Текст книги "Ревность (ЛП)"
Автор книги: Лилит Сэйнткроу (Сент-Кроу)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
– Не считая того, что из меня пили кровь, и каждый раз я близка к тому, что вампиры пытаются убить меня? И угрожают достать из меня все внутренности? Кроме этого, в общем, полагаю, у нас все замечательно, – чувствовалось, что мне надо добавить что-то еще. – Я доверяю тебе, – полагаю. Даже если ты перемещаешь меня, как шахматную фигуру. Забавно, именно Грейвс предложил это.
Я действительно, действительно хотела прямо сейчас увидеть Грейвса. Но как я смогу все это объяснить? С чего мне начать? Да, он многое понимает. Он действительно понимающий парень. Но это... это как рассказывать Кристофу, что мы с Грейвсом вместе, что-то вроде этого.
До меня дошло, что это Очень Плохая Идея.
Кристоф медленно кивнул.
– Это даже больше, чем я могу получить от своих так называемых друзей. Разве я подводил тебя до настоящего момента, Дрю?
Я думала об этом. Я впервые увидела его после того, как выстрелила Пеплу в лицо. Кристоф увел от меня Пепла и сказал идти домой. Затем он появился у моей двери, рассказал мне о Братстве, принес продукты... забрался на папин грузовик и сказал Грейвсу ехать, проехал через стену и взял Сергея на себя, чтобы я смогла убежать. Не упоминаю тот факт, что он вытащил меня из горящей Школы и прикрыл наше отступление.
Он обнял меня в лодочном домике. А позже, в темноте, поцеловал меня в губы и сказал, что ради меня он готов биться на стороне света.
Я снова вспыхнула.
И, по крайней мере, когда Кристоф был рядом, я знала, что делать. Это как снова иметь папу. То есть, не в прямом смысле. Потому что Кристоф не был утешительным в этом смысле. Это как, ну, я знала свое место в мире. Я ждала взрослого, который тренировал бы меня против Истинного мира.
Я сидела там, некоторое время обдумывала все, а Кристоф просто стоял. Ожидая. Он не тыкал и не подталкивал меня или еще что-нибудь; он просто позволял мне понимать. И я это ценила.
Но я бы ценила еще больше, если бы он был Грейвсом.
– Нет, – решила я наконец. – Но я не верю, что ты слонялся поблизости.
– У меня есть, по крайней мере, шанс доказать это? – он все еще смотрел в окно. Но его плечи были все еще напряжены. Все еще ожидая удара.
Мне было интересно. Каково это быть им? Быть тем, кого все боятся, потому что ты не можешь ничего изменить – где ты был рожден, для чего тебя создали?
Походило на то, как дампиры насмехались над оборотнями. Это было не очень круто, и я ненавидела это. И, по крайней мере, у Грейвса была своего рода связь с другими оборотнями – он подружился со всеми почти сразу же. Собственный вид Кристофа боялся его.
Наименьшее, что я могла сделать, это дать ему шанс. Тем более, что он всегда делает то, что говорит.
– Полагаю, да, – это вообще не прозвучало радушно. Или счастливо. Но это все, на что я была способна.
Он ссутулился.
– Достаточно хорошо. Позавтракаешь?
– Думаю, да, – но размышления о том, как я встретила его, заставили меня вспомнить о том, чего я в действительности хотела. – Я хочу увидеть Пепла. И хочу поискать Грейвса, – даже при том, что он, вероятно, к этому моменту был в двух штатах от меня. Я могла бы за это время уехать еще дальше.
И все же. «Найдешь меня». Грейвс действительно думал так?
Кристоф кивнул.
– Я ожидал этого. Ты мне расскажешь, что вчера произошло?
Тебя там не было? Но потом я поняла, о чем он говорил.
Анна. Что привело меня к еще одному вопросу.
– Что случится с тобой? О каком Судебном процессе мы говорим?
