Текст книги "Оставить на память (СИ)"

Автор книги: Лина Ласс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Видя блаженство на её лице, Генри уткнулся ей в шею и издал то ли стон то ли рык, а со следующим толчком излился в неё. Сердце готово было вырваться из груди, и он бесполезно старался перевести дыхание.

Внутри себя Ника чувствовала, как пульсирует его член. Ей было невероятно приятно это ощущать, и она сжала своими бёдрами его тело, не желая выпускать. Генри оторвался от её кожи и заглянул ей в глаза. Они были широко распахнуты, зрачки расширены, а взгляд лучился… благодарностью? Она притянула его к себе, снова впиваясь в его губы, её язык яростно вторгался в его рот. Поцелуй был гораздо глубже и сильней, чем все до этого, и от такого напора Генри почувствовал, как его член снова стал твёрдым, чего не бывало с армейских времён. Сейчас им некуда было спешить. Первое самое горячее желание они обуздали, но впереди была вся ночь.

Она, весившая в два раза меньше, проворно перевернула его на спину и оседлала. Её рыжие волосы разметались по плечам. Бледная кожа будто светилась изнутри. Глаза с поволокой жадно смотрели на его рот, а губы маняще звали вновь их поцеловать. Она выглядела околдовывающей дикаркой – таких прекрасных дев раньше сжигали на костре, за то, что они сводили с ума всех мужчин в округе. Ника заметила шрам на его животе и кончиками пальцев дотронулась до длинной неровный полосы. Наверняка его оставила та самая злополучная граната. Генри вздрогнул от прикосновения и перехватил её руку. Он не хотел сейчас лишних напоминаний о своих лишениях. Хотел жить здесь и сейчас, чувствовать тепло её тела и ощущать прикосновения только там, где кипело желание. Но Ника не отступила. Наклонившись, она прикоснулась губами к красной полосе шрама и кончиком языка провела вдоль неё, обжигая и пробуждая низменные желания. Генри запустил свои пальцы в её густые волосы, перебирая их медь в своих руках, ощущая каждое прикосновение её жарких губ, от которых внутри всё замирало.

Встряхнув волосами, она выпрямилась, прогнув спину. Острые соски на её миниатюрной груди торчали словно пики. Генри привстал и обхватил один губами, посасывая его и покусывая, а ладонями до боли сжал её ягодицы. И снова у Ники вырвался тот стон, от которого у него закружилась голова. Она оторвала его от своей груди и заставила лечь обратно на подушки, а сама опустилась на его затвердевший член. Она плавно погружалась на него, позволяя Генри наслаждаться видом её обнажённого тела, а он держал её за талию, контролируя глубину. Теперь уже Войт застонал от сдерживаемого желания.

Но она делала всё сама. Знала, как доставить мужчине удовольствие, и Генри кольнуло что-то внутри от мысли, что этому научил её кто-то другой. Сейчас ему единолично хотелось обладать этой женщиной – и душой и телом. Его! Она только его! И пусть только на одну ночь. Ему не хотелось даже думать, что будет, когда наступит утро.

Ника ускорилась, руками опираясь на кровать и смотря прямо Генри в глаза. Он видел в её взгляде приближающийся уже второй оргазм. Она прикусила губу, сдерживая стон, словно не давая себе полностью волю. Нет, так не пойдёт.

Он притянул её к себе и перевернулся, снова оказавшись над ней. Она извивалась под ним, царапая его спину, а он со всей силой вторгался в её лоно.

– Не молчи! Прошу тебя, не сдерживайся, Ника, – прошептал Генри. Он хотел снова видеть на её лице доказательство того, что она свободна делать что хочет. Её глаза потемнели, когда по телу пробежала дрожь. Запрокинув голову она издала громкий стон, перешедший в короткие всхлипы, и под её ресницами Генри заметил подступившие слёзы. Ещё через пару движений и он достиг той же разрядки, бессильно опустившись на её грудь.

