Текст книги "Снежный пепел (СИ)"

Автор книги: Лилия Сурина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава 27

Сашка

С утра пораньше рванули с дедом за цветами, я даже Ромку прихватил, чтобы не разбудил мою синеглазку раньше времени. Она после бани заснула в моей постели, я рядом прилег потом, обнял ее, мягкую, ароматную. Она прижалась ко мне, вызывая жгучее желание, но будить не решился, пусть отдохнет.

А через полчаса понял, что принял правильное решение, потому что вернулся дед, подменился на работе, решил, что должен с внучкой побыть. В итоге проговорили со стариком до двух часов ночи, попивая ядреный квас. Я столько всего узнал об Аленке и ее семье, что волосы дыбом, как малышка держится еще. Ну теперь у нее есть я, надеюсь сумею облегчить девчонке жизнь. Вот только в командировку съезжу, и потом заберу синеглазку к себе, не отпущу больше.

Среди ночи снова примостился возле моей девочки, сграбастал в охапку, пристраивая ее сонную голову на своей груди. Так и заснул. Утром старик разбудил меня, мы договорились устроить праздник для Аленки. И вот, загрузившись подарками, продуктами и цветами мы вваливаемся в дом и первое, что видим, это Аленка в слезах. Что-то случилось.

– Саша, надо ехать, – бросается она ко мне, обнимает за пояс, игнорируя букет и пакеты. – Мамин врач звонил, она в реанимации.

– Лида… умирает? – старика трясет от новости, он тяжело опускается на табурет, вытирая глаза рукавом.

– Не знаю, деда… но болезнь вернулась, а мама снова отказывается лечиться.

Мы быстро собираемся и выезжаем. Не до подарков, не до праздничного стола. Дорога до города проходит гораздо быстрее, я гнал, видя страх в синих глазах.

– Саша, пойдем со мной, – вцепляется Аленка в мой рукав, когда я паркуюсь возле хосписа. Я только киваю. – У меня ноги как ватные, страшно.

Сначала идем к врачу в кабинет, он уже ждет, сидит за своим столом, перелистывая карту внушительной толщины. Он привстает и показывает на стулья, приглашая присесть.

– Ну что сказать… от «химии» отказывается, ничего слушать не хочет, разрешает колоть только обезболивающее. И ничем не переубедишь ведь, – начинает доктор, я лишь удивляюсь. Зачем отказываться от помощи?

– Уже поздно начинать лечение? Если уговорю маму? – голос девушки дрожит, и она еще сильнее жмет мои пальцы.

– Нет. Еще не поздно. Вот только лекарства, что помогли пациентке в прошлый раз, сейчас не помогут. Нужны новые, а они дороже…

– Я все оплачу, – прерывает врача Алена, подскакивая на стуле.

– А нужно ли? – врач встает и подходит к окну, тянет за шнурок жалюзи, не давая доступа веселым солнечным лучам, кабинет погружается в полумрак и становится неуютно, сразу осознаешь в каком заведении находишься.

– В смысле? – шмыгает носом девушка и с удивлением смотрит на мужчину, у которого седина уже вовсю буйствует в шевелюре и круги под глазами. – Хотите сказать, что не нужно лечить маму?

– Большая часть успеха в лечении таких больных – это желание жить. У твоей мамы нет такого желания. Так зачем тратить свои силы тебе, чтобы заработать ей на лекарства?

– Я уже отвоевала у смерти три года, которые мама провела здесь, помогая другим больным. С пользой провела! И дальше будет так!

Алена разозлилась, видно, что доктор затронул за живое. Но я с ним согласен, зачем зря стараться, мать не ценит ее стараний.

– Можно нам к ней? – девушка хочет меня взять с собой, значит ей так легче.

– Да, конечно, пройдите в палату, мы ее час назад перевели из реанимации.

Палата двухместная, на второй кровати лежит девушка. Бледная как стена. Она вроде спит, судя по закрытым глазам. Аленина мать сидит, подперев спину подушкой, что-то читает в газете. Совсем непохоже, что ночью она чуть Богу душу не отдала.

