Текст книги "Это сладкое слово "Месть"(СИ)"

Автор книги: Линн Ламберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Идите отдыхать, Мария Николаевна, мы вас разбудим, если надо будет, – сказал Смирнов.

Она кивнула и вышла, тихонько прикрыв за собой дверь. Поднялась к себе на второй этаж, в холле сидел охранник, второй находился у двери детской. Маша чему-то улыбнулась и пошла спать. В своей комнате она закрыла дверь на защелку, потом, подумав, что береженого Бог бережет, подставила стул под ручку двери, проверила свою комнату, даже под кровать заглянула, затем открыла дверь туалетной комнаты, убедилась, что там тоже никого нет, закрыла дверь и туда. После всех этих манипуляций она проверила окна и шторы и только уже потом легла спать на самый краешек кровати. А в самой кровати, раскинув ручки, спали сладким сном дети.

***

Всю ночь Машу никто не беспокоил. Утро ожидаемо началось с истеричного женского крика. Машка спросонья ничего не поняла, открыв глаза, долго пялилась в потолок, где отсвечивал розовым солнечный восход, потом вскочила. Дети еще спали. Она быстро оделась. Опять проверила комнату, отодвинула стул и выглянула в коридор. К ней спиной стоял охранник. Горничная и начальник охраны с помощником подошли к нему. Она выскользнула из комнаты, закрыв за собой дверь, и подошла к Синельникову, который с ужасом смотрел куда-то вниз. Маша протиснулась между мужчинами и тоже посмотрела туда же. На полу перед детской комнатой в луже крови лежал охранник.

8.

Первое, что сделала Маша, это подошла к лежащему на полу человеку. Его голова была повернута в противоположную сторону от стоящих людей, затылок был в крови. Из раны на голове кровь натекла на ковровую дорожку, ее было не так и много, но ковер, который лежал в коридоре, создавал эффект огромной лужи из-за своего темно-красного цвета. Маша присела и дотронулась до вены на шее. Сердцебиение прослушивалось.

– Что стоим? Вызывайте скорую, он жив, – проговорила Маша и встала.

Подошедший сюда же Синельников быстро набрал номер и вызвал врача. В коридор вбежал Смирнов, с ужасом глянул на лежащего человека, рывком распахнул дверь и ворвался в детскую комнату. Картина предстала перед людьми ужасная: детская кроватка, где спал Вовочка, была вся залита кровью. Ребенок был накрыт одеялом, и в том месте, где должна быть голова, торчал топор. На Лерочкиной кровати было то же самое – голова ребенка была расколота пополам и вся кровать пропитана кровью. Отец детей рухнул на колени и схватился за голову. Сзади истерично завизжала горничная и обмякла, заваливаясь на бок. Охранники вскрикнули. Только Машка сохраняла спокойствие, она подошла к кровати Вовочки и внимательно осмотрела орудие убийства.

– Топор не трогайте, – сказала она, – надо будет снять отпечатки пальцев. Белье паршивцы испортили, – вздохнула она и, подцепив двумя пальцами за краешек пододеяльника, откинула одеяло.

Под одеялом оказались какие-то вещи, а на подушке лежала расколотая довольно большая, круглая бутылка с длинным, узким горлышком.

– Это что такое? – очнулся Синельников.

Смирнов, наблюдавший с ужасом за действием Родионовой, встал и тоже подошел к кровати. Оба мужчины посмотрели на Машу.

– Я бы тоже хотел знать, что же это такое? – сказал новый персонаж, входя в комнату.

Это был высокий, худой мужчина в голубых джинсах и темно-синей рубашке-поло с логотипом «Лакосте». Он подошел к троице, стоящей у детских кроватей, нагнулся и подхватил расколотую бутылку за уцелевшее горлышко.

– Гран вин де Шато Латур, – прочитал он на этикетке, – одна тысяча девятьсот пятьдесят четвертый год, красное сухое, литра два будет, – проговорил он, глядя на осколки когда-то большой и круглой бутылки, и добавил, – было. Дорогое вино, – и положил остатки бутылки назад.

Синельников и Смирнов посмотрели на Машу.

