Текст книги "Боюсь тебя убить...Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Лилия Сурина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Я сделала себе подарок на праздник – купила мобильник! Радости не было предела, первый сотовый телефон в моей жизни. В нашем городке таких еще не продавали, все обзавидуются мне! Теперь могу звонить бабушке и Анечке, не выходя из палаты. Настроение поднималось с каждым днём, я скоро стану прежней, а через две недели еще и Новый, две тысячи второй год наступит! Тёма уже приготовил мне подарок, не говорит какой, дразнит негодник. И Эстель тоже намекает… ладно, наберусь терпения.

Пришлось огорчить бабулю и Анечку, они ждали меня к Новому году, а меня оставили в клинике, домой вернусь в конце января только. Ну и ладно, оно стоит того. Зато потом начну налаживать свою жизнь.

Снова стали гулять по городу с Артёмом. Я уже заранее скучала по нему, зная, что через месяц уеду из столицы, и мы вряд ли встретимся когда-нибудь. Сейчас мы отправились в океанариум, мне захотелось посмотреть на рыб. Очки темные я всё еще носила, хотя повязки и швы уже сняли.

Стояли в полутёмном тоннеле, и смотрели на акул, которые вальяжно плавали за стеклом в голубой воде. Я жалела их, здесь тюрьма, даже вдоволь поплавать негде. Как же им, наверное, хочется на родину, в океан… двинулись дальше, разглядывая парящих в воде скатов, интересные, будто крылья у них. Долго искали затаившегося между камней угря. Мастер маскировки! Когда перешли в другой тоннель, увидели скамейки вдоль стеклянных стен. Присели передохнуть, моей больной ноге нужен отдых. Прямо за спиной плавали рыбы, большие и маленькие, чуть не стучались в стекло, такие любопытные. Над головой тоже море с его обитателями, от воды блики по полу и по нашим лицам.

– Хорошо здесь… спокойно… – я сняла очки и наблюдала за неугомонными мелкими оранжевыми рыбками, которые стайкой метались за прозрачной стеной. Одна что-то таскала, остальные пытались отнять у нее добычу.

– У тебя есть парень? – вдруг спросил Тёма. Я удивлённо повернулась к нему. За этот месяц мы говорили обо всём на свете, старательно обходя эту тему. Сейчас он смотрел прямо на меня, ожидая ответа, и в его глазах плескалась нежность.

– Нет… то есть… я люблю, но вместе мы вряд ли будем.

– Почему?

– Когда… когда всё случилось, я написала Никите письмо, что уезжаю к маме в Париж. Не хотела, чтобы он видел меня такой… да и меня судить должны были. Вернее я так думала… – мне не нравился разговор, воспоминания кислотой жгли душу. – Мы хотели пожениться летом.

– Как же он тебя бросил после всего? Если любил… я бы не оставил тебя, помог бы.

– Тём, он не знает ни о чём, не надо винить человека зря.

– Он глухой и слепой?! Эта история, наверное, громкой была, жить рядом и…

– Никита живёт в Уфе. Это не близко, две тысячи километров между нами. Если бы он узнал о случившемся, то давно был бы здесь. А я не хочу ломать ему жизнь. Пусть живет своей жизнью, – раздражённо отвернулась от друга, стала искать глазами весёлую оранжевую стайку, но она куда-то исчезла, взгляд натыкался на других рыб, одна страшнее другой.

– Ты из-за лица так решила? Зря ты так… – Тёма повернул меня лицом к себе и стал пальцами трогать мои щеки и нежно прикасаться к здоровому глазу и губам. Я застыла от неожиданности. – Ты очень красивая… в твои глаза хочется смотреть, не отрываясь, а голос слушать постоянно… дышать твоим нежным ароматом и целовать…

22.

Я вскочила со скамейки и отошла подальше, сделала вид, что заинтересовалась огромной черепахой, которая лениво перебирала ластами. Меня потряхивало, и я совсем растерялась. Это что? Вдруг увидела в стекле отражение Артёма. Он подошёл ко мне и не решался заговорить.

– Не надо в меня влюбляться, Тема… мне это не нужно. Да и уеду скоро.

– Ты можешь остаться в столице, учиться и работать. Жить у меня, квартира большая.

– Нет… не могу. У тебя нет девушки любимой? Только честно! – засмеялась я, чтобы перевести тему в другое русло. Снова села на скамейку, парень присел рядом.

