Текст книги "Война за Биософт"

Автор книги: Лилия Курпатова-Ким

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ТАЙНЫ РОБЕРТА АТКИНСА

Технология Биогейт

25 ноября 2054 года, 10:21:14

Технопарк Эден

Самолет приземлился.

Дэз, Чарли, Тайни, Инферно и Евгений Климов вышли на летное поле. Их встретил доктор Льюис.

– Громов путешествует со свитой? – весело спросил он. – Прогрессивно. Значит, есть надежда, что он все же захочет создать собственную корпорацию? Владеть миром?

– Мы хотим быть уверены, что с ним ничего не случится, – ответила Дэз.

– Ой-ей-ей… По-вашему, все только и мечтают, как бы снова запереть его в стеклянном гробу, – доктор Льюис потер руки.

– Есть опасения, – Инферно снял очки.

– Наденьте очки снова, дорогой Скай, и будем считать, что я вас не видел, – строго сказал ему доктор Льюис. – Мне не нужны неприятности с упредительной полицией. Ну, где священный саркофаг?

Профессор киберорганики встретился с недовольным взглядом Кемпински.

– Простите… нейрокапсула, – исправился он. – Лично я как ученый просто мечтаю поскорее увидеть, на что же теперь способен наш гений. Да не смотрите вы все на меня так! Я единственный человек в хайтек-пространстве, у которого есть идея относительно того, что с ним такое происходит.

Доктор Льюис с улыбкой поглядел на Евгения Климова.

Роджер Ли, возглавлявший отряд охраны, осторожно выкатил из самолета транспортировочную нейрокапсулу.

– Какой загар, – восхищенно вздохнул профессор киберорганики, посмотрев на лицо Макса через кварцевую ударопрочную крышку. – Надо и мне съездить в Элладу на пару недель, когда все это закончится. Отель «Ритц» уже закончил модернизацию своего SPA-комплекса? А? Ученик Спаркл?

– Не знаю, это в другой части зоны, – ответил Чарли.

– Жаль, – вздохнул доктор Льюис.

Четверо агентов катили капсулу в сторону ангара. Роджер Ли неотрывно смотрел на дисплей детектора излучений.

– Не волнуйтесь, скоро он будет в полной безопасности, – пообещал доктор Льюис. – К подключению все готово. Компьютеру Эдена не надо поддерживать репликации пяти тысяч учеников, так что весь его ресурс к нашим услугам.

Агенты Бюро вкатили нейрокапсулу с телом Громова в авиационный ангар, к лифту, который вел к шахте.

Все притихли. Чарли и Тайни выглядели напряженными. Дэз, напротив, с любопытством разглядывала внутреннее устройство Эдена.

Спаркл подошел к ней и тихо спросил:

– Ты помнишь, как вышла из среды Эдена и очнулась в капсуле?

– Угу, – кивнула Дэз.

– Кто тебя вытащил? Ты не говорила, – Чарли внимательно смотрел на Дэз.

– Джокер, – спокойно ответила та.

– Джокер? Сам?! – изумился Спаркл.

– Это долгая история. Не сейчас, – сухо ответила Дэз и отвернулась.

Инферно внимательно наблюдал за ней и Спарклом.

Дневник доктора Павлова

25 ноября 2054 года, 23:40:32

Технопарк Эден

Сегодня доктор Льюис сказал, что не делает пластических операций по одной-единственной причине: лицо – отражение его судьбы. Когда он смотрит в зеркало, хочет видеть там свой жизненный опыт, достижения, успехи, потери, а не чужую искусственную маску. Я страшно разозлился, когда услышал все это. Потому что сам так думаю. Я бы никогда и ни за что не расстался со своим собственным лицом, если бы не Роберт. Я хочу знать, что с ним случилось на самом деле, а когда узнаю – найду виновных и накажу. Что будет потом, мне все равно. Моя жизнь оборвалась пятнадцать лет назад, и я не вижу ни единого повода начинать ее заново. Мне не жаль мир, который мелькает перед моими глазами. Должно быть, то, что древние философы называли душой, – умирает при заморозке. Остается только тело, которым движут самые простые инстинкты – голод, гнев…

Чтобы просканировать нервную систему Громова и найти объяснение странным вещам, что творятся вокруг него в последнее время, Макса пришлось снова подключить к среде Эдена. Главный компьютер технопарка и его генералка «Дженни» – наша последняя надежда. Только они до сих пор не подконтрольны Торговой Федерации или военным и обладают достаточными возможностями для нейронного сканирования такого уровня, какой необходим в случае Громова.

