Текст книги "Все или ничего"

Автор книги: Линдсей Армстронг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава 5

– Я сама смогу, – неуверенно сказала Брайони, когда Грант Гудман поставил ее на ноги в ванной и включил воду.

Он повернулся к ней и удивленно изогнул бровь.

– Я не собирался быть до такой степени банальным.

– До какой? – Она нахмурилась.

Его губы раздвинулись в улыбке.

– До такой, до какой ты подумала, дорогая Брайони. Раздевать тебя своими собственными руками.

Она слегка покачнулась и запустила руку в свои намокшие волосы.

– Я, должно быть, неправильно вас поняла. Разве вы не говорили, что собираетесь отправить меня в ванну?

– Как-нибудь в другой раз. Однако приятно видеть, что к тебе возвращается твое обычное состояние. Не усни и не запирай дверь – я загляну минут через двадцать, но предварительно хорошенько постучу.

Брайони закрыла глаза и отвернулась.

Через двадцать минут, когда он постучал, она уже вылезла из ванны и стояла замотанная в полотенце.

– Если у вас моя одежда, оставьте ее за дверью, спасибо, – прокричала она.

– Ты в приличном виде?

– Да, но… – Дверь распахнулась.

– Если ты не против переодеться в спальне, – вежливо сказал Грант Гудман, – то я бы тоже принял душ. Я замерз, промок и взъерошен.

При этом он нисколько не скрывал того, что рассматривает ее всю, от обнаженных гладких плеч до длинных, все еще в каплях воды ног. Брайони плотнее прижала к себе темно-зеленое полотенце.

– Но это была ваша идея!

– Согласен, моя. – С этими словами он рывком стянул с себя свитер и рубашку.

Брайони вышла, щеки у нее слегка зарделись, но она не смогла удержаться, чтобы не бросить взгляда на его мощный загорелый торс.

На кровати лежал небольшой пакет с вещами. Она извлекла из него то, что выбрала для нее Линда, – черные лыжные брюки и черный пушистый свитер из ангоры, нижнее белье, кружевные белые носки и черные бархатные лодочки. Почему все черное? – подумала она, быстро одеваясь. Не то чтобы этот цвет не шел ей, просто ей показался странным выбор Линды. Затем она пожурила себя, что выдумывает лишнее, нашла расческу, сделала все, что смогла сделать со своими упрямыми завитушками, и спустилась вниз как раз перед тем, как раскрылась дверь ванной комнаты.

На столике стоял поднос с напитками. На какую-то секунду в голове у нее мелькнула мысль взять да и уйти из домика Гранта Гудмана, но было уже поздно – он спускался вниз по лестнице и, по странному совпадению, был тоже одет во все черное: толстый черный свитер и черные вельветовые брюки.

Они уставились друг на друга, а потом даже Брайони заулыбалась.

– Как близнецы, – сказала она, – но это Линду надо благодарить за мой наряд.

– У Линды есть еще один талант, – сказал Грант Гудман, ставя ногу на последнюю ступеньку. – Ты смотришься великолепно в любой одежде, но надо признаться, черный цвет идет тебе особенно.

– Не знаю, у меня он всегда ассоциируется с похоронами, – сказала Брайони, когда он подошел к ней, – и, возможно, моими собственными, потому что я собираюсь сделать заявление.

– О, нет, Брайони. Ты этого не сделаешь, – возразил Грант Гудман. Он стоял так близко, что она могла видеть зеленоватые искорки в его глазах и вдыхать запах теплого, чисто вымытого мужского тела. Брайони вдруг вспомнила о его силе, когда они тащили Роберта вниз с горы, о его терпении и молчаливом упорстве, когда уже, казалось, и она и Роберт окончательно выбились из сил; она вдруг осознала, что он весь состоит из противоречий: то бывает резок с ней и обижает, то заставляет собой восхищаться.

– Во всяком случае не сию минуту. – Его руки сомкнулись у нее на спине, и он властно захватил ее рот губами, прежде чем она успела вымолвить слово.

А когда он закончил ее целовать, Брайони с трудом смогла освободиться из его объятий. Лицо у нее горело, дыхание было прерывистым, глаза округлились и потемнели, ибо поцелуи Гранта Гудмана будили в ней желание и скрыть это от него она уже была не в состоянии.

