Текст книги "Африканский квест"

Автор книги: Лин Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

После этого нам приходилось очень трудно. Французское правительство вело переговоры с президентом Туниса, Хабибом Бургиба, о возмещении убытка за утраченные фермы, но для отца было слишком поздно. Ему было трудно найти работу во Франции. Мы жили у дальних родственников, которые были нам не особенно рады. Мать умерла через несколько месяцев после возвращения. Официальной причиной смерти назвали удар. Я считал, что она скончалась от горя. Мне пришлось бросить школу – я хотел быть врачом – и искать работу, чтобы содержать семью. У меня есть младшие брат и сестра.

Я поклялся никогда не возвращаться, но признаюсь, Лара, мной овладело любопытство, когда я увидел ваше объявление. Я откладывал звонок вам до последней минуты, никак не мог решиться. Но в конце концов позвонил, место для меня нашлось, и вот я здесь. Это место пробудило множество воспоминаний, но не все они скверные.

– О, Эмиль! – воскликнула Честити. – Это так…

– Трагично? – перебил ее Эд.

– Печально, очень печально, – ответила Честити. И положила руку Эмилю на бедро. Вид у него был встревоженный и вместе с тем довольный.

– Пора возвращаться в гостиницу, – сказал Бен, не доев баклавы.

– Я была совершенно согласна. И жестом велела официанту подать счет.

– Я домой, – сказала Джамиля. – До завтра.

* * *

Мы пошли к гостинице в молчании, каждый был погружен в свои мысли. Лично мне приходилось много думать. Тур начинал казаться мне несколько сюрреалистическим, настоящим гнездом интриг, а я думала, что все едут ради солнца, достопримечательностей и покупок: Кертис угрожает Рику, Брайерс угрожает Рику, Рик гибнет в плавательном бассейне, то ли по случайности, то ли по чьему-то злому умыслу. Потом Азиза выходит прогуляться среди ночи и случайно оказывается в комнате, заполненной дымом, ставшим причиной гибели постоялицы этой комнаты, в комнате, где проживает женщина, ведущая отвратительный список, где Азизе и ее мужу отведено видное место. Брайерс в ожесточенной конкурентной борьбе ищет затонувшее две тысячи лет назад судно, которое, по словам некоего Зубеира, находится неподалеку от берега, на одной линии с напоминающей очертаниями верблюда скалой, притом он только что слышал задевающие за живое слова конкурента. Это было слишком.

Существовало столько вопросов без ответов, что трудно было решить, с чего начать. Если Рик был убит – а сновидение и то, что сказал мне Роб, убедили меня, что это убийство, кто его совершил? Кертис? Что эти люди делали на той тропинке поздно вечером? И куда подевался Кертис?

По тропинке он не возвращался. Самым быстрым путем к гостинице, примерно пятнадцать минут ходьбы, был тот, которым мы пришли туда. Я шла обратно этим путем, Рик шел этим путем, Кристи, предположительно, тоже. Кертис нет. Или, в крайнем случае, шел много времени спустя. Я прождала его довольно долго. На другой день я пошла проверить, куда ведет эта тропинка. Она окончилась у дороги, проходящей мимо гавани. Чтобы вернуться оттуда к гостинице, пришлось бы очень долго идти вдоль гавани в любом направлении к шоссе, а потом вверх по нему к «Auberge du Palmier». Взобраться к гостинице прямо по утесу, я была уверена, невозможно даже такому спортсмену, как Кертис Кларк. Утес у вершины загибался вниз. Чтобы справиться с таким подъемом, требовалось быть пауком или иметь хорошее альпинистское снаряжение. Еще существовала возможность взять такси на дороге к гавани. Я не знала, ездят ли туда регулярно таксисты, но сомневалась в этом. Однако у гавани был телефон, по нему явно можно было вызвать такси. Если Кертис сразу же сел в машину, он был бы в гостинице примерно через десять минут. Добрался бы туда быстрее, чем я. У меня болела лодыжка, и шла я довольно медленно. Но Кертис еще мог уйти в какое-то другое место. Куда и зачем, я не представляла. Азиза, видимо, знала, когда вернулся Кертис, но я очень сомневалась, что она мне скажет.

