Текст книги "Я люблю Нью-Йорк"
Автор книги: Линдси Келк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
– Ты шутишь? – спросила я, отважившись одновременно хлебнуть шоколада и заговорить. – Нью-Йорк просто потрясающий. Здесь я чувствую себя так, словно… словно живу на самом деле, понимаешь? Мне хочется делать что-то новое, открывать каждый дюйм этого города. Посмотреть абсолютно все достопримечательности.
– А в Лондоне все иначе? – поинтересовался он, откинув волосы со лба.
Я потягивала горячий шоколад. Это определенно рай.
– Когда я была маленькой, мы жили примерно в часе езды от Лондона на электричке, и все, чего мне хотелось, – это попасть в город, – объяснила я, пытаясь не отвлекаться на его глаза. Они такого умопомрачительного зеленого цвета. – А потом, когда я приехала туда, то обрадовалась: ух ты, Лондон! Но через какое-то время этот город выпивает из тебя все соки. Люди вокруг так много работают, все очень дорого: метро стоит в пять раз дороже, чем здесь. Когда я добираюсь домой, мне сразу хочется принять душ. Конечно, кое-что в Лондоне мне действительно нравится, но без многого я прекрасно обхожусь.
– Через какое-то время к Нью-Йорку ты будешь испытывать такие же чувства.
– Не могу этого представить, – сказала я, впервые улыбаясь легко и искренне. – Боже, я чувствую себя так, будто изменяю Лондону. Я действительно его люблю, но мне просто нужна передышка. Наверное, я просто устала от Лондона.
– «Тот, кто устал от Лондона, устал от жизни», – процитировал Алекс.
Я насмешливо уставилась на него.
– Я получила образование в Англии и знаю Сэмюэля Джонсона [19]19
Сэмюэль Джонсон (1709–1784) – английский критик, лексикограф, эссеист и поэт.
[Закрыть]. Но откуда его знаешь ты?
– Я, может быть, и американец… – Он облокотился о стол и прошептал: – Но умею читать. Только не говори никому.
– Даю честное слово брауни-гайда [20]20
Брауни-гайды – девочки-скауты младшего возраста.
[Закрыть]! – Я с одобрением пожала ему руку. Дела вроде бы шли на лад, но все равно он намного, намного круче меня. – А ты всегда жил в Нью-Йорке?
Он кивнул.
– Моя семья с северо-востока штата, но я всегда мечтал попасть в город, наверное, как и ты. А потом он просто пускает корни тебе в сердце. Я поступил в колледж в Бруклине и с тех пор не уезжал отсюда.
– Ты живешь в Бруклине? – удивилась я, отхлебнув еще горячего шоколада.
Клянусь, если бы в тот момент он встал и вышел, я бы осталась довольна тем, что он показал мне это место. Уж не знаю, тянет ли оно на Вилли-Вонкавилль [21]21
Вилли Вонка – один из главных героев книги и фильма «Чарли и шоколадная фабрика», владелец шоколадной фабрики.
[Закрыть], но горячий шоколад здесь варят потрясающий.
– Я всегда думала, что этот район в тысяче миль отсюда.
– Что ж, для некоторых три остановки по линии «Эль» – это тысяча миль.
Алекс протянул руку и смахнул с моей верхней губы подтаявшее суфле. Я тут же почувствовала, что у него мозоли на кончиках пальцев, и мои губы затрепетали под его прикосновением.
– Бруклин всего в десяти минутах езды от Юнион-сквер, но многие думают, что Нью-Йорк – это Манхэттен. Ошибка! Бруклин – поразительный район. Мне нравится там жить, к тому же я никогда не смог бы найти такую хорошую квартиру здесь.
– Нужно будет съездить туда и посмотреть. – Я закусила нижнюю губу, чтобы унять дрожь. – Мне как-то и в голову это не приходило.
– Ты только что напросилась ко мне в гости? – спросил он, подняв брови. Его улыбка исчезла. – Серьезно? Ты всегда так прямолинейна?
– Нет, я… Я имела в виду Бруклин, – промямлила я, сжав руками кружку. – То есть сгонять в Бруклин и посмотреть на всякую всячину.
