Текст книги "Укрощение Шарлотты (Гаремные страсти)"
Автор книги: Линда Лаел Миллер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)
Глава 18
Оставив Патрика лежать на кровати в состоянии легкой прострации. Шарлотта решила принять ванну. Мери с Якобой успели прокипятить и отгладить большую часть ее нарядов, перевезенных на берег до гибели «Чародейки», и она выбрала прелестное батистовое платьице с вышивкой в виде мелких розовых гвоздик. Не удостоив Патрика даже взглядом, она гордо прошествовала через всю спальню на террасу, где принялась расчесывать волосы.
Она спиной ощущала его нараставшее раздражение и нетерпение и невольно улыбнулась, когда раздался окрик:
– Шарлотта!
Она немного выждала и лишь потом соизволила ответить на его призыв. Встав в ногах кровати, она продолжала укладывать заплетенные в косы волосы короной вокруг головы. Руки ее были подняты, и ткань платья тесно облегала высокую грудь. Патрик явно не смог остаться равнодушным к этому зрелищу, однако рявкнул:
– Если ты полагаешь, что сделанное тобой сегодня заставит меня переменить свое мнение и не отсылать тебя в Гавань Куад, ты глубоко ошибаешься!
Лицо Шарлотты вспыхнуло. Наслаждение, которым она одарила Патрика, было весьма интимным, и его разглагольствования по этому поводу шокировали ее.
– Я ни о чем таком и не думала, – с укором сказала она. И это было чистой правдой – она не собиралась выторговывать себе поблажки, а лишь следовала инстинктивному порыву.
– Потрудись опустить руки, – не унимался он, – ты доводишь меня до сумасшествия!
Шарлотта секунду помедлила, а потом опустила руки на бедра.
– Но ведь вы уже успели сойти с ума нынче утром, капитан, – не удержалась она от укола.
– То, что сделала ты, может сделать любая женщина, – выпалил Патрик. – Помни об этом!
Шарлотта словно окаменела от гнева, горя желанием наброситься на него, словно дикая тварь, и растерзать в клочья.
– Но ведь и каждый мужчина может сделать то, что сделал ты. Помни об этом! – раздельно произнесла она.
– Все, довольно! – промычал Патрик, полыхая от злости и еле сдерживаясь.
Шарлотта уселась на край кровати, сосредоточив все свое внимание на складках батистовою платья.
– Я вчера повстречалась с Норой Руффин, – дипломатично начала она.
Патрик закрыл глаза, словно пытаясь отгородиться от Шарлотты хоть на мгновение.
– У нее все в порядке?
Даже за миллион тропических островов и миллион таких шхун, как «Чародейка», Шарлотта не созналась бы ему, как уязвил ее этот обыденный вопрос.
– Да, – отвечала она. – А также у Стеллы, Джейн и Деборы. Они заботятся о матросах, которые заболели еще на борту.
– Я понимаю, у тебя есть вопросы по поводу Норы и остальных, – со вздохом сказал Патрик, отвечая на прямой взгляд Шарлотты.
– Похоже, что не только Халиф имеет привычку содержать гарем, – ровным голосом заметила она, удивляясь про себя его готовности обсуждать с нею эти щекотливые вопросы.
– О, если бы это было так! – отвечал Патрик с неожиданным смешком. – Нора, Стелла, Джейн и Дебора просто находятся под моей опекой.
– Вот как? – Шарлотта опустила глаза, чтобы Патрик не заметил в них всплеска недоверия, и снова принялась разглаживать ткань платья.
– Они попали сюда разными путями, – неохотно пояснил Патрик. – Отец Норы плавал на моем корабле и умер от гангрены на Фиджи. Дебора и Джейн – сестры, и у них нет больше никого в целом свете. Я выкупил их у пиратов на Риде, два года назад. Ну а что касается Стеллы, ее бросил здесь отец – моряк, которого я уволил. Он до сих пор не потрудился вернуться за ней.
