Текст книги "Укрощение Шарлотты (Гаремные страсти)"
Автор книги: Линда Лаел Миллер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)
Глава 5
В гареме воцарилась атмосфера напряженного ожидания, хотя внешне женщины ничем не выдавали, что их волнуют роды Алев: они, как всегда, смеялись, купались, читали, разговаривали и лакомились восточными сладостями.
Однако едва из комнат султан-валид показался Рашид, как женщины (и Шарлотта впереди) метнулись к нему:
– Как там Алев?
Евнух вздохнул:
– Ей очень тяжело сейчас, но если родится сын, то она непременно станет кадин.
Шарлотта до боли закусила губу, пытаясь справиться с закипающим возмущением. Что за проклятое общество, низводящее женщин до положения либо племенных телок, либо красивых безделушек?!
– А если она родит султану дочь?
В темных глазах Рашида отразилось удивление и искреннее непонимание, но он вежливо ответил:
– Девочки остаются с матерью, пока не дорастут до школьного возраста. Ведь, в конце концов, они же принцессы.
Шарлотту передернуло от мысли, как, наверное, неуютно Алев рожать в компании этой старой мегеры.
– Я хочу пройти к Алев, – сказала она, порываясь проскользнуть в дверь. – Я смогу ей помочь…
Рашид крепко схватил ее за локоть, стараясь не причинить боль, но твердо удерживая на месте.
– Султан-валид не потерпит вашего присутствия. Очень опасно идти ей наперекор.
Из-за двери донесся громкий крик Алев.
– Мне все равно! – в ярости отчаяния закричала Шарлотта, пытаясь вырваться из цепких рук Рашида.
Но Рашид не только не ослабил хватки – он потащил упирающуюся Шарлотту по чалу, в коридор за бассейном, к длинному ряду дверей.
Он открыл одну из них и провел Шарлотту в роскошно обставленное помещение: пол устлан бархатными черными с красным коврами, в углу изящный светильник, огромная корзина с тропическими фруктами, красивый графин с водой. Однако Шарлотта была слишком напугана, чтобы изучать детали интерьера. Она уныло уставилась на евнуха.
– Я не буду тебя наказывать, – заявил он обычным торжественно-вежливым тоном.
Шарлотта сразу обрела дар речи:
– Что ж, тогда выпусти меня из этой позолоченной клетки!
Евнух отвесил легкий поклон.
– О, конечно, – согласился он. – Как только Алев родит, а ты придешь в себя, ты будешь свободна, сможешь выйти и присоединиться к остальным.
– Свободна! – с горечью возразила Шарлотта. – Я просто пленница в этом дворце, словно птичка в золотой клетке, и мне непонятно, почему никто не желает понять этого!
К ее удивлению, Рашид громко рассмеялся.
– Ты очень воинственная птичка, – заметил он, – и тебе лучше бы научиться держать себя в руках и находиться подальше от султан-валид, пока она не ощипала тебе перышки.
У Шарлотты на лице выступили красные пятна.
– Эта старуха не имеет надо мной никакой власти!
– Ты не в Америке, – подчеркнуто серьезно сказал Рашид. – Ты здесь бесправна. А султан-валид обладает очень даже большой властью.
Шарлотта твердо решила, что если ей еще раз в жизни захочется пережить что-то необыкновенное, то, пожалуй, она предпочтет удар молнии. Если ей, конечно, вообще удастся отсюда выбраться. Помолчав, она тихо и грустно заметила:
– Я хочу домой.
Лицо Рашида подернулось дымкой печали.
– Я тоже. Но я никогда не увижу своей родины, так же как и ты. – С этими словами он вышел, закрыв за собой дверь.
Шарлотта в панике заметалась по комнате, потом заставила себя успокоиться. Еще не все потеряно. Она с надеждой думала о высоком вязе у стены во дворике, о свободе, какой бы она ни была опасной, что ждет ее за стенами дворца. Прежде чем пришел Рашид и вызволил ее из этой темницы, она успела объесться бананов, пропеть все песни, какие помнила, и даже немного подремать.
