Текст книги "Наваждение"

Автор книги: Линкольн Чайлд

Соавторы: Дуглас Престон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Пендергаст!

Быть может, вышел прогуляться? Сегодня отличный денек.

Лейтенант взбежал по лестнице, мигом оказался на площадке и замер, заметив краем глаза в полутемном кабинете знакомый недвижный силуэт: Пендергаст сидел в том же кресле, что и вчера.

– Пендергаст? Я думал, вы куда-то вышли и… – Лейтенант осекся: лицо Пендергаста выражало полную опустошенность.

Д’Агоста присел рядом. Хорошего настроения как не бывало.

– В чем дело?

Пендергаст медленно перевел дыхание.

– Я был в доме Торгенссона, Винсент. Картины нет.

– Нет?

– В доме теперь похоронное бюро. Внутри все перестроили, остались только стены и балки – в соответствии с теперешним его назначением. Не осталось ничего. Ничего! – Пендергаст поджал губы. – След оборвался.

– А как же сам доктор? Он, наверное, куда-то переехал… можно поискать и там.

Опять пауза, еще более долгая.

– Доктор Торгенссон умер в тысяча восемьсот пятьдесят втором году. В нищете; заболел сифилисом и сошел с ума. А перед смертью распродал по частям имущество – неизвестным покупателям.

– Если он продал картину, должна сохраниться запись!

Пендергаст смотрел на него каким-то недобрым взглядом.

– Записей нет. Он мог расплатиться картиной за уголь. Мог в приступе безумия разорвать. А если она каким-то чудом и сохранилась после смерти доктора, то скорее всего ее уничтожили во время перестройки дома. Мы зашли в тупик.

«Значит, он сдался, – решил д’Агоста. – Вернулся домой – и сидит один в темном кабинете. Страдает». За все годы знакомства лейтенант ни разу не видел Пендергаста таким подавленным. И все же положение не давало оснований для подобного отчаяния.

– Хелен тоже искала картину, – сказал д’Агоста несколько более резко, чем хотел. – Вы сколько искали? Пару дней? А она несколько лет не сдавалась.

Пендергаст не отвечал.

– Ладно, давайте попробуем иначе. Будем искать след вашей жены, а не картины. Когда ее не было почти три дня – куда она поехала? Быть может, это связано с «Черной рамкой»?

– Даже если вы и правы, – сказал Пендергаст, – с той поездки прошло двенадцать лет.

– Попытаться-то можно. А потом нанесем визит мистеру Джону В. Траппу, бывшему владельцу художественного салона, ныне проживающему в Сарасоте.

В глазах Пендергаста мелькнул слабый интерес.

Д’Агоста похлопал себя по карману.

– Да-да, поедем к тому самому типу, который тоже искал «Черную рамку». Так что вы не правы – мы вовсе не зашли в тупик.

– Но ведь Хелен могла поехать куда угодно.

– Да какого черта! Вы что – сдаетесь? – Д’Агоста пристально посмотрел на Пендергаста и выглянул в дверной проем. – Морис! Эй, Морис!!

В кои-то веки старик нужен – и надо же, куда-то запропастился!

В дальнем конце дома раздалось слабое шарканье, затем по лестнице прошлепали шаги, и Морис появился из-за угла.

– Прошу прощения? – выговорил он, задыхаясь и пуча глаза.

– Вы вчера упоминали о поездке Хелен. Ну, когда она уехала без предупреждения и ее не было две ночи.

– Да-да, – кивнул Морис.

– А следов этой поездки никаких не осталось? Может быть, вы видели гостиничный счет, например, или чек со станции заправки?

Морис погрузился в задумчивость.

– Нет, сэр.

– И, вернувшись, она ничего не сказала? Ни единого слова?

– Ничего, сэр.

Пендергаст неподвижно сидел в кресле. В кабинете воцарилась тишина.

– Впрочем, если подумать, есть кое-что, – вспомнил Морис. – Хотя это вряд ли вам пригодится.

– Что? – накинулся на него д’Агоста.

– Ну… – замялся старый дворецкий.

Лейтенанту захотелось схватить его за лацканы и встряхнуть.

– Дело в том… Я припомнил, сэр, что она мне позвонила. В самое первое утро, с дороги.

Пендергаст медленно поднялся.