– А что я? Держали бы дома глобус, как все нормальные люди, – и Машка покаянно посмотрела на Смирнова. – Я не специально! У вас даже мяча нет... Ну, пришлось вот... подручными средствами... заплачу я тебе за вино! Жалко, что ли? У тебя там много бутылок, – и она шмыгнула носом.

– А дети где? – вымучено спросил Смирнов.

– Спят в комнате, – ответил за Машу мужчина.

– Так, погодите, – отмер Синельников, – дайте отойти от ужаса.

Все замолчали и посмотрели на начальника службы безопасности.

– Ты почему не сказала, что здесь нет детей? – Смирнов не слушал Синельникова.

– Если знают двое, то знает весь дом, – и Машка пошла в наступление. – Не дом, а проходной двор. Чихнешь, а в соседней комнате «будьте здоровы» говорят.

Смирнов уже раскрыл рот, чтобы высказать Родионовой все, что о ней думает, но тут приехала бригада скорой помощи и Александр с Синельниковым занялись раненым и медиками. Маша же пошла в свою комнату, за ней следом отправился неизвестный мужчина.

Дети по-прежнему спали. Мужчина сел в кресло у окна и шепотом сказал:

– Ну, Родионова, рассказывай, во что ты на сей раз вляпалась.

И Маша рассказала ему все с самого начала, не утаив ничего. Мужчина долго молчал, глядя на Машу, вздохнул и сказал:

– По-хорошему выпороть бы тебя.

– Сейчас начнешь, при детях? – на полном серьезе сказала Маша. – Толь, не смогла я пройти мимо. Посмотри, какие крошки! И двое, – и Маша с нежностью посмотрела на деток.

Тот, кого назвали Толей, покачал головой.

– Ладно, судьба у меня видно такая вечно прикрывать твою задницу.

– Эм, Толя, а веревку нашли? – спросила Маша.

– Нашли, ребята все запротоколировали, увезли на экспертизу.

– Вопрос меня интересует: кто приезжал допрашивать Смирнова насчет жены и почему он не приехал второй раз, когда было убийство? – задала следующий вопрос Маша. – И почему капитан не поинтересовался у своего тезки, где была его жена все это время? А ведь его обвиняли в убийстве Ларисы.

– Меня тоже этот вопрос интересует, не волнуйся, я понял, – Толя улыбнулся. – Ты тут особо ни во что не лезь, не хотелось бы увидеть тебя с дыркой в голове.

– А охранник, он?..

– Жив, сотрясение мозга и кровопотеря, его же еще и хлороформом траванули для надежности, вот он так и лежал... Все с ним будет нормально, не волнуйся.

Маша кивнула.

– И детей ты правильно спрятала. Как догадалась-то?

– Понимаешь, тут у стен есть уши, о чем не спроси – убийца на шаг впереди. Подслушивает он нас, что ли?

Толя с удивлением посмотрел на Родионову.

– Может, ты и права, – задумался он, помолчал и продолжил, – сейчас ребята подъедут, разберемся с местной системой наблюдения, а ты от детей не отходи, я к тебе незаметно охрану приставлю, – и он вышел.

***

Завтракали все молча. Повар сделал омлет, творожную запеканку, чай, булки с маслом. Взрослые ели тоже самое, не капризничали. Дети были вообще непривередливыми, что странно для такого возраста и достатка хозяина. Обедали все в столовой на первом этаже. Маша настояла на том, чтобы весь персонал кушал в большом доме во вторую смену, как она сообщила Смирнову. Тот не спорил, махнув рукой. Повар внял предупреждению и готовил без изысков, строго по меню, написанному Машиной рукой.

В поместье уже работали ребята из группы Барышева Анатолия – майора и главы экспертного отдела ФСБ. В отличие от команды капитана Смирнова эти ребятки действовали незаметно. Двое из них заинтересовались системой безопасности. Один проверял камеры в доме, а второй долго копался в компьютерном сервере, стоящем в отдельной комнате на первом этаже. Занимался этим невысокий мужчина лет тридцати пяти, худощавый, с темными волосами и такими же глазами, немного странноватого поведения, но это можно было списать на его профессию – системный администратор отдела. Звали его Игорь Звягинцев.