– Султан празднует рождение близнецов! – торжественно объявил евнух. – Он желает, чтобы ты совершила омовение, переоделась и предстала пред ним для танца.
Шарлотта застыла.
– Т-т-танцевать перед ним? Боюсь, что я не умею…
Рашид улыбнулся.
– Тогда я предложил бы придумать что-нибудь еще, – ответил он, провожая ее на места заключения, – султан ждет развлечений.
Шарлотте внезапно захотелось уязвить этого нахала. Мало того, что полдня продержал ее взаперти, а теперь еще этот надутый, торжественный тон.
– Для раба ты слишком изящно выражаешься.
В темных глазах Рашида что-то сверкнуло, но был ли это гнев или усмешка, Шарлотте разобрать не удалось.
– Да, я сопровождал султана в Англию, где он учился, а до этого служил его отцу.
Они дошли до бассейна, где Шарлотту, как и в прошлый раз, окружили женщины, которые помогли ей раздеться и проводили в купальню. Они уложили ее на мраморный помост и натерли ей ноги густой мазью с приторным лимонным запахом. Когда пасту вытерли, легкий красивый пушок, покрывавший ее ноги, бесследно исчез. Это немедленно вывело Шарлотту из состояния дремотного удовольствия, в котором она пребывала. Она попыталась сесть.
– Эй, что вы делаете?
Ее тут же уложили обратно, и операция продолжилась. Вовсе не обязательно быть Беттиной Ричардсон, чтобы почувствовать себя жертвой, приставливаемой к закланию. Эта мысль привела Шарлоту в панику.
– Оставьте меня, отпустите! – закричала она, пытаясь вырваться.
– Довольно! – произнес Рашид, появляясь на пороге купальни. – Веди себя тихо!
Она подчинилась, но в голове продолжали вертеться способы и планы побега.
Когда ноги и подмышки Шарлотты стали гладкими, без единого волоска, ее снова искупали и cтaли обтирать ароматическими маслами. Шарлотта закрыла глаза, но тело ее оставалось напряженным и готовым к борьбе.
Одели ее в обычный для танцовщиц наряд: сверкающие желтые полупрозрачные шаровары и украшенную топазами, плотно облегающую грудь жилетку. На плечах шелковая накидка, расшитая золотом. Волосы Шарлотты аккуратно расчесали и уложили короной на голове, подвели глаза и накрасили губы. В гордом отчаянии она последовала вслед за Рашидом по коридору.
– Если Халиф рассчитывает, что ему удастся дотронуться до меня, то он глубоко ошибается! – заявила она.
Быть может, Рашид и давился от смеха, но шаг его оставался размеренным и спокойным. Он даже не обернулся к ней, только проговорил:
– Ты должна делать то, что прикажет султан.
– Вот свинство! – возмутилась Шарлотта. Рашид наконец-то обернулся.
– Да, ты не продержишься здесь особенно долго, – В голосе слышалось сожаление. – Ты слишком непокорна и горделива.
Шарлотта театрально вздохнула.
– И что же ты со мной сделаешь? Скормишь меня акулам?
Евнух убыстрил шаг.
– Я могу заверить тебя – такая судьба во много раз прекрасней, чем вызвать гнев султан-валид.
Шарлотта промолчала. Она подозревала, что Рашид, скорее всего, прав. Они вошли в огромный зал. Вокруг там и сям возвышались кушетки и пуфики, на помосте в центре зала свергал и переливался мириадами искристых блесток полот широкой софы, предназначенной для султана. Вокруг него, позвякивая в такт движениям маленькими серебряными колокольчиками, закрепленными на браслетах, порхали танцовщицы.
Халиф, в роскошном наряде, восседал посреди зала, как никогда похожий на настоящего султана. Его тюрбан был увенчан немыслимых размеров сапфиром. Но вот Халиф устремил испытующий взгляд на вошедших.
