Текст книги "Боюсь тебя убить...Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Лилия Сурина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Пойдём, – поднялась со своего кресла женщина, – сними верхнюю одежду. Вещи можешь оставить здесь, мы еще вернёмся.

– А обувь? – я уже разделась до футболки, вздохнув с облегчением, жарковато всё-таки.

– Тапочки есть? – уловив мой кивок, кивнула в ответ. – Надень их.

– А куда мы?

– В смотровую. Я должна увидеть фронт работы, сделать назначение на утро. Не бойся, это не больно.

Странно, я приехала проконсультироваться для начала, даже денег много не брала. А меня, похоже, лечить уже собрались. На всякий случай вытащила из сумки свои прежние фото, вдруг понадобятся. Пришли мы в другой кабинет, весь в белом кафеле, очень светлый, даже слишком. Свет резал глаза после полутёмного коридора, сильно пахло хлоркой. Меня усадили на высокое кресло и стали разглядывать лицо. Перед глазами, вернее перед одним глазом, мотался бейдж на голубом стерильном халатике доктора. «Эстель Бонье» – прочитала я про себя. Хм, неужели и правда француженка, даже акцент немного есть. Я перевела взгляд на ее лицо, женщина хмурилась и качала головой, не нравился ей фронт работ.

– Qu’en pensez vous? Mes affaires sont mauvaises? (Что думаешь? Плохи мои дела?) – спросила я ее на французском языке. Эстель удивлённо взглянула на меня и улыбнулась.

– Нет, я смогу тебе помочь, не бойся… – ответила она мне тоже на французском. – Ты француженка?

– Нет, моя бабушка родилась во Франции…

– Где именно?

– Марсель.

– А я парижанка… ты хорошо говоришь на моём языке! – восхитилась она.

– Это мой второй язык, с рождения его выучила, – пояснила я и предложила:

– Хочешь, будем только на нём разговаривать?

– Буду признательна! Здесь никто не знает моего родного языка… а мне иногда так хочется слышать родную речь.

На том и закончился осмотр, мы вернулись в кабинет Эстель. Она спросила, голодна ли я, а потом стала собирать на стол всё, что нашлось в шкафах.

– Утром, до завтрака, в половине восьмого сдашь кровь и мочу на анализ, а в девять придут другие врачи, будем осматривать тебя. Ну и планировать ход лечения. Но уже сейчас могу сказать, что операций будет несколько, глаз за одну не исправишь, скорее всего нужно будет в три этапа всё делать. Еще я назначу консультацию окулиста, твой глазик вроде не повреждён, только веко и мышцы нарушены… А вот с губами уже легче, может одной операцией обойдёмся. Ещё нужно иссечь рубцы на лице… так грубо сделали, жуть. Тебя еще и ваши врачи изуродовали хорошо. А мы сделаем так, что и следа не останется!

Я поставила недопитую кружку с чаем на стол и машинально потянулась к длинному кривому шраму на правой щеке. Он начинался у виска и доходил почти до подбородка, придавая моему лицу зловещий вид. Сердце забилось с удвоенной силой, неужели я смогу стать прежней?

– А сколько это будет стоить? – вырвалось у меня.

– Мы все подсчитаем. Оплатишь после всех процедур, по факту, только придётся аванс внести двадцать пять процентов… Ой! Может, у тебя денег нет?

– Есть. Я могу сразу всю сумму внести, только деньги не с собой… в банке.

– Тогда просто переведёшь деньги на счет клиники и всё. Ты сообщила родным, что доехала?

– Нет… хотела позвонить из гостиницы.

– Позвони сейчас. Или поздно уже? Время одиннадцатый час… – Эстель протягивала мне сотовый телефон, я такой только в рекламе по телевизору видела. Хорошая вещь, можно с собой таскать. Если деньги останутся, то куплю себе такой же.

– Я не умею… по такому.

– Ничего сложного, только код города своего набираешь.

С помощью Эстель я позвонила бабушке и успокоила ее, сказала, что я доехала хорошо, и уже в клинике. Бабуля так ласково со мной говорила, переживала без вестей… наверное.

17.