– Толь, тут смотри как интересно, – сказал админ, что-то шустро набирая на клавиатуре и разворачивая монитор к Барышеву.

Толя нагнулся к экрану и застыл.

– Хм, вот это номер, надо звать хозяина, – он достал телефон.

Через минуту в серверную зашли Смирнов и Синельников.

– Вот смотрите, – сказал Толя и отошел от монитора.

Смирнов разглядывал экран с минуту, потом глаза у него округлились и он спросил:

– А как это?

– А-а-а, ничего сложного, – сказал Игорь и его тонкие пальцы забегали по клавиатуре. – Вот смотрите, – он повернул монитор так, чтобы всем было видно, на экране отразились все точки, где были включены камеры, – все камеры работают, но только запись изображения они посылают не на магнитный носитель, а на удаленный сервер. Вот здесь, – он сменил картинку на какую-то структуру и ткнул пальцем в экран, – стоит программа, которая передает данные с этого сервера на другой.

– Если сейчас заблокировать ее, то на том конце сразу будет понятно, что мы в курсе всего? – спросил Барышев.

– Да, – Игорь кивнул.

– Может, вообще отключить камеры или сервер? – спросил Синельников.

– Не выход, – админ усердно гонял зубочистку из одного угла рта в другой и о чем-то думал.

– Мы вот что сделаем, – Толя посмотрел сначала на Игоря, а потом на Смирнова, – перенаправим изображение камер с этого на внешний сервер, наш будет работать в штатном режиме, а на тот сервер, куда уходит информация, полетит команда, что произошел сбой и требуется наладка программы, кто-то же придет это проверять? Вот тогда мы и узнаем кто...

Мужчины смотрели на Барышева с удивлением, а Игорь даже с легкой иронией.

– Я организую наблюдение, – сообщил Дмитрий.

– Поставьте охрану круглосуточно, но не так на виду, а скрыто, – посоветовал Барышев, – и скажите Марии Николаевне спасибо, что детей забрала.

Смирнов посмотрел на Анатолия нечитаемым взглядом.

– Шеф, к вам там капитан из полиции приехал, – сообщил охранник, открывая дверь, мужчины переглянулись.

– Пожалуй, я схожу с вами, тем более, что мне прислали результаты экспертизы, – сказал Анатолий.

***

В холле посередине стоял капитан Смирнов. Он поприветствовал мужчин.

– Барышев Анатолий Иванович, майор ФСБ, экспертная служба, – представился мужчина и достал удостоверение. – Вам должны были сообщить, что это дело веду я, и вы переходите под мое начало.

Смирнов скривился, как от горькой пилюли, но кивнул.

– Результаты экспертизы у вас готовы? – спросил Барышев.

– Частично, – ответил капитан.

– Тогда пройдемте, – и майор открыл дверь в кабинет хозяина поместья, капитан вздохнул и первым шагнул в комнату, дверь за мужчинами закрылась, в холле осталась охрана.

Мужчины расселись вокруг стола Смирнова, хозяина злить не стали и оставили ему место главы собрания.

– Итак, что мы имеем, – сказал Анатолий. – Первое, кто-то, – и он нарисовал на доске фломастером прямоугольник, – залез на сервер поместья и заблокировал записи с камер слежения в доме на магнитный носитель, причем так, что об этом узнали только в день убийства воспитательницы, когда понадобились записи. Второе, кто-то проникает в поместье и убивает женщину, – и Барышев посмотрел на капитана.

– Между тремя сорока пятью и четырьмя утра, – ответил капитан, Барышев кивнул и записал время на доске.

– Затем убирает следы преступления и уходит, никем не замеченный. Утром следующего дня охранник должен был сменить коллегу на посту около детской комнаты и застал того лежащим в луже крови с пробитой головой, – продолжил повествовать Барышев.

Капитан уже было открыл рот, но Анатолий его перебил.

– Все вопросы потом. Начальник службы безопасности в шесть тридцать появляется на месте преступления и обнаруживает в детской комнате жуткую картину – порубленные топором чучела детей. Сами же дети не пострадали. Ожидаемо, на топоре следов нет. Само орудие неудавшегося убийства было снято с пожарного щита на внешней стороне дома. И опять, заметьте, нет следов взлома двери. Злоумышленник либо невидимка, либо дух...