– Шарлотта, – ей показалось, что он произнес это с усмешкой, – подойди сюда. Я хочу взглянуть на тебя.
Шарлотта приблизилась, нервно облизнув пересохшие губы.
– Повернись! – приказал он. Тон его был доброжелательным, но в нем чувствовалась властность человека, привыкшего повелевать.
Шарлотта медленно подчинилась приказу.
– Да, – вздохнул султан, иногда честь – это большая обуза…
Шарлотта непонимающе уставилась на Халифа.
– Садись, – с еще более тяжким вздохом молвил Халиф, указывая на небольшой пуфик поблизости от софы, – наслаждайся праздником. Сегодня счастливый день для всех нас. Мы полны радости пред лицом Аллаха.
Она смущенно опустилась на указанное место. Ей туг же принесли бозу в золотой чаше. Как ни удивительно, но вскоре Шарлотта смогла действительно расслабиться, чтобы не без удовольствия наблюдать за порхающими вокруг, подобно тропическим птичкам, танцовщицами.
Хотя Шарлотта не признавала дворцового этикета, она все же понимала, что ей не стоит первой заводить разговор с султаном. Ее препирательство с Рашидом – это одно, ибо она уже давно поняла, что терпение Рашида подобно терпению слона, а вот с Халифом лучше не шутить – он держит ее жизнь и смерть в своих руках. Он, конечно, хорошо к ней отнесся, даже спас от приставаний брата, но Шарлотта понимала, что он мог быть и грубым и иногда даже жестоким.
– Ты уже видела моих сыновей? – спросил Халиф, жестом отпуская танцовщиц, которые немедля направились к длинному низкому столику, близ софы султана, где оживленно приступили к еде, не переставая весело щебетать.
Шарлотта не была готова к вопросу, ее взгляд отрешенно блуждал по залу в безуспешных поисках капитана Треваррена. Однако, быстро опомнившись, она с легкой улыбкой качнула головой:
– Меня не пустили к Алев, но я слышала про близнецов.
Султан довольно кивнул:
– Сыновья – это опора и гордость любого мужчины! – и лицо его расплылось в блаженной улыбке.
Подавив желание узнать, чем плохи дочки, Шарлотта со скрытым сарказмом спросила;
– И много их у вас? По лицу султана пробежала тень беспокойства.
– Да, но, к сожалению, я не могу быть уверенным в их будущем.
Шарлотту пробрала дрожь.
– Но ведь здесь, во дворце, ваши дети в безопасности?!
– Дворец кишит шпионами, – задумчиво проговорил Халиф. – И у меня везде хватает врагов, даже среди моих женщин. – Но уже спустя мгновение задумчивость слетела с его лица и он подал знак продолжать праздник. И вновь танцовщицы вихрем закружились вокруг султана, замелькали по залу их пестрые, разноцветные одеяния…
От сумасшедшей пляски у Шарлотты зарябило в глазах. Она отвела взгляд и застыла в изумлении: у стены, беспечно скрестив руки, стоял Ахмед. Ее взор скользнул по его богатым одеждам и неожиданно встретился с пристальным взглядом темных глаз Ахмеда.
Праздник длился еще долго, и наконец, когда танцовщицы выдохлись, а смеяться ни у кого не осталось сил, Халиф отобрал женщин, остающихся с ним. Остальные во главе с Рашидом покинули зал, и среди них Шарлотта, держащаяся поближе к евнуху из опасения снова встретиться с братом султана.
Уже глубокой ночью, лежа в одиночестве на кушетке, Шарлотта поняла, что Патрик к ней никогда не вернется. Она твердо взвесила все «за» и «против» и решила бежать.
На следующий день она начала готовиться к побегу: спрятала корзину с необходимой одеждой под старым вязом и стала потихоньку сносить туда порции пищи. Однако главной проблемой оставалась вода.
