Текст книги "Прости меня, Молли"

Автор книги: Линн Грэхем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава шестая

Чья-то рука тронула ее за плечо. Молли спросонок никак не могла понять, где она, почему лежит одетая. Ресницы Молли дрогнули, глаза медленно открылись… Прямо на нее смотрели другие глаза – темные, глубоко посаженные. Было ощущение полной беспомощности, будто на нее мчится грузовик, а она не может двинуться с места. Молли вздрогнула, судорожно втянула воздух, сердце прыгнуло у нее в груди.

– Ты, должно быть, заждалась меня? – Вито склонился над ней, насмешливо улыбаясь. – Я приятно удивлен, да-да, приятно удивлен, сага. Я предвидел несколько возможных вариантов встречи, но до такого не додумался.

Молли порывисто поднялась, села на диване, торопливо одернула юбку. Последнее, что она помнила, – как слуга убирал поднос с остатками ее ужина.

– Я вовсе не дожидалась тебя! – воскликнула она громче, чем хотела. – Я просто уснула!

– Еще лучше. – Вито снял свой шикарный пиджак и небрежно швырнул его на кресло рядом с диваном. – Потому что сегодня я что-то не расположен выслушивать жалобы на сильную усталость.

Молли зарделась и посмотрела на старинные часы, украшавшие мраморную каминную доску.

– Сейчас только половина одиннадцатого. – Она старалась говорить спокойно, но пальцы ее ни на минуту не переставали нервно теребить и разглаживать складки на юбке.

– Уж не знаю почему, – доверительно сообщил Вито, развязывая замысловатый узел шелкового золотистого галстука и отправляя его вслед за пиджаком, – но весь день и весь вечер меня обуревало неодолимое желание лечь спать пораньше.

Молли вся сжалась от его недвусмысленного признания, коротко вздохнула и закусила губу.

– Я не жажду ложиться в постель с тобой, – упрямо сказала она. – Но если так надо, я лягу.

– Ага. – Вито вздохнул с угрюмым облегчением: похоже, теперь он наконец услышал то, чего ожидал. – Хочешь, чтобы я осознал свою вину? Боюсь, ничего у тебя не выйдет. Никогда в жизни я насильно не укладывал женщину в постель, и не думай, что ты будешь первым случаем насилия в моей практике. Меня совершенно не вдохновляет перспектива человеческой жертвы. Если тебе не чего мне предложить, кроме этого, комната для гостей до утра в твоем распоряжении, а завтра можешь бежать домой.

Кровь медленно отлила от щек Молли. Раньше ей не случалось вести с Вито деловых переговоров, а в этом ему не было равных. Совсем сбитая с толку его решительным отказом от ее уступки, она смешалась.

– Ничего себе речь…

– Не понимаю, зачем я так распинаюсь. Днем подробно тебе объяснил, чего хочу, и такими словами, что, кажется, и младенцу должно быть понятно.

Молли вспылила.

– Прекрати говорить об этом словно о какой-то сделке! – воскликнула она и вскочила с дивана, она не могла больше спокойно сидеть на месте.

– Но ведь это именно сделка. – Вито пожал шлемами. Его блестящие темные глаза оценивающе скользили по ее разгоряченному лицу. – Если мне приходится платить за удовольствие видеть тебя здесь, разве можно назвать это как-нибудь иначе? Впрочем, я мог бы найти менее мягкое определение.

Молли с упреком посмотрела на него.

– Ты ведь сам предложил мне!

– А разве я сказал, что буду уважать тебя, если ты согласишься? – парировал Вито по пути в соседнюю спальню. – Ты изволила лицемерно согласиться, а теперь показываешь зубки и согласна лишь терпеть меня?! Боюсь, ты сильно переоцениваешь свои прелести!

– Ты совершенно невозможен… Как, по-твоему, я должна чувствовать себя в твоем доме? – вскричала Молли, пускаясь за ним вдогонку.