– Либо кто-то из своих, – продолжил капитан.

Все замолчали и смотрели на Барышева. Тот продолжил:

– Осмотр периметра поместья ничего не дал, следов проникновения нет. Но если учесть, что сведения с домашнего сервера уходили на сервер злоумышленников, то вполне вероятно, что они были в курсе всех кодов доступа в дом. И вполне могли проникнуть ночью. Тогда остается вопрос КАК? И когда, а главное, кто проник в дом? Вот это надо выяснить. Надо что-то сделать с сервером так, чтобы преступник проник в дом для его наладки, вот здесь мы и должны его поймать. Теперь, капитан, вопрос самый важный. Как вы могли проглядеть такую улику, как орудие убийства?

– Мы все обыскали и не нашли, – капитан был серьезен и готов держать оборону.

– Осмотреть окрестности не догадались? Веревка была в мусорном баке в километре от поместья. На ней эксперты нашли потожировые следы трех человек: жертвы и еще двух – мужчины и женщины. Эксперты выделили ДНК и по ней сейчас определяем, кто бы это мог быть, – сказал Анатолий. – Александр Александрович, теперь вопрос к вам, вспомните, у кого, кроме обитателей дома, может быть ключ? Хорошо подумайте, – и Барышев посмотрел на капитана. – Теперь вопрос к вам, капитан, кто такой следователь Ильюшин?

Капитан удивленно посмотрел на Анатолия и ответил:

– Серега Ильюшин из отдела криминалистики, хороший парень... был, – добавил капитан после некоторого молчания. – А в чем дело?

– В том, что господин Ильюшин неделю назад предъявил обвинение хозяину поместья Смирнову Александру Александровичу в убийстве жены – Смирновой Ларисы Павловны.

– Кх, – кашлянул капитан, – вроде она благополучно жива и он не мог предъявить обвинение.

– Мог, – вмешался Смирнов, – еще как мог!

– Не мог он, – повторил капитан, – физически не мог, убили его месяц назад. Серега расследовал дело об убийстве семьи в Подмосковье и нарвался на убийцу, в общем, нашли его тело... – капитан вздохнул, – не мог он неделю назад никому предъявить обвинение.

Воцарилось молчание.

– Выходит дело, – продолжил капитан Смирнов, – что кто-то вместо него приезжал в поместье.

– А не затем ли, чтобы разведать обстановку? – спросил Синельников, до сего момента молчавший. – Тогда получается, что кто-то в курсе дел у вас в отделе, – добавил Дмитрий, глядя на капитана Смирнова.

– Документы и пистолет Сереги пропали, – ответил он.

– А это уже интересно, – сказал Барышев. – Предполагаю, что преступник вооружен. Так, майор, – он обратился к Синельникову, – ребятам перейти на круглосуточное дежурство, а я обеспечу подкрепление. Надо запросить дело Ильюшина, – обратился Барышев к капитану, – и рассмотреть его еще раз более внимательно. Не вы его вели? – Смирнов отрицательно помотал головой. – Теперь вы, – сообщил Анатолий. – Далее, без охраны не выходить даже за порог дома, – он посмотрел на Смирнова, тот кивнул. – Пока все.

– Не все, – у дверей стояла Маша, – надо проверить дом и особенно кабинет на прослушку.

Барышев улыбнулся.

– Хорошо!

– Вот теперь пока все, – она выделила слово «пока» и вышла.

– Интересно, как долго она тут стояла? – спросил капитан Смирнов.

– С самого начала, – ответил Барышев, – я ее пригласил. Эта дама – самый крутой аналитик в университете, а может, и во всем мире – и он засмеялся. – Расходимся, господа, прослушка на мне.

Мужчины встали и потянулись на выход.

– А вас, господин Смирнов, я попрошу остаться, – и Анатолий посмотрел на хозяина поместья.

9.

Мужчины вышли из кабинета, Смирнов остался сидеть на своем месте. Барышев какое-то время молчал, глядя на Смирнова, затем вздохнул, потер ладонями глаза и проговорил:

– Прослушку мы действительно нашли у вас в кабинете. Информация с микрофона уходила так же, как и изображение с камер на удаленный сервер. Но сейчас не об этом я хотел с вами поговорить. Вы мне не рассказали о том, что пропала ваша жена, – Анатолий внимательно следил за реакцией Смирнова, тот глаза не отвел, смотрел прямо.

