Текст книги "Пленники (СИ)"
Автор книги: Лилия Гаан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
Глава 3. Криста.
Проснувшись, я не сразу поняла, где нахожусь, но память нещадно напомнила об этом. Голова пульсировала от мыслей, тело ломило от боли. Попытавшись сесть я обнаружила, что абсолютно обнажена, но при этом кто-то набросил на меня плед.
В мозгу постоянно мелькали ужасные воспоминания. Я зажмурилась, стараясь их отогнать. Не хочу это помнить и думать об этом не хочу. Только вот, к сожалению, способность думать – единственное, что у меня осталось. Адриан Джонсон в один миг, по своей прихоти лишил меня всего. Он забрал мою свободу, мои права, мою девственность… То, что я хотела подарить человеку, которого смогу полюбить, в ком буду уверена. Но мою душу он никогда не получит! Я не за что не сдамся и не стану послушной шлюхой.
Глянув вниз, я горько усмехнулась. Я выглядела жалко. Кровь и сперма засохли на грязном матраце и моих бедрах. Меня передернула от отвращения, но о душе оставалось только мечтать.
Против воли мои глаза увлажнились, и несколько соленых капель беззвучно сорвались вниз. Почему я? Чем я заслужила такое?
У меня всегда была тихая и спокойная жизнь. Многие назвали бы ее скучной. Вот только меня все устраивало. Я никогда не искала приключений и имела четкий план на будущее. Хотела сделать более-менее приличную карьеру, после найти любовь, наладить личную жизнь, выйти замуж, родить детей. А теперь…
Я сильно сомневалась, что этот ублюдок меня отпустит. Меня, по сути, уже нет в этом мире, и лишь вопрос времени, когда он наиграется и прикончит меня. Лишь слабая, очень маленькая надежда теплилась в душе, что под конец он все же просто вышвырнет меня прочь.
Было больно. Больно физически, больно душевно. Откуда берутся такие, как Адриан Джонсон? Что делает людей монстрами? Обстоятельства, или они такими рождаются? Ответов на эти вопросы у меня не было. В моем окружении никогда не было подобных людей.
У меня не было ни малейшего представления, сколько уже я тут нахожусь. День, два, три? А может, неделю? Вокруг была абсолютная тишина. Никто не приходил меня проведать, никто меня не беспокоил. И я, как не странно, была рада. Рада этой тишине, рада, что меня не тревожат. Конечно, меня мучила ужасная жажда, но сейчас мне было плевать. Измученная душа радовалась покою.
Только я об этом подумала, как за дверью послышались шаги, и в комнату вошел мужчина лет сорока. Сердце ускорило ритм, и я попятилась назад, сжимаясь от страха. Этот Джонсон решил подарить меня кому-то из своих дружков? Нет. Я не хочу.
Но мужчина лишь окинул меня безразличным взглядом и швырнул мне халат.
– Надень и пошли, – монотонно произнес он.
– Нет, – прошептала я побелевшими губами, так как в голове уже возникали отвратительные образы подкинутые богатым воображением.
На миг во взгляде незнакомца мелькнула жалость, но он быстро взял себя в руки.
– Одевайся и пошли. Мне приказано проследить, чтобы ты приняла душ и поела, – тем же монотонным голосом произнес он.
Душ, еда и вода казались мне сейчас раем, и было бы глупо отказываться. Я стояла и мялась под пристальным взглядом мужчины.
– Отвернись, – промямлила я, мне совершенно не хотелось обнажаться перед еще одним мужиком.
– Нет, – выдал он, – Одевайся. Быстро, – в голосе появилось нетерпение.
Стараясь показывать как можно меньше тела, я натянула на себя махровый халат. Мужчина сделал мне знак следовать за ним, и я поспешно вышла из этой жуткой комнаты. Мы прошли по небольшому, узкому коридору мимо еще нескольких дверей, и мне совсем не хотелось знать, что за ними, так как воображение у меня было богатое.