– Мам… здравствуй, – робко произносит Алена, я тоже здороваюсь, только никто и внимания не обращает. – Мама, ты отказываешься от лечения? Почему?

– Потому что я подыхаю. К чему вопросы? Мы уже проходили это. Не хочу продлевать агонию.

– Сдалась, значит? В прошлый раз нам удалось победить.

– Я не хочу больше мучиться, как ты не поймешь? – шипит женщина, откидывая газету в сторону, и с тревогой поглядывая в сторону соседки. Будто боится ей помешать. – Иди отсюда, не нужна мне твоя помощь!

– Ладно, мы уходим, но знай – решила перестать бороться, тогда и я складываю оружие. Совсем. Это значит, что за обезболивающее я тоже платить не буду. Домучивайся так, – голос девушки тверд и даже зол, она резко поворачивается к двери, собираясь уйти без оглядки.

– Стой! Ты нее можешь лишить меня обезболивающего! – испуганный голос летит нам в спины.

– Почему нет? – поворачивается синеглазка, снова хватая меня за руку. – Либо позволяешь себя лечить, либо… ты же права, я плачу за твои лекарства. Вот я и перестану платить. Совсем. Даю час на размышление, если не позвонишь мне, то я звоню через час доктору и возвращаю деньги на мой счет. Пошли Саша, – шагает через порог, закрывает за собой дверь и буквально виснет на мне, обессилив внезапно.

Глава 28

Алёна

Хорошо, что Саша со мной, иначе я бы не выдержала этой встречи с умирающей мамой, и не смогла быть с ней такой строгой. Я вижу симптомы, которые говорят, что безносая с косой стоит прямо за спиной моей мамы. Да, выглядит она нормально, и даже бодро, но наметанный взгляд врача не обманешь. В лучшем случае пару месяцев еще отвоюем. И мама знает об этом, поэтому и брыкается.

Конечно, я не смогу отказать ей в обезболивающем, я же не монстр, но напугать ее смогла. Мы так и сидим в машине возле хосписа, я просто не знаю, куда податься, пока жду звонка от мамы. Тихая музыка успокаивает немного, мы просто слушаем ее, думая каждый о своем. Парень точно сбежит от меня, кому нужны такие проблемы.

– Алена, зачем все это? – спрашивает Саша, когда напряженное молчаливое ожидание уже невыносимо. – Она умирает, и не хочет мучиться. Отпусти ее…

– А ты бы отпустил? Я не смогу жить, если буду знать, что не сделала все возможное, – час на исходе, и у меня от отчаяния слезы струятся по щекам, не успеваю вытирать их. – Понимаешь… это моя мама. Дед рассказал тебе о ее ненависти ко мне? Но я все равно ее люблю. И не брошу. И знаешь…

Телефонный звонок прерывает мои объяснения. Мама.

– Я согласна. В последний раз. Еще один рецидив я не переживу.

– Мы еще поборемся, – стараюсь поддержать родительницу, но она уже не слышит, в трубке короткие гудки. Я сразу дозваниваюсь доктору, прошу начать лечение.

– Ну вот, все будет хорошо, – улыбается Саша, целуя мои пальцы.

– Да… хорошо, только ненадолго. Еще пару месяцев.

– Так, ладно, – задумчиво произносит, смотря мне в глаза, самый лучший мужчина на свете. – У меня к тебе просьба одна. Если не сможешь, то я не обижусь.

– Говори, – я все исполню, что бы он ни попросил.

– Я не успел Ромку пристроить, на время командировки. Не могла бы ты присмотреть за ним? Не хочу мать тревожить, она не любит с псом возиться. А с ним не сложно – утром и вечером выгулять, насыпать корм и воды налить.

– Я с радостью присмотрю за ним, – оглядываюсь на заднее сиденье, пес с увлечением грызет резиновую кость, порыкивает даже. – Даже не переживай, справлюсь, мне не сложно.

– Тогда, для удобства, переедешь ко мне на эту неделю?

– Нет, не смогу, – отворачиваюсь к окну. Мне так хочется это сделать, хоть неделю пожить в квартире Саши, ведь там я бы меньше по нему скучала. – Саш, я живу со старушкой, не могу ее бросить надолго. Кстати, я утром так и не дозвонилась до Маргоши. Поехали быстрее, душа не на месте.