Всякую всячину? Великолепный ход, Энджел! Могла бы сразу раскрыть карты и сказать, что готова на все.
– Будешь рядом – заходи в любое время, – поддразнил меня он. – Надеюсь только, твоя подруга не будет против.
Коварный, коварный мужчина.
Мне это ужасно нравилось.
– Думаю, мне вряд ли нужно спрашивать разрешения, чтобы отправиться в другую часть города, – сказала я, решив не отвечать на его улыбку, хотя мне очень хотелось.
Мне еще много чего хотелось сделать в тот самый момент, но уж точно не в этом месте.
– Просто она учила тебя строго соблюдать правила на свидании, на которое ты собиралась. – Он вышел из кабинки и подал мне руку, чтобы помочь встать. Мы уже расстаемся с горячим шоколадом? – И как оно, кстати, прошло? Видимо, не очень удачно, раз ты здесь.
– Все было отлично. Спасибо, что спросил, – ответила я.
Было бы нелепо обсуждать с Алексом мое свидание с Тайлером. Хотя… Да все и так казалось достаточно нелепым и странным.
– Вы будете встречаться снова? – поинтересовался он, оставив двадцатидолларовую банкноту на столе рядом со счетом. Во сколько же обошелся горячий шоколад? Может, и не стоит возвращаться сюда с Дженни завтра.
– Думаю, отвечать на такой вопрос точно против правил.
На самом деле я не знала, что сказать. Разве нормально спрашивать о других свиданиях на свидании? А что, если это не свидание? Может, Алекс пригласил меня просто как подругу?
Черт!
Это дружеская встреча?
– Хм-м-м… – Он все еще улыбался, в его глазах мелькали искорки, когда мы ступили на душную улицу. То есть на тротуар. О Боже, началось! – Я думал, дальше одного свидания у вас не пойдет.
– Это еще почему? – спросила я, отводя взгляд.
Я была слишком смущена.
– Ты же знала, что сегодня встречаешься со мной, – пояснил он, остановившись и приблизившись ко мне. – А я не мог перестать думать об этом, поэтому решил, что ты должна чувствовать то же самое.
Он прильнул ко мне и мягко поцеловал в губы. Это было шоколадно, нежно и волнующе. Все– таки мне не придется поспешно искать убежища в «Юнион», но если так пойдет дальше, комната мне точно понадобится. Я надеялась, что Дженни или Ванесса подберут что-нибудь по сходной цене. Интересно, у них еще остались свободные номера?
– Концерт состоится поблизости, хочешь пойти пешком? – спросил Алекс, отстранившись и взяв меня за руку.
По крайней мере теперь я точно знала, что это свидание.
– Пройтись было бы здорово, – выдавила я, вновь и вновь прокручивая в голове воспоминания о его поцелуе.
Я не могла не сравнить его с поцелуем Тайлера. Он целовался решительно и настойчиво, но в то же время нежно. Поцелуй Алекса был исполнен мягкости и ласки, в то же время в нем чувствовалась уверенность. И мне хотелось, чтобы меня целовали еще и еще.
Мы брели по Бродвею, болтая о родных, друзьях, о том, чего хотим добиться в жизни. Я умудрилась превратить свой блог в журнале «Лук» в контракт на шесть книг и фильм, пока Алекс распространялся о написании музыки к фильмам, актерской игре и страсти к архитектуре. А вот о группе он почти не упоминал.
– Похоже, у тебя очень много дел, – сказала я, наслаждаясь тем, что он держит меня за руку. – Только как ты собираешься все это успеть и еще выпустить новый альбом?
– Хороший вопрос, – ответил он. – Кто знает, будет ли вообще новый альбом? Пока я в некотором роде приостановил всю нашу деятельность. Мы немного устали, и я не уверен, смогу ли тащить все на себе. Мы вместе уже восемь лет, если считать время до заключения контракта. На этом этапе мне уже хочется заняться чем-то другим.
– Я понимаю, о чем ты, – произнесла я, пытаясь не показаться разочарованной фанаткой. – Должно быть, сложно принять решение за всю группу, когда речь идет о таком серьезном вопросе.