Никак не могу заснуть. В голове вертится сегодняшний необычный день, лица новых людей и тревога за будущее. Меня поселили в двухместную палату со всеми удобствами. Соседняя кровать пустовала, и меня это очень обрадовало, с некоторых пор я совсем не люблю людей. Я и раньше держалась обособленно, избегая толпы и тусовок, а после того, что со мной случилось, даже хорошо знакомым верить перестала. Только бабушка и наша соседка Анечка остались в моей жизни, которые далеко сейчас.

В комнате имелось всё для проживания. Стерильно чистый туалет и ванная, шкафы, куда я сложила свою одежду и повесила куртку, небольшой телевизор на тумбочке и маленький столик с двумя стульями. Приняла душ и с удовольствием растянулась на удобной кровати. Сломанная нога распухла и ныла после тяжелого дня, но я почти не обращала внимания на нее. Я думала об Эстель, которая ни одного вопроса не задала, разглядывая мои шрамы. Будто ее не интересовало, откуда они, как я их получила. За это я была благодарна ей, не хочется рассказывать эту гнусную историю. Интересно, а отсюда можно выходить в город? Погулять, например, или купить необходимые вещи. Мне срочно нужна зубная паста, свою где-то посеяла, наверное, в поезде утром забыла, когда умывалась. Рассеянная стала.

Утром меня разбудила нянечка в голубом халате с синей полоской по карману и подолу. Она сказала, что нужно делать, оставила маленькую баночку в ванной на раковине, для анализа. Она велела мне прийти в холл, чтобы сдать кровь на анализ. Я глянула на настенные часы – семь утра. Началось! Быстрее бы уже всё осталось позади.

С наполненной баночкой в руке я вышла в коридор и пошла в сторону небольшого холла, где собралось несколько человек, а молодая девушка в белом халате сидела за столом рядом с ящиком с пробирками и что-то писала. Другая, постарше немного, уже брала кровь у женщины в розовом халате. Я села на диван, не зная, что мне делать дальше. Может, вызовут? Так и вышло. Только вернулась в палату, как мне принесли завтрак. И снова новый человек, который, не смущаясь, мне «тыкает». И это так по-домашнему…

– Доброе утро! Приятного аппетита тебе! Ешь, я потом заберу грязную посуду.

– Вы всем в палату еду носите? Я думала, что в столовую идти нужно.

– Есть и столовая, если хочешь, я тебе там в обед накрою. Просто здесь люди не простые, многие стесняются своих… травм, так что… Ну что, обедать в столовую пойдёшь?

– Нет… если можно, то здесь…

– Хорошо.

– Скажите, а где здесь можно купить … ну, зубную пасту, или… – я, наконец, подняла глаза и посмотрела на нянечку, которая собиралась уже уходить. Странно, не разглядывает моё изуродованное лицо. Привыкла к таким как я, наверное. – Или отсюда нельзя выходить?

– Можно выходить, это не тюрьма. Только смотри, не заблудись, а то бывали случаи. А купить, что нужно можешь и здесь. На первом этаже есть магазинчик, на ресепшене спросишь, и девочки подскажут, куда идти. Или за воротами налево и до угла. Там, за углом универсам, все есть.

– Спасибо! – поблагодарила я добрую женщину и взялась за ложку.

– Только до обхода не ходи никуда. Он в девять примерно. И если за ворота выходишь, на пульте предупреждай, чтоб мы тебя не потеряли.

– Хорошо.

Что такое «пульт» я не решилась спросить, потом разберусь. Дождалась обхода. Эстель свежа, будто и не было ночного дежурства. Сказала, что у меня назначено несколько консультаций с одиннадцати часов утра, что за мной придёт человек и отведёт куда нужно.

– А пока отдохни, – сказала она мне на французском языке и ласково улыбнулась, – и не вздумай бояться чего-то. Страх – серьёзное препятствие на пути к победе!

– Я не боюсь…отбоялась… – улыбнулась я робко в ответ.

– Ну вот, так-то лучше!

Полчаса повалялась на кровати, слушала музыку в СД-плеере, а потом решилась на поход до магазина. Ну не могу с нечищеными зубами ходить, срочно нужно зубную пасту достать. Надела тёмные очки, поправила волосы и вышла из палаты. Снова словно вымерли все, тишина. И где же этот пульт? Дошла до холла, где недавно сдавала анализы, никого нет. Где-то за углом раздался смех, я пошла на него. Повернула и застыла в нерешительности – несколько человек в белых халатах мило беседовали и смеялись, развалясь на кожаных диванах и креслах. Это тоже был небольшой холл, только отделённый от коридора стойкой. На стойке мигали разноцветные лампочки, лежали серые книжки – карточки пациентов. Вот, кажется, и пульт. Тут меня заметили.