Мог совершить это убийство Брайерс? Он утверждал, что Рик уговаривал его вложить деньги в его компанию, он нашел это оскорбительным и велел Рику проваливать. Конечно же, я бы резко отказалась, обратись Рик ко мне с таким предложением, но мне почему-то не верилось, что Брайерс говорил правду. Очевидно, там было нечто более серьезное. Рик сказал Брайерсу, чтобы тот не грозил ему. С какой стати угрожать человеку только за то, что он докучлив?

Потом блокнот и вопрос, не сыграл ли он роли во всем этом? Записи в нем были поистине отвратительными. Что сталось с ним? В шесть часов утра идея бросить блокнот в кусты казалась блестящей, теперь она представлялась глупостью. Мысль о том, что кто-то еще нашел список с гнусными инсинуациями, была почти невыносимой. Я все старалась зрительно представить Кристи стоящей утром возле бассейна и наслаждающейся этим зрелищем. Я бы наверняка заметила, был ли у нее блокнот, несмотря на волнение. Могло случиться, что садовник просто выбросил его, но я так не думала.

Могло статься, что кто-то решил воспользоваться блокнотом в хорошем кожаном переплете. В таком случае оставалось надеяться, что этот человек вырвал и выбросил все те страницы, не заглядывая в них, или, в крайнем случае, что блокнот нашел незнакомец, для которого этот список ничего не значил.

Мог блокнот сгореть при пожаре? Сомнительно. Огонь еле тлел, Кристи задохнулась в дыму, а не сгорела, и служащие гостиницы быстро погасили слабый огонь. Блокнот мог слегка обгореть и только.

И среди ее вещей блокнота не было. Я взяла на себя неприятную задачу упаковать вещи Кристи в надежде найти блокнот, но не нашла.

Я решила, что мне нужно найти две вещи: блокнот и орудие убийства. Если Рика ударили по голове перед тем, как бросить в бассейн, а я полагала, что так и произошло, то должно было быть какое-то оружие. Голой рукой так голову не повредишь. Оружием могло послужить все что угодно: камень, инструменты, которыми чистят бассейн, даже стул. Возможно, от орудия убийства как-то избавились, но только не в том случае, если отсутствие этой вещи могло привлечь внимание к ней или к преступлению.

Может быть, если мне удастся найти эти вещи, все остальное начнет обретать смысл.

7

– Нам нужно идти в укрытие, – сказал капитан. – В какую-нибудь бухточку, если не в гавань. Погода с каждым часом ухудшается.

Капитан знал, что парень находится за мешками с зерном и наверняка прислушивается к каждому слову. Он велел ему спрятаться, когда услышал приближающиеся шаги.

– Мы должны плыть дальше, – возразил, незнакомец. – Вы знаете мою миссию.

– Да, мне сказали о вашей миссии, – ответил Газдрубал. – Тем не менее, нам необходимо найти укрытие.

– Вы подвергаете риску будущее Карт Хадашта! – воскликнул незнакомец. – Вы предатель.

– Не думаю, что будущее Карт Хадашта будет обеспечено потерей моего судна и гибелью моих матросов. Если ваша миссия такова, как вы говорите, необходимо благополучно прибыть в порт назначения.

«Этот человек становится надоедливым, – подумал Газдрубал, – а тут еще нужно думать об надвигающемся шторме и убийстве». Ничего, он справится со всем этим при помощи парня. Парень умен. Он в нем не ошибся. И не такой уж юный, каким выглядит – мужчина, а не парень. Став дедушкой, Газдрубал заметил, что все ему кажутся моложе. Что ж, один-другой рейс закалят молодого человека. Даже при своем возрасте и жизненном опыте он сразу понял, кого нужно подозревать. Короткий меч он нашел почти сразу же среди вещей Маго.