Дэз Кемпински неотступно следит за каждым нашим шагом, и я готов поклясться: если ей только покажется, что мы пытаемся использовать ее друга в своих целях, ни один из нас не вернется из Эдена живым. Ее преданность невероятна. В то же время я бы не рискнул поставить знак равенства между ее отношением к Громову и словом «любовь». Это странная смесь из дружбы, безграничного самопожертвования и веры.

Первичное сканирование не выявило никаких инородных предметов в теле Громова, кроме стандартного биофонного чипа. Мы просканировали его несколько раз, но не обнаружили ничего подозрительного. А подозрительное, вне всякого сомнения, должно быть.

Со слов самого Громова, в последнее время у него появились странные способности:

– он может входить в Сеть (устанавливать нейронное подключение с полным сохранением всех чувств), не используя никаких стандартных приспособлений – ни контактов, ни конвертера. Происходит самопроизвольная синхронизация его мозговых волн с сетевыми;

– управлять генеральными программами суперкомпьютеров – главный компьютер Эдена слушается его так же, как Рободом, по той же схеме. «Дженни», как и Альтер, считает Громова одним из внутренних устройств.

Доктор Льюис уверен, что перед нами – результат применения технологии биогейт. Однако кто довел ее до такого совершенства, «установил» в Громова и как это вообще оказалось возможно – неизвестно.

Все как-то связано с Робертом. Поведение Альтера, история с Рободомом говорят сами за себя. Я мучительно пытаюсь найти ключ к этой загадке. Каждый день изобретаю новые способы тестирования, сканирования, интерпретации полученных данных. Все бесполезно…

* * *

25 ноября 2054 года, 12:01:34

Технопарк Эден

Виртуальная среда Эдена идеально подходила для совещания, которое собрал Буллиган. Отто Крейнц ностальгически разглядывал знаменитый кабинет доктора Синклера. Ковры, антикварная мебель, витражи и «львиное» кресло.

Генералка Эдена добавила к обычной обстановке большой круглый стол. Буллиган сел рядом с доктором Синклером. Доктор Льюис справа от Буллигана. Далее Отто Крейнц, Идзуми. Рядом с инспектором неслышно появилась репликация Айи Хико. Создательница нейролингвы выглядела осунувшейся, бледной и очень встревоженной.

Буллиган повернулся к доктору Льюису.

– Здравствуйте все. Энджил совместно с доктором Синклером и… еще одним человеком провел ряд исследований поведения Громова в последнее время. Пожалуйста, послушайте, что они обнаружили.

Доктор Льюис встал.

«Дженни» моментально сгенерировала для него монитор – прозрачную медиаматрицу, на которой стали появляться цифры и фотографии.

– Мы не нашли у Громова никаких инородных тел – вроде чипов, которые Бюро имплантирует своим агентам для хранения и передачи информации, – начал он. – Тогда я решил исследовать изменения, которые произошли в ДНК Громова. «Дженни», картинку.

На мониторе появилась спираль ДНК. Доктор Льюис тронул один из ее участков.

– «Дженни», дай картинку отдельной молекулы, – попросил он.

На экране появилась молекула ДНК.

– Всем здесь сидящим, возможно, кроме инспектора Идзуми, известно, что главная загадка молекулы ДНК, которую мы не смогли понять до сих пор, – это вот эти большие белые пятна. Долгое время их считали просто мусором, но потом убедились, что эволюция мусора не копит. Она от него избавляется. А это, – он показал на одно из белых пятен, – скорее «полуфабрикат», резерв для будущего мутагенного скачка. Вся информация о человеке записана в ячейках молекулы, как на диск, но на некоторых дорожках запись как будто бы отсутствует, – сказал доктор Льюис. – А теперь смотрите. «Дженни», миллионное увеличение.