– Честно? Ладно… есть у меня… только это не девушка, взрослая женщина. Ей тридцать семь лет, – такой тяжелый вздох, плечи поникли, будто каменная глыба вдруг упала на них. – У нас просто связь, без любви.

– Разве так бывает? – никак не могла представить Артёма с взрослой женщиной, неестественно как то. Ему от силы двадцать три.

– Бывает. Пока тебя не знал, меня всё устраивало, а теперь… не знаю. И бросить ее не могу пока, слово ей дал. Я помогаю ей забеременеть. Так что между нами чисто секс, не больше. Осуждаешь?

Он ждал моего ответа, заглядывая в глаза. Будто я  могла его осуждать. Огорошена, нечего сказать. Я всегда была далека от интимной темы, плохо представляю себе такие отношения.

– Не осуждаю. Вы поженитесь? Ну… если она забеременеет? Ради ребёнка?

– Нет. Она уедет. Просто очень хочет стать матерью. Если всё получится, то сразу уедет. Далеко… – Артём опустил голову и поворошил свою светлую шевелюру. Похоже, эта связь тяготила его, он даже по имени не назвал эту женщину. – Раньше я был рад сексу с ней, ведь у меня тоже есть свои потребности… я никогда не любил. А теперь не знаю даже, что и делать.

Парень поднял голову и снова серьёзно посмотрел на меня своими грустными шоколадными глазами. Я понимала, что он влюбился в меня, только взаимности нет, и вряд ли будет. Я люблю другого. Снова вспомнились слова бабушки, что заводить друзей опасно. Они могут сделать больно, предать. Только сейчас я могла сделать больно.

– А если ребёнок родится? Что тогда? – резко спросила я, боясь, что Артём начнёт признаваться мне в любви. – Он будет без отца расти? У меня не было родителей, я в каждом незнакомце, входившем в наш подъезд, видела отца. Мне его особенно не хватало. Маму мне бабушка заменила, а вот…

– Ты права, – после минутного раздумья ответил Тёма, и неожиданно улыбнулся, будто лучик солнца заглянул в это подземелье. Было видно, что он принял решение. – Я увижусь с этой женщиной и скажу, что ребенок, это не игрушка. И прекращу эту связь.

Вот и поговорили. Мне было почему-то жаль эту несчастную женщину, которая очень хотела малыша, а теперь, благодаря мне, лишилась возможности родить его. Какая я дура! Вот зачем влезла не в своё дело, спрашивается.

После похода в океанариум я стала избегать Артёма. Мне было тяжело без него, приходилось всё больше сидеть в палате и слушать рассказы соседок по палате. Они пытались и у меня выведать историю моей жизни, но я отмалчивалась или уходила. В конце концов, женщинам надоело приставать ко мне и они отцепились. Зато я знала все подробности их жизни наизусть. Вскоре Катя, которая увеличивала себе грудь, выписалась, и вместо нее положили новую болтушку. И всё по-новой. Нинель жаловалась на свою судьбу, новенькая Татьяна делилась советами, и историями из своей жизни.

В дни, когда Артём был не на дежурстве, я свободно передвигалась по клинике, не боясь встретить его. Сегодня был такой день. С утра спустилась в зимний сад и бродила там по каменистым дорожкам, слушая музыку, чтобы не думать ни о чём. Я любила лето, а здесь всё напоминало о нем. Гладила глянцевые зелёные листья, рассматривала цветы на некоторых кустах, читая их названия. Сегодня растения поливали и опрыскивали, я с интересом наблюдала за работой садовников. Когда нечем заняться, радует любое движение, звук или даже знакомый голос.

– Вот ты где! – мне уже не спрятаться от него, идёт по каменистой дорожке с коробкой в руках и улыбается во весь рот. – Неуловимая ты моя… Привет!

– Привет Тёмушка… – объятий избежать не удалось. А я и рада, правда. Даже сердце сильнее забилось от его голоса.

Мы присели на скамейку под огромной пальмой, и друг поставил мне на колени разноцветную коробку, перевязанную розовой лентой.

– Что это? Не нужно тратиться на меня.

– Ради твоей улыбки я готов не только тратиться. Ты посмотри, что в коробке, оно много денег не стоит.

Я развязываю ленточку и застываю. В коробке несколько пирожных с очень необычными украшениями.

