Текст книги "Старший брат моего жениха (СИ)"

Автор книги: Лина Манило

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

4 глава

Кира

– Значит, Кира, – произносит Руслан, когда молчать и пялиться друг на друга становится неприличным.

– Кира, – развожу руки в стороны, а Руслан хмыкает. Что-то произносит себе под нос, но расслышать не получается, и делает уверенный шаг в дом.

В довольно просторной прихожей будто сжимаются стены, настолько Руслан могуч и массивен. Меня накрывает его тенью и сшибает с ног его эмоциями. Плохими эмоциями.

А ведь кто-то говорил, что Руслан – хороший человек и мы обязательно друг другу понравимся, найдем общий язык. Не верится что-то.

Протягиваю гостю руку, а он медленно переводит на нее взгляд. Секунда, еще одна, третья, и испарина выступает вдоль позвоночника. Никогда не чувствовала себя глупее.

– Не бойтесь, я не заразная, – неловко шучу, а Руслан отмирает. Едва касается моей ладони своими горячими загрубевшими пальцами, и почти молниеносно прерывает наш контакт.

– Рус, наконец-то! – раздается голос Егора, и я выдыхаю с облегчением. Слава богу, мне больше не нужно быть один на один с этим странным человеком.

Руслан мгновенно забывает о моем присутствии, и мне даже приходится поспешно отойти в сторону, освободить дорогу. Крепкие братские объятия, и я еще раз убеждаюсь, насколько миниатюрным кажется Егор на фоне брата.

– Совсем тощим стал. – В низком голосе Руслана звучит осуждение. – Есть надо больше, а то рассыпешься. Мне другой управляющий в магазин не нужен, а брат так тем более у меня один.

Они говорят о какой-то только им понятной ерунде, а я не знаю, куда деть руки, куда себя саму деть не понимаю. Обо мне будто бы забыли, и я все прекрасно понимаю – они браться, все-таки. Братья, которые не виделись несколько месяцев, потому ухожу в кухню. Пусть пообщаются без посторонних свидетелей.

Посторонних… такое странное слово, учитывая наше с Егором решение пожениться. Но там. в коридоре, я действительно себя такой и почувствовала. Обидно ли? Нет. Просто Руслан не знает меня еще, потому и угрюмый такой.

И к тому же… мне девятнадцать, но я не дурочка и прекрасно понимаю, что старший брат Егора не обязан рассыпаться передо мной в комплиментах и заваливать любезностями. Но я готова доказать ему, что не держу камней за пазухой и к жениху своему отношусь серьезно, искренне.

Настроение, слегка испорченное непонятной реакцией Руслана, заметно улучшается, и я распахиваю дверцу духовки. Там все еще томится пирог, за которым Егор, по всей видимости, и не думал следить.

Ну что такое? Несложно ведь было просто выключить духовку.

Слава богу не сгорел, и я, рискуя обжечься, тороплюсь вытащить его. Он тяжелый и горячий, с начинкой из сырого картофеля и курицы, ароматный и сочный. И красивый, потому немножечко даже горжусь собой.

До меня доносятся отголоски мужских разговоров, взрывы хохота, и я невольно улыбаюсь. Все будет хорошо, я справлюсь.

Руслан с Егором сидят напротив друг друга, оживленно разговаривая о каких-то общих знакомых, периодически переключаясь на рабочие вопросы. Я знаю, что магазин автозапчастей «Покрышкино», в котором Егор работает управляющим, принадлежит его брату, потому меня и не удивляет болтовня о каких-то деталях и приходных накладных.

– Мась, завязывай суетиться, – улыбается Егор и, потянув меня за руку, усаживает рядом. По-хозяйски обнимает за плечи, целует в висок, а я не знаю, куда деть взгляд.

Как-то неловко обжиматься на глазах Руслана. А тот почему-то слишком пристально следит за этим действом, и от этого вдвойне неловко.