«Дженни» дала увеличение одного из белых пятен. Теперь было видно, что внутри него будто россыпь черных мелких зерен.

– В геноме человека существует огромное количество молекулярных остатков вирусов, которые, однажды попав в него, закрепились и встроились в основную структуру, – доктор Льюис показал одно из темных пятен. – Разумеется, все это выглядит не так, я просто попытался упростить картинку до уровня схемы. Что я хочу сказать? Механизм, когда геном вируса встраивается в геном хозяина, существовал всегда. Это не является чем-то принципиально новым. Пятьдесят лет назад в геноме дрозофилы был впервые обнаружен полностью встроенный в его структуру геном бактерии-паразита Wolbachia. То есть геном одного существа фактически содержал информацию о двух разных. Бактерия регенерировалась в цитоплазме клеток хозяина – дрозофилы и очень тонко регулировала размножение, развитие и, что самое главное, эволюцию хозяина. Мы до сих пор не знаем, какие из вирусов оказали влияние на нашу эволюцию, а какие нет. Одно можно сказать точно: наше зрение, прямохождение и способность создавать устойчивые моногамные пары на основе взаимной любви являются результатами резких мутагенных скачков, которые происходят каждые несколько миллионов лет. Так вот… Возможно, сейчас мы находимся на пороге именно такого скачка. Его причиной являются техногенные изменения последних двухсот лет. Роль природных условий ныне заменили социальные и технологические. Сеть – гораздо более глобальное изменение, чем простая перемена климата. Иными словами, среда потребовала от биологии человека изменений. И они происходят! Ибо единственное отличие человека от всех прочих видов – поразительная чувствительность к необходимости мутаций и наличие механизма, – профессор киберорганики показал на белое пятно внутри молекулы ДНК, – способного к быстрому, в рамках одного поколения, изменению своего генокода.

Доктор Льюис обвел взглядом присутствующих. Все напряженно молчали.

– Используя древний мутагенный механизм, благодаря которому геном человека уже содержит генетические фрагменты биологических вирусов, омега-вирус встроился в ДНК Громова на молекулярном уровне, – доктор Льюис посмотрел на доктора Синклера, – сообщив тем самым организму Громова часть своих свойств. А именно – способность находиться как в биологической среде, так и в цифровой. Наш мозг воспринимает его как человека, а искусственный интеллект Рободома или главного комьютера Эдена – как составную часть машины. Они видят его как карту памяти с собственной программной оболочкой, которая наделена всеми адаптивными свойствами человеческой психики.

Буллиган сложил руки на груди и откинулся назад, пытаясь осмыслить сказанное профессором киберорганики.

Крейнц кашлянул в кулак, пытаясь прийти в себя.

– Хорошо… – произнес он. – Но тогда почему все остальные люди, которые были заражены омега-вирусом через Сеть, этих свойств не получили?

Голос подал доктор Синклер.

– Все дело в длительности контакта, – сказал он. – Известно, что в организме человека происходит постоянная замена клеток. Клетки как бы самокопируются. Человек стареет, потому что каждая последующая копия чуть хуже предыдущей. Громов был носителем омега-вируса в течение двух лет. За это время его физическое тело успело практически полностью обновиться. Он подросток и переживает гормональную перестройку организма. Это также способствовало быстрому и эффективному встраиванию омега-вируса в его ДНК. К тому моменту, когда антивирус «Моцарт» начал действовать, ДНК Громова уже содержала устойчивую, закрепившуюся связь с геномом омега-вируса. Все остальные жители хайтек-пространства были инфицированы менее сорока восьми часов. «Моцарт» умертвил омега-вирус раньше, чем мутация могла произойти.

Доктор Льюис вывел на экран картинку мозга, в которой светились отдельные секторы.

