Текст книги "Блюз «Джесс»"

Автор книги: Лина Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

6

Рождественский концерт в вустерской средней школе был в полном разгаре. Первым номером выступил струнный оркестр Джесси, следом готовился хор. За кулисами девушка руководила бригадой рабочих, устанавливавших для этого специальные помосты, и проверяла устройство, благодаря которому во время исполнения хористами «Зимней сказки» на сцену должен посыпаться искусственный снег.

– Джесси! – окликнул ее один из молодых коллег. – Отлично сработано. – Он улыбнулся и чуть обнял ее.

– Спасибо, Джек.

– Мне бы заставить свою банду спеть хоть наполовину не хуже.

– Они споют, можешь не сомневаться.

Он трижды плюнул через плечо и исчез так же стремительно, как и появился.

Она обожала концерты! Их приподнятую атмосферу, взволнованные лица, сам дух праздника. К тому же сегодня девушка радовалась вдвойне – ее отношения с Евгением пошли на лад.

После неприятного телефонного разговора накануне утром Джесси опасалась встречи с ним. Но, когда в колледже вошла в свой кабинет, на письменном столе ее ждали гвоздики, а рядом записка с извинениями. После уроков он зашел, они вместе пообедали. Он был само внимание и заботливость. Впрочем, Евгений всегда отличался этим, с первого же дня знакомства.

Встречаться с ним она начала вскоре после смерти матери, когда чувствовала себя совершенно потерянной и одинокой. Евгений старался быть рядом, звонил каждый вечер, заезжал к ней поужинать, не только заполняя образовавшуюся пустоту, но и заставляя ее забыть о ней. Джесси не знала, что бы делала без него.

Правда, в последнее время он несколько изменился, хотя, возможно, причиной тому была сама Джесси. Не отдавая себе в том отчета, она обделяла его вниманием, и он справедливо почувствовал – им пренебрегают… Что же касается их стычки из-за ночевки Эдди, то Джесси решила, что большинство мужчин тоже было бы раздосадовано. В конце концов они окончательно помирились, а Джесси преисполнилась решимостью способствовать укреплению их дальнейших отношений.

Сейчас на глазах у Джесси на сцене выстраивался хор в праздничных красных нарядах. Каждый ряд занял свое место, солисты чуть выдвинулись вперед. Больше ее помощь не нужна, пора пойти и сказать дирижеру, взволнованно расхаживающему в кулисах, что он может начинать. Джесси повернулась и неожиданно наткнулась на Евгения.

– О, дорогой! – рассмеялась она. – Ты что тут делаешь?

Он не откликнулся на ее радость.

– Вот заехал, чтобы пригласить тебя пропустить по рюмке. Выступление твоих ведь закончилось, ты свободна?

Джесси открыла было рот, но смолчала. Взглядом обежала оживленную толпу за кулисами – музыкантов, одетых феями участниц концерта, толстого старшеклассника в наряде Деда Мороза. Ее уже не держали здесь никакие обязанности, но ей так хотелось остаться, вспомнить о днях, когда она сама училась в этой школе, проводила дни в этих самых коридорах и классах, выступала со всеми на этой самой сцене.

– Сейчас схожу за пальто, – сказала она, опустив голову.

На улице Евгений как бы между прочим поинтересовался:

– Что это за парень?

Джесси прислушалась. Даже сквозь стены школы сюда доносились звуки «Зимней сказки», исполняемой смешанным хором.

– Какой парень? – рассеянно спросила девушка.

– Ну, который обнимал тебя на сцене?

– Джек? – Она изумленно всмотрелась в суровые серые глаза спутника. – Ты это серьезно? Он поздравил меня с успехом моих ребят.

Евгений презрительно фыркнул.

– О небо! Да он женат, Евгений, и счастлив в браке.

– Может быть… Но даже невинный флирт я не потерплю, слышишь?

Джесси остановилась как вкопанная во власти дурного предчувствия. Вчерашнюю ревность Евгения еще можно понять, но сейчас?.. Это же ужасно! Да и в чем убедишь человека, снедаемого столь болезненной подозрительностью?

Разумеется, она могла бы извиниться, заверить, что такое никогда не повторится. Но уступить ей было не по душе. Не годится идти на поводу.

– Надеюсь, ты не обидишься, если я все же не пойду в бар?

Он нахмурился.

– Вернешься туда?

Именно этого ей больше всего и хотелось сейчас сделать.

– Нет, я устала и поеду домой.