– Да спала, наверное, предположил парень, – поворачивая ключ в замке зажигания.

– Нет, она рано встает. И телефон только в душ не берет.

Только сейчас до меня дошло, что это странно, что Марго не ответила. Душа сжалась от нехорошего предчувствия. Старушке за девяносто, любой день как последний.

– Тогда давай твои вещи закинем, проведаем твою квартирную хозяйку и потом поедем в кафе, праздник все-таки, – слышу предложение, и настроение немного поднимается, когда вспоминаю про шикарный букет и коробку дорогих конфет.

– Давай.

Мы вместе поднимаемся в старую профессорскую квартиру, и вместе находим уже холодное тело Маргоши. Она просто заснула вечером. Навеки. Вызываем службы, делаем все, что в таких случаях полагается. Потом собрали мои вещи, и Саша отвез меня к себе. Что за день такой?

В час ночи я целую его на прощание, желаю счастливого пути. Он не хочет уезжать, оставляя меня один на один с проблемами, но по-другому не получается. Два дня я бегаю по ритуальным службам, готовлю похороны своей старенькой квартирной хозяйки, ведь у нее никого нет, кроме дальних родственников. Ее уход был ожидаем, она не болела, просто жизненные силы истощились.

Неделя пролетела быстро, каждый вечер разговаривали с Сашей по скайпу, я спала на его кровати и пила кофе из кружки с его именем. Будто всегда жила здесь. Нам с Ромкой было хорошо вместе, он ждал меня с работы, встречал возле двери, маленькое лохматое солнце.

– Алён, я не приеду еще недели три, решили новую серию снять в Швейцарии, пока рядом. Не обидишься? – с грустью уведомляет меня мой Саша, ероша темную шевелюру, я бы сама хотела это сделать. Соскучилась.

– Не на что обижаться, это работа. Не переживай, я еще поживу в твоей квартире с Ромкой, посплю на подушке, которая пахнет тобой, попью кофе из твоей любимой кружки. Привыкну и когда приедешь, то не сможешь выгнать меня из своего жилища, – смеюсь, проводя пальцами по любимому лицу на экране.

– На то и надеюсь, – улыбается в ответ, так же прикасаясь к экрану с той стороны. – Хочу, чтобы ты навсегда поселилась со мной.

– Значит ты нарочно задерживаешься, чтобы я привыкла здесь? – подначиваю парня, нарочно растягиваясь на его кровати. – Вот, я в твоей постели. Только без тебя.

– Ты меня дразнишь? – серо-голубые глаза начинают темнеть, становятся острее. – Я ведь прилечу на выходные, так и знай.

– Приезжай, если сможешь, я буду ждать… – томно шепчу, прикасаясь губами к прохладному дисплею, жалея, что не могу ощутить мягкость теплых мужских губ.

Утром воскресного дня я просыпаюсь оттого, что в кухне кто-то есть, гремит посуда и тянет ароматом кофе. Сердечко мое подскакивает, я выпрыгиваю из кровати, и даже не одевшись, в футболке Саши, в которой спала все эти ночи, несусь на звуки. Он приехал, как и обещал!

– Саша! – вскрикиваю, предполагая, что за открытой дверцей холодильника стоит он, но ошибаюсь.

Дверь закрывается, и на меня изумленно смотрят два карих глаза, таких знакомых. Я чуть не падаю от неожиданности. Что мой врач-гинеколог делает в кухне моего парня?

Глава 29

Алёна

Мурашки по рукам, неприятное ощущение. Что она здесь делает? Всем своим видом, поджатыми губами и прищуренными глазами, эта женщина показывает, что пришла разрушать то, что зародилось между мной и Сашей. Но почему?

– Что вы здесь делаете? – стараюсь держаться, схватившись одной рукой за дверной косяк, а другой тяну подол футболки вниз, чтобы уже врач не жалила меня осуждающими взглядами.

– Возвращаю тебе вопрос – что ты здесь делаешь? – усмехается она, по-хозяйски продолжая копаться в холодильнике.

С тоской наблюдаю, как летит в мусорку мой йогурт, которым я собиралась позавтракать.