Генри слышал как сильно стучало её сердце, чувствовал, как тяжело её дыхание, ощущал пульсацию между ног. Он поглаживал гладкую кожу, легко целуя её шею и ключицы. Как же сладка была эта женщина! Ей хотелось наслаждаться вновь и вновь, исследуя каждый сантиметр её тела, наблюдая как меняется от эмоций её лицо, как распаляется страсть в её глазах.

Они ещё долго лежали, чувствуя как замедляется дыхание, а пульс приходит в норму. Ника перебирала пальцами волосы Генри, а он, положив голову на её грудь, прислушивался к стуку её сердца.

– Спасибо, – чуть слышно прошептала Ника.

Генри приподнял голову и удивлённо посмотрел на неё.

– За что?

Она улыбалась. Румянец разлился по её щекам, а волосы на влажном лбу спутались. В полутьме глаза приобрели лихорадочный блеск, но Генри мог поклясться в этот миг, что никогда не видели женщины красивей. Во всём её облике было что-то первобытное, истинно женское, желанное и такое… родное.

– Ты напомнил мне, что я ещё жива. Дважды, – она засмеялась. – Я забыла, что такое быть желанной, быть женщиной, которую хочет красивый мужчина. Забыла, что такое настоящий поцелуй. Если вообще знала до этого.

Генри это льстило. Но он преследовал одну цель. Сегодня ночью он хотел, чтобы Ника забыла о том, кто причинил ей столько страданий. Как было бы хорошо, если бы этот человек вообще исчез не только из её жизни, но и просто пропал. Бывает же, что люди пропадают без следа? Её рассказ тронул его. Стоило только посмотреть, как она пересказывала свою историю, не замечая льющихся слёз. Какая боль отразилась на её лице, когда она прикоснулась к животу. Он хотел показать ей, что нельзя жить прошлым, всякий раз терзая себя воспоминаниями и страхами. Её муж навязал ей мысль, что она не заслужила уважения. Но Генри попытался разубедить её в этом. И, кажется, ему удалось. Он постепенно начал проваливаться в сон, обнимая и прижимая к себе тёплое и податливое тело, чувствуя, как Ника нежно гладит его по голове. И через несколько минут крепко уснул, в первый раз за много месяцев обретя мирный сон.

Ника наблюдала за спящим Генри. Дыхание его было спокойным, лицо расслабилось. Она заметила шрам на спине, чуть выше лопатки – ещё одно ранение. Её сердце сжалось уже во второй раз за сегодняшнюю ночь. Этот шрам был не такой большой как первый, но, она это чувствовала, причинял ему боль. Не физическую – это уже прошло. Но она помнила, с каким взглядом он отвел её руку от своего живота. Как ему неприятно было лишнее воспоминание о войне. Она почувствовала, как тепло, которое было ей смутно знакомо, разливается внутри её груди. Как же ей хотелось в этот миг защитить его от всех горьких мыслей, от всего, что терзало его. Она прильнула к Генри и поцеловала его макушку. Он не шелохнулся, так был крепок его сон.

Ника не потревожив его, выскользнула из его объятий и прошла в ванную. Они были настолько порывисты, что позабыли о всякой защите. Надо было воспользоваться хотя бы сильным напором душа, обмыв себя. А завтра утром она сплавает в городок, чтобы найти в аптеке экстренную контрацепцию. Её жизнь сейчас была и без того полна сложностей, чтобы в ней появился незапланированный ребёнок от мужчины из другого мира, в котором ей нет места.

Горячая вода, омывая кожу, обострила усталость. Длинная прогулка, холодный ливень, страстный секс. И только сейчас Ника ощутила на себе насколько был утомителен, но приятен, этот день. Одежда, которую она развесила, почти высохла. Значит, к утру она сможет одеться в привычное ей и более подходящее по размеру.

Она погасила свет и заглянула в прихожую убедиться, что с псом всё в порядке. Тед как ни в чём ни бывало, завалившись набок, посапывал во сне. Проходя через гостиную, Ника заметила в окнах слабое свечение. Стука дождя больше не было слышно. Небо очистилось от туч, и теперь на чёрном фоне небесной тверди мерцали всполохи зелёного и фиолетового. Свет широкой лентой покрывал почти всё небо, плавно извиваясь, словно на ветру.