Барышеву импонировало поведение человека, сидящего перед ним, он предпочел играть в открытую: вот, смотри, скрывать нечего. Именно это и ценил в людях майор Барышев. Сам он был детдомовский, так получилось, что осиротел он в подростковом возрасте. Пришлось выползать наверх самому, цепляясь за соломинку и выворачивая себя наизнанку, и учиться, учиться, учиться... В университет поступил благодаря своим знаниям и умению все схватывать на лету. Там его и встретила Маша, в самый тяжелый период – первый курс, порой думал, что не выживет, но Маша его взяла к себе в группу, а потом пристроила на работу к знакомому. А дальше он сам стал шагать по карьерной лестнице.

– Не рассказал, – согласно кивнул Смирнов, – не думал, что это важно. Столько навалилось сразу...

– Хорошо, – Анатолий достал записную книжку и перелистал страницы, – все, что я знаю, было сказано Марией Николаевной, теперь бы хотел выслушать рассказ из первых уст, так сказать.

И Смирнов повторил свой рассказ.

– Давайте теперь подробнее, – начал Барышев. – Машину нашли на стоянке торгового центра?

– Смирнов кивнул. – Осмотр делали?

– Делали, результаты экспертизы у начальника службы охраны. Кровь и другие свидетельства преступления не нашли, – теперь кивнул Барышев, что-то записывая.

– Машина?..

– В гараже, можете осмотреть, – Барышев опять что-то черкнул в книжке.

– Я так понимаю, что никаких писем, звонков с требованием выкупа не было? – Смирнов отрицательно помотал головой. – Когда пришел к вам следователь Ильюшин?

– Через день, в четверг, – ответил Александр.

– Угу, – и Барышев задумался. – Один?

– Нет, с ним было двое в форме и при оружии. Он сразу же предъявил мне обвинение и ордер на обыск, – добавил Смирнов.

– Вот как? – удивился Барышев. – А дальше?

– Дальше его ребятки пошли искать улики. А мы мило беседовали в кабинете. Мне повезло, что юрист был в это время у меня дома. Неожиданно образовалась сложная ситуация на одном из заводов, мы как раз ее решали, а тут... – и Смирнов развел руками. – Этот «следователь» выложил передо мной фото якобы убитой Ларисы. А потом уже выдвинул обвинение в убийстве, голословно, юрист его осадил, меня же на заводе двадцать человек видели, мы совещались до трех утра. Так что пришлось ему уходить ни с чем.

– Но он обещал вернуться, – хмыкнул Барышев. – Видно тогда они и настроили камеры на другой сервер и прослушку поставили.

– Но как? За ними же наши люди ходили, – удивился Смирнов.

– Александр Александрович, у вас же вай-фай стоит, – как неразумному ребенку объяснял Барышев. – По нему и передавалась информация. Сунуть куда-либо микрофон дело секундное... – Барышев задумался. – Скажите, Александр Александрович, сколько всего человек было?

– Двое в форме, следователь в гражданском, – задумался Смирнов, – машина! В машине еще двое сидели.

– Ну что ж, двое отвлекли охрану, один отвлекал вас, а кто-то из оставшихся спокойно зашел к вам в серверную и перепрограммировал подачу сигналов. Так еще надо знать, где она располагается... – опять задумался Барышев, потом продолжил. – Вот таким образом преступники были в курсе ваших дел. Отсюда что следует? – и Барышев посмотрел на Смирнова. – Следует, что это целая группа злоумышленников, – сам же и ответил майор.

– И жена моя с ними заодно, – констатировал Смирнов.

– Возможно, – задумчиво проговорил Барышев, – но надо проверить. А как выглядел этот «следователь»?

– Чуть ниже меня ростом, – начал вспоминать Смирнов, – волосы светлые, не блондин, но светло-русый, глаза такие, – Смирнов замялся, – уголки глаз вниз сильно опущены, светлые, то ли серые, то ли голубые. Да, родинка вот здесь, – и он ткнул себя в уголок нижней губы.