– Ну не-е-ет! – простонала я, разглядывая корзиночки с хризантемами и миниатюрными розочками разных цветов, бабочек и стрекоз из шоколада, пирамидки с россыпью клубники, голубики и ежевики. – Ты издеваешься?! У меня же не хватит совести съесть всю эту красоту…

– У тебя есть я… могу помочь, – он потянулся рукой к коробке и я, испугавшись, что Тёма снова сломает хрупкую красоту, мигом закрыла крышку и завязала ленту.

– Ну уж нет! Пойдем, я тебя чаем угощу.

23.

Вечер пятницы и клиника вымерла будто, пациенты разбежались по домам, которые тяжелые, из палат не выходят. Персонал тоже впал в спячку, расслабился. Поэтому мы без проблем добираемся до моей комнаты и устраиваем чаепитие. Артём сегодня не шутит и не цепляет меня, грустный и я, почему-то чувствую себя виноватой.

– Тём, прости меня… я, тогда, в океанариуме влезла не в своё дело. Я не права, не бросай ту… свою женщину… – ну вот, часть вины вроде снята, осталось извиниться за то, что парень влюбился в меня, а я не смогу ответить взаимностью.

– Почему ты своё мнение изменила?

– Просто подумала, что я не вправе лишать другого человека мечты. Поставила себя на ее место. Возможно, и я в тридцать семь приду просить у тебя ребёнка, чтобы не остаться одной в этой жизни… – при этих словах светлая шевелюра друга вздрогнула, и он с удивлением посмотрел в мои глаза. – Тёма-а, я же пошутила… ну… что приду. Так вы всё еще вместе, или мне нужно побить себя, за то, что сунула свой нос, куда не нужно?

– Мы еще не расстались. Она приходила сегодня ко мне домой. Я скоро стану отцом… у нас получилось. Только радости нет. Теперь и ты бегаешь от меня…

Он встал из-за стола, прошелся по палате и подошел к окну. Стемнело, но от городских огней улицы светились, я часто сидела на подоконнике и смотрела на дорогу мерцавшую фарами  и стоп-сигналами, кусочек парка с крапинами фонарей. В комнате полумрак, только два бра горели на стене, так легче разговаривать на серьёзные темы. Мои соседки поехали навестить домашних, а я снова совсем одна. Подошла к Артёму и положила ему голову на плечо. Я прекрасно понимала его грусть, видела влюблённость и нежность в его глазах.

– Я не смогу тебя полюбить… как мужчину. Прости… – нашла его глаза в отражении стекла. Напряженный взгляд вдруг смягчился, появилась улыбка на губах.

– А как друга? – спросил и чмокнул меня в макушку. – Как брата? Я хочу, чтобы ты не бегала от меня. Хочу, чтобы ты счастлива была. Чай еще нальёшь?

– Конечно!

Мы проговорили до часу ночи, так и заснули – я на своей койке, Артём на соседкиной. Ему с утра на дежурство заступать, поэтому он решил не ехать домой. Когда я проснулась утром, его уже не было, кровать оказалась аккуратно застелена.

Вечером мне позвонила Анечка. Она была чем-то взволнована, и я испугалась, что с бабулей что-то случилось. Аня успокоила меня, с моей бабушкой все в порядке. Просто Никита звонил.

– Что? Зачем? – у меня ноги затряслись, и я присела, чтобы не упасть. Одно дело думать о нем постоянно, другое получить напоминание.

– Их с братом в армию забирают. Он хочет, чтобы ты приехала на проводы. Двадцать пятого декабря на три часа дня заказано кафе. Поедешь? Сможешь? Он ждёт тебя… – тихий нерешительный голос соседки вызвал комок в горле.

– Я же, типа, в Париже. Или ты рассказала ему всё?

– Нет, не рассказала. Поезжай, если отпустят, а? Ведь потом два года не увидитесь…

Ну вот, если не сейчас, то только через два года смогу… Встала с кровати и прошла в ванную. Подошла к зеркалу, разглядывая себя. Я изменилась за этот месяц, стала похожа на себя прежнюю. Только левый глаз еще немного не восстановлен, веко чуть опущено. Новая прическа скрывает проплешины с отросшими за полгода волосами. Губы стали другими, но так мне больше нравится, будто улыбаюсь всегда. Нужно поговорить с Эстель, отпроситься на несколько дней. А если не отпустит? Ведь Уфа так далеко, на поезде ехать нужно. Я знаю, кто мне поможет, у кого можно разузнать, отпускают из клиники надолго или нет. Артём! Он на дежурстве, совсем рядом. Глянула на часы – почти полночь. Поздновато, но мне нужен дружеский совет. Накинула олимпийку и вышла из палаты.