Наконец она украла серебряную фляжку у одной из женщин. Шарлотта не задумывалась о наказании – она наполнила фляжку водой и спрятала в той же корзинке.
Ночью, собрав все пожитки и припасы. Шарлотта прокралась по двору, как обезьяна, вскарабкалась на вяз и, перебравшись через стену, окружавшую дворец, бегом бросилась в пустыню. Несколько раз она оглядывалась, страшно боясь: нет ли за ней погони. Она бежала изо всех сил прочь от ненавистного дворца, бежала и бежала, пока, окончательно выдохшись, не рухнула в полном изнеможении на песок. Через некоторое время, собравшись с силами, она поднялась и медленно побрела дальше.
Шарлотта шла, глядя на звезды, и думала о том, что надо беречь воду. Она не знала, куда точно хочет попасть, но надеялась набрести на какое-нибудь селение или город, где ей укажут британское или американское (что еще лучше!) посольство…
Наконец на горизонте показался яркий диск восходящего солнца. Наступило утро, солнце палило нестерпимо. Шарлотта ненадолго остановилась подкрепиться и снова продолжила свой, казалось, нескончаемый путь.
Потом начались миражи. Сначала она увидела мачеху, степенно вышагивающую по пустыне впереди нее. Потом мачеха исчезла и появился доброжелательный отец. Он что-то говорил ей, но Шарлотта понимала, что это всего лишь миражи. В полубреду она увидела невдалеке цепочку песчаных дюн и, добравшись до самой высокой, которая, как ей показалось, отбрасывала небольшую тень, рухнула на песок и забылась.
Очнулась она оттого, что кто-то тряс ее за плечо. Сначала она предположила, что это уже на небесах, но, открыв глаза, увидела только хмурое лицо Халифа.
– Вот дурочка, – пробормотал султан, помогая ей подняться.
Она увидела, что вокруг стоят люди султана. Кто-то дал ей воды, потом Халиф посадил ее позади себя на лошадь, и они тронулись во дворец. Во время скачки она то забывалась в полусне, то вновь приходила в сознание. На какое-то время она очнулась уже в гареме, когда заботливые руки Алев и Рашида (она слышала их голоса) натирали ее тело какой-то мазью…
Долгое время, наверное, несколько дней, после этого она лежала в полубреду на кровати, не осознавая происходящего вокруг нее, да и не особенно интересуясь им. Изредка до нее доносились разговоры Алев и Рашида.
Однажды она открыла глаза и увидела склонившуюся над ней Алев.
– Как твои дети? – прошептала Шарлотта.
– Мои сыновья – замечательно, улыбаясь, ответила Алев. – Скажи, Шарлотта, как ты могла решиться на такое? Ты подвергла опасности свою жизнь, и, кроме того… ты украла флягу!
– Я хотела быть свободной, – блаженно улыбнулась Шарлотта и закрыла глаза.
На следующий день к ней зашел Халиф, необычайно суровый и сдержанный, сделал ей выговор за происшедшее и предупредил об ожидающем наказании, но о его содержании султан Шарлотту не просветил, и она находилась в тревожном неведении относительно своей дальнейшей участи.
– Я не могу изменить вековые обычаи даже ради такой женщины, как Шарлотта, – задумчиво сказал Халиф своему прибывшему другу.
Они сидели в одной из уютных комнат дворца, уединившись друг с другом и с бодрящими напитками.
– Если я прощу ее, это может вызвать всеобщее возмущение или даже открытые беспорядки. Кроме того… дурной пример заразителен!
Патрик улыбнулся необычной торжественности и серьезности речи друга, но тут же сам посерьезнел. Необходимо что-нибудь сделать – что-нибудь, что могло бы помочь Шарлотте избежать наказания, И тем не менее Халиф тоже прав – он не может простить Шарлотту без урона своему авторитету.
– Я не хотел бы, чтобы ей причинили вред.
