нежно обнял за плечи и повел к дому, но пройти и пяти метров им не дали. Сзади послушался шорох в кустах, Маша вздрогнула, Смирнов прижал ее к себе, загораживая от возможной опасности. Из кустов с шумом и фырканьем вывалился мужик с двумя огромными сумками в руках.

– Фух, думал не выберусь, жуть-то какая, – добавил он, рассматривая Машу и Александра.

Поставил сумки на дорогу, в сумках звякнула стеклянная тара.

– Кто ж так строит? – скорее утвердительно сказал, чем спросил мужчина и вышел на свет.

Это оказался очень высокий, поджарый мужчина лет пятидесяти, в белых кроссовках, которые отсвечивали при искусственном освещении. На нем была надета светлая футболка с непонятными надписями и джинсы. Волосы аккуратно зачесаны назад, даже при вояже через кустарник не растрепались. Более подробно в сумерках рассмотреть его было невозможности.

– Манюня! – раскинув руки, полез обниматься мужик.

Смирнов запихнул Машку себе за спину и открыл рот, чтобы наорать на незнакомца, как Маня вылезла из-за спины и спросила:

– Папа? Ты откуда?

«Мдя, – подумал Смирнов, – а тестя я и не признал». Родионов же тем временем лобызал Марию, та лишь попискивала.

– Погоди, папа! Позволь представить тебе Смирнова Александра Александровича, – наконец-то вспомнив о хозяине поместья, поспешила познакомить родича Маша.

Мужчины пожали друг другу руки. «Зять», как положено, наговорил кучу комплиментов, «тесть», как водится, расплылся в улыбке, а Маша все это наблюдала со стороны, молча.

– Папа, а как ты сюда попал? – наконец она выдала мысль, над которой безуспешно билась последние пять минут.

– На автобусе, – сообщил родитель. – Солнышко машинку забрала, – «Солнышком» Николай Павлович называл свою жену.

– А почему из кустов? – не унималась Маша.

– По дороге долго, вот решил напрямую через лесок, да заблудился. Смотрю, мужик какой-то стоит. Я к нему, чтобы дорогу спросить, он – от меня, вот так и выбрался. А мужик тот, как сгинул, бежал впереди меня, в кусты прыгнул и исчез, – пожал плечами Николай.

Маша с Александром переглянулись, Смирнов понял ее невысказанную мысль и кивнул, мол, сделаю. Мужчина подхватил свои необъятные сумки и поспешил за молодежью.

– Папулечка, а что у тебя в сумке? – любопытство и кошку сгубило, но у женщин это в крови.

– Да вот зятю гостинцы везу, – сообщил родитель. – Кстати, а где он? Хочу познакомиться.

Машка стукнула себя по лбу.

– Вот сами разбирайтесь, – и махнула на Смирнова рукой, а сама пошла к дому.

– Э-э-м-м, – только и смог промычать Родионов.

Мужчины переглянулись и поспешили следом. Перед домом на площадке стояли Элла и Павел Владиславович.

– Солнышко, – Родионов со звяканьем поставил сумки на землю и полез целоваться с Эллой.

– Коля? – и Элла повисла на шее мужа. – Познакомься, это Павел Владиславович, он папа нашего... – Элла запнулась, опомнилась и продолжила, – радушного хозяина.

Родионов улыбнулся так, что затмил фонари на улице.

– Очень рад, – пожал руку Маевскому.

– Пойдемте в дом, – пригласил Смирнов.

Родионов с привычным уже позвякиванием подхватил сумки и пошел следом за хозяином поместья.

***

В холле Машин отец остановился, опять поставил сумки, но аккуратно и, как его дочь, восхитился лестницей. Маевский замыкал шествие родственников. Он с задумчивым выражением рассматривал Машиного отца, что-то прикидывая у себя в голове. Смирнов увел ахающего Родионова и его жену наверх в комнату, Маевский и Маша остались стоять внизу и смотреть вслед уходящим гостям.

– Сумку оставил, – вдруг напомнил Маевский.

– Заберет, – прокомментировала Маша, все также глядя на лестницу. – Чаю хочешь? – спросила Маша у Маевского.

– Мне ж нельзя, – съехидничал Павел.

– Будешь обращать внимание на все нельзя, и правда заболит, – отмахнулась Маша.

– Сама себе противоречишь, – вздохнул Маевский.

– Во всем нужна мера, – назидательно сообщила Маша.

По лестнице бегом спускался Родионов.

– Сумку забыл, – отчитался отец.

– А что у тебя в сумке? – спросила Маша. – Может, это надо на кухню отнести?

Родионов остановился, подумал и кивнул:

– Правильно, самое место там.

– Пошли на кухню, заодно чаем вас попою, – и Родионов с Маевским и Машей отправились в указанном направлении.