Капитан опасался, что орудие убийства не удастся найти, что оно было брошено за борт при первой возможности. Но парень нашел и его, это был серебряный слиток. Поскольку слиток был слишком ценным, чтобы его выбрасывать, и при проверке в конце путешествия пропажу наверняка бы обнаружили, убийца попытался вытереть его начисто перед тем, как положить на место. Однако действовал второпях, поэтому на слитке остался след крови, капитан был уверен, что это кровь, и несколько прядей спутанных темных волос. Парень – молодец, обнаружил их и стал следить за тем, кто положит слиток на место.

Однако выяснить это, к сожалению, не удалось. Слишком много матросов спускалось в трюм, парень, смотревший в щель и опасавшийся, чтобы его не застали за этим занятием, не видел, кто из них положил слиток. Но он сократил количество подозреваемых с двадцати с лишним членов команды всего до трех: Маго, Сафата и Мальчуса. Ему самому пришли на ум эти трое: Маго – ловкий вор, и те его действия, которые парень видел через узкую щель, были весьма подозрительными, Сафат, неприятный сообщник, и Мальчус, ревнивый влюбленный. Однако то, что они находились там, еще не делает их виновными, как и кража вещей Абдельмелькарта. Поскольку надвигается шторм, груз будут проверять и перепроверять, дабы убедиться, что он надежно закреплен и во время качки не сорвется с места, не нарушит равновесия судна. Но убийство совершил кто-то из них, в этом капитан был уверен. И у него был повод допросить одного из них. Когда будет готов, он поговорит с Маго о мече и, может быть, не только, но пока что на первом, плане были шторм и незнакомец.

А может, во всем этом есть четвертый подозреваемый? Человека, который стоял перед ним, команда называла незнакомцем, но капитан знал, что его зовут Гиско, что он уважаемый член Совета Ста Четырех, и теперь на него возложена дипломатическая миссия, жизненно важная для будущего Карт Хадашта. Но парень видел, как Маго и Гиско разговаривали, склонившись друг к другу, чтобы никто не мог их услышать. О чем мог разговаривать человек статуса Гиско с таким, как Маго?

Да, он знал, какая у Гиско миссия. Сам великий Бомилькар, один из двух военачальников, долг которых – защищать город от этого проклятого Агафокла, пришел в его дом в старом районе Карт Хадашта и лично попросил предпринять это плавание. Газдрубал узнал его, когда Бомилькар опустил полу одежды, которой прикрывал лицо. Бомилькар сказал, что на чаше весов лежит будущее великого города. Нужно набрать армию из ливийцев, убедить их вновь перейти на сторону Карт Хадашта. Ну, что ж, груз, вне всякого сомнения, достаточно богатый, чтобы склонить их на свою сторону. Но для этого нужно доплыть до места, сохранив в целости груз и судно.

– Командую судном я, – сказал Газдрубал, поднимаясь со своего сиденья. – И мы берем курс к укрытию.

Незнакомец достал, из-под одежды мешочек и бросил его к ногам Газдрубала. Из него высыпались золотые и серебряные монеты.

– Времени в обрез. Продолжайте плавание, – сказал незнакомец.

Эмиль Сен-Лоран заглянул под навес небольшого киоска.

– Могу я помочь вам, месье? – спросил владелец. – Ищете что-нибудь определенное?

Эмиль взял кожаный бумажник, пристально осмотрел его, потом положил на место.

– Кожу, месье? Обувь? Может, сумочку для ваших прелестных дам? – спросил владелец, взглянув на Честити, Марлен и меня. Мы стояли, рассматривая товары.

– Покажите мне это, – попросил Эмиль, указывая на что-то под стеклом витрины.

– Римское стекло? Оно очень хорошее.

– Нет, не стекло, – сказал Эмиль. – Вот эту коробку.

– А, монеты. Вы интересуетесь монетами? У меня есть несколько красивых.

– Хочу взглянуть на них.

Эмиль достал из кармана маленькую лупу и несколько минут внимательно разглядывал монеты.

– Может быть, вот эту, – сказал Эмиль и поднял монету, взяв ее за края. – Сколько она стоит?

– У вас хороший глаз, месье, – сказал владелец. – Это римская монета в превосходном состоянии. Датируется примерно двухсотым годом до нашей эры. Возьму с вас особую цену. Вы платите долларами?