Вито обернулся с вызывающей улыбкой.

– Думаю, ты должна чувствовать благодарность ко мне за мое долготерпение.

Не говоря больше ни слова, Вито скинул рубашку. Молли захлопала ресницами, ощущая страшную неловкость от внезапного трепета, пронизавшего все ее существо. Не отрываясь смотрела она на широкую, мускулистую грудь Вито, поросшую курчавыми черными волосами, и у нее подгибались ноги. Только когда он стал расстегивать брюки, Молли вдруг подумала, что нехорошо глазеть на полураздетого мужчину. Она робко отступила на один шажок, отвернулась от Вито, остановилась, всем своим видом показывая, что его странная манера разоблачаться у нее на глазах ничуть ее не задевает.

– Очевидно, мне следовало раздеться еще в офисе…

– Не поняла, – пробормотала Молли, заливаясь краской и поспешно отводя взгляд от смуглых узких бедер, прикрытых только черными трусами.

– Кажется, ты все-таки решила остаться, – мягко произнес Вито, окончательно освободившись от одежды.

Прижав к груди влажные ладони, Молли заставила себя опять обернуться к нему, хотя и боялась, что сердце вот-вот выскочит наружу, и ее встретил мерцающий золотой взгляд. Он манил, притягивал, но Молли вдруг овладел панический ужас, и она снова отвела глаза.

– Я хочу… Мне надо освежиться, – пробормотала она, кинулась в гостиную, остановилась, за крыла пылающие щеки руками в надежде остудить их. Наконец она отняла руки от лица и схватила пакет с купленной днем ночной рубашкой.

Когда Молли вернулась в спальню, та была пуста, но из-за, двери одной из ванных доносился шум воды. Невольно она представила себе Вито под душем – смугло-золотое божество среди сверкающих водяных струй… Она вошла в соседнюю ванную, тщательно закрыла за собой дверь, разделась медленно, будто перед казнью. Затем умылась, почистила зубы, впервые в жизни воспользовалась зубным эликсиром и встала под душ. Она решила, что ей просто необходимо подольше постоять под душем…

Черт подери, как же быть теперь? Вот так выйти из ванной и забраться к нему в постель?! Он ведь нарочно отбросил все условности, способные завуалировать суть их отношений. Видно, он получает особое удовольствие, постоянно повторяя, что постель – это единственное, чего он добивался от нее.

Он, конечно, никогда не узнает, что впервые в жизни ошибается, с горьким удовлетворением подумала Молли. Чувств будет предостаточно, хочет он того или нет. Скорее всего, Вито никогда не любил ее, но она-то никак не могла задушить в себе любовь к нему. Когда ненависть и злоба выгорели дотла, в душе остались тоска и несбывшиеся мечты; она ни за что на свете не назвала бы все это любовью… пока не встала с постели в доме Фредди. До сих пор ей не давали покоя воспоминания о том, как она растаяла в объятиях Вито.

Молли выползла из ванной, как напуганная мышь из норки. Она понимала, что выглядит смехотворно в добротном одеянии из плотного белого – хлопка, купленном в порыве гнева в «Хэрродс». Рубаха с длинными рукавами и застежкой под горло ниспадала до самого пола, собиралась в бесформенные складки и придавала Молли отдаленное сходство с парусным судном. В приглушенном свете ночника виднелась огромная кровать. Тускло поблескивающие ширмы красного дерева за время ее отсутствия Вито раздвинул, и теперь кровать предстала перед ней во всей своей красе, маня и пугая. Вито возлежал на взбитых подушках; его большое мощное тело лишь отчасти прикрывала единственная простыня, да и та почти соскользнула на пол. Как ни в чем не бывало, он смотрел новости по телевизору.

– Перестань дрожать, – произнес он, не повернув головы в ее сторону.

Молли вытерла о рубашку мокрые от пота ладони.

– А что же мне еще делать, может, ты подскажешь? – жалко огрызнулась она, не решаясь двинуться с места.