– Продолжайте, Морис, – тихо сказал он.

– Время шло к девяти. Я пил кофе в маленькой столовой. Зазвонил телефон; на линии была миссис Пендергаст. Она забыла свою карточку автомобильной страховки. У нее спустила шина, и понадобился номер карточки – вызвать помощь. – Морис взглянул на Пендергаста. – Вы ведь помните, сэр, она не очень-то ладила с машинами.

– И это все?

– Я нашел карточку и прочитал номер. Она меня поблагодарила.

– А больше ничего? – наседал д’Агоста. – Какие-нибудь шумы? Голоса?

– Прошло столько лет, сэр. – Морис глубоко задумался. – Какие-то уличные звуки были. Может, автомобильный гудок. Должно быть, она звонила из телефонной будки.

На секунду все замолчали. Из д’Агосты как будто выпустили воздух.

– А ее голос? – заговорил наконец Пендергаст. – Взволнованный? Возбужденный?

– Нет, сэр. Помню, она сказала, будто ей повезло, что она проколола шину именно там.

– Повезло? Почему?

– Потому что она, пока ждала, успела выпить молочно-шоколадного коктейля.

Пендергаст на миг застыл, а потом ринулся действовать. Он пронесся мимо Мориса и д’Агосты, выскочил на площадку и слетел вниз по лестнице.

Д’Агоста поспешил за ним. В холле было пусто, но из библиотеки раздавались какие-то звуки: Пендергаст лихорадочно шарил по полкам, второпях сбрасывая на пол книги. Наконец он отыскал что хотел – атлас дорог Луизианы, – бросился к ближайшему столу, яростным движением отгреб все в сторону и стал листать страницы. В руке у Пендергаста очутилась линейка и карандаш, и, согнувшись над картой, он принялся что-то вымерять и помечать.

– Вот! – затаив дыхание, шепнул он и ткнул пальцем в карту. Не сказав больше ни слова, Пендергаст выскочил из библиотеки.

Д’Агоста метнулся за ним – через столовую, кухню, кладовую, буфетную – к задней двери дома. Пендергаст пробежал через большой сад, к белой конюшне, перестроенной под гараж на полдюжины машин. Распахнув дверь, он исчез в темноте.

Лейтенант вошел следом. В большом неосвещенном помещении слегка пахло сеном и моторным маслом. В полумраке виднелись силуэты трех автомобилей, накрытых чехлами. Пендергаст подбежал к одному из них и сдернул брезент, под которым оказался красный двухместный автомобиль с откидным верхом, низкий, хищного вида. Он сверкал даже в полумраке бывшей конюшни.

– Ничего себе! – Д’Агоста присвистнул от восхищения. – «Порше», классика. Красота какая!

– «Порше-спайдер» тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года. Машина Хелен.

Д’Агоста уселся на пассажирское сиденье; Пендергаст достал из-под коврика ключ, вставил его в зажигание и повернул. С душераздирающим ревом мотор завелся.

– Вот так Морис! – прокричал сквозь грохот Пендергаст. – Все-то у него в лучшем виде.

Несколько секунд он грел мотор, потом вывел машину из гаража и нажал на газ. Автомобиль рванулся вперед, чиркнув гравием по стене, словно картечью. Д’Агосту вжало в сиденье, будто космонавта при старте. «Порше» шумно пронесся по подъездной дорожке.

Морис в своем неизменном черном одеянии дворецкого стоял на ступенях особняка, провожая взглядом удаляющуюся машину.

– Куда мы едем? – спросил лейтенант.

Пендергаст взглянул на него. Отчаяние испарилось, в глазах появился блеск, слабый, но заметный – предвкушение добычи.

– Благодаря вам, Винсент, мы отыскали стог. Теперь посмотрим – не удастся ли отыскать иголку.

23

Автомобиль несся по тихим дорогам сельской Луизианы. Мелькали мангровые рощи, протоки, болота, пышные плантации. Иногда Пендергаст слегка замедлял ход, проезжая деревни; звериный рев мотора притягивал любопытные взоры. Пендергаст не позаботился поднять верх, и д’Агосту основательно продуло; кожу на лысинке саднило от сильного ветра. В машине с низкой посадкой лейтенант чувствовал себя каким-то незащищенным. Зачем вообще Пендергаст взял этот автомобиль, а не удобный «Роллс-ройс»?