– Не волнуйся об этом, – он отмахнулся рукой, повернулся и наконец посмотрел на меня. Солнечный свет тускнел позади облаков. – Все под контролем.
Ни в коем случае. Боже.
– Анна действительно ненавидит тебя, – так же, как ненавидит меня. Что я сделала ей? Господи!
– Непостоянная женщина, – пробормотал он. – Слушай, Дрю, это временно. Позволь мне разобраться с этим, а потом мы сможем перейти к настоящему делу.
О, так ты собираешься «разобраться» с этим? Далекое, прохладное облегчение поселилось в моей онемевшей груди. Проклятье, кто-то собирается разобраться с чем-то. Я не могу все делать сама!
– К которому?
– К твоим тренировкам. К тому, чтобы мы могли быть уверены, что Сергей не доберется до тебя ни до превращения, ни после.
Ладно, я приветствовала это. Но тем не менее, это не утешало.
– Какой смысл? Он все равно будет пытаться убить меня.
Папа расслышал бы сарказм и сказал бы мне не быть дерзкой. Грейвс закатил бы глаза и фыркнул.
Улыбка Кристофа вообще не была прекрасной. Он направил ее на пол, не на меня. Было все еще достаточно холодно, чтобы остудить мозги.
– Ты заметила, что он не приходит сам. Он боится тебя.
Я подавилась банановым латте.
– Что? – ради Бога, он же король вампиров! С какой стати, черт возьми, ему боятся меня?
– Ты убегаешь от него, Дрю. Ты удерживаешь его до тех пор, пока не приходит помощь. Да, тебе сопутствовала удача, но ты удерживаешь его. Это даже больше, чем твоя мама или даже Анна смогли бы сделать, – он смотрел на меня так, будто я должна это понимать. – Он посылал Пепла, и он не вернулся. Он просил, одолжил или украл Похитительницу снов, и тем не менее ты выжила. Он послал Поджигательницу, у него есть поддержка предателя в Братстве, а ты все еще жива.
– Из-за Грейвса. И тебя, – мой подбородок упорно поднялся. – Это не я.
– Это ты, Дрю. Ты не Элизабет. Ты боец. Ты можешь даже больше помочь нам переломить ситуацию, – его глаза блестели, лицо ожесточилось. Даже блеклый солнечный свет был добр к нему, делая его кожу еще белее. – Вот почему ты так важна. Он ближе всех находится к званию короля. Убей его, и...
Мой желудок перевернулся.
– Стой, подожди секунду. Убить его?
– Определенно, это единственное решение, которое я вижу в этой ситуации, – солнечный свет тускнел еще больше, и тени под его глазами и на скулах выровнялись. – Но у тебя будут тяжелые тренировки, прежде чем это вообще станет возможным. Конечно, будут и другие препятствия.
– Да. Ты можешь снова это сказать. Слушай, Анна все еще жива, правильно?
– Она никогда не видела Сергея.
Вау. Было похоже на то, что это беседа отрыла мне глаза.
– Никогда?
– Ни разу. Она спаслась от обычной атаки носферату, пришла сюда, и не выходила из стен Школы без контингента телохранителей и охраны, который заставил бы выглядеть президента легкой мишенью.
– Но она приезжала...
– Она приезжала в исправительную Школу, где отвлекала тебя, да. Как ты думаешь, почему так?
Подожди секунду. Что?
– Она... – я проглотила это. Латте начал булькать в животе. Вы никогда не рыгали кислотой, банановым сиропом и кофе? Это не забавно. Мои губы онемели. Сердце колотилось, как колеса грузового поезда. – Я думала, что мы не знали, как я очутилась там.
– Теперь я знаю. Что, как ты думаешь, я делал, кроме того, что наблюдал за твоим окном? Я собирал доказательства, Дрю. И даже при том, что ты не хочешь рассказывать, что произошло вчера между тобой и Анной, у меня есть предположение.
Нет, не думаю, что у него есть предположение. Серьезно. Сон, от которого я неделями пыталась избавиться, вернулся – пепел, и дым, и ужас.