– Тебе помочь? – спросил высокий мужчина, хирург, наверное.

– Да… мне нужно в магазин… нужно купить кое-что… – я растерялась. Солидные люди, а я тут со своим магазином.

– Идем, я провожу.

Мы прошли несколько метров и встали у лифта, дожидаясь его. Лифт прибыл, и мы спустились на первый этаж, с третьего. Врач довёл меня до стойки администратора и велел девушке объяснить, как пройти в нужное мне место, а сам пошёл куда-то, напевая себе под нос.

– Так, сейчас по этому коридору, дойдёшь до …

– Доброе утро, красавица! – на стойку навалился парень в форме охраны, протянул девушке шоколадку.

– Ох! Шипилка! Снова ты со своим шоколадом… Не нужно подкатывать ко мне, потому что…

– Знаю, знаю! Потому что у тебя Герман есть. А я и не подкатываю, просто настроение хорошее. Меня повысили! – парень поднял руку и пальцем показал в потолок.

– Ух ты! Теперь не у ворот будешь? На какой этаж?

– На четвертый, – он обратил своё внимание на меня, прищурился. А я всё стояла и ждала, когда получу направление маршрута. – Ты Юля? Ты меня помнишь? Я дежурил, когда ты приехала. Это я тебя у ворот встретил.

– Да, я помню… – и правда, тот парень, весельчак…

– Ой, прости… – встрепенулась девушка за стойкой, стала продолжать объяснять мне: – так, значит по этому коридору, потом налево и еще раз налево. А там увидишь.

– Так тебе в магазин? Идем, провожу, – весельчак по-доброму мне улыбнулся и подмигнул, а я от неожиданности прерывисто выдохнула, услыхав недовольное фырканье за спиной.

– Шипилка! Не приставай к пациенткам, – девушка показала кулачок и тут же спрятала его в карман, сверкающего голубизной, халата.

– Танчик, успокойся! Я весь твой!

Парень отлепился от стойки и пошел в один из бежевых коридоров, я двинулась за ним, ворча под нос, что не маленькая. И чего меня все провожают сегодня?

– Я Артём.

– А я думала, что Шипилка…

– Ну да. Артём Шипилко. Всех моя фамилия прикалывает. Я привык. Ты откуда приехала?

– Краснодарский край…

– Ого, южанка! А я москвич, коренной. Ну, вот и пришли. Бери, что нужно, я подожду. Потом провожу до палаты.

– Да я сама…

– Сама будешь плутать долго. В этих коридорах запутаться – раз плюнуть.

18.

Я всё купила, даже немного вкусняшек к соку, который тоже купила. Целый литр абрикосового. Артём проводил меня до палаты и посидел со мной, развлекая анекдотами и смешными историями. А я угостила его соком и печеньем с орехами. Мне было невероятно легко с ним, впервые за полгода я смеялась без устали, и не хотела, чтобы он ушёл. Так я встретила лучшего друга, который стал мне братом и был рядом всю жизнь. Но об этом позже…

Четыре дня меня обследовали, проводили всевозможные лабораторные тесты, ЭКГ и флюорографию. Наконец я получила заключение врачей. Абсолютно здорова. Кто бы сомневался. Назначили первую операцию на вторник. Мне бы хотелось быстрее, впереди выходные, от тоски помереть можно. Хорошо, что у меня был Артём, мой новый друг. Я решила впустить этого парня в свою жизнь, хотя и сомневалась долго. Но я совсем одна здесь, даже словом перекинуться не с кем, исключение составляют редкие встречи с Эстель. Поэтому сразу согласилась на предложение нового друга, прогуляться по столице в субботний ясный солнечный денёк.

Утром в субботу, сразу после обхода, в дверь легонько стукнули, и тут же показалась светлая шевелюра и сверкающие темные глаза. У нас с Артёмом они были одного, темно-шоколадного цвета.

– Ну что, готова к приключениям? Учти, я не люблю спокойных прогулок.

– Я готова… смотря, что именно ты придумал. Тоже учти, что я почти ничего не вижу в этих очках… – проворчала я, натягивая тёплую куртку. Артём подошёл ближе, достал из шкафа мою шапку, снял с шеи свой шарф и замотал его мне на лицо до самых очков.

