Текст книги "Пламя свечи"

Автор книги: Линда Холл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Линда Холл
Пламя свечи

Пролог

Лунный свет упал на лицо спящей девочки. Та вздохнула и сладко потянулась во сне. Ее веки затрепетали, и она нехотя открыла глаза. Потом подняла руку, пытаясь заслониться, и окончательно проснулась.

Она откинула одеяло, села, отыскала ногами тапочки. Затем встала и подошла к окну, чтобы задернуть штору. Но прежде чем сделать это, выглянула в сад и замерла. Полная луна улыбалась ей. На деревьях блестели серебром листья. Черные тени деревьев скрывали дорожки и клумбы с цветами. Повсюду было торжественно и тихо, как в театре перед началом спектакля.

Казалось, вот-вот зазвучит увертюра и на лужайке затеют свой танец эльфы и феи. А потом появится золотая карета с ней – юной красавицей, и в эту ночь произойдет чудо. Она будет смотреть на эльфов, на цветы и серебряные деревья и с нетерпением ждать, когда же из-за синих гор появится белый конь с длинной гривой, на котором прискачет принц, чтобы упасть к ногам возлюбленной и молить ее выйти за него замуж.

Она кивнет ему в знак согласия. А потом они оба – жених и невеста – усядутся в карету и умчатся в свой замок, чтобы жить там долго и счастливо и умереть в один день.

Девочка едва слышно засмеялась. Какая же она глупая! Ведь ей давным-давно известно, что сказки – это всего лишь сказки… Никаких юных красавиц, превращающихся в принцесс, на свете нет, и не являются за ними принцы на белом коне. Однако ночь была такой удивительной, а луна такой полной и веселой, что ей захотелось представить себя в воздушном бальном платье, идущей по залитому магическим лунным светом ночному саду рука об руку со своим избранником.

Она очень любила сказки еще с тех пор, когда мама перед сном приходила к ней, садилась на кровать и придумывала на ходу новые и новые подробности волшебных историй. Теперь уже никто не рассказывает их ей, она сама взахлеб читает одну книгу за другой, но делает это тайком. Несколько лет назад ей вдруг показалось, что взрослые хотят, чтобы она читала другие книги. Те, конечно, тоже были интересные, но в них не существовало тайны, чего-то недосказанного, невероятного. Поэтому часто, заперев комнату, девочка доставала с дальней полки свои старые детские книжки, рассматривала картинки и с удовольствием перечитывала любимые истории…

Интересно, а что происходит с принцессами потом, когда они начинают жить вместе со своими прекрасными принцами? Ни в одной сказке об этом не упоминалось. Наверное, дальше у них начинается довольно скучная жизнь. Никто не спасает их от драконов и людоедов, никто не спешит к ним через моря и горы…

Девочке вдруг стало грустно, как бывало всегда, когда она переворачивала последнюю страницу книги. Надо придумать такую историю, решила она, из которой можно будет узнать, что же именно произошло с того момента, когда любящие сердца соединились…

Устав фантазировать, девочка вздохнула, задернула шторы и пошла спать. Она не знала еще, что самая интересная сказка это та, что творится у всех на глазах каждый день. И называется она жизнь.

1

Какое же это счастье – дышать воздухом Парижа! Натали опустила стекло и подставила лицо холодному влажному ветру, упруго врывающемуся на ходу в салон машины и несущему снежинки…

Таксист, пару раз взглянув на нее, недовольно заметил:

– Мадемуазель, вы меня простудите!

– Ах, простите, мсье…

Она подняла стекло, продолжая с жадностью вглядываться сквозь него во все, что попадало в поле ее зрения.