«Не позволяй носферату кусаться».
Я села. Ужасная форма поднялась из глубин моего разума, как тело под листком, которое, как вы знаете, не человеческое. Я оттолкнула ее, но она не ушла. Есть только одна вещь, которая объяснила бы все это, объяснила бы все, что я видела.
В Школе стояла тишина, но я слышала ветер снаружи. Это был мягкий, весенний бриз, и я хотела открыть окно и выпрыгнуть из него. Я хотела бежать. На самом деле я не была снаружи с тех пор, как очутилась здесь, и это раздражало меня. Я нуждалась в свежем воздухе.
Прямо после того, как меня вырвет от мысли о еде.
– Она хотела, чтобы я ненавидела тебя, – я казалась на пять лет старше. – Я... она смотрела на меня так, будто хотела что-то узнать.
– Она действительно хочет знать, Дрю. Она хочет знать, что ты помнишь. Она хочет знать, что ты видела...
Я не видела. Я слышала. Мне было только пять лет!
– Заткнись, – латте выпал из руки и шлепнулся на деревянный пол. Он выплеснулся, но чудом остался в вертикальном положении. – Заткнись, – я даже закрыла уши руками. – Заткнись, заткнись, заткнись!
Он схватил мои запястья, и мне в лицо ударил запах яблочного пирога. По некоторым причинам это сломало все внутри меня, и мир стал нечетким в течение нескольких секунд. Когда все вернулось, я как-то оказалась на полу, колени тряслись от сильного приземления, и я дико била Кристофа. Даже не наносила удары, просто молотила.
– Заткнись! – закричала я. Я продолжала кричать это, даже когда он ничего не говорил. Он просто позволял мне бить его, отклоняя удары, когда они грозили попасть ему в лицо. Когда я сделал паузу, чтобы перевести дыхание, он не пытался заставить меня остановиться. Он просто позволял мне бить его, и когда я остановилась и наклонилась вперед под тяжестью его веса, он обнял меня и гладил по волосам, пока я рыдала.
Это не только из-за ужасной мысли в моей голове. Это из-за всего. Из-за бабушки, и папы, и снов, и медальона, оборотней, и вампиров, и Сергея, и мамы. Из-за ухода Грейвса, и атаки, и неопределенности, и у меня в груди открылась и кровоточила ужасная дыра. Вам следует запихнуть дерьмо под кровать, как оно начнет двигаться и захочет выбраться оттуда.
Вы можете справляться с ним так долго, пока оно не прорвется. И если он собирался разобраться с чем-то, если я не была одна, это значило, что я могла прорваться. Это означало, что я не должна была удерживать все так сильно.
Я пыталась ударить его еще несколько раз, била вяло, кричала так сильно, что не могла дышать.
– Выпусти это, – прошептал он в мои волосы. – Выпусти это, моя пташка.
Думаю, это случилось из-за того, что он снова вернулся ради меня. Это было облегчение, которое я чувствовала, когда слышала, как закрывается двери папиного грузовика, каждый раз, когда он заходил в дом, или в квартиру, или еще в какое-нибудь чертово место, где мы жили. Каждый раз мое сердце переполнялось, как воздушный шар, потому что он не забывал меня и не оставлял позади. Каждый ребенок боится этого, правда? Что в какой-то день тебя оставят в углу, как игрушку, смотрящую глазками-пуговками и с разбитым сердцем.
Кристоф все время возвращался ко мне. Сейчас он был здесь. Он снова спас мою жизнь.
Но, Боже, как я хотела, чтобы он был Грейвсом!
Глава 27
Когда ты сильно плачешь, это оставляет на тебе следы и оцепенение. И смущение, особенно если вы в слезах и соплях. Я села на пол так, что спина опиралась о белую кровать, глядя на липкое пятно кофе со вкусом банана. Мозг настроился на тот странный гул, когда вы плачете, несмотря ни на что и не хотите думать. Все отходит в белый шум.
