Текст книги "Аненербе. Оккультный демарш СС"

Автор книги: Лин фон Паль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Правда, кроме контактёров, никто не может предоставить иной достоверной информации…

Ракеты рейха

Уже в 1942 году учёным рейха удалось подойти очень близко к созданию оружия, с которым Германия могла выиграть Вторую мировую войну. Речь идёт об атомной бомбе. Как вспоминает Шпеер, занимавший тогда пост министра вооружений, на какое-то торможение в этих исследованиях жаловался ему Гейзенберг, понимая, что время может быть безнадёжно упущено. Впрочем, сам Шпеер считал, что для военных действий ядерная бомба не будет иметь большого значения, хотя он постарался сделать для физиков всё, что в его силах, – привлёк финансирование, вернул из армии мобилизованных учёных. Реакция Гитлера на разработку ядерного проекта была несколько странной.

«Время от времени, – пишет Шпеер, – Гитлер беседовал и со мной о возможностях атомной бомбы, но материя с очевидностью была выше его понимания, он был неспособен осознать революционный характер ядерной физики. В моих записях упоминаются две тысячи двести различных вопросов, которых мы касались на наших беседах, и только один раз, и то крайне лаконично, упоминается расщепление ядра. Хотя он подчас и размышлял о его перспективах, всё же моя информация о беседе с физиками утвердила его в том, что нет смысла заниматься этим более энергично; тем более что профессор Гейзенберг не дал окончательного ответа на мой вопрос о том, удастся ли удержать высвобождаемую расщеплением ядра энергию под контролем или же пойдёт непрерывная цепная реакция. Гитлера, очевидно, не приводила в восторг мысль, что под его руководством Земля может превратиться в пылающую звезду. По временам он отпускал шуточки по поводу учёных, которые в своём оторванном от действительности стремлении проникнуть во все тайны природы превратят Землю в один прекрасный день в сплошной костёр; но до этого ещё далеко, и он наверняка не доживёт до этого».

Гораздо больше его занимал проект создания ракет, которыми можно стереть с лица Земли ненавистную Англию. Может быть, именно то, что добраться до Англии по суше невозможно, а морем несколько нереально, и заставляла его подгонять разработчиков летательных снарядов для уничтожения «проклятого острова». В середине лета 1943 года он приказал бросить все силы на создание суперракеты Фау-2 – длиной 14 метров и весом 3 тонны. По его распоряжению было предписано изготовлять по 900 таких ракет в месяц. Проект получил громкое название «Операция «Возмездие»». Ракеты были созданы. Но, по словам Шпеера, «когда осенью 1944 года, наконец, дошло дело до их боевого применения, они обнаружили себя как почти полная неудача. Наш самый дорогой проект оказался и самым бессмысленным. Предмет нашей гордости, какое-то время и мне особенно импонировавший вид вооружения обернулся всего лишь растратой сил и средств. Помимо всего прочего, он явился одной из причин того, что мы проиграли и оборонительную воздушную войну». Гораздо разумнее, сетовал он, было бы развивать другую программу, не столь масштабную и более дешёвую – производство ракет «земля – воздух», которые могли уничтожить «бомбардировщики противника на высоте до 15 километров и обрушивать на них 300 кг взрывчатки».

«Ракетным гением» рейха был 28-летний инженер Вернер фон Браун. Шпееру нередко приходилось инспектировать базу Пенемюнде, где располагался испытательный ракетный полигон рейха. И он питал к Брауну и его коллегам самые тёплые чувства. «Я был просто захвачен тем, что я увидел здесь ещё в 1939 году в виде первых набросков, – вспоминает он, – это было как планирование чуда. Эти технари с их фантастическими картинами будущего, эти романтики с их расчётами производили на меня при каждом моём их посещении совершенно особое впечатление, и как-то незаметно для себя я почувствовал, что они мне сродни. Это чувство уже сразу прошло проверку делом, когда поздней осенью 1939 года Гитлер вычеркнул этот проект вообще из всяких категорий срочности, тем самым автоматически отпадали кадровые возможности и поставки материалов. По доверительному соглашению с Управлением вооружений сухопутных сил я, не имея на то формального разрешения, продолжал, тем не менее, строить пенемюндские сооружения – непокорность, которую тогда, вероятно, я один мог себе позволить».