– Согласись, я предупреждал тебя: Шарлотта должна принять наши обычаи. Она этого не сделала. Мало того, она подвергла опасности кучу жизней: свою, моих людей и изрядного количества прекраснейших лошадей из моих конюшен!
Патрик успокаивающе похлопал друга по плечу.
– Я прекрасно понимаю, какую глупость она сотворила, Халиф, но она ведь выросла в том уголке земного шара, где вода не ценится, ибо ее столько, сколько здесь песка. И, конечно, она не имела раньше возможности близко познакомиться с пустыней.
– Есть лишь один путь, посредством которого я могу переложить ответственность за ее дурацкие поступки на твои могучие плечи… Ты понимаешь, о чем я? – тихо проговорил султан после долгого молчания.
Патрик тяжело вздохнул и с истинно христианским смирением промолвил:
– Да, я должен жениться на этой маленькой дурочке. Да поможет мне Господь!
Глава 6
К моменту, когда Шарлотту призвали к Халифу, она уже столько раз в уме проигрывала эту сцену, что даже испытала некоторое облегчение. Обычные процедуры омовения и натирания она перенесла с несвойственной ей стойкостью.
Алев и Пакизаa помогли ей одеться в белоснежные одежды, – как решила Шарлотта, белый цвет символизировал ягненка, приготовленного к закланию. На этот раз ей не стали укладывать волосы в косы, а оставили их распушенными. Наконец Рашид подал знак, и Алев торжественно расцеловала ее в обе щеки. В отличие от других женщин, она была без паранджи.
Распрямив грудь и гордо подняв голову, Шарлотта последовала за Рашидом, своим трагическим достоинством напоминая Марию Шотландскую, когда та направлялась на эшафот.
С учащенным сердцебиением она следовала за евнухом по лабиринтам дворцового коридора. Подвергнется ли она публичному избиению? Или ее бросят в тюрьму, ужасную зловонную камеру с крысами? Или отвезут обратно в пустыню – что может быть страшнее смерти от жажды?
Халиф, как всегда, роскошно одетый, приветствовал ее коротким холодным кивком. Вопреки все усиливающимся страхам, она неожиданно почувствовала приступ гнева и чуть не высказала в лицо султану все, что думает по поводу него, его происхождения и его тирании. Однако предупреждающий взгляд Рашида удержал ее от этого.
Султан жестом показал евнуху на дверь, и Рашид не замедлил покинуть апартаменты. Шарлотта еле удержалась, чтобы не броситься за ним, умоляя о защите. Вместо этого, отважно взглянув в суровые, глубокие глаза Халифа, она сказала:
– Ладно, давайте побыстрее кончайте! Я уже устала ждать этого чертова суда!
Халиф улыбнулся, но Шарлотта решила не обманывать себя этим проявлением доброжелательности.
– Возможно, – сказал султан, что этот день запомнится как день Страшного суда не тебе, но кому-то другому, как ни печально все это…
Она окинула взглядом роскошные покои, но их уединение никем не нарушалось.
– Я не понимаю.
Султан сухо усмехнулся.
– Боюсь, моя дорогая, ты скрываешь от себя правду о себе и вообще – о многих вещах…
Он дернул золотой шнурок, торчащий из стены как пародия на звонок.
– Ради тебя самой и ради всех остальных, о которых ты задумываешься довольно редко, надо сказать, я бы посоветовал сомкнуть твои прекраснейшие уста и не следовать обычной манере говорить все, что придет в голову.
Шарлотта густо покраснела. Она знала, что он кого-то позвал, дернув за звонок, но кого? Слугу с орудиями пыток или палача, который отрубит ее молодую и прекрасную голову? Плотно прикрыв глаза, она попыталась восстановить самообладание, а когда она их открыла, то увидела Патрика, застывшего в проеме двери. Он был одет в обычный наряд брюки, высокие ботфорты и пиратскую рубашку, а его темные длинные волосы были перехвачены на затылке черной шелковой лентой. Он улыбнулся ей, и у Шарлотты подогнулись колени от неожиданного счастья. Он подошел к ней, обнял и благодушно поцеловал в лоб.