– Может, все же расскажете, куда едем? – прокричал он сквозь свист ветра.

– Пикайюн, штат Миссисипи.

– Зачем?

– Хелен звонила Морису оттуда.

– Вы уверены?

– На девяносто пять процентов.

– Почему?

Дорога впереди делала крутой поворот; Пендергаст переключил скорость.

– Хелен пила молочно-шоколадный коктейль, пока ждала машину помощи.

– И что?

– А вот что: коктейль, приготовленный по такому рецепту, – это слабость северян-янки. Хелен от нее так и не излечилась. За пределами Новой Англии и штата Нью-Йорк его мало где найдешь.

– Продолжайте.

– Поблизости существует – или существовало – только три места, где его подают. Хелен все их отыскала и то и дело ездила не в одно, так в другое. Иногда вместе со мной. Так или иначе, сейчас с помощью карты я подсчитал – учитывая день недели, время суток и склонность Хелен ездить очень быстро, – что наиболее вероятный вариант – Пикайюн.

Д’Агоста кивнул. Когда ему объяснили, все оказалось очень просто.

– А почему – девяносто пять процентов?

– Есть вероятность, что в то утро она по какой-то причине остановилась раньше. Или ее остановили. Штрафы за превышение скорости она набирала пачками.

* * *

Пикайюн, стоявший на самой границе с Луизианой, оказался чистеньким городком с небольшими каркасными домиками. Надпись на въезде в город объявляла его «Драгоценной монетой в кошельке Юга»; рядом красовался стенд с яркими фотографиями с прошлогоднего карнавала Марди-Гра. Д’Агоста с любопытством разглядывал тихие зеленые улицы. Они подъехали к торговому району, и Пендергаст притормозил.

– Кое-что изменилось, – сказал он, поглядывая в разные стороны. – Интернет-кафе, конечно, новое. И ресторан с креольской кухней. А вот это местечко, где подают вкуснейшие бутерброды с раковыми шейками, мне знакомо.

– Вы бывали здесь с Хелен?

– Не с Хелен. Я позднее несколько раз проезжал через город. В нескольких милях отсюда – тренировочный лагерь ФБР. А… вот и то, что нам нужно.

Пендергаст свернул на небольшую улочку и съехал на обочину. Дома по всей улице были жилые, за исключением одноэтажного здания из шлакобетона, стоявшего в глубине от дороги, посреди площадки из потрескавшегося асфальта. Вывеска гласила, что это «Янки-хаус Джейка», но табличка выгорела и облупилась: ресторанчик закрылся много лет назад. Однако окна в задней части здания были завешены ситцевыми занавесками, а на бетонной стене красовалась спутниковая антенна-тарелка: похоже, в доме кто-то жил.

– Попробуем самый простой способ, – пробормотал Пендергаст. Сжав губы, он еще раз оглядел улицу и принялся давить на педаль. С каждым нажатием мотор ревел громче и громче. Из-под машины вылетел ворох листьев; корпус автомобиля яростно трясся, словно реактивный самолет.

– Господи! – завопил д’Агоста. – Вы что – хотите и мертвых поднять?

Агент ФБР еще секунд пятнадцать подержал педаль, пока из окон и дверей по всей улице не высунулось не меньше дюжины голов.

– Нет, – сказал он, отпустив наконец газ. – Думаю, хватит и живых. Он быстро оглядел повернутые к ним лица. – Слишком молод… а этот… бедняга явно глуп. – Пендергаст покачал головой. – О, вон тот, возможно, пригодится. Вперед, Винсент.

Он вышел из машины и направился к третьему дому с правой стороны, перед которым хмуро взирал на пришельцев мужчина лет шестидесяти в застиранной футболке, сжимавший в одной руке пульт от телевизора, а в другой – банку пива.

До д’Агосты вдруг дошло, зачем Пендергаст взял для поездки машину жены.

– Простите, сэр, – сказал агент. – Позвольте поинтересоваться, знаком ли вам этот автомобиль?

– А пошел бы ты в задницу, – буркнул мужчина и вернулся в дом, хлопнув дверью.

Д'Агоста поддернул брюки и провел языком по губам.

– Может, выволочь этого козла обратно?