Благодаря заботе министра вооружений проект всё-таки был возрождён к жизни. 13 июня 1942 года Шпеер выехал на остров Пенемюнде в сопровождении министров всех трёх родов войск. Инженеры собирались показать им запуск одной из первых дистанционно управляемых немецких ракет.

«В этом было что-то нереальное, – рассказывает Шпеер. – Полковник Дорнбергер, Вернер фон Браун, весь штаб и мы с напряженным интересом ожидали результата. Мне было известно, какие надежды связывал с этим экспериментом молодой изобретатель. Для него и его коллектива эта разработка служила прежде всего не совершенствованию вооружений, а прорыву в мир техники будущего.

Лёгкий дымок говорил о том, что ёмкости горючего уже заправлены. В пусковую секунду, сначала как бы нехотя, а затем с нарастающим рокотом рвущего оковы гиганта ракета медленно отделилась от основания, на какую-то долю секунды, казалось, замерла на огненном столбе, чтобы затем с протяжным воем скрыться в низких облаках. Вернер фон Браун сиял во всё лицо. Я же был просто потрясён этим техническим чудом – его точностью, опровержением на моих глазах привычного закона тяготения – без всякой механической тяги вертикально в небо вознеслись тринадцать тонн груза! Специалисты принялись объяснять нам, на каком расстоянии сейчас должен находиться снаряд, когда через полторы минуты послышался стремительно нарастающий вой, и ракета упала где-то неподалёку. Мы окаменели, взрыв ухнул примерно в километре от нас. Как мы узнали позднее, отказало управление. Но создатели ракеты были удовлетворены, потому что удалось разрешить самую сложную проблему – отрыв от земли. Гитлер же и впредь сохранял «сильнейшие сомнения» относительно самой возможности прицельного управления ракетой.

14 октября 1942 года я мог доложить ему, что его сомнения рассеяны: вторая ракета успешно пролетела по намеченной траектории 190 км и с отклонением в четыре километра упала в заданном районе. Впервые продукт человеческого изобретательского духа на высоте чуть более ста километров провёл бороздку по мировому пространству. Это казалось шагом навстречу самым смелым мечтам. Теперь уже и Гитлер проявил живой интерес, но, по своему обыкновению, сразу же резко завысил свои пожелания. Он потребовал, чтобы первый одновременный залп был бы дан «не менее чем пятью тысячами ракет».

В ноябре 1943 года с Пенемюнде провели запуск ракет в сторону Польши. Жителей специально не предупредили, поэтому жертвы были значительными. Зато начальник Вернера фон Брауна Дорнбергер воскликнул с воодушевлением: «Мы вторглись в космос нашей ракетой и впервые доказали, что ракетная тяга годится для космического путешествия… но, пока продолжается война, нашей главной задачей может быть только быстрое совершенствование ракеты как оружия»».