Поднявшись по лестнице, миновав еще один светлый коридорчик, мы вышли в большую, светлую гостиную. Не нужно быть экспертом, чтобы понять, что один только стул тут стоит больше, чем вся мебель в моей маленькой квартире. Все вокруг кричало о богатстве и роскоши. На миг я залюбовалась интерьером, но реальность быстро настигла меня. Окружающая роскошь больше не казалась такой прекрасной, ведь тут все куплено на грязные, кровавые деньги.
Вскоре мы подошли к одной из дверей, и, открыв ее, мужчина сделал мне жест войти, а сам остался снаружи. Ванная. Такая же шикарная, как и все, что я видела, пока шла сюда. Раздевшись, я включила воду и встала под горячие капли, в надежде, что они принесут облегчение. Я терла тело до красноты, стараясь смыть грязь, которая, казалось, въелась в кожу. Закончив с водными процедурами и насухо вытершись, я открыла дверь, за которой стоял знакомый мне мужчина и терпеливо ждал.
Он вновь сделал мне жест, идти за ним, и я с ужасом поняла, что он ведет меня обратно. Я не хочу возвращаться!
– Пожалуйста, отпусти меня, – взмолилась я, – Скажи, что я сбежала.
Мой надсмотрщик ничего не сказал, лишь одарил меня красноречивым взглядом, лишающим надежды. Когда я вернулась в комнату моего заточения, дверь за мной звучно закрылась.
– Эй! А еда? Вы же обещали мне еду! – крикнула я.
В ответ тишина. Похоже, мужик решил пошутить, поиздеваться. Да и черт с ним. Хотя перспектива сдохнуть с голода не слишком радовала. Без еды я буду слабеть, и у меня будет мало сил для борьбы с этим чудовищем.
Дверь снова скрипнула, и зашел знакомый мужик с подносом. Поставив его на кровать, он удалился, не сказав не слова. Мне принесли макароны под каким-то непонятным соусом, жареный куриный окорок и большой стакан сока. Я ела быстро, опасаясь, что на это у меня имеется лимит времени, но все же заметила, что все было очень вкусным. Расправившись с едой, я почувствовала себя лучше, но, к сожалению, ситуация не сильно изменилась. Я по-прежнему в заднице, только теперь чистая и сытая.
Вскоре поднос забрал тот же мужик, и я опять осталась одна. Пока меня водили в душ и кормили, у меня особо не было времени думать, а теперь в одиночестве тревожные и печальные мысли вновь атаковали меня. Что дальше? Очевидно, этот Джонсон не хочет, чтобы я сдохла с голоду. Но что у него в голове?
Стараясь отвлечься от тревог, я стала думать о родных. Интересно, чем они сейчас занимаются? Как отреагировали на письмо, которое от моего имени отправило это ничтожество? Эх, родные мои, любимые, знали бы вы только, как я по вас скучаю! Увижу ли я вас вновь? Не знаю.
Сама не заметила, как задремала, и из этой дремы меня вырвал хлопок двери. Сердце отчаянно заколотилось, а душа спряталась в самый дальний уголок, когда перед моими глазами вновь предстал Адриан Джонсон.
Мужчина окинул меня взглядом, и меня разозлило, что я не могу понять, о чем он думает. Время шло, но в комнате царила полная тишина. Он, очевидно, ждал, когда я первая открою рот, ну и пусть ждет, мне и молчится не плохо.
– Выглядишь ты лучше, чем, когда я видел тебя, в последний раз, – наконец, произнес он, намекая на мое плачевное состояние после изнасилования.
Я мысленно радовалась крохотной победе. Мне льстило, что я вынудила его первым нарушить тишину.
– Чего тебе надо? – холодно спросила я, – Пришел еще раз изнасиловать?
Я и не пыталась скрыть ненависть и отвращение, которое испытывала к нему, поэтому я буквально выплюнула реплику.
– Не терпится вновь почувствовать в себе член? – грязно ухмыльнулся он. – Но вообще-то, я пришел поговорить.
– Мне не о чем с тобой разговаривать, – огрызнулась я.
– Криста, – предостерегающе произнес он, – не вынуждай меня наказывать тебя.