– Итак, – едва слышно сказал он, перемещая свои руки на талию, – нас уже как-то застукали за этим занятием, то есть я хочу сказать, что ужин подадут с минуту на минуту. Давай успокоимся немного, Брайони, пока о нас не начали сплетничать, как о той паре молодоженов. – Грант Гудман отпустил ее и улыбнулся. – Как ты считаешь?

– Вы спросили меня, как я считаю. – Брайони отодвинула тарелку. Она вновь не смогла в полной мере отдать должное кулинарному искусству Марсдена, хотя на сей раз осилила почти половину стейка и весь суп.

– М-м-м. – Грант Гудман потянулся к ее стакану и наполнил его вином. – Выпей, – сказал он. – Сама судьба заставляет нас попробовать это вино, хотим мы этого или нет.

Брайони сделала несколько маленьких глотков.

– Очень приятное.

– Значит, тебе понравилось? – Грант Гудман откинулся назад. – Скажи мне, о чем ты думаешь.

Брайони начертила чистой вилкой какую-то фигурку на скатерти и сейчас разглядывала ее.

– Почему бы вам просто не принять мою отставку и не отпустить меня? – Она бросила вилку, кинула на Гранта Гудмана беглый взгляд и откинула со лба волосы.

– По ряду причин. Найти сочетание менеджерского опыта со знанием здешних условий не так-то просто…

– Но и не так трудно, – парировала Брайони. – Когда я впервые приехала сюда, я ничего здесь не знала.

– Да, но ты приехала с твердым намерением похоронить себя в этой глуши, к тому же ты была ничем не обременена, если не считать воспоминаний. Находить людей для работы в отдаленных местах, а тем более удерживать их там всегда не просто, – заметил Грант Гудман, – особенно, если у них есть мужья, жены или дети.

– Ну, не такая уж тут глушь, – сказала Брайони, но чувство у нее было такое, что она как утопающий хватается за соломинку. – Всего-то час езды до Лонсестона.

– Пусть так, но ведь Лонсестон и Хобарт далеко не центры цивилизации, а уж здесь-то совершенная глушь, и думаю, немногие придут в восторг от мысли поселиться здесь постоянно.

Брайони вновь принялась чертить вилкой по скатерти.

– Продолжайте.

– И потом я не хотел бы оставить тебя без работы.

Брайони улыбнулась.

– В это трудно поверить.

– Не понимаю почему. Я предложил тебе отличные условия и не тащу в постель под дулом пистолета. Почему бы тебе просто не расслабиться и не предоставить все судьбе?

Брайони подскочила на стуле и сказала с чувством:

– Нет! Потому что дуло пистолета не исключается!

Грант Гудман засунул руки в карманы и задумчиво посмотрел на нее.

– Я не знаю, чего ты боишься. Ты боишься не справиться с собой…

– Нет, справлюсь!

Он пожал плечами и усмехнулся.

– Как раньше?

Брайони покраснела, взяла в руки свой бокал и уставилась в его рубиновые глубины. – Вы… вы просто…

– А тебя невозможно не целовать, – проговорил он нежно. К тому же тебе это понравилось…

– Вы же сами говорили, что я, видимо, изголодалась…

– Стало быть, любой мог бы рассчитывать на то, что ты ответишь ему взаимностью? Моя дорогая Брайони, я прекрасно понимаю твое желание оскорбить меня, но ты напрасно теряешь время. Этим ты прежде всего оскорбляешь себя.

– Ах, вот как? – Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. – А может, я такая же, как ваша жена, и у меня тоже душа потаскушки? Может, вас только к ним и тянет?

Пауза затянулась, и Брайони со злорадством отметила, что Грант Гудман помрачнел.

– А может, – сказал он изменившимся голосом, – ты просто привыкла помыкать людьми? Смотри, Брайони, – с холодной дерзостью предупредил ее он, – в один прекрасный день ты поймешь, что переусердствовала.

Она задохнулась от негодования, побелела и хотела было что-то сказать, но Грант Гудман холодно проговорил:

– Ты можешь идти. Увидимся утром.

