Текст книги "Снежный пепел (СИ)"
Автор книги: Лилия Сурина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
Глава 6
Прошло два дня и я вся извелась. Нужно срочно ехать в город, искать врача для мамы, а потом договориться приехать и осмотреть ее. Еще машину где-то достать нормальную, в старом автобусе светилу медицины не повезешь ведь за триста км.
– Поеду я, дедушка, – устало бормочу, когда вечером, после горячей баньки млею на крыльце рядом с дедом, который только что управился с делами и собирается идти париться.
– Аленка, дохлый номер, – сокрушенно качает головой старик, – не станет Лида обследоваться. Даже не трать времени и денег. Да и нервишки прибереги, они тебе еще пригодятся.
Я ничего не отвечаю, знаю, что дедушка прав. Но я придумаю что-нибудь. Как оставить родного человека без помощи?
– Тук-тук, – раздается от калитки, о старый забор опирается Степановна, соседка, похоже услышала наш разговор, потому что тоже поддакивает деду:
– Дедушка твой прав, Аленушка, оставь уже Лиду, займись своей жизнью. А я за молочком, Михалыч.
– Сейчас принесу, – кряхтит дед и уходит в дом, а его место занимает соседка.
– Алёнушка, я тебе серьезно говорю, займись своей жизнью, не теряй времени. Проклятие матери висит над тобой, как дамоклов меч.
– Какое проклятие, – удивляюсь словам бабы Зои, с чего вдруг твои обвинения в сторону моей мамы.
– Она ненавидит тебя, всегда приезжает и клянет, чтоб тебе пусто было, чтобы ты проклятый род не продолжила. А слова, они знаешь, силу какую имеют, особенно сказанные в гневе.
– Я не верю в такую чепуху, баб Зой, я врач, – отвергаю уверения пожилой соседки и встаю, надо лечь пораньше, завтра чтобы успеть на первый автобус до города.
– Ну и зря не веришь. Материнское слово самое сильное. Как бы не остаться тебе без семьи, без детей. Вот смотрю на тебя, ты же даже не целованная еще, да и нет у тебя желания с парнями любовь крутить. Так?
– Ну, может и так, только мне пока некогда любовь крутить. Спокойной ночи, – бурчу я, откидывая штору на дверном проеме, чтобы уйти в дом.
Глава 7
Уже скрывшись в сенях, слышу, как дед выговаривает соседке:
– Степановна, ну чего ты всякую муть несешь? Не трогай девчонку, ей и так плохо, мечется вон, даже не хочет выходные догулять, завтра в город едет, врача искать…
– Да пустое это! Сам знаешь, недолго Лидушке осталось, сама себя добивает, и девчонку за собой тащит, эгоистка.
– Да тьфу на тебя, старая! – рычит дедушка, и его довела своими дурацкими разговорами. – Иди уже, язва!
Я пол ночи не могла заснуть, все не шли из головы пророчества соседки. Да, я помню, как мама кричала мне – «будь ты проклята!», когда папа ушел. Только я не придала словам значения. И мне правда не хочется влюбиться, будто нет в этом потребности. Все мои подруги давно по нескольку парней поменяли, одна я не знаю прелестей любви. Мне нравится учиться!
Утром уезжаю первым рейсом, разбитая и не отдохнувшая, дремлю всю дорогу. По приезду в город сразу иду искать старого Гриня, уж он-то должен знать врачей, которые знают все об онкологии.
– Давай карту, я покажу кое-кому, говорит «мертвый доктор», но я только развожу руками. Нет ничего. Только мои наблюдения.
– Мама не ходила в больницу и анализы не сдавала, и вряд ли пойдет… – глотаю слезы от отчаяния. До меня вдруг доходит, что правы и дед и его соседка, если человек не хочет лечиться, то силком это не сделаешь.
– Не реви, красота, всю синеву из глаз смоешь, – ласково поддевает Гринь. – А если серьезно, то тут два варианта.
– Какие? – смотрю сквозь пелену, надеясь, что и этот человек не скажет, оставь в покое мать и живи дальше.