– Не трогайте мои продукты! – делаю шаг, отлепляясь от косяка.

– Это дом моего сына. И холодильник тоже его. Саша уехал много дней назад, стало быть продукты просрочены. Я убираюсь в квартире моего сына!

Я онемела и прилепилась обратно.

– Саша… он ваш сын?! – вылетает у меня неожиданно, я даже сообразить не успеваю.

– Мой. И я предупреждала тебя, не лезь в его жизнь! – Галина Сергеевна с шумом отодвигает табуретку, резким жестом показывая на соседний стул, будто приказывая сесть и выслушать. Я повинуюсь, но, скорее оттого, что ноги меня не держат.

– Я не знала… у вас фамилии разные.

– Я не стала менять свою фамилию при заключении брака, Колокольниковы – династия врачей, которой я горжусь! – с вызовом смотрит на меня моложавая блондинка, ни грамма не похожая с сыном. – А ты обманщица, говорила, что не знаешь Сашу. Ты – разрушительница семей! У сына свадьба через три недели, а тут ты.

– Он не говорил о свадьбе. Да и о невесте тоже. Я думала, что он свободен, – задумчиво говорю, разглядывая скатерть на столе. Червячок сомнения точит мою душу. – Саша не стал бы скрывать, что женится, зачем ему это?

– Зачем? Он считает, что обязан тебе помочь. В тот день, когда я тебе сообщила диагноз, ты вылетела из моего кабинета, и столкнулась с ним. Саша узнал тебя, а потом подсмотрел в книжке про твою болезнь. И с тех пор твердит, что за спасение и он тебе должен помочь. Решился даже на измену. Невеста его не простит, если узнает.

Так Саша знает о моем диагнозе. Вот поэтому он торопился затащить меня в постель, но сначала квартира мамы меня напугала, потом командировка его эта… Но он без страха пригласил меня жить в его доме, гулять с собакой. Он не боялся, что кто-то узнает, особенно невеста. Ничего не понимаю.

– Вот, он даже фотографии от тебя спрятал, и пригласительный на свадьбу завалялся один, видимо гость отказался, – Галина Сергеевна тычет мне под нос снимки, которые лежали на холодильнике, и красочную открытку с голубками.

– Я не верю, – шепчу, глотая слезы и разглядывая, как мой Саша обнимает красивую рыжую девушку на снимке.

Читаю открытку: «Александр и Татьяна приглашают вас на бракосочетание 7 апреля, которое состоится по адресу…»

Чувство потери так плотно окутывает меня, что вдохнуть не могу полной грудью. Будто слиплось все внутри, и горит беспощадно. Я откладываю приглашение подальше и встаю.

– Извините… я пойду… наверное.

– Иди-иди, затащила парня в постель, сломала ему жизнь, а теперь иди, подумай, что ты натворила, – кричит мне вслед доктор. Она уже не кажется мне красивой, скорее стервозной. – И врача себе теперь другого найди, я твою карту в регистратуру уже сдала, зайди забери.

– Конечно, Галина Сергеевна, заберу. Может быть. А с Сашей у нас не было ничего, не успели мы… можете успокоиться. И скажите ему, что я врач, и спасаю всех, кому моя помощь нужна. Ничем он мне не обязан.

Я ухожу в спальню, как в бреду собираю вещи в спортивную сумку, кидаю ключи от квартиры на тумбочку в прихожей и ловлю Ромку, стискиваю его так сильно, что он кряхтит.

– А с Ромкой что будет? – спрашиваю, переживая за песика.

– Уже не твоя забота, раньше без тебя справлялись, – сквозь зубы цедит мать Саши, топчется рядом, так не терпится за мной дверь захлопнуть.

Как в тумане жду такси, доезжаю до старого профессорского дома. Мне больше некуда идти, да и вещи мои остались там. Я прожила с Марго почти три года, она мне как родная стала. Как бабушка, которой у меня не было. Теперь ее и правда нет, я похоронила ее недавно. Никто из родных, которых я нашла, не приехал проводить старушку в последний путь.