Когда Брайони вернулась к себе в номер, она буквально валилась с ног от усталости и эмоционального напряжения; она поняла, что у нее есть лишь два варианта: уснуть или сойти с ума. И хотя физически она почувствовала себя намного лучше утром, об ее эмоциональном состоянии этого нельзя было сказать, не помогла и Линда, пребывающая в болтливом настроении, с которой они вместе присели в офисе после завтрака.

– Вчера вечером я позвонила своей приятельнице в Сидней, Брайони, – начала она, умышленно обходя то, что видела накануне в домике Гранта Гудмана, а может, Брайони это только показалось.

– Очень хорошо.

– Она тоже занята в гостиничном бизнесе, и к тому же – кладезь информации. По всей видимости, ни для кого уже не секрет, что Грант Гудман занялся курортным бизнесом. А ты знала, – Линда вопросительно взглянула на Брайони, – что он долгие годы стоял за спиной Семплей?

– Пожалуй, я была единственной, кто этого не знал, Линда, – сухо ответила Брайони и протянула руку за меню на следующую неделю. – Обо мне тоже заодно посплетничала?

– Нет, – решительно ответила Линда. – Я в курсе этой истории, но у меня есть собственное мнение на этот счет. К тому же ты моя подруга, как же я могу о тебе сплетничать?

Брайони взглянула на нее с улыбкой.

– Ты – прелесть, Линда, не знаю даже, за что ты меня терпишь.

Линда склонила голову набок и состроила гримаску.

– Так поступают друзья. Я еще кое-что сделала. Я собрала для тебя всю информацию о Гранте Гудмане.

Брайони замерла, улыбка исчезла с ее лица.

– Что ты имеешь в виду?

– Его брак. Я подумала, может, это будет тебе полезно знать.

Брайони уставилась на Линду, не зная что сказать.

– Он был неудачным во всех отношениях. Знаешь, на ком он был женат? Нет?.. На Лизе Бернсдейл.

– Да ты что…

– Да. – Линда кивнула с важным видом. – На той самой Лизе Бернсдейл. Сама понимаешь, такая кому угодно вскружит голову. Ты видела ее в последнем фильме? Хороша, правда? Но поговаривают, что у нее были связи, – деликатно добавила Линда, – буквально по всему свету, отец ужасно избаловал ее – он был угольным магнатом…

– Я знаю, – ответила Брайони.

– И один раз Лиза призналась, – Линда понизила голос и оглянулась, – что единственным настоящим мужчиной в ее жизни был Грант Гудман, потому что он единственный мог говорить ей "нет".

Брайони невольно прижала ладони к губам.

– Что ж, – вдруг торопливо заговорила она, – спасибо, Линда, но откуда у твоей подруги эта информация… о них?

– Синтия – поклонница Лизы Бернсдейл. И еще, – многозначительно добавила Линда, – Грант Гудман получил опекунство на детей, значит, он хороший отец. Вдобавок он ревностно оберегает их жизнь от пристального внимания публики.

– Не сомневаюсь, только вот не пойму, к чему все это, – медленно проговорила Брайони.

– Он сам-то тебе хоть что-нибудь рассказывал?

– Нет, во всяком случае без каких-либо деталей.

Линда многозначительно покачала головой.

– Это помогает лучше узнать человека, не так ли? Например, если бы я знала, что Люсьен, наш непревзойденный гид, к тому же непревзойденный бабник, я бы…

Линда замолчала. Брайони слабо улыбнулась.

– А ты считаешь, Грант Гудман… не такой?

– Считаю. Иначе ему бы не видеть опекунства. – Позади Линды зазвонил телефон, и, сняв трубку, она проговорила: – Администрация, чем могу служить… Да, мистер Гудман, она как раз здесь. Хорошо, я передам ей.

Брайони вопросительно посмотрела на нее.

– Он хочет, чтобы ты прямо сейчас подошла туда, где будет стройка. У него не очень-то веселый голос, случилось что-нибудь?

– Я, видимо, задела его самолюбие, Линда, вот и все, – ответила Брайони вставая. – Уверена, он не останется в долгу.