Наконец Шарлотта смогла поднять взгляд. Она знала, что Патрик не станет приукрашивать правду жалостными сказочками ради того, чтобы потрафить ей, – он явно не считал себя обязанным столь утруждаться.
– Значит, у тебя нет на острове любовницы? – осторожно спросила она.
– А ты уверена в обратном, – пристально посмотрев ей в глаза, заключил Патрик.
– Ну, так и ты будь уверен в этом, – холодно сказала Шарлотта, хотя новая вспышка гнева вновь чуть не превратила ее в разъяренную фурию, – что если ты обманешь мое доверие, мистер Треваррен, то Рашид будет не единственным евнухом среди моих знакомых.
– Ах, Шарлотта, Шарлотта! – Патрик неожиданно рассмеялся. – Временами ты доводишь меня до белого каления, зато уж никто не вздумает упрекнуть тебя в том, что с тобой скучно!
– Когда-то ты обещал мне быть верным, – не принимая юмора, серьезно напомнила Шарлотта.
– Это было тогда, когда мы еще были женаты, – со вздохом отвечал Патрик.
– Да, я помню. Еще ты успел стать отдам ребенка, которого я ношу, – пока мы были женаты.
– Я стараюсь пореже об этом вспоминать. – Патрик выглядел расстроенным.
– Так я не премину тебе напомнить, – упрямо сказала Шарлотта,
– Конкретно, чего ты от меня хочешь? – запальчиво воскликнул он. – Неизменной верности? Чудно! До той поры, пока мы делим с тобой постель, ты ее получишь.
– А когда ты упрячешь меня в Гавань Куад?
– Не будь наивной дурочкой, – жестко сказал он. – Неужели ты думаешь, что я дам обет воздержания до конца своих дней?!
«Да!..» – отчаянно колотилось в мозгу у Шарлотты.
– Конечно нет, – громко сказала она. – Да я и сама не собираюсь увядать от горя, словно весенняя фиалка в августе, стоит лишь тебе бросить меня на берегу и скрыться в голубой дали. На беду или на счастье, Патрик, но ты открыл мне радость интимных отношений, и я непременно заведу себе любовника. Ну-ну, не беспокойся, я буду осмотрительна. – Шарлотта мстительно улыбалась. Все это, конечно, бравада от начала до конца, однако Патрик ни за что не должен об этом догадаться. И она продолжала: – Я не намерена отказывать себе в возможности получать наслаждение от жизни, и мне совершенно безразлично, как ты к этому относишься. Конечно, я постараюсь не приобретать при этом определенную известность.
– Шарлотта! – Патрик выглядел явно шокированным, что весьма порадовало Шарлотту.
Она приняла задумчивый вид.
– Рекламировать свой образ жизни мне, наверное, не стоит, как ты думаешь?
– Рекламировать! – У Патрика перехватило дыхание. – Рекламировать?!
– Да, – небрежно отвечала Шарлотта, расправляя плечи. – Я предпочитаю совершенно определенный тип. Мужчина должен быть красив, умен и воспитан и при этом дьявольски искусен в тех интимных ласках, которые могут доставить женщине наслаждение.
– Боже правый. Шарлотта! – От его рева зазвенели стекла в окнах. – Если ты говоришь все это для того, чтобы меня разъярить, то ты добилась своего!
– Следует ли мне понимать это так, – с кошачьей улыбкой промурлыкала Шарлотта, не спуская с Патрика глаз, – что ты имеешь неограниченные права на то, чтобы затащить в постель вместо меня другую девушку, в то время как я должна из верности тебе похоронить свою молодость, пока не рассыплюсь в прах?
– Да, – подумав, отвечал Патрик таким тоном, словно был маленьким обиженным мальчиком.
– Боюсь, сие невозможно, – с чувством сказала Шарлотта, развернулась и гордо выплыла из комнаты, хлопнув дверью.
Патрик швырнул что-то ей вслед и добавил некое совсем неприличное выражение.