– Да, – ответил Эмиль. – Сколько?

– Двести американских долларов.

Эмиль засмеялся.

– Цена поистине особая, мой дорогой. Монета вовсе не в превосходном состоянии, просто красивая. Хоть, пожалуй, она у вас и лучшая, цена ей не больше сорока долларов, и столько я готов заплатить.

– Пожалуй, месье, вы правы относительно состояния и цены. Но цену устанавливает рынок, и не все туристы так разборчивы, как вы. Я могу продать ее гораздо дороже, чем за сорок долларов, уверяю вас. Уступлю ее вам за сто.

– Нет, – сказал Эмиль и стал поворачиваться.

– Месье, – позвал его владелец, Эмиль обернулся. – Вы, очевидно, разбираетесь в монетах. Приходите завтра. Возможно, у меня появится кое-что, способное заинтересовать вас.

– Хорошо, – ответил Эмиль. – Если вы уверены, что я не зря потеряю время.

– Тогда до завтра, – сказал владелец. Потер руки и улыбнулся.

– Пытался обмануть вас, но не на того напал, – сказала я, когда мы отошли от киоска.

Эмиль улыбнулся.

– Да, это так, и он не снизил бы цену, хоть и знал, что я прав. Его довод состоял в том, что люди заплатят ту чрезмерную цену, которую он запросит, и я не мог не согласиться с ним. Люди, которые ничего не смыслят в монетах, полагают, что римская монета – это нечто особенное, и хотя некоторые действительно особенные, большинство их ничего не стоит, по крайней мере, с экономической точки зрения. Возможно, их приятно иметь, может быть, они интересны с исторической точки зрения, но и только. Ну, что ж, если он сможет получить ту цену, которую запрашивает, тем лучше для него. А теперь, кто хочет мороженого?

– Я, – ответила Честити.

– И я, – сказала Марлен.

– Вынуждена отказаться, – сказала я. – Мне нужно вернуться в гостиницу. Желаю приятно провести время. Кэтрин как будто хочет поговорить о чем-то со мной.

* * *

– Я не хочу жаловаться, – прошептала Кэтрин. – Но, знаете, это становится невыносимым.

Мы разговаривали в саду гостиницы.

– Что? – спросила я как можно мягче. Казалось, это женщина еле сдерживает слезы.

– Мои вещи, – ответила она. – Косметика, одежда и все прочее.

– Простите, Кэтрин, но вам придется выражаться яснее. Я не понимаю, о чем речь.

Она высморкалась и немного помолчала.

– Кто-то роется в моих вещах. Я вернулась в комнату после ужина, вся моя косметика была переставлена, вся одежда в шкафу в беспорядке. Вам надо будет поговорить с ней.

– Вы имеете в виду, с экономкой? – спросила я. – Думаете, в ваших вещах роются служащие? Если так, я охотно поговорю с управляющими.

– Нет, – ответила Кэтрин. – Это происходит до того, как они приходят убираться в комнатах, или потом, когда постели уже приготовлены на ночь. Видите ли, мы с ней завтракаем в разное время. Я встаю рано и первым делом принимаю душ. Когда я ухожу, она обычно еще лежит в постели. А потом ненадолго уходит на пробежку трусцой. Уверена, это она рылась в моем чемодане. Я знаю, у нее все вызывает любопытство, она производит впечатление добросердечной, только ей не следует копаться в моих вещах.

– Полагаете, это Сьюзи?

– А кто же еще? Мы живем в одной комнате. Пойдемте, я покажу вам кое-что, пока ее нет.

– Лара! О, простите, я не сообразил, что вы заняты, – сказал, подходя к нам, Эд. – Не видел кто-нибудь из вас молотка для крокета? Мы с Бетти вызвали Бена и Марлен на матч, но молотка всего три.

– Наверное, он где-нибудь здесь, – сказала я, оглядываясь вокруг. – В садовый сарай заглядывали?

– Да, – ответил он. – Как думаете, может быть еще один у портье?

Кэтрин потянула меня за рукав.

– Прошу вас. Вы должны зайти в комнату, пока нет сами знаете кого.