Наказывать? А насилие само по себе разве не наказание? Или он, в самом деле, уверен, что любая должна пищать от восторга, если он захотел ее трахнуть? Я украдкой бросила на мужчину взгляд из-под ресниц, он похоже действительно так считает. Небывалое самомнение! Но все же, не стоит его намеренно заводить.
– И о чем же ты хочешь поговорить? – как я не старалась, яд все равно сочился из моего голоса. Но не могу я спокойно говорить с тем, кого ненавижу.
– О тебе, о себе, о нас. О нашем дальнейшем совместном существовании, – мне безмерно хотелось его послать куда подальше, но продолжала молча слушать, стиснув зубы. – Криста, я, правда, очень хочу, чтобы ты была моей. Не противься мне, и я дам тебе много, очень много. Красивая жизнь, деньги, карьера ты все это получишь, если, наконец, перестанешь сопротивляться. Будь со мной по доброй воле, – я не заметила, когда он успел подойти, и теперь тихо и горячо шептал мне это в ухо. – Нам будет хорошо вместе, вот увидишь.
Меня аж передернуло от злости, ненависть и ужас произошедшего накануне захлестнули разум.
– Быть с тобой по доброй воле? – зашипела я. – После того, что произошло? Я не одна из твоих шлюх, которых ты можешь купить деньгами и властью.
– Послушай, Криста, – перебил Адриан меня, – прошлый раз вышло не очень красиво. Я разозлился и утратил контроль. Но ты сама меня вынудила.
Мне казалось, что я сейчас задохнусь от возмущения. Я? Вынудила? Чем? Я наоборот пыталась говорить с ним, достучаться до него.
– Я пыталась с тобой говорить! Но какой смысл сотрясать воздух, если твой собеседник – чудовище! – вспылила я. Подсознание в страхе просило заткнуться, но я была слишком зла. Жгучая ненависть буквально разъедала мою душу.
– Если ты забыла, – произнес он, и чувствовалось, что терпение его на исходе, – то я в свое время пытался с тобой говорить. Хотел познакомиться, узнать тебя, понять, какой ты человек. В ответ на мои старания ты прилюдно унизила меня!
Он уже не сдерживался и орал на меня. Мне стало жутко от злобы, полыхавшей в голубом взгляде. Мужчина прикрыл глаза и глубоко вздохнул, призывая спокойствие.
– Знаешь, Адриан, ты удивишься, но мир не вращается вокруг тебя, хотя ты и убежден в обратном. Людям Конституцией дано право выбора, в том числе, с кем общаться и знакомиться. Я тебе прямым текстом сказала, что у меня был тяжелый день, но ты вместо того, чтобы уйти и попытаться потом вновь, вывел меня на нервы, а виновата я, – на одном дыхании я выплевывала слова пронизанные горечью и гневом. – А, правда, зачем? Зачем быть человеком, добиваться чего-то упорством и терпением, когда можно получить свое силой? Так вот знай, Адриан Джонсон, я никогда не стану твоей! Быстрее в аду похолодает, чем такое ничтожество, как ты, добьется моего расположения!
Глаза мужчины горели ледяной яростью, и я в ужасе прикусила язык. Будь проклят мой вспыльчивый характер! Совершенно очевидно, я вывела его из себя своими словами, скорее всего, сильно задела раздутое эго. Даже воздух в помещении дрожал от предчувствия беды, и я непроизвольно отступила на шаг назад.
– А кто ты такая, чтобы я тратил на тебя время и нервы? Чтобы я добивался тебя? – голос Адриана был обманчиво спокойным, и от этого становилось по-настоящему страшно, – Ты была всего лишь одной из множества девок, живущих в этом городе. Решила набить себе цену? Или такой, как я, недостоин внимания, такой, как ты? Так ответь мне, кто ты такая, чтобы я добивался тебя?
– Я – свободный человек, – промямлила я испуганно.
– Ты? Свободный человек? – цинично рассмеялся мой мучитель, – Может и была когда-то, а сейчас ты лишь сосуд, куда я спускаю сперму. Я забираю свои слова и предложение обратно, ты до конца своей жалкой жизни будешь сидеть в этом подвале, – я в ужасе сглотнула, услышав такой приговор. – Ты будешь благодарить меня, если я буду хоть чуточку нежным. Ты думаешь, что произошедшее было ужасно? Я покажу тебе, что такое ужасно. На колени! – приказал он.