– Когда ворота открыты, через них можно не только выйти, но и войти, – сказал он. – Если Громов может выходить в Сеть по собственному желанию, не используя никакого оборудования, то из Сети в его голову тоже, теоретически, может что-то попадать. Вывод, по-моему, достаточно ясен.

Отто задумчиво смотрел перед собой.

– Теоретически все это можно связать в единую систему. Громов, который получил способность находиться в биологической среде и цифровой, модифицируясь в собственную трехмерную репликацию без помощи обычного конвертера… Сеть как параллельная реальность, в которой человеческое сознание может существовать, потому что для мозга реально то, что видят глаза, слышат уши и так далее… Наличие технологии класса биогейт, которая переводит нейронный импульс, сопровождающий определенное желание, в понятный цифровой код и дает ему статус команды. И, вероятно, существование программы дистанционного управления людьми. Поскольку Дэйдра МакМэрфи до сих пор на свободе – есть все основания полагать, что ей удалось довести свое изобретение до уровня практического применения.

Идзуми издал странный звук, похожий на скрип заржавевшей шестеренки.

– Как я понял, вы говорите о том, что мальчик теперь без всяких проводков соединен с Сетью? И Дэйдра МакМэрфи управляет им через эту самую Сеть?

Доктор Льюис поморщился и покачал головой:

– Нет. О полноценном дистанционном управлении, как фигуркой в стратегии, речи не идет. Но как именно она осуществляет связь с ним, мы так и не поняли. Никаких чипов в его голове нет, никаких устройств на теле тоже, никаких органических объектов, теоретически способных передавать и принимать сигнал, – тоже нет.

Айя Хико подняла руку:

– Можно мне сказать?

– Разумеется, профессор Хико, – кивнул Буллиган.

– Я ознакомилась с материалами по корпорации Brain Gate, – сказала та. – Дэйдра МакМэрфи серьезно продвинулась по части разработки систем дистанционного управления людьми, используя возможности нейролингвы. Что же касается чипа, над которым они якобы работают… Дэйдра просто украла из моей лаборатории все данные по проекту «Биогейт». Они даже не стали менять название.

– Должно быть, из маркетинговых соображений, – хмыкнул Буллиган. – Если бы новинка поступила на рынок, название технологии уже было бы знакомо потребителям.

– Вы продолжали разрабатывать чип класса биогейт после запрета Комиссии по этике? – спросил Идзуми у профессора Хико.

Она кивнула:

– Да. Когда с теми людьми произошло несчастье – главой лаборатории был Хьюго Хрейдмар, а я его заместителем. Я говорила, что чип еще не готов и мы не можем испытывать его на добровольцах. Но Хьюго настоял и… – профессор Хико тяжело вздохнула. – Но мы вылечили всех. Я полгода занималась восстановлением пострадавших и наблюдала их еще пять лет после официального закрытия проекта.

– Не будем отвлекаться на историю, – мягко прервал ее Буллиган. – Что насчет Дэйдры? Она способна управлять Громовым?

– Технология биогейт не дает возможности осуществлять контроль над поведением человека, который не подключен к Сети напрямую…

– Громов теперь всегда подключен к Сети, хочет он того или нет, – напомнил Крейнц. – Единственное безопасное для него место – среда Эдена, и то по той единственной причине, что принцип ее работы – аналоговый. Ничего из общей Сети не может сюда попасть, если не включен конвертер данных.

Идзуми вскочил и начал хлопать по своим карманам в поисках сигарет.

– Подождите! – воскликнул он. – Биогейт! Это чип?!

– Технология, позволяющая человеку управлять цифровыми устройствами так же легко, как если бы они были частью его тела, – пояснил Крейнц. – Для этого ему должен быть имплантирован чип…

– Но у Громова нет никакого чипа! – воскликнул инспектор.

Айя Хико посмотрела на Буллигана:

– Я думаю, надо рассказать им, сэр…

Буллиган кивнул.

Присутствующие замерли. Айя встала и подошла к медиаматрице.

– «Дженни», проект «Логос».