– Ладно, Кэтрин, – сказала я, стараясь не выдавать голосом раздражения. – Эд, я найду Мухаммеда и пришлю его помочь вам. Кэтрин срочно нуждается в моей помощи. Я вернусь и помогу вам искать молоток, как только разберусь с ее проблемой.

– Хорошо, – дружелюбно ответил он.

Мы поднялись по лестнице и вошли в комнату, где жили Кэтрин и Сьюзи.

– Смотрите! – сказала Кэтрин, подняв подушку на одной из кроватей, под ней лежала очень красивая голубая рубашка. Вся завязанная узлами. – А теперь посмотрите сюда, – она подняла подушку на другой кровати. Там лежала аккуратно сложенная вычурная ночная рубашка, напоминающая громадную зеленую лягушку.

– Такие штуки вечно бывают проделаны с моими вещами, не с ее, – всхлипнула Кэтрин. – Кончик моей губной помады размят. Потом вся моя косметическая сумочка оказалась залита шампунем. Просто ужас!

– Очень неприятно, когда такое случается, – сказала я. – У меня была та же проблема. То ли пробка бракованная, то ли я не до конца ее завинтила.

– Вы не понимаете! – сказала Кэтрин. – Шампунь был у меня не в сумочке. Он стоял на полке в душевой. Она взяла его оттуда и вылила мне в косметичку, потом положила флакон туда и слегка привернула пробку, чтобы это выглядело случайностью, как у вас. Но я знаю, где оставляла шампунь. Почему она мне пакостит? Можете сказать? Я знаю, мы разные люди, но я считала ее приятной женщиной, мы неплохо ладили. Мне нравилось ее общество. Может, ей завидно, что денег у меня больше? В чем тут причина?

Я подумала, не слишком ли живое воображение у Кэтрин? Тут она подошла к чемодану, расстегнула на нем молнию и воскликнула:

– Я старалась не обращать на это внимания, воспринимала как неудачные шутки, но с меня хватит. А это что может означать? – сказала она, указав на то, что лежало на дне чемодана. Мы обе смотрели на эту вещь несколько секунд, потом я нагнулась и подняла ее. Кое для кого это был бы обычный молоток для крокета. Для меня почему-то нет.

– Кэтрин, хотели бы вы отдельную комнату? – спросила я.

– Да, – ответила она, чуть не плача. – Конечно, платить придется больше, но я больше не могу выносить этого.

– Посмотрю, что можно сделать, – сказала я. – Может быть, и не придется.

– Спасибо, – сказала Кэтрин. – Если нужно, буду платить. Я не могу говорить с ней об этом.

– Молоток я возьму, – сказала я.

* * *

Через несколько минут я разговаривала у конторки с Сильвией.

– О, Господи, – сказала она. – Тут у нас может возникнуть проблема. Комната мадам Эллингем в беспорядке. Подрядчик обещал появиться на этой неделе, раз полиция уже осмотрела комнату, но жить в ней сейчас невозможно, а соседняя комната, где жил месье Рейнолдс, все еще проветривается. Там до сих пор пахнет дымом, и вряд ли она понравится мадам Андерсон, особенно после того, что случилось с месье Рейнолдсом. А больше комнат у меня нет.

– Тогда, видимо, придется отдать Кэтрин мою комнату, – сказала я. – Комната хорошая. Ей понравится.

– А вы как же? – спросила Сильвия.

– Нет ли поблизости другой гостиницы, куда вы могли бы позвонить насчет комнаты для меня?

– Попробую, – ответила Сильвия. – Но близятся празднества по случаю седьмого ноября. В этот день наш президент, бен Али, вступил в должность. Это еще и школьный праздник. Думаю, большинство гостиниц переполнено. Из некоторых звонят сюда, потому что селить людей им негде.

– Тогда взгляну на комнату Рика, – сказала я. – Если в ней не слишком дымно, буду жить там. В конце концов, умер он не в комнате.

– Верно, – согласилась Сильвия. – Притом она проветривалась. Вот, возьмите ключ. Если она вам не понравится, буду звонить по другим гостиницам в этом районе.

