Текст книги "Танец смерти"
Автор книги: Линкольн Чайлд
Соавторы: Дуглас Престон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Глава 25
Д’Агоста медленно и смущенно шел по помещениям убойного отдела. Будучи лейтенантом нью-йоркской полиции, он имел, так сказать, карт-бланш на посещение управления в любое время. Сейчас же чувствовал себя разведчиком, засланным на вражескую территорию.
«Я должен знать больше», – сказал ему Пендергаст. Даже крошечная, вроде бы незначительная подробность может иметь решающее значение. Д’Агоста отлично понимал, что тот имел в виду: ему был нужен файл Чарльза Дюшана. И он ждал, что д’Агоста его добудет.
Однако сделать это оказалось не так легко, как поначалу предполагал д’Агоста. На работу он вернулся два дня назад, и ему пришлось уделять много времени делу Хулигана. Придурок с каждым разом все больше наглел: за два дня, пока д’Агоста отсутствовал, он обчистил еще три банкомата. В связи с убийством Дюшана стало не хватать полицейских для выставления наблюдательных постов. Д’Агоста координировал действия постов, беседовал с менеджерами пострадавших банков. Все это съедало много времени. Получалось, что работе он уделял больше внимания, чем рассчитывал, а ему еще следовало опросить потенциальных очевидцев. Однако д’Агоста не забыл, как требовательно звучал голос Пендергаста: «Мы должны не допустить нового убийства, Винсент».
И хотя он потратил драгоценные часы на просмотр отчетов по убийству Дюшана, в базе данных не обнаружил того, чего до сих пор не знал или чего сам Пендергаст не нашел с помощью ноутбука. Ничего не оставалось, кроме как добраться до файла.
В левой руке он держал небольшую пачку бумаг – вчерашние беседы с возможными очевидцами проделок Хулигана. Они нужны были в качестве камуфляжа: не с пустыми же руками ходить по коридорам! Д’Агоста взглянул на часы. Без десяти шесть. В огромной комнате стоял шум: полицейские, собравшись в небольшие группы, что-то обсуждали, кто-то говорил по телефону, кто-то набирал текст на компьютере. Полиция всегда работала двадцать четыре часа в сутки, без выходных. На любом участке, в любое время дня и ночи всегда кто-то сидел за столом, занимаясь нескончаемой бумажной работой. Большая часть времени копа уходила на писанину. Убойный отдел по этому показателю неизменно удерживал первое место.
Д’Агоста ничего не имел против этой активности. Он даже приветствовал ее: в таком муравейнике на тебя не обратят внимания. Главное, что Лоры Хейворд он сейчас здесь не встретит. Сегодня четверг, и комиссар Рокер проводит собрание. Лора непременно будет там в связи с делом Дюшана.
Д’Агоста немного виновато посмотрел в дальний конец коридора. Там был ее кабинет. В открытую настежь дверь он увидел заваленный бумагами стол. В поясницу словно ударило током. Несколько месяцев назад стол Лоры был использован совсем не для писанины. Он вздохнул. Но конечно же, тогда ее кабинет был этажом выше. И с тех пор чего только не случилось, по большей части невеселого.
Д’Агоста оглянулся по сторонам. Справа от него – несколько пустых столов. К фасадам прикреплены таблички с именами владельцев. Выстроились в ряд компьютеры. Впереди, по левой стене, по меньшей мере дюжина шкафов с файлами – от пола до потолка. Здесь хранились дела о расследуемых на данный момент убийствах.
Хорошо, что дело Дюшана пока не закончено. Все закрытые дела уходили в архив, и для того, чтобы с ними ознакомиться, требовалось пройти бюрократическую процедуру. Была в этом и плохая сторона: поскольку дело не закончено, придется изучать его на виду у всех.
Д’Агоста снова оглянулся – ну прямо как на блюде. «Будешь мямлить да озираться, тут тебя и засекут, приятель», – сказал он себе. С выражением деловой озабоченности на лице д’Агоста приблизился к шкафам с файлами. В отличие от других отделов, сортировавших дела в порядке возрастания номеров, убойный отдел расставлял файлы по фамилиям жертв. Д’Агоста пригляделся к табличкам: ДА – ДЕ. ДЕ – ДО. ДО – Е.