Я моргнула и осталась стоять, словно окаменев. Мой рассудок отказывался воспринимать реальность. Это всего лишь сон. Сейчас я проснусь дома, в своей постели. Вот только мой кошмар и не думал прекращаться. Схватив меня за волосы, он рванул меня вперед, и я, потеряв равновесие, как и хотел мужчина, оказалась на коленях.
– Последний раз, настоятельно советую тебе быть паинькой, – прорычал он, – Иначе, я открою для тебя новые, доселе неизвестные грани боли и страданий.
И я ему поверила. Взгляд, в котором полыхало бешенство вперемешку с безумием, говорил о том, что это – не пустая угроза. Он мог меня сейчас в легкую изуродовать и покалечить, и глазом не моргнув.
– Ты меня поняла? – остаточный инстинкт самосохранения заставил меня кивнуть.
Перед моим лицом возник покрытый вздувшимися венами большой член. «Понятно, почему мне было так больно» – проскользнула мысль в голове.
– Только выкинь какой-нибудь фокус, – рычал насильник, – И пожалеешь, что на свет родилась.
Душа болела, а меня трясло от безысходности. Отвращение зашкаливало, и мне хотелось просто испариться, исчезнуть, не быть.
– Возьми его в рот и сделай мне хорошо, – приказал он.
Робко я коснулась губами, а затем и языком горячей головки, ощутив солоноватый вкус предэякулянта.
– Глубже, – прошептал он приказ.
Я взяла член глубже, содрогаясь от омерзения. Утратив терпение, он схватил меня за волосы и толкнулся глубоко в мой рот, так, что я ощутила его стенкой гортани.
Адриан мощными и безжалостными рывками трахал мой рот, иногда заводя свой агрегат так глубоко, что я начинала задыхаться, а глаза предательски увлажнялись.
– Да! – хрипел он в экстазе. – Работай языком. Активнее!
Адриан издал горловой стон, и я почувствовала, как мой рот наполняется горячей, терпкой спермой.
– Глотай, если не хочешь захлебнуться, – стонал он, и я проглотила жидкость, умываясь слезами.
Он отошел, а я, обессилив, упала лицом в пол. Мне отчаянно не хватало воздуха, отчаяние ломало изнутри, а душа рыдала от унижения. Сколько я еще выдержу? И выдержу ли вообще? Одно знаю точно, я ни за что не уступлю. Я не сдамся. Я не стану его покорной игрушкой, лучше я умру, чем подчинюсь этой мрази.
– Видит Бог, Криста, я хотел не этого, – тихо сказал Адриан.
Я подняла голову, и сквозь пелену слез мне почудились в голубых глазах грусть и сожаление. Но лишь почудились. Такие как он, просто не способны на такие чувства. Хлопнула дверь, и я осталась наедине со своей горечью и отчаянием.
Глава 4. Адриан.
– Блядь! – я метнул стакан с виски в стену, не в силах справиться с эмоциями, которые захлестывали меня.
А всему виной эта чертова девчонка! Я не понимал сам себя, у меня совсем съехала крыша. В этом гребаном мире, мире, в котором живу я, нет места лишним чувствам и эмоциям. Тут правит холодный расчет и решительность.
Я давным давно усвоил основное правило – убей или будешь убит. Своеобразный закон джунглей или естественный отбор, если нравится. Слабые тут не выживают, сомнениям нет места, и та буря, что творилась сейчас в душе, мне совсем не нравилась.
Тысячу раз я уже проклял себя за то, что связался с ней, что просто не прошел мимо в прошлую пятницу.
Девушку не заметить было сложно, пламя волос бросалось в глаза, и я решил, вот она – женщина для сегодняшней ночи. Но вопреки привычкам, я решил попробовать закадрить ее сам, а не взваливать это на моих людей.