Вито соизволил наконец посмотреть на нее. Смотрел он очень долго, так показалось Молли, и в его золотых глазах мерцали недоверчивость и насмешка.

– Ты что, решила поиграть в Мэри Поппинс и сейчас выпорхнешь из окна, унесенная западным ветром? – очень сухо осведомился он. – Или же за этой грудой пуговиц и кучей завязок скрывается что-то извращенно-сексуальное? Что ты там прячешь?

– Боюсь, ничего.

– Тогда снимай поскорее эту гадость, – с плотоядной улыбкой пророкотал Вито. – Шутка удалась, раздевайся.

У Молли перехватило дыхание, растерянные зеленые глаза едва выдерживали его выжидающий бесстыдный взгляд.

– Кто платит, тот заказывает музыку. – Вито сладко потянулся и улыбнулся ей опять. – Так всегда бывает в жизни, piccolo mia. [6]6
  Малышка моя ( итал.)


[Закрыть]

– Свинья ты, – неуверенно выговорила Молли, отступая к дверям, но тут запуталась в необъятных складках своего одеяния, нечаянно наступила на волочащийся по полу подол, споткнулась и неминуемо упала бы, если бы ее не поддержала непонятно откуда возникшая сильная рука. Секунда – и Молли уже сидела на краешке огромной кровати.

Она слышала громкое прерывистое дыхание Вито совсем рядом с собой. Ее обдало жаром, исходящим от его сильного, напряженного тела.

– Ты права, прости меня. Я очень старался не думать о нашей злополучной брачной ночи… Помнишь, Ты заперлась в этой чертовой ванной и наотрез отказывалась выходить? – скрипнул он зубами. – И вот сегодня ты опять проводишь в ванной полтора часа, а потом выплываешь на свет Божий в эдаком симпатичном саване!

Глаза Молли наполнились слезами. Она понимала, о чем он говорит, хотя ей ужасно хотелось ничего не понимать. И, что ее особенно потрясло, он сейчас вспоминал ту страшную ночь с тем же горьким сожалением, что и она. Секунду Молли бездумно наслаждалась идущим от него теплом и силой, но затем заставила себя отстраниться.

– Так не годится, – глухо пробормотала она.

Вместо ответа Вито склонился к ней и сжал ее в объятиях прежде, чем она поняла, что он собирается сделать. Он уложил Молли на кровать, тщательно оправил на ней ночную рубашку, натянул подол на выглядывающие из-под него пальцы ног. Потом он оглядел результат своих трудов, и насмешливые искорки зажглись в его темно-золотых глазах.

– Теперь ты похожа на изображение со средневековой гробницы. Прекрасная и неприступная.

– Ты не слышал, что я сказала? – Рассерженная и обескураженная мгновенной переменой его настроения, Молли снова встала, и блестящие волны рыжеватых волос рассыпались по ее плечам.

Вито закутал ее в простыню, будто укладывал спать маленького капризного ребенка.

– Девичьи страхи, вот и все.

– Но я не могу так! – выдохнула Молли в полном отчаянии от своей неспособности объяснить ему что-либо. – Это все неправильно!

Вито протянул руку и щелкнул выключателем – в спальне воцарился полумрак.

Молли покачала головой, желая хоть так объяснить свою последнюю фразу. На Вито она старалась не смотреть.

– Чистым безумием с моей стороны было прийти сюда… Я не подумала как следует… Мною владели мысли о Найджеле, Лине и детях… и в пылу спора мне показалось, что выбора у меня нет… А тебя я винить не могу, ты не виноват, ты говорил, что у меня есть право выбора, и…

Тонкие длинные пальцы медленно погрузились в волосы Молли и мягко прикоснулись к голове; другая рука Вито привлекла ее еще ближе к себе.

– Поговорим утром, – пообещал он.

– Утром меня здесь не будет! Мне надо поговорить с тобой сейчас!