"Северное сияние!" – с детским восторгом подумала Ника. Никогда она ещё не видела ничего прекрасней. Она метнулась обратно в спальню. Ей хотелось разбудить Генри, поделиться с ним этой невероятной красотой, но увидев его улыбку на спокойном лице, она замерла. Ему наверняка снилось что-то приятное, и Ника не захотела лишать его этого удовольствия. Она накрыла его покрывалом и сама юркнула к нему в постель, обвив Генри руками. Тот не просыпаясь, ответил на её объятия, прижав к своей широкой груди. И только тогда Ника полностью расслабилась и позволила себе погрузиться в сладкий сон.

Глава 7

Ника проснулась в опустевшей комнате. Она ещё помнила тепло крепкого мужского тела, которое обнимала всю ночь. Но при пробуждении рукой ощупала лишь охладевшие простыни. Приоткрыв глаза, она обвела взглядом спальню. Шторы были плотно занавешены, но сквозь них настойчиво пробивался свет. Дверь была плотно прикрыта, и из-за неё не было слышно ни звука. О сегодняшней ночи напоминали только смятые простыни, хранившие дурманящий запах их тел. Тело девушки приятно болело, особенно между ног. И как только Ника вспомнила, как руки Генри проникали в её лоно, с каким знанием нажимали на чувствительные точки, она почувствовала зуд внизу живота.

Она была готова поклясться, что ни с одним мужчиной ей не было так хорошо. Генри чувствовал, где стоит проявить нежность, а где усилить напор. А когда она кончала, он так смотрел на неё, будто не хотел упустить ни одну деталь её кайфа. Он знал, что нужно делать, будто в его постели была не одна сотня женщин.

«А я сотня плюс одна», – подумалось Нике. Вот и пришло окончательное пробуждение, давшее сильную пощёчину прямиком из реального мира. Да, им обоим было хорошо, и они оба хотели друг друга. Но что будет дальше? У каждого из них своя жизнь, свои недоигранные роли и обязательства. Она не знала, что или кто ждёт его по возвращении в Лондон. Да что там! Она даже не знала, что ждёт завтра её саму. И сегодняшняя ночь позволила им обоим забыться, отбросить всё, что их беспокоило или мучило. И до чего же это было приятное забытьё. Но пора было вернуться в действительность.

Ника отбросила покрывало и тут же ощутила всей кожей прохладный воздух нетопленой комнаты. В ванной она оделась в свою высохшую одежду, умылась прохладной водой и привела волосы в порядок. Теперь надо лишь набраться храбрости и выйти из спальни.

Ника несмело приоткрыла дверь и выглянула наружу. Полная тишина окутала дом. Ни следа Генри или Теда. Она прошлась по всему дому – ни души. И только выглянув в окно она увидела их обоих. Небо было почти безоблачным, и солнце освещало пожухлую траву, искрящуюся от инея. Тед, поджимая пораненную лапу резво скакал на остальных трёх, видно полностью придя в себя. Генри охотно бросал ему палку, а его верный пёс приносил её обратно, за что получал лакомство.

Внезапное чувство спокойствия нахлынуло на Нику. Как это чувство было похоже на то, что она испытывала в доме у бабушки. Будто всё так, как и должно быть. Женщина, ждущая у окна своего мужчину в их доме.

«Какая чудесная иллюзия», – подумала Ника, наблюдая за их играми. Генри, будто почувствовав её взгляд, обернулся и, заметив её в окне, с просиявшим лицо замахал ей. Она в ответ вскинула руку и почувствовала, как горит её лицо, будто её застали за чем-то неприличным. Генри позвал пса и двинулся в сторону дома. Через минуту они вошли в дом, принеся с собой холодный воздух. Тед тут же бросился к миске с водой, а Генри, сняв куртку и ботинки, остановился на пороге.

– Доброе утро, – произнесли они хором и тут же рассмеялись. Они чувствовали неловкость, будто обоим было по четырнадцать лет, и не знали, с чего дальше продолжить разговор.

– Не хотел тебя будить, – наконец произнёс Генри, указывая на довольного прогулкой пса.