Такси уже давно миновало предместья и современные районы города. Сейчас оно мчалось по центральным улицам. Скоро, вот за тем поворотом, Натали увидит здание Гранд Опера, потом они свернут к набережной Сены, проедут мимо книжных развалов, минуют ее любимый китайский ресторан и попадут на маленькую тихую улицу…

Родной дом Натали, в котором она прожила с родителями почти двадцать лет, находился в самом центре Парижа. Всего несколько минут требовалось, чтобы дойти от него до Триумфальной арки и Лувра. Но из-за того, что там почти всегда толпились шумные разноязыкие туристы, Натали, чтобы не сталкиваться с ними по дороге в университет или на свидание, пользовалась одной ей известными переходами, сворачивая на боковые, более спокойные улочки.

Это было очень удобно – попасть в самую гущу городской жизни, не пересекаясь при этом с назойливой праздной публикой. Париж не раз сравнивали с Вавилоном. Иногда Натали ловила себя на мысли, что этот город имеет странную тайную власть надо всем остальным миром. Самые сильные и красивые мужчины стремились покорить его, прекраснейшие женщины съезжались сюда в поисках счастья. Рядом с длинноногими славянками по Елисейским Полям семенили изящные японки, гордо подняв головы, вышагивали красавицы-мулатки, нежно улыбались и покачивали фарфоровыми личиками китаянки… Центральный проспект Парижа был похож на подиум, где происходило вечное состязание в красоте, изяществе, моде.

Натали иногда казалось, что среди всего этого праздничного, почти карнавального разнообразия, элегантные парижанки как-то теряются. Но она ободряла себя тем, что никто и никогда не смог бы сравниться с ними в умении существовать вне времени и пространства и, более того, нести в себе вечную тайну женщины, способной повелевать мужчиной.

Она знала, что хороша собой. Но не так, как красотки на глянцевых обложках журналов – соблазнительно изгибающиеся, загадочно щурящие хищные глаза и блистающие жемчужными улыбками.

Во-первых, Натали не отличалась высоким ростом: всего метр и шестьдесят два сантиметра. Но это ее не огорчало, поскольку именно таков был рост Венеры Милосской. Во-вторых, природа сделала ее шатенкой, а не блондинкой, и она не сочла нужным ее корректировать. В-третьих, цвет глаз она имела вовсе не потрясающе голубой или зеленый, а всего лишь карий. В четвертых… Короче говоря, она была просто молода, очень элегантна и имела неповторимый, единственный в своем роде шарм француженки. И мужчины иной раз невольно оборачивались ей в след, чувствуя в ней настоящую женщину.

Впрочем, если бы она действительно нравилась им, то, наверное, давно б вышла замуж за какого-нибудь славного парня, а не носилась по свету в поисках смысла жизни. Натали думала об этом без боли. Это был просто факт ее биографии. Никто не мешал ей стать добропорядочной женой и иметь детей… Однако она сама от этого отказалась.

Теперь Натали после долгого отсутствия возвращалась домой. Четыре года назад она фактически бежала из Парижа, бросив родителей, друзей, университет и мужчину, который готовился стать ее спутником «в радости и в горе, болезни и здравии», ну и так далее…

Ей совершенно не хотелось думать об этом. К случившемуся уже нельзя было ничего ни прибавить, ни убавить от него. Но улицы Парижа за окном такси, люди, спешащие по делам, витрины кафе и магазинов, родное хмурое небо… – все заставляло ее сейчас вспоминать свою юность и первую неудавшуюся любовь.

Впрочем, работа в представительстве торговой фирмы в Марокко, где Натали достаточно быстро заняла место ведущего менеджера по продажам, научила ее действовать в соответствии с ситуацией и не поддаваться эмоциям.

Смешно вспомнить, как она начинала. За плечами у нее было три курса Сорбонны. В детстве она себя представляла известным искусствоведом, экспертом, который знает каждый мазок на картинах импрессионистов. Но ее занесло в совершенно иную область – торговли и менеджмента. Хотя, что и говорить, художественный вкус, знания, хорошая речь и начитанность не раз и не два помогали ей убеждать капризных клиентов в том, что предлагаемый им на невероятно выгодных условиях товар они не смогут найти ни в каком другом месте. И приобретенная, к примеру, ткань для портьер или обивка для кресел непередаваемо преобразит их дом.