– Слушаю тебя, – хрипло выговорил Вито, поднял от подушки свою красивую темноволосую голову и жарко приник губами к бешено пульсирующей точке в ямочке между ключицами Молли.

Молли встрепенулась от неожиданности и от нахлынувшего возбуждения, задрожала, выгнула спину, груди тяжело налились под шершавой тканью рубашки, и мучительно затвердели чувствительные соски.

– Не надо, я не могу думать, когда ты это делаешь, – с трудом пролепетала она, – а я хочу объяснить тебе, что…

Теплые ладони легли ей на щеки, длинные пальцы нежно поглаживали ее волосы.

Едва дыша, Молли затихла; все мысли куда-то улетучились, она беспомощно сдвинула брови, пытаясь вспомнить, что же такое хотела растолковать Вито.

– Я очень, очень хочу тебя, сага, – настойчиво шептал он ей, притягивая ее еще ближе, ласково провел кончиком языка по плотно сжатым губам Молли, и они дрогнули и открылись. – И мне необходимо, чтобы ты хотела меня так же сильно.

Его язык беспрепятственно проник в глубь нежного рта Молли. Она уже не сопротивлялась, только вновь затрепетала, когда он поднял ее над собою, продолжая осыпать страстными поцелуями. Сердце ее неслось вскачь, руки судорожно вцепились в плечи Вито, между бедрами занимался жидкий огонь. Потом словно река вырвалась из берегов внутри ее, и волны желания поглотили Молли. Она упала на Вито, неистово прижимаясь губами к его губам, отвечая ему в жадном нетерпении.

Безумно… глубоко… навсегда – последнее, что она успела подумать. Потом было не до мыслей. Вито непривычно неловкими пальцами пытался расстегнуть пуговицы на ее ночной рубашке; он нервничал все больше и больше, и, наконец разразился потоком итальянских ругательств. Она заметила, что руки Вито трясутся, и ее пронзило ощущение своего женского могущества. Потом ее блуждающий взгляд скрестился с его – сияющим и золотым, и она сама задрожала от желания. Вито обнажил ее тугие белые груди, с нетерпеливым стоном накрыл их ладонями, поглаживая большими пальцами заострившиеся розовые соски, жаждущие его прикосновений.

Его опытные руки ни на минуту не переставали ласкать ее, по-хозяйски оглаживали груди, нежно играли с затвердевшими сосками, скользили вниз, чтобы успокоить дрожь напряженных мышц живота. Стук сердца в ушах Молли слился в сплошной пульсирующий гул, она только постанывала от изощренных жгучих поцелуев Вито, возбуждение захлестывало ее. Она почувствовала, как к ее бедру прижимается его восставшая плоть, и рванулась навстречу, торопясь скорее принять его в себя.

– Молли… – Он погрузил пальцы в ее спутанные волосы и хотел повернуть ее голову, чтобы видеть глаза, он собирался сказать что-то, он требовал внимания, но у нее все мысли уже ушли и остался только шум крови в ушах.

– Dio… Если ты хочешь, чтобы я остановился, останови меня сейчас, – почти по слогам проговорил он. – Я не хочу взять то, что ты не готова дать мне сама!

Она смотрела на него и пыталась понять, смысл сказанного не доходил до нее. Над ней в полумраке парило темное лицо Вито, искаженное каким-то благоговейным ужасом, золотые глаза впились в Молли, как будто она была готова исчезнуть, подобно чаше святого Грааля. Молли с изумлением прочла все это в его говорящих глазах, и ее сердце сжалось от нахлынувшей нежности и жалости к нему.

Сильными руками она вернула его к себе, испытывая при этом не только жажду слияния, но и какое-то новое ощущение свободы.

– Значит, да? – прохрипел Вито.

– Да… да… да, – лепетала Молли, истово прижимаясь губами к его упоительно-греховному рту. Она ничего уже не осознавала, кроме охватившего ее желания.