Оставшись один, капитан вскочил с кровати, так как гнев пересилил в нем вялость после бурной ночи, но не дал войти в нормальную колею. Чертыхаясь, он направился в ванную комнату, срывая с себя одежду.
Ведь он лишь пытался сделать их разрыв более легким для Шарлотты, а попутно и самому отдалиться от нее с помощью разговора о других женщинах. Он предполагал, что она ударится в слезы, какое-то время будет на него гневаться, пока наконец не пересилит себя и не предпочтет тихую жизнь под крылышком своего семейства.
Раздевшись, Патрик опустился в теплую воду, наполнявшую бассейн. Вместо ожидаемой им реакции Шарлотта сумела парировать удар, заведя разговор про любовников и определенного рода известность.
С проклятиями он потянулся за мылом, но слишком сильно сжал скользкий комок, и тот вылетел из его рук, прокатившись но полированному полу в дальний угол. Да уж, тут ничего не попишешь, неохотно признался он сам себе, его спектакль разрядился прямо ему в физиономию, как неладно собранный мальчишеский пугач, так что у него внутри до сих пор все тряслось от злости.
Он выбрался из воды, достал мыло и принялся мыться. Покончив с мытьем, он надел свежие бриджи и одну из своих любимых рубах свободного покроя. Он не носил украшения не потому, что боялся придан, себе не слишком мужественный вид – просто чувствовал себя без них свободнее.
Причесав свои подстриженные волосы и почистив зубы, он вернулся в спальню и обулся. Повинуясь внезапному порыву, он вышел и коридор.
Ему пришлось дважды передохнуть, пока он добрался до лестницы в холле. Опираясь о стену дома, он словно черпал новые силы из неведомых глубин своего организма. Наконец он добрался до второго этажа.
Уединившись в кабинете. Патрик с облегчением рухнул в кожаное кресло возле письменного стола и принялся за проверку счетов и бухгалтерских книг, накопившихся за последний год. Сосредоточившись на короткое время на одних цифрах, он смог не думать ни об утраченном корабле, ни о Шарлотте.
Проведя ночь в прогулках по острову и занятиях рисованием, Шарлотта обедала на большой веранде в компании Кохрана. Затем она в одиночестве посидела в кабинете Патрика, читая модный пикантный роман, доставленный с материка.
Было уже поздно, когда она вошла в спальню, и с небес через двери на веранду заглядывала луна, струившая яркое серебристое сияние на воды залива.
Капитан пребывал в более спокойном, но в то же время более мрачном расположении духа. Нацепив на нос очки, которые Шарлотта увидела на нем впервые, он сердито уставился в томик Чосера.
При появлении Шарлотты он захлопнул книгу, но не сделал даже попытки подняться с кресла, стоявшего у камина.
– Ты пришла снова досаждать мне?
– Любой, кто занимается чтением Чосера на ночь глядя, вполне сможет досадить себе сам, не прибегая к моей помощи, – ответила она, подавив желание расхохотаться.
Губы Патрика искривились, но он твердо решил не поддаваться на провокации и не отвечать на шутку, которая могла бы улучшить его расположение духа. Вместо этого он злобно прищурился и спросил:
– Что ты здесь делаешь?
– Я думала, это и так ясно любому, даже такому непроходимому тупице, как ты. Собираюсь получить то, на что имею право как твоя жена, а после этого забыться сном.
Порой Шарлотта сама удивлялась, как это она отваживается на подобные дерзости, однако она хорошо скрывала при этом свою растерянность и неуверенность.
– На что имеешь право как моя жена? – язвительно передразнил Патрик. – Позвольте вам напомнить, мисс Куад, – он намеренно грубо выделил слово «мисс», – что мы более не являемся с вами законными супругами.
– Может быть, мы не женаты по закону, но нас связывают моральные узы, и я не собираюсь позволить тебе об этом позабыть. – Она нравилась себе в таком качестве все больше и больше. – Ложись же, Патрик, я хочу тебя!