Да, вот так… А начала она с должности продавца и небольшой зарплаты. Бежала от своей, расписанной по пунктам благополучной парижской жизни, и поклялась себе ни при каких обстоятельствах не обращаться за помощью к отцу, обескураженному решением дочери уехать за тридевять земель.

Натали грустно улыбнулась, вспомнив, как ее невозмутимый отец невольно схватился за левую сторону груди, когда она заявила, что отправляется в Марокко и будет работать в Касабланке продавцом в магазине тканей. Бедный папа! Он молча опустился на диван и скорчил такую страдальческую гримасу, что непокорная дочь не выдержала, подлетела к нему, бросилась в ноги и стала умолять простить ее за дурной характер и за все те неприятности, которые им с мамой еще предстояло из-за нее пережить. Родители тогда были не просто удивлены ее поступком, а пребывали в шоке…

Какое счастье, что всего через несколько минут она сможет повиснуть на шее у отца, обнять мать. Как же не хватало ей их обоих в далекой жаркой стране!

Такси мягко подкатило к воротам дома. Сердце Натали сжалось. Ей вдруг подумалось, что за время ее отсутствия мать и отец постарели. Когда четыре года назад она внезапно круто меняла свою судьбу, это обстоятельство как-то совсем не принималось ею в расчет. Сейчас же ей стало так жаль родителей, что на глаза едва не навернулись слезы…

Она взяла чемодан, любезно извлеченный таксистом из багажника, расплатилась и подошла к двери, с правой стороны которой на стене белела как всегда кнопка звонка. Наверное, родители еще в халатах пьют кофе в маленькой гостиной – самой домашней комнате во всем доме.

В детстве Натали любила прибегать к ним туда по утрам. В этот момент они были еще окутаны негой недавней взаимной ласки, тайными полуулыбками, тихим смехом. Девочка видела, как отец, беря что-нибудь со стола, незаметно касался руки матери. Ей казалось, что они принимали участие в какой-то удивительной, волнующей игре. Ужасно хотелось, чтобы и ей разрешили поучаствовать в ней, но даже заикнуться об этом она не решалась. Ее детское сердце чувствовало тайну любви.

Став постарше, лет с двенадцати, Натали уже стеснялась утреннего ритуала родителей и появлялась в маленькой гостиной, только если взрослые сами звали ее. Когда ей стукнуло шестнадцать, детское восприятие мира резко изменилось, родители начали ее раздражать, поскольку продолжали вести себя как молодые и плохо скрывали страстное влечение друг к другу. Позже она им эту слабость простила, потому что сама начала испытывать то же самое, и с подобным состоянием ей было очень непросто справиться…

Натали никому не сообщила ни номера своего рейса, ни времени прибытия на аэродром. Родители, конечно, ждали ее, но не знали, когда именно появится их дочь. И вот теперь она, стоя на пороге отчего дома, вздрагивала от предвкушения встречи и нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, доставая из сумки ключи.

Это ерунда, что только одним живым существам присущ особенный, индивидуальный запах. Каждая вещь в этом мире обладает неповторимым ароматом или отвратительно воняет.

В родительском доме пахло свежим хлебом, пряностями, натертыми полами, на которых играли солнечные зайчики, мягкими подушками в гостиной, маминой косметикой и папиным табаком.

Натали немного постояла, закрыв глаза и втягивая в себя дух родного жилища, а потом решительно переступила через порог.

Отец и мать почти одновременно появились перед ней, озадачив тем самым, к кому первому из них ей кинуться. Как же она по ним соскучилась!

Родители тоже несколько растерялись. Перед ними стояла их дочь… Но как мало походила эта молодая, уверенная в себе женщина на ту угловатую, порывистую девушку, которая несколько лет назад заявила, что будет теперь вести самостоятельную жизнь и больше не нуждается в их поддержке… Ни материальной, ни моральной!

Через некоторое время, наполненное волнением, суматохой, глупыми вопросами, неуклюжими ответами, охами и вздохами, семья перешла в маленькую гостиную. Теперь можно было спокойно рассмотреть друг друга и обсудить предстоящие дела.