Ну вот. Остановился возле нужного шкафа, выдвинул ящик. Увидел на вешалках десятки зеленых папок. Господи, неужели они расследуют столько убийств?
Теперь надо действовать поживее. Отвернувшись от столов, д’Агоста принялся просматривать папки слева направо, проводя указательным пальцем по табличкам с именами. Донателли, Донато, Донацци… уж не мафиозная ли у них сейчас неделя? Доусон, Дублиавиц.
Дуггинс.
Черт!
Палец д’Агосты замер на папке с делом Рэндалла Дуггинса.
Единственное, чего он не предусмотрел, так это вероятности, что файла с делом Дюшана в шкафу не окажется.
Может, оно у Лоры? Может, она оставила его на столе, когда пошла на собрание Рокера? А что, если оно сейчас у одного из следователей?
Как бы там ни было, он оплошал. Придется прийти в другой раз, в другую смену, чтобы не вызвать подозрений у той же группы. Но когда же явиться так, чтобы Лоры не было? Она ведь трудоголик, торчит здесь до потери пульса. Особенно сейчас, когда у нее нет причин спешить домой.
У д’Агосты опустились плечи. Он вздохнул и хотел уже закрыть шкаф.
В этот момент взгляд его упал на папку, висевшую за файлом Рэндалла Дуггинса. На табличке было написано: «Чарльз Дюшан».
Должно быть, в спешке кто-то повесил ее не на место[18]18
Понятно, что речь идет об английском написании этих фамилий.
[Закрыть].
Д’Агоста взял дело и начал листать. Оно оказалось намного тяжелее, чем он предполагал. Лора жаловалась на недостаток вещественных доказательств, но сюда были вшиты десятки толстых документов: лабораторные исследования отпечатков пальцев; сравнительные анализы; доклады о ходе расследования; опросы свидетелей; заключение токсиколога. Да уж, Хейворд в своем репертуаре, ничего не упустит.
Он надеялся быстро все просмотреть и вернуть файл на место, а затем разыскать Пендергаста и дать ему устный отчет. Оказалось, что материала слишком много. Выбора нет: придется скопировать, и побыстрее.
Все с тем же непринужденным видом д’Агоста закрыл дверцу шкафа и осмотрелся. В середине комнаты стояло большое фотокопировальное устройство, однако его окружали столы. Тем более к нему только что кто-то подошел. Унести дело и скопировать его в другом месте слишком рискованно. Впрочем, в больших подразделениях, таких как отдел по раскрытию убийств, имелось обычно несколько копиров. Наверняка поблизости есть еще один. Только где, черт побери, его найти?
Там. Он увидел его у дальней стены, рядом с кабинетом Хейворд, между доской объявлений и бачком с охлажденной питьевой водой.
Д’Агоста быстро подошел к нему. Аппарат был в рабочем состоянии, и пароль для включения не понадобился. Пока что ему везет, но нужно поторопиться: скоро шесть, а собрание у Рокера долго не продлится.
Он положил папку на край аппарата, прикрыл сверху документами с делом Хулигана. Надо начать с самых важных документов – вдруг помешают. Д’Агоста вынул отчет офицера и начал копировать.
Минуты ползли, как черепахи. Возможно, потому что у д’Агосты была толстая пачка бумаг, а может, потому что аппарат стоял далеко от столов, никто к нему не подошел и не занял очередь на копирование. Д’Агоста методично пропустил через машину лабораторные анализы, отчеты токсиколога, специалиста по отпечаткам пальцев, опросы свидетелей. Работал быстро, как только мог, и каждый раз подкладывал скопированные документы под дело Хулигана.
И снова глянул на часы. Уже 6.15, почти 6.20. Надо выметаться, а то Лора нагрянет в любую минуту…
В этот момент в другом конце комнаты появился лейтенант, один из доверенных помощников Хейворд. Что ж, вот и сигнал: надо уходить. Закончив последний отчет о беседе со свидетелем, д’Агоста сложил ксерокопии в аккуратную пачку, а папку с делом вернул в шкаф. Скопировал не все, однако самые важные документы теперь у него есть. Вместе с данными, собранными Пендергастом в Новом Орлеане, это будет весьма неплохо. Закрыв шкаф, он пошел к выходу, по-прежнему разыгрывая роль завсегдатая.