– Оставь пока ее. Скоро твоя мать не сможет терпеть боль и пойдет к врачам, вот тогда мы ее, тепленькую еще, приберем к ручкам.
Фыркаю. Какой доктор, такие и шутки. Куда ждать? Тут промедление смерти подобно.
– Мой тебе совет – иди фельдшером на «скорую», денег зарабатывай пока, опыта набирайся. Потому что знаю я таких больных, раз твоя мама так себя ведет, ее ни один врач не вылечит. Ну нет у нее желания жить.
Я только горестно вздыхаю и кручу железную кружку с чаем. Мужчина подвигает мне тарелку с кругляшками копченой колбасы и тонкими, почти прозрачными квадратиками сыра, но мне кусок не лезет в горло. Я не отступлюсь! Кто бы мне что не говорил.
Глава 8
Я устроилась фельдшером на станцию «скорой помощи», учиться у меня времени не было. Я сама в свободное время штудировала медицинскую литературу по онкологии, заводила нужные знакомства, благодаря дружбе с Гринем. Не бросила работу и в морге, дежурила теперь не по ночам, а сменами, подстроила специально, чтобы можно было работать и там, и тут. Но денег все равно не хватало, чтобы откладывать на лечение маме, пришлось снять койку у одинокой старушки.
Постоянно созванивалась с дедом, расспрашивая его о маме, в мельчайших подробностях, приехать же не могла. Успокаивало одно, что за три месяца, что прошли с последней поездки в родной городишко, маме не стало хуже, значит поживет еще. Каждую получку я почти полностью отправляла дедушке, боялась, что здесь потеряю или украдут. Он тоже помогал копить.
Так прошло полгода, я стала задумываться, что пора искать более высокооплачиваемую работу. Но и уходить со «скорой» не хотелось, мне нравится наша бригада, мы сработались так, что стали как семья. Единственное не нравилось, что в этой работе, это смерти, которых было слишком много.
Обычно мы приезжали и только констатировали смерть человека, и это так обидно, не спасли, не успели.
– По коням! – кричит диспетчер взволнованным голосом, видимо случилось что-то страшное, что так громко. – Авария на перекрестке Думанской и Садовой!
Сердце мое екает, этот перекресток унес уже столько жизней, не сомневаюсь, что и сегодня там месиво. Торопясь запрыгиваю в бело-красную машину и с парковки таких срывается несколько, буквально летим на помощь пострадавшим. Наш водитель уже почти пенсионер, усердно рулит, лавируя между потоками машин, его седые усы торчком, а это значит, что все внимание дороге. И мы успеваем первыми.
Я его увидела нечаянно, парня от столкновения отбросило на газон, в сторону от шикарной черной иномарки, за бетонный вал, и не видать совсем. Подбегаю к нему. Не дышит. Мне хочется плакать. Такой огромный, красивый, наверняка девчонки на нем пачками виснут. Автоматически делаю ему искусственное дыхание, мысленно моля – живи! Только живи…
Появляется пульс, нитевидный, почти не ощущаемый.
– Олег! Носилки! – ору санитару, который стоит за моей спиной. Водитель уже бежит с носилками, перескакивая через рваные части авто.
Теперь я его вытащу! В машине начинаю реанимацию, и через несколько минут вижу, что пациент приоткрыл один глаз, второй залит кровью, еще неизвестно, цел ли.
– Привет… – склоняюсь над парнем. – Как тебя зовут?
Это не любопытство, это проверка реакции и сознания.
– С… Саш…ка… – едва цедит, но я выдыхаю. Значит голова не сильно пострадала. – А… тебя?
– Я Алена, – улыбаюсь, в этот раз я, кажется успела.
Парень не сводит своего глаза с моего лица, будто держит, впившись взглядом в мои очи. Я понимаю, он боится отключится, и больше не очнуться, поэтому пытается удержаться хоть взглядом.
– Си… ни… е… – шепчет он, и мне приятно, что ему нравится цвет моих глаз, почему-то.