Их сердца бешено бились вместе, как одно большое сердце, они неслись вперед, вверх, к новому, еще более могучему наслаждению, и на самой вершине счастья, словно ураган солнечного света, пришло освобождение.

Долго после того Молли не видела, не слышала, думала ни о Чем. Но краем сознания она еще успела отметить, что Вито соскользнул с нее, последний раз нежно прижавшись обессиленными губами к ее губам. Он не разомкнул объятий, он взял ее с собой. А когда она наконец, смогла шевельнуть губами, почти беззвучно произнеся его имя, и не получила никакого ответа, только тогда она поняла, что Вито заснул, заснул, как маленький мальчик, внезапно.

Да, у мужчин так бывает, она читала. Он просто устал. Молли лежала рядом с ним и улыбалась от счастья, что Вито, оказывается, может быть таким же беззащитным и доверчивым, как обычные люди. Да, он обратил в ничто все ее возражения раньше, чем она смогла понять, что происходит. Он обрушил на нее все свое искусство обольщения, но теперь это было уже не важно после того выражения ужаса в его глазах, которого она никогда не забудет.

Молли все еще не могла опомниться. Оказывается, она имеет власть над ним, а раньше она и не подозревала о своем могуществе. Весь его жар, вся его страсть принадлежали ей одной… наконец-то. Для Молли все равно было совершенно непонятно, почему он так бешено желал, ее, но зато теперь она точно знала: он не кривил душой, говоря, что месть тут ни при чем.

Молли жалобно захныкала, потому что ее, сонную, пытались усадить на кровати. Потом ей на голову набросили какую-то одежду, и она открыла глаза, ничего, впрочем, не увидев.

– Что такое, черт возьми…

На краю кровати сидел Вито. Он аккуратно всовывал ее безвольные руки в рукава ночной рубашки, как будто одевал мягкую, тряпичную куклу. Молли пришлось признать, что она действительно похожа сейчас на куклу, настолько близость к Вито лишила ее сил и воли. В отличие от нее он уже был полностью одет для выхода, и снова его улыбка свела ее с ума.

В дверь постучали. Вито вскочил и вышел. Боже, как он хорош, как он изумительно двигается… В полном отчаянии Молли закрыла глаза, но все равно видела его ослепительную улыбку, подрагивающие от нескрываемого удовлетворения уголки рта, потом припомнила свою постыдную слабость, на всю ночь приковавшую ее к Вито, и содрогнулась от презрения к себе.

– Завтрак, – возвестил Вито, ставя ей на колени обильно заполненный едой поднос.

Как только Молли ощутила запах жареного хлеба, в животе у нее заурчало. Она едва глянула на поджаристую, хрустящую корочку, и вдруг ей сделалось совсем нехорошо. Она скорчилась, чуть не уронив с колен поднос.

– Убери! – крикнула она, сдерживаясь из последних сил, и в ужасе зажала рот ладонью.

Вито среагировал молниеносно, отставил поднос, помог ей подняться, и Молли побежала в ванную. В течение следующих крайне неприятных минут она смутно понимала, что Вито по-прежнему находится рядом с ней. Ей было ужасно неловко, она не хотела, чтобы он видел её такой, но не в силах была попросить его уйти.

Рвота прекратилась на удивление скоро, но Молли чувствовала сильную слабость. Вито на руках отнес ее в постель, положил ей на лоб смоченное в холодной воде полотенце.

– Наверное, я отравилась, – пожаловалась ему Молли. – Чувствую себя препаршиво.

– Madre di Dio… – словно бы про себя пробормотал Вито.

Молли сняла со лба полотенце, чтобы видеть его. Он стоял у окна спиной к ней, но она заметила, как напряжены его широкие плечи. Беспокойная рука взъерошила идеально причесанные черные волосы… Вито явно волновался, что для него отнюдь не было в порядке вещей.