Подошла к нужной двери и тихонько стукнула. В ответ мне послышалось что-то, похожее на «да» и я без стеснения вошла в «дежурку». В комнате царил полумрак, сразу ничего не разобрать. Меня привлекла возня на диване у стены. Мои глаза моментально отметили лицо Артёма, глаза его были закрыты, расслабленная улыбка… он тихонько постанывал и сжимал талию женщины в белом халате, сидящей у него на коленях. Сначала я ничего не поняла, но когда до меня дошло, не смогла сдержать вскрик. Будто горячей волной обдало, когда узнала в женщине Эстель, разглядев короткие светлые волосы и небольшой аккуратный нос. Я развернулась в сторону выхода, и, натыкаясь на косяки, выскочила в коридор. Перед глазами стояла эта парочка. Стало стыдно, оттого, что они прервали своё занятие от моего громкого вскрика и посмотрели на меня. Я не знала, куда себя девать от неловкости, пробежала мимо своей палаты и припустила по лестнице вниз. Ноги сами привели меня в зимний сад.

– Юля? – послышалось у стеклянной двери. – Юль, выйди, давай поговорим… я знаю, что ты здесь. Юль?

Я стояла за кустом папоротника и смотрела в окно, равнодушно наблюдала, как в свете фонаря кружатся снежинки. В другое время это зрелище вызвало бы у меня бурю восторга, но сейчас на душе было так горько, так грязно.

– Прости… – нашёл меня, стоит за спиной и дышит мне в шею. Я не смогу посмотреть другу в глаза после такого. – Юля, поговори со мной.

– Уходи… тебя ждут. Не о чем говорить. Ты… вы простите, что пришла не вовремя.

– Так! Иди сюда, – меня обняли за плечи и подвели к скамейке. Я покорно села и опустила голову. Но Артём присел передо мной на корточки и поднял моё лицо за подбородок. – Слушай, я сейчас подумаю, что ты ревнуешь. Ты знала, что у меня есть взрослая женщина. Так в чём дело, Юлёк?

– Это Эстель… раньше ты не называл имени, и я ее воспринимала по-другому. И одно дело разговаривать об этом, другое дело увидеть собственными глазами. Мне сейчас так неловко, что я готова сквозь землю провалиться… – меня било в лихорадке, руки похолодели, и я зажала ладони между коленей, пытаясь унять нервную дрожь. Тёма сел рядом и обнял, поглаживая по плечу.

– Какая ты еще маленькая, Юлёк… Прости, я не подумал, что кто-нибудь может войти. И вообще, ты спишь в это время. Почему пришла?

– Совет понадобился, – наконец подняла глаза на друга

24.

Рассказала про Никиту и проводы, Артем уговаривал тут же пойти к Эстель и отпроситься у нее. Но я не хотела видеть ее, поэтому на уговоры не поддалась. Просто ушла спать. Если не судьба…

Долго возилась в кровати, хотелось плакать, так горько, просто душа стонала. Я хотела к любимому Никите, мыслями вся рядом с ним. Все прокручивала в голове то последнее письмо. Если бы я его не написала… Но тогда я думала, что жизнь моя закончилась, что мне грозит тюрьма, мешало обезображенное лицо. Сейчас всё виделось по-другому, и я стала другой. Завтра поговорю с Эстель, если не отпустит, то уеду без разрешения. Я должна поговорить с Никитой, пока он не уехал. Увидеть его… Достала фотографию, которую хранила под подушкой, поцеловала любимую улыбку. Скоро увидимся! Сердце забилось чаще, когда приняла окончательное решение.

Утро наступило неожиданно, меня кто-то легонько трепал за плечо, а я все никак не могла открыть глаза. Строила план поездки всю ночь, заснула под утро.

– Жюли…  – французский язык и голос Эстель заставили меня подпрыгнуть на кровати. Снова проспала завтрак и обход?