Формальным поводом для ее возвращения домой послужило намеченное на завтра бракосочетание Луизы, кузины Натали. Поэтому первым делом следовало решить с родителями, как подготовиться к данному приятному событию. Во всяком случае, это обстоятельство позволило ей не распространяться пока насчет собственных жизненных планов. Дело в том, что Натали сама не знала, что же, собственно, намеревается делать дальше.

К счастью, ее отец и мать тоже считали, что не следует торопить события. Дочь, по их мнению, должна осмотреться, понять, что произошло за время ее отсутствия, узнать все новости. В общем, освоиться. Так что их первый за долгий срок совместный завтрак прошел без лишних вопросов. В беседе за столом родители старательно обходили тему отъезда дочери в Марокко и уж тем более не обсуждали причины, которые ее к этому побудили.

Натали была вполне счастлива, но через какое-то время поняла, что привыкла к одиночеству и ей хочется немного побыть наедине с собой. Поцеловав родителей, она поднялась в свою комнату, чтобы разобрать вещи, принять ванну и собраться с мыслями.

Она любовно погладила корешки своих книг и великолепных альбомов по искусству, ожидавших ее возвращения на полках шкафа, уткнулась носом в плюшевого мишку, с которым делила постель в детстве… В комнате все было, как и прежде. В отсутствие хозяйки сюда заходили, чтобы только вытереть пыль. И Натали вдруг поняла, что для родителей она так и осталась ребенком, которого нужно опекать и баловать. Они до сих пор до конца так и не осознали, что их дочь выросла. Надо было бы выйти замуж, чтобы отец и мать имели возможность переключиться на внуков. Но за прошедшие четыре года ей так и не встретился мужчина, с которым она готова была бы разделить жизнь как говорится в радости и горе.

Ей следовало бы догадаться о том, что Жан-Люк Морель обязательно появится на свадьбе ее кузины. Видимо, в глубине души она надеялась, что Луиза и ее родители не пригласят его или же у него самого хватит совести вежливо отказаться от приглашения. Впрочем, он скорее всего тоже не ожидал ее здесь увидеть. Возможно, никто не удосужился сообщить ему, что после четырех лет отсутствия Натали Жофре вернулась домой.

На венчании она его не заметила. Но когда молодожены и гости вышли и остановились на ступеньках собора, Натали стала озираться в поисках автомобиля своих родителей. Тут-то ей и бросилась в глаза фигура Жан-Люка, внезапно возникшего словно из-под земли буквально в нескольких шагах от нее.

Мужчина был высок, темноволос, не красавчик на первый взгляд, но, несомненно, привлекателен. Резкие черты лица, крупный нос, твердые очертания рта – все это трогало женские сердца. И вот теперь он стоял почти рядом, недоуменно уставившись на нее. В его серо-стальных глазах мелькнуло смущение.

Блондинка, опирающаяся на его руку, делала это так, будто имела полное право прижиматься к нему столь откровенно и крепко. Натали машинально отметила, что у нее бело-розовый цвет лица, детские пухлые губы и круглые невинные глаза. Все это делало ее похожей на куклу. Натали же терпеть не могла таких женщин. Они казались ей целлулоидными.

– Привет, Натали, – произнес наконец Жан-Люк низким хрипловатым голосом. – Молодец! На этот раз ты успела на свадьбу.

Двоякий смысл этих слов был для нее настолько очевиден, что она растерялась и не нашлась сразу, что ответить. Ее хватило лишь на ответное приветствие.

– Натали? – Кукольная женщина взглянула на нее, круглые голубые глазки выразили изумление, а покрытые розовым лаком ноготки еще крепче вцепились в рукав пиджака ее спутника.

– Вам что же, не нравится мое имя? – Она не могла оторвать взгляд от раздражающе загадочных глаз Жан-Люка.

– Ну, что ты! У тебя чудесное имя, – ответил он вместо блондинки.