– Прекрасно. Я…

– Нет. Я поеду одна. Я также думаю… – она помедлила, – мы должны отдохнуть друг от друга… Ну хотя бы в предстоящий уик-энд.

– Что? – Его глаза стали холодными как сталь.

– Нам нужен какой-то перерыв…

– Говоришь перерыв, а подразумеваешь – навсегда?

– Я о другом. Только… о наступающем уикэнде. Нам обоим это пойдет на пользу. Уверена, если мы посмотрим на себя как бы со стороны и издалека, поймем гораздо больше.

– Но что ты собираешься делать?

Она пожала плечами.

– Предстоят рождественские покупки, генеральная уборка, стирка, глажка… Кучи писем, на которые не нашлось времени сразу ответить… Так что не волнуйся, я найду себе занятие, да и ты, наверное, тоже.

– Какая нелепость!

Но ей было уже не до споров. Джесси быстро села в машину и захлопнула дверцу.

Приехав домой, она зажгла свет во всех комнатах внизу, налила себе коньяку. Ее всю трясло, переживала за свой отчаянный шаг, хотя и не сомневалась, что поступила правильно.

Сделав еще один глоток для бодрости, оглядела комнату. Что она будет делать в этот уик-энд? Начинать придется с пылесоса и тряпок – вон какое запустение, а на дворе Рождество.

Она подошла к окну. Огни города – белые, зеленые, красные, их веселый свет только добавил ей ощущение одиночества.

Мать когда-то переехала сюда потому, что хотела облегчить жизнь Джесси. Не справилась бы она со старым домом с его текущей крышей. Но современными удобствами нового жилища ей самой недолго пришлось наслаждаться… С тех пор как матери не стало, Джесси часто жалела, что они не остались жить на прежнем месте. Она никогда не считала это кирпичное чудовище своим домом. Он был ей чужой, давил. Сегодня особенно.

Девушка резко задернула шторы, бросилась на софу. Конечно, можно было бы затопить камин – сразу станет теплее и уютнее, но сил не было. Единственное, что чуть утешило и заставило улыбнуться, – несколько ярких шариков, болтавшихся под потолком. Эх, если бы Эдди был здесь!

Джесси закрыла повлажневшие от слез глаза. В целом свете не было человека, с которым она хотела бы сейчас поговорить больше, чем с ним.

В неудержимом порыве Джесси бросилась к телефону. Секунду колебалась, но все же набрала номер дрожащими пальцами. Захочет ли он вообще говорить с ней? Ведь она же практически выгнала его, запретила лезть в их с Евгением дела, наотрез отказалась от предложенной дружбы…

– Эдди? Привет! – выпалила она, услышав знакомый голос.

– Эй, крошка! – Он явно удивился.

– Привет! – повторила Джесси. – Не знала, будешь ли ты дома.

– Давно дома. Утром, к счастью, успел на репетицию, потом целый день отсыпался.

– И хорошо играли? Или в полноги?

– Потрясно. Бетховен, Вивальди, сюиты Бородина. На них грешно халтурить.

– Знаешь что? Мне все же удастся послушать эту вашу программу. – Она подождала ответа, но линия молчала. – Ну, если твое приглашение на субботу остается в силе. – Проклятье, он чувствует, что со мной что-то не так, лихорадочно думала Джесси.

– Конечно. Сколько заказать билетов?

– Только один. Евгений… занят. У него банкет. Но он настаивает, чтобы я поехала.

– Вот как?

– Ну да.

К счастье, Эдди только спросил:

– Когда ты приедешь?

– В пятницу у меня самой репетиция… Значит, появляюсь в субботу утречком.

– Ладно. Надеюсь, ты останешься ночевать?

У нее бешено заколотилось сердце.

– Пожалуй.

– Чудесно. Ручка есть? Пиши, как доехать.

Буквы выводила с трудом, сомневаясь, сможет ли разобрать потом свои каракули. Может, это знак, предупреждающий, что не следует так поступать?

– Рут тоже будет на концерте?

– Она уехала в командировку.

Джесси чуть не поперхнулась.

– Жаль. Слушать вдвоем всегда лучше, есть с кем обменяться впечатлениями.

– Джесс, у тебя все в порядке?

– Разумеется, все прекрасно, – ответила она с фальшивой веселостью. – Ну, пока. Увидимся в субботу.

Положив трубку, она стала биться головой о стену, пока не почувствовала боль…

Снятая Эдди Палмером квартира располагалась на первом этаже элегантного трехэтажного дома почти в центре Детройта. Джесси позвонила, и дверь тут же отворилась.