– Да, – согласился он, – но когда хотя бы у кого– то из команды сердце больше к этому не лежит, все кончено. Мы до сих пор даем живые концерты в городе, но я не чувствую, что нам это нужно, как раньше. Это тоже проходит, как проходит все остальное. Нет ничего хуже, чем оставаться, когда тебя уже ничто не держит.
Я шагала дальше, размышляя над словами Алекса. В них была доля правды. И это касалось не только его группы.
– Я что-то не то сказал? – спросил он, после того как мы миновали третий дом, не обмолвившись ни одним словом.
– Вовсе нет. – Что бы там ни говорилось в правилах, я и сама не желала поднимать тему отношений с Марком. – Я просто подумала о том, как правильно ты сказал. Иногда приходится «наступать на горло собственной песне» и что-то менять.
– Точно. – Он сжал мою руку и остановился рядом с очередью из унылых людей в узких джинсах и потертых футболках. Видимо, они все уже почта потеряли надежду попасть на концерт. – Пойдем?
– Эй, чел!
Долговязый вышибала у двери кивнул Алексу и поманил нас внутрь.
Мы спустились по ступенькам и попали в забитый народом бар. Я оглядывалась по сторонам, прикидываясь «своим парнем», пока Алекс говорил с девушкой за прилавком с билетами. Несколько фанаток в другом конце зала вытянули шеи, чтобы лучше рассмотреть его, и, отнюдь не перешептываясь, принялись обсуждать, что бы они с ним сделали. Я вдруг оскорбилась: как они смеют говорить такое о парне, с которым я пришла, в моем присутствии? Но где-то не так уж глубоко внутри я ощутила и некое тщеславие. Вот стоит красавчик, который мог бы выбрать любую девушку из очереди, но он пришел со мной.
– Эй! – позвал меня Алекс и открыл дверь, ведущую в основное помещение. – Хочешь выпить?
Я в последний раз бросила взгляд на девушек и отвернулась от них.
– Я сама все принесу, – кивнула я. – Что ты будешь?
– Пиво, наверное.
Я приняла официальную «барную позу», выложив локти на стол. Зажала в ладонях десятидолларовую банкноту и изобразила некое нетерпение, чтобы привлечь внимание одного из барменов. За стойкой висело грязное старое зеркало, загороженное нескончаемыми рядами бутылок. В какой-то момент я не узнала девушку, стоявшую подле Алекса: с взъерошенными волосами, ярким сексуальным макияжем, который мог бы показаться пошлым, если бы весь ее образ не был продуман до мелочей. А потом я поняла, что эта девушка с нагловатым видом и есть я. Я не знала, что сделало меня такой, – присутствие рядом настоящего, истинного рокера или выучка Дженни, но я действительно выглядела хорошо. Возможно, из-за того, что мне на самом деле было весело. Я встречалась с мужчиной и получала от этого кайф. Ух ты!
Концерт – он и в Африке концерт, подумала я, когда мы прошли через задворки бара на (к счастью) тускло освещенный танцпол, так что не было разницы, в Нью-Йорке ты или в Лондоне. Липкий пол, переполненный бар с дорогим теплым пивом в пластиковых стаканчиках, небольшие группки неформалов в тесных джинсах, футболках с логотипом музыкального клуба «Кей-би-джи-би» и с крошечными подружками в таких же узких джинсах. И хотя меня немного пугало внимание, которое приковывал к себе Алекс, я чувствовала себя почти как дома. Словно я оказалась в каком-то маленьком клубе в Лондоне.
– Ты часто ходишь на концерты дома? – прокричал Алекс мне в ухо, когда музыканты первой группы на разогреве вцепились в гитары, а ударник принялся жестоко терзать барабаны.
Я кивнула и приблизилась к его уху, уткнувшись носом в чудесные растрепанные волосы.
– Да, но раньше ходила чаще. Моим друзьям теперь нравится немного другая музыка.