– Он? – Барышев подал листок сложенной бумаги.

Смирнов развернул и посмотрел на распечатку.

– Вроде бы он, – проговорил Александр после минутного разглядывания фотографии. – Похож, но не уверен, – наконец, решился сказать Смирнов.

– Но не уверен, – повторил Барышев, забирая бумагу назад. – Будем работать, – добавил он и встал, собираясь уходить.

– Ах, вот еще что, Александр Александрович, так случилось, что я в курсе ваших общих дел с Марией Николаевной, – остановился майор, – так вот, не как майор Барышев, а как друг Толя, хочу предупредить, Машу обижать не дам! – и Барышев сел обратно к столу. – Видите ли, когда-то один тип из нашей группы решил, что очень удобно завести роман с молоденькой преподавательницей. Она ему и учиться помогала, и на работу устроила, а этот гад взял и бросил ее беременную, и женился на дочери директора. С тех пор мужчины для нее не существуют, ни в каком виде, – хмыкнул он и задумался, помолчал и продолжил. – На нервной почве она ребенка потеряла, только доктора ей сообщили, что детей у нее больше не будет. Вот так, – и Барышев многозначительно посмотрел на Смирнова. – Постарайтесь Машу не обижать, а детей она ваших искренне любит, – добавил он, вставая.

– Так вот почему... – прошептал себе под нос Смирнов, глядя на дверь, за которой скрылся Барышев. – Тогда все понятно, – и Смирнов устало потер глаза руками.

***

Синельников стоял у окна в холле второго этажа и наблюдал, как Маша бегает с детьми по детской площадке, делает зарядку. Сзади подошел Смирнов, они с минуту наблюдали за детьми, затем Смирнов сказал:

– Бдишь?

Дмитрий медленно повернулся и посмотрел на Смирнова:

– Наблюдаю. Ты что подкрадываешься?

– Вообще-то я подошел, это ты так был занят, что не услышал, – ответил Смирнов.

– Я вот думаю, а не пора ли мне жениться? – Синельников посмотрел на Смирнова. – Детей завести, зарядку с ними делать по утрам, – вздохнул он, постоял еще с минуту и ушел, не оборачиваясь.

Смирнов как-то странно посмотрел ему вслед, затем повернулся и опять стал наблюдать за детьми и Машей.

– Фигушки, – прошептал Александр, – самому надо.

Завибрировал телефон, Смирнов снял трубку:

– Александр Александрович, ваш тесть приехал, – сообщил охранник.

– Тьфу ты, принесла нелегкая, – и Смирнов заспешил вниз по лестнице.

***

Черный «мерседес» проехал по аллее и вкатился на площадку перед домом, остановился. Из машины вышел охранник, открыл дверцу и помог выйти невысокому мужчине лет шестидесяти, который направился в дом. В холле его ждал Смирнов. Он, молча, протянул руку для пожатия, и так же молча, жестом, пригласил пройти в зал. Маевский сел на диван, покрытый мягким пледом, и уставился на Смирнова своими светло-серыми глазами. Смирнов спокойно отреагировал на взгляд тестя. Ранее его нервировала эта особенность Павла смотреть на него, как на терпимую необходимость. Сейчас же ему стало все равно, как гора с плеч упала.

– Чем обязан? – и Смирнов удобно уселся на диван напротив тестя.

Зал в левом крыле дома был большой с огромными французскими окнами, высоким потолком, с которого свисала хрустальная люстра, и мягким афганским ковром ручной работы на дубовом паркете. Напротив друг друга стояли удобные диваны, на которых и сидели тесть с зятем.

– Пришел проведать своих внуков, – ответил Маевский.

Смирнов пожал плечами и сказал:

– Внуки, допустим, не твои, но спасибо за беспокойство, только ведь не они тебя привели сюда?

Маевский с удивлением воззрился на зятя, никогда тот не позволял себе с ним так разговаривать.

– А доченька моя где? – ехидненько спросил тесть и зло глянул на зятя.

Смирнов знал, что тесть недолюбливает его, но вот причины за все время понять не смог.

– Доченька твоя с малышами гуляет, – ответил зять, – вполне нормальное занятие для женщины с двумя детьми, не так ли?