На нем были серые вельветовые брюки и черный свитер. Чисто выбрит, густые вьющиеся волосы еще влажны от душа. Эдди буквально благоухал смесью мыла и чего-то вроде корицы.

– Заходи.

Квартира оказалась большой и светлой. Высокие потолки, белые стены и натертый дубовый пол.

– Прекрасная квартира, Эдди.

– Мне тоже нравится. К сожалению, хозяева вернутся вскоре после Рождества.

– Что будешь тогда делать?

– Не знаю пока. Давай-ка занесем твои вещи.

Эдди провел ее в одну из двух спален, и она оставила свою дорожную сумку у кровати.

– Если хочешь порепетировать, мешать не буду, посижу тихонько, – предложила Джесс.

– Нет, я уже с утра отработал свои три часа и вполне в форме.

Он провел ее по квартире. На подоконнике в кухне она заметила несколько фотографий.

– А, твои родители. Как они?

– Как всегда. Очень заняты. Все еще держат музыкальный магазинчик.

– Выглядят они прекрасно. – Джесси внимательно разглядывала красивого темноглазого мужчину, как две капли воды походившего на Эдди, и озорно улыбающуюся женщину, от которой сын определенно унаследовал неуемную энергию. – Они не изменились, хотя я давно их не видела.

– Что за проблема, – можно поехать и навестить, а?

– Гм. – Она положила фотографию на место и взяла другие. – О боже! На одной был запечатлен их школьный класс. – А кто эти люди? – спросила она, рассматривая снимки.

– Те, с кем подружился в поездах, с кем вместе играли. Это в Париже, а это в Италии, кажется, Милан…

– Ты мало рассказывал обо всех этих годах. Скучаешь по гастролям?

Эдди долго молчал.

– Чудесное было время. Я многое узнал и повидал. Но потом надоедает жизнь на колесах, постоянная усталость от чемоданов и отелей… Ты не поверишь, но я заскучал по Пенсильвании, по Вустеру…

– Действительно не поверю, – в шутку погрозила ему девушка: мол, не завирайся, приятель.

– А напрасно… Однажды я проснулся и понял, что у меня фактически ничего нет. Только одежда, эти снимки, кипятильник… Как говорится, ни кола ни двора.

Говорил Эдди неожиданно серьезно, даже печально. Может, правда захотел оседлости? Да насколько его хватит – на полгода, год?.. Из Детройта тоже наверняка сорвется – только его и видели. Она нахмурилась, почувствовав, что его отъезд причинил бы ей боль.

– Ну, – вздохнула она, – если хочешь концертировать на выездах, должен делать это налегке, ведь так?

Эдди моргнул и неуверенно улыбнулся:

– Ну… так… Ты не раздумала осмотреть город?

Его освещенное мягким зимним светом лицо повеселело, будто тяжесть стряхнул. Он всегда был красавчиком, а сейчас выглядел просто неотразимо.

– О, с удовольствием.

– Вот и ладушки. Одевайся потеплей на всякий случай.

Джесси застегнула свою розовую лыжную куртку, натянула розовые же варежки из ангоры. Из ее кармана Эдди вытянул пушистые наушники и надел ей на голову.

– Очень мило, Джесс. Как с рождественской открытки. – Он погладил ее по волосам. – Так куда ты хотела бы пойти?..

Джесси была уверена, что ее щеки стали такими же розовыми, как и весь наряд.

– Выбирай. – Эдди распахнул дверь. – Музей изящных искусств? Аквариум? Морской музей?

– У нас не так много времени. – Джесси вздрогнула, когда он чуть приобнял ее, и робко сказала: – Скоро праздники, и для начала я хотела бы заглянуть в галерею-стар.

– О'кей.

– Ты уверен? Это же магазины, Эдди!

Он подмигнул.

– Знаю. Вопрос в том, поможешь ли ты мне со списком покупок, который я тоже приготовил?

– Если у тебя хватит терпения помочь мне, – игриво пошутила она.

– Разумеется… А что ты собираешься купить конкретно?

– Все подряд, но буду довольна и одной хорошей игрушкой для племянника.

– Ну, такие покупки мне по душе.

Практичнее было воспользоваться метро, чем торчать в городских пробках, и они спустились в подземку.

– Мы, наверное, ненормальные, – рассмеялась Джесси, когда эскалатор вынес их прямо в чрево торгового центра, забитого толпами покупателей. – За десять дней до Рождества пойти сюда просто безумие.

– Думай об этом как о приключении.