– Просто расслабься, – шепчет на ухо Егор, и я следую его совету. Стараюсь, во всяком случае.

Следующие несколько минут проходят оживленно: я раскладываю еду по тарелкам, зорко следя, чтобы гость не остался обиженным. Я люблю готовить, я умею это делать, потому не волнуюсь, что Руслан может гадливо выплюнуть что-то из предложенного. Он, кажется, немного расслабляется и даже хвалит меня, попробовав. Отлично!

Внутренне ликую, улыбаюсь, а Егор подмигивает мне и сжимает под столом колено. Его поддержка очень важна для меня сейчас. Потому что взгляд Руслана и не думает теплеть. Наоборот, становится все напряженнее.

Я не знаю, что творится в его голове, но чувствую, что не нравлюсь ему. Совершенно и безоговорочно и никакие телячьи медальоны не в силах это изменить.

– Расскажите о себе, Кира, – Руслан растягивает слоги моего имени, будто бы на вкус его пробует, перекатывает на языке.

– О, Кира замеча…

– Я не тебя спрашивал, – одергивает Егора, а тот издает какой-то странный звук, словно вот-вот умрет от удушья. – Итак. Чем живете, чем дышите?

У него не взгляд, а рентгеновский луч, а темные глаза – намного темнее, сумрачнее, чем у брата – сверлят во мне дыру. Врать ему бессмысленно, да я и не планирую, потому что скрывать нечего.

– Я учусь на физмате, – говорю, открыто принимая его взгляд, но кажется, что бой. – После занятий подрабатываю в кафе. Все.

Это действительно все, но почему-то при упоминании моей подработки левая бровь Руслана заламывается, а в уголках губ дрожит что-то похожее на улыбку. У меня нет большого опыта в физиогномике, но кажется, что я сказала что-то такое, что изрядно развеселило его.

– В кафе, значит. Точно в кафе?

– Да, почти каждый вечер. Но учебе это не вредит, – сама не знаю зачем начинаю сыпать подробностями. Рассказываю о своем ВУЗе, о любви к физике, о том, что всегда мечтала стать ученым, но, увы, сейчас наука не в самом лучшем состоянии. Вскочив на любимого конька, долго и упорно рассказываю об отсутствии государственного финансирования, о нечестно распределенных грантах и даже, Господи прости, о взяточничестве. Вот это понесло так понесло, ужас!

Ситуацию спасает Егор, который начинает, как и всегда, громко возмущаться, что я совсем не жалею себя, учась и работая на износ. Только спасает ли? Потому что Руслан даже не слушает его – он смотрит на меня. Просто смотрит холодно и изучающе.

– Каждый вечер, значит, – непонятно чему усмехается и прячем усмешку в стакане с соком.

Странный он, очень странный. И еще уставший какой-то, помятый слегка. Так выглядят люди, который вместо полноценного сна всегда выбирают что-то другое.

Дальше разговор течет в безопасном русле, избегая острых углов. Мы не обсуждаем планы на будущее, не говорим о свадьбе. Успеем еще. Но сто?ит Егору завести речь о нашем с ним знакомстве, о том, что это точно любовь – одна и на всю жизнь, Руслана будто бы передергивает. Напряженная нижняя челюсть, желваки, барабанящие по столу крупные пальцы – все это наводит на мысль, что лучше бы остановиться. Но Егора несет, а Руслан все сильнее мрачнеет.

Я выхожу из комнаты. Скрываюсь в гостевой ванной на первом этаже, пытаясь совладать с хаотичными мыслями, которые еще немного и разорвут мою голову на части. Не понимаю, что происходит, почему Руслан такой… он недоволен моей персоной в качестве невесты брата? Я недостаточно богатая, красивая, умная для Егора? Со мной что-то не так?

У меня нет ответов ни на один из этих вопросов. Как не пытаюсь найти, нет их. Я присаживаюсь на край ванной, зачем-то принимаюсь крутить в руках баночку с персиковым шампунем. Мне сложно продолжать убеждать себя, что все будет хорошо – вижу, что нифига не будет. Но и прятаться здесь я больше не могу. Не маленькая, в конце концов.