– Как его лапа? – спросила Ника.

– Лучше. Я перевязал. За ночь он успел избавиться от повязки.

И снова неловкое молчание. Оба будто хотели избежать любого намёка на недавнюю близость.

– Ты голодна? Могу сварить кофе и подогреть оставшееся мясо со… вчерашнего вечера, – последние слова Генри произнёс тихо, и в его голосе послышалась хрипотца. От этого звука сердце Ники забилось чаще. Она непроизвольно облизала губы. Его взгляд переместился на её приоткрытый рот, а в глазах появилось то же желание, что она видела ночью.

– Да, было бы неплохо. Кофе, – сказала она, не переставая думать о том, что это не те слова, которые она хотела ему сказать. Да и зачем слова, когда она хотела впиться поцелуем в губы этого мужчины, хотела снова ощутить его внутри себя и кричать от наслаждения? Но утро будто привело её в чувство. Если сейчас она поддастся своим желаниям, всё усложниться до такой степени, что распутать этот клубок будет невероятно сложно.

Генри нехотя отвёл взгляд от её лица и понимающе кивнул. Пройдя мимо неё, он зашёл на кухню. Ника ощутила запах его кожи и внезапно захотела коснуться его руки, но остановила себя в последний момент. «Не надо, не усложняй», – твердила она про себя. – «Ночью без сомнения было невероятно приятно, но неужели ты думаешь, что это можно продолжить? И чем по-твоему это кончится? Хэппи-эндом?» Она села за стол, не зная куда девать свои руки. Тайком поглядывая в сторону Генри, который варил в турке кофе будто специально не поворачиваясь к ней лицом, она поняла, что необходимо объясниться. Ника видела, что он хочет продолжить то, что было между ними. Но была ли это обычная похоть или что-то большее, она не могла понять. Так же как и свои собственные чувства.

Её тянуло к Генри. Сейчас он казался ей самым близким на свете человеком, тихой гаванью, которой она смогла доверить самые большие страхи. Ведь даже близким друзьям она ничего не говорила про ребёнка, а ему осмелилась признаться. В своей жизни она уже обожглась, не подумав как следует и доверившись не тому мужчине. И чем это кончилось? Да и кончилось ли?

В оставленной ей Москве, теперь казавшейся такой холодной и неприветливой, она бросила не только мужа, но и прошлое. Если она вернётся даже в качестве свободной женщины, она притянет к себе всё, что пыталась забыть. Призраки прошлого будут каждый раз возвращаться к ней и напоминать о себе. Поэтому в столицу она возвращаться больше не имела никакого желания. Но и на Родине ей не будет особого покоя, пока жив Влад.

Когда в разговоре Анна объявила, что на него заведено уголовное дело, в Нике встрепенулась надежда. Да, он был высокопоставленным чиновником, в руках которого была сосредоточена почти безграничная власть. Если занялись таким как её муж, значит есть весомый повод, и не какой-нибудь "пустяк" вроде неуплаты налогов или недвижимости за границей. Она не имела иллюзий насчет чистоплотности своего супруга, но охотно закрывала глаза на его делишки, когда была влюблена в него. Ей казалось это таким несущественным – все в их окружении так делали. Но теперь она смотрела на всё это другими глазами, видела порочность и жестокость мужа и осуждала свою наивность и безразличие.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍И теперь появился крохотный шанс обрести свободу не только от её собственного тирана, но и от того кокона обид, которым он её окружил. Она так долго мечтала вырваться из под его гнёта, делать, что пожелает, творить и мечтать. И Генри помог ей вернуть немного самоуважения. Ночью она видела себя его глазами – страстная, уверенная, берущая то, что пожелает. Но была ли она ему настолько благодарна за это, что готова была вновь связать себя какими-либо обещаниями?

Она не думала, что сможет так быстро довериться другому мужчине или вообще захотеть близости. В последний год она испытывала ужас при мысли, что муж займётся с ней сексом. Он не раз брал её силой во время ссор, а в последние дни, когда Ника строила из себя покорную жену, она испытывала отвращение в постели – от своего притворства, от его прикосновений, от его запаха.