Но только в сентябре 1944 года был произведён первый ракетный пуск в сторону Англии, и не пятью тысячами ракет, а всего двадцатью пятью ракетами, и не залпом, а в течение десяти дней. Почему потребовалось для этого целых два года? Одна из причин: летом 1943 года союзники разбомбили остров Пенемюнде. Теперь там остались только лаборатории, производство было необходимо куда-то перевести. А чтобы понять другую причину, стоит вспомнить о жёсткой субординации в рейхе. Сразу же, когда всплыла ракетная тема и стало ясно, что это весьма перспективное направление исследований, Вернера фон Брауна забрал в своё подчинение Генрих Гиммлер. Таким образом, весь проект тоже вошёл в зону ответственности института «Аненербе». Гиммлер объяснил своё решение просто: проект весьма секретен, а как лучше обеспечить соблюдение секретности? Передать всё производство по проекту для исполнения в концлагеря: там нет переписки, личного общения с внешним миром, зато имеются заключённые самых разных профессий, выбор не ограничен. Производство ракет было налажено в одной из долин Гарца в подземных известковых пещерах, но какой ценой! Туда согнали специалистов-заключённых из подчинённых Гиммлеру лагерей смерти. Жили они там же, где и работали, – в сырых пещерах. «Я не забуду никогда, – сожалел потом Шпеер, – одного профессора французского Пастеровского института, дававшего в качестве свидетеля показания на Нюрнбергском процессе. Он работал на том «Миттельверке», который я осматривал в тот день. Сухо, без всякого волнения, описывал он нечеловеческие условия в этих нечеловеческих фабриках: его не вытравить из моей памяти, и до сих пор меня тревожит его обвинение без ненависти, а только печальное, надломленное и всё ещё удивляющееся мере человеческого падения».

Впрочем, подобная судьба едва не постигла и самого создателя ракет – Вернера фон Брауна. Гиммлеру очень хотелось для повышения секретности упрятать его куда-нибудь подальше, поэтому, недолго думая, он поместил ракетчика вместе с его коллегами… в концентрационный лагерь. И только личное распоряжение Гитлера смогло вызволить их оттуда.

Вернер фон Браун мечтал на самом деле не о применении ракет в военных целях, а об освоении космоса. Его гораздо больше интересовали проект «Лафференц», так называемый «спасательный жилет» (подводный старт) и запуск двухступенчатой межконтинентальной ракеты. Ведь эти проекты реально приближали космос, а звёзды манили Брауна с детства. И когда стало ясно, что скоро на Пенемюнде войдут советские войска, немецкие ракетчики бежали на юг страны, где благополучно сдались американцам из особого секретного подразделения «Скрепка», которые занимались поисками и захватом специалистов, занимавшихся ракетной программой. До 1955 года они были пленниками в США и только спустя десять лет после окончания войны получили гражданство и смогли увидеть свои семьи.

О проекте «Лафференц» нам известно очень мало. Но и того, что известно, вполне достаточно для предположений. Дело в том, что официально считается, будто первый подводный пуск ракеты был осуществлён советскими ВМФ. Но Генри Скейд, бывший разведчик, занимавшийся изучением немецких шифровок во время Второй мировой войны, рассказывает иное: первыми были немцы! Они провели успешно 24 пуска ракет из-под воды с борта специальным образом оборудованной субмарины. Руководил пусками, понятно, Вернер фон Браун. Разбирая шифровки, Скейд понял всю опасность и доложил своему руководству, что можно ожидать ударов по берегам Америки. Вот почему немцам не удалось использовать своё преимущество! Поскольку это было оружие страшной разрушительной силы, то американцы, напуганные возможными ударами по их береговой линии, настолько усилили патрулирование прибрежных вод, что ни одна лодка не смогла приблизиться достаточно близко и высадить диверсионные группы с радиомаяками.