Маевский аж подпрыгнул на диване.

– Так зови с папой поздороваться, – сообщил он.

– Думаешь ей будет интересно? Помнится, прошлый раз ты ее убить грозился, – сказал Смирнов и откинулся на диване, меняя позу.

– Я? Убить? Ты сдурел, что ли? – у Маевского от удивления глаза вылезли из орбит. – Как я могу свою дочь убить?

Смирнов махнул рукой.

– Ой, да ладно. В девяностых ты и не такое делал, или напомнить?

У Павла от возмущения слова закончились, он бы, наверное, и высказался вполне нецензурно, но в этот момент вошла горничная с подносом, на котором стояли чашки с кофе.

– Сообщите Ларисе Павловне, что прибыл Павел Владиславович, пусть она к нам спустится, – попросил Смирнов.

Горничная присела в реверансе и удалилась. Маевский проводил ее взглядом. Между мужчинами воцарилось молчание. Лариса спустилась к ним минут через пять. На ней было широкое домашнее платье в пол из натурального шелка яркой расцветки, которое необычайно шло ей.

– Звали? – она зашла и села рядом с Александром.

– Вот Павел Владиславович интересуется твоим здоровьем, – сообщил Смирнов.

Лариса с удивлением уставилась на Смирнова, затем на Маевского и спросила тихо:

– С чего это вдруг?

– Эм, выглядишь плохо, – нашелся Маевский.

Лариса внимательно посмотрела на отца, затем повернулась к Смирнову и сказала:

– Странно, вроде бы трезвый, а несет чушь. Может доктора вызвать?

Маевский с грохотом поставил чашку на стол.

– Зачем мне вызывать доктора? Ты на себя посмотри, растолстела, как корова, с чего бы это? – ерничал Маевский. – Ты на себя в зеркало смотришь?

– Кто бы говорил, – возмутилась Машка, которая тут же забыла, что она «дочь» этого прохвоста. – Сам на себя давно в зеркало смотрел? Мешки под глазами, брюхо отрастил, пьешь?

– Что-о-о-о? – Маевский выпучил глаза и даже приподнялся с дивана.

– За воротник заливаешь? – продолжила Маша. – У тебя сердце, одышка, а ты все по молоденьким бегаешь, пора бы о душе подумать.

Смирнов отвернулся и закрыл лицо рукой, он честно пытался не рассмеяться в лицо тестю.

– Да как ты смеешь? – начал было вскипать Маевский.

– Сидеть, – гаркнула Машка на «отца», тот от неожиданности плюхнулся назад на диван и икнул. – Значит так, ты меня не трогаешь, я тебя не трогаю. Не хочешь мира – быть войне, понял? – Маевский кивнул. – Вот и хорошо!

Маевский минуту сидел, молча, икая и переваривая сцену, потом почему-то встал и тихо спросил Смирнова, причем выражение лица при этом было наиглупейшее:

– Саша, а чтой-то с ней?

Смирнов вытер глаза от слез, которые набежали пока он пытался сдержать смех, ответил:

– Что, что? Не видишь, беременная она, – сказал и сам испугался.

Машка так посмотрела на него, что Смирнов понял одно – все, конец ему, как только тесть уйдет.

– Э-э-э, – только и мог сказать Маевский, – и давно у нее так? – глупее фразы даже Машка не могла представить.

Она посмотрела на Смирнова и сделала характерный жест руками – как будто что-то скручивала или выжимала половую тряпку. Смирнов зажмурился, кивнул, потом отрицательно повертел головой, но все же ответил:

– Вчера узнали.

– И кто там, мальчик, девочка, – глаза у Павла загорелись предвкушением подлянки, которую готов кинуть своему зятю.

– Футбольная команда, – ответила Маша. – Я, вообще, пообещала Саше уж если не футбольная, то бейсбольная точно, – и Маша засветилась, как неоновая реклама, хлопая ресницами. – Да, дорогой?

Смирнов кивнул, не глядя на Машу, ему и так было понятно, что кара небесная в лице Марии Николаевны ему обеспечена. Ситуацию спасла горничная.

– Обед подан, – сообщила она и величественно выплыла, Маевский плотоядно проследил за ней взглядом.