Но сегодня всё было по-другому. Она буквально ожила в руках Генри. Его губы и пальцы открыли новые горизонты её чувственности, заставили вновь вспомнить о том, как горяча может быть кровь, как безумно может быть желание обладать и отдавать.

Генри поставил перед ней дымящуюся чашку и тарелку с подогретым мясом. Аромат крепкого кофе тут же окутал её, немного успокоив мандраж. Войт сел напротив, но не спешил приступать к завтраку. Он ощущал её тревогу и давал ей время собраться с мыслями. Хотя единственное, что он хотел сделать, войдя в дом – это сорвать с неё одежду и, повалив на диван, вновь заняться с ней любовью. Он ещё не насытился ей, не испил до конца.

Утром, проснувшись в её объятиях, он не спешил покидать постель. Прислушиваясь к её ровному дыханию, он вглядывался в чистое юное лицо. Вспоминал, как целовал эти пухлые губы, как этот рот издавал стоны наслаждения. Он впитывал её аромат, при этом ощущая невероятное спокойствие. Этого он и искал, пытаясь скрыться ото всех в Норвегии, но нашёл только в объятиях рыжей красавицы.

Но что ждёт их дальше? Что скажут, посмотрев друг другу в глаза сегодня. Ещё вчера утром, он не думал, что к вечеру их обоих захватит страсть. Он жаждал только поговорить с ней, но обстоятельства повернулись таким образом, что свели их вместе, сначала обнажив души, а затем тела.

Но что чувствовал он? Желание? Несомненно. Влюблённость? Не похоже. Это чувство было чем-то более зрелым. Генри доверился ей, а Ника ответила ему тем же. Слабость, проявленная обоими, бросила их друг к другу, подарив одну из лучших ночей в его жизни. Ему не хотелось её отпускать. Это было невероятно, но всего за день она влилась в его жизнь, заполнив пустоту внутри, от которой он долго пытался избавиться. Он видел её за своим столом, с улыбкой смотрящей томным взглядом, на кухне, моющей посуду, на кровати, стонущей от оргазма, и понял, насколько сильно ему хочется видеть её в своей жизни. В любой роли, которую она бы выбрала сама – подруги, любовницы… жены?

Эта мысли ошеломила, напугав его. За всё время, что он встречался с самыми потрясающими женщинами, о которых грезили миллионы, он даже не помышлял о браке. Но это рыжеволосая богиня сама того не ведая привела его к подобной мысли. Не из-за того ли, что в нём проснулось упрямое чувство собственничества? Он как капризный ребёнок не желал отпускать то, что пришло в его руки. Но видя сейчас её растерянность, он усомнился в том, что их желания могут совпадать. Ведь то же самое делал её муж, привязав к золотой клетке? Присвоил Нику как вещь, не желая делить её ни с кем, и от чего она так отчаянно бежала. Он не хотел поступить с ней так же жестоко. Она заслужила свободы и права выбора.

Ника не притронулась к тарелке, но сделала пару глотков кофе, прежде чем заговорить.

– Эта ночь… – она провела рукой по волосам. – Мне и правда было очень хорошо.

Ника несмело взглянула на Генри. Он тоже не прикоснулся к завтраку, держа в руках чашку с кофе, и внимательно, ловя каждую деталь, смотрел на неё. Его лицо было напряжено – он чувствовал её колебание, и ему это не нравилось.

– Но?

Ника удивлённо вскинула брови.

– Всегда есть но, не так ли? – произнёс он твёрдым голосом.

Её задел такой тон. Как не обидеть его тем, что она сейчас скажет? В любом случае, лгать ему она бы не посмела.

– Да, есть, – она со вздохом опустила голову, больше не решаясь посмотреть на него. – То, что было между нами – это было прекрасно. И это было очень важно, по крайней мере для меня. Но… – она запнулась. – думаю, нам не стоит продолжать.

– Хочешь сказать, что жалеешь?