Она чуть не расхохоталась, глядя, как багровеет его шея, а затем и лицо. Он явно был в шоке, и, когда попытался что-то сказать, слова застряли у него в горле.
– Очень мило, – продолжала она небрежно, на секунду отвернувшись, чтобы ее не выдал, задорный блеск глаз. – Если ты не желаешь присоединиться, значит, мне просто придется… взять это дело в свои руки.
Книга полетела на пол, и в тот же миг из горла Патрика вырвался низкий рык – смесь изумления и гнева. Он подскочил к ней сзади, схватил за плечи и затряс, как куклу.
– Ты что, нарочно стараешься разъярить меня?! – прерывающимся шепотом спросил он.
– Нет, – отвечала она. На самом деле изрядно испугавшись, она все же кокетливо задрала подбородок, всем своим видом демонстрируя непокорность. – Я всего лишь хочу получить от тебя то, что получают женщины от мужчин во всем мире каждый Божий день.
– Это что же ты имеешь в виду? – Патрик выглядел одновременно и оскорбленным, и смущенным.
– Ничего нового, кроме того, что уже случалось между нами, Патрик Треваррен, и ты это прекрасно знаешь. – Она достала ночную сорочку, вскочила на кровать и принялась копаться в воланах, украшавших застежку се платья. Чувство азарта вдруг куда-то испарилось. Оглушая, что Патрик вот-вот перестанет владеть собой, она милостиво решила сменить тему беседы. – Мы так мило поболтали сегодня за обедом с Кохраном. Он говорит, что матросы поправляются.
Патрик явно хотел бы чем-то отвлечься, но одновременно у него не хватало духу думать о чем-то еще. Он издал несколько нечленораздельных звуков, пока не выдавил из себя:
– Я это знаю. Кохран каждый день отчитывается.
Шарлотта не спеша разделась полностью, одновременно стараясь взять себя в руки. Расправив приготовленную ранее сорочку, она задумчиво разглядывала ее, словно была не совсем довольна ее видом. Не глядя на Патрика, она чувствовала, как он буквально пожирает ее глазами, и втайне наслаждалась этим.
– Так, значит, он доложил тебе и о том, что в бухту вынесло обрывки канатов, бочонки и все такое то ли вчера, то ли сегодня? – отвлеченно продолжала она. Уголком глаза она смогла заметить, что Патрик стоит, скрестив руки, явно борясь с собой.
– Да, – произнес он уже более свободно. – И я расцениваю это как знак того, что какой-то корабль терпит бедствие, так как все эти вещи не принадлежали «Чародейке».
– А разве никто не может выйти в море и разузнать? – посерьезнев, спросила Шарлотта.
– На чем? – нетерпеливо возразил Патрик. – На туземных рыбачьих лодках? Мы все здесь на приколе, Шарлотта, пока в бухту не войдет другой корабль. – Он провел рукой по коротко остриженным кудрям. – Могут пройти месяцы или даже годы, пока мы увидим новые лица.
– Хм-м… Это значительно затрудняет твое намерение сослать меня домой, не так ли? – По ее разумению, такая перспектива не была лишена приятности.
– Ты что, все начинаешь снова? – вскинулся он.
Шарлотта положила руки ему на грудь и невольно затрепетала, а потом ощутила, как участились удары сердца под ее ладонью.
– По этому поводу я уже все сказала. Поцелуй же меня, Патрик,
Он посмотрел на ее губы и едва заметно потянулся было к ним, но вновь отвел голову назад.
– А ты не превратишься в одну из этих проклятых «новых женщин»?
– О нет, Патрик, я не превращусь «в одну из этих проклятых новых женщин», меня вынуждают стать одной из них, – с улыбкой сказала Шарлотта, тихонько глядя его шею.
– Ну что ж! – Патрик сокрушенно вздохнул и хлопнул себя по бедрам. Ты выиграла – у меня нет ни сил, ни изворотливости состязаться с тобой таким образом. Делай со мною что хочешь.