Я не стала сообщать ему, что на самом деле никто из друзей не разделяет мои музыкальные вкусы и что Марк был единственным, кто ходил со мной на концерты десять лет. Переехав в Лондон, мы выбирались на подобные тусовки как минимум раз в неделю, но два года назад он начал жаловаться, что концерты устраивают слишком поздно, что ему там скучно, что пиво дорогое и невкусное. Последние несколько месяцев я часто попадала на концерты одна, а Марк не мог прийти, так как работал допоздна. Но этого Алексу знать не обязательно. Я хотела представить все в ином свете – пусть выглядит забавно.
– Знаешь, – сказал он, потягивая пиво, – иногда я тоже думаю, что намного проще ходить куда-то одному. Подумать только, сколько интересных фильмов я пропустил из-за того, что у меня не было девушки.
Я и на секунду не могла представить, что ему некого было пригласить. Почти все девушки в клубе бросали на него томные взгляды, а уж их бурное обсуждение моей персоны в качестве его подружки раздражало меня не на шутку.
– Интересно, помимо того, чтобы слушать Джастина, что еще ты сегодня делала? – ухмыльнулся он, увлекая меня в тихий уголок рядом со сценой, откуда все было видно намного лучше. – Эта затея с писаниной кажется довольно интересной.
– Помимо того, чтобы слушать Джастина? Боже, это отнимает столько времени, – сказала я, пытаясь не обращать внимание на то, о чем шепчутся вокруг нас, хотя никто явно не старался говорить потише. – Но вообще да, писать круто, я надеюсь. Это всего лишь онлайн-дневник, блог, но я так боюсь сглазить. Я никогда раньше не публиковалась как самостоятельный автор, поэтому для меня это большой прорыв, пусть даже кажется, что ничего особенного в этом нет.
– Зато, похоже, это может стать началом чего-то нового, – сказал Алекс и поднял стакан. – Напишешь о нашем свидании?
– Полагаю, придется, – призналась я, хотя пока об этом не думала. – Исключительно ради журналистской этики, разумеется. И без упоминания имен. Так что твое доброе имя останется незапятнанным.
Он снова прильнул ко мне, прижал к стене и крепко поцеловал. Когда его губы сомкнулись с моими, все мысли о том, что необходимо беречь его доброе имя, развеялись, я оказалась между холодной липкой стеной и подтянутым телом Алекса. Мне с трудом удалось удержать пиво в руках.
– Если собираешься писать обо мне, тебе стоит знать, – выдохнул он, когда оторвался от меня, – что меня сильно обижают плохие отзывы.
– Это не проблема, – заверила я, не зная, куда деваться.
От его теплого шоколадного дыхания, обдувавшего мое ухо, я вся дрожала. Я закрыла глаза, чтобы как следует запомнить его поцелуй: ощущение того, как он вдавил меня в стену, нежно коснулся губами, прижался всем своим телом к моему, так что я чувствовала его кожей через тонкий материал платья. Прежде чем я успела пережить это мысленно еще раз, Алекс опять обнял меня, его рука обвила мою талию, а ладонь скользнула по бедру. Я облокотилась на него, положив голову ему на грудь. Было так приятно и так легко!
Мы стояли молча в благословенной тишине, пока Алексу не пришлось оставить меня за несколько минут до выхода на сцену. Я смотрела, как он удалялся по лестнице, провожая его взглядом и широко улыбаясь. Как странно: мне было весело, но Алекс заставлял меня нервничать так, что захватывало дух. Тайлер же нисколько меня не нервировал, напротив, каждое его слово и действие заставляло расслабиться. Я вроде как понимала его: работа в банке, деловые костюмы и все такое, но чувствовала себя немного неловко, когда приходилось наряжаться и сидеть в дорогом ресторане. Там я изо всех сил старалась не пролить на платье соус. И сливки. И кофе.
– Ты здесь с Алексом? – Рядом со мной нарисовалась миниатюрная симпатичная девушка, утянутая в черный костюм, с платиновым каре-бобом в стиле Дэбби Харри [22]22
Дэбби Харри – американская актриса и певица, вокалистка группы «Блонди».
[Закрыть].
– Хм-м-м… Да, а что? – ответила я.
Было видно, что она подошла не с мирными целями.