– Незачем, Винсент. Вот и наша добыча. – Пендергаст повернулся и посмотрел на ресторан. Из кухни вышла пожилая толстуха в легком домашнем платье и остановилась на крыльце, рядом со стайкой пластиковых розовых фламинго. Водной руке у нее был журнал, в другой – сигарилла. Женщина щурилась на Пендергаста через старомодные очки-капельки.

Пендергаст и д’Агоста вернулись к ресторанчику. Толстуха, не меняя выражения лица, смотрела, как они приближаются.

– Добрый день, мэм, – с легким поклоном сказал Пендергаст.

– И вам добрый.

– Не вы ли, случайно, хозяйка этого прекрасного заведения?

– Возможно, – ответила она, глубоко затягиваясь сигариллой в белом пластмассовом мундштуке.

Пендергаст махнул рукой в сторону «Порше».

– А не приходилось ли вам, случайно, видеть эту машину раньше?

Сквозь захватанные стекла очков толстуха внимательно поглядела на автомобиль.

– Возможно, – повторила она.

Наступило молчание. Соседние двери и окна начали захлопываться.

– Какое упущение с моей стороны, – сказал вдруг Пендергаст. – Отнимаю ваше бесценное время без всякой компенсации. – Он протянул женщине двадцатидолларовую купюру, словно по волшебству появившуюся в его ладони.

К удивлению д’Агосты, толстуха выхватила бумажку из пальцев агента и сунула между своих не слишком упругих, но еще пышных грудей.

– Я видела ее три раза. Мой сын был помешан на таких заграничных тачках. Он у меня продавал прохладительные напитки. Погиб несколько лет назад – попал за городом в аварию. Когда он первый раз увидал эту тачку, чуть умом не двинулся. Заставил нас все бросить и бежать любоваться.

– А водителя вы помните?

– Молодая женщина. Хорошенькая такая.

– А что она заказала – тоже помните?

– И не забуду. Молочно-шоколадный коктейль. Сказала, что для того и приехала – аж из Нового Орлеана. Это за коктейлем!

Опять настала тишина, теперь совсем ненадолго.

– Вы сказали – три раза, – напомнил Пендергаст. – Расскажите про последний.

Его собеседница опять глубоко затянулась, припоминая.

– Сначала она пришла пешком. Проколола покрышку.

– У вас, мэм, прекрасная память.

– Говорю же – такую машину, да и женщину, не позабудешь. Мой Генри угостил ее бесплатно коктейлем. Потом она приехала и разрешила ему посидеть за баранкой… прокатиться не дала, сказала – торопится.

– Так, значит, она куда-то ехала?

– Сказала, что уже давно нарезает круги, не может найти поворот на Де Сото.

– Де Сото? Не знаю такого города.

– Да не город, я вам толкую про национальный заповедник Де Сото. На чертовом повороте как не было, так и нет указателя.

Если Пендергаст и взволновался, он этого не показал, а вяло, расслабленно поднес женщине зажигалку, когда она решила закурить еще сигариллу.

– Значит, она направлялась именно туда? – спросил он, убирая зажигалку в карман. – В заповедник?

Толстуха вынула сигариллу изо рта, пожевала губами и опять сунула мундштук в рот, словно гвоздь забила.

– Не-а.

– А могу я узнать – куда?

– Дайте подумать… Столько времени прошло. – Ее прекрасная память, казалось, ослабла.

Появилась другая двадцатка – и так же быстро исчезла в том же самом месте.

– Санфлауэр, – сказала женщина.

– Санфлауэр? – переспросил агент.

– Санфлауэр, штат Луизиана. Повернуть на Богалусу, не доезжая до болот. – Она показала направление.

– Весьма вам обязан, – поблагодарил ее Пендергаст и повернулся к лейтенанту: – Винсент, не будем терять время.

Они устремились к машине, а женщина крикнула вслед:

– Когда проедете старую шахту – сверните направо!

24

Санфлауэр, штат Луизиана

– Уже выбрали, мальчики? – спросила официантка.

Д’Агоста бросил меню на стол.

– Зубатку.

– Жареную, запеченную, на гриле?

– Наверное, на гриле.

– Прекрасный выбор. – Она сделала пометку в блокноте и повернулась к Пендергасту: – А вам, сэр?