– Вот… а то, как бы моя южная роза не пострадала от мороза. Сегодня прохладно.

Прохладно, в понимании друга, был мороз градусов двадцать. Для меня же было жутко холодно, пять минут до метро заставили мои зубы выстукивать дробь на мотив «Катюши». Артём только ухмылялся, выпуская облачко пара изо рта. И как только люди живут в таком морозильнике? У нас самая низкая температура зимой ноль. Ну, бывает минус два–три, но редко. Мы зашли в метро, и стало тепло. Артём взял меня за руку и велел ни за что не отпускать, если не хочу потеряться. Я вцепилась как клещ, теряться в таком огромном городе у меня в планы не входило. Мне понравился эскалатор, стой себе спокойно, а приедешь куда нужно. Насчёт маршрута прогулки я вопросов не задавала, мне всё равно куда едем, везде интересно. Я рада, что не кукую в одиночестве в своей палате.

Мы долго ехали в полупустом вагоне метро, потом поднялись на поверхность, Тёма тащил меня, будто на буксире, едва поспевала за ним. Шапка съезжала на глаза, в темных очках плохо видела окружающий мир, а снять их не решалась. Да ещё шарф до носа.

– Ну вот! Самая главная достопримечательность моего города! Угадай, какая!

Поправила шапку, приподняла очки и обомлела – такой красоты я ещё не видела! Красные стены и разноцветные купола, мавзолей вдалеке… Красная площадь! Я и не мечтала попасть сюда. Разглядывала все здания, открыв рот, жалея, что нет с собой фотоаппарата. Несмотря на жгучий мороз, снега на площади почти не было, лишь припорошённые деревья, украшенные уже гирляндами и ёлочными игрушками, да на заборчиках белые пушистые клочки. Я не удержалась, провела рукой по завитушкам кованого забора, собирая на варежку снежные хлопья.

– Снег… Тём, смотри! – моей радости не было предела. Друг стоял рядом и улыбался, вроде удивлялся моей реакции. Потом собрал полные ладони снега, слепляя комок горячими руками.

– Смотри Юлёк, это называется снежок, – он протянул комок мне, охая от смеха.

– Я не совсем дура! Видела снежки… по телевизору… – обиделась я понарошку, забирая шарик снега из рук друга. Я радовалась ему, как щедрому подарку.

Вокруг гуляли туристы, суетились люди в униформе, наряжая здания в гирлянды, хотя до Нового года ещё целый месяц.

– С первым декабря тебя! С зимой! – тёплое дыхание коснулось моей щеки, и я вздрогнула от неожиданности.

Мы долго гуляли по Красной площади и её окрестностям. Заходили погреться в магазинчики, которых было великое множество. В каждом таком магазине Артём покупал мне какой-нибудь сувенир. Поначалу я возмущалась, а потом даже стало интересно, что он ещё купит. В итоге я обзавелась кучей маленьких смешных статуэток, необычными брелоками и красочными открытками. Потом отправились на каток. Мороз немного отпустил, я уже не стучала зубами и соглашалась на любую авантюру.

Итак, каток: посещений данного места развлечения – ноль, навыков стояния на коньках – ноль, желания стать посмешищем – ноль… Спрашивается, что я здесь делаю?! Раскорячиваюсь, в прямом смысле этого слова. Стою на полусогнутых и боюсь пошевелиться, проклиная друга, который полминуты назад отцепил от себя мои руки и откатился на метр.

– Сама-сама! Юль, двигайся… смотри, как я, – и он сделал пару поворотов, как заправский фигурист.

– Легко тебе говорить… Тёма-а-а! Руку хоть дай.

– Держи!

В метре от меня две дружеские руки в чёрных шерстяных перчатках и заливистый смех, а я всё не решаюсь сделать хоть движение. Понимаю малышню, делающие первые шаги. Видеть заботливо протянутые к тебе руки, испытывая жуткую неуверенность в себе.

– Тёма-а-а… – умоляюще смотрю я в карие глаза, надеясь на милосердие. Но Артёму, похоже, нравится меня мучить. – Вот сейчас шлёпнусь и сломаю себе нос…

– И что за беда? Эстель тебе сделает новый!