– Я слышал, ты плохо себя вела. Шарлотта. Как ни странно, что меня не удивляет.
У нее перехватило дыхание. Удивительным образом любовь и ненависть сплелись в единый клубок чувств к этому человеку. Патрик отошел oт нее. Она едва удержалась от того, чтоб не сползти на пол от испытанного шока. Он усмехнулся и, кивнув султану, обернулся к Шарлотте.
– У тебя есть выбор, моя богиня. Ты можешь либо выйти за меня замуж, либо подвергнуться избиению.
Шарлотта слушала его и не могла поверить в происходящее, – она была бы счастлива стать спутницей жизни Патрика, но его равнодушно-легкомысленная манера была совсем не тем, что ей хотелось.
– Это сложный выбор, – заметила она. Избиение, каким бы жестоким оно ни было, продлится всего несколько минут, тогда как свадьба может стать лишь началом моих несчастий.
Патрик пристально взглянул на нее:
– Придержи свой язычок, моя дорогая, – ядовито заметил он, – а то ты можешь совместить приятное с полезным – свадьбу и наказание.
Шарлотта проглотила возражения и враждебно посмотрела на Халифа, Потом нерешительно приблизилась к Патрику.
– Зачем ты вообще тогда собираешься на мне жениться, если так ко мне относишься? – прошипела она.
Он оглядел Шарлотту с ног до головы, подробно изучив ее пышный бюст и округлые бедра.
– В каких-то вещах я предпочитаю быть оптимистом, – объяснил он, не сводя с нее глаз. – Я верю, что тебя еще возможно спасти, хотя для этого придется приложить немало усилий.
Шарлотте очень хотелось в ответ на эти слова заехать Патрику прямо в челюсть, но она постаралась мило улыбнуться.
– Ну что ж, мы можем даже объединить наши усилия, – любезно предложила она.
Патрик воспринял это с должным скептицизмом и нетерпеливо обернулся к другу.
– Ладно, – решительно произнес он, – давай кончать с этим.
Халиф соединил ладони, вытаращил глаза и пробормотал несколько загадочных слов на родном языке. Затем улыбнулся Патрику и пожал плечами.
– Вы теперь едины пред ликом Аллаха, – заключил он. – Забирай свою невесту и смотри – она может причинить тебе очень много хлопот.
Шарлотта испуганно перевела взгляд с Халифа на Патрика.
– Что, мы действительно женаты?
Новоиспеченный муж глубоко вздохнул и обнял ее:
– К сожалению, да. Но у нас есть шанс – вдруг из этого выйдет что-нибудь хорошее. – С этими словами он подхватил ее на руки и направился к выходу из покоев, унося жену, как драгоценное сокровище с тонущего корабля.
– Но мы не подписали никаких бумаг, – бормотала она, полная дурных предчувствий. – Никто не сказал: «Объявляю вас мужем и женой!», никто не сказал: «Вы можете поцеловать супруга».
Патрик со слабой улыбкой успокаивал Шарлотту:
– Не беспокойтесь, миссис Треваррен, я думаю, вам хватит моих поцелуев, и не только в губы. А здесь, во дворце, слово Халифа – закон, и, кем бы он нас ни назвал, мы те и есть, а воспротивиться этому никто не отважится.
Они вошли в комнату Патрика, где Шарлотта увидела знакомую кучу подушек. Она думала, что он сразу начнет заниматься с ней теми же прекрасными делами, что и тогда, но он почему-то отошел к окну. Шарлотта села на кучу подушек в центре комнаты и заметила:
– Это благородный поступок, Патрик, что ты женился на мне, чтобы спасти меня от избиения.
Патрик обернулся.