Погода выдалась прекрасная, хотя земля была еще влажной, но все вокруг искрилось, и сильный запах лимонника наполнял воздух. Грант Гудман был не один и представил Брайони двум мужчинам, архитектору и строителю, которые прилетели по его вызову и которых он лично встретил в аэропорту. Он ничем не выдал своего настроения, был оживленным и деловитым и подробно расспрашивал Брайони о местных сезонных особенностях, о преобладающих ветрах в разное время года и проблемах дренажа, которые могли возникнуть при строительстве. Затем он отпустил ее и сказал, что они увидятся в офисе в два часа, чтобы вместе посмотреть заказы на продукты и алкоголь.

– Сотрудники это уже сделали, – не подумав, сказала Брайони.

– Я предпочитаю проверять такие вещи лично, – холодно отреагировал Грант Гудман и отвернулся.

Единственным светлым пятном за весь день оказался отъезд Дуайта, Доры и их друзей. Брайони проводила гостей, и ее буквально закидали приглашениями приехать в Чикаго, а когда им по дороге встретился Грант Гудман, который собирался отвозить архитектора и строителя обратно в аэропорт, Дуайт взял его за пуговицу и произнес маленькую речь:

– Я хочу пожелать вам всяческих успехов с Хит-Хаусом, Грант, очень приятно было с вами познакомиться. Спасибо, что сказали нам, что вы новый владелец, и рассказали о своих планах, а уж мы, со своей стороны, обязательно расскажем о Хит-Хаусе у нас дома, в Штатах! Только не забудьте, о чем я вам однажды сказал: эта леди, – при этих словах он с чувством приобнял Брайони, – самое лучшее, что здесь есть. Так что уж вы, пожалуйста, позаботьтесь о ней – без нее это место потеряет свое очарование!

– Я собрала для вас все записи, все счета вплоть до сегодняшнего дня, – бесстрастно сказала Брайони, когда Грант Гудман ровно в два часа открыл дверь офиса.

– Спасибо, – коротко поблагодарил он ее и уселся на противоположном конце стола. – Ты ведь не принимаешь никаких подношений, Брайони?

Она с удивлением уставилась на него.

– Если вы хотите сказать, что я беру взятки от поставщиков, то нет, не принимаю.

Грант Гудман проигнорировал ее слова.

– И не снимаешь никаких сливок в виде бутылочки шотландского виски, пачки сигарет, рулона туалетной бумаги, коробочки с салфетками или чего-либо другого?

Она стиснула зубы.

– А также не прихватываешь время от времени какую-нибудь простынку, наволочку, одеяло, полотенце или скатерть?

– Да как вы смеете? – вспыхнула Брайони.

– Смею, – Грант Гудман откинулся назад, – потому что такое здесь случается, к тому же не так редко, и ты об этом прекрасно знаешь. Что же ты тогда так расстроилась? Потому что я обращаюсь с тобой как с рядовым сотрудником? – Он насмешливо приподнял бровь. – Или, может, тебе запала в душу маленькая речь Дуайта?

– Нет, – ответила Брайони побелевшими губами. – А если вы так разговариваете с сотрудниками, то найти их будет еще труднее, чем вы предполагаете…

– Как бы то ни было, вещи пропадают, – спокойно сказал Грант Гудман. – Полотенца, пепельницы…

– И более странные вещи исчезают, мистер Гудман. Одна супружеская пара вывернула все лампочки в своем домике. Если бы вы стали обыскивать чемоданы отъезжающих, вы были бы поражены количеством наших полотенец, но подобное не может быть новостью для вас, а в нашем комплексе это происходит не чаще, чем в других местах.

– Ладно. Поскольку гости воруют или, как говорится, берут "сувениры" и все об этом знают, вряд ли мы что-нибудь можем с этим поделать. Однако если на этом попадется кто-нибудь из персонала, то каким бы несправедливым тебе это ни показалось, твоим долгом будет сообщить об этом в полицию и тем самым преподать хороший урок.

– Пожалуйста, обыскивайте мои комнаты, мистер Гудман!

– Спасибо за разрешение, но я поверю тебе на слово, Брайони.

Она ни за что на свете не могла больше этого терпеть.

– Я знаю, у мужчин болезненное самолюбие, – с горечью сказала Брайони, – но ваше поведение просто выбивает у меня почву из-под ног.