Кристоф принес мне прохладную, влажную тряпку и коробку салфеток. Он устроился на полу в нескольких футах от меня и скрестил ноги. Что вы делаете, когда красивый дампир смотрит на вас с близкого расстояния? Он смотрел так, будто увидел что-то зеленое. Или, так, будто на мне были сопли, а он был слишком хорошим, чтобы сказать это.
Я высморкнулась, вытерлась. Груда использованных салфеток становилась больше, и я наконец приложила тряпку к горячему, ноющему лицу. Нежно провела ею по синякам. Хорошая, прохладная тряпка отлично подойдет после того, как вы всхлипывали от рыданий. Бабушка клала прохладную тряпку на шею, когда я переставала оплакивать что-либо из-за школы или что-нибудь еще. Тряпка также помогает после желудочного расстройства и рвоты. Успокаивает.
Хотя становилось тяжело дышать через махровую ткань. Поэтому мне пришлось убрать ее и снова столкнуться с миром.
Он все еще смотрел на меня, небольшая линия поселилась между его бровями. Как будто он волновался обо мне.
Я не винила его. Я тоже беспокоилась о себе.
Через некоторое время он, вероятно, смог бы сказать, что я была готова. Он так пристально смотрел на меня, возможно, читал мое выражение. После всего этого мое бесстрастное лицо действительно было отвратительным.
– Мой Судебный процесс начинается на закате, – его руки свободно и удобно лежали на коленях. Его образ всегда выглядел до невозможности завершенным, каждая ниточка убрана, все тщательно приглажено. Я никогда не видела, чтобы он проводил время в ванной, приводя себя в порядок. Я начинала думать, что он выглядел бы также, даже если бы не был дампиром. – Если все пойдет хорошо, процесс займет чуть больше часа, чтобы все вышло наружу. Затем...
– Что ты собираешься делать? – я снова прижала тряпку ко лбу.
– Я собираюсь удостовериться в том, что Анна не причинит тебе боль. Я собираюсь удостовериться в том, что она поплатиться за все, что сделала, – его челюсть была напряжена, и вдруг я была благодарна за то, что он никогда не говорил обо мне таким холодным тоном. – Когда все это закончится, тебе не придется больше волноваться. По крайней мере, не о Братстве. Пока коррупция Сергея не установилась еще глубже, чем когда я обнаружил ее, – мышца дернулась на его щеке. – Но даже тогда я не оставлю тебя. Я никуда не собираюсь, Дрю.
– Да. Конечно, – я закрыла глаза, положила на лицо тряпку. Чувствовалось неплохо. – Что бы то ни было. Я хочу найти Грейвса.
– Все ищут его. Он выбрал хорошее место укрытия. Пока...
– Пока что? – я выглянула из-под тряпки.
– Я не знаю, что между вами произошло. Но если что-то действительно произошло, есть ли такая возможность, что он покинул Школу? – тихо, нежно, как будто он боялся, что я снова сломаюсь.
Услышать от него то, о чем я думала, сделало только хуже.
– Он бы не... – я сразу ощетинилась. Это как защищать отца. Ты делаешь это, потому что ты должен делать, даже если ты не веришь в это. – Он бы не оставил меня.
Я ненавидела то, что Кристоф говорил это.
Было не похоже, что Грейвс предал меня. Просто не могло быть. Он держался за меня, как клей, после Дакоты. «Мы вдвоем против целого мира, – сказал он. – Не смей оставлять меня».
«Когда захочешь рассказать, найдешь меня».
Я остановилось на том, на что надеялась, что было также глупо.
– Должно быть что-то произошло, – слова застряли у меня в горле. – Боже.
– Если он все еще в Школе, мы найдем его. Хотя это займет время. Хочешь, чтобы обыскали каждую комнату?
Это не принесет пользы.
– Они не сделают этого.
– Если ты попросишь, они сделают это, – как небо голубое, или вампиры пьют кровь. Со здоровой помощью духа, Дрю. – Они обучались подчиняться, когда говорит светоча.