– Благородный? Шарлотта, я отнюдь не являюсь образцом рыцарского достоинства и благородства. Я женился на тебе, чтобы обладать всеми привилегиями мужа. – Он опустился на подушки рядом с ней и, ласково обняв, стал целовать ее, как и в прошлый раз. Он ласкал ее неторопливо, а Шарлотта умирала от желания. Ей хотелось отдаться ему немедленно. Даже когда он стоял перед пей на коленях, его обнаженный мускулистый торс казался ей огромным.
– Шарлотта… – начал он, но она остановила его, прижав палец к его губам.
– Я знаю, Патрик, что это должно быть немного больно, потому что… потому что я никогда еще не была с мужчиной, но я хочу, чтобы ты взял меня сразу.
Он хрипло задышал, и ей стало очевидно, что он жаждет ее столь же страстно, как и она сама.
– Шарлотта, я…
Они соединились в едином порыве страсти. Он вошел в нее быстро и глубоко.
– Тебе будет больно, но потом станет приятно. Я тебе обещаю, – пробормотал он.
Все было так, как он говорил. Несмотря ни на что, Шарлотта испытывала необъяснимое чувство блаженства. Бормоча нежные, бессмысленные слова, он входил в нее опять и опять.
– Патрик, – шептала она умоляюще, – Патрик…
– Сейчас, милая, сейчас. Просто встречай меня да, вот так. О Господи, Шарлотта…
– Патрик, я люблю тебя! – вырвалось у нее помимо воли.
Они оба упали, обессиленные. Но уже через некоторое время их любовные ласки возобновились. Он яростно хотел ее. Шарлотта, несмотря на неопытность, отдавалась ему со страстью дикой кошки. Эта их первая ночь длилась для них бесконечно.
Утром Шарлотта решилась задать больше всего волновавший ее вопрос:
– Когда ты заберешь меня отсюда?
Он задумался, потом сказал:
– Да сегодня же. Не стоит тебя здесь оставлять, я не настолько полон благородства.
– Благородства? Ты считал бы благородным поступком оставить меня в гареме?
– Ну, только в этом гареме, у Халифа. Он мой друг, и у него ты была бы в безопасности, если бы не твоя глупая идея бежать в пустыню на верную смерть.
– У меня были самые лучшие побуждения, – поглаживая его по животу, отвечала Шарлотта.
– Точно. У тебя всегда самые лучшие побуждения. Особенно в тот день, когда ты решила исследовать базар. И вот в результате ты – Шарлотта Треваррен.
Ей очень понравились его последние слова, но упоминание о базаре вновь всколыхнуло в ней чувство вины по отношению к Бенине.
– Я могу пережить то, что случилось со мной, но я безумно беспокоюсь за Беттину. Ведь она не хотела идти со мной, я буквально тащила ее за собой, и Бог знает, что с ней сейчас.
– Ты говоришь о своей подруге? Той, с которой ты была на базарной площади?
Шарлотта вся похолодела. Почему он так участливо спрашивает? Неужели с Беттиной случилось что-либо ужасное?
– Да, – с трудом произнесла она. – Ее зовут Беттина Ричардсон, Где-то она теперь? Продана в рабство? Убита?
Патрик успокаивающе погладил ее и поцеловал.
– Мисс Ричардсон не продана в рабство и вообще в полной безопасности. Я видел ее на базаре в тот день и самолично отправил домой в сопровождении знакомого мне мальчишки.
– Что?!
– Я ведь тоже был на базаре в тот лень, помнишь? Очевидно, им нужна была только одна женщина, поэтому Беттина осталась на площади, oоглашая ее громкими криками.
Он усмехнулся.
Шарлотта испытала почти невероятное облегчение, ей было даже трудно поверить в такое счастье. Значит, с Беттиной все в порядке, этот груз не лежит на ее совести!
Неожиданно ей пришли на память и кое-какие другие детали того достопамятного дня.