Серьезность его речи вызвала у Шарлотты взрыв хохота. Держа руки у него на затылке, она притянула его голову к себе и припала к его губам долгим поцелуем. После чего больше не было необходимости объяснять, кто, что и с кем должен делать.
Утром следующего дня Шарлотта в одиночестве завтракала на веранде, когда торопливой походкой к ней приблизился Кохран. Лицо его было встревоженным.
– Доброе утро, миссис Треваррен, – сказал он. Хотя приветствие было кратким, но оно очень обрадовало ее – нашелся кто-то, не подвергавший сомнению ее связанность с Патриком. – Капитан уже встал?
Шарлотта приподнялась со стула, ухватившись за литую решетку. Через плечо мистера Кохрана она увидела большую группу туземцев, только что появившуюся из зарослей на берегу. Они несли неподвижное тело полуобнаженного человека.
– Капитан Треваррен сегодня решил позавтракать у себя… у нас в комнате. – Она уже направлялась в сторону незнакомца. – Что-то случилось? Этот несчастный утонул?
– Нет, мэм, и это весьма удивительно. Двое рыбаков нашли его на берегу сегодня утром. Он был жив, но без сознания. – Старпом прокашлялся, комкая в руке фуражку. – Нам, конечно, не стоило приносить его сюда, миссис Треваррен, но он был в таком жалком состоянии, и я подумал, что его организм не выдержит, если он заразится чумой. Вот почему мы не поместили его вместе с остальными.
Шарлотта кивнула, подобрала юбки и поспешила навстречу туземцам с их ношей. Мистер Кохран направился в дом. Шарлотта рассматривала так и не пришедшего в себя мужчину, которого волны выбросили на берег, как кусок плавника, и ее сердце сжалось от сочувствия. Он совершенно не походил на Патрика ни своей изящной комплекцией, ни каштановыми волосами, но что-то в его облике задело ее до глубины души.
Прежде чем группа добралась до дома, появилась Якоба она кудахтала и причитала, словно наседка, которая наконец-то нашла убежавшего цыпленка. Следуя приказам экономки, которые переводила туземцам Мери-поймай-много-рыбы, рыбаки осторожно внесли несчастного в комнатушку под лестницей. Он потерял один ботинок, а остатки его коричневых брюк были в весьма плачевном виде. Однако он принялся дико сопротивляться попыткам Мери с Якобой освободить его от лохмотьев, словно они еще могли защищать и согревать его.
– Потише, потише, горе-путешественник, – успокаивала Якоба таким мягким голосом, которого Шарлотта никак не могла от нее ожидать. – Ты попал к друзьям, и мы позаботимся о тебе. – Она подстегнула стоявшую, раскрыв рот, Мери. – Свежей теплой воды, полотенце и тот ром, что я держу для рождественских кексов.
– Я могу чем-то помочь? – спросила Шарлотта, заняв место Мери возле кровати.
Не успела Якоба ответить, как из дверей раздался голос Патрика, низкий и грохочущий в маленькой комнате, словно удар грома.
– Ты можешь удалиться отсюда сию же секунду! – холодно скомандовал он.
– Но у меня есть опыт сиделки, – напомнила Шарлотта своему «в некотором роде мужу».
Патрик приблизился к кровати и с любопытством посмотрел на жертву кораблекрушения. Его слова, однако, адресовались Шарлотте:
– Якоба ухаживала за больными и ранеными еще тогда, когда ты ходила пешком под стол. Она не нуждается в твоей помощи.
Экономка перевела взгляд с капитана на Шарлотту и улыбнулась. Поначалу Шарлотту это разозлило, но она уловила в лице матроны заговорщический задор, а не насмешку.
– Я не нуждаюсь и в том, чтобы ты верещал здесь и путался у меня под ногами, Патрик Треваррен, – уточнила шотландка. – Было бы неплохо, если бы вы оба убрались отсюда и дали мне спокойно заняться этим беднягой. Вы только взгляните на него: в тех местах, где он не синий, он уже серый, как покойник!