Комната Рика выглядела замечательно, но как сказала Сильвия, там слегка пахло дымом и сыростью. «Сойдет», – сказала я себе.

– А, Эмиль, – сказала я, когда Сен-Лоран вошел в вестибюль. – Я надеялась увидеть вас. Хочу попросить об одолжении.

– Надеюсь, смогу помочь. В чем нужда? – спросил он.

– Не дадите ли на время свою лупу?

– Пожалуйста, – ответил он, доставая ее из кармана. – Сами проверяете какой-то антиквариат?

– Не совсем, – ответила я. – Лупу сейчас верну.

* * *

Придя в свою комнату, я сняла с лампы абажур и положила молоток на стол. Осмотрела его со всех сторон, осторожно поворачивая, потом поднесла лупу к одному углу. К поверхности прилип крохотный волосок, удерживала его, как я решила, кровь. Я осторожно положила молоток в большой пластиковый пакет. Орудие убийства найдено. Я позвонила Клайву.

– Клайв, думаю, нам нужно отправить всех домой.

– Лара, о чем ты говоришь?

– Думаю, Рик Рейнолдс был убит. Я…

– Почему ты так решила? – перебил он.

– У меня было сновидение, настоящий кошмар, а потом…

– Лара! Ты понимаешь, как это звучит? Я слышал, подобные вещи случаются с женщинами твоего возраста.

– Клайв! Дай мне договорить! Женщины моего возраста! Я разговаривала с Робом Лучкой, и он сказал мне, что происходит с головами людей, когда они ныряют в бассейн таким образом. Повреждения Рика были несовместимы с нырянием. Он получил удар по затылку.

– Может быть, он нырял спиной вперед, делал сальто или еще что-то?

– Вряд ли. Думаю, его ударили по голове, и кажется, я нашла орудие убийства. Только подумай, Клайв: если мы не отправим их домой, и с кем-то что-то случится, это падет на наши головы.

– Что говорит тамошняя полиция?

– Да ничего, – нехотя ответила я. – Полицейские по-прежнему считают, что смерть Рика была случайностью.

Клайв немного помолчал.

– Лара, тебе придется как следует взять дело в свои руки. Понимаю, тебе трудно заботиться обо всех, но то, что ты предлагаешь, безумие. Подумай как следует. Если мы отправим всех домой, то обанкротимся. Мы заранее оплатили стоимость авиабилетов и гостиницы, кроме того, нам придется платить штраф за перемену рейса. Нас могут привлечь к суду за нарушение контракта. Как мы объясним, почему все отменяем, если, по версии полицейских, эта смерть была совершенно случайной? Скажем, что ты видела дурной сон? Понимаешь, как это звучит?

– Ты прав, – сказала я. – Мы, женщины определенного возраста, паникуем из-за пустяков. Пойду к группе.

* * *

– Почему Кэтрин перебирается в отдельную комнату? – спросила потом Сьюзи. – Мне казалось, мы прекрасно ладим. Я понимаю, мы разные и все такое, но она очень славная, и… не знаю. Видимо, она меня недолюбливает.

– Сьюзи, – сказала я, – вы не трогали вещей Кэтрин? Может, примеряли ее одежду или пользовались ее косметикой?

Говорить об этом тактично не было возможности.

– Нет-нет! – возмущенно ответила Сьюзи. – Воспользовалась только ее средством против загара, когда куда-то задевала свое. Но я сперва спросила у Кэтрин разрешения, и она позволила. Мы очень старались держать наши вещи по отдельности. Да и все равно, ее одежда не подошла бы мне, так ведь? Это было правдой.

– Вы не приносили в комнату крокетный молоток? – спросила я.

На лице Сьюзи появилось недоуменное выражение.

– С какой стати?

– Не замечали, чтобы ваши вещи оказывались не на месте или выглядели так, будто с ними что-то делали?

– Служащие слегка поправляют мои вещи, когда убирают комнату, – ответила она. – Я не особенно аккуратна. Все дело в этом? Она не может терпеть моего беспорядка?