– Ты был с танцовщицей в тот день, Патрик Треваррен, – объявила она. – Конечно, ты капитан, и, наверное, у тебя есть любовницы в каждом порту. Между прочим, я не потерплю неверного мужа, хотя среди мужчин неверность считается чуть ли не достоинством.
Он нежно поцеловал ее.
– Достоинством?
Шарлотта кивнула.
– Ну, ты же знаешь, и американцы, и европейцы, вообще все мужчины считают возможным иметь любовниц…
– А твой отец имеет любовницу?
– Ну конечно нет. – Шарлотта фыркнула. – Мачеха застрелила бы его, если б он посмел. Да и зачем ему, они ведь очень счастливы с Лидией.
– Тогда откуда у тебя эти мысли?
– Не считай меня совсем уж наивной. Я получила образование и много путешествовала, да и наконец, я побывала даже в гареме, так что у меня есть какой-то жизненный опыт. Я знаю, что люди, подобные моему отцу, – это редкое исключение. Вон, даже мистер Ричардсон, когда мы жили в гостиницах во Франции и Испании…
– Меня не волнует мистер Ричардсон. Расскажи мне лучше о своем отце, мачехе, дяде.
У Шарлотты уже не было причин скрывать, кто она такая. Она вышла замуж за Патрика, точь-в-точь как написала в письме родным.
– Я выросла в штате Вашингтон, недалеко от Сиэтла, где мы как-то и встретились с тобой, хотя ты этого не помнишь…
– Ты была та девчушка, что застряла на мачте и не решалась слезть, – засмеялся Патрик.
– Ну, тебе понадобилось время, чтобы припомнить это. Мой отец – Брайхам Куад; возможно, ты слышал это имя.
Патрик вздохнул.
– В окрестностях Сиэтла это имя невозможно не услышать. Так теперь он, наверное, мечется по всей Европе, переворачивая все вверх дном в поисках своей дочки.
– Нет, – отвечала Шарлотта. – Я написала им, что вышла за тебя замуж и очень счастлива.
– Что?!
– Но ведь теперь – это правда. Мы же вчера поженились, и я уже целую ночь была счастливой.
Патрик весело расхохотался:
– Замечательно!
Он придвинулся к ней, чтобы поцеловать, но она остановила его:
– Ты еще не рассказал мне о себе.
Он пожал плечами и нахмурился.
– Я – единственный сын одного весьма состоятельного человека, которого терпеть не могу… он, впрочем, отвечает мне тем же. После смерти матери он отослал меня в Англию учиться. Там я в конце концов сдружился с дядей, который был капитаном «Чародейки». Три года назад дядя умер.
– Ты, должно быть, чувствовал себя ужасно одиноко.
– У меня было все, чего я хотел, – отрывисто произнес он. – Прекрасный корабль, дом, о котором можно только мечтать, куча денег. А теперь у меня есть также очень милая жена – правда, немного похожая на дикую кошку.
Г чтим и словами он прильнул к ее груди, лаская и обнимая. Шарлотте стало трудно говорить, но она все же попыталась;
– Т-ты хочешь сына?
Патрик, довольный, поцеловал ее в грудь к поднял голову.
– Иногда, – ответил он. – Или дочь.
Он опять устроился между ее ног и легонько входил в нее, поддразнивая. Тон его, однако, оставался серьезным.
– Ты хочешь родить мне ребенка?
Она уже сгорала от желания и нетерпения:
– Д-да… о-о да…
– «Да, возьми меня» или «да, хочу родить тебе малыша»? – спросил Патрик, еще чуть-чуть продвинувшись в нее. Он явно получал oогромное удовольствие, дразня ее.
Шарлотта выгнула спину и впрямь как дикая кошка, стремясь как можно глубже принять его в себя.
– И то и другое, – пробормотала она, крепко охватывая его бедрами. – Я хочу, чтобы ты взял меня и чтобы у нас от этого был ребенок.
Больше ей не удалось произнести ни слова, впрочем, так же как и ему. Блаженная страсть охватила их с новой силой.