Но, оказывается, до бегства в Альпы Вернер фон Браун успел-таки испытать и свою двухступенчатую ракету Фау-3. По сути, эта ракета была способна выйти в космос, во всяком случае, на ту высоту, которая уже считается космическим пространством. При стартовой высоте в 80 000 метров ракета, конечно, не может выйти на орбиту, но она достигает высоты, с которой считается выход за пределы атмосферы, а это – космос! И, конечно, человек, который бы совершил полёт на такой ракете, должен бы был считаться космонавтом. Первая ступень ракеты Фау-3 достигала 20 метров в высоту и 4 метров в диаметре, вторая была поменьше – 14 метров в высоту и около 2 метров в диаметре, общий вес – 90 тонн. Кабина пилота располагалась во второй ступени и была вполне объёмна. При испытаниях в 1943 году такая ракета смогла преодолеть расстояние в 600 километров. Вернер фон Браун мечтал о космосе, но руководители рейха проект заморозили. И что делает Браун? Он пытается оживить своё детище довольно странным путём. Хорошо, рассуждает он, если нельзя запустить ракету в открытый космос, можно попробовать запустить её… к берегам Америки. Так родился совершенно безумный проект под названием «Проект «Америка»». Суть его заключалась в следующем: немецкая диверсионная группа должна была высадиться в США, достичь Нью-Йорка и установить там радиомаяк, чтобы ракета могла взять правильный курс. Но случилось непредвиденное: диверсанты были задержаны, маяк не установлен, а ракета выпущена по цели. Впрочем, даже если бы диверсанты установили этот маяк, ничего хорошего бы всё равно не вышло: по непонятным причинам ракета взорвалось почти сразу же после старта. Наблюдавшие с земли за её полётом были охвачены ужасом, увидев, как ракету буквально разнесло на куски! Один из них, кандидат для полёта на Нью-Йорк, потрясённый, записал в своём дневнике: «Счастье только в том, что он летел без боеголовки». Это справедливо, ведь иначе последствия для немецкой земли были бы катастрофическими! Но на этой неудаче испытания Фау-3 не прекратились.

Спустя некоторое время, в феврале 1945 года, Вернер фон Браун сделал ещё одну попытку. На этот раз ракету пилотировал лётчик из Люфтваффе Рудольф Магнус Шрёдер. Буквально через десять секунд после старта в наушниках раздался его отчаянный голос: «Она сгорит, сгорит! Мой фюрер, я умираю!» На этом связь прервалась. По замыслу Вернера фон Брауна, ракета должна была долететь до берегов Америки, где пилоту полагалось катапультироваться. Но до Америки ракета не дотянула, а затонула где-то в Атлантическом океане. Эта ракета по всем параметрам вышла в космос, потому что она достигла высоты, с которой начинается космос. А вот был ли жив летящий на ней немецкий космонавт – другой вопрос. По одной из версий, он от ужаса раскусил ампулу с цианистым калием.

Это случилось 14 февраля 1945 года за шестнадцать лет до полета Юрия Гагарина.

Так что первым космонавтом на Земле был настоящий ариец – Рудольф Магнус Шрёдер.

Однако не только он претендует на эту роль первого человека, вышедшего в космическое пространство. Известно, что после неудачи с «Проектом «Америка»» Вернер фон Браун сделал ещё один или два запуска. Никто не знает, была ли третья и последняя, четвёртая, ракета пилотируемой. Но вот через много лет отыскался человек, который считает себя первым космонавтом Третьего рейха. Его имя Рауль Штрайхер. Свою тайну он открыл спустя много лет после войны – в 2000 году, когда ему уже исполнилось 95 лет.

Этот человек утверждает, что в конце 1943 года в рядах Люфтваффе прошёл отбор наиболее достойных кандидатов в отряд военных космонавтов рейха. Их было около четырёхсот человек. Штрайхер оказался одним из них. Тренировать космонавтов было поручено Отто Скорцени, он и тренировал их так, как принято в спецназе, то есть очень жёстко. К тому же все члены космической команды СС предварительно подписывали следующий текст: «Настоящим подтверждаю, что добровольно согласился стать пилотом управляемой человеком планирующей бомбы для участия в акциях самопожертвования. Я сознаю, что акция может завершиться моей гибелью».

Первоначально «отряд космонавтов» пробовал управлять совершенно «дикими» Фау-1. Для этого поднимался в воздух самолёт-носитель, под которым была прикреплена лёгкая подвеска с пилотом. Первой испытывала снаряд знаменитая лётчица рейха Ханна Рейч; за этот полёт, который едва не окончился для неё гибелью, она была награждена Железным Рыцарским Крестом. Но полёты на Фау-1 были слишком опасны, и постепенно стали переходить на улучшенные Фау-2. Старт проходил таким образом: в небо поднимался самолёт вертикального взлёта, который вздымал соединённые парой ракеты и крохотный самолёт с пилотом. На высоте в 10 километров лётчик должен был навести ракету на цель, отделить свой самолётик от её тела и увести его на аэродром. Многим эти полёты стоили жизни, потому что ракеты вели себя непредсказуемо. И только уже потом космонавты рейха перешли на Фау-3. Желающих войти в немецкую историю по-прежнему было немало.