– Ах ты! – рявкнула я, и одним махом преодолевая небольшое расстояние между нами, вцепилась в парня. Тот не ожидал атаки, замахал руками, пытаясь удержать равновесие. Ему это удалось, и теперь уже мы оба боялись пошевелиться, так и стояли в обнимку посреди ледяного поля. Вокруг каталась детвора, взрослых было мало в этот час.

– Жених и невеста! – закричал мальчишка в синей куртке и показал нам язык.

– Пошли отсюда, а? Фигуристка я никакая.

– Ну, научиться же нужно.

– Кому? У меня в городе ни одного катка нет, негде показывать достижения в фигурном катании.

– Ты же не собираешься жить всю жизнь в своём городке? Или собираешься? Переедешь в большой город, и… – из нагрудного кармана Артёма донеслась звонкая трель, и он достал мобильник, одной рукой обнимая меня. – Да… мы на катке… Да понял я, понял…

– Что? – спросила я у Тёмы, когда он убрал телефон обратно в карман и горестно вздохнул.

– Всё! Накатались. От Эстель втык получил.

– За что?

– Тебя нельзя простужать и ронять. Так что поехали в тепло. А то и правда, заболеешь ещё перед операцией.

19.

Мы сдали коньки в прокат, а потом отправились обедать в кафе, которое находилось тут же, только на втором этаже. Столик выбрали с видом на каток, я с интересом смотрела на импровизированные танцы на льду, пока друг заказывал нам обед. Как же легко двигаются фигуристы в разноцветных куртках! Видать в столице катание на коньках, это любимый зимний вид спорта.

– Значит, ты далека от спорта? – задал мне вопрос Артём, хитренько так щурясь.

– Ну почему? Очень даже близка. Спорт разный бывает. А давай пари заключим? – я люблю спорить, особенно с малознакомыми. В такой ситуации можно много узнать. Например, какой меня представляет себе парень, сидящий напротив.

– Тема? А приз будет?

– А как же! Предлагаю такой приз – если ты выиграешь, то я плачу за обед. Ну и наоборот. А тема… отгадай, чем я занимаюсь… спорт в смысле. А я должна угадать, какой вид спорта ты предпочитаешь. Ну что, по рукам? И нам десять минут на размышления.

– Хм… согласен. Ты, по-любому, каким-нибудь девчачьим видом спорта занимаешься.

– Ну-у… тогда тебе бояться нечего. Вот и начинай первым.

Пока мы ждали заказанные блюда, отгадывать не стали, просто разглядывали друг друга. Я представляла, чем таким может заниматься Артём. Тело поджарое, без лишнего жира, пружинистая походка, уверенные движения… баскетбол? Или футбол. На бокс не похоже, слишком мало мышечной массы. Хотя… я его не видела без одежды, судить сложно о наличии мышц или их отсутствии. Может, попросить раздеться? И он хорошо держится на коньках… фигурное катание? Да ну-у-у! Я не представляю его в обтягивающем костюме с блёстками. Хоккей! Вот тут точно, наверное.

Официантка принесла наш обед и удалилась, пожелав нам приятного аппетита. Я заметила, как она улыбнулась Артёму, но тот даже внимания не обратил. Он был занят размышлениями на тему: «Юля Царёва и спорт». Было видно, как ему сложно, он раздувал щеки, морщил переносицу и смешно вращал глазами.

– Плавание? – выдал вдруг он, при этом зажмурив один глаз и направив на меня указательный палец.

– Мимо, – рассмеялась я, подцепляя вилкой аппетитный кусочек мяса в сливочном соусе. – В моём городке и бассейна-то нет. Моя очередь. Хоккей?!

– Откуда ты знаешь? – брови друга выгнулись дугой от удивления. – Ну ты даёшь! Аэробика?!

– Снова не попал! Футбол?!

– Ты спрашивала про меня?! Как ты угадываешь? Так-с… волейбол? Ты гибкая, думаю, подходишь.

– Не-а. Я вообще мяч не люблю. А ты сколько видов спорта практикуешь? У меня два вида.

– Да и у меня два, и ты их угадала уже. Продул я, значит, мне и платить за обед. Так чем же ты занимаешься?