– Буайбесс из сома, пожалуйста. Только без кукурузных клецек.

– Как пожелаете. – Она сделала еще одну пометку, эффектно развернулась и, виляя бедрами, убежала на кухню.

Д’Агоста вздохнул и отпил пива. День был долгий и тяжелый. Санфлауэр оказался городком с трехтысячным населением; с одной стороны к нему примыкали дубовые леса, с другой – обширное кипарисовое болото под названием Черная Топь. Городок был ничем не примечательный: облезлые домишки за штакетными оградами, давно не чиненные тротуары и повсюду на крылечках – рыжие енотовые гончие. Трудящийся городишко – заскорузлый и обветшалый, отрезанный от внешнего мира.

Путешественники остановились в единственной городской гостинице и отправились каждый сам по себе – узнавать, для чего Хелен Пендергаст совершила трехдневное странствие в это затерянное местечко.

На въезде в Санфлауэр полоса везения кончилась. Пять часов Д’Агоста попусту ходил по городу: кругом равнодушные лица и пути, ведущие в тупик, – ни торговцев картинами, ни музеев, ни частных коллекций, ни исторических обществ. Никто не помнил Хелен Пендергаст – все равнодушно скользили взглядами по фотографии, которую показывал д’Агоста. Даже автомобиль не пробудил у горожан никаких воспоминаний. И, как выяснилось, Джон Джеймс Одюбон никогда не бывал в этой части штата Луизиана.

За ужином в небольшом гостиничном ресторанчике д’Агоста чувствовал себя почти таким же опустошенным, как незадолго до этого – Пендергаст в своем темном кабинете. Словно под стать настроению лейтенанта чистое небо затянули грозовые тучи – того и гляди, начнется буря.

– По нулям, – сказал он в ответ на вопрос Пендергаста и описал ему свои утренние похождения. – Наверное, толстуха ошиблась. Или пудрила мозги, чтобы урвать вторую двадцатку. А у вас как?

Им принесли заказ.

– А вот и ужин, – весело сказала официантка, ставя перед ними тарелки. – Прошу!

Пендергаст уставился на свою тарелку, зачерпнул ложкой содержимое, чтобы разглядеть получше.

– Можно мне еще пива? – улыбаясь попросил д’Агоста.

– А как же! А вам еще содовой? – спросила она у Пендергаста.

– Благодарю вас, мне достаточно.

Официантка опять унеслась.

– Ну так что у вас?

– Одну секунду. – Пендергаст достал телефон и набрал номер. – Морис? Мы будем ночевать в Санфлауэре. Именно. Спокойной ночи. – Он убрал телефон. – Похоже, мои успехи столь же невелики, как и ваши.

Этим словам, однако, противоречили блеск в его глазах и улыбка, чуть тронувшая уголки губ.

– Как-то не очень верится, – сказал д’Агоста.

– А вот посмотрите – я сейчас проведу над нашей официанткой небольшой эксперимент.

Официантка принесла пиво и свежую салфетку. Когда она поставила бутылку перед д’Агостой, Пендергаст заговорил самым сладким голосом, не скупясь на южный акцент:

– Дорогая моя, можно вам задать вопрос?

Она игриво улыбнулась:

– Ну давай, приятель.

Пендергаст показным жестом извлек из кармана блокнот.

– Я – репортер из Нового Орлеана, разыскиваю информацию об одной проживавшей здесь семье. – Он раскрыл блокнот и выжидающе посмотрел на официантку.

– Конечно, а что за семья?

– Доаны.

Если бы Пендергаст крикнул «Ограбление!», вряд ли эффект был бы сильнее. Лицо женщины вдруг потеряло всякое выражение, глаза прикрылись, игривое настроение улетучилось.

– Не знаю таких, – пролепетала она. – Ничем не могу помочь. – Повернулась и ушла на кухню, толчком распахнув дверь.

Пендергаст убрал блокнот в карман и повернулся к д’Агосте:

– Что скажете о моем эксперименте?

– Откуда вы, черт возьми, знали, как она себя поведет? Она же явно что-то скрывает!

– В том-то и дело, мой дорогой Винсент! – Пендергаст отпил содовой. – Она не одна такая. Все в городе реагируют точно так же. Не пришлось ли вам во время ваших сегодняшних расспросов столкнуться с некоторой подозрительностью и недоверчивостью?