Вдруг раздается стук в дверь, я ойкаю, роняю на пол шампунь и, громко чертыхнувшись, лезу под ванную, чтобы достать укатившуюся бутылочку. Зачем она мне? Пусть бы и дальше валялась. Нет же, прямо жизненно необходимо ее достать.

– Мась, выходи. – Егор стучит настойчивее и я, плюнув на шампунь, открываю дверь. – Мне нужно отлучиться по делам. Очень срочно. В магазине проблемы.

Егор расстроен, а уголки губ ползут вниз. Такой трогательный сейчас. Убеждаю его, что все нормально и я совсем не против.

– Отвезешь меня в общежитие тогда? – Обнимаю его за талию, но Егор отрицательно качает головой.

– Оставайся, я быстро. Туда и обратно. А вы тут с Русланом еще поговорите, без свидетелей.

Егор подмигивает, а у меня почему-то стопы холодеют.

– Все, милая, я поехал. Не скучайте.

Дверь хлопает, и я остаюсь одна в длинном коридоре. Или не одна?

5 глава

Руслан

Я говорю ей гадости, будто с цепи сорвался, держу крепко у стены. Пальцы впиваются в ее подбородок, а кожа мягкая и бархатистая. Она и ночью была такой? Вот такой же нежной?

Сверху на нас льется тусклый свет лампочки, а Кира держится гордо, не дрожит и будто бы не боится. И это… бесит. И почему-то настораживает.

Словно из пазла выпала какая-то деталь, но что-то мешает мне ее увидеть.

Кира пытается бороться, норовит вырваться, только во мне больше ста девяноста сантиметров и веса под сотню – от меня так просто не сбежишь. Особенно, когда злость кипит и бурлит внутри.

Такая сильная, что глаза застилает.

– Ты больная или просто прикидываешься? – говорю, борясь с искушением чуть сильнее сдавить пальцами ее подбородок. – Я не потерплю, чтобы Егор женился на проститутке. Пусть и дорогой. И это мое последнее слово.

Кира судорожно вздыхает, смотрит на меня, а я еще раз бью кулаком в стену рядом с ее головой. Мне нужно девать куда-то ярость, а иначе разорвет на атомы.

Когда открыл дверь… черт, у меня чуть инсульт не случился! Стоял, как недоразвитый, пялился на нее, а Кира… вся такая невинная, черт. В этом своем платьице, ноги голые, юбка колокольчиком, воротник глухой – монашка. Ни украшений, ни яркого макияжа, волосы на плечах раскинуты – прелесть.

И я бы восхитился чудесному вкусу брата – Кира действительно редкая красавица, если бы…

Если бы, блядь, предыдущей ночью не трахал ее, намотав волосы на кулак.

Увидев ее снова в родительском доме, еле подавил желание сделать то же самое, да только вместо секса просто выкинуть на улицу. Сразу же, без разговоров. Но кое-как все-таки сдержался. Включил голову и постарался удержать себя в руках.

Весь ужин этот проклятый я только и делал, что вглядывался в ее лицо. Она пыталась сделать вид, что все замечательно, рассказывала о своей учебе, а я таким идиотом себя чувствовал, вынужденный бездействовать, что выть хотелось.

От отчаяния.

Она? Не она? Виолетта была одета куда развратнее, макияж был более броским, и во время секса мы не сказали друг другу ни слова – я даже голоса ее не слышал, но… мы же не в мексиканском сериале живем, чтобы откуда ни возьмись двойники выпрыгивали.

Мать его, это точно она – Кира. И чем дольше смотрел, тем больше в этом убеждался. И кусок в горло не лез, и пить ничего не хотелось, хоть и пил, и ел, и хвалил даже. Но все как-то на автомате, все машинально, а в голове вертелись мысли одна кровожаднее другой. К тому же, все еще немного мутило после вчерашней свистопляски.