– Сдаёшься? – теперь моя очередь наставлять на парня указательный палец. Тёма поднял обе руки вверх, капитулируя. Я едва не взвизгнула, чувствуя себя победителем. – Ладно… даю подсказку: один вид спорта у меня и правда самый девчачий, а другой очень даже мужской и связан с востоком. Угадывай!

Ответить не успел, к нам подошла официантка, которая принесла десерт и протянула счёт. Артём вложил деньги в папку для счёта, даже не заглядывая внутрь. И снова обделил девушку своим вниманием. Та скривила губы и удалилась, а мы принялись за сладкое блаженство. Я редко баловала себя сладостями, нужно быть в форме, если хочешь двигаться легко и грациозно в карате. Сейчас передо мной стоял шедевр, состоящий из бисквита, украшенного ярко-жёлтыми масляными одуванчиками, над которыми зависли ажурные бабочки из белого и горького шоколада. Они были так искусно сделаны и будто парили в воздухе. Я убрала руки под стол, зажала ладони между коленей, чтобы не нарушить такую красоту. Склонилась над пирожным, разглядывая его, боясь дышать.

– Ничего себе… как можно так…. – слов не находилось, а пофыркивание моего друга уже начинало выводить из себя. Уж и поудивляться нельзя?

– На пергаментной бумаге рисуют бабочек шоколадом, а потом замораживают. Ешь уже…

– Как можно есть такую красоту? – я посмотрела в смеющиеся карие глаза с осуждением.

– Запросто! – и тут же чайная ложка наглеца вонзилась в кулинарное произведение искусства и смяла его напрочь. Я онемела, разглядывая обломки прекрасных бабочек и жёлтую кашу, отдалённо напоминавшую одуванчики. – Вот! Теперь некрасиво. Ешь уже, а то в кино опоздаем.

Поначалу я хотела обидеться на хулигана, но потом решила, что это просто пирожное, не стоит на нём зацикливаться. Улыбнулась ехидно, замышляя месть, и принялась вытаскивать из крема останки шоколадных бабочек и закидывать их в рот, жмурясь от удовольствия.

– Гимнастика! – вдруг сказал белобрысый и ткнул в мою сторону чайной ложечкой, испачканной в маслянистом цветном креме. – Ты двигаешься плавно, все движения у тебя небрежно-грациозные. А как ты потягиваешься… ты встаёшь на цыпочки и тянешь руки вверх. Красиво…

– Угадал. А еще?

– Самбо? Нет… айкидо? Карате?

– Верно, карате… и неверно. Последние полгода я ничем не занимаюсь.

– Почему?

– Утром… после выпускного… в общем, двое шли за мной до дома, в подъезде догнали… я ударилась о ступени затылком, и они воспользовались этим. Утащили на пустырь… на мне, живого места не было, врачи насчитали шестьдесят четыре травмы… Переломы, гематомы, укусы, разрывы мягких тканей.  Я на полгода выпала из жизни, на автопилоте жила… – не знаю, почему я стала рассказывать об этом малознакомому парню. Хотелось выговориться, рассказать кому-нибудь. Артём положил свою руку на мою и стал поглаживать, успокаивая. – В октябре должна была ехать на Чемпионат Европы по карате… а я всё забросила теперь, даже желания нет.

– Всё пройдёт… Эстель всё исправит… ну, лицо. Надеюсь, они сели надолго? Они изнасиловали тебя?

– Эм-м-м… нет. Я же каратистка, забыл? – нашла в себе силы улыбнуться. Разговор пошёл явно не в ту сторону, грозя испортить такой чудесный день. – Мне удалось дать отпор, тому, кто убивал меня, второй стоял на «стрёме». Ему пять лет дали. А заказала меня моя, типа «подруга». Мы вместе на карате ходили, меня выбрали на Чемпионат, и она приняла меры.

– Ничего себе, меры! А «этому» сколько дали? Или откупился? Вот на какие деньги ты лицо восстанавливать приехала.

– И да,  и нет. Он погиб. Его отец заплатил мне после суда… больше в десять раз. Так что, сегодня впервые я радуюсь жизни. Спасибо тебе.

– Ну вот и продолжим твою радость. Идём в кино!

Мы вышли из кафе в красивый большой холл, потом на эскалаторе поднялись на третий этаж и подошли к кассам. Ну надо же! Всё в одном здании, никуда ходить не нужно.

– Давай я хоть за кино заплачу, ведь у нас ничья получилась… –  я стала рыться в сумочке, висевшей на боку, выудила кошелёк.