– Я уже вчера заболевала. Меня ведь обычно не тошнит от голода, надо было раньше догадаться, что я нездорова. Теперь и ты от меня заразишься… – вздохнула она, а мысленно добавила: «И поделом тебе».

– Не думаю. – Низкий, протяжный голос Вито звучал уже спокойнее. – Не думаю, чтобы я мог заразиться от тебя такой болезнью.

Он отошел к изножию кровати и посмотрел на Молли сквозь густые ресницы.

– Тебе бы полежать сегодня.

– Вот еще! – Молли порывисто поднялась. – Мне есть чем заняться.

– Ты теперь на отдыхе.

– Я теперь на содержании.

Смуглые щеки Вито чуть порозовели, карие глаза метнули на Молли упреждающий взгляд.

– Мы с тобой живем вместе, вот и все. Нет ни какой необходимости постоянно подчеркивать, как именно мы к этому пришли.

Молли остановилась посреди комнаты в совершенном замешательстве. Неужели этот самый мужчина так доходчиво объяснял ей вчера, что их сожительство – только деловое соглашение?

– Часа через два я тебе позвоню, узнаю, как ты, – продолжал между тем Вито. – Я собираюсь в Темплбрук, сегодня вечером устраиваю там обед, и мне очень хотелось бы, чтобы ты тоже была.

Ну вот, теперь все понятно: он раздражен ее недомоганием, боится, что она не в состоянии будет сыграть отведенную ей роль. Именно это его и тревожит. Он пытается держаться в рамках приличий, воспитание не позволяет ему полностью выплеснуть на Молли раздражение: это недостойно джентльмена. Молли склонила голову, чувствуя, как в горле растет, мешая дыханию, твердый комок.

Конечно, она нужна Вито только в постели, для удовлетворения его сексуальных потребностей. А если она, не дай Бог, заболеет, то и на это не будет годиться! Он тем более должен счесть непростительным ее состояние, что нынче же утром собирался нанести визит Найджелу, поработать добрым волшебником.

– Я уверена, что к вечеру уже буду в порядке, – смиренно произнесла Молли, глубоко вздохнув, и, не удержавшись, добавила: – Пожалуйста, не будь слишком суров с Найджелом.

Вито иронически приподнял бровь.

– А что, по-твоему, я собираюсь с ним сделать?

– Он тебя боится.

– Небольшая порка ему не повредит. Если в Найджеле есть здоровая основа, я это выявлю, – заверил ее Вито, очевидно полагая что успокаивает Молли. – Разберусь, не волнуйся.

Молли с трудом скрыла дрожь. Трудно было представить себе двух более разных людей, чем Вито и ее брат Найджел, хотя Вито всего на три года старше. В свои двадцать восемь брат был совершенно лишен веры в себя – несомненная заслуга преподобного отчима, воспитывавшего пасынка при помощи постоянных насмешек, презрения и унижения. Куда ему до сильного и уверенного в себе Вито!

Молли сжала руки.

– А что ты расскажешь Найджелу про нас?

– Скажу, что мы снова вместе, а что еще? – уже на ходу отозвался Вито, словно не понимая, о чем тут можно говорить.

«Снова вместе»… Как все-таки мужчины умеют уходить от реальности! Дверь за Вито закрылась, и Молли в тот же миг бросилась к зеркалу. Любовница, содержанка. Не важно, что она любит его; не важно, что она желает его так же, как и он ее. В их отношениях единственная форма близости – секс, единственная причина – деньги; о равенстве, заботе, защите не может быть и речи.

Дверь вдруг распахнулась, в проеме опять возник Вито.

– Забыл тебе сказать: мне нравится, как ты выглядишь.

Застигнутая врасплох его неожиданным возвращением, Молли шире раскрыла и без того огромные глаза.

– Что-о?

– Если ты вздумаешь перекрасить волосы или будешь морить себя голодом до полного истощения, ты сведешь меня с ума! Я прошу тебя не меняться: ей Богу, четыре года назад это был крайне неудачный опыт!