– Анна, – как если бы это было ругательство. Похоже, это слово станет ругательством. Я почти вздрогнула, когда сказала это, как если бы она внезапно появилась из воздуха. – Кристоф?
– Что?
Я почувствовала, что он подался вперед. Странно чувствовать, что кто-то полностью сосредоточил свое внимание на тебе, как будто ты единственная вещь на планете, которую он слушает. Большую часть времени люди отвлечены или просто думают о том, что сказать дальше. И большинство из них не слушают, особенно меня. Взрослые думают, что мне нечего сказать, парни слишком заняты своей фигней, другие девчонки заняты торговыми центрами, или занятиями, или еще чем-нибудь. Никто из них не знает, как снять порчу или вычистить гнездо духов.
Или когда каждую вещь, которую, как вы думали, была стабильной и реальной, забирают, по одной за раз. Пока вампиры рычат и пытаются убить вас.
Я подыскивала, что сказать.
– Я пахну странно? – я приоткрыла один глаз, посмотрела на него.
Его брови поднялись, холодные глаза посмотрели на меня по-настоящему, вместо того, чтобы отгородиться.
– Что?
– Я, гм. Некоторые оборотни... они сказали мне, что я... пахну. И, ну, ты, – ты пахнешь как рождественский леденец, только в хорошем смысле. Только если это из-за крови, то я не уверена, что мне сильно нравилось это.
– Ты очень любопытна и проницательна, моя пташка, – он кашлянул. Я знала этот звук; взрослые издают его, когда собираются говорить про птичек и пчелок. – Ты действительно пахнешь очень хорошо. Пряности и соль. Очень приятно. Это значит, ну, в общем, когда светоча достигает возраста становления, что отличается от физической зрелости...
Если он начнет говорить эвфемизмами, то я закричу.
– Очень хорошо. Что насчет тебя? Никто из парней не пахнет так, как ты.
– Мне следовало бы гордиться этим, – но его лицо снова стало отстраненным, вернулась слабая, подобная деловому выражению лица маска.
– Если ты не собираешься отвечать мне, Кристоф, просто скажи, – теперь я пожалела, что подняла этот вопрос. Я скомкала тряпку и вздохнула, поднимаясь на ноги. Вымытая и опустошенная, все во мне было парализовано. Это был другой вид онемения, тот, который мне нравился. Даже мысли о папе не причиняли столько боли, как, скажем, если бы меня ущипнули за ногу, пока я спала. – Сколько времени?
– Три часа. Дрю...
– Я хочу увидеть Пепла. Затем хочу поискать Грейвса.
– Тебе следует отдохнуть. Сегодняшняя ночь может быть тяжелой.
Моя подбородок поднялся. Это был взгляд «упрямого мула», за который бабушка так часто упрекала меня.
– Я не буду одна на Судебном процессе.
Он кивнул, как если бы ожидал это.
– Это правда. Но ты могла бы быть немного добрее ко мне, птаха.
Я должна хорошо относиться к тебе? Затем я почувствовала вину. Он спас мне жизнь, больше чем один раз. Я бы даже не стояла в этой белой ванной комнате, полной бесцельного света – потому что солнце спряталось за облаками, а окно в крыше было полно слепого свечения – если бы не он. Медальон немного дернулся у меня на груди, поскольку старый, знакомый гнев попытался вылезти наружу. На самом деле это был не гнев, это просто было спокойствие. Прямо сейчас я знала только, как сойти с ума.
Даже при том, что я на самом деле ничего не могла почувствовать. Слезы смыли все это. Паника росла, по-настоящему жуткая мысль все еще находилась у меня в голове. Как вы справляетесь с этим?
Я решила заняться работой. Есть кое-что, что я могу сделать до полуночи.
– Я хочу пойти в больничное крыло, – сказала я четко и ясно и бросила тряпку в лужу из кофе. Поднос с завтраком стоял возле двери. – И я хочу поискать Грейвса. Если он здесь, я могу найти его, – а если нет, то я хочу и это знать. Я хочу знать, избавился ли он от меня, как от дурной привычки.