На медиаматрице появилась загрузочная картинка. Система из восьми спутников, расположенных так, чтобы их сигнал покрывал всю поверхность Земли.

– Проект «Логос» был создан, чтобы найти способы расширения когнитивного предела человека.

Айя тронула картинку внизу экрана, развернулась знакомая всем Таблица когнитивных возможностей человека.

– Возможности человеческого мозга ограничены, во-первых, его физическими размерами, – Айя показала в центр схемы. – Мозг человека содержит примерно сто миллиардов нейронов. Максимальное число активных связей, которые они способны создать, выражается единицей с 8432 нулями. Для сравнения: информационная емкость только одного кристаллического диска главного компьютера Эдена выражается единицей с миллионом нулей. В данный момент этих дисков – три тысячи двести пятнадцать. И, как вы понимаете, мы можем выращивать и доставлять новые практически бесконечно. Увеличить же нейронный объем мозга человека нельзя. Второе ограничение – биологическое быстродействие мозга. Скорость и устойчивость формирования нейронных связей у всех людей генетически различна. Эти величины плохо поддаются коррекции. С учетом этих биологических, видовых ограничений единственная возможность «разогнать» человеческий мозг – развивать когнитивные способности, поднять когнитивный предел с шести-семи процентов до…

Профессор Хико улыбнулась:

– Желательно, конечно, до ста, но вряд ли возможно. Пятидесяти-шестидесяти процентов было бы более чем достаточно. И вот в две тысячи тридцать восьмом году мы совместно с доктором Павловым приступили к работе над проектом «Логос». Мы пытались создать искусственную память, которая была бы полностью совместима с человеческим мозгом, являясь при этом внешней базой. Предполагалось создать единый информационный банк мирового знания, к которому каждый человек постоянно подключен и естественным образом в нужный момет достает оттуда нужное «воспоминание». Вся информация хранится на спутниках, к которым одновременно имеют доступ все жители хайтек-пространства. Информация автоматически обновляется. Для мозга данные с «Логоса» были бы такими же реальными, как свой собственный, полученный эмпирическим путем опыт.

– Подождите! – жалобно воскликнул Идзуми. – Это коллективный искусственный разум, что ли?

– Это не разум, а память. Одновременный доступ ко всему мировому знанию, равнодоступный абсолютно для всех людей, – пояснила Айя.

– Чем это отличается от нейролингвы? – недоуменно пожал плечами Отто.

– До того как Громов создал технологию биософт на базе свойств омега-вируса, «Логос» и правда мало чем отличался от нейролингвы, – согласилась Айя Хико. – Но теперь есть возможность заложить в базу «Логоса» не только формальные, энциклопедические знания, но и физические навыки, те, что требуют долгой тренировки, направленной на формирование устойчивых нейронных связей. Нейролингва позволяла нам закачать в свою память инструкцию, как срезать цветок, как бы написанную на бумаге, как будто вы ее прочитали. А «Логос» в сочетании с технологией биософт позволит вам получить настоящий опыт срезания цветка, как будто вы сами делали это много раз и научились срезать цветок наилучшим в истории образом. Понимаете разницу?

– Люди, которые все знают и все умеют, – Крейнц почесал переносицу. – Ужас. Зачем им жить? Ладно… Вы использовали Громова в проектах «Биогейт» и «Логос»?

– Нет, – уверенно мотнула головой Айя Хико.

– А выглядит так, будто использовали, – вздохнул Буллиган и посмотрел на доктора Синклера.

Доктор Синклер скрестил руки на груди, посмотрел куда-то вверх и громко позвал:

– Хьюго! Ты здесь?! Может, присоединишься к нашей беседе?

Мгновение директор Эдена молчал, ожидая ответа. Но ответа не было.

– Добудьте информацию с базы Дэйдры, и мы найдем ответ на все вопросы, – сказала Айя Хико.

Буллиган кивнул.

– Мы подготовим операцию.

– Только предупредите агентов, что это будет их личная борьба со злом, потому что отдать им официальный приказ о штурме Brain Gate вам никто не позволит, – проворчал Идзуми. – Лично я бы на месте этих нашпигованных электроникой мальчишек отказался.