– Эстель… извини…Который час? Обход уже? – я села в кровати и с моей груди на пол слетела фотография Никиты, которую я всю ночь прижимала к сердцу. Эстель наклонилась и подобрала ее. Улыбнулась, потом отдала мне.

– Красивый мальчик. Это к нему ты хочешь ехать?

– Да. Это Никита.

– Жюли… прости за вчерашнее. Больше такое не повторится… мы попрощались… – Эстель присела на соседнюю кровать, видно, как ей не по себе от ситуации, она не знала, куда девать руки. В десятый раз пригладила волосы и потрогала ухо.

– Всё хорошо. Я уже забыла. Если честно, то все мои мысли с ним, – я кивнула на фото, – и сама хотела с тобой поговорить. Я уеду, дней на пять. Может чуть больше. Даже если ты не разрешишь. Я ведь расплатилась с клиникой, и если назад не примете, я найду, где мне до конца поправят глаз, и…

– Да погоди ты, – перебивает Эстель и кладет на мою тумбочку конверт и небольшой пакет, которые держала в руках до сих пор. – Открой конверт.

Я взяла в руки голубой прямоугольник и посмотрела на доктора. Та кивнула, подбадривая и снова улыбнулась. Заглянув в конверт, я увидела какие-то билеты. Странно.

– Что это?

– Билеты на самолет, до Уфы и обратно. Обратный билет с открытой датой. И даже не возмущайся, – говорит она, видя мою реакцию, – это мой Новогодний подарок тебе.

– Я не могу принять такой подарок… это дорого. И я на поезде хотела…

– Дорого в твоем понимании, но не для меня. Я рада, что могу помочь тебе. А вот поездов ни сегодня, ни завтра до Уфы нет. Артем ночью пришел ко мне и всё рассказал, мы сразу позвонили в железнодорожную кассу, чтоб забронировать билет. Сказали, что поезд только в понедельник в девять утра. И идет он больше суток. Ты опоздаешь. А на самолете успеешь. Кстати, я взяла на себя смелость и забронировала тебе гостиницу, самую лучшую.

– Спасибо Эстель… – что могла я еще сказать?  Даже не думала, что мне помогут.

– Еще вот что… здесь одноразовый шприц и инъекция, – она взяла в руки пакет и достала серый продолговатый футляр из него, – а также справка, чтоб у таможни не возникло вопросов. В понедельник утром нужно уколоться, чтобы воспаления не случилось. Так же, здесь крема и мази, на листке подробная инструкция, и тоже справка врача. Пропускать процедуры нельзя, сама понимаешь, шрамы нужно смазывать и проверять. Малейшее покраснение, и ты срочно должна обратиться к врачу. Любому. Счастливого пути, Жюли… я буду ждать тебя.

Мы обнялись. Как мне повезло, что я попала именно к Эстель. Вчерашнюю нелепую ситуацию я уже воспринимала по-другому. Все мы люди, у нас у всех свои потребности и желания. Эстель встала с моей кровати и пошла к двери, у нее заканчивалась смена, и я ее увижу только когда вернусь.

– Эстель… – позвала я ее тихо. Та обернулась, держась за ручку двери. – Я рада… рада, что твоя мечта сбылась. Я про ребёнка.

– Спасибо… это неожиданная радость, думала не получится. Раньше не получалось.

Эстель ушла, а я спрыгнула с кровати, сделала свои дела в ванной комнате и стала собирать вещи в сумку. На душе было легко, я напевала песенку на французском языке. Изучила билеты. Вылет завтра днем, в шестнадцать часов. Значит, в шесть вечера я буду на месте. Я опоздаю немного, на пару часов, с учётом местного времени, но… Я увижу любимого!

Весь день как на иголках. Позвонила Анечке, рассказала радостные новости. Она чуть не визжала от счастья, всегда была на стороне нашей с Никитой любви. Я уточнила у нее адрес кафе, в котором будут проводиться проводы.

В полдень заявился Артём. Он захотел проводить меня в аэропорт, поддержать. Приехал на своей машине, не пришлось вызывать такси. Уже в три часа дня я прошла регистрацию на рейс и попрощалась с другом, обещая вернуться к Новому году, чтобы вместе справить праздник. Вскоре объявили посадку и я заметалась. Куда идти? Что делать? Я впервые в аэропорту, ничего не знаю. Ладно, помогла одна девушка, подвела меня к нужному выходу, объяснила, что делать дальше. Потом два часа напряжения. Я все не могла расслабиться во время полета, нервные иголки проходились по телу. Теперь я уже не считала правильной встречу с Ники. Вдруг он обиделся на меня и не захочет видеть.