Д’Агоста задумался. Он и вправду ни от кого ничего не добился, но приписывал это деревенской скрытности местных жителей: явился тут какой-то чужак янки и расспрашивает.

Пендергаст тем временем продолжил:

– Я тоже заметил весьма подозрительную скрытность и склонность к отрицанию. А потом я надавил на одного пожилого джентльмена, и он стал горячо убеждать меня, что все слухи о семействе Доан – чушь собачья. Я, естественно, стал расспрашивать о Доанах. И повсюду сталкивался с такой вот реакцией.

– Ну и?..

– В редакции местной газеты я попросил показать мне старые выпуски, примерно того времени, когда сюда приезжала Хелен. Со мной разговаривали неохотно, и мне пришлось предъявить вот это… – Пендергаст достал свой жетон. – Оказалось, что из некоторых газет того периода отдельные страницы аккуратно вырезаны. Записав номера, я отправился в соседний городок Карнс – в библиотеку. Там все страницы газет оказались на месте, и я узнал всю историю.

– Какую?

– Странную историю семьи Доан. Мистер Доан зарабатывал на жизнь литературной деятельностью и привез свое семейство в Санфлауэр, чтобы вдали от соблазнов цивилизации написать великий американский роман. Доаны купили один из самых больших и лучших городских домов, построенный одним торговцем древесиной – еще до того, как закрылась местная лесопилка. У Доанов было двое детей. Сын окончил в Санфлауэре школу: лучший ученик за всю ее историю, по всем отзывам – умный мальчик. Дочь считалась способной поэтессой, ее стихи печатали иногда в местных изданиях. Я читал их – очень хорошие. Миссис Доан писала замечательные пейзажи. Город этой талантливой семьей гордился; о Доанах то и дело писали в газетах. Они занимались благотворительностью, принимали участие в общественных мероприятиях и тому подобное.

– Пейзажистка… – сказал д’Агоста. – А как насчет птиц?

– Насчет птиц мне ничего не известно. Как и про их интерес к Одюбону или естественной истории. А вот через несколько месяцев после приезда Хелен поток хвалебных публикаций о Доанах начал иссякать.

– Может, они просто устали от внимания.

– Не думаю. Была еще одна статья о Доанах – самая последняя, примерно через полгода после того, как Хелен здесь побывала. В ней говорилось, что Уильям – Доан-младший – схвачен полицией, которая долго преследовала его по лесу, и помещен в одиночную камеру местной тюрьмы по обвинению в двух убийствах, совершенных с помощью топора.

– Это отличник-то?? – не поверил Д’Агоста.

Пендергаст кивнул.

– Прочитав статью, я стал расспрашивать о Доанах жителей Карнса. Тамошние горожане в отличие от здешних совершенно не скрытничали. На меня обрушился целый водопад слухов и сплетен. Убийца-маньяк, который появлялся только ночью. Злой безумец, который преследовал и пугал людей. Трудно отличить факты от вымысла, городские толки от правды. Единственное, что я точно узнал: вся семья умерла, каждый по-своему, и все – нехорошей смертью.

– Все?

– Мать совершила самоубийство. Сын умер в камере смертников, дожидаясь казни за те убийства, о которых я говорил. Дочь умерла в лечебнице для душевнобольных, после того как две недели не соглашалась спать. Последним погиб отец – его застрелил местный шериф.

– Как же это случилось?

– Он взял привычку шататься по городу и приставать к молодым женщинам, угрожать прохожим. Вандализм, уничтожение имущества, какие-то пропавшие младенцы. По мнению людей, с которыми я беседовал, то было не убийство, а, можно сказать, казнь – с молчаливого одобрения отцов города. Шериф и его помощники застрелили мистера Доана у него дома, когда он оказал сопротивление при аресте. Расследования не проводили.

– Господи, – сказал д’Агоста. – Тогда понятна реакция официантки. И общая враждебность.

– Именно.

– А почему же эти чертовы Доаны вот так все сразу?.. Семейное проклятие?

– Понятия не имею. Но скажу вам одно: я убежден, что Хелен приезжала именно к ним.

– Немалое, однако, допущение.

Пендергаст кивнул.