– Очень хорошо, – он грациозно встал, и мне пришлось отвести взгляд. Белая тряпка впитывала кофе, превращаясь в странный грязно-коричневый цвет. Из-за этого на секунду я почувствовала себя плохо. То есть, я была воспитана так, что все должно содержаться в порядке. Папа всегда хранил вещи в порядке, и бабушка все держала на своих местах.
Но их не было здесь, а я была призраком. Я почти ожидала увидеть свет из поднятой руки. Я бы все выплакала.
Я осмотрелась в поисках туфлей. У шкафа одиноко стояла пара кроссовок. Полагаю, удача. Я почти застонала, когда опустилась, чтобы взять их. Если бы я дожила до среднего возраста, у меня было бы чертовски много проблем со спиной.
Но я, вероятно, больше никогда не буду выглядеть старше. Парни-дампиры не выглядели, только глаза выдавали их возраст. И сколько было Анне?
Я не хотела думать об этом.
Я даже не могла представить, что мне будет пятьдесят и я застряну в этом тощем, подростковом теле.
Последние двенадцать часов догнали меня с пинком под зад. Я прислонилась к двери шкафа и попыталась отдышаться. Маслянистое ощущение скользнуло по моей коже, трансформация грозила накрыть меня, как ленты высокой температуры, которые проходят через прохладную воду в ванной, когда вы крутите кран. Боль отступила, а зубы покалывало.
Жаль, что превращение не могло унять боль внутри меня. Я фыркнула. Слезы оставили бы ваш нос сырым и грязным, но мой носовой проход прочистился, и под запахом лимона и свежести я почувствовала запах пряного яблочного пирога.
– Я пойду на Судебный процесс с тобой? – спросил он мягко.
Да. Нет. Не знаю.
– Я доверяю тебе, – сказала я снова. Такое ощущение, что я врала. – Я просто... ничего из этого не сделает меня счастливым туристом, хорошо?
– Конечно, – звучало так, будто он хотел добавить что-то еще, но не стал.
Умно с его стороны. Я залезла в кроссовки, сделала несколько глубоких вдохов, и трансформация отступила. Я больше не чувствовала клыки, когда повернулась и столкнулась с ним.
– Вперед.
Глава 28
Дампиры и оборотни исцелились довольно быстро. Поэтому больничное крыло – это не то место, где бы вы хотели очутиться. Если бы вы сильно поранились, то вам пришлось бы идти сюда; это, вероятно, плохо закончилось бы.
Пепел не находился в одном из огороженных мест посреди огромного пространства. Он был в одной из комнат с каменными стенами, которые по бокам были обернуты в белый бандаж, и привязан к тому, что выглядело, как операционный стол, пока к нему была присоединена капельница, а сигналящие машины измеряли его основные показатели жизнедеятельности. Сердцебиение, кровяное давление, мозговые волны – все.
Под звуками, издаваемыми машинами, слышался гудящий треск. Его мех был в засохшей крови, а форма лица продолжала изменяться. Худая морда отступала, мех скользил – и вы могли почти увидеть проблеск того, каким он был парнем.
Кроме поврежденной челюсти. Вы могли видеть, куда вошли серебряные пули, и из того место просачивалась прозрачная, странная жидкость. Глаза закрыты, а потрескивание шло одно за другим, как волны.
– Он пытается превратиться, – у Дибса на шее был стетоскоп и деловое выражение, которое он применял, когда был возле раненых. – И очень близок к этому. Если мы сможем продержать его живым достаточно долго, то он сделает это. Мы кормим его внутривенно пятью и подкожно пятьюдесятью процентами декстрозой
[28]
, чтобы стимулировать изменения...
– Каковы его шансы? – Кристоф не казался впечатленным.
– Ты же знаешь, что я не врач. Они просто разрешили мне посетить его, потому что я «нижний» и не выведу его из себя.