– Вообще-то, ты проиграла. Я не играю в футбол, да и хоккей не люблю. Только говорить не стал, еще не хватало, чтоб за меня девочка в кафе платила, – Артём протянул руку к моему лицу и щелкнул меня по носу легонько. – Мама меня не этому учила!

– Вот как! А чем же ты занимаешься?

– Сейчас увидишь.

Мы вошли в полутёмный зал и заняли свои места. Фильм назывался «Король скейтборда». Я смотрела, а Тема мне шёпотом пояснял про эту доску с колёсиками, рассказывал, как здорово на ней кататься, участвовать в соревнованиях и стрит-бординге.

20.

После фильма мы снова пришли на Красную площадь. Уже стемнело и снова стало очень холодно. Но здесь, почему-то было много народа. Люди тихо разговаривали в потёмках и будто ждали чего-то.

– Тём, поехали в клинику, поздно уже. И здесь темно, ничего не видно… – захныкала я. Устала сегодня.

– Погоди, сейчас… сейчас… и… Ап-п-п! – смотревший на свое запястье, где находились часы, парень взмахнул рукой.

Но ничего не произошло, и я хихикнула, не сдержавшись. И вдруг всё вокруг засветилось! Люди стали кричать от радости и подкидывать вверх шапки. Площадь осветилась разноцветными огоньками, на деревьях висели огромные мерцающие ёлочные игрушки, гирлянды мелькали. Послышались хлопки и в воздухе расцвели волшебные цветы. Будто Новый год! Но сегодня только первое декабря.

– Сегодня впервые в этом году запустили праздничную иллюминацию, – пояснил друг, – вот все и собрались здесь. Праздника же хочется…

Я смотрела на салют, на мерцающие деревья, на радостных людей, и думала, как уныло живём мы в нашем городке. Ни тебе катков с шумной ребятнёй, ни ощущения Нового года, за целый месяц до него.

Обход на следующее утро я проспала, как и завтрак. Нагулялась, надышалась свежим морозным воздухом и натрудила больную ногу. Пришлось среди ночи искать медсестричку и выпрашивать обезболивающее, иначе уснуть не смогла. Так что проснулась к обеду только. Сегодня некому меня прогуливать по городу, Артём с утра заступил на дежурство, он теперь работает в здании, этажом выше.

Пообедав, лежала и слушала музыку в плеере, думала о любимом. Я всегда о нём думала, тоска сжимала моё сердце. Вот восстановлю лицо и поеду к нему… хоть одним глазком глянуть. Я даже подходить не буду, просто посмотрю. В этот самый момент зародилась моя вредная привычка – подсматривать за любимыми людьми, не вмешиваясь в их жизнь. Просто проверять, живы ли, здоровы, счастливы. Но тогда, лёжа на кровати в клинике пластической хирургии, и слушая французские песни, я просто мечтала увидеть милое любимое лицо, узнать, всё ли у Никиты в порядке.

Вскоре прибежал Тёма, решил проведать меня. Увидев, что я заскучала, он схватил меня за руку и потащил за собой. В лифте спустились на первый этаж, друг, не отпуская моей руки, повёл меня по коридорам. И привёл в огромный светлый и воздушный зимний сад. Я оглядывала стеклянное помещение, засаженное зелёными кустами и деревьями. Даже настоящие пальмы были. Так и хотелось присесть на скамейку, которая стояла под каким-то деревом, послушать шелест листвы. Но друг потащил меня дальше. Пробежав мимо нескольких дверей, мы оказались в огромном бассейне. Несколько человек плавали и сидели на бортиках, разговаривали. Звучала тихая музыка, слышался плеск воды. Я сразу вспомнила лето и речку, заброшенный пляж, на котором я загорала одна. Как псих-одиночка.

– Ну вот! Не скучай теперь! Если плавать не умеешь, то вон тренер, он научит… – Артём махнул в знак приветствия темноволосому высокому парню, тот так же поприветствовал в ответ. – Его Олег зовут, он…

– Мне не нужен тренер, я умею плавать, только…

– Ты же сказала, что плаванием не занималась никогда? – перебил меня парень.