У меня было много женщин, очень много, но знакомиться на улице для меня было в новинку. Меня огорошил ее отрицательный ответ, выдернул из фантазий, в которых я уже трахал ее, но, вместе с тем, такая реакция вызвала интерес.
На краткое мгновение у меня захватило дух, когда она подняла на меня свои огромные, серые глаза. Вся встреча была сплошным противостоянием, и я всерьез задавался вопросом, как мои люди добиваются согласия девок, которых выбираю, а потом имею как хочу?
Но она в конце-концов вывела меня из себя. До сих пор меня передергивает от ярости, стоит мне только вспомнить, как я стою в этом задрипаном кафе с мокрой физиономией, и детские пары глаз смотрят на меня.
В тот момент я уже понял, просто так теперь я ее не оставлю. Три дня наблюдения, сбор информации и захват намеченной цели. Три дня я не мог думать ни о чем, кроме дерзкой рыжей девицы, с огромными серыми глазами, которая прилюдно унизила меня. До последнего момента я и сам не понимал, чего хочу больше: наказать ее или заслужить ее благосклонность. Но в момент, как я ее увидел, когда слушал ее нелепый лепет и извинения, целью которых было выбраться отсюда, я вновь вернулся в день своего унижения, так и слышал тихие смешки и перешептывания…
Гнев ослепил меня. Она должна понять, с кем имеет дело. Демон вырвался на свободу, но шок остудил мою кровь. На автомате я завершил начатое дело и вылетел из комнаты, как-будто сам дьявол гнался за мной.
Девственница. Чертова девственница. Точнее, была ей. Одно из моих правил: не трахать девственниц и не связываться с ними. Блядь, как такое возможно? Ей же двадцать два года! Какого черта?
Обо всем этом я думал в душе, смывая с себя кровь девушки. Обширный опыт общения с женщинами каждый раз доказывал лишь то, что я и так прекрасно знал, все женщины – шлюхи, разница лишь в цене. Любая, с которой я имел дело, даже если и выказывала сопротивление и недовольство, быстро меняла гнев на милость, стоило только помахать перед ее носом кошельком.
И то, что некая Криста Паркер сохранила невинность до двадцати двух лет, не хотело укладываться в моей голове, это шло в разрез с моим пониманием мира. Ладно бы она была жирной и страшной, но она наоборот была красива, и я искренне не понимал этого.
В поисках успокоения я вызвал двух шлюх, которые несколько часов к ряду ублажали меня всеми известными способами. Под конец я был полностью выжат, но даже в таком состоянии мысли об огневолосой женщине не хотели оставлять меня в покое.
Меня просто выводила из себя собственная реакция, и путем долгих размышлений я пришел к неутешительному выводу – я ее хочу. Полностью. И тело, и душу. Хочу ее доверия и полного подчинения. Проблема состояла лишь в том, что я был уверен, что наши желания явно не совпадают.
По моему приказу ее накормили и дали привести себя в порядок. Я же, как идиот, пол дня репетировал и планировал слова, которые скажу ей. Она же хочет выйти оттуда? Хочет жить нормальной жизнью, и я был готов дать ей все, что только пожелает, в обмен на ее благосклонность. Нет, я не был настолько глуп, чтобы считать, что девушка в миг изменит мнение обо мне, но все же я рассчитывал на большую сговорчивость. Ее реакция, дерзость и оскорбления, которыми она меня покрыла, опять лишили меня самоконтроля. Никто не смеет так со мной говорить!
И я ее наказал. Когда в голове прояснилось, незнакомое чувство кольнуло душу. Что это? Сожаление? Перед глазами стояло ее залитое слезами лицо, потухший взгляд, и я не выдержал и отвернулся. Мне совсем не нравились противоречивые эмоции от этого зрелища. Совсем. Я их просто не понимал.
И вот я, как последний идиот, напиваюсь, пытаясь избавиться от мыслей о чертовой девке, вместо того, чтобы работать. Докатился.
– Адриан, ты пьешь? – услышал я родной голос.
Повернув голову, я увидел свою бабушку. Она была единственным человеком, что был мне дорог в этом мире. Она единственная, чьей жизнью я дорожил. Единственная, кого я любил. Единственная, кто видел меня слабым.