Но, что бы я там себе не надумала, я уже в пути. А отказываться от намеченных целей не приучена. Раз решила, значит делай.

В гостиницу я добралась только к семи часам вечера. В вестибюле гостиницы висели часы местного времени, на них уже пять. Быстро ополоснулась и встала у кровати, раздумывая. Что мне надеть? С собой только новые джинсы, купленные в столице, симпатичная кофточка голубого цвета и джинсовая же юбка. Платьев у меня не было, да и погода велела одеваться теплее, поэтому я натянула теплые колготки и джинсы, надела кофту. Спустилась в фойе и попросила администратора вызвать мне такси.

И вот стою я у стеклянных дверей кафе «Домино», и всё никак не решусь толкнуть ее. Несколько метров меня отделяют от человека, которого люблю больше жизни. Боже, дай мне храбрости! Из дверей стали выходить парни и девушки, шли за угол и закуривали там, возле урны. Весело смеялись и отпускали полупьяные шутки. Видать веселье в полном разгаре. Я глубоко вздохнула и вошла в полутемное помещение, окутавшее меня теплом и ароматами еды. Сразу вспомнилось, что последний раз я держала ложку в руках вчера, за ужином. Забыла о еде, за переживаниями. Подняла темные очки наверх, на волосы. Я до сих пор скрывала за ними свои, теперь уже не уродливые шрамы.

Ко мне подскочил парень с бейджиком на белой рубашке. Он уведомил меня, что кафе сегодня закрыто для посетителей, извинился и показал на дверь. Я стала объяснять ему, что пришла на проводы. Он пожал плечом, попросил подождать и удалился. Я стояла возле перегородки, за которой стояли вешалки, и меня снова окутывали сомнения. Зря я прилетела, наверное, никто меня не ждёт. А пригласил меня Ники, просто так, знал, что я всё равно не приеду. Отвернулась к окну, наблюдая за спешащими людьми в свете фонарей, и размышляя как мне вызвать такси, чтобы вернуться в гостиницу. Мобильник есть, а вот номеров такси нет. Ладно, еще не так поздно, дойду до магазина какого-нибудь и попрошу помощи.

– Вот эта девушка. Она сказала, что к вам на проводы, но я ее не знаю, а в списке мне все знакомы. Сам разберись, а? – послышалось за моей спиной.

Я повернулась и обомлела. Ники… но, почему-то оглядывает меня, будто впервые видит. И тут наши взгляды встретились, и я поняла, что это не мой Никита. Очень похож, одно лицо, только глаза… они были ярко-оранжевые, как у волка. Стас. Парень с бейджем что-то пробормотал и ушел в зал. А близнец моего Ники продолжал рассматривать меня, хмуря брови.

– Я … меня… меня Никита пригласил, по телефону… – промямлила я и сделала шаг в сторону двери. Н-да, меня точно не ждали.

– Ты Юля! – вдруг улыбнулся парень. На его щеках заиграли милые ямочки. – Из Краснодара?

– Да… я.

– Наконец-то! Кит второй день с ума сходит, ждет очень. Хотя бы звонка от тебя. Идём скорее, – он поманил меня в сторону зала, радостно сверкая своими странными янтарными глазами. Потом посмотрел на мою куртку. – Так, давай куртку сюда. Не бойся, никто не тронет.

Стас забрал мою верхнюю одежду и зашел за перегородку, повесил всё на вешалку. Только вышел обратно, тут же подскочил снова парень с бейджем и что-то зашептал ему.

– Да… хорошо, сейчас принесу, дома есть, – сказал парню и тот, довольный исчез за дверями, ведущими в зал. Стас повернулся ко мне. – Юль, я минут на десять уйду, кое-что из дома принести нужно. Ты проходи в зал, там увидишь барную стойку, и Кит, сидит возле нее. Только он немного…напился, в общем. Расстроился, что ты не приехала, не радует его ничего. Но, думаю, тебя увидит и оживёт.