Ему казалось, что он идет бесконечно долго. В любой момент в дверях могла появиться Лора. Наконец д’Агоста вышел в сравнительно безопасный центральный коридор. Только бы до лифта добраться.
В коридоре было почти пусто, и возле лифта никто не ждал. Д’Агоста нажал на кнопку. Через мгновение звякнуло, и идущий на спуск лифт распахнул перед ним двери. Д’Агоста шагнул в проем.
В кабине был только один человек – Глен Синглтон.
Д’Агоста остолбенел от удивления. Похоже на кошмарный сон: такие вещи в обычной жизни не случаются.
Синглтон смотрел на него с ледяным спокойствием.
– Вы задерживаете лифт, Винсент, – сказал он.
Д’Агоста быстро вошел в кабину. Синглтон нажал на кнопку, и двери закрылись с тихим шорохом.
Синглтон дождался, пока лифт не начнет движение, и лишь потом заговорил:
– Я только что с собрания у комиссара Рокера, – сказал он.
Д’Агоста молча проклял себя. Как же он сразу не подумал, что Синглтон наверняка будет там!
Синглтон снова взглянул на д’Агосту. Он ничего не говорил, да в этом и не было нужды. «Что вы-то здесь делаете?» – прочел д’Агоста в его глазах.
Д’Агоста быстро думал. Последние два дня он старался не попадаться на глаза Синглтону, чтобы не услышать этот вопрос. Что бы он ему ни сказал, ответ прозвучал бы неправдоподобно.
– Мне сказали, что следователь из убойного отдела был случайным свидетелем последней проделки Хулигана, – вымолвил он. – Вот я и подумал, что надо зайти и проверить.
И он потряс пачкой бумаг из дела Хулигана в качестве подтверждения собственных слов.
Синглтон медленно кивнул. Словам, сказанным д’Агостой, можно было бы поверить, если бы не этот аморфный тон. Хорошо бы его пропустить через детектор лжи.
– Как зовут следователя? – мягко осведомился Синглтон.
Д’Агоста постарался не выдать удивления и сомнений. Перед его мысленным взором прошли ряды пустых столов, мимо которых он проходил, и он припомнил имена на табличках.
– Детектив Конте, – сказал он. – Майкл Конте.
Синглтон снова кивнул.
– Его не оказалось на месте, – сказал д’Агоста. – Придется прийти еще раз.
Наступила пауза.
– Вы не слышали об агенте ФБР по фамилии Декер? – спросил Синглтон.
И снова д’Агоста постарался скрыть удивление.
– Декер? Кажется, нет. А в чем дело?
– Его убили вчера в собственном доме. Кажется, он был в дружеских отношениях со специальным агентом Пендергастом. Насколько мне известно, вы работали с ним до его исчезновения. Пендергаст не упоминал при вас о Декере, о его возможных врагах?
Д’Агоста сделал вид, что задумался.
– Нет, кажется, не упоминал.
Еще одна короткая пауза.
– Я рад, что вы снова на работе, – продолжил Синглтон. – Дело в том, что за последние два дня я получил несколько жалоб по поводу нерешенных вопросов. Задания сделаны либо наполовину, либо не сделаны вообще.
– Сэр, – вздохнул д’Агоста. То, что сказал Синглтон, было правдой, однако д’Агоста попытался принять вид несправедливо обиженного человека: – Я делаю все, что могу. Навалилось разом много работы.
– Я слышал также, что, вместо того чтобы полностью отдаться делу Хулигана, вы задаете слишком много вопросов по поводу убийства Дюшана.
– Дюшана? – переспросил д’Агоста. – Это необычное преступление, капитан. Мне кажется, что я проявляю к нему интерес, как любой другой человек.
Синглтон снова кивнул и сделался еще задумчивее. Он обладал уникальной чертой: по выражению его лица можно было прочесть, что он в этот момент думает.
– К этому делу вы проявляете больший интерес, чем любой другой человек.