– А-а, – он в задумчивости поиграл ручкой, а затем поднял на нее свои карие глаза. – Я так понимаю, ты имеешь в виду нашу последнюю словесную перепалку. Ты не гордость мою уязвила, я просто сделал открытие, что ты не только упряма, что не так уж страшно, но ты лгунья, что уже серьезней, и…

– Прекратите. Должна предупредить вас, что моему терпению есть предел! Мне наплевать, что вы считаете меня упрямой, но называть меня лгуньей, это уж слишком!

– А разве это не так? – спросил Грант Гудман. – Тогда почему ты не хочешь признать, что возникшее между нами чувство совершенно не похоже на то, как ты его пытаешься трактовать?

Брайони судорожно вздохнула.

– А что вы хотите, чтобы я признала? Что это любовь? Что меня ждет, кроме боли, если я решу, что это так? – Она резко замолчала, спохватившись, что выдала себя, а затем, чтобы скрыть неловкость, спросила: – Почему вы не сказали мне, что вашей женой были Лиза Бернсдейл?

Его глаза сузились.

– Не понимаю, какое это имеет значение, – сухо ответил Грант Гудман.

– Я не то хотела сказать, – неуверенно начала Брайони.

– Тогда что же?

– Я…

И зачем только я это сказала? – беспомощно думала Брайони.

– У нее – у нее могли быть причины вести себя так, как… она себя вела.

– Наверное. Да они и остались. – Грант Гудман пожал плечами. – У нее свободолюбивая богемная душа, она страшно избалована. Суть в том, что я не знаю, найдется ли человек, способный изменить ее, я знаю только, что я этого не могу, вот я и решил, давно уже, не пытаться.

– Однако, – невольно вырвалось у Брайони, – она вас за это уважает.

Лицо Гранта приняло удивленное выражение.

– Ты неожиданно весьма хорошо осведомлена, Брайони. Каким образом?

Брайони густо покраснела.

– Я не сама, это… Неважно.

– Дай-ка подумать. Наша Линда?

Брайони отказалась отвечать.

– Я и без Линды скажу тебе, что у нас двое детей и я не могу лишить их матери, но дети – единственное, что нас связывает. Все кончено. Видишь ли, – проговорил он медленно, – одной физической красоты никогда не бывает достаточно. Я искал в ней большего, но не смог найти. – Грант Гудман поморщился. – А Лиза, очевидно, не нашла во мне того, что искала. Все очень просто.

– А если вы и во мне не найдете того, что ищете? – прошептала Брайони.

– То, каким образом складываются наши отношения, – сухо заметил он, – не способствует тому, чтобы мы друг друга узнали.

– Но что… – Брайони на мгновение умолкла, – нам уготовано, если мы найдем, что ищем?

Грант Гудман бесстрастно посмотрел на нее.

– Что ты имеешь в виду, Брайони? Брак?

Брайони с трудом сдерживала слезы.

– Даже для человека с моим прошлым… – Она покачала головой. – Забудьте об этом.

– Ты боишься обжечься, – серьезно сказал он. – Так, Брайони? Или тебя больше всего интересует замужество? Ты поэтому даже слышать не хочешь о том, что я предлагаю?

Брайони справилась со слезами.

– Возможно, – резко ответила она. – Жаль, вы рыбешка покрупнее, чем Ник Семпль. Вот уже двое сорвались с крючка. Ну да ладно, будут и другие.

Они молча смотрели друг на друга, но тут вдруг неожиданно раздался стук в дверь. Это был юный Роберт, который еще немного прихрамывал, но в остальном выглядел превосходно, как и подобает в его возрасте.

– Привет! – сказал он. – Я искал вас обоих. Мама с папой хотели, чтобы я извинился за то беспокойство, которое я вам доставил… я хочу сказать, я тоже хотел извиниться, – он покраснел и замолчал, вид у него был смущенный.

Грант улыбнулся ему.

– Мы все понимаем, старина. Присядь, расскажи, как поживаешь.

Роберт с готовностью повиновался.

– Ой, я как огурчик, если не считать сухожилия. Просто очень глупо себя чувствую!

– Не стоит, – сказал Грант. – Мы все совершаем ошибки, но до тех пор, пока извлекаешь из них уроки, все в порядке. Разве не так, Брайони.

– Так, – согласилась Брайони после минутного колебания и улыбнулась Роберту.

– Твои родители считают тебя заядлым футболистом.

