Текст книги "Снежный пепел (СИ)"

Автор книги: Лилия Сурина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Глава 13

Алена

Дождь идет. Последний весенний дождик, завтра первый день лета. Я сижу на широком подоконнике в прозекторской морга, наблюдая, как за стеклом скачут весело капли. Окно на уровне асфальта, если бы было открыто, то стоило только протянуть руку, чтобы поймать свежесть, я люблю воду в любом ее виде.

А еще люблю звук дождя, но открывать окно нельзя, работают кондиционеры, а седой лохматый Гринь возится с очередным трупом. На сей раз перед ним на столе лежит тело старика, а доктор ворчит, потому что не любит работать с людьми в возрасте, они напоминают ему, что и его время не за горами.

Я обычно помогаю патологоанатому, но сегодня нет настроения. Почти год, как я ушла со «скорой помощи», перебивалась случайными заработками, пытаясь оплатить матери лечение. Бралась за любую работу, только морг не бросила, теперь я работаю в другом его отделении – «салоне красоты», готовлю тела к погребению, навожу красоту, одеваю и наношу макияж, если родственники покойного просят об этом.

Да, работка не из приятных, но здесь платят в два раза больше, а деньги скоро понадобятся, и очень много. Грядет новый курс химиотерапии для мамы, меня уже предупредили, чтобы готовила взнос. А у меня не хватает, и работу вторую потеряла. Я выдохлась, силы иссякли, а вместе с ними и желание метаться по городу в поисках злачного места работы.

– Чего грустишь, красотка? – обращает на меня внимание Гринь, отрываясь от работы.

Он снимает перчатки, берет пульт и отключает кондиционеры, улыбаясь мне.

– Открывай уже окно, может дождь поднимет тебе настроение, – подходит, помогая со створкой. Знает, как я люблю дождь…

Теперь я смотрю, как по моей ладошке скачут капли, холодя кожу. Я заворожена танцем алмазных капель, и изысканной природной мелодией, простой, но такой волшебной.

– Так что тебя гложет?

– Работу снова потеряла, а через неделю платить за лечение мамы. Я на мели, меня уже квартирная хозяйка из доброты душевной кормит. Не справилась я…

Мне горько это признавать, ведь я сама уговорила маму лечиться, и сама же обязала себя платить за лекарства. И вот, спустя год сдулась.

– Ты это вот брось, – гудит седая голова, Гринь присаживается рядом на подоконник, гладит меня по плечу. – Денег дам, и работу тоже. Ты не бросила меня, за это щедро вознагражу!

Смотрю в поблекшие серые глаза, усмехаясь. Это невозможно, долг отдавать тоже нечем, поэтому, не возьму я у старика деньги.

– Я не могу… там много, больше ста тысяч, – качаю головой, размышляя, в какой банк податься за кредитом завтра.

– Аленка, у меня есть, гораздо больше. Ну куда мне их, солить что ль?

– Детям своим.

– Мои сыновья уже взрослые, им мои копейки не нужны, – грустно говорит Гринь, потом берет меня за руку и странно смотрит. Я уж было хотела не так понять его, подумав, что мой старый начальник клеится ко мне, но дело в другом. – Я всегда хотел дочку, вот такую, как ты. Но моя жена рано ушла, туда, откуда не возвращаются. Другую не смог полюбить. Вот и остался без дочери. А глядя на тебя я, я мечтаю, что ты и есть моя малышка. Ты даже похожа чем-то на мою Риту.

– Мне очень жаль… – шепчу, зная, что Гринь никогда не говорит о своей семье и тем более о мечтах. Я вывела его на откровения двумя словами всего лишь, тем, что отказалась от помощи.

– Если жаль, то давай номер карты, я скину нужную сумму. Отдашь, когда сможешь. А если не сможешь, то и ладно. Я немолод, и если что случится, то с собой взять не смогу все равно, эти бумажки. Тебе нужнее.

Гринь уходит снова к столу, на котором лежит старик. Он будто сравнивает себя с ним, хотя еще не так стар.

– Вот этот дед сможет забрать с собой накопления, квартиру, машину? Ведь у него по-любому есть и деньги, и жилье. И пес есть, Ромео, золотистый спаниель… и его с собой не заберет.

Я удивленно смотрю на Гриня, откуда он знает, что есть у этого человека? ладно про деньги и квартиру догадаться не сложно, но собака…

– Это твой знакомый? – спрашиваю не просто из любопытства, вдруг друга поддержать нужно.