– Никогда! – она распахнула на него свои глаза. Хотелось обнять его, чтобы почувствовать его поддержку. Он не осудит, он поймёт. – Это правда. То, что я сказала тебе ночью. Я безумно тебе благодарна. Давно не чувствовала себя такой… живой! Но я не знаю, что меня ждёт. Сегодня-завтра или через месяц мне придётся уехать. У меня появилась надежда восстановить свою жизнь с нуля. Но ты… – Ника даже задержала дыхание. – Ты, Генри, не входил в мои планы.

Уголок его плотно сжатых губ дёрнулся.

– Было бы лучше, если бы мы оставались соседями, – продолжила Ника. – Но случилось то, что случилось, и мне ни капельки не жаль. Я сохраню на память эту ночь, и, думаю, так будет лучше.

Он молчал. Сложив руки на груди, Генри сидел неподвижно, уставившись в никуда. Он ожидал услышать от неё нечто подобное, но был совершенно к этому не готов. В груди больно кольнуло, но он больше не чувствовал пустоты внутри. Ника и исцеляла его и причиняла боль.

Он не входил в её планы.

Если подумать, она тоже не вписывалась в программу посещения норвежских островов. Однако, вот они оба здесь.

– Ты веришь в судьбу? – он мягко улыбнулся ей.

– Не знаю, – Ника немного расслабилась, увидев на его лице улыбку.

– Что, если наша встреча не случайна? – он вскинул руку. – Я не говорю о сказках со счастливым концом, где двое, встретившись, в конце живут долго и счастливо и умирают в один день. Нет, не верю я в такое. Но в то, что судьба сводит их вместе для того, чтобы они друг другу что-то вручили, какой-то дар. Не материальный, нет. Что-то, что в дальнейшем повлияет на всю их жизнь, откроет новое или напомнит о давно позабытом. Вот в это я верю. Ты благодарна мне, но ведь и я тоже. Я приехал сюда потерянный, не понимающий, что дальше делать со своей жизнью. Либо в петлю лезть, либо плыть по течению – вот какие варианты я выбрал для себя. Но было достаточно одной твоей улыбки, чтобы у меня появился и третий вариант.

– Какой?

– Жить, – просто ответил он. И это было правдой. Встав сегодня утром, он увидел этот день во всех его красках, вдохнул полной грудью сладкий холодный воздух. Даже с удовольствием вернулся к играм со своим псом. Всё ощущалось по-новому. Как будто мир вернулся в то время, когда он был маленьким, а прошлого не существовало. В детстве так ясно ощущаешь жизнь, потому что у тебя есть только будущее, и ты видишь его в радужных красках. Вчерашний вечер откровений, в том числе и постельных, освободил какую-то часть его души, заточённую в клетке условностей и обязательств. Эта девушка, которой было всё равно, кто перед ней, сумела выслушать и успокоить одним своим взглядом. Первое её прикосновение напугало, он одёрнул руку, потому что почувствовал как слабеет рядом с ней. Но она внимательно слушала, ловя каждое его слово, не отрывая взгляда, в котором не было сочувствия, но присутствовало утешение и понимание.

Он давно не встречал женщин, которые бы не искали выгоду, находясь рядом с ним. То это были старлетки, пытающиеся с его помощью пробиться в высший эшелон голливудского небосклона, либо угасающие актрисы, искавшие лишний повод пустить сплетни и попасть на первые полосы. И даже если при этом завязывались отношения, оба использовали друг друг как ни крути, даже если это влекло за собой скандалы. Ведь, как известно, плохая реклама тоже реклама.

– Спасибо, что выслушала меня. Что помогла моему псу. Что похвалила мою стряпню, – он заметил, как её губы дрогнули в улыбке. – И за эту ночь.

Она подняла на него свои зелёные глаза, в которых так хотелось потонуть.

– В жизни не так много людей, с которыми я могу быть откровенен. Как ты знаешь, доверять можно не всем, иначе это тут же появиться в твиттере, инстаграм и что там ещё? И будут полоскать твоё бельё на виду у всех, прохаживаясь по тебе вдоль и поперёк. Пару раз я так ошибался в людях, и с тех пор зарёкся откровенничать с кем бы то ни было.