– Я жить не могу без футбола, – просто ответил Роберт, но затем поморщился. – По крайней мере, раньше так было, но теперь я думаю, не стать ли мне горным спасателем. Очень это трудно, мисс Ричардс? Я бы хотел работать у вас. – И посмотрел на Брайони с неосознанной страстью и восхищением шестнадцатилетнего мальчишки.

Брайони заморгала, взглянула на Гранта и, с ужасом заметив в его глазах лукавое веселье, неуверенно проговорила:

– Не так уж трудно, Роберт, но тебе придется жить далеко от дома…

Роберт великодушно махнул рукой.

– Мама с папой говорят, что ждут не дождутся, чтобы сбыть меня с рук, – ответил он.

Брайони с трудом сглотнула.

– Видишь ли, мама с папой часто говорят так, но это всего лишь шутка. М-м, а вокруг Дарвина нет никаких национальных парков?

– Может, и есть, – неуверенно ответил Роберт. – Но это уже будет не то. – Он замолчал и, к своему ужасу, начал заливаться краской, поняв, что выдал себя.

И тут Грант пришел ему на помощь.

– Что ж, мне кажется, это неплохое занятие для настоящего мужчины, который не хочет торчать весь день в офисе.

Роберт с благодарностью повернулся к нему.

– Именно так я и думал, мистер Гудман!

– И сколько же тебе осталось учиться?

Лицо Роберта омрачилось.

– Полтора года.

– Что ж, в таком случае у тебя достаточно времени. В информационном туристическом центре тебя могут ознакомить со всеми требованиями. Почему бы тебе не съездить туда?

– Я так и сделаю. Обязательно. В любом случае, – Роберт поднялся, – огромное спасибо за то, что спасли меня. Можно… можно я напишу вам? Я имел в виду вам обоим, – торопливо добавил он.

– Нам будет очень приятно получить от тебя весточку, Роберт, – сказал Грант и, встав, подал ему руку. – Но если бы не мы, кто-нибудь другой пришел бы тебе на помощь, я в этом уверен.

– Пожалуйста, не смейтесь, – предупредила Гранта Брайони, когда дверь за юным Робертом закрылась.

Но он все-таки рассмеялся.

– Ну, Брайони, твоим чарам подвластны все возрасты.

Брайони бросила на него взгляд, полный отчаяния.

Грант Гудман посерьезнел.

– Тебе не кажется, что наша словесная война затянулась? У меня определенно сложилось мнение, что ты прикрываешь ею свои истинные чувства.

Она сделала резкое движение рукой.

– Минуту назад вы упрекали меня в том, что я совращаю малолетних.

– М-м… Ладно, я сам не безгрешен, когда дело доходит до обмена "любезностями". Допускаю также, что у меня несколько уязвленное самолюбие, – он улыбнулся, но невесело, – как ты ранее выразилась, но, по крайней мере, я умею признавать, почему я именно такой. Я хочу тебя, Брайони. Мой разум, мой инстинкт подсказывают мне, что мы удивительно подходим друг другу. Они также подсказывают мне, что, несмотря на твои протесты, ты все время думаешь об этом; есть некая сила, которая влечет нас друг к другу и ты не можешь этого отрицать. Поверь мне, такое нечасто случается между людьми. Ты когда-нибудь раньше испытывала подобное?

На минуту воцарилась тишина. Брайони не могла оторвать от Гранта Гудмана своего взгляда, как не могла не признаться самой себе, что ее опасно влекло к этому человеку. Стоило ей только взглянуть на него, как она вспоминала себя в его объятиях, как ее плоть отзывалась на его зов… Но, с тоской подумала она, какая жалкая судьба уготована женщине, влюбленной в мужчину, для которого она может быть лишь любовницей? Брайони вздохнула и отвернулась.

– Ничего у нас не получится, – вяло сказала она.

С минуту он помолчал, а затем бесстрастно сказал:

– У меня изменились планы – я уезжаю в Хобарт на несколько дней. Кстати, тебе приятно будет узнать, что операция у Фрэнка Картера прошла успешно.

Брайони посмотрел на Гранта Гудмана и внутренне содрогнулась, встретив безжалостный взгляд его карих глаз.

– Я остановлюсь в отеле "Шератон", – добавил он и вышел.