Парень накинул пуховик и ушел, а я убрала в сумочку темные очки и прошла в сумрачный зал. Здесь очки точно не понадобятся. Никиту увидела сразу, только он не один сидел. Рядом примостилась девушка, Аня, кажется, та самая, с которой Ники ругался в Москве. Я подошла ближе и встала за спиной парня, невольно прислушиваясь к их разговору. Сердце мое стучало в ушах, отдаваясь в каждом уголке организма. Мне так хотелось поскорее обнять моего Ники, но я не решалась окликнуть его. Мой… только руку протяни…

25.

Стою, не в силах дрожь сдержать, в груди наполняется теплом. Никак не могу решить, позвать его или дотронуться до плеча. А может закрыть глаза ладошками и пусть угадывает, кто? Только собралась сделать так, как услышала свое имя и остолбенела.

– И все вы, девки такие… вот я люблю… любил одну. Ю-у-л-я-я… Такая кра-а-сивая… зараза-а… – его голос пьяный заикался и спотыкался на каждом слове, да и сам Ники почти лежал на барной стойке. Музыка так громко, слов не разобрать. Я села рядом с ним, даже ухом не повел, смотрел на слушавшую его девушку. – Я к ней свац… сватца… жениться, короче. А она в Парр-и-иж… сбежала. Вот встр-ретил-л бы сейчас ее и плюнул бы… предать-льница…

Меня будто заморозили. Именно такое я и боялась услышать. Понимаю, что обида гложет, но высказывать это всё чужому человеку! А эта мымра аж светится вся, нравится ей слушать пьяную ненависть. Конечно, не ее же обсуждают. Я еще пять минут послушала пьяные обиды  и признания мне в любви. Показалось даже, что если бы Аня эта не сидела и не слушала, то Никита все равно рассказывал про свою боль в пустоту. Я чувствовала себя кругом виноватой, и тогда летом, что написала это письмо и сейчас, что приехала. Умерла, так умерла. Нечего было воскресать и нестись за тридевять земель.

– Вот встречу ее когда-нибудь… я ее найду, нарочно, и скажу, как ненавижу. Не-на-ви-жу-у! Убила меня…

Дальше я и слушать не стала, потихоньку начала сползать со стула, и вдруг задела Никиту локтем. Он повернул голову ко мне и наши взгляды встретились. На секунду в глубине его светло-ореховых глаз мелькнуло узнавание, но тут же зрачки заволок алкогольный туман. Он криво ухмыльнулся и замотал головой, запустил пятерню в шевелюру и дернул себя за волосы.

– Уже мер-рещит-т-ся! Она везде мне мер… мер…

Я спрыгнула со стула и в полном опустошении выскочила в маленький холл с вешалками. У меня до сих пор стоит перед глазами его взгляд. Бежать! Он уедет утром, вряд ли успеет даже проспаться и начать соображать. Может, когда-нибудь и встретимся, поговорим. Когда его боль и обида пройдет… А сейчас бежать. Я схватила заледеневшими руками свою куртку и стала спешно натягивать ее, не понимая, что же мешается в рукаве, пока не вытащила шапку и шарф. Так толком и не одевшись, я рванулась к дверям, мечтая скорее сделать глоток морозного воздуха. В горле горело пламя, обжигая и мешая сосредоточиться. Хлопнула дверь за моей спиной, отрезая меня от этого сумрачного праздника, оглушающей музыки и веселящейся молодёжи. Я стала оглядываться, пытаясь сориентироваться в какую сторону мне двигаться. Слева увидала освещенные витрины магазинов, спешивших с работы людей. Мне как раз туда.

 Глянула вправо – Стас идет от многоэтажек и в руках коробку большую держит. Встречаться с близнецом Ники сейчас совсем не хочется, я развернулась в сторону магазинов и пошла быстрым шагом, почти побежала. Сейчас узнаю номер такси у кого-нибудь и поеду в гостиницу, а завтра в Москву улечу. Мысли метались, я хотела упасть в грязную жижу из снега и разрыдаться, завыть в голос. Но плакать я себе запретила, это слабость. Поэтому, не выпуская горечь наружу, старалась дышать глубоко, как учил сенсей, когда восстанавливаешь дыхание после боя. Сзади послышался голос Стаса, он звал меня по имени. Но я сделала вид, что не слышу и прибавила шаг. Не хочу! Не могу сейчас выслушивать упреки или объяснять причину моего побега.