– Нет. Просто нашел сначала шерсть собачью на его одежде, а потом вот, – протягивает мне фотографию рыжего песика, такого милого, что у меня глаза щиплет от слез. Он теперь где-то один, раз хозяин его здесь.

– Может, родственники песика заберут? – предполагаю, уже решив отыскать его.

– Даже деда никто не заберет. Приезжал его поверенный, рассказал, что старик сам нанял ритуальную службу, оплатил и похороны, и место на кладбище. Нет у него родных. Только этот пес. Там на другой стороне посмотри.

Я переворачиваю фотографию, и вижу надпись: «Это мой пес Ромео. Если со мной случилось что-то, значит он остался один в квартире. Не сочтите за труд, позвоните по этому номеру и сообщите об этом абоненту. С огромной благодарностью, Устименко Борис Юрьевич.»

– Слушай, надо позвонить же… – вскакиваю с подоконника, волнуясь уже всерьез. – Ведь дедушку привезли вечером, значит Ромео сутки скоро, как один.

– Я позвонил. Говорю же, приходил поверенный уже. Его можешь не готовить к похоронам особо, некому на него смотреть. Завтра в полдень ритуальная служба приедет за ним.

Вечером Гринь уезжает домой, обещая договориться о новой работе для меня, с одним из своих многочисленных друзей. Мне очень нужна работа, необходима. Хоть бы у него получилось.

Я закрываюсь изнутри, выпроводив двух санитаров за территорию морга, они дежурят в своей каморке. Мне совсем не страшно одной, стелю себе на кушетке в ординаторской. Здесь уютно, везде кусты в горшках, телевизор на стене, можно спать, или смотреть фильмы до посинения. Имеется небольшой холодильник и чайник с микроволновкой, в которой я разогреваю свой ужин.

Ночью почти не привозят «постояльцев», редко. Сплю спокойно до утра. И только одна мысль не дает покоя – как там, в неизвестной квартире красавец Ромео?

Утром с санитарами одеваем тело старика, готовлю нужные документы, и уже в восемь часов еду по адресу, который нашла в книге регистрации «постояльцев» нашего «отеля».

Первый день лета, солнце сегодня жарит с утра, во дворах тишина. Никто не торопится в школу, каникулы, да и выходной день дает немного отоспаться. Я нахожу нужный подъезд и стою на крыльце, разглядывая домофон. Подождать, когда кто-нибудь войдет или выйдет, или позвонить в любую квартиру. Но мне неловко, в воскресное утро многие отдыхают.

Выбираю первый вариант, жду, сидя на скамейке. Недолго. Вскоре домофон пищит и из подъезда выскакивает маленькое солнце.

– Ромео! – зову, пес мне как родной стал, так долго я разглядывала его снимок. Собака сначала останавливается, а потом радостно мчится ко мне, скулит и тычется в мои руки. Милый…

– Вы кто, девушка? – слышу над головой.

Я и не заметила, что следом за собакой вышел молодой мужчина, и в руках у него поводок. Значит, за Ромео есть кому приглядеть, я могу спокойно уходить. И даже немного жаль, почему-то…

Глава 14

Сашка

Ромка вперед меня выскочил из подъезда, устремляясь к незнакомой девушке, сидевшей на скамейке. Та знает его имя, зовет. Неужели у Юрьича есть родня? Мне даже страшно стало, за сутки я успел свыкнуться с мыслью, что Ромка мой теперь.

– Бедолага… – ласкает девушка пса, жалея его. Ее правая рука зарывается в золотистую шерсть, а пес тычется в левую ладошку и скулит.

– Вы родственница Бориса Юрьевича? Откуда вы знаете Ромку? – спрашиваю, напрягшись. Я не отдам пса.

– Нет. И Ромку не знаю, – тихо говорит девушка, все так же лаская пса, даже не смотрит на меня. – Я ему привет принесла, от хозяина.

Ничего не понимая, я молчу. Девушка поднимается, поправляет длинные волосы. И тут поднимает голову, глядит прямо мне в глаза. Мне будто под дых. Аленка, с васильковыми глазами.

– Я в морге работаю… здесь недалеко, – объясняет она, не понимая, почему я так рассматриваю ее лицо. – Сегодня готовила его хозяина к погребению… хоть и перчатки, но запах, наверное, все равно есть… вот Ромка и признал меня.

Девушка лепечет, все тише и тише, тоже разглядывая меня. Но я не вижу, что она меня узнала, просто моя безмолвность ее удивляет.

– Ну… у собак нюх же… Ладно, я пойду. Я просто переживала о песике.

– Откуда вы узнали о нем, – прорезается мой голос, преодолев сухость в горле.