Только ради Егора стерпел, не вывалил все на стол. Только ради брата. И в итоге не придумал ничего лучше чем отослать его в магазин, предварительно маякнув охране. Пусть разберется с якобы расшалившейся сигнализацией, пока я разберусь с его ненаглядной.

Сейчас, когда Кира буквально придавлена к стене, зафиксирована крепко, а глаза в ничтожных сантиметрах от моих, кажется, что возьмет и разрыдается. Слезы хлынут, и она прикроется от моих обвинений бабской истерикой. Это было бы логично, да?

И влага действительно скапливается в уголках больших глаз, но Кира удивляет меня: толкает в грудь так сильно, как только может.

Смешная, сопротивляется еще.

– У тебя с головой проблемы, – шипит и бьет меня по лицу, наотмашь, вкладывая в удар всю злость. – Отойди от меня! Я тебя знать не знаю, больной идиот!

Черт, а ладошка-то тяжелая.

Я хватаю ее руки, сжимаю пальцами тонкие запястья – сразу оба, прижимаю к своей груди, а Кира бьется раненой птицей. Честно, нужно отойти, пусть катится – я же сам от нее этого хотел, но что-то не дает мне покоя. Что-то неправильное есть во всей этой ситуации.

– Ты всех своих клиентов так быстро забываешь? – шепчу ей на ухо, а она изворачивается и цепляет зубами мою шею. Кусает, сучка, хоть и не слишком сильно.

И вдруг внутри что-то лопается. Я отпускаю ее руки и делаю шаг назад.

– Извиняться я не буду, – бросаю и выхожу из каморки.

Блядь, какой-то армагеддон со мной случился. Когда я на баб так бросался? Когда делал такие страшные вещи? Бред какой-то.

Но эта ее невинность, эта болтовня о любимой физике, такое наивное сопротивление… это не укладывается ни в какие рамки. Она будто бы действительно не понимала, о чем я говорил. Не верила. Разве не должна она была пытаться договориться? Разве не должна была плакать?

Блядь, полная задница.

– Придурок! – несется мне в спину, а я ускоряю шаг.

На столике в гостиной лежит пачка сигарет. Не знал, что Егор курит. Впрочем, я же обещал, что перестану его опекать, правильно? Артему обещал и себе – это важно. Вот, пусть хоть обкурится. И женится на ком хочет, даже на проститутке. Может быть, ему нравится ее способ заработка. А вся эта ширма с физматом и подработкой в кафе – для меня. Чтоб занудный старший брат не бузил так сильно. Кто же знал, что так вот выйдет.

Что-то не дает мне покоя. Голова звенит – вчерашние алкогольные возлияния не прошли даром. Теперь в башке конец света, во рту мерзкий привкус, а мысли слегка хаотичны.

Давно я не был в таком раздрае.

Беру сигарету из пачки. Они дорогие, качественные, а дым вкусный, с легким вишневым оттенком и тонким ароматом. Пускаю его в потолок, закрываю глаза, а перед мысленным взором широкая сеть, где каждая точка – ключевая. Я привык анализировать информацию, привык раскладывать ее по полочкам, и этот срыв сегодня – вовсе не мой стиль. Но, мать его, не сдержался, как чертова истеричка себя повел.

– Нам надо поговорить, – раздается за спиной твердый голос, а я, сам не понимая почему, растягиваю губы в улыбке.

Что ж.

Поговорим.

6 глава

Кира

Когда Руслан выходит, я больно щипаю себя за руку, чтобы убедиться: не сплю. Это действительно не сон, и только что меня обозвали дорогой проституткой и запретили выходить замуж за Егора. Вот так вот просто. Странные дела творятся в этом доме, странные мысли у кого-то в голове. Чудовищные.