Однако капитан тут же сменил тему:
– У вас что-то не в порядке с рацией, лейтенант?
Черт! Д’Агоста специально отключил ее в этот день, надеясь избежать вот такого допроса. Ему следовало знать, что такой поступок вызовет еще больше подозрений.
– Сегодня она и вправду барахлит.
Он похлопал себя по карману куртки.
– Лучше проверьте или закажите новую.
– Да, обязательно.
– С вами все в порядке, лейтенант?
Вопрос был задан так быстро, вдогонку за следующей фразой, что д’Агоста растерялся и переспросил:
– Сэр?
– Я имею в виду вашу мать. Как ее дела?
– О да. Прогноз оказался лучше, чем можно было ожидать. Благодарю за сочувствие.
– И на работе все нормально?
– Абсолютно, капитан.
Лифт замедлил движение, но Синглтон по-прежнему не спускал глаз с д’Агосты.
– Ну и хорошо, – сказал он. – Приятно слышать. Потому что, сказать по правде, Винсент, я предпочел бы, чтобы мой сотрудник вовсе не был на работе, чем был бы здесь только наполовину. Вы понимаете, что я имею в виду?
Д’Агоста кивнул:
– Да, понимаю.
Двери лифта открылись. Синглтон улыбнулся и протянул руку:
– После вас, лейтенант.
Глава 26
У кабинета Марго помедлила, глубоко вдохнула и постучала. Дверь открыл сам Мензис. Несколько лет назад он отказался от услуг секретаря, сказав, что они его отвлекают. Мензис улыбнулся, шагнул в сторону и жестом пригласил войти.
Этот кабинет она хорошо знала. Когда студенткой проходила практику, его занимал предшественник Мензиса, руководитель ее дипломной работы доктор Фрок. В то время комната была забита викторианской мебелью, окаменелостями и прочими древними редкостями. С приходом Мензиса комната стала выглядеть просторней и приятней. Пыльные окаменелости уступили место гравюрам, удобные кожаные кресла вытеснили тяжелую старинную мебель. В углу кабинета обосновался новый плазменный телевизор. Марго оглянулась: лучи заходящего солнца пробивались в выходящее на запад окно, рисуя позади стола красный параллелограмм.
Мензис подвел Марго к креслу, а сам уселся за стол. Сложил руки и подался вперед:
– Благодарю за то, что так быстро пришли, Марго.
– Не за что.
– Работаете, я смотрю, допоздна?
– Сегодня необходимо закончить выпуск журнала.
– Конечно. – Мензис расцепил руки и, прислонившись к спинке стула, вступил в солнечный квадрат, так что неухоженные седые волосы вспыхнули золотом. – Как вы, вероятно, догадались, я пригласил вас, потому что получил ответ от попечителей относительно масок тано.
Марго подвинулась в кресле, стараясь выглядеть спокойной и уверенной.
Мензис тяжко вздохнул:
– Я не стану ходить вокруг да около. Мы проиграли. Правление проголосовало за то, чтобы маски остались у нас.
Марго напряглась:
– Вы не представляете, как тяжело мне это услышать.
– Мне тоже. Господь знает, я сделал все, что в моих силах. Коллопи нам сочувствовал, но попечители встали стеной. Большинство из них – юристы и банкиры, и в антропологии они понимают столько же, сколько я – в судопроизводстве или в валютных курсах. К сожалению, в мире сложилась такая обстановка, что именно они диктуют нам, что делать. Скажу откровенно: такому решению я ничуть не удивился.
Марго заметила, что обычно спокойный куратор сильно раздражен. Сама она надеялась, что попечители, несмотря ни на что, примут правильное решение. Ей это казалось столь очевидным. Впрочем, если даже сотрудники музея не разделили ее точку зрения, разве можно ждать понимания от юристов с Уолл-стрит?
Мензис подался вперед и внимательно посмотрел на нее:
– Это ставит вас в еще более трудное положение.
– Да, понимаю.
– На вас будет оказано давление, с тем чтобы вы не печатали статью. Вам скажут, что решение принято, так зачем дразнить гусей?
– Я опубликую ее в любом случае.
– Я так и думал, что вы это скажете, Марго. Хочу, чтобы вы знали: я с вами на сто процентов. Но вы должны быть реалистом и знать, что вам это так не пройдет.