Сдаю парня врачам, и наша бригада мчится за новыми пострадавшими, столкновение грандиозное, все и до ночи не разгребем, наверное. А меня не отпускают мысли о том парне, только бы выжил, только бы нам не встретиться на другой моей работе, завтра. В морге.
Глава 9
Сашка
Чтоб я еще когда-нибудь доверил руль какой-нибудь козе! Тачку мою угробила, меня чуть на тот свет не спровадила, а сама… кстати, а с дурехой-то что? Пытаюсь привстать, и не получается, только голову приподнять могу, странно, я так далеко от машины улетел, вижу ее метрах в двадцати.
Вдруг воспоминание, как я пересаживаюсь с водительского места на пассажирское, не успеваю даже пристегнуться, девка топит педаль в пол, разгоняясь сразу до сотни, и ей пофиг, что перекресток впереди. А ведь уверяла, что стаж вождения имеет. Дура набитая.
Дальше помню, как машину крутит, телка орет сумасшедшим голосом, пытаясь вывернуть руль, нас несет на бетонную бандуру, которой огорожен газон. Дальше тьма медленно опускается, в потухающем сознании мельком кадр, как испуганная дурочка сдает назад, пытаясь сбежать. От моей любимой тачки спереди только лохмотья…
Больно в груди и голове, такое чувство, что меня прокололи колом сразу в нескольких местах, даже дыры мерещатся, если потрогать. И вдруг мне становится так легко, что не чувствую ни боли, ни неудобств. Я сижу на холме и смотрю на перекресток, где кучи корёженного железа разных цветов, машины «скорой помощи» и полиции, мигалки и сирены. Н-да-а, угораздило меня.
Будто со стороны вижу свое тело на газоне, мне интересно, я подхожу ближе. Девушка в одежде врача склоняется надо мной, осматривает и шепчет, чуть не плача – живи! Только живи. Мне не жаль себя, а ее очень жалко, такая молодая и красивая, я вижу ее глаза, синие. Они не как небо или море, гадаю, как охарактеризовать этот цвет.
На ум приходят васильки. Точно, ее глаза, как васильки после дождя! Я никак не могу оторваться от них, кажется, что душа покинет меня, если престану видеть эти удивительные глаза цвета васильков.
Но контакт длится недолго, она передает меня врачам больницы и убегает, ей нужно спасать других. И тогда я закрываю глаза, память моя держит картинку, ее искристый взгляд. Она оставила мне свое удивительное простое имя – Алёна, без всяких вычуров, как Стелла или Снежанна. Оно такое милое, что хочется повторять раз за разом. Алёнушка… я найду тебя!
Снова тьма накрывает меня, очухиваюсь уже после операций и в другой клинике. Мать примчалась и перевезла меня в другое место, где дорогие врачи-специалисты, где уход стоит бешеных денег. А мне жаль, что перевезла. Вдруг Алена меня придет навестить, и не найдет. Хотя, это я конечно загнул, с чего ей навещать тех, кого спасла?
Итак, я придурок, который посадил за руль овцу, сломавшую жизни многих людей. Мне предстоит еще судебное разбирательство, когда встану на ноги. Но судя по всему, будет это не скоро, весь переломан, крови много потерял. И любимую тачку. Та девица отделалась царапинами. Надеюсь я ее не увижу больше. Мы встречались пару недель всего, мне было весело с Диной. Довеселился.
Я долго восстанавливался, но синие глаза не забылись за эти месяцы, и первое, что сделал, когда смог передвигаться без посторонней помощи, поехал на ту станцию «скорой помощи», чтобы найти ее.
– Здравствуйте, – обращаюсь к женщине в окошке диспетчерской. – Можно узнать, где найти мне девушку по имени Алена, глаза у нее еще ярко-синие?
– Фамилия? – клацает по клавиатуре блондинка в чепчике, серьезно посматривая на меня.
– Не знаю фамилии. Понимаете, она спасла меня, полгода назад была авария и… и я только ее глаза и имя запомнил.