Место щипка побаливает, действительность вокруг ни на йоту не меняется, и я закусываю губу, размышляя над своими дальнейшими действиями. Можно просидеть здесь до возвращения Егора. Или позвонить ему и пожаловаться на его придурочного брата. В полицию сообщить или, вызвав такси, уехать в общежитие, но…

Но все-таки мне хочется разобраться в словах Руслана. Понять, откуда он взял эти свои обвинения. Что-то же должно было его на это сподвигнуть? Не мог же он просто придумать эту ересь, чтобы помешать нашей женитьбе. Такого же не бывает, есть же и другие методы.

Поэтому, хорошенько поразмыслив, собираюсь пойти и вытрясти из старшего Валевского правду. Не убьет же он меня?

О том, что он может окончательно слететь с катушек и вообще меня покалечить, стараюсь не думать. Как говорил мой любимый преподаватель: «Можно даже оголенных проводов коснуться, если знаешь правила безопасности». Потому призываю на помощь вселенскую удачу, делаю глубокий вдох и выхожу из каморки.

Только почему-то кажется, что Руслан опаснее неисправной проводки – того и гляди, полыхнет. Но об этом стараюсь не думать, чтобы последние крупицы уверенности не растерять.

Он стоит спиной, заложив одну руку в карман, а во второй держит сигарету. Курит, и дым с ароматом вишни наполняет комнату. Невольно втягиваю полной грудью воздух, наполняя им легкие, расслабляюсь. Ни разу в жизни не курила, но почему-то нравится запах табака, сигарет и вот этого вот всего.

Но я не могу просто стоять на пороге, как бедная родственница, и бездействовать. Шла-то сюда не за этим, значит, и назад поздно поворачивать. И вдруг чувствую в себе силы противостоять. Глупо? Возможно. Зато честно по отношению к самой себе.

– Нам надо поговорить, – выдаю на одном дыхании, очень надеясь, что мой голос звучит твердо. Пусть знает, придурок, что меня так просто не запугать.

Руслан реагирует не сразу: его плечи все так же напряжены, темные волосы на затылке слегка растрепаны, будто он рукой их ерошил, размышляя. Тлеющий огонек на кончике сигареты притягивает мой взгляд, как маленькая звездочка в абсолютно темном небе.

Чтобы хоть как-то разрядить для самой себя обстановку, прохожу к креслу и присаживаюсь, подогнув под себя ноги. И когда кажется, что Руслан так и будет стоять, полностью игнорируя мое присутствие, он все-таки говорит:

– Интересное предложение.

– Обычное, – огрызаюсь, хотя шла сюда не ругаться. Но Руслан так сильно разозлил меня, так обескуражил, что почти не отдаю себе отчета в своих действиях. – Вы назвали меня проституткой.

– Дорогой проституткой, – в голосе усмешка и Руслан все-таки оборачивается в мою сторону.

Почему-то становится неловко, что я вот так вот выставила голые ноги на его обозрение. Сижу, коленками сверкаю, надо же… Натягиваю на них подол, и платье уже не кажется настолько удачным и скромным. Брюки всяко были бы лучшим выбором. И фуфайка, наглухо застегнутая.

А Руслан будто бы специально следит, не мигая, за моими движениями. Мне даже больно немного становится – словно он не взглядом касается моей кожи, а бикфордовым шнуром.

– Я ничем таким не занимаюсь! Вы меня с кем-то перепутали.

– Перепутал? – Он тушит сигарету в красивой хрустальной пепельнице, стоящей на низком стеклянном столике, и делает шаг в мою сторону.

Только один шаг, но у него такие длинные ноги, что расстояние сокращается стремительно. Я сама высокая – всегда была выше ровесников и почти к двадцати годам обогнала всех подружек и некоторых парней. И даже комплексовала из-за этого одно время, но рядом с Русланом кажусь себе такой крошечной. Очень необычное ощущение.