– Я же просил тебя не приходить сюда, – резко сказал я и тут же осекся, пожалев о своем тоне. – Прости, бабушка, день выдался тяжелый.
Я знал, что не оправдал ее ожиданий, она хотела совсем не этого, но я был тем, кем являлся. Властолюбивым ублюдком, не привыкшим считаться с мнением окружающих. Только она могла заставить меня испытывать несвойственное чувство стыда, которое грызло меня в этот момент.
– Я же волнуюсь за тебя, оболтус, – мягко сказала она.
Свою бабушку я считал исключительной женщиной, чуть ли не святой. Она была исключением из правил, не такая, как все женщины, которых я знал в жизни. Исключительно честная, добрая, чистая. Есть ли еще на свете такие женщины, как она? Если даже и есть, то они точно не для меня.
Такие как я, не созданы для семьи и всего с ней связанного. Я просто не создан для чувств и прочей чепухи.
– Знаю. Не переживай, бабуль, все хорошо, – сказал я, искренне желая, чтобы так и было.
– Адриан, я знаю тебя с рождения и прекрасно вижу, когда ты врешь, – родной голос был мягким и успокаивающим. – Может, расскажешь мне, что с тобой? Да, я стара, и, скорее всего, ты думаешь, ума у меня немного, но поверь мне, милый я многое повидала и возможно смогу посоветовать что-нибудь дельное.
– Я никогда не считал тебя глупой! – возмутился я, – Просто не хочу тебя волновать. К тому же, бизнес это довольно скучно. Тебе точно будет неинтересно.
Пожилая женщина пристально смотрела на меня своими выцвевшими глазами, и мне стало неуютно под этим взглядом. Казалось, она видит меня насквозь. Видит все мои грехи и мысли.
– Мальчик мой, я прожила долгую жизнь, и я мало, о чем жалею, кроме того, что не смогла защитить тебя. Не смогла скрасить твою реальность, из-за которой так ожесточилась твоя душа. Ты мне почти ничего не рассказываешь и считаешь себя важным безжалостным бизнесменом, но я же вижу, что в тебе еще есть тот мальчик, который искренне любил жизнь и все вокруг. Какова бы не была причина твоих волнений, слушай сердце, и оно подскажет правильный ответ.
Сказав это, она удалилась прочь, а я так и остался стоять один среди гостиной. Я чувствовал, что обидел ее, но не мог рассказать ей правды. Правда убила бы ее. Если бы только она знала, что на самом деле представляет из себя ее внук, то не пережила бы это. В ее глазах я по-прежнему был испуганным маленьким мальчиком. Ах, бабушка…
Я старательно ограждал ее от своей жизни, стараясь дать ей все, что только можно купить за деньги. Сделать ее жизнь максимально комфортной. Мне было гадко от мысли, что я постоянно обижаю ее, разбиваю ей сердце своей холодностью, но я был просто не способен на иное. Я сделаю все, чтобы она никогда не узнала, каким монстром стал ее единственный внук.
Монстр – это то, кем я являюсь. Много лет назад мне пришлось отречься от всего, что делает человека слабым, от того, что делает человека человеком. Чувства, эмоции, сожаления – все это лишнее, это мешало на пути к успеху. И я от них отказался. Научился не испытывать лишних терзаний. И та буря, которую вызвала эта девчонка, выбила почву у меня из-под ног.
Совесть – чувство, наличие которого я и не подозревал у себя до недавнего момента, настойчиво требовала отпустить Кристу, но я слишком много лет взращивал в себе жестокий эгоизм, который требовал подчинить ее себе, и эта сторона моей натуры была сильнее.
Мне безумно хотелось, чтобы она отдала мне себя добровольно, чтобы мне она дарила свою душу и тело добровольно, но, к сожалению, это было односторонним желанием.
Чудовище – этим словом она назвала меня накануне и была права. И если она не хочет быть моей добровольно, то я ее заставлю. Подчиню себе. Сломаю ее сопротивление. Так или иначе, Криста Паркер будет моей, хочет она того или нет.