– А… вот, – девушка протягивает мне фотку Ромки, – мы нашли в кармане покойного.

– Ясно, – роняю я, глядя, как девушка треплет за уши пса, на прощанье.

С языка рвется вопрос – ты Алена, которая работала на «скорой» год назад и спасла меня? Но я только разглядываю пушистые длинные волосы цвета карамели, ладную фигурку и любопытные синие глаза. Это точно она! Тогда на ней была шапочка и маска, но я уверен, что не ошибаюсь. А еще помню мягкость теплых губ, на моих губах, когда она делала искусственное дыхание мне.

Но молчу. Таких как я, у нее сотни были, спасенных. И теперь она ушла работать в морг, оказывается. Ну да, там работа поспокойнее. Девушка взмахивает рукой на прощанье и уходит, а я стою, как остолоп, хочу остановить, но не могу найти слов.

– Девушка… как вас? – я знаю ее имя, но сомневаюсь.

– Алена, меня зовут, – останавливается она, смотрит с улыбкой. Ее обнимает утренний солнечный свет, будто ангел светится.

– Можно я тело Юрьича заберу? Ну… я похороню, ведь у него кроме Ромки больше никого и нет.

– Он сам позаботился о себе, в полдень тело заберет ритуальная служба, – непринужденно говорит красотка в ярком голубом платье, которое делает ее похожей на девочку лет пятнадцати. – Панихиды и поминок не будет, наверное, но вы можете проводить вашего соседа в последний путь. Сейчас, я вам адрес морга дам.

– Я знаю адрес, – уведомляю девушку, которая роется в сумочке, наверное, ищет визитку или блокнот с ручкой. – А вы пойдете на похороны?

– Не знаю, – пожимает хрупкими плечиками и смотрит на Ромку, носившегося по тротуару. – Ладно, составлю вам компанию, все равно дел сегодня больше нет. Встречаемся в половине двенадцатого у ворот морга.

– Хорошо, – такая радость в груди, будто меня не на похороны пригласили, а на свидание в кафе. Впрочем, потом можно будет и в кафе посидеть, помянуть Ромкиного хозяина.

Это точно судьба, думал я, тщательно выбирая рубашку. Я побрился и даже упросил соседку подстричь меня. Пожилая женщина удивленно стрекотала, странно прицокивая языком, будто радовалась, что я понемногу возвращаюсь к жизни. Хорошие у меня соседи. Были. Теперь осталась одна тетя Тоня, мечтающая поженить меня со своей внучкой Леночкой.

Но Лена не в моем вкусе совершенно, мы крутились раньше в одних кругах, так я развязнее девиц не видел, таких точно в жены брать не стоит. И только приезжая к бабушке, она была скромняжкой с косичками, вводила свою бабулю в заблуждение. А я хранил секрет подруги и только отмахивался от старушки, когда она очередной раз заговаривала о женитьбе.

– На свидание собрался, – любопытствует соседка, собирая в совок состриженные волосы. – Наконец-то вылез из берлоги.

– На похороны пойду, – говорю уже от двери. – Спасибо, Антонина Степановна, а то я уже скоро косы заплетать бы смог.

– Стой, Саша, – просит старушка, – я тоже на похороны хочу, все-таки сосед хороший был.

Н-да, сосед хороший, значит достоин внимания. А был бы плохой, то не стоило бы и провожать. Логика у стариков своеобразная, нечего сказать. В итоге у ворот морга стою я с венком и Антонина Степановна с букетом чахлых красных гвоздик.

Но зря я прихорашивался, Алена не пришла. Или дела появились, или передумала. Но все равно, наша утренняя встреча дала толчок к моей новой жизни. Я стал меняться с того дня. Вернее, стал возвращаться. Первым делом вспомнил о своей работе, интересной и с отличной зарплатой.

– Шур, привет, – звоню своему непосредственному начальнику.

– О, здорово! Насиделся в своей берлоге? – спрашивает друг, рад слышать его. Нас в группе два Сашки, поэтому все зовут его Шуркой. – Наконец-то, тебя не хватает нам. Когда выйдешь?

– Да завтра, чего тянуть. В камеру меня теперь не поставишь?

– Нет, братан, ты теперь не влезешь в нее, належал жирок, – хохочет Шурка, и я соглашаюсь с ним. Сначала нужно похудеть и привести себя в порядок. – Но место сценариста за тобой, нам нужны смачные сюжеты, такие, какие только ты умеешь делать.