– Я готова. «Музееведение» более ста лет говорило то, что думало, и я не собираюсь пойти на уступки с первого же своего выпуска.
Мензис улыбнулся:
– Я восхищаюсь силой вашего духа. Но есть и другие сложности, которые нам с вами придется разделить.
– И в чем они заключаются?
– Индейцы тано собираются пройти по стране маршем протеста. К музею прибудут накануне открытия выставки. Сделают они это не для того, чтобы привлечь внимание общественности к их требованию, а для того, чтобы «вернуть заблудшие души масок» или что-то в этом роде. Они устроят религиозную церемонию и танцы возле музея на всю ночь. Попечители сегодня получили предупреждение.
Марго нахмурилась:
– Пресса устроит шум.
– Разумеется.
– Администрации придется несладко.
– Без сомнения.
– Они сорвут церемонию открытия.
– Другого исхода и быть не может.
– Господи, какой кошмар.
– Разделяю ваши чувства.
Наступила долгая пауза. Наконец Мензис заговорил:
– Делайте то, что считаете нужным. Академическая свобода – главное завоевание нашего времени. Могу я дать вам совет?
– Будьте добры.
– Не говорите прессе ни слова. Когда они станут наседать, вежливо отошлите их к статье, которую вы написали, и скажите, что в ней – все, что вы можете сообщить по этому вопросу. Из-за статьи музей не сможет вас уволить, но не сомневайтесь, что будут искать другой повод. Затаитесь, заприте рот на замок и не поддавайтесь.
Марго поднялась:
– Доктор Мензис, я благодарна вам больше, чем могу выразить словами.
Мензис пригладил непослушную шевелюру и тоже поднялся. Протянул Марго руку.
– Вы храбрая женщина, – сказал он и восхищенно улыбнулся.
Глава 27
В стеклянную дверь офиса легонько постучали. Лора Хейворд с удивлением оторвалась от экрана монитора. На долю секунды подумала, что, возможно, д’Агоста пришел забрать ее домой. Оказалось, это уборщица, вооруженная шваброй и ведром. Женщина улыбнулась и кивнула головой.
– Можно, я уберу? – спросила она.
– Ну конечно.
Хейворд откатилась от стола, чтобы уборщица взяла мусорную корзину. Глянула на часы: почти половина третьего ночи, пора бы и в постель. Но, вспомнив, сколько работы еще нужно переделать, она успокоилась: что угодно, лишь бы не возвращаться в пустую квартиру.
Дождавшись, когда женщина уйдет, Хейворд подкатилась на кресле к компьютеру, еще раз просмотрела федеральную базу данных. Проверки, впрочем, и не требовалось: у нее сейчас было все, что нужно.
Она снова вернулась к столу, как всегда заваленному бумагами: здесь были компьютерные распечатки, скоросшиватели, фотографии, CD-ROM’ы, факсы, картотечные карточки – результаты исследования последних нераскрытых преступлений, отвечающих определенным критериям. Эти бумаги были свалены в кучу. На другом углу стола лежала небольшая аккуратная стопка, сложенная из трех папок. На каждой папке имелась табличка с фамилией: Дюшан, Декер, Гамильтон. Все эти люди – знакомые Пендергаста. И все они мертвы.
Дюшан и Декер: первый – друг Пендергаста, второй – коллега. Является ли совпадением то, что их убили с разницей в один день?
Пендергаст пропал в Италии при странных и невероятных обстоятельствах. Так ей рассказал д’Агоста. Свидетелей не было, тела не нашли, доказательств гибели – тоже. Спустя семь недель погибли трое его знакомцев, один за другим. Она взглянула на стопку. Насколько она понимала, жертв может быть гораздо больше, если исходить из того, что преступник убивает людей, близких Пендергасту. Трое убитых – уже повод для беспокойства.
Что же, черт побери, происходит?
Она беспокойно постучала по маленькой стопке и вытащила папку с табличкой «Гамильтон». Открыла, взяла телефон и набрала междугородный номер.