– Торговая Федерация уже три раза сокращала нам бюджет. Благодаря этому в Бюро теперь служат только романтики, – мрачно пошутил Буллиган.

* * *

26 ноября 2054 года, 15:23:21

Технопарк Эден

Макс не ожидал, что возвращение в среду Эдена окажется таким приятным для него. Он знал, что все вокруг нереально, что это просто совершенный мир с гениально продуманной архитектурой и не менее гениальным исполнением. Ни одна из Сетевых арен – ни «Динотопия», ни «Сунь Укун» – не может сравниться с Эденом. Реальность во всем – небо, облака, ветер, движение воды, репликации людей. А главное – удивительно тонкая, предельно детальная нейронная синхронизация, позволяющая сохранить все чувства. Запахи, вкус, краски, ощущения – в Эдене все реально!

Громов знал – все вокруг ненастоящее, но все равно его сердце забилось чаще, когда он увидел корпус ученического кампуса, вошел внутрь своего домика и открыл дверь комнаты, где провел два года.

Похоже, Чарли и Дэз испытывали те же чувства. Только Тайни крутил головой по сторонам и ничего не узнавал.

– Хоть бы познакомиться с этим Хьюго, – ворчал он. – Спросить его, почему я? Почему он решил воспользоваться именно моей репликацией? О, черт! До чего же обидно!

Инферно, который никогда не был в Эдене, восхищенно разглядывал трещины на штукатурке стен, следил за тем, как дуновение ветра поднимает сухие листья и опавшие лепестки с травы…

– Невероятно… – повторил он несчетный раз.

– Тренировочный центр полностью подготовлен, – приветливо сообщила им генералка Эдена.

– Дженни? – удивленно спросил Инферно, оглядываясь по сторонам.

– Ах, да, – усмехнулась Дэз, – забыла тебя предупредить. Доктор Синклер назвал генеральную программу Эдена – «Дженни», в честь дочери, которая сбежала к Джокеру. Эту часть истории ты знаешь. У программы тот же голос и визуальный образ. Правда, здешней «Дженни» вечно шестнадцать. Доктор Си последний раз видел ее в этом возрасте.

Инферно поежился.

– Я загрузила в конвертер все три олимпийские арены и тренировочные программы, которые создал Альтер, – сообщила «Дженни». – Это было сделано еще до вашего прибытия. После этого шлюз конвертера отключили. Вам повезло, что компьютеру сейчас почти нечем заняться, – в голосе генеральной программы возникла ирония, включился соответствующий контекстный модуль, – так что он довольно быстро конвертировал данные для работы в среде Эдена. Вы можете продолжить свои тренировки в любое время.

– Отлично, – кивнул Макс, – спасибо. Переместишь нас в тренировочный центр? Отсюда до него довольно далеко…

– Пожалуйста, – последовал ответ.

В следующее мгновение перед глазами друзей был уже тренировочный центр. Глаза Чарли засияли, когда он увидел пустой пьедестал, где они стояли после своей победы на Кубке Эдена.

Чарли не удержался и крепко обнял Дэз.

– Для удобства восприятия происходящего я поставила в вашем тренировочном блоке модификатор киберпространства, – сказала «Дженни».

– Цифровая копия модификатора кибер-пространства, искусственно созданная в самом киберпространстве? – спросил Чарли. – Знаете, в этом есть нечто… философское.

* * *

Инферно, Дэз, Чарли и Тайни наблюдали, как темный шар мчится через джунгли, быстро превращаясь в Сунь Укуна. Дэз посмотрела на часы – с начала миссии прошло семь минут.

– Сейчас будет дракон… – пробормотал Инферно.

Небо потемнело. Черный шар взмыл вверх. Облака начали быстро закручиваться по спирали. В дерево ударила молния, оно загорелось, но не обуглилось, а зацвело! Дракон так и не появился. Вместо этого с неба начали падать крупные розовато-белые хлопья.

– Это снег? – спросил Тайни, прищурился и приблизил лицо к экрану.