Но всего несколько кандидатов были отобраны для космических полётов. Один из них, Мартин фон Дулен, погиб во время запуска, а второй – Штрайхер – смог достичь цели. Ракета вышла в космос, совершила почти полный виток вокруг планеты и упала в Тихий океан у берегов Японии. По словам Штрайхера, гибель фон Дулена произошла 18 февраля 1945 года, а сам он отправился к звёздам 24 февраля 1945 года. Какие же мысли посетили тогда арийского космонавта? «Глядя из космоса на родную планету, – припоминает он, – я понял, каким ничтожно маленьким является наш «необъятный» мир. Теперь, когда мы обладаем столь мощным техническим потенциалом, не составит большого труда подчинить рано или поздно нашу планету одной власти».

Комментариев к этим словам, наверно, не требуется.

Однако проекты Вернера фон Брауна обросли такими мифами, что пробиться сквозь них бывает очень сложно. Лет пятнадцать назад все газеты обошло сенсационное сообщение, что в Атлантике была найдена капсула с… немецкими астронавтами времён рейха! По одним сведениям – живыми, по другим – мёртвыми. В это же примерно время (в 1991 году) якобы была подобрана ещё одна капсула, но уже относящаяся к американскому проекту Вернера фон Брауна «Джемини». Это была капсула «Джемини-1», и человек на её борту был якобы… жив! Он сам вышел на связь с НАСА и ко всему прочему считал, что находился в полёте положенное время, а не 26 лет. Одним словом, приземлился сумасшедшим. Сумасшедшим – но живым? Без еды, без воды, без воздуха? Одни такой информации верят, другие – не верят. С точки зрения нормального человека – это чистейший бред. Но для человека, живущего внутри мифа… Произнёс же Вернер фон Браун весьма занятную фразу, давая интервью какому-то сугубо эзотерическому журналу: «Существуют внеземные силы, место пребывания которых нам ещё неизвестно и которые гораздо сильнее, чем мы до сих пор предполагали. Больше я не имею права ничего об этом говорить. В недалёком будущем мы сможем кое-что разъяснить, когда войдём с этими силами в более близкую связь».

Интересно, о каких это силах вёл он речь? Не о тех ли, что завоёвывают миры?

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
ФОРМУЛА ВЕЧНОСТИ

Вольфрам Зиверс – козёл отпущения

Кадры «Аненербе» были воспитаны строго в соответствии с идеологией. Так что и первый человек, увидевший свой дом с необычайной высоты, удивился не тому, что он увидел, а той простоте, с которой, оказывается, можно подчинить этот крохотный мир власти фюрера.

И тут нам стоит вернуться на не самый справедливый Нюрнбергский процесс и снова услышать слова, которые там были произнесены, слова, благодаря которым «Аненербе» и оказался в первой строке чёрного списка борьбы с нацизмом. Учёных-теоретиков трудно привлекать к ответственности и вешать за военные преступления. Учёных-практиков – напротив, легко. А поскольку «Аненербе» занимался не только теорией, но и практикой, то часть его состава смело могла пойти под нож правосудия. Во всяком случае, главу «Аненербе» сгубили показания о «биологическом материале». Не летающие тарелки, не ракеты Фау, не поиски Священного Грааля или страны Шамбалы, не разведение пчёл по новым арийским технологиям, не использование рунических проклятий для отражения атаки союзников, а, так сказать, человеческий фактор. «Аненербе» вёл исследования человека и на человеке. Не на мышах, не на собаках, не на мушках-дрозофилах, как принято, а на человеке. Зиверсу инкриминировали то, что по его указаниям заключённые лагерей были использованы как коллекционный материал (черепа, скелеты) для антропологического института «Аненербе» в Страсбурге и для опытов, проводившихся в лагерях смерти.