– Даже и не думай, – сообщила Маша и первая вышла из зала в столовую.

***

В столовой был накрыт большой овальный стол. Дети, Синельников, Барышев и его команда ждали хозяев, горничные стояли тут же, готовые прислуживать. Маша села рядом с детьми, за ней последовали мужчины. Маевский и тут отличился:

– Лариса, детям не пристало обедать с взрослыми, – сообщил он ей прописную истину.

– Это где написано? – спросила Маша. – У нас в доме дети кушают вместе с родителями, они и так отца видят раз в месяц, – и она кивнула горничным.

Повар вкатил столик с супницей, и горничные приступили к подаче горячих блюд. Маша повязала фартучек Володе, чтобы тот не облил одежду, и помогала ему справляться с едой. Мальчик очень аккуратно работал ложкой.

Для своих трех лет Володя был развит не по годам. Он правильно говорил, ел, одевался, что было для Маши удивительным. И в то же время дети были «забитыми», оба вздрагивали при громких окриках взрослых и боялись поднять глаза при отце. Лерочка больше молчала, но умела читать по слогам и водила пальчиком по строчкам, когда читала Вове сказки. Правда, в последнее время это делала Маша и с большим удовольствием, но ее напрягало, что девочка никак не выберется из раковины, что она все время молчит. Пугается и молчит. Это было уже плохо. Маша старалась, она придумывала игры, чтобы дети как можно больше смеялись. При таком подходе ребенок оттаивал, но медленно. Детям была нужна ласка и материнская любовь, это и старалась дать Маша – щедро раздавая свою нерастраченную доброту и нежность. Если Вовочка называл Машу «мама» и при первом же случае бросался к ней, то Лерочка не звала Машу никак. Если ей что-то было надо, она, либо долго мялась – и Маша сама ее спрашивала, либо подходила и спрашивала, но называть ее никак не называла. Родионова все понимала и уделяла внимание обоим детям одинаково, боясь, чтобы это не отдалило их друг от друга.

Обед для детей закончился, и Мария увела их в детскую спать. А взрослые продолжили беседы за напитками. Барышев и команда откланялись и продолжили заниматься делами, остались – Синельников, Смирнов и отец Ларисы. Синельников со Смирновым пили кофе, а Павел налил себе вина, в большом зале за столовой, который был не меньше, но там стояли вдоль стены уютные диваны и маленький столик посередине. Молчание затянулось, но было видно, что Маевский что-то задумал. Руки нервно подрагивали, а глаза бегали, как у человека с нечистой совестью. Павел налил себе второй бокал вина, выпил его залпом и спросил то, о чем думал последнее время.

– Саша, а ты уверен, что это Лариса? – Синельников чуть не подавился, Смирнов аккуратно поставил чашку на стол.

Маевский действительно был не в себе, во-первых, он впервые назвал зятя Сашей, а во-вторых, спокойно общался с ним. Настолько это было не похоже на Маевского, что Александр весь обед наблюдал за ним.

– А кто же еще? – не выдержал молчание Синельников.

И тут Маевский удивил обоих: он не одернул Дмитрия, не наорал на него или кого-либо, что было привычно для того самого Маевского, которого знали в этом доме, он общался, как обычный человек, без претензий на исключительность. До этого момента это был напыщенный сноб, который повелевал всем и всеми, даже в чужих домах. А тут вдруг вот так запросто «Саша».

– Ты знаешь, – задумчиво проговорил Маевский, глядя на Смирнова, – это так на нее не похоже... – и он опять задумался.

– Ты с ней последний раз когда общался? – спросил Смирнов.

Казалось, Павел вопрос проигнорировал, но после длительного молчания он все же ответил:

– Нормально мы с ней никогда не общались, всегда ругались. Впрочем, о чем говорить, если я ее не воспитывал. Пытался перевоспитать, но... – и он махнул рукой. – Какова мама, такова и дочь... – и он опять замолчал, думая о чем-то своем.

Синельников и Смирнов переглянулись. Павел их удивил, если не сказать больше. А виновник мыслительных процессов в умах двоих неординарных мужчин налил себе еще бокал вина и сделал большой глоток.