– Ничем помочь не могу, у нас аварии каждый день, и молодых фельдшеров пруд пруди.
Я ушел ни с чем. Поспрашивал у тех, кого встретил, но никто так и не смог дать мне ответ. Вот так, некого поблагодарить, будто ангел, прилетела, спасла меня и растаяла.
Глава 10
Алена
У меня все тот парень из головы не идет, слабенький он, пострадал очень, крови много. Мы долго разгребаем ту аварию, двоих привозим в отель Гриня, «Врата в рай». Я закусываю губу от жалости и боли, когда двое носилок с накрытыми простынями телами исчезают за железными дверьми этого «Рая».
– Ну чего ты, Ален, нос-то повесила? – обнимает меня пожилой патологоанатом, потом расписывается в моей траурной папке и отдает ее мне. – Это жизнь, малыш, одни приходят в этот мир, другие уходят.
– Я никогда к этому не привыкну… – вытираю кулаком выступившие слезы. – Сколько привезли сегодня?
– Четверо, с той аварии, да из хирургии двоих, мотоциклист расшибся, умер во время операции. Но он не из этой партии.
– А второй? – спрашиваю, а у самой сердце замирает, вдруг мой спасенный не пережил операцию.
– Вторая. Бабка дремучая, под сто лет, может эти белые халаты нарочно ее прирезали, чтоб отмучилась наконец, – гогочет Гринь, а мне его ударить хочется. Это шутки чтоль?
– Ладно, я домой, утром увидимся.
Дома принимаю душ, потом квартирная хозяйка пытается накормить меня, выуживая новости. Чтобы не обидеть Маргариту Григорьевну, ем что-то, не чувствуя вкуса. Потом пью ароматный травяной чай и рассказываю об аварии.
– Полиция сказала, что спровоцировала аварию девушка, которая на большой скорости пыталась проскочить перекресток. Там ужас, что творилось…
– Вот же ж! Летают окаянные, зальют зенки, – ворчит Марго, шумно прихлебывая чай из огромной кружки.
Ей почти девяносто, но бодра и весела, только была жутко одинока, пока я не поселилась у старушки. Мне иногда кажется, что она воспринимает меня как внучку, вдруг нашедшуюся. Я не переубеждаю ее, пусть думает так.
– Пойду спать, мне утром не смену в «отель», – глажу морщинистую руку, в благодарность, что Марго дождалась меня, накормила и немного отвлекла.
– Иди, детка, отдыхай, я тоже сейчас пойду.
Кряхтя и хватаясь за сгорбленную спину, бабулечка собирает посуду со стола. Я даже не пытаюсь помочь, иначе будет обид, криков, что отбираю у нее последнее веселье. Пусть двигается, пока может.
Заступив на дежурство в морге я первым делом просматриваю список поступивших с дтп, восемь трупов, смерть собрала богатый урожай. Вдруг вижу в списке имя – Александр Гаврилов, двадцать девять лет, умер от потери крови на операционном столе. Неужели…
Бегу в прозекторскую, боясь узнать в постояльце «отеля» того самого Сашу. Пересматриваю все свежие тела, с облегчением вздыхаю, его нет среди них. А тот Александр, что не выжил, совсем другой, светловолосый и маленького роста.
В обеденный перерыв я бегу в больницу, именно сюда мы привезли вчера парня, хочу проведать его, узнать о состоянии.
– Лен, а в какой палате парень, которого мы с аварии привезли? – спрашиваю знакомую медсестричку. – И как его состояние?
– Ни в какой, и никак, – улыбается девушка. – Его мамаша ночью такой кипиш подняла, примчалась с реанимобилем и увезла куда-то.
Я прощаюсь и иду на выход. Вот так, разминулись наши пути. Вдруг хочу знать его фамилию, поворачиваюсь к девушке в белом халате и шапочке:
– А фамилия его хоть как, можно узнать?
– Романов Александр, двадцать семь полных лет, – улыбается медсестра, понимает, что я переживаю за своего спасенного. И теперь смогу найти, куда бы ни увезла его мать.