– Судите сами: Доаны – единственная необычная семья в этом совершенно банальном городишке. Больше здесь нет ничего интересного. Так или иначе, они – связующее звено.

К столику подошла официантка, забрала тарелки и торопливо удалилась – хотя д’Агоста и пытался сделать заказ.

– Нельзя ли раздобыть мне чашечку кофе?

– Почему-то я сомневаюсь, Винсент, что в этом заведении вам дадут кофе – или еще что-нибудь.

Лейтенант вздохнул и спросил:

– А кто теперь живет в их доме?

– Никто. С тех пор как мистера Доана застрелили, дом стоит пустой.

– Там мы идем туда, – скорее констатировал, чем спросил д’Агоста.

– Непременно!

– Когда?

Пендергаст поднял руку, призывая официантку.

– Как только получим счет от нашей неразговорчивой, но очень красноречивой официантки.

25

Однако счет подала не официантка – его принес управляющий гостиницей. Положив бумажку на стол, он, даже не напуская на себя сожалеющего вида, объявил, что мест в гостинице нет.

– Как понять? – удивился д’Агоста. – Мы заказали комнаты, вы списали номера наших кредиток.

– Сегодня будет большой заезд. Они сделали заказ раньше, а наш администратор просмотрел. Гостиница, сами видите, маленькая.

– Не повезло им, – сказал д’Агоста. – Мы-то уже здесь.

– Вы еще не устроились. Мне сказали, что вы даже багаж в комнаты не внесли. Оплату за номера я отменил. К сожалению, больше ничем помочь не могу, – объяснил управляющий, явно ни о чем не сожалея. Д’Агоста уже готов был взяться за него всерьез, но Пендергаст вдруг похлопал друга по руке.

– Понимаю. – Пендергаст достал бумажник и оплатил ресторанный счет наличными. – Всего вам хорошего.

Управляющий ушел, и д’Агоста повернулся к спутнику:

– И вы дадите этому уроду нас поиметь? Он же явно нас выпихнул только из-за вашего вопроса – потому что мы ворошим прошлое.

Вместо ответа Пендергаст повернул голову к окну. Проследив за его взглядом, д’Агоста увидел, как управляющий перешел улицу, миновал несколько домов и скрылся в конторе шерифа.

– Вот чертов городишко! – возмутился д’Агоста. – Того и гляди, явятся крестьяне с вилами.

– Здесь нет ничего интересного. Незачем все осложнять. Предлагаю ехать немедленно – пока шериф не нашел предлога выставить нас из города.

Они вышли из ресторана и направились на стоянку. Буря быстро приближалась: ветер трепал верхушки деревьев, где-то далеко рокотал гром. Пендергаст поднял верх «Порше», и д’Агоста поспешил забраться внутрь. Пендергаст завел мотор, развернулся в переулке и поехал по небольшим улочкам, стараясь держаться подальше от оживленных трасс.

К дому Доанов, стоявшему в двух милях за городом, вела подъездная дорожка – некогда ухоженная, а теперь больше похожая на грунтовую. Пендергаст ехал осторожно, боясь зацепиться днищем за засохшую грязь. Голые ветви придорожных деревьев сплетались в хмуром небе. Д’Агоста, клацая от тряски зубами, подумал, что тут больше подошел бы их африканский «Лендровер».

Пендергаст миновал поворот, и перед путниками возник особняк, четко вырисовывавшийся на фоне затянутого тучами неба. Д’Агоста смотрел на дом с удивлением. Он ожидал увидеть изящное здание, столь же изысканное, сколь просты остальные дома в городе, но особняк, хоть и большой, оказался далек от изящного и, скорее, походил на форт, уцелевший со времен присоединения Луизианы к США.

В торцах особняка, сложенного из огромных бревен, торчали высокие башенки, а на приземистом главном фасаде красовались бесчисленные маленькие оконца. Фасад венчала площадка с шипастой железной оградой в совершенно ином стиле. Дом одиноко стоял на небольшом холме; за ним, на востоке, простирался густой темный лес, а дальше – обширная Черная Топь. Над лесом полыхнула молния, и особняк осветился призрачно-желтоватым светом.

– Помесь замка и сруба, – сказал д’Агоста.