– Мне это ни к чему, – проговорила Ника.

– Нет-нет, – остановил её Генри. – Я не имел в виду…

Он тяжело вздохнул, поняв, что со стороны это выглядело как предупреждение.

– Я хочу сказать, что ты стала для меня тем человеком, перед кем я не боюсь показаться слабым и с кем я могу быть самим собой. Последним, с кем мне было так легко и просто, был мой брат. Я даже матери не всё рассказываю – не могу. Не знаю как повернутся обстоятельства, и кто из нас первым стартанёт отсюда сломя голову к новой счастливой жизни, но возможно ли нам, пока мы на этом острове, быть друзьями? – он протянул через стол ей руку ладонью вверх, и Ника не задумываясь накрыла её своей. Он сжал её пальцы, чувствуя, как тепло заполняет его кисть, предплечье, доходит до груди и отдаётся в самое сердце. То же чувствовала и Ника, не готовая пока отпустить Генри. Им не нужны были слова, чтобы сказать друг другу главное – «Я здесь. Я рядом».

Тед, обделённый вниманием, проковылял к своему хозяину и положил голову ему на колени. Только тогда они расцепили руки, а Войт потрепал по голове питомца. Будто выйдя из забытья, Ника вспомнила о своих планах. Генри она тревожить не хотела, поэтому надо было придумать повод исчезнуть. В конце концов, это его жилище, а у неё есть своё, и они не обязаны ночевать друг с другом.

– Мне надо отлучиться, – он поднялась со стула, поставив недопитый кофе на стол.

– Бросаешь? – усмехнулся Войт.

– Я больше недели не включала телефон. Что, если появились новости.

Генри встал, все ещё придерживая собаку.

– Хочешь, составлю тебе компанию? Вместе веселей.

– Нет, я справлюсь, спасибо.

Он кивнул и исчез в кладовке. Через минуту вышел, неся в руке её сухую куртку. Генри расправил её, помогая Нике одеться. Но когда она развернулась к нему лицом, неожиданно для себя притянул девушку и с жадностью впился в её губы. Прошедшая ночь, все эмоции и страсть вернулись, захлестнув жаркой волной. Он почувствовал как дрогнула её рука – она одёрнула её, а значит хотела обнять. На Нику обрушился шторм эмоций, она ответила на поцелуй, который мгновенно вскружил ей голову, отозвавшись желанием внутри. Всё, что она говорила Генри о том, как он "не входил в её планы" тут же вылетело из головы. Но если она сейчас не остановится, она может совершить большую ошибку. С трудом отстранившись от Войта, она мягко оттолкнула его рукой.

– Это последний раз, – прошептал он, тяжело дыша.

Ника сама была одурманена чувствами, которые всколыхнул этот поцелуй, но стараясь не выдать себя, молча направилась к двери.

– На ужин у нас курица. Я буду рад, если ты присоединишься, – окликнул её на пороге Генри. – Даю слово, что это будет только ужин.

Она обернулась, стоя у открытой двери и заглянув ему в глаза, произнесла:

– Вчера ты тоже дал обещание.

***

Ника быстрым шагом удалялась от дома Генри. Она чувствовала его взгляд, прожигающий ей спину. Она знала, что пока не скроется из виду, он будет за ней наблюдать в окно.

«Что с тобой творится? Ты же обманываешь себя саму! Ты его хочешь! Хочешь явиться на этот чёртов ужин и хочешь, чтобы он нарушил своё слово. Какая же ты идиотка!» – внутри Ника кипела и ругала себя за глупость и нелогичность своего поступка. Ей так же как и ему хотелось продолжить поцелуй, но что бы за этим последовало? Теперь она этого не узнает. Она сбегала от него и от переполнявших её чувств.

Он, голливудская кинозвезда, и она, жена российского чиновника. Да что могло свести их вместе? Они оба из совершенно разных миров. Генри, не смотря на всю свою известность по сути оказался обычным парнем, в поведении которого она подметила простоту, свойственную для деревенских жителей. И она, выросшая в интеллигентной среде среди искусства и театра, возвышенная, но никому не известная.