– Имей в виду, что он полный козел! – бросила она. – Он перетрахал почти всех девушек здесь. И возможно, даже некоторых парней.
– Ну, мы только что познакомились, – сказала я, не зная, как реагировать на столь ценный совет, и не желая продолжать разговор. – Я не строила далеко идущих планов.
– Да ладно. – Она оглядела меня с головы до ног и приложилась к стакану. – Я просто говорю то, что все и так знают.
Тут я заметила, что Алекс смотрит на меня из бара. Вид у него был отнюдь не радостный.
– Знаешь, на твоем месте я бы поостереглась, если надумаешь «строить далеко идущие планы».
Она резко развернулась и исчезла в толпе.
– Эй! – окликнул меня Алекс, возвращаясь с напитком и мрачным выражением лица. – Она говорила обо мне?
– Да, – призналась я.
Что мне оставалось? И почему она так говорила о нем? Но в тот момент мне не хотелось верить ни одному слову той девицы.
– О! – произнес он, вглядываясь в толпу в поисках блондинки. – Ты ее знаешь?
– Нет, но похоже, она знает тебя, – ответила я.
Ее нигде не было видно.
– Я встречался с одной ее подругой лет сто назад, только и всего, – объяснил Алекс, вновь встав рядом со мной. – И мы не очень красиво расстались.
– Конечно, расставания бывают разные, и даже самое отвратительное может быть чем-то оправдано, – заметила я, едва касаясь больной темы. – Не переживай по этому поводу.
Озлобленная подружка его бывшей, теперь все ясно. Хотела бы я поверить в то, что Луиза готова сочинять гнусные истории о Марке, но теперь она, вероятно, обменивается с «милашкой» Кэти рецептами кексов.
В ответ Алекс нежно поцеловал меня в шею, а я отдалась в его руки и унеслась прочь под музыку основной группы.
– Отличное выступление, – сказала я, когда мы вышли на улицу. Я любила чувство подъема, которое возникает после хороших концертов. – Это действительно было круто!
Алекс рассмеялся и взял меня за руку.
– Хочешь выпить или что-нибудь в этом роде?
Я взглянула на часы и скорчила гримасу. Уже перевалило за полночь, и, хотя мне было очень хорошо, я не могла не вспомнить о том, что в воскресенье вечером встречаюсь с Тайлером. Предстать перед ним в отстойном виде мне совершенно не хотелось. Однако Алекс так смотрел на меня и так нежно поглаживал мою руку, что принять решение было очень трудно. Выражение его лица, нежное сжимание рук, четыре порции пива, которые я выпила, не закусив ничем, кроме «Ринг дингс» на ужин… Если я выпью еще немного, то не уверена, что смогу трезво оценивать ситуацию.
– Мне и в самом деле пора домой, – сказала я, не веря, что произношу эти слова. – Я пообещала подруге, что вернусь, и…
Он посмотрел на меня тем же щенячьим взглядом, что прежде отрабатывал на официантке.
– Ну если только всего один стаканчик?.. – промямлила я, и он увлек меня дальше по улице.
И правда, всего один.
Пропустив по три порции спиртного, мы устроились в крошечном обшарпанном баре с потрясающим музыкальным автоматом и холодным пенным пивом. Мы говорили о музыке, о концертах, на которые сходили и которые пропустили, спорили о любимых альбомах и фантазировали на тему идеального фестиваля с Алексом в роли хедлайнера, разумеется. Вскоре три порции дополнились четвертой и стрелки часов плавно переместились на отметку два часа ночи, и только тогда я вспомнила, что мне пора домой. Я была достаточно пьяна для того, чтобы идти в туалет медленно-медленно, но достаточно трезва, чтобы понять: еще чуть-чуть – и я отключусь. Благослови Бог слабый американский лагер. Посмотревшись в зеркало и проверив, насколько концерт подпортил мой макияж, я решила, что все еще хорошо выгляжу, и не стала подкрашиваться (значит, я была вовсе не так пьяна, как думала), зато нанесла несколько слоев бальзама для губ. Поцелуи Алекса с каждым разом становились все агрессивнее, а я начинала постепенно проникаться к нему нежностью. И возбуждаться, но уже не постепенно. Я провела по губам кончиком указательного пальца. Поцелуи Тайлера были уверенными и мягкими, в то время как Алекс совершенно не стеснялся демонстрировать свои намерения. Раньше мне не понравилось бы любое выражение чувств, на публике, но теперь меня это, как ни странно, вполне устраивало. И встречаться одновременно с двумя мужчинами тоже оказалось нормальным. И болтаться в не самых чистых туалетах дольше, чем требуется. Фу. Мне в самом деле было пора домой, мозг кипел, разрываясь между вариантами «пойти домой с ним» и «пойти домой и вызвать рвоту». Впрочем, в таких случаях возможен только один вариант.