Прозвучало семь, восемь, девять гудков. Наконец кто-то взял трубку. Молчание длилось слишком долго. Хейворд подумала даже, что звонок сорвался. Затем послышалось тяжелое дыхание, и невнятный заспанный голос сказал:
– Лучше бы ты помер.
– Лейтенант Кэссон? С вами говорит капитан Хейворд из нью-йоркской полиции.
– Мне плевать, даже если вы капитан Кенгуру. Вы знаете, который сейчас час в Новом Орлеане?
– На час позже, чем в Нью-Йорке, сэр. Извините за поздний звонок, но это очень важно. Мне нужно задать несколько вопросов об одном из ваших дел.
– Да гори оно огнем. Неужели нельзя дождаться утра?
– Меня интересует убийство Гамильтона. Торранс Гамильтон, профессор.
Послышался долгий, мучительный вздох.
– Ну, и что именно?
– У вас есть подозреваемые?
– Нет.
– А какие-нибудь зацепки?
– Нет.
– Вещественные доказательства?
– Очень мало.
– Что именно?
– Яд, которым его убили.
Хейворд выпрямилась:
– Рассказывайте.
– Яд сильный – нейротоксин, похожий на тот, что выпускают некоторые пауки. В нашем случае эта штука синтетическая, сильно концентрированная. Кто-то потрудился. Наши химики пришли в изумление.
Хейворд прижала трубку подбородком и принялась набирать текст.
– А каково его действие?
– Вызывает кровоизлияние в мозг, энцефалитный шок, внезапную деменцию, психоз, сильные судороги и смерть. Вы не поверите, но после этого случая я преуспел в медицине. Произошло все на глазах у его студентов в Университете штата Луизиана.
– Зрелище, должно быть, впечатляющее.
– Шутки тут неуместны.
– Как вам удалось распознать яд?
– Нам и усилий не пришлось прикладывать. Убийца заботливо оставил нам образчик. На столе Гамильтона.
Хейворд перестала печатать.
– Что?
– Похоже, он явился в кабинет Гамильтона среди бела дня и оставил яд на столе. В это время старик читал последнюю в своей жизни лекцию. За полчаса до этого преступник отравил кофе Гамильтона, а стало быть, некоторое время находился в помещении университета. Он оставил яд на видном месте, словно визитную карточку. Возможно, решил подразнить полицию.
– Кого-нибудь подозреваете?
– Нет. Никто не заметил, чтобы в то утро кто-то входил и выходил из кабинета Гамильтона.
– Эта информация стала достоянием гласности? Я имею в виду яд.
– То, что его отравили, известно. А о самом яде не распространялись.
– Может, еще что-то нашли? Отпечатки пальцев и прочее?
– Вы же знаете, как это бывает. Является команда, снимает для анализа кучу следов, которые вряд ли имеют отношение к делу. Было, правда, одно исключение – недавно выпавший человеческий волос, вместе с луковицей. Его взяли для анализа. С ДНК Гамильтона, его секретаря и других завсегдатаев кабинета он не совпал. Цвет волоса необычный. Как сказала секретарша, у людей, посещавших в последнее время Гамильтона, такого цвета волос она не видела.
– И что же это за цвет?
– Светлый блондин. Очень светлый.
У Хейворд сильно стукнуло сердце.
– Алло? Вы меня слушаете?
– Да, – сказала Хейворд. – Не можете ли вы послать мне факсом список вещдоков и данные ДНК?
– Без проблем.
– Я позвоню в вашу контору утром, оставлю номер своего факса.
– Хорошо.
– Еще один вопрос. Насколько я поняла, вы расследуете прошлое Гамильтона, его знакомых и прочее.
– Разумеется.
– Встречалось ли вам имя Пендергаст?
– Не могу сказать. Это что же, зацепка?
– Как хотите, так и рассматривайте.
– Ну ладно. Только прошу вас, в следующий раз звоните днем. В это время я гораздо любезнее.
– Вы и сейчас были весьма любезны, лейтенант.
– Я ведь южанин. Думаю, это наследственное.
Хейворд положила трубку на рычаг. Минут десять сидела неподвижно. Затем медленно, но решительно отложила папку Гамильтона и взяла ту, на которой стояло имя Декер, снова взялась за телефон и принялась набирать номер.