– Каковы его шансы?
– Около двадцати процентов. Это лучше, чем ничего, правда? Надежда есть, – Дибс склонил голову и посмотрел на меня, как если бы я была единственной, кто задавал вопросы. – Мы делаем все, что можем, Дрю. Он привязан, потому что иначе срывает подключичный катетер. Видишь? Так мы кормим его пятипроцентной фигней. И каждый час пятидесятипроцентной фигней с гипо. Он держится стабильно.
Потрескивание снова накатило, мех сбегал и таял. На груди показался участок белой, голой кожи. Я задержала дыхание. Белое пятно отступило, поглощенное темными, тонкими волосами.
Пепел держался. Я поняла, что мои руки сжались в кулаки. Ты сможешь сделать это. Это же я говорила ему каждую ночь. Ну давай же. Ты сможешь сделать это!
Я поддалась вперед, мои пальцы немного ослабли.
– Дрю, – предупреждающе сказал Кристоф.
Я проигнорировала его. Потрогала его лапу. Руку. Что бы то ни было. Мех соскользнул, и показался еще один участок белой кожи, как луна за облаками. Длинные, элегантные пальцы заканчивались когтями, которые время от времени свободно скользили и втягивались, сжимались и выпускались. Выглядело так, будто расширялась белая жилка у виска, но я не могла сказать наверняка.
Кожа была странной на ощупь. Мягкой, как у ребенка. Как будто она не подвергалась различным воздействиям. Это было забавно: он мог хорошенько надрать задницу, а под всем этим он был таким хрупким. Сколько раз он спасал мне жизнь?
Я поняла, что была пятница. Будут ли оборотни делать свой еженедельный забег завтра? Смогу ли я пойти с ними?
И когда наступит воскресенье, буду ли я способна спуститься в кафетерий и вести себя, как нормальная девушка, которая пошла на свидание?
Удачи с этим, Дрю.
– Интересно, почему он делает это.
– Сломленный не значит тупой, – Дибс уставился на машины, отслеживающие ритм, его светлое лицо сморщилось. – Может, он знает, что ты хочешь ему помочь.
– Я выстрелила ему в лицо. Серебром. И после этого он хотел меня убить, но... – я проиграла эту сцену у себя в голове. Столько всего произошло, но я была уверена в одной вещи: Пепел преследовал меня, прежде чем Кристоф прогнал его, там в снегу.
Кристоф с осторожностью подошел ближе.
– Может быть, серебро препятствует вызову Сергея. Я бы многое отдал, чтобы узнать, пошел ли он к своему хозяину и ему дали новое направление, или он затаился и серебро изменило его.
– Это вопрос на шестьдесят четыре доллара, не так ли? Он не может сказать нам, – Дибс посмотрел на Сломленного оборотня. Безусловно я впервые видела, чтобы он практически не боялся его. Полагаю, учитывая то, что Пепел был привязан и технически был пациентом, Дибс мог справиться с этим. – Хотя, думаю, это второй раз.
– Почему? – Кристоф посмотрел вверх, его глаза стали светлее и более задумчивыми. Но все еще холодными. Папины глаза были такими же голубыми, но никогда не были такими ледяными. У Кристофа они были цвета зимнего небо в день, когда ветер прорезает все, во что вы одеты. Глаза, которые могли заставить вас онеметь, когда их взгляд направлен на вас, как бабочка на булавке.
Интерес Кристофа заставил Дибса опустить голову, как черепаха.
– Просто ощущение, это все.
– Ну, твои догадки хороши, Сэмюель. Если его можно спасти, то ты сделаешь это.
Дибс не поверил в это. По крайней мере, он не выглядел так, и я не винила его. На некоторых белых повязках показались красные пятна. Как злые цветы. И я была слишком истощенной и онемелой, чтобы прореагировать на запах крови – меди и соли.
Это было благословение. Мои клыки не покалывали.
Дибс вздохнул.