А еще на меня давит его энергетика – какая-то неуютная она у него, тревожная. Он будто бы проверяет границы моего терпения, нащупывает слабые стороны, спрутом забираясь под кожу, хотя ничего особенного и не делает.

– Я не знаю, где вы со мной встречались… может быть, у меня шизофрения и я просто этого не помню, может быть, лунатизмом страдаю, но…

– Ты сама веришь в то, что говоришь? – обрывает мой поток сознания и улыбается одним уголком губ, но в этом нет ни грамма теплоты.

– То есть я должна поверить в то, что проституцией подрабатываю? Вы в своем уме?!

Снова теряю терпение и вскакиваю на ноги. Не могу сидеть и ничего не делать, когда конца и края этому безумию нет.

– Не занимаешься?

– Нет! – кричу, а щеки горят от бурлящей внутри злости.

Я знаю, что права. Знаю. Потому пусть катится со своими идиотскими заявлениями куда подальше.

– Пойдите найдите ту, которой вы деньги за любовь платили. Не я это! Ясно? Не я!

Чувствую, еще чуть-чуть и меня понесет. Впервые в жизни я – я-то! – кричу на взрослого постороннего человека. И впервые готова наговорить таких гадостей, которых потом сама себе не прощу. Но все эти намеки прямые оскорбления вывели из себя. Не собираюсь быть девочкой для битья, не хочу выслушивать гадости. В конце концов, за себя постоять смогу, пусть хоть убивает.

Почему-то вспоминаю, как укусила Руслана за шею, и понимаю, что готова повторить. Нос откушу, довел.

Сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в кожу на ладонях. Этой боли недостаточно, и я закусываю губу – до крови, до приглушенного вскрика. А Руслан… он делает еще один шаг – наверняка крошечный по его меркам – и оказывается в недопустимой близости от меня. Я же резко отхожу назад и, не рассчитав траекторию, плюхаюсь в кресло. Руслан наклоняется вперед, опирается руками на подлокотники, отрезая мне пути к отступлению.

Наши лица снова преступно близко друг от друга, и аромат его туалетной воды щекочет ноздри, а я мысленно клацаю челюстью, отхватывая кусок его кожи.

– Хорошо, я все выясню, – шепот в изгиб моей шеи. – И не дай бог ты меня обманула.

7 глава

Руслан

От нее пахнет дикими цветами. Приходится даже зажмуриться, чтобы вот так, на уровне инстинктов и постепенно яснеющего сознания, сравнить.

Виолетта пахла Диором – навязчиво, томно, до вязкой слюны во рту сладко. Хотелось даже отправить ее в ванную, чтобы смыла с себя эту мерзость, но был так пьян и возбужден, что наплевал на дискомфорт. Но Кира…

От Киры идет аромат трогательной невинности. Вот как его описать? Не знаю – я совсем не мастер красивых слов и вычурных выражений. Просто хочется наклониться еще ниже и нюхать. Черт, херня же какая-то

Но одно я понимаю четко: ночь и день – разные. И женщины, встретившиеся мне в эти временные промежутки, тоже. Но, черт…

– Что вы делаете? – удивляется Кира, а я понимаю, что провожу пальцами по спинке ее носа. Останавливаюсь, почти коснувшись верхней губы, будто бы разбуженный ее возмущенным окриком.

– Посиди тихо, – прошу, но больше похоже на приказ, хриплый и отрывистый.

Кира же вжимается телом в спинку кресла, а в глазах ни тени страха. Решимость есть, страха – ни капельки.

– Я не разрешала себя трогать, – заявляет, явно злясь, а я усмехаюсь. Воинственный птенчик. – Руки убери!

– Ты уж определись, как ко мне обращаться. То выкаешь, то тыкаешь.

Кира молчит, а я все-таки отхожу от нее. Честное слово, что-то странное происходит.

– Вы обещали, что все выясните. Я жду.