Итак, вот фрагмент показаний Зиверса, за которые он, собственно, и был повешен (опубликовать все материалы допроса на процессе в рамках нашей сравнительно небольшой книги попросту нереально!):

« Джонс: Я хочу, чтобы вы, прежде всего, взглянули на документ ВБ-573.

Сейчас мы проверим, насколько правильно то, что вы не имели ничего общего с этой коллекцией. Это письмо Брандта в главное управление имперской безопасности, датированное 6 ноября 1942 года. Брандт был адъютантом Гиммлера, не так ли?

Зиверс: Он был личным референтом.

Джонс: Итак, в этом письме сказано:

«Содержание: Создание коллекции скелетов в анатомическом институте в Страсбурге. Рейхсфюрер СС приказал, чтобы всё, что необходимо для исследовательской работы гауптштурмфюрера СС профессора доктора Хирта, который одновременно является директором одного из отделов института военных исследований специального характера, входящего в состав «Аненербе», в управлении по вопросам наследственности, было предоставлено в его распоряжение. По приказу рейхсфюрера СС я прошу вас организовать запланированную коллекцию скелетов. Обер-штурмбаннфюрер СС Зиверс свяжется с вами для выяснения подробностей».

Этот Зиверс – это вы, не так ли?

Зиверс: Да.

Джонс: С вами связались для выяснения подробностей?

Зиверс: Здесь речь идёт о создании анатомической коллекции страсбургского университета, который тогда перешёл в наше ведение, а именно о реорганизации так называемого анатомического музея, как это принято во всех анатомических отделах университетов.

Джонс: То есть это был вопрос только научного исследования, не так ли?

Зиверс: Да.

Джонс: Откуда вы собирались получить эти скелеты?

Зиверс: О подробностях должен был договориться профессор Хирт.

Джонс: Вы просто ответьте на мой вопрос, потому что ответ вам прекрасно известен. Откуда вы собирались получать эти скелеты?

Зиверс: Мы должны были получать их из Освенцима.

Джонс: Теперь взгляните на письмо, направленное вами Брандту в ответ на его сообщение, в котором вы советуете ему, где именно можно достать эти скелеты. Этот документ мы представляем под номером 66-574.

Это письмо от 9 февраля 1942 г. озаглавлено: «Общество по изучению наследственности», помечено: «Секретно». Письмо адресовано Брандту, адъютанту Гиммлера. Это ваше письмо, свидетель, не так ли? Эта ваша подпись в конце письма?

Зиверс: Да.

Джонс: Я прочту его. «Дорогой Брандт! Отчёт профессора доктора Хирта, который вы затребовали в вашем письме от 29 декабря 1941 г., приложен к настоящему письму. Я не имел возможности направить вам его ранее, так как профессор Хирт был тяжело болен». Затем следуют подробности его болезни. «Поэтому профессор Хирт смог написать только предварительный отчёт, который я, однако, хотел бы вам представить. Этот отчёт касается: 1) его исследований в области микроскопии живых органов; открытия новых методов исследования и конструкции нового микроскопа; 2) его предложения по поводу получения черепов еврейско-большевистских комиссаров».

Затем следует ваша подпись. Вы послали это письмо и отчёт профессора Хирта и его предложения. Вот отчёт Хирта:

«Содержание: Коллекционирование черепов еврейско-большевистских комиссаров с целью научного исследования в имперском университете в Страсбурге. Имеются богатые коллекции черепов всех рас и народов. Однако в распоряжении науки имеется так мало черепов евреев, что работа с ними не может дать достаточно надёжных результатов. Война на Востоке теперь даёт нам возможность восполнить этот пробел. Получив черепа еврейско-большевистских комиссаров, которые представляют собой прототипы отвратительных, но типичных недочеловеков, мы сможем сделать ряд существенных научных выводов.