И сразу же, словно очнувшись, представил дам друг другу. Его спутницу звали Соланж де Бирон. Он умудрился познакомить их так, что Натали почувствовала физически, как больно жалят его ехидные слова.

Затем Соланж протянула ей руку и пожала кончики пальцев, пролепетав:

– Очень рада.

Натали состроила вежливую гримасу, в свою очередь демонстрируя изысканность светских манер:

– Я тоже о-очень рада!

Во взгляде Жан-Люка загорелся нехороший огонек, уголки рта опустились. Всем своим видом он выражал сомнение в искренности услышанных им слов. Ему слишком хорошо были известны повадки Натали.

Соланж вдруг наморщила лобик, и ее лицо озарилось улыбкой понимания.

– Вы, наверное, дочь делового партнера Жан-Люка?! – воскликнула она.

Он не дал Натали ответить.

– Да, она дочь Жака…

Его серые глаза принялись вновь придирчиво изучать ее с головы до ног. Взгляд заскользил сначала по роскошным волосам Натали и лицу с высокими скулами, потом заметался, ощупывая ее фигуру под тонким шелковым платьем со вставкой на груди, затем сполз вниз, к бедрам, и постепенно добрался кончиков туфель на высоченных шпильках…

– Отлично выглядишь, – признал он.

И она с удивлением заметила, что его глаза повлажнели, а взгляд стал мягче. Этого было достаточно, чтобы Натали почувствовала, что у нее перехватило дыхание. Затем ее бледные щеки вспыхнули ярким румянцем и в стесненную грудь прорвался наконец поток свежего воздуха.

– Ты тоже смотришься неплохо… – пробормотала она, рассматривая его и искренне любуясь.

Все-таки за четыре минувших года он изменился. Щеки потеряли юношескую округлость и несколько впали. В то же время фигура Жан-Люка стала более массивной и мужественной, как бы окончательно сформировавшись. От мальчишеской угловатости не осталось ничего. Густые черные волосы стали короче, прическа – строже, взгляд сделался жестким и непреклонным. Хотя эта непреклонность могла объясняться именно тем, что Жан-Люк внезапно встретил Натали. Он явно не простил ее.

Она остро ощущала волну неприязни, которая шла от него. И знала, что заслужила это. Мужчина, брошенный невестой прямо у алтаря, вряд ли будет относиться к ней с нежностью, И время в этом случае не лечит. Отец и мать, например, до сих пор не могут простить Натали ее взбалмошную выходку. Этот ее чудовищный поступок шокировал обе семьи. И если бы она не сбежала…

– Говорят, вы теперь живете далеко? – раздался сладкий голосок Соланж.

Этой-то что за дело? – неприязненно подумала Натали. Если Жан-Люк и был четыре года назад влюблен в нее, то она сама сделала все, чтобы лишить их даже гипотетической возможности быть вместе.

– Достаточно далеко отсюда, чтобы никому не мешать, – ответила она и посмотрела в глаза Жан-Люку.

– Значит, вы приехали на свадьбу кузины? – опять спросила Соланж.

Натали промолчала. Разве могла она, стоя перед какой-то там незнакомой девицей, рассказывать направо и налево, что ужасно соскучилась по Парижу, по родному дому, по отцу с матерью. Да, ей нравилась ее работа, нравилось то уважение и восхищение, с которым смотрели на нее менее опытные сотрудники. Согласитесь, быть ведущим специалистом в двадцать четыре года, это что-то значит! Но ее сердце замерло, когда под крылом самолета оказался самый красивый город на свете. Она готова была гладить ладонями мостовые, по которым бегала девочкой, обнимать деревья в саду родного дома…

– Я, возможно, останусь, – сказала она неожиданно для себя самой. И, помолчав, добавила: – Если найду подходящую работу.

Проговорив все это, Натали поняла, что внезапно выдала свою заветную мечту. Ей не хотелось больше убегать от себя, чтобы утверждаться в самостоятельности и взрослости. Именно такое желание где-то в глубине души обуревало ее, когда она подъезжала к воротам родительского особняка. И именно в этом ей не хотелось себе признаваться. А сейчас решение остаться прозвучало просто и естественно. И ее обрадовало, что оно перестало быть тайной.