– У меня речка рядом с домом, сама давно научилась. Только вот купальника нет с собой, я же не думала…

– Купальник сейчас купим, в нашем магазине всё есть, что может пригодиться, – он снова перебил меня и посмотрел на часы. Торопится куда-то. – Так… дальше побежали, а то у меня обеденный перерыв заканчивается. Мы по очереди на обед ходим.

– Ты хоть поесть успел? – я правда переживала, не люблю, когда из-за меня люди страдают.

– Да перехватил… ужинать к тебе приду, если можно, – такой взгляд умоляющий. Вот как отказать.

– Ладно, приходи…

Артём показал мне библиотеку, спортзал и массажный салон, пожелал хорошенько развлечься и унёсся прочь. А я вернулась в свою палату, взяла деньги и отправилась за купальником в магазин. Я хочу поплескаться в бассейне! С того дня я больше не скучала, загружая себя тренировками в спортзале или бассейном, ходила на массаж и йогу, или просто валялась на лавке в зимнем саду и слушала музыку глядя на зелёный потолок из листьев. Артёму приходилось носиться по клинике, чтоб найти меня. Он недовольно ворчал, что не сидится мне на месте, а я только улыбалась на его раздражение.

Во вторник сделали первую операцию и перевели на четвёртый этаж, послеоперационный. Там как раз Тёма работал. Его пост был всего в нескольких метрах от моей палаты, но забегать ко мне, как раньше, он уже не мог и виной тому две моих соседки. Одна пришла в клинику ради фальшивой красоты – переделала нос и нарастила грудь. А вот другая, тихая и забитая женщина лет тридцати пяти, рассказывала нашей соседке такую жуть! Она здесь уже завсегдатай, постоянная пациентка, потому что муж у нее богатый любитель портить ее лицо. Раз в полгода Нинель, так звали эту бедняжку, привозили с разбитым и покореженным лицом. В милицию на него она и не думала подавать, просто безропотно отдавалась в знакомые руки пластических хирургов. А благоверный ее даже не навещал, просто передавал нужные вещи и продукты через телохранителей. Правда из клиники забирал каждый раз сам, боялся, как бы его любимая игрушка не сбежала.

21.

Пока я отходила от операции, мне нельзя было в спортзал и бассейн, только массаж и библиотека с зимним садом были позволены. Да и сил не было, поэтому я большей частью отлёживала бока на удобной кровати и слушала жалостливые рассказы о чужой жизни. Пришла Эстель подбодрить меня, сказала, что следующая операция предстоит на губах и щеке заодно. Приподнимут уголок губ и будут иссекать шрам, стягивающий половину лица. Звучит жутковато, да и мороз пробирает.

– Когда? – спрашиваю я и сжимаю руку Эстель. Она чувствует, что мне страшно, поэтому улыбается и гладит по голове, как маленькую.

– В пятницу. Глаз пока нельзя трогать. Всё хорошо, не переживай…

Наш разговор происходит на французском языке и соседки заинтересовались, примолкли. Вскоре мне принесли капельницу, и я от неподвижного лежания заснула.

– Эй! Как себя чувствуешь? – ласковый голос друга выдёргивает меня из приятного сна, где я снова в той пещере с Никитой, мы сидим прямо на песке у входа и любуемся белыми бурунами на голубых морских волнах. Вдруг чувствую в руке прохладный немного бугристый шар.

– М-м-м… une orange… – шепчу я, – mersi…

– Что? Бредишь еще? – сверкает глазами от смеха друг. Он не понимает французский.

– Апельсин… спасибо… – перевожу я и поднимаю фрукт к носу, вдыхаю цитрусовый аромат. – Это французский.

– Понятно. Я заметил, что вы с Эстель лопочете не по-нашему. Что снилось? Ты улыбалась.

– Море.

– Значит, скоро волнующая весть тебе будет издалека. У меня бабушка сонниками увлекалась. И знаешь, сбывается!

Дни пролетали, только успевай замечать. Я в клинике уже три недели и итог – две операции на глазу, мои губы снова улыбаются, причем постоянно, слегка. Чувствительность еще не до конца вернулась, но опухоль от вмешательства уже прошла. Вид у меня дерзкий из-за приподнятых уголков губ. Вместо грубого  кривого шрама на правой щеке, тонкая белая полоска, которая должна исчезнуть со временем. Я поверила в чудо, наконец-то! Впереди еще одна операция на глазу, будут корректировать веко, но она состоится уже после Нового года.