Галерея-стар приютила под своей сводчатой стеклянной крышей тысячи магазинов, кафе, баров, ресторанчиков. Особенно привлекали людей закусочные, расположенные под сводами колонн, опоясывающих главный фасад.

Джесси и Палмер сразу же почувствовали ароматы, доносящиеся оттуда. Они протиснулись сквозь плотную, медленно двигавшуюся толпу к прилавкам, где жарились, парились, шкварились и кипели кушанья на любой вкус.

– Ммм. Все так аппетитно пахнет! – Джесси восторженно потянула носом. Для нее это был не просто запах еды – ощущение неповторимой полноты жизни. – Вот, – девушка показала пальцем на повара с оливкового цвета кожей, накладывавшего острый красный перец в огромную булку, – это выглядит восхитительно.

Они заказали две порции. Все столики были заняты, пришлось сквозь толпу выбираться из-за колоннады. Стоял теплый для декабря день. В веселой праздничной толчее Эдди и Джесси едва отыскали свободную скамью и принялись за еду.

Под полуденным солнцем сверкали стеклянные гирлянды, рдели флажки, украшавшие ветви деревьев. В трех шагах от них фокусник вытаскивал голубей из рукавов к восторгу огромной толпы, а на другом углу какой-то проповедник предсказывал конец света. Джесси порадовало, что его никто не слушает. В канун Рождества люди предпочитали волшебников, а не мрачных пророков. Джеси откусила от сандвича и счастливо улыбнулась. Поездка в Детройт оказалась отличной идеей!

– Эдди, послушай! – Девушка схватила его за руку. – Ты слышишь? Звонари! – в восторге воскликнула она.

На площадь входили профессиональные звонари в викторианских нарядах, наигрывавшие «Успокой вас бог, веселые джентльмены».

– Очень по-рождественски, – снова рассмеялась Джесси.

Эдди положил локоть на спинку скамьи, оперся подбородком и внимательно уставился на нее.

– Что такое? – осторожно спросила девушка.

– Ничего. Просто приятно видеть тебя улыбающейся. В последнее время ты выглядела не очень-то счастливой.

Джесси опустила глаза. Эдди прав. Сегодня она счастлива самым безотчетным образом. Счастлива… Если честно, поехала она сюда только ради себя. Не ради Евгения. Не для того, чтобы попытаться вдохнуть новую жизнь в их отношения. Она здесь потому, что сама этого хотела: соскучилась по старой дружбе, а еще… соскучилась по нему самому.

Поняла девушка и другое – ее визит меняет характер их отношений. Она приехала к нему, а не наоборот! До сих пор Эдди делал попытки примирения. Значит, она идет ему навстречу?

Нет! – тут же испугалась Джесси. Ничего не решено. Ладно, пусть забыты недавние споры, пусть они отодвинули на задний план людей, с которыми связаны, Рут и Евгения. Но нельзя же сделать вид, будто девять лет назад между ними вообще ничего не было, и вычеркнуть из сердца мучительные воспоминания об их интимной близости в ту ночь в горах…

И все же здорово, что она сейчас здесь. Разумного, логического оправдания этому не было, да Джесси, признаться, и не хотела его искать.

Эдди скомкал обертку сандвича и ловко, как баскетболист, бросил комок в ближайший мусорный бак.

– Перекусила? Тогда пошли.

– Пошли, – пробормотала Джесси, тоже скомкала обертку и повторила его бросок, издав неприлично ликующий вопль, когда попала. Потом они делали покупки, осмотрели здание мэрии, сохранившееся с начала прошлого века, побывали в городке аттракционов, где поиграли в китайский бильярд, и, наконец, поднялись на холм, чтобы в сгущающихся сумерках полюбоваться рождественской иллюминацией улиц и площадей.

Все это время Джесси ощущала нечто странное – ее чувства обострились, она словно пробуждалась от оцепенения. Когда в вагоне метро их толпой прижало друг к другу, она ощутила едва уловимый запах шерстяного свитера Эдди, связанного его матерью. Так пахли когда-то все вещи в их доме. Чуть дымком, чуть горечью полыни. От нахлынувших чувств девушка едва не задохнулась, уткнувшись ему в грудь.

Эдди обратил внимание на ее состояние. Как-то притих, насторожился, в его глазах так и светились вопросительные огоньки. Мало того что она поддается его физической привлекательности, так он еще и догадывается об этом, переполошилась Джесси.

Наконец они вернулись в его элегантные апартаменты. Ноги уже не слушались Джесси, она смертельно устала от прогулки по зимней стране чудес с самым, вероятно, очаровательным мужчиной в Детройте.