В разговор неожиданно вступил Жан-Люк.

– Какую работу ты имеешь в виду?

– Пока не знаю, – уклончиво ответила Натали. – Я прилетела лишь вчера и успела только поболтать с Луизой, наставить ее на путь истинный.

– А тебе самой известно, как найти этот путь? – саркастически улыбнулся он. – Твои родители говорили, что ты работала в каком-то магазине.

– Да будет тебе известно, что я старший менеджер по продажам! – Натали гордо вздернула подбородок.

– Я в курсе. А еще они намекнули, что ты имела там вполне приличную зарплату.

– Конечно. Вполне достаточную для того, чтобы ни от кого не зависеть… Но мне не хочется больше заниматься этим. Может быть, открою собственное дело. Идей у меня хватает. Ну, ты понимаешь…

– Еще бы! В твоей голове всегда теснилось множество оригинальных замыслов.

Натали осознавала, что сказанное им – не более чем упрек, спровоцированный не утихающей с годами обидой. В воздухе повисла тяжелая пауза. Надо было срочно сменить тему.

– Как твои родители? – по-светски вежливо поинтересовалась она.

– Прекрасно. Отправились в кругосветное путешествие. По-моему, они вполне счастливы.

– А как бизнес?

– Тоже прекрасно. Отец некоторое время назад отошел от дел. Так что всем теперь заправляю я сам.

Их диалог приобрел оттенок семейной интимности, и Соланж решила, что наступило время действовать. Она буквально впилась в рукав Жан-Люка, почти повиснув на нем.

– Милый, по-моему, нам надо подойти и поздравить молодоженов. Ты не против?

– С огромным удовольствием, – ответил он и кивнул Натали: – Я надеюсь, ты нас отпустишь?

Она ничего не ответила, а только вымученно улыбнулась и, как только эти двое отошли, почувствовала, что на нее с осуждением поглядывают присутствующие. Ведь многие из гостей в свое время были приглашены на их с Жан-Люком несостоявшееся бракосочетание. Так что сейчас единственным ее желанием было убежать, скрыться от нелицеприятных взглядов. Ничего, кузина не обидится, если она отложит поздравление до более удачного момента…

Натали была благодарна Луизе за то, что та не стала навязывать ей роль подружки, осознавая всю нелепость подобного предложения. Среди тех, кто в свое время был потрясен скоропалительным решением невесты Жан-Люка, которая внезапно воспротивилась собственной судьбе, одна лишь Луиза поняла все сразу и посочувствовала ей. Поэтому, когда от нее в Касабланку пришло приглашение на свадьбу, отказаться было просто невозможно…

Добравшись наконец до автомобиля, она увидела своих родителей и с чувством облегчения уселась на заднее сиденье, чтобы совершить короткий переезд к месту торжественного обеда.

– Прекрасная свадьба! – Мать вынула из сумочки зеркало и поправила изящную шляпку, заказанную специально к сегодняшнему дню.

– Конечно, – согласилась Натали.

– Слава Богу, Луиза всегда была разумной девочкой…

Сжав зубы, она попыталась убедить себя, что мама, говоря так, вовсе не имела в виду то самое прерванное венчание. Хотя обманываться было бессмысленно… Даже отец, плавко трогая с места «ситроен», не сдержавшись, проворчал, что уж на этой-то свадьбе Натали, хочется надеяться, не выкинет чего-нибудь этакого, необычного.

Ей не терпелось спросить у матери о том, как давно Жан-Люк встречается с Соланж де Бирон и что их связывает, то есть ее интересовало, как далеко зашли их отношения. Мысленно Натали несколько раз прокручивала варианты вопроса, стараясь придать ему некоторую небрежность, легкость и непринужденность. Однако ей никак не удавалось сформулировать нужную фразу. Опасаясь, что при всем старании ей не скрыть своей явной заинтересованности, Натали решила вовсе не открывать рта. И еще раз напомнила себе, что четыре года назад утратила право интересоваться личной жизнью Жан-Люка.