Она вскакивает на ноги и отходит на безопасное расстояние. Становится в центре комнаты, словно боится, что я снова начну прижимать ее к каким-то поверхностям. Не начну. В любом случае, я что-то слишком часто за этот вечер лапал девушку своего младшего брата. Кем бы она ни была, так не годится.

Но пальцы почему-то все еще помнят, как чудесно ощущалась под ними бархатистая кожа Киры. Блядь, Рус, приди в себя! Похоже, от нехватки обычного сна меня плющит, как обожравшегося валерьянкой кота.

– Чего ты ждешь? – спрашиваю, доставая из кармана телефон. – Прогуляйся, на кухню сходи.

– Нет, – качает головой, и волосы взлетают, на мгновение скрывая ее лицо от меня. – Это меня тоже касается. Потому никуда я не пойду.

Она немного краснеет. Не от смущения, нет. От решимости и нетерпения. И я замираю с этим чертовым телефоном в руках, уже успевший набрать номер Артема. Если я не совсем отупел от этой рабочей гонки и бессонницы, то должен понимать: не ведут себя так люди, которым есть, что скрывать. Не ведут.

Тогда что? Тогда я идиот? Блядь, сейчас инсульт случится от перенапряжения. Сгорят мозги к черту.

Если я ошибся, то как меня так угораздило? Ведь они похожи – до одури похожи. Волосы, цвет и форма глаз, нос, губы. Я же, мать его, эти губы целовал! Бред какой-то, честное слово.

– Эй! Ты там спишь?! – доносится из зажатой в руке трубки, и я подношу ее к уху.

– Извини, отвлекли.

– Что-то стряслось? – тревожится Артем, а я думаю, как же лучше сформулировать свой вопрос.

– Нет, ничего такого… мне нужны данные Виолетты.

Зорко слежу за изменениями в выражении лица Киры, но она терпеливо ждет, когда я закончу разговор. Думал, хоть дернется при упоминании этого имени, но нет. Не может же она быть настолько хорошей актрисой?

– Виолетты? Ого. Влюбился, что ли? – смеется Артем, и я слышу частые щелчки кнопок клавиатуры. А потом добавляет, став абсолютно серьезным: – Ты же понимаешь, что это конфиденциальная информация? У девочек есть сценические имена, медицинские книжки, чистые анализы и все на этом. Это не тот бизнес, которым сто?ит светить – слишком многие на нем завязаны. Приходи сегодня в клуб, сам все спросишь.

– Мне нужны данные этой девушки, – обрываю Артема, пока он не завалил меня с головой ненужными подробностями. – Только ФИО и дата рождения. Все.

Артем молчит, Кира листает дрожащими пальцами книжку, которую держит вверх ногами и вряд ли видит хоть слово, а я так крепко сжимаю трубку, что почти слышу треск корпуса.

– Ну же? Это срочно, – тороплю друга, а тот недовольно бурчит что-то о дружбе, которая может выйти боком, и моих причудах.

– Ла-адно, Валевский, твоя взяла. Пользуешься тем, что я бесхребетный червяк.

Пропускаю бурчание друга мимо ушей, потому что на все это нет ни времени, ни сил. Надо скорее ставить жирную точку во всем этом фарсе, пока я еще могу что-то соображать.

– Ты уверен? – спрашиваю, когда он прекращает зачитывать выдержки из личного дела. – Именно так, да? Пришли мне тоже самое сообщением.

Артем подтверждает, что ошибки быть не может и обещает выполнить просьбу, и я кладу трубку. Резко. Не прощаясь.

– Что? Что там сказали? – беспокоится Кира, запихивая книжку на полку, не глядя.

Телефон пищит входящим сообщением, я читаю его и протягиваю трубку Кире. Молча, потому что не хочу повторять опыт в подсобке. Иначе, если открою рот, скажу какую-то гадость, а у меня уже совсем не осталось внутренних резервов, чтобы вовремя остановиться.

А я ведь почти поверил, черт.

– Этого быть не может! – восклицает побледневшая Кира и роняет на пушистый ковер мой телефон.