– Сьюзи, я не знаю, в чем дело, – ответила я. – Может, Кэтрин из тех людей, которым необходима отдельная комната?

– Придется мне платить больше, раз остаюсь одна в комнате? – спросила Сьюзи. – Я не особенно богата.

– Не беспокойтесь, – успокоила я ее. – Дополнительной платы не будет. Мы позаботимся обо всем. Думаю, вам нужно забыть обо всем этом и наслаждаться оставшимися днями тура.

– Конечно, – сказала Сьюзи, но вид у нее был очень обиженным.

* * *

Следов блокнота Кристи по-прежнему не было. Я нашла нож Марлен с выкидным лезвием. Он торчал между плитками там, где кончался плавательный бассейн и начинался сад. Значит, Марлен была там, но это не означало, что она убийца. В конце концов, Рик не был заколот.

Я долго и напряженно думала о том, где может быть блокнот. Вероятность была ничтожной, но проверить стоило. Я подошла к книжному шкафу в гостиной и открыла стеклянную дверцу. Там были десятки томов, несколько книг в красивых старых кожаных переплетах и два ряда популярных книжек на нескольких языках в бумажных обложках, многие, видимо, были оставлены различными постояльцами.

Я оглядела полки, потом протянула руку к корешку одной из книг. Это был в самом деле блокнот Кристи. Я быстро пролистала его. Список исчез.

* * *

– А теперь, леди и джентльмены, я с большим удовольствием открываю наш фольклорный вечер в ресторане «Les Oliviers», – сказал ведущий. – Меня зовут Тарик. Пожалуйста, расслабьтесь и наслаждайтесь представлением. Первым делом мы услышим так называемый малуф. Это очень древняя музыкальная традиция, уходящая корнями в Испанию девятого века, – объяснял Тарик, – в ней сочетаются музыка Ближнего Востока и андалусские мотивы. Ее принесли в Северную Африку мусульмане и евреи, бежавшие из христианской Испании с двенадцатого по пятнадцатый век. Теперь мы считаем ее своей национальной музыкой и очень ею гордимся.

Наша группа заняла главную террасу ресторана, в конце ее установили временные подмостки. На верхней террасе несколько посетителей передвинулись к барьеру, чтобы видеть и слышать происходящее. Свет ненадолго погасили, потом включили снова, и мы увидели группу музыкантов в красно-золотистой одежде, с ними были двое певцов, мужчина и женщина. Началась музыка, исполняемая на арабской лютне, рубабе, двухструнной скрипке, цитре и двух или трех различных барабанах. Экзотичная, она как будто нравилась членам нашей группы. Азиза выглядела бледной, но Кертис уговорил жену пойти, и музыка как будто взбадривала ее.

Через несколько минут представление приняло иной оборот, появились исполнительницы танца живота, и ритм стал быстрее. Вскоре Тарик пригласил добровольцев, и Бетти, Сьюзи, Честити и Бен появились на сцене, их стали учить этому танцу. Джимми закрыл глаза, когда Бетти, оживленная и раскрасневшаяся, в свою очередь завернулась в вуаль и закружилась.

– Чего только люди ни делают, когда они на отдыхе, – сказал он. Потом добавил: – И когда пропустят пару стаканчиков.

Очень может быть, что он имел в виду Бена. Тот, к всеобщему веселью, пытался вращать своим довольно солидным брюшком. Он был молодцом, ничего не скажешь, человеком почти олимпийского аппетита, которого мало заботило, что подумают о нем люди. Я находила это очень занятным во многих отношениях.

Сьюзи тоже как будто вновь обрела жизнерадостность и включилась в общее круженье. Красные и голубые вуали, которые она получила, красиво сочетались с ее брючным костюмом лимонного цвета, танец у нее не особенно получался, но она определенно веселилась, группа хлопала в ладоши и поддерживала возгласами ее усилия.

Хорошо получалось только у Честити. Неуклюжая девушка, которая несколько дней назад едва не сбивала с ног людей своим рюкзаком, превращалась в настоящую маленькую соблазнительницу. На ней были завязывающийся на шее лифчик, белые джинсы с низким поясом, пупок был открыт. В конце инструктор вручил ей приз, шелковый шарф, и она стала посылать воздушные поцелуи зрителям, особенно Эмилю.