Глава 11
Алёна
Ехать и разыскивать парня я не смогла, маме стало хуже, ее положили в районную больницу, что мне было на руку. Когда дедушка позвонил и сообщил об этом, я сразу взяла отгулы на своих работах, поехала к врачу, которого посоветовал Гринь. Уговорила съездить за триста км, чтобы осмотреть маму. Доктор оказался добрым, денег много не взял, еще и на своей машине предложил поехать.
У меня все получилось, хоть какое-то лечение было назначено, несмотря на сопротивление родительницы. Более злобной и настырной пациентки врачи нашей больницы еще не видели.
– Отвези меня домой, – заявила мама, едва только пришла в себя.
– Мам, давай ты немного хоть подлечишься? – упрашиваю ее, присаживаясь ближе на кровати. Мне хочется обнять ее и пожалеть, но мама отстраняется.
– Вот ты вроде уже врач, Алена, а все равно дура, – поджав губы, цедит. – Я подыхаю, и ты это прекрасно знаешь. Твое это лечение только продлит мои мучения, я все равно… не через месяц, так через год. Так какой толк?
– Толк… – теряюсь, не зная, что и сказать. А правда, за что ей уцепиться в жизни, что ее еще может порадовать? Другие хотят увидеть, как растут внуки, или дети женятся, моей же матери этого не нужно.
– Вот именно, – подтверждает мама мои размышления будто. – Поехали домой. Или мотай отсюда, сама справлюсь.
Я ее не бросила, привезла домой, три дня ухаживала, драила квартиру, готовила впрок, закупив продуктов на свои деньги. Мама, когда не спала, колола меня злыми словами, но я поняла – у меня такая толстая шкура, что не больно. Я перестала обращать внимания на упреки и обзывания, ходила по дому в наушниках, напевая веселые песенки. Давила позитивом, показывая, что в мире есть не только желчь и злоба. В итоге мама смирилась, и даже перестала меня выгонять.
– Идем ужинать, – заглядываю в спальню матери, ставшую уютной от новых штор и ковровой дорожки. Возможно мама сдерет все и выкинет, стоит мне переступить порог завтра, но я надеялась, что ей будет жаль делать это.
– Закормила уже, – ворчит, но идет к двери, держась за стену.
До меня доходит, что одну ее оставлять нельзя, но и остаться не могу, кто будет зарабатывать деньги на лекарства. Придется нанять сиделку. Только где взять женщину с такой же толстой шкурой, как у меня? От нее в первый час же все посбегают.
– Мам, я уеду завтра…
– Ну и слава Богу, жду не дождусь.
– Не перебивай. Я понимаю, что ты меня ненавидишь, но считаю твою ненависть глупостью. Нельзя сидеть в прошлом и жить им. Что было, то прошло, – наблюдаю, как мама возит ложкой в тарелке с супом, вот поистине ребенок, который капризничает. – Я не виновата, что мой отец тебя обидел. И что похожа на него, тоже не виновата. Ты моя мама, я люблю тебя, и я так хочу продлить твою жизнь… В прошлое нельзя вернуться и все исправить. А этот… человек, уже понес наказание и…
– Да что ты знаешь о нем? А о моей жизни ты что знаешь? – мама бросает ложку, которая отскакивает от тарелки и летит на пол. Поднимаю ее и мою, кладу рядом с ее тарелкой.
– Ты как ребенок! – отчаяние выводит меня на крик, я просто не могу найти нужные слова, даже душно становится. – Да мне плевать, что там было в твоей прошлой жизни. Жить надо здесь и сейчас. Я понимаю, что тебе одиноко и ты нарочно не хочешь лечиться. И вот я считаю, что это слабость, это своего рода самоубийство. И ведь можно найти себе занятие, чем сидеть в четырех стенах и жалеть себя.
– Не твое дело, зануда, чем я тут занимаюсь.
Вот упрямая!