Джесси помогла ему накрыть на стол и приготовить ужин. Они обменивались любезными фразами, но оба ели слишком быстро, избегая смотреть друг на друга. А убрав посуду, поспешили разойтись по комнатам – пора было готовиться к концерту.

Стоя у туалетного столика, Джесси сосредоточенно занималась косметикой. Единственное, что отвлекало ее, – звук льющейся воды, доносившийся из ванной. Как непрошеное наваждение, краснея, гнала она прочь мысли о ладном мужском обнаженном теле, кольцах кудрей на лбу и груди… Джесси стыдилась самой себя, того состояния, до которого довело ее воображение. Это просто реакция на то, как хорошо они ладили с Эдди сегодня, вот и все, решила она, отказываясь признать явственный отголосок страсти из того далекого прошлого…

Эдди стоял перед музыкальным центром в гостиной и слушал музыку. Он был сама сосредоточенность. Джесси задержалась в дверях, стараясь не мешать ему, мельком окинула взглядом с головы до лакированных черных туфель. Если и существуют мужчины, словно родившиеся в смокингах, Палмер, несомненно, один из них.

Наконец он оглянулся.

– Привет. – От его теплой улыбки она смущенно засуетилась, одернула свое простенькое платье – вполне классическое, прямое, без рукавов, с глубоким декольте, по моде короткое, что и беспокоило ее. – Как тебе мой наряд?

Эдди обежал взглядом ее русые волосы, свободно ниспадающие на плечи, упругую грудь и бедра, подчеркнутые шелком материи, ноги в лодочках на высоких каблуках.

– Вот это да-а-а, – изумленно протянул он.

– Что да?

– Да ты прекрасно смотришься…

В вестибюле концертного зала Палмер протянул девушке билет на первый ярус в первый ряд. Лицо его было сосредоточенным, между бровями залегла складка, скулы окаменели.

– Увидимся, когда концерт кончится. Жаль, что тебе придется сидеть одной.

– Я уже большая девочка, Эдди.

Он пропустил шутку мимо ушей. Джесси не удержалась от смешка.

– Палмер, ты нервничаешь? Неужели? Жаль, не взяла кинокамеру – посмотрел бы ты на себя сейчас.

Эдди застенчиво улыбнулся.

– Это не смешно.

– Конечно нет, извини. – Джесси обняла его за широкие плечи. – Ты сыграешь блестяще. Как всегда! Так что вперед. – И она поцеловала его в чисто выбритую щеку.

Поцелуй означал лишь поддержку, но у нее вдруг ослабли коленки от его близости. Она задохнулась, заглянула ему в глаза и снова увидела в них вопрос. Долгое мгновение они пристально смотрели друг на друга, их губы разделяла лишь пара дюймов, а сердца грохотали, как литавры.

С явной неохотой Эдди отступил.

– Спасибо, Джесс. Приходи за мной в комнату отдыха музыкантов, когда все кончится, ладно?

В первом отделении исполнялся концерт для виолончели с оркестром. Солист был великолепен, но Джесси не терпелось услышать вторую часть программы. Когда дирижер вернулся после антракта на сцену, девушка едва сдерживала волнение. Она собиралась не спускать глаз с маэстро, но, лишь взлетела дирижерская палочка, ее внимание сосредоточилось на группе валторн.

Зазвучала симфония, и Джесси внезапно почувствовала, как повлажнели ее веки. Обычно она столь эмоционально не реагировала, но сегодня не могла ничего с собой поделать.

Дело было не в уровне исполнения, даже не в музыке, а в том, что она видела на сцене Эдди и гордость за него оказалась почти безграничной.

Когда музыка смолкла, все вскочили, аплодируя стоя. Осталась сидеть разве что одна Джесси: склонилась, спрятала заплаканное лицо в ладонях.

Наконец она оперлась на перила и с трудом поднялась. В тот же момент Эдди посмотрел наверх и сразу отыскал девушку взглядом, почти физически обжегшим ее. Сердце Джесси оборвалось. Господи боже, взмолилась она, что происходит?

Ее щеки пылали, все внутри предательски дрожало. Ей нужно взять себя в руки. Они просто друзья, и нечего позволять себе распускаться, тем более безо всяких на то оснований.

Но спускаясь по лестнице в комнату музыкантов, Джесси вновь ощутила лихорадочную дрожь. Когда же Эдди, развязывая на ходу бабочку и расстегивая воротничок сорочки, с улыбкой поспешил ей навстречу, она вдруг ясно поняла, что никак не сможет относиться спокойно к этому человеку…