Возвращаясь в бар, я увидела, как Алекс разговаривает с парой девушек, весело смеется и дарит им такие же милые улыбки и томные взгляды, благодаря которым я чувствовала себя единственной во всем Нью-Йорке. Теперь точно нужно уходить.
– Наверное, мне пора выдвигаться, – громко сказала я.
Девушки переглянулись, торжествующе улыбнулись Алексу и уселись на освобожденное мной место, причем одна опустилась на колени другой.
– Конечно, пойдем, – сказал Алекс, вставая и обнимая меня рукой за плечи.
Я улыбнулась украдкой, опустила голову, и мы с Алексом вышли из бара, а девушки так и остались с кислым видом сидеть на моем месте.
– Мюррей-Хилл? – спросил он, когда мы запрыгнули в пустое желтое такси, прежде чем кто-то из десятков других пар, размахивающих руками в воздухе, успел его занять.
– Пересечение Тридцать девятой и Лексингтон… – сказала я водителю, откинувшись на потертые сиденья.
Алекс не дал мне возможности поразмышлять о том, проявит он инициативу или подождет, пока я сделаю намек или хотя бы такси начнет движение, а тут же растянулся на заднем сиденье и обхватил мое лицо ладонями. Пока такси пробиралось по ночным улицам Нью-Йорка, оказалась в полусонном положении в объятиях Алекса. Хотя ночь выдалась не самая холодная, вокруг ощущалась прохлада, о которой я полностью забывала, когда он прижимался ко мне.
Я почувствовала, как его рука скользнула вниз и коснулась голой кожи на внутренней стороне моего бедра, где платье закаталось наверх. И хотя я знала, что события развиваются слишком быстро, мне не хотелось его останавливать. Прежде чем мне пришлось принять действительно сложное решение, такси резко остановилось, и мы вместе скатились с сиденья. Я нервно захихикала и перегнулась через Алекса, пытаясь придумать, как встать, выбраться из такси и при этом не сказать ничего лишнего.
– Хочешь зайти?
Слова слетели с моих губ, прежде чем я успела подумать. Так вот о чем говорят женщины, когда жалуются, что мужчины думают не тем местом.
– Я очень хочу зайти, – сказал он, помогая мне сесть. – Но не собираюсь этого делать.
Я удивленно посмотрела на него. Нет, я, конечно, не считала себя столь неотразимой, чтобы мне не могли отказать. Но я правда чувствовала, что именно к этому все и шло. И когда мы целовались, я ощущала кое-что еще, позволявшее предположить: мы мыслим в одном направлении.
– Если я зайду сейчас, – прошептал он, наклонившись вперед и открыв передо мной дверь, – какая в тебе останется загадка?
Я смущенно улыбнулась. Я сама едва ли отличалась чрезмерной скромностью, но не ожидала, что он окажется таким романтиком.
– Можете подождать, пока я провожу даму до двери? – спросил он у таксиста, который пробурчал нечто, подразумевавшее согласие.
Алекс заправил прядь мне за ухо и задержал на мне взгляд чуть дольше обычного.
– Я в самом деле прекрасно провел время, Энджел, – сказал он, поцеловав меня удивительно нежно. – Ты мне позвонишь?
Кивнув, я напрочь лишилась способности говорить и лишь смотрела, как он садится в такси. Если не считать появления перекрашенной блондинки, вечер удался.