– Я утром уезжаю, мне пора работать. Оставляю тебе лекарства и подробную инструкцию, что и когда принимать, а там сама смотри. Ты отказываешься от кардинального лечения, которое еще может сохранить твою жизнь, но принимай хотя бы эти лекарства, они облегчат твое состояние.
Мама кутается в пуховый платок, хотя на дворе лето и даже жарко. В дверь звонят, иду открывать. Я знаю кто пришел, дедушка, который привез гостинцы мне, деревенские. И ему все объясняю, насчет приема лекарств, уже ни на что, не надеясь.
В городе закрутилась с работой, о парне и не вспоминала, почти. Только раз, когда снова была авария на том же перекрестке, припомнилось все, но я уже просто отмахнулась. Этот парень простой прохожий в моей жизни, таких много у меня. А вот дед и мама с папой единственные. Достаю мобильник и набираю дедушку.
– Ну как вы там? – спрашиваю как всегда, зная заранее, что дед ответит. Но сегодня все меняется, как ни странно.
– У меня новости! – счастливый голос дедушки удивляет, даже предположить не могу, что там произошло. – Лида согласилась лечиться!
Вот это новость! Я язык проглотила. Представляю, сколько понадобится сил и денег, но мы справимся. Теперь справимся.
– Как она?
– Сегодня попросила отвезти ее в клинику, в город, так что завтра приедем. Что-то ее заело, ты ей сказала это. Ворчала-ворчала, а потом выложила.
Камень с души упал. Не зря все мои старания были. Но теперь нужно уходить с одной работы, искать место, где платят получше. На зарплату фельдшера и пенсию деда мы не потянем дорогостоящее лечение. Только вот от какой работы отказаться? Уйти со «скорой помощи», или покинуть отель старого Гриня?
Глава 12
Сашка
Вот так, одно слово, один взгляд способен изменить жизнь не только тебе, но и еще куче народу. Я всего лишь доверил руль знакомой девушке, всего лишь минута и случилась катастрофа, стоившая жизни восьмерым. Будь я сам за рулем, возможно и не было бы этой катастрофы. Возможно…
Суды прошли, наказание назначено, я, как владелец транспортного средства, участвующего в дтп, обязан возместить ущерб пострадавшим. Виновных оказалось четверо – я, Дина, и еще два водителя. Один из них врезался в зад моей машины, поэтому мы и выскочили на перекресток. Другой летел справа на красный свет светофора, хотел проскочить на желтый и не успел. Трагическое стечение обстоятельств, не более.
За год я восстановился почти полностью, заплатил за свою халатность, отдав все свои деньги, что заработал за пять с лишним лет. Но мне не жаль бабла, жаль человеческие жизни, что поломал, всего лишь доверив руль.
– Ты не виноват, сынок… – целует меня в щеку мать, которая пришла навестить меня в моем затворничестве. Только она приходит, продукты приносит. – Не смотри ты это видео по сто раз, не рви свои нервы.
Но я смотрю. Каждый день. Я хочу чувствовать себя виноватым, я придурок. Убийца. Депрессия накрыла меня спустя год, когда завершилось мое восстановление и пришло осознание.
Я видел вдову беременную, выплачивал ей деньги за гибель молодого мужа, который даже не успел узнать, что станет отцом и никогда не увидит своего ребенка, и его малыш остался безотцовщиной за секунду. Потому что один мудак решил фарсануть перед симпатичной телкой.
Я видел пожилую мать, похоронившую единственную дочь, которая впервые села за руль подаренной ей в тот день машины. Это был день ее рождения. Я лично установил шикарный гранитный памятник на ее могиле, и на нем одна и та же дата – рождение и смерть…только года разная. Двадцать лет всего между датами. И никакие деньги не вернут дочь безутешной матери.
Наблюдаю за движениями на экране ноута, выучил их наизусть. Вот я пересаживаюсь на пассажирское сиденье своей шикарной черной тачки, у светофора, на котором пылает красный, это отпечаталось в моей памяти. За миг до… Вот машина трогается с места и тут же в зад влетает фургон, выкидывая нас на перекресток, где сразу получаем в бочину от внедорожника, с разгона. Тачку крутит в сторону железо-бетонной бандуры. Я вижу столкновение с ней, и свой полет через лобовое стекло. И не помню этого уже…
Дина сдает назад, провоцируя еще больше столкновений, а я в позе звезды на газоне. На все ушло сорок секунд, время внизу видео застыло на этой цифре.