На кухне Маша достала чашки и поставила их на стол.

– Что у тебя там, доставай, – приказала она отцу.

Николай расстегнул молнию и стал выкладывать на стол бутылки всех форм и видов. Маевский заинтересовался, даже со стула вскочил и заглянул в сумку, присвистнул и спросил:

– Николай Павлович, что это у вас такое?

– А! Это личное хобби и, заметьте, без консервантов и прочей химии, все свое – натуральное! – назидательно подняв палец вверх, сообщил Родионов.

Павел взял ближайшую бутылку и начал вертеть ее, рассматривая, ответ Николая опередил вопрос Маевского.

– Малиновое, Манюнькино любимое.

– Это малиновое? – Родионов кивнул. – Наливай! – и Машка поставила на стол малюсенькие стопочки, которые вытащила из буфета.

Родионов разлил по стопкам, Маша пригубила и застонала от удовольствия. Маевский поднес рюмку к носу и принюхался.

– Пей, Владиславович, не бойся, не отрава какая-нибудь, а все свое, натуральное, – и махнул разом стопку. – Что ты посуду дала маленькую? Разве из такой пьют мужчины? Меняй! – скомандовал Родионов и поставил на стол следующую бутылку. – А это мое любимое, рябина на коньяке.

– Или коньяк на рябине, – сообщила Элла, входя на кухню. – И мне стопочку, на ночь полезно по двадцать грамм.

Маша заменила посуду и достала закуску из холодильника. Родионов налил из третьей бутылки в стопки. Маевский было упомянул, что ему нельзя, но Родионов махнул рукой.

– Это из магазина нельзя, а своего можно, – и разлил из следующей бутылки белую жидкость по стаканам.

Родионов выпил, выдохнул и закусил огурчиком. Маевский последовал его примеру и... перестал дышать, выпучив глаза.

– Не дрейфь, Паша, – хлопнул Маевского по спине Николай, – повышаем градус, – и сунул огурец в рот Павлу.– Дамы, вам малинового или абрикосового?

– А есть и то и то? – спросил Павел и развел глаза в стороны.

– Есть, – совершенно трезвым голосом сообщил Родионов. – Так вам какого? – женщины смотрели на него по-разному: Маша с ужасом, Элла – с улыбкой.

– А давай и того и того, – сообщила Элла.

– Есть, командир! – в ход пошла следующая бутылка.

– Папа, ты не дома, помни об этом, – зашептала на ухо Родионову Маша.

– Мы по чуть-чуть и спать пойдем, – сказал Николай. – Что тут пить-то? – и показал на тридцать литровых бутылок, стоящих на столе. – Зато никто не будет страдать бессонницей, – назидательно сообщил он.

Маша махнула рукой. Родионов разлил следующую бутылку.

– Мне оставите? – в дверях стоял Смирнов. – У-у-у, какие запасы! Это откуда? – спросил он, обращаясь к Маше.

– Все свое, все натуральное, – заплетающимся языком сообщил Маевский. – А мне понравилось это вот, – и он ткнул пальцем в бутылку светлого цвета, – самодельное, хорошо пошла. Голова прошла и бок болеть перестал.

– Хорошо, – усмехнулся Смирнов, – налейте и мне, – он поставил стакан на стол.

– Э, нет, – схватил бутылку Маевский, – повышаем, Коля! Повысь ему с этой, как ее там? Малиновой, вот. Нечего добро переводить, – Павел налил себе стопку.

Маша добавила на стол закуску. Николай продолжал дегустировать вино собственного производства с «зятем». На огонек заглянул Синельников, он с первого раза догадался, что происходит и поставил стопку себе сам.

– Коля, – запричитал Маевский, – этому хлыщу наливай порции поменьше, ему еще работать. И не забывай повышать, – бутылку с самогоном он так и не отдал.

Синельников предпочел не обращать внимания на выпад Маевского, лишь придвинул свою стопку к Родионову. Николай налил из очередной бутылки.

– Это настойка на травах, – сообщил он.

Выпили дружно, закусили, Маша только успевала доставать нарезку из холодильника.

– Так, все ясно, – сказала Элла Маше, – я спать, гони отца через полчаса, – и ушла по-английски, не прощаясь.

Только успела Элла Владимировна выйти, как на кухню зашел Вано. Окинув взором собравшихся, спросил:

– А кто убирать будет? Мне утром кашу варить детям, а вы тут бардак развели.

– Ща фсе уберем, – сказал заплетающимся языком Маевский, – не дрейф-фь, фсе буфет в ажуре, – и, подперев голову рукой, закрыл глаза.

– Что стоишь? Бери стопку, – приказал Родионов повару, – каша кашей, а свое в первую очередь и налил ему малинового.