Временно оставив рискованную затею, она стала смотреть в окно. Голые стволы и ветви каштанов, и даже стены зданий были покрыты изморозью. Холодное солнце, игравшее на стеклах окон и витрин, заставляло изморозь искриться, что придавало улицам праздничный вид, будто специально для молодоженов, свадебный кортеж которых растянулся почти на полквартала.

Нет ничего прекраснее Парижа в ясный зимний день, подумалось ей.

Девушка с облегчением вздохнула, когда увидела, что ей с родителями отведено место в дальнем конце зала. Жан-Люк сидел к ним спиной, но не замечать эту спину было невозможно. Натали не могла оторвать взгляд от темной головы Жан-Люка и видела, как он нежно склонялся к блондинке, сидящей рядом с ним. Когда начались поздравительные речи, Натали с возмущением отметила, что ее бывший жених довольно фамильярно развалился рядом со своей спутницей и к тому же закинул руку на спинку ее стула. Его пальцы почти касались розового плеча блондинки.

Натали с тоской подумала, что если б не Луиза, она давно улизнула бы отсюда. Но сейчас это выглядело бы как позорное бегство.

Девушка посмотрела на мать и заметила, что та почти ничего не ест. Маме следовало бы прекратить так уж тщательно заботиться о своей фигуре. Для своего возраста она даже чересчур худа.

Мужчина, который сидел рядом с Натали, был одним из приятелей жениха. Кто-то предусмотрительно усадил его здесь, думая, что одинокой девушке понадобится кавалер для танцев и разговора. Очень мило, что родственники так заботятся о тебе, но иногда это раздражает. А потом, это просто антигуманно, подчеркивать ее одиночество.

Вообще-то, он оказался славным малым. И совершенно не был виноват в том, что его так использовали. Поэтому Натали после двух бокалов шампанского уже легко и весело болтала с ним на посторонние темы.

Когда официальная часть закончилась и гости вздохнули с облегчением, на сцене заиграл оркестр и молодожены закружились в свадебном вальсе. Через некоторое время к ним присоединились и другие пары. Скоро вся площадка была заполнена танцующими.

Мужчина улыбнулся и с надеждой посмотрел на Натали. Наверное, она ему все-таки понравилась. Девушка кивнула, и они присоединились к другим парам. Кстати, танцевал ее партнер великолепно. Когда вальс закончился, они сорвали аплодисменты. Пожилые пары, одобрительно улыбаясь, вернулись к столикам, а оркестр заиграл другой популярный мотив. Партнер Натали лукаво взглянул девушке в глаза, предлагая продолжить танцевальный марафон. Она весело тряхнула головой и протянула ему руку. Отвечая на оригинальные танцевальные идеи партнера, Натали успевала-таки скашивать глаза на Жан-Люка, стараясь понять, как тот реагирует на ее успех.

Розово-молочные руки Соланж обвивали шею Жан-Люка, она с обожанием смотрела ему глаза, а он обворожительно улыбался ей из-под опущенных ресниц… И совершенно не замечал Натали!

Девушка заставила себя оставить в покое сладкую парочку, повернулась к своему партнеру и ослепительно улыбнулась ему. Она вся отдалась ритму танца и энергичным движениям своего кавалера. И вот уже они оба начали вытворять что-то совершенно невероятное!

Теперь их заметили все. Вокруг пары образовалось пространство. Гости восхищенно смотрели на них. Натали уловила поворот головы Жан-Люка и даже тень неудовольствия в его глазах.