– Саша, ну хватит, правда. Ты не виноват, ты же видишь это. Хватит себя мучить, сынок. Пора жить снова, на работу выходить, с друзьями встретиться. Вон Шура звонил, спрашивал, когда ты уже вернешься в группу, без тебя сюжеты кислые выходят, так он и сказал.
Мать уходит в кухню, разбирать принесенные пакеты с ненужными продуктами. Все равно ее полезная зелень и паровые котлеты в контейнерах полетят в мусорное ведро, как только закроется за матерью дверь.
– Саша, это что такое?! – слышу визг и закрываю ноут. Видимо маман нашла упаковки от пиццы, забыл выкинуть.
– Ну что случилось? – облокачиваюсь на холодильник. Так и есть, откопала в нем мои припасы, ролы и бургеры, трясет ими, негодуя.
– Как такое есть можно? Это же сплошной холестерин! А я-то думаю, с чего ты пухлеешь, – мать отчитывает меня, как ребенка.
Ну не могу я грызть салат и огурцы, у меня одна радость осталась, пожрать вкусно. Выдержав поток нотаций, с облегчением закрываю дверь за родительницей, хватаю телефон, заказываю пиццу с ветчиной и цыпленка-гриль.
Через десять минут звонок по домофону.
– Чет быстро сегодня, – потирая руки, открываю подъездную дверь и сразу выхожу на площадку.
Но это не доставка, из лифта выходят врачи, устремляясь к двери соседа.
– Спасибо, что открыли нам, – кивает девушка в спецодежде с красным крестом, – а то ваш сосед сам не смог, наверное.
Она пытается открыть дверь, дергает за ручку, но тщетно. А я смотрю на девушку и на ее месте мне мерещится другая, Аленка с васильковыми глазами, так и хочется хорошенько разглядеть ее глаза. Но это не она, я знаю. Медбрат звонит в звонок, но из-за двери только вой доносится, леденит душу.
В этой квартире живет одинокий старик, кроме него открыть некому. Осенью он попал в больницу, а его пес так выл, что мне пришлось навестить соседа, чтобы взять ключ и забрать Ромео к себе, пока его хозяин не поправился. Точно!
– Погодите, сейчас я ключ принесу, у меня есть.
Но врачи не успели, старый профессор лежал у самой двери, а его рыжий спаниель Ромео крутился вокруг тела и скулил. Меня он знал хорошо, я иногда прогуливал пса, когда старый профессор чувствовал себя плохо, то просил об этом. Поэтому я ловлю собаку и держу на руках, давая врачам работать.
– Ромка… как же так, дружище… – лохмачу длинную золотистую шерсть, соображая, что делать дальше.
– Эмм… простите, вы доставку ждете? – заглядывает в соседскую квартиру курьер в желто-красной спецовке.
Я выхожу на минуту, чтобы оплатить заказ, пес за мной. Еще одна душа осталась одинокой, на сей раз собачья. Приехали полицейские, задали несколько вопросов. Когда тело увезли, собрались опечатывать дверь, до прибытия родственников, только собака мешала.
– Можно я заберу его? – кивая в сторону собаки, спрашиваю у старлея. – Или вы его увезете куда?
– Если только в приют для животных. Возможно родственники потом заберут пса, – пожимает плечами парень. – Но, если честно, их всегда усыпляют, ведь платить за место в приюте некому. Лучше заберите к себе.
Так у меня появился пес, и лучший друг, который притупил депрессию. Ведь он живой и весьма резвый, за ним нужно ухаживать. Да и солнечное пятно, скачущее по квартире, поднимало настроение. Знал бы я тогда, какую роль в моей судьбе сыграет Ромка, то расцеловал бы его воняющую псиной морду.