Если бы не серьезность ситуации, Шарлотта бы непременно рассмеялась при взгляде на лицо Патрика. Он явно не привык получать нагоняи и выглядел словно нашкодивший мальчишка. Интересно, как он себя чувствует после выговора?
Однако она не стала пытаться сейчас это выяснить. Одно дело – перебранка с Патриком, и совсем другое – идти против Якобиных требований. У этой матроны значительный авторитет на острове, и Шарлотта хотела бы иметь в ее лице союзника. Она развернулась, шелестя юбками, и удалилась с высоко поднятой головой. Хотя и с небольшой задержкой, за ней последовал Патрик.
Капитан, весьма дружелюбный ночью, вернулся к своим нападкам на нес, как только проснулся утром. Вот почему она предпочла завтракать на веранде одна. Она вернулась на свое место за столом, налила остывший чай в изящную чашку китайского фарфора, забытую ею в суете.
К ее тайной радости, Патрик присоединился к ней, но не стал садиться за стол, а, скрестив руки, оперся спиной о колонну. Шарлотта очень надеялась, что ее рука не дрожит, когда с чинным видом поднесла чашку ко рту и чопорно пригубила чай.
– Что ты думаешь об этом? – грубо спросил он, когда Шарлотта уже сама собиралась начать разговор.
Она высоко подняла брови, словно в недоумении по поводу его вопроса, хотя отлично знала, что он имеет в виду того несчастного, который попал в дом при столь необычных обстоятельствах.
– Несомненно, это жертва кораблекрушения. – Патрик выглядел раздраженным.
Шарлотта откинулась на спинку стула, промокнула губы крахмальной салфеткой и потянулась за очередным воздушным сладким бисквитом – их испекла нынче утром Якоба.
– Возможно, – согласилась она, выдержав приличную обстоятельную паузу. – А возможно, наш гость был захвачен пиратами, а потом почему-то выброшен за борт.
– У тебя дикое воображение, – неторопливо возразил Патрик.
Шарлотта не спеша отдала должное бисквиту, потом повела плечиком.
– Не стану отрицать. Однако некоторые недавние события научили меня, что иногда может случиться и невозможное.
Патрик, прищурившись, смотрел на нее. Он немного изменился, так как носил теперь короткую стрижку, а черты его лица слегка огрубели. И все же именно в этот момент Шарлотта со всей ясностью и простотой созналась себе, что любит его навсегда и безоглядно. Осознание этого факта, с одной стороны, вселило в нее некоторую уверенность, а с другой – необъяснимый первобытный страх. Его последующие слова нанесли ей еще больший удар, чем сделанное ею только что открытие:
– Ты, конечно, знаешь, что ни ты, ни мой ребенок не будете испытывать ни в чем нужды, будь я хоть на другом краю земли?
Она отвела глаза, не желая выдавать ту боль, которую он ей причинил. «Черт его побери, – сокрушенно думала она, – неужели он настолько туп, что не понимает простую истину: я скорее умру от голода, чтобы быть вместе с ним, чем захочу купаться в роскоши на другом краю земли».
– Мой отец – богатый человек, – сказала она, в душе желая броситься на него с кулаками, но все же заставляя себя говорить спокойным голосом, достойным истинной леди, чтобы как следует его отрезвить. – Ни ребенок, ни я не захотим принять от тебя ни гроша, Патрик Треваррен. Раз покинув нас, лучше держись от нас подальше.
Наступило томительное молчание, во время которого Шарлотте казалось, что сердце ее не выдержит и разобьется на тысячу мелких осколков. Наконец она заставила себя поднять глаза на мужчину, которого любила так возвышенно, так нежно и безнадежно.
– Кто знает, – сказала она с деланной беззаботностью. – Возможно, я влюблюсь в того незнакомца, которого вынесло сегодня на берег бухты. Это будет весьма романтично, ты не думаешь?
Патрик выплюнул какое-то проклятье, выскочил с веранды и словно ураган пронесся в дом, с грохотом хлопнув массивной дверью.