Свою квартиру она подарила мне еще год назад, оформила дарственную, сказала, что так лучше, не нужно возиться с завещанием, да и ждать полгода не надо, чтобы вступить в наследство. Так что, по факту квартира моя. Но я хочу продать ее, она огромная и неуютная, дом очень старый.

Но в свою квартиру я попасть не могу, долго тычусь ключами в замочную скважину, пока до меня доходит, что замок кто-то сменил. Звоню в звонок, никто не открывает. Стучусь к соседке.

– Валентина Михайловна, – спрашиваю у пухлой женщины лет пятидесяти, – не могу в квартиру попасть, замок другой…

– Да, Аленушка, приехали родственники, замок вскрыли с участковым и предъявили права.

– Какие родственники?

– Да внук брата мужа Маргоши… или ее троюродный внук, с женой. Такие люди неприятные, прямо жуть, – вздрагивает женщина и оглядывается. – Матом разговаривают, и воняет от них кошмарно. А вещи твои они принесли, я сейчас отдам, ты проходи.

Я вхожу в прихожую и устало прислоняюсь к стене, сил нет совсем. Теперь надо искать жилье, а денег почти нет, я все перечислила маме на лекарства. Хватит на билет до дедушки. Только вот работа хорошая, не хочу ее бросать, ведь деньги еще нужны будут.

– Вот, держи, – протягивает соседка два пакета с моими вещами и прозрачный файл с какими-то мелкими бумажками. – Это дарственная твоя. Женщина порвала ее и велела тебе отдать. Мне так жаль… Мужик орал, что в суд пойдет, если ты права будешь заявлять. Но я думаю, что надо отстаивать квартиру, есть же у нотариуса дубликат.

– Да пусть уж, теть Валь, не буду я судиться, – махнув рукой прощаюсь с доброй соседкой и под ее печальным взглядом спускаюсь с лестницы.

Ну вот, теперь я бомж, который лишился всего, что ему было дорого. Я иду пешком, куда глаза глядят, тащу свои вещи, вызвать такси не могу, телефон забыла на тумбочке в квартире Саши, когда звонила в службу, а возвращаться туда ни сил, ни желания нет. Куплю новый. За мыслями не замечаю куда иду. И только потом понимаю, куда меня ноги привели, когда буквально утыкаюсь в ворота морга.

Глава 30

Сашка

Чертовы горы! Мы с группой две недели просидели в горном селе без связи, там даже электричества не было, я извелся весь, не имея возможности поговорить с моей синеглазкой. Душа просто истосковалась по ней. Я не смог прилететь на выходные, по прилету в Швейцарию, нас сразу увезли в горы, а потом пошел снег, лавина сошла, завалив все дороги и порвав линии электропередач.

Как она там…

Просидев взаперти столько времени, мы радовались прибывшему вездеходу, так, что чуть не подняли его на руки. Наша группа не голодала, и почти ни в чем не нуждалась, горцы оказались приветливы, обеспечили нас всем необходимым. Кроме одного – связи с миром дать они не могли.

И вот день настал, когда нас вывезли в цивилизацию на вездеходе, поселили временно в гостинице, и я первым делом кинулся к розетке, чтобы зарядить мобильник. Сижу возле аппарата, предвкушая кучу пропущенных звонков и смс от любимой синеглазки, от волнения с ума сходит, наверное. Но когда включаю телефон, нахожу только одну смс-ку от нее: «Прости, я так больше не могу, я полюбила другого мужчину и счастлива с ним»

Что за черт?!

Набираю номер Алены – недоступен. Номер сменила что ли?

Перебираю кучу сообщений от кого угодно, но они мне не нужны, выцепляю взглядом незнакомые номера, звоню. Но там не она. Звоню матери.

– Ох, Сашенька, – скулит мать, хлюпая в трубку, – мы так переволновались, когда группа пропала, думали все, не найдетесь уже. Отец выезжал на место схода лавины, но там столько было снега, что сказали и искать не будут.

– Да все хорошо, ма. Мы не попали под лавину, дороги завалило только, – успокаиваю мать, понимая ее. Страшно, когда не знаешь, что да как. – Слушай, помнишь я тебе говорил по телефону про Аленку, которая за Ромео присматривает? Она не отвечает на звонки, не знаешь, что случилось?