Что, если дать себе небольшую передышку? День или два вдали от него подскажет ей, что она чувствует на самом деле. И тогда пан или пропал – либо она окончательно отстранится от него либо кинется в омут с головой, а там будь что будет. Это решение немного охладило её пыл, помогая прийти в себя. Ника даже почувствовала облегчение, отпуская эту непростую ситуацию, в которой оказались оба.

Поглощённая своими мыслями, Ника поначалу не заметила фигуру, топчущуюся возле её хижины, и вздрогнула, когда услышала, что её окликнули по имени:

– Ника!

Поначалу она оторопела, вновь ожидая наихудшего расклада, но тут же расслабилась, узнав свою близкую подругу. Анна была как всегда элегантна. Белый плащ, высокие сапоги, светлые волосы уложены волнами – она смотрелась как пришелец с далёких миров на этом острове. Ника кинулась ей в объятия, не давая себе думать о плохом. Её тут же окутал аромат дорогих духов. Анна обняла её, крепко прижав к себе и тут же почувствовала как Ника вздрагивает от рыданий. Анна отстранила от себя подругу и грубо встряхнула её за плечи.

– Где тебя носило? Я здесь уже больше часа! Тебя нет, телефон выключен, никаких признаков, что ты вообще с последнего звонка была здесь. Знаешь, что я подумала?

Ника не могла произнести ни слова. Противоречивые чувства сейчас затопили её с головой. Она была безумна рада видеть свою подругу, но и боялась того повода, по которому она могла здесь появиться.

– Я уже думала вызывать полицию с собаками искать твоё бездыханное тело! – Анна снова обняла Нику, уже с облегчением, давая подруге вдоволь нарыдаться. Немного успокоив её, она завела её в хижину, дверь которой Ника так и не заперла, уходя вчера из дому.

– Гуляла? Так рано? Камин холодный. Ты не топила его пару дней. Хочешь помереть от холода, дурёха? – как всегда серьёзная Анна, села рядом с Никой, выслушивая её нелепые выдумки. Как она могла объяснить то, где её носило ночью? «Знаешь, тут на острове живёт известный актёр, и я вчера переспала с ним. Вот так, просто!» Анна бы только покрутила у виска. Нет, Генри останется её тайной, её личным секретом, таким же как и потеря ребёнка.

– Почему ты приехала? Что-то случилось?

– Случилось. Ты отключила мобильный. Пришлось срочно лететь к тебе. У тебя есть полчаса, чтобы собраться. Нам надо успеть на ближайший рейс в Москву.

– Что… – губы Ники похолодели в ожидании самого худшего.

– Его арестовали. Сразу после того как я позвонила тебе. И дело очень серьёзное. Я думала, что на него завели дело по хищению в особо крупном размере. Но всё гораздо серьёзней. Его также обвиняют в организации заказных убийств.

Ника почувствовала слабость в ногах и опустилась на ближайший стул.

– Он искал тебя не только для того, чтобы вернуть. Всё, что у него есть, он может потерять. Сейчас дом, квартиры, счета – всё арестовано. Он планировал переписать всё на тебя и держать под контролем в случае ареста, но, слава богу, не успел.

– Но почему я должна…

– Ника, ты можешь пойти как подозреваемая в соучастии. Прокурор Артемьев парень серьёзный, вцепился в твоего Влада как акула в мясо – видимо есть распоряжение сверху довести дело до конца. Если не явиться к нему с объяснениями в ближайшие… – она посмотрела на наручные часы, – тридцать шесть часов, боюсь он возьмётся и за тебя. Тогда тебе уже отпетлять не получиться. Надо идти с ним на сделку. Сдашь этого урода с потрохами, благо что дерьма не жалко. Расскажешь всё, что знаешь. Конечно, что ты там знаешь? Но все имена назовёшь, все даты вспомнишь. Ты же от него никому конверты в руки не носила?

«Организация заказных убийств», «подозреваемая в соучастии»… Ника почти не слышала Анну. Её голову будто окутала вата, сквозь которую пробивался голос её подруги, в ушах стучала кровь, а комната начала кружиться.