Маша посмотрела на часы, полчаса отведенные Николаю уже прошли. Маевский спал, Синельников смаковал рябиновую на коньяке, Маша пыталась поднять Павла, чтобы отвести наверх в комнату.

– Доча, погоди, – Родионов, как пушинку подхватил Маевского на руки. – Показывай, куда надо доставить тело, – Родионовы вышли.

Повар громыхал посудой, убирая ее в машину, освободил в шкафу полку и принялся составлять туда запас родионовской «огненной воды». Синельников со Смирновым отправились спать. Вано, выключив свет, ушел.

***

Николай сгрузил Маевского на кровать, Маша расстегнула ему рубашку и накрыла пледом. Родионовы вышли.

– Папа, у меня к тебе очень важное дело, – сообщила Маша по дороге в свою комнату. – Мне нужна помощь.

– Так, рассказывай, – заинтересованно посмотрел отец на дочь.

– Проспишься, расскажу, – сказала Маша.

– Я трезв, как стеклышко, – сообщил папа, Маша покачала головой.

Оглянулась и потащила отца к себе в комнату.

– Вот на, почитай, – сунула ему в руки бумаги.

Родионов углубился в изучение документов, потом поднял на Машку глаза, улыбнулся и радостно сообщил:

– Вот это да! А давай сходим сейчас, – предложил Родионов. – Заодно проверим, есть ли там действительно привидения, – он потер руки друг об друга.

У Машки загорелись глаза.

– Пошли, только надо тебе рубашку дать другую, – она достала из шкафа темно-синюю футболку.

Родионовы спустились вниз по лестнице в холл, охранник проводил их взглядом, но ничего не сказал. Маша сделала вид, что его не видит. Они прошли мимо кухни, дошли до подсобки и уперлись в торец здания. Справа была лестница вниз. Маша захватила фонарь, что лежал у Ларионова в подсобке. И они стали спускаться в подвалы. Первый пролет они прошли и оказались в длинном коридоре, который шел под дом.

– Здесь винный погреб, два туалета, кладовые, душ в конце и склады, – сообщила Маша.

– Винный погреб? – оживился Родионов.

– Папа?! Кто о чем, а вшивый о... – она не договорила, а Родионов уже шел по коридору, Маша перевела ручку рубильника, включая свет.

Лампочка загорелась в конце коридора. Родионов уже осматривался, заглядывая в каждую дверь. Первая и была туалет. Николай открыл дубовую дверь и оказался в маленьком коридорчике, следующая дверь была как раз сам сортир вполне современного вида.

– А ты думал, что здесь будет дыра, как в средневековых замках? – спросила Маша, стоя в коридоре, ее голос гулко отозвался от стен, она поежилась.

– Интересно же, – сообщил папа и зашел в туалет, дверь за ним захлопнулась, и сверху упал крючок, который зачем-то был прибит снаружи.

Допотопный крючок из толстой проволоки точно вошел в загнутый гвоздь, который замещал давно сломанную дужку защелки.

– Опа-на, – сказала Маша, – а ларчик-то просто открывался, – и она вытащила крючок из замка. – Вот так охранника заперли, оказывается, мдя, – отец вышел, застегивая штаны.

– Где погреб, показывай, – папаша направился в коридор, дочь следом.

Следующая дверь была тот самый погреб – достаточно большое помещение, вдоль стен которого были расположены специальные стеллажи для бутылок, которых было много и разных. Родионов ходил вдоль стеллажей, вытаскивая и рассматривая ту или иную бутылку.

– Хорошая коллекция, – сообщил он дочери, – главное, дорогая.

– Я ему две вот таких бутылки разбила, – Родионова вытащила большую круглую бутылку с длинным узким горлышком. – У тебя есть деньги расплатиться за бой?

Николай взял в руки бутыль, прочел название и положил обратно.

– Если даже мама продаст машину, то вряд ли покроем ущерб, – вздохнул Николай. – И как тебя угораздило?

– Мяча не было, – махнула рукой Маша, – вспомнила, что случайно набрела на подвал и вино в нем, вот и... – она развела руками, Родионовы пошли к выходу.

– Прорвемся! – отец приобнял дочь, – пошли отсюда. Подвал здесь современный, старой кладки нет, ловить нечего. Завтра пойдем осматривать дальше.

Маша кивнула, соглашаясь, и выключила рубильник, коридор погрузился в темноту и в тишину. И в этой тишине отчетливо был слышен скрип двери и звук шагов. Родионовы замерли, отец приблизил дочь к себе. Маша судорожно стала искать кнопку на фонаре, но она почему-то не находилась.

– Т-с-с, – отец прижал палец к губам и, подхватив Машу, нырнул за выступ в углубление, между стеной и дверью. На лестнице сначала показалось призрачное свечение, которое приближалось, и мимо замерших Родионовых проплыли две темные фигуры в балахонах.