Она нарочито расхохоталось, заводя своего партнера. Потом оторвалась от него и начала собственную импровизацию. Натали была коварна, обольстительна, желанна. Партнер принял ее игру и вожделенно протягивал к ней руки, умоляя вернуться назад, показывая, что мечтает слиться с ней в едином порыве страсти. В азарте девушка почти кинулась ему на грудь, на лице мужчины появилась удовлетворенная улыбка победителя, руки его плотно прижали ее спину и бедра, и они закружились, не замечая никого и ничего вокруг…

Музыка смолкла. Раздались аплодисменты и одобрительные возгласы. Натали сдула волосы со лба, поклонилась и направилась вместе с партнером к своему столику. Он был пуст: Анна и Жак беседовали с родителями Луизы в другом конце зала.

Слегка задыхаясь, Натали произнесла:

– Это было замечательно!

– Мы с вами неплохо смотримся, – ответил мужчина. – Может быть, стоит попробовать еще раз?

– Только я немного отдышусь, ладно? – жалобно посмотрела на него Натали.

– Что-нибудь выпьете? – спросил он. – Что вы хотите?

– Бокал вина мне сейчас не помешает.

Ее кавалер поднялся и пошел к барной стойке.

Натали от нечего делать стала играть с цветком гибискуса, который вытащила из букета, стоящего в центре стола. Несколько желтых зернышек высыпалось на белую скатерть, когда она вертела цветок в руках.

– Чистишь перед тем, как съесть? – услышала Натали голос, раздавшийся над ее головой. – Или решила украсить себя?

Она подняла глаза и увидела Жан-Люка. Одна рука его была засунута в карман прекрасно сшитых брюк, в другой он держал бокал с красным вином.

– Ну, и к какой стороне ты его собираешься приколоть? – Лениво поинтересовался Жан-Люк, глядя на Натали сверху вниз. Глаза сто под длинными темными ресницами вызывающе блестели.

– Никогда не помню, какая сторона что означает.

– Если справа, то «занято», если слева «свободна и готова». По-моему, так.

– Я не готова, – отрезала Натали и бросила цветок на стол. – В любом случае этот цветок не гармонирует с моим платьем.

Она сердито помолчала, потом ехидно добавила:

– Можешь отнести его Соланж. На какой стороне, кстати, носит бутоньерку она?

– Поинтересуйся у нее, – холодно посоветовал он.

– Ничего личного. Простое любопытство, – нежно улыбнулась Натали. – Кстати, а где твоя спутница?

– Пудрит нос и подкрашивает губы.

На пару секунд его взгляд задержался на губах Натали, и она подумала, что ее собственная помада испарилась вместе с едой и выпивкой.

Оркестр заиграл вступление к новой композиции, заставив Жан-Люка вздрогнуть и оглянуться. Потом он снова повернулся к девушке и излишне резко спросил:

– Хочешь потанцевать?

– С тобой? – Глаза ее расширились от изумления.

Он криво улыбнулся.

– А что, здесь есть кто-нибудь еще? – Он оглянулся. Ее партнера не было видно. – Конечно, со мной, – добавил он, напрягаясь. – На всякий случай посмотри по сторонам. Здесь полно любопытствующих, которые ждут, как мы будем реагировать друг на друга. Ты хочешь доставить им удовольствие? Они будут страшно рады, если разразится скандал.

Скорее всего Жан-Люк был прав: неуемное внимание публики может иссякнуть, лишь напоровшись на их дружеское расположение друг к другу. Если они постараются вести себя как друзья или старинные приятели, у сплетников просто не будет пищи для пересудов.

– Я тут вообще-то кое-кого жду. Мне должны принести бокал вина, – проворковала Натали.

– А, парень с кривыми ногами? – участливо спросил он. Ничего, подождет.

Жан-Люк поставил свой бокал на стол и протянул ей руку.

– Так или иначе, но нам надо пройти через все это, – вдруг горько усмехнулся он.

Его рука была уверенной и крепкой. Не обращая внимания на ее инстинктивное сопротивление, он повел Натали на площадку для танцев.

– Прелестно, – заметила девушка, – редко, кто может пригласить на танец столь ненавязчиво.

К ее удивлению, она услышала смех и заметила, что лицо его посветлело. Он обнял Натали за талию и, положив ее руку к себе на плечо, стал кружить в такт музыке.