– В самом деле? – прошептала Молли, сраженная его признанием.

– Тогда я ничего не говорил, чтобы не обижать тебя.

Интересно знать, почему он не подумал о ее чувствах сейчас?

– Я уже шел к машине, и вдруг мне пришло в голову, что ты можешь опять приняться за эксперименты над собой, – с гримасой притворного ужаса закончил Вито.

Он давно ушел, а Молли все сидела и смотрела на дверь. «Крайне неудачный опыт»… Убийственная ирония, а ведь она тогда так отчаянно старалась усовершенствовать свою внешность. Неужели сейчас она действительно больше нравится Вито? Да как же это? Длинные прямые волосы, минимум косметики, внушительные бедра и грудь и, прямо скажем, не самая модная одежда… И тем не менее именно в таком виде она отвечает вкусам капризного и разборчивого Вито? Не знаешь, что и подумать.

Все женщины его круга – по крайней мере те, кого видела Молли, – были настоящими произведениями искусства. Среди них Молли чувствовала себя гадким утенком и только старалась не втягивать голову в плечи от стыда, если ей рассказывали о новых чудо-диетах и комплексах упражнений. А Пандора как-то раз деликатно посоветовала ей операцию для уменьшения размера груди.

Так вот оно что, оказывается: сейчас она куда больше похожа на ту девушку, которую Вито встретил в жаркий летний день четыре с половиной года назад. Молли грустно склонила голову. Только теперь она поняла, что, обручившись с Вито, она из лучших побуждений начала яростно искоренять в себе все то, что влекло его к ней…

Темплбрук в графстве Суррей, величественный дворец восемнадцатого века, уже три столетия был родовым гнездом династии Бруков. Его унаследовала от своего отца мать Вито, Оливия, в девичестве Брук. Самой ей ни за что не удалось бы сохранить огромный особняк, окруженный буйно разросшимся парком, но она сделала наивыгоднейшую партию. Ее примеру последовала и младшая сестра, Мэриел. Через два года после Оливии она также родила ребенка. Девочку назвали Пандорой…

Молли приехала в Темплбрук с большим опозданием и, желая хоть отчасти исправиться, торопливо вылезла из своей легковушки и побежала к багажнику за чемоданами.

Огден с явным облегчением при виде ее поспешил на помощь.

– Нет, мадам, не беспокойтесь, – мягко убеждал он, – найдется кому позаботиться о вашем багаже.

Молли нехотя поднялась по ступенькам и вошла в огромный дом. Она хорошо помнила, что именно присутствие Пандоры отравило ей прошлый приезд в Темплбрук. Пандора изображала – и довольно удачно – великосветскую даму, аристократку голубых кровей, и куда было до нее двадцатилетней машинисточке, воспитанной в сельском приходе и обученной разве что печь пирожки и хлопотать по хозяйству.

Вито уже шел ей навстречу через громадный зал; она заметила раздражение в его золотом взгляде.

– Где тебя носило весь день? Ты уехала из дому задолго до Огдена, а он уже давно здесь!

– Я ездила к себе, собирала вещи, – виновато призналась Молли.

– Наши гости начнут прибывать через сорок минут.

«Наши гости»… Ясное дело, он случайно оговорился… Не доверять ему, все время быть начеку – так она решила, раз уж жизнь снова свела ее с этим человеком.

– Я переоденусь за одну минуту… особенно если ты и вправду считаешь, что истинная красота не нуждается в дополнительных украшениях. – Молли позволила себе тонкий намек.

– Сюда прислали из Лондона несколько нарядов на выбор, – сухо ответил Вито. – Тебе незачем было заезжать домой. Огден уже распорядился, все вещи из твоей квартиры тебе доставят. Не беспокойся, ничего не забудут.