Лучшим практическим методом для получения и отбора этой коллекции черепов явится распоряжение вооружённым силам немедленно передавать живыми полевой полиции всех захваченных еврейско-большевистских комиссаров. В свою очередь полевая полиция должна получить соответствующие директивы регулярно сообщать определённому учреждению относительно количества и места заключения захваченных евреев и тщательно за ними следить до прибытия специального уполномоченного (молодого военного врача или полицейского врача либо студента-медика), которому будет поручен сбор материала. Он должен предварительно заснять их на плёнку, провести антропологические измерения и, насколько это возможно, установить происхождение, дату рождения заключённого и другие личные данные о нём.

Вслед за тем, как эти евреи будут умерщвлены, – при этом голова не должна быть повреждена, – уполномоченный отделит голову от тела и отошлёт её в специально созданном для этой цели, закрывающемся жестяном ящике, заполненном специальной жидкостью для консервации, по месту назначения. На основании фотоснимков и других данных о голове, а затем о самом черепе, можно приступить к сравнительным анатомическим исследованиям расовой принадлежности, патологических явлений, связанных с формой черепа, формой и размером мозга и другими данными. Самым подходящим местом для хранения и исследования полученных таким образом коллекций черепов является новый имперский университет в Страсбурге – в силу своего призвания и стоящих перед ним задач».

Это ведь был отчёт, который вы переслали Брандту?

Зиверс: Да, это отчёт профессора Хирта.

Джонс: Каким образом проходило такое коллекционирование скелетов живых людей?

Зиверс: Я не могу об этом сказать в деталях. Во время предварительных допросов я указал на то, что в связи с этим делом необходимо допросить самого профессора Хирта.

Джонс: Письмо датировано 5 сентября 1944 г., помечено: «совершенно секретно». К тому времени союзные армии уже приближались к Страсбургу, не так ли?

Зиверс: Это правильно.

Джонс: Тема письма: «Коллекция скелетов евреев».

«Согласно предложению от 9 февраля 1942 г. и с вашего согласия 23 февраля 1942 г. штурмбаннфюрер СС профессор Хирт собрал коллекцию, которой прежде не существовало. В связи с большим объёмом научная работа, связанная с созданием коллекции скелетов, ещё не закончена. Поскольку потребовалось бы ещё некоторое время для 80 скелетов, Хирт запросил директивы относительно обращения с коллекцией, собранной в морге анатомического института, на тот случай, если Страсбург окажется в угрожающем положении. Он может произвести работы по отделению тканей от костей, что сделает трупы неопознаваемыми. Однако это означало бы, что часть всей работы была бы сделана напрасно, а это большая потеря для единственной в своём роде коллекции, так как после этого будет невозможно сделать гипсовые слепки гоминидов. Коллекция скелетов может остаться незаметной. О тканях, снятых с костей, можно было бы заявить, что это брошенные французами останки трупов, которые мы обнаружили при взятии Страсбурга и которые подлежат кремации.

Пожалуйста, сообщите, какое из следующих трёх предложений должно быть проведено в жизнь: 1) коллекция в целом может быть сохранена; 2) коллекция должна быть уничтожена частично; 3) коллекция должна быть целиком уничтожена».

Почему вы хотели отделить ткани от костей трупов, свидетель?

Зиверс: Я должен сказать по этому поводу, что это письмо было получено мною в качестве запроса от профессора Хирта и отправлено в виде телеграммы. Поэтому, как я уже сказал, я не мог вспомнить об этом, поскольку мне, как непосвящённому лицу, было совершенно неизвестно, как поступили с этой коллекцией.

Джонс: Почему вы предлагали свалить вину на французов? Вы ведь знали, что для того, чтобы создать эту коллекцию, были произведены убийства, не так ли?