– Юля! Да подожди! – меня бесцеремонно хватают за плечо и вплотную притискивают к уличному фонарю. Н-да, убежать не удалось, но и сдаваться я не собираюсь. – Ты почему ушла? Вы поссорились? Ты Никитку видела? Или не захотела?

– Во-первых, я зря вообще пришла. Я видела Никиту, он мило беседует с девушкой, с Аней кажется. Рассказывает ей, как ненавидит меня, хочет найти и плюнуть мне в лицо… Стас, не нужна я твоему брату, понятно? Отпусти, я узнаю номер такси и поеду в гостиницу.

– Никуда не поедешь. И не слушай пьяные бредни моего брата. Он обижен, потому что два дня ждал твоего звонка и не дождался. Хочешь, чтобы он меня завтра убил? А так и будет, вот как только проспится и узнает, что ты приезжала, – Стас не отпускал, прижимал меня к фонарю. Он так сверкал на меня своими необычными глазами, что стало не по себе.

– Я не уверена, что проспавшись, Ники не повторит мне всё это в трезвом виде. Ой! – неожиданно мне на нос опустилась большая пушистая снежинка и пощекотала его.

Я поморщилась, а Стас рассмеялся, смахнул белоснежную кучку ледяных кристалликов теплой рукой и легонько щелкнул пальцами по кончику моего носа. Вдруг он нахмурился и посмотрел в сторону кафе. Я тоже повернула голову. Оттуда раздавались крики, кто-то размахивал руками.

– Черт! – Стас залез двумя пальцами в нагрудный карман своего пуховика и вытащил оттуда маленький бумажный прямоугольник, подал его мне. Я взяла и непонимающе уставилась на него. – Это номер такси. Найди телефон и вызови его к ближайшему магазину, адрес посмотри на стене здания. И уезжай быстрее.

Я не понимала в чем дело, то просит остаться, то вдруг гонит. Стас увидел, что я не собираюсь подчиняться его просьбе и рявкнул:

– Ну! Чего стоишь?! Ты же хотела уйти, так уходи! – он снова посмотрел  в сторону кафе, выругался и побежал к толпе кричащих людей. Я увидела, что уже драка началась, причем один из драчунов едва стоял на ногах. Это был Никита.

26.

Я тут же сорвалась с места, даже подумать ничего не успела. Ники в опасности! Ну какой из него сейчас драчун, от любого толчка свалится. С разбегу врезалась в толпу, отделяя любимого от противников, которых было четверо. Я встала в боевую стойку, навыки карате автоматически выстроили в уме последовательность ударов. Отвлекало бормотание за спиной, и дерущиеся в стороне, которых я видела периферическим зрением. Я исподлобья смотрела на противников, ожидая нападения и оценивая их. Те не решались нападать первыми, удивленно переглядывались. Одного вдруг утащили в толпу и стали избивать. Хорошо, осталось трое. Рядом со мной появился Ники, он расставил руки и стал оттеснять меня, загораживая от разъяренных парней.

– Это наше кафе сегодня, неясно выразились? – послышалось рядом. Я повернулась и увидела, как Стас толкается с широкоплечим рыжим мужиком в кожанке. – У нас проводы сегодня, забирай свою шайку и валите отсюда.

– Сами валите! Это наше место! А нас не пускают, ошалели?!

– И не пустим. У нас оплачено до полуночи. Завтра уедем, и заседайте, сколько влезет. А сегодня нет! Еще три часа наши. По-хорошему прошу, забирай своих ребят и уходи. Рыжий, мне не хочется собачиться с тобой, – Держа соперника за ворот кожанки, просил Стас. Оба высокие и сильные.

Я все ждала, что ответит сверкающий серыми глазами Рыжий и не заметила, когда Ники пошел в атаку. Раскачиваясь из стороны в сторону, он пытался делать какие-то приемы карате, от пьяных ударов задиры легко уворачивались и начали смеяться. Их смех еще больше разозлил Никиту, он наклонился и изо всех сил боднул головой самого ближнего. Тот закашлялся и согнулся пополам. Тут же пострадавшему пришли на помощь друзья, и драка вспыхнула с новой силой. И я дралась, защищая Никиту, которого успели повалить на землю и вовсю пинали ногами. Я собрала все силы, раскидывая нападавших. Хоть я и забросила карате полгода назад, моё тело помнило все приемы, двигалась на автомате.