Молли почувствовала себя оскорбленной. Она предупредила хозяйку о скором выезде, уложила всю свою одежду и собрала в большую коробку остальные пожитки. Ни за что не поверила бы, что ей удастся управиться со всеми делами за несколько часов. По правде говоря, она занялась этим, чтобы вернуть себе ощущение независимости. А Вито тут же убедительно доказал ей, что она заблуждается. Она себе больше не хозяйка, он – ее хозяин.

– Я теперь всегда буду рядом с тобой, когда ты захочешь. Неужели мне нельзя хотя бы попрощаться с той жизнью, которую я вела и принуждена оставить? – резко спросила она.

Не успела она ступить на лестницу, как Вито заботливо подхватил ее под локоть.

– Как ты себя чувствуешь?

Странно, он что, не заметил ее гневного выпада? Молли сжала губы. – Спасибо, прекрасно.

– Если тебе нехорошо – пусть даже чуть-чуть, – вовсе не обязательно появляться на людях, лучше отдохни.

– Со мной все в порядке.

Напряжение все не отпускало Вито.

– Dio… Я не знал, где ты… Я так беспокоился! Может, он думал, что она сбежала? Отделалась от него одной ночью? Но все его права на нее кончаются за дверью спальни! В договоре между ними не было упомянуто, что он станет следить за каждым ее шагом.

– Похоже, тебе не до прогулок на природе, – мрачно констатировал Вито. – Ты уже вымоталась, у тебя очень усталый вид.

– Это что, слежка? – ощетинилась Молли. – Ну да, я вышла из дому, не предупредив, куда иду. Я поехала поездом, а не воспользовалась одним из твоих автомобилей…

– Это не слежка, Молли, – мягко перебил ее Вито. – Просто нужно уважать других людей, а ты почему-то ведешь себя как строптивый ребенок.

Уязвленная, Молли послала ему негодующий взгляд и устремилась к лестнице. Но по ступенькам она поднималась все медленнее и медленнее…

Одолевая бесконечную лестницу, Молли не могла оторвать глаз от большого портрета на верхней площадке. На нем были изображены сестры, Оливия и Мэриел, на своем первом балу – обе высокие, белокурые, безукоризненно прекрасные. Не каждый разглядел бы за эффектной южной красотой Вито сходство с холодным совершенством его матери, но, всмотревшись, можно было увидеть тот же породистый нос, классический очерк губ и высокие скулы.

Напротив висел такой же огромный портрет отца Вито, Риккардо Кристобальди. Темноволосый, невыразимо привлекательный, он был настоящим светским львом. Художнику удалось передать грубую чувственность его черт. В течение всех этих лет Молли безуспешно пыталась вспомнить их лица, представить этих людей рядом с Вито и Пандорой, но в памяти почему-то всплывали обрывки разговоров:

«Какие трогательные для двоюродных брата и сестры отношения, вы не находите?»

«Я всегда думала, что они поженятся».

«Да нет, они ведут себя скорее как брат и сестра».

«Удивительно, не правда ли?» – Молчание, долгий многозначительный и понимающий взгляд.

«Мэриел с первой встречи положила глаз на Риккардо… Но когда Оливия унаследовала Темплбрук, никаких сомнений не осталось, на которой из сестер он женится».

«Риккардо был невероятно обаятелен».

«Мэриел тут же вышла за того скучного банкира, Паркера Стивенсона… А помните, чем все это закончилось? Через несколько лет после ее смерти Паркер застрелился неизвестно почему. Он был нежнейшим из отцов, а Пандоре едва минуло шестнадцать. Бедняжка, она так тяжело перенесла этот удар. Первые несколько месяцев Вито с ней не расставался там, в Италии».

«Возможно, Паркер узнал что-то такое, что лишало его дальнейшую жизнь всякого смысла».

Эти разговоры не давали Молли покоя во время их помолвки, она смутно начинала что-то понимать, пыталась связать концы с концами, пугалась, не хотела верить, не хотела думать. И вдруг все стало так леденяще, потрясающе ясно…