Шарлотта почему-то не чувствовала себя победительницей, хотя поле битвы осталось за нею. Вместо этого, она уткнулась лицом в ладони и заставила себя размеренно и глубоко дышать до тех пор, пока не прошло желание отдаться безудержному потоку слез.
Овладев собой, она встала и принялась убирать со стола, пока ее не застала за этим занятием шокированная Мери-поймай-много-рыбы и не отобрала у нее поднос.
Когда минутой позже Патрик вышел из дома в сопровождении смущенного Кохрана и протестующей Якобы, Шарлотта решила, что не стоит поддаваться обиде и отчаянию. Вместо этого она решила воспользоваться возможностью и как следует разглядеть романтического незнакомца.
Лицо спящего мужчины казалось восковым; ему, наверное, снился беспокойный и страшный сон, он вдруг закричал так жалобно, что сердце у Шарлотты сжалось. Она приблизилась к нему и тихонько взяла его руку в свои.
– Сусанна! – вдруг закричал он, дико мечась на простынях. – О Боже правый, Сусанна!
– Ну-ну, не надо, – с искренним участием сказала Шарлотта, – вы здесь в полной безопасности. Ничто вам больше не грозит.
Незнакомец уставился на нее так, словно она была воплощением его кошмара. Глаза его были ярко-зелеными.
– Она утонула… Я пытался спасти ее изо всех сил… Я так пытался спасти…
– Тс-с, – произнесла Шарлотта, нежно отводя со лба его слипшиеся волосы. Нечаянно дав волю воображению, она живо представила себе, как незнакомая ей Сусанна, взывая о помощи, исчезает среди грозных волн, не дождавшись спасителя. – Несомненно, вы сделали все, что могли. А теперь успокойтесь. Вам нужно восстановить свои силы.
Однако он не успокоился, а откинул голову на подушку и издал жалобный крик. Это было хуже, чем отчаяние, хуже, чем крики боли, ибо этот звук поднялся с самого дна его души.
Инстинкт предупреждал Шарлотту, что она не должна позволять страдальцу оставаться в таком безнадежном состоянии, чтобы он не довел себя до безумия. Она решительно схватила его за плечи.
– Назовите мне свое имя! – приказала она. И снова в ответ звериный вой.
– Вы что, ничего не понимаете? – взвизгнула Шарлотта, прижимая к кровати метавшегося в бреду незнакомца. – Это всего лишь кровавый мираж, вы слышите меня? Мираж! А это значит, что вы должны взять себя в руки, это очень важно! Черт побери, мистер, да очнитесь же!
Завороженный, он вдруг замер, уставившись на Шарлотту так, словно только что попал сюда из каких-то далеких краев.
– Кто вы? – прохрипел он.
– Меня зовут Шарлотта Куад Треваррен, – улыбаясь и оправляя платье, назвалась она.
– Сусанна? – Он попытался заглянуть Шарлотте через плечо. – Моя жена, она тоже здесь?
– Я очень сожалею, – заставила себя сказать Шарлотта, отрицательно покачав головой.
В последующие несколько минут она узнала, что гостя зовут Гидеон Роулинг. Он родом из Англии и со своей молодой женой Сусанной плыл на корабле, направлявшемся в Австралию, когда на них напали пираты. Кое-кто из пассажиров ухитрился спастись на шлюпках, и Роулинги в их числе, остальных же постигла жестокая смерть на борту корабля, который был разграблен и сожжен.
Спасательные шлюпки вскоре разметало по морю штормом, а то суденышко, в котором находились Роулинги, старик пассажир и еще двое из членов экипажа, перевернулось. В последний раз Гидеон видел Сусанну, когда та скрылась под водой, протягивая к нему руку и моля о помощи.
Закончив свой рассказ, Гидеон снова забылся, и этот глубокий сон без сновидений был ему жизненно необходим, поскольку действительность оказалась непереносимой для его истерзанного горем сердца.