– В конце концов, строил его торговец древесиной. – Пендергаст кивнул на площадку. – Наверное, осматривал сверху свои владения. По слухам, у него было поместье в шестьдесят акров, включая часть кипарисовых рощ в Черной Топи. Потом правительство выкупило эти земли, там устроили государственный заповедник.

Пендергаст подъехал к особняку и остановился. Посмотрел в зеркало заднего вида и только тогда заехал задом и выключил двигатель.

– Ждем гостей? – спросил д’Агоста.

– Незачем привлекать внимание.

Начался дождь. По ветровому стеклу и поднятому верху застучали здоровенные капли. Пендергаст вышел; д’Агоста выбрался следом. Оба бросились под навес заднего крыльца. Лейтенант тревожно поглядывал на странное сооружение. Именно такое оригинальное здание должно привлекать писателя. Крошечные окна были все до единого закрыты ставнями, на двери висела цепь с замком. Вокруг дома, смягчая грубые линии фундамента, буйно разрослись сорняки. Некоторые бревна покрылись мхом и лишайниками.

Пендергаст в последний раз огляделся и занялся замком на цепи. Взялся рукой за дужку, повертел так и сяк, вставил в скважину отмычку… Одно быстрое движение – и дужка с громким скрипом отпала. Пендергаст снял цепь и с помощью отмычки легко разобрался с замком двери. Он толкнул створку, и та с недовольным взвизгом растворилась. Вынув из кармана фонарик, Пендергаст ступил внутрь. Д’Агоста давным-давно усвоил: коль работаешь с особым агентом, без пистолета и фонарика не ходи. И теперь, достав собственный фонарик, он последовал за Пендергастом в дом.

Они оказались в просторной, старомодно обставленной кухне. В середине стоял большой обеденный стол, а вдоль стены белели ровным рядом плита, холодильник и стиральная машина. На этом вид обычной кухни и кончался. Все дверцы шкафчиков были раскрыты, столовая и кухонная посуда – почти вся перебитая – валялась на столах и на полу. Крысы растащили и разбросали остатки припасов – повсюду лежали сморщенные заплесневелые бобы, горстки круп и риса. Стулья поломаны, перевернуты, на стенах – следы ударов то ли кувалдой, то ли кулаком. С потолка насыпалась штукатурка; она лежала на полу горками белой пудры, испещренной следами насекомых. Д’Агоста поводил лучом фонарика по кухне, по которой словно пролетел ураган. В одном из углов луч замер – там лейтенант увидел засохшее пятно чего-то похожего на кровь, а рядом, на стене, на высоте груди, – несколько отверстий от пуль крупного калибра и кровавые брызги.

– Думаю, именно здесь наш мистер Доан и встретил свой конец – по любезности местного шерифа. Похоже, дрались всерьез.

– Да, застрелили его, видимо, здесь, – пробормотал Пендергаст. – Но борьбы не было. Весь этот разгром учинен раньше.

– Что же случилось?

Прежде чем ответить Пендергаст еще раз огляделся.

– Сумасшествие. – Он посветил на дверь в дальней стене. – Пойдемте, Винсент, – давайте продолжим.

Они медленно прошли по первому этажу, осмотрели столовую, кабинет, буфетную, гостиную, ванные и прочие комнаты разного назначения. Повсюду они встречали такой же хаос: перевернутая мебель, побитая посуда, книги, изорванные в клочья и разбросанные по полу. В камине в кабинете оказались сотни мелких косточек. Внимательно их изучив, Пендергаст объявил, что они беличьи и, судя по положению, белок этих затолкали в дымоход, а потом, разложившись, они попадали вниз. В другой комнате обнаружился грязный засаленный матрац, окруженный остатками многочисленных трапез: пустые жестянки из-под ветчины и сардин, обертки шоколадных батончиков, смятые пивные банки. Один угол, по-видимому, использовался вместо туалета, причем не убирался и не чистился.

Никаких картин на стенах не было – ни в черных рамах, ни в других. Единственное, что украшало стены, – это бесконечные узоры, начерканные фиолетовым маркером: масса завитушек и закорючек, вид которых вызывал тревогу.

– Господи, что же могло Хелен здесь понадобиться?

– Крайне любопытно, – ответил Пендергаст, – особенно учитывая, что во время ее визита семья Доан считалась гордостью Санфлауэра. Злобное помешательство обрушилось на них гораздо позже.