Да, до катастрофы я работал в передаче «Вакансии без границ», был сценаристом и ведущим этого шоу. Мы с группой колесили по всему миру, показывая и рассказывая зрителям на какую работу можно устроиться в той или иной стране. Меня узнавали, имея смазливую физиономию, я постоянно светился на экранах страны, меня любили снимать в рекламах. Слава давала мне возможность жить безбедно и куролесить в свободное время так, что стыдно вспоминать на другой день.

Эта авария и год затворничества изменили меня, я многое переосмыслил. Теперь мне не нужны красивые телки и шикарные тачки, ночи безудержного веселья в клубах. Мне нужна она, простая и прекрасная девушка, по имени Алена, которую я найду, чего бы мне это ни стоило.

Кстати о тачке… права у меня не отобрали, а без колес нельзя. Нужно срочно купить транспортное средство. Спустя полчаса я нашел подержанную, но почти новую машину на сайте с объявлениями. Больше никого не допущу к рулю.

Глава 15

Алена

Выбираю наряд под любопытным прищуром Марго, моей старенькой квартирной хозяйки. Какое-то волнение в душе непонятное, будто происходит что-то важное.

– Ты на свидание что ль? – спрашивает, придирчиво оглядывая меня с ног до головы. – а не слишком траурно для свидания?

– А я и не на свидание, на похороны, – разглаживаю черную джинсовую юбку и расправляю воротник на темно-синей рубашке без рукавов. – Сойдет?

– Шикарно! – раздаются сухие аплодисменты, в унисон со скрипучим старческим голосом. – Теперь знаю какой красоткой будешь, когда придет время хоронить меня.

Я морщусь, Марго говорит о своих похоронах почти каждый день, смакуя подробности, доставая из старомодного шкафа вещи, в которых ей предстоит отправиться в последний путь. Меня это душит, слишком много смерти вокруг меня, когда работала фельдшером, ее было меньше будто, уравновешивали спасенные мной.

Вдруг припомнился случай годовой давности, авария на перекрестке и мой спасенный. Александр Романов. Где он сейчас? Жив ли, здоров? Хозяин Ромео чем-то напомнил его сегодня. Да, телом он грузнее, есть лишний вес, он такой большой, я стояла возле него и чувствовала себя девочкой, маленькой и робкой. Но несмотря на это, я хочу увидеться с ним вновь, не знаю, почему. Будто я его знаю.

– Но есть же еще что-то? – спрашивает Марго, прищуривая морщинистое веко, подозрительно и смешливо глядя на меня.

– Что именно? – вожу массажной щеткой по длинным волосам, раздумывая, заплести косу или оставить их распущенными.

– Тебе кто-то нравится, и он будет там, на похоронах. У меня глаз наметан, я все-е-е вижу!

– Да. Нравится один… рыжий-рыжий, веселый… Ромкой зовут, – смеюсь я, доставая снимок песика из сумочки. Не знаю, почему не отдала его нынешнему хозяину Ромки, оставила себе.

– Ну-у-у…, – разочарованно тянет старушка, разглядывая фотку.

Телефонный звонок заставляет испуганно вздрогнуть, всякий раз подпрыгиваю, ожидая плохих новостей от мамы. Сейчас у нее стойкая ремиссия, но с такой болезнью расслабляться нельзя. Но на дисплее высвечивается другой абонент, Гринь. Выдыхаю.

– Да, слушаю.

– Так, ягодка моя, – верещит мой начальник, постоянно заряжая меня своим оптимизмом. И он зря звонить не будет, наверное, работу мне раздобыл. – Мигом собирайся и чеши в фитнес-центр на Свободина. У тебя собеседование через час, постарайся не опоздать.

– И кем меня возьмут? Техничкой?

– Почему техничкой? Инструктором. У тебя медицинское образование, опыт работы… эм-м… я правда другу наплел, что стаж у тебя больше трех лет, ты уж меня не сдавай. И да, меня тебе придется бросить, как ни жаль. Но я думаю, что пора тебе уже тереться среди молодых и живых.

Он смеется, а я представляю громадное здание фитнес-центра, не веря, что меня возьмут. Там платят очень много, слышала как-то восторженные истории знакомой медсестрички, у которой парень там работает инструктором.

Одно только плохо – на похороны мне не попасть. Получается, что я обманула хозяина Ромки. И почему-то горечь в душе, сожаление. Но хорошая работа намного важнее.

Через два часа я осматривала свои владения – ряд разнокалиберных тренажеров и приспособлений, свой шкафчик в комнате инструкторов, душевые и прочее. Заодно познакомилась с коллегами, несколькими девушками и парнями спортивной внешности. Если честно, то я не привыкла к такому окружению, поэтому немного смущалась.