– Для следующего номера, – сказал Тарик, когда Бен, Бетти, Сьюзи и Честити вернулись на свои места под громкие приветственные возгласы остальных членов группы, – нам снова нужен доброволец, кто-нибудь из джентльменов, пожалуйста.

– Хочу попробовать, – сказал Клифф, поднимаясь с сиденья. – Раз Бен может, смогу и я.

– Клифф, не делай глупостей, – сказала Нора. – Ты же знаешь, напряжение тебе вредно. Сядь, пожалуйста.

– Хорошо, Нора, – кротко ответил он и опустился на стул.

Я подалась к Джамиле.

– Интересно, в каком состоянии его сердце? Ведь людям с больным сердцем обычно рекомендуют моцион. Пусть даже умеренный. Он был деятельным и сильным, когда выламывал вместе с Беном дверь в комнату Кристи, и выглядел превосходно.

– По-моему, тоже, – сказала Джамиля. – Но я не врач. Нора определенно держит его в руках, так ведь? Поневоле начинаешь задаваться вопросом, где кончается заботливость и начинается запугивание.

Ну вот, снова список Кристи. Ведь она намекала на то же самое. Что Нора манипулирует мужчиной старше себя. Хоть бы я в глаза не видела этого списка.

– Ну, кто? – спросил Тарик.

– Эмиль, – проворковала Честити. – Почему бы вам не попробовать?

– Нет-нет, – ответил он, махнув рукой.

– Джимми! – раздалось несколько голосов.

– Ни за что! – воскликнул он.

– А, ладно, пойду я, – сказал Эд, поднимаясь по ступенькам на подмостки. – Что мне нужно делать?

– Будете помогать заклинателю змей, – ответил Тарик.

– Bay! – воскликнул Эд, и несколько человек пронзительно вскрикнули. – Нет, погодите.

– Давайте, давайте, – сказал ведущий. – Уверяю вас, это совершенно безопасно. Вам понравится.

Свет опять погас и зажегся снова, мы увидели на подмостках заклинателя, перед ним стояла круглая корзина. Он заиграл на лютне, и из корзины стала, раскачиваясь, подниматься голова кобры. Все ахнули. Эд отступил на два шага назад..

– Bay, – снова произнес он. – Терпеть не могу змей.

Музыка продолжала звучать, змея раскачивалась, а Эд выглядел так, словно хотел оказаться где угодно, только не там.

Через несколько минут заклинатель позволил кобре спуститься обратно в корзину и достал другую змею длиной примерно пять футов.

– Вот, – произнес он, обертывая ее вокруг шеи Эда. Эд гримасничал, а группа сочувственно стонала.

– Что я говорила тебе? – обратилась Нора к Клиффу. – Для тебя это было бы слишком.

– Можете коснуться змеи, – сказал Тарик.

– О, спасибо, – сказал Эд, осторожно ее поглаживая. – Хорошая змея.

Потом заклинатель взял его за пояс брюк и спустил змею в штанину. На лице Эда застыло изумленное выражение, когда змея, извиваясь, появилась из штанины. Женщины завопили, а все мужчины отвернулись.

– Этому джентльмену специальный приз, – сказал Тарик, когда змею унесли с подмостков. Все неистово зааплодировали, когда Эд взял гравированный бронзовый поднос. Я не сомневалась, что он вполне его заслужил.

– Худшая минута моей жизни, – говорил Эд всем, кто готов был его слушать, когда мы собрались вместе, чтобы уходить.

– Ой, смотрите, – сказала Бетти, указывая в сторону гавани. – Такое красивое судно. Как думаете, там что-то случилось?

Мы все повернулись и взглянули на судно, я сразу узнала в нем «Сюзанну», с ее кормы клубами поднимался дым. Раздался громкий грохот, взметнулись языки пламени. Мы беспомощно смотрели, как судно превращается в ад.

– На какое-то время это замедлит их работы, – сказал Брайерс.