– Цветы лотоса, – тихо сказал Инферно, приложив ладони к своим небритым щекам.

Цветы падали и падали, они укрыли всю землю легким ажурным одеялом. Вдруг поднялся ветер, тени как будто сдуло, мир стал ярким, полным красок! А затем яркая белая вспышка, ослепившая присутствующих, – и все пропало.

Дэз вздрогнула и отшатнулась от светящегося белым светом монитора. Чарли обнял ее.

Панели модификатора киберпространства раздвинулись – к друзьям вышел Макс.

– Как такое может быть? Я не понимаю, – Тайни смотрел на монитор. – Что ты сделал?

– Никогда не видел такого финала, – Инферно провел рукой по монитору. – В трактате о том, что есть Путь, описано нечто похожее, но оно символизирует конец времен. В правилах «Сунь Укун» есть пункт, что, как только хоть один игрок пройдет игру до «истинного финала», арена перестанет существовать!

– У нас была копия, к тому же пересчитанная под среду Эдена, – сказал Чарли. – Так что с оригинальным Сетевым порталом ничего случиться не должно. Ведь так?

– Угу… – кивнул Инферно.

Макс вздохнул.

– Мир арены перестал существовать… – Инферно смотрел на белый экран. – Ну конечно!

Бывшего чемпиона посетило какое-то озарение. Он застыл на месте, глядя в одну точку. Когда он пришел в себя – что-то в его взгляде изменилось. Вообще во всем облике Инферно. Он как будто стал выше и… спокойнее.

– Что ты сделал с драконом, Макс? – спросил Скай.

Громов вздохнул.

– Ничего. Альтер разработал стратегию прохождения – как собирать артефакты и решать квесты, никого не убивая. Я так и делал. За всю игру не убил ни одного врага, даже демона. Некоторые из них сами взрывались за моей спиной от ярости, но большинство перерождалось в других существ. Змеи – в красивые лианы, тигры – в цветы, демоны – в людей. Они благодарили меня и отдавали свои сокровища без борьбы. Когда Мара превратился в усталого старика, который сел на землю и попросил меня снять с его шеи цепь власти…

– Главный артефакт миссии, – пояснил Скай остальным.

– В его глазах было такое облегчение, – продолжил Макс. – У меня сердце сжалось, когда я подумал, что мог убить его. Он сказал: «Теперь я свободен», – и превратился в птицу.

Инферно кивал головой.

– Да, в этом смысл Пути, – торопливо сказал он. – Победить зло можно только изменив его, вернув к свету. Физическое уничтожение ничего не дает, потому что энергия постоянна, она только перерождается.

– В конце миссии я поднялся в облака, увидел дракона и… спокойно ждал, когда он приблизится. Не чувствовал ни страха, ни агрессии – ничего. Просто смотрел на него и ждал. Дракон был все ближе, как будто уменьшался, а потом исчез совсем, и я увидел… зеркало. В нем было мое собственное отражение.

– Отражение Сунь Укуна? – тихо уточнила Дэз.

– Нет, мое. Мое собственное, – ответил Макс.

– Зеркало? – Инферно сел. – Ну конечно! Все правильно! Чем яростнее и беспощаднее игрок – тем сильнее и злее будет его дракон! Потому что нет никакого дракона, а есть только зеркало! Я не сражался с демонами, чтобы не тратить на это времени, просто крал у них артефакты – поэтому в финале мой дракон был… ну средненький… Ладно – слабый! Потому что во мне не успела накопиться ярость. В конце миссии, на самом деле, между игроком и его учителем стоит не дракон. Дракон – просто метафора! Это собственная темная сторона героя!

– Хм… Если так, то у Алекса нет ни малейшего шанса победить, – хмыкнул Чарли. – Уж его-то дракон точно будет самым злобным чудищем, какое только сможет сгенерировать движок арены.

– Если Бюро не придумает, как защитить Макса от Дэйдры МакМэрфи, мы вообще отсюда выйти не сможем, – напомнил Тайни.