– Я Катя, – подходит ко мне одна девушка, высокая брюнетка со слегка накачанными руками и ногами. – Не робей, у нас отличная дружная команда. А я буду пока твоим тренером. Две недели стажировки обязательны. Сейчас можешь идти домой, только получи форму у кладовщицы. У нас дресс-код, как ты заметила, наверное.

– А когда на работу? И график можно посмотреть?

– Завтра на работу. И каждый день, эти две недели. А потом график согласуем. И мой тебе совет – готовься много работать. И для начала подтянем твое тело, инструктор должен быть образцом для своих подопечных.

– А у меня еще работа есть… – присаживаюсь на скамейку, пытаясь усвоить в своей голове, что меня взяли на шикарную работу. Трудностей не боюсь, отношения с коллегами… разберемся по ходу дела, так сказать.

– Увольняйся. Сегодня же. Некогда тебе будет бегать на вторую работу.

Ну да, Гринь уже предупредил. После фитнес-центра еду в морг. По совету старого друга пишу заявление на отпуск, получаю отпускные и увольняюсь. Таким образом мне не приходится отрабатывать положенные две недели, они покрываются отпуском.

Попрощавшись с бывшими теперь коллегами, я поехала к маме, с желанием рассказать ей новости и узнать у врача о самочувствии роднульки. Мама теперь жила в хосписе, здесь же, в городе. Она и лечилась, и работала заодно, помогая нянечкам с особо тяжелыми больными. Часами сидела у кровати таких больных, следила за капельницами или читала книги. В таких больницах пациенты особенно одиноки, их пугает будущее, которое может оборваться в любую минуту.

– Как ты, мамуль? – интересуюсь, заглядывая в бледное лицо мамы. Мы вышли в сад, прохаживаемся по дорожке, среди кустов акации.

– Нормально. Чего приехала? – равнодушно роняет женщина, поправляя платок на голове.

Я молчу, не нужны ей мои новости, и не интересна моя жизнь. Глупая, я каждый раз надеюсь, что мама изменилась. Мы и гуляем дальше молча, минут пять, своими новостями она делиться тоже не собирается. Присели на скамейку, я вижу, что ей тяжело ходить.

– Вот и первый день лета…

– Угу.

– Мам, дедушка звонил? – пытаюсь хоть как-то вывести на разговор, но не очень получается.

– Да.

– Что говорил?

– Тебе чего надо от меня? – вдруг рычит мама, а у меня сердце екает.

– Да ничего… просто. Ладно, поеду, уже поздно. Тебя проводить?

– Дорогу знаю.

Прощаясь, хочу поцеловать в холодную щеку, но мама отшатывается. Я почти сбегаю от ее ненависти. Так тяжело на душе, что просто скулит что-то внутри. Даю себе обещание больше не приходить. В который уже раз. Буду платить за лечение, и узнавать новости от дедушки, с ним она куда разговорчивей.

Новая работа поглотила меня. Мир для меня будто расцвел, музыка и веселые лица вокруг, столько дел, что больше некогда думать ни о чем. Через две недели я набрала себе клиентов, уходила рано утром и возвращалась домой поздно вечером. Марго ворчала, что я совсем ее забросила, ведь работала без выходных, сама так составила себе график. Так меньше соблазна навестить маму, времени же нет свободного.

– Пупок не порви, Симонова, – подначивает меня белобрысый Вадик, – отдыхать тоже нужно.

– Мне не нужно, – отвечаю, разглядывая себя в зеркало. – О себе переживай.

Я показываю парню язык, и тот фыркает.

– Жаль ты не в моем вкусе, мелкая слишком. Была бы ты как Катюха, то я бы попробовал твой язычок.

– Кто бы тебе дал, – ворчу, ругая себя за вольности. Атмосфера здесь такая, что ли, хочется шутить и быть развязной. В морге такого не было.

Вадик выходит из тренерской, а я задираю футболку и разглядываю живот и бока. Да, тело мое за эти два месяца, что я здесь, стало подтянутым, пропал щенячий жирок, мышцы окрепли и стали сильными.

Было еще одно изменение во мне. С недавних пор я стала видеть цветные сны, в которых был мужчина. Лица не видела, только я называла его Сашей. Его поцелуи были как настоящие, проснувшись я помнила их вкус и ощущала прикосновения, которые будоражили сознание. Как врач я понимаю, что именно происходит со мной. Обстановка, парни в спортзале, накачанные и игривые, они разбудили мою женскую сущность. Только вот к добру это или нет, я не понимаю…