– Да усвистала твоя Аленка, только я в дверь, так она собаку мне в руки и бежать. Сказала, что встретила мужчину своей мечты. Забудь ее, сынок, вон Марина тебя любит, ждет, что ты ее замуж позовешь.

Странно. Мать так юлит и лебезит, только когда провинилась. Но может это радость, что я нашелся? Так, мне надо домой, Алена не могла меня так бросить, не такая она. Значит, что-то случилось. Сейчас у Шурки отпрошусь и слетаю в Россию на пару дней.

– Ты охренел? – орет шеф, и причина весомая, чтоб так вопить. – Неделю потерпеть не можешь? Нам надо отснять материал, второй раз я в эту *опу не полезу, хоть режьте меня. Давай так – неделю в авральном режиме отснимемся и домой. У меня свадьба на носу, Танька беременная все на себе тащит, готовится, теща будущая чуть из трубки не вылезла, так орала щас, что я все приготовления к свадьбе на нее и ее дочурку кинул.

– Да я все понимаю, Шур… Блин, там Алена пропала куда-то, душа не на месте, – хлопаю по плечу брата, пытаясь успокоить немного.

– Кстати, на свадьбу мою придешь? Аленку с собой бери, познакомимся хоть, а то только слышим о ней, – уже лыбится шеф, копаясь в отснятом материале, который скинули монтажники по почте. – Слушь, да норм мы успели снять до лавины, я думаю, что дня три-четыре и домой можно.

Ладно хоть так.

На съемки ушло пять дней, закончив работу мы первым же рейсом улетаем домой, у меня уже чувство, что потерял я свою синеглазку окончательно, строю план, где ее искать и как возвращать. Но сначала разобраться нужно. Чую, мать руку приложила.

Три недели назад, как раз перед лавиной, я разговаривал с матерью. Сказал, что задержусь еще на съемках, а она спросила – тогда надо продлить гостиницу кобелю? Я ответил, что Ромка дома, с Алёнкой. Кажется, зря сказал. Потому что на другой день после этого разговора и прилетела эта смс-ка. Я вечером разговаривал по скайпу с синеглазкой и все было нормально, она ласкалась по ту сторону экрана, соблазняя меня. Найду и прямо с порога отнесу в кровать, иначе с ума меня сведет постоянное желание.

В своей квартире нашел только чистоту и тишину. Даже Ромки нет, что непривычно. Он обычно скачет вокруг, мешая раздеваться, радуется встрече, и я уже привык к нему. Не раздеваясь, сначала еду на квартиру старой Марго, надеясь там отыскать мою девочку. Но там алкаши какие-то, на ногах едва стоят, мужик лет тридцати и женщина, намного старше будто.

В фитнес-центр не поехал, он уже закрыт. Наведаюсь с утра пораньше, к первой тренировке.

Пса нашел у матери, она не отпустила сразу, затащила на ужин. Да, уже не сомневаюсь, что она что-то сделала, но не признается. Только глаза бегают, прячась от моего взгляда.

– Мам, это же ты Аленке сказала что-то? Лучше сама расскажи, я ведь раскопаю все равно, – спокойно, но твердо говорю ей, и вижу поникшие плечи.

– Да зачем она тебе? У этой девочки наследственность плохая, и мать, и бабка онкологией страдают. Да и не родит она тебе, скорее всего…

– Я тебя просил лезть? – не выдержав, бью кулаком стол, что аж тарелки подскакивают и звенят. – Я люблю Алену! И мы поженимся, я даже тебя спрашивать не буду! Если я узнаю, что ты руку приложила… я не знаю, что с тобой сделаю!

На мой крик приходит отец, который готовил в кухне свой фирменный пирог с грибами. Бзик у него такой, смешной даже – гендиректор дорогущей клиники, по праздникам надевает передник и стряпает пироги.

– Что у вас тут, сын? – спрашивает батя, держа в руках лопатку.

– Да нормально, просто кое кто лезет куда не следует.

Я замолкаю, не хочу отца расстраивать, у него не совсем здоровое сердце, уже инфаркт перенес. Сам завтра разберусь.