– Рано паниковать, – строго перебил его Инферно. – С этой ареной все более-менее ясно, Альтер подготовил Макса лучше некуда. Предлагаю посмотреть, что Рободом предложил по «Нефтяной войне». «Дженни», дай картинку.

На матрице медиамонитора появилась заставка арены «Нефтяная война: второй шанс».

– Ну, чего она так долго грузится? – нетерпеливо проворчал Тайни.

Инферно тронул матрицу, открыв сведения о загружаемом файле.

– Ничего себе, – удивился он, глянув на размер. – Комментарии и рекомендации Альтера весят больше, чем сама тренировочная арена. «Дженни», дай список загружаемых файлов.

По монитору быстро побежали строчки с названиями файлов.

– Все с расширением «.arch», – Чарли показал на список. – Не понимаю, он прислал нам чертеж? Базовую архитектуру мира? Но зачем?

– Ничего странного, – пожала плечами Дэз, – Аткинс создал архитектуру арены «Нефтяная война: второй шанс». Должно быть, в этих схемах ключ к победе. Давайте подождем.

Тайни обратил внимание на предполагаемое время загрузки данных в кэш модификатора киберпространства.

– Час двадцать минут?! – воскликнул он. – Да я представить не могу объем данных, который в среде Эдена грузится час двадцать! Что у него там? Еще один искусственный интеллект? Или полная реконструкция Нефтяной войны в голографических файлах 30 D с частотой двадцать четыре объемных кадра в секунду?

– Подождем, – спокойно ответил Инферно. – «Дженни», а обед тут можно наколдовать?

– Все что угодно, – ответила система.

* * *

28 ноября 2054 года, 22:01:01

Технопарк Эден

Проникнуть на территорию научно-исследовательского центра корпорации Brain Gate оказалось сложнее, чем на главную военную базу «Микадо».

– Если бы Дэйдра знала, что для разведки мы будем использовать ее же нанороботов из установки «Кибела»… – тихонько смеялся Отто.

Крейнц перепрограммировал часть роя «Кибелы» для разведывательных целей. В течение нескольких дней роботы составили подробный план всех коммуникаций базы. Он сразу же преподнес ряд огорчений.

– База Brain Gate создана по всем правилам строительства современных фортификационных сооружений. Это цельный бетонный куб, из которого наружу не торчит ни одной трубы, – сказал Буллиган, глядя на чертеж. – Единственное место, через которое можно проникнуть внутрь, – шлюз для наутилуса, но он охраняется так, что не проскользнет и крыса.

– Ты явно больше крысы, – сказал Идзуми своему напарнику.

Роджер Ли не ответил, он копировал чертеж на свой мультивизор.

– Абсолютно герметичный бункер… – вздохнул он. – Дайте чертеж крейсера Дэйдры.

– Э-э… Я бы послал туда роботов, но, к сожалению, мы не знаем, где этот крейсер находится, – ответил Крейнц.

– А просто разобрать часть стены роботы не смогут? – Роджер показал на часть обшивки бункера, скрытую под водой.

– Могут, но нам это ничего не даст. Сработает сигнализация, что нарушена герметичность периметра, – покачал головой Отто.

– Пусть рой ждет крейсер Дэйдры возле шлюза. Как он появится, рой сможет встроиться в молекулярную структуру обшивки и соберет все нужные данные о корабле, – сказал Роджер. – Если я не могу проникнуть на базу, значит, надо проникнуть на крейсер.

– Слушайте, если эти мелкие паршивцы так легко могут проникать куда угодно, зачем нам вообще отправлять туда Роджера? – поинтересовался Идзуми.

– «Мелкие паршивцы», как вы выразились, могут проникнуть, просканировать, передать сигнал, но не могут вынести оттуда физических доказательств, улик против Алекса Хоффмана и Дэйдры МакМэрфи, – ответил Отто. – Они могут составить из себя копию любого вещества или документа, но эта улика не будет валидной, ибо ни один адвокат в мире не сможет доказать, что мы ее не сфабриковали.

– Господи, почему я не умер до войны? – задался философским вопросом Идзуми.