Зиверс: Я только что заявил, что в этом письме передал ходатайство профессора Хирта, и я сказал, что не мог запрашивать об этом от своего имени, так как я не был специалистом в этом вопросе и потому не мог судить об этом. Таким образом, я заявил, что это был запрос профессора Хирта, который я передал дальше по инстанции.

Джонс: Имели ли вы возможность провести в жизнь это предложение об отделении тканей от костей?

Зиверс: По этому поводу я ничего не могу сказать, потому что не имею представления об этих вещах.

Джонс: К счастью, мы и на этот раз располагаем документом, в котором всё это описывается. Посмотрите на этот документ. Совершенно ясно, что вы не имеете намерения говорить правду. Это два документа из архивов Гиммлера. Первый подписан гауптштурмфюрером Бергом: «12 октября 1944 г. я разговаривал по телефону с штандартенфюрером СС Зиверсом и спросил его, была ли полностью уничтожена страсбургская коллекция скелетов, как это было указано штандартенфюрером СС Баумертом. Штандартенфюрер СС Зиверс ничего не мог сообщить мне по этому поводу, так как не узнал что-либо новое от профессора Хирта. Я сказал ему, что если коллекция ещё не уничтожена, то часть её должна быть сохранена. Однако должна быть создана гарантия, что можно будет уничтожить коллекцию полностью, если вследствие изменившейся военной обстановки Страсбург окажется в угрожающем положении. Штандартенфюрер СС Зиверс обещал мне навести справки и доложить обо всём».

Следующий документ от 26 октября 1944 г. Он тоже подписан Бергом.

«Во время моего посещения полевого управления штаба 21 октября 1944 г. штандартенфюрер СС Зиверс сообщил мне, что за это время коллекция в Страсбурге полностью уничтожена в соответствии с тем указанием, которое было получено в своё время. Он придерживается того мнения, что лучше всего поступить именно так, принимая во внимание создавшееся положение».

Вы были практически руководителем этого опыта по умерщвлению людей, не так ли? Вы являлись жизненно важной частью в машине этого «Аненербе»?

Зиверс: Я не был ни в коей мере важной частью этого механизма, и это вытекает из моих показаний в Комитете уполномоченных. Общество по изучению наследственности – «Аненербе» – имело более 50 отделов и проводило большое количество экспериментов, которые в соответствии с его первоначальной структурой основывались на научной базе, и оно было так сильно занято исключительно этими экспериментами, что эти вопросы, как я полагаю, к сожалению, разрешались исключительно по указанию Гиммлера…

Джонс: Какое вы имели отношение к проводимым на живых людях опытам с отравляющими газами или химическим веществом «Лост» (иприт), к опытам по изысканию методов лечения ран, вызванных химическим препаратом «Лост»?

Зиверс: Профессор Хирт разработал метод лечения ран, вызванных действием отравляющего вещества «Лост». При создании метода лечения он в порядке эксперимента проводил опыты на самом себе, которые привели к тяжёлым последствиям для его здоровья, как это следует из предъявленного документа.

Джонс: Кроме самого себя, он использовал для опытов и других людей, не так ли?

Зиверс: Я продолжаю. Гиммлер интересовался этими опытами, и он очень разволновался, когда услышал, что Хирт проводит эксперименты на самом себе. Гиммлер сослался при этом на распоряжение фюрера, чтобы для таких опытов использовались добровольцы из числа заключённых или из числа приговорённых к смертной казни преступников. Только после требования Гиммлера Хирт провёл контрольные опыты на 20 заключённых, но сделал он это только тогда, когда уже было известно на основании опытов, проведённых им на самом себе, что вредные последствия, вызываемые этими экспериментами, не носят длительного характера. Он указал далее на то, что гораздо важнее (это был первый рабочий контакт с Хиртом) получить для этих экспериментов достаточное количество подопытных животных, так как с начала войны их количество сократилось настолько, что уже невозможно было проводить необходимые научные опыты.