– Что меня волнует, это что будет после того, как он восстановиться, не просто стабилизируется. Что они будут с ним делать?
– Держу пари, то же, что и всегда. Сделают проблемой Дрю, – Кристоф резко выдохнул. – Ты видел лупгару?
– Грейвса? Нет. Никто не видел. Спиннинг видел его вчера, выбегающего из спортзала, и он выглядел как ад. Но он был на дежурстве у Дрю, и поэтому не последовал за ним. Странно, да? Он никогда не отходит далеко от Дрю, – Дибс кашлянул, возможно, вспомнил, что я стояла здесь. – Все же Альфа рассердился. Может, он остывает.
Это звучало по-идиотски, и мы все знали это.
– Он все еще истекает кровью, – я не могла отвести взгляда от поврежденной челюсти Сломленного, а пятна на повязках увеличивались. Участок кожи под моими пальцами сжался, покрылся тонким мехом.
– Дерьмо. У него сейчас снова начнутся спазмы. Уйди оттуда, Дрю, – Дибс повернулся к подносу с различными инструментами и бутылочками и достал пакет, разорвал его привычным движением пальцев и достал иглу размером со Смертельную звезду. Он посмотрел вниз на Сломленного, и его лицо немного изменилось. – Последнее, что мне нужно, это чтобы ты вертелся на столе. Я собираюсь спасти тебе жизнь, оборотень, нравится тебе это или нет, – он посмотрел назад на меня, поскольку звуковые сигналы набирали темп. – Разве я не сказал вам уйти?
Вау. Где был тот Дибс, который не мог даже выговорить своего имени в переполненном кафетерии?
Рука Кристофа сомкнулась на моей руке и он оттащил меня. Дибс чертыхнулся, поскольку что-то грохотало, и животный рык пронзил комнату. Кристоф открыл дверь и не останавливался, пока мы не достигли другого конца больничного крыла.
– Причины, по которым этот оборотень застрял в исправительной Школе, не доходят до меня, – пробормотал он мрачно. – Раньше Братство было меритократичным
[29]
. Боже мой!
– С ним все будет хорошо?
– С кем? Сэмюель может позаботиться о себе. Пока Пепел не потерял самообладание, и даже тогда он не увидит безропотность как угрозу. Если только он не сошел с ума. Что весьма вероятно, – он пихнул дверь в конце больничного крыла, проверил коридор и, вероятно, забыл, что его рука была вокруг моей. По крайней мере, его пальцы не оставили на моей руке еще один синяк в довершении ко всем остальным.
– Что насчет Пепла? Кристоф, притормози.
Он остановился. В коридоре никого не было. Лучи солнечного света проникали в него на одинаковом расстоянии, а бархатные портьеры были неподвижны и безмолвны. Бюсты разместились по всей длине коридора, присматривающие друг за другом и никогда не смотрящие в глаза. Я начинала испытывать желание заползти под кровать и спрятаться там на некоторое время. Чем больше я думала об этом, тем больше мне казалось это разумным.
– Так тихо, – я постаралась вырвать свою руку, но он не собирался отпускать ее. – Если ты пойдешь на Судебный процесс, почему они позволяют тебе слоняться вокруг? Никто не присматривает за тобой.
– Ты только думаешь, что никто не присматривает, моя принцесса. Это Главная Школа; здесь всегда есть свои глаза. Кроме того, я дал слово, – он склонил голову, прислушиваясь.
– Ты дал слово, – я не хотела, чтобы это прозвучало плоско и бесполезно, но именно так и получилось.
– Когда я говорю, что сделаю что-то, Дрю, то я это делаю. Где бы ты хотела начать поиски лупгару?
Я пожала плечами. У меня не было ни малейшего понятия. Грейвс сильно верил в меня.
– Очень хорошо. Идем, мы начнем с Роберта.
– Тебе придется отпустить меня, – в этот раз я успешна выдернула руку. Мы стояли там, сверля друг друга взглядом, и в этот раз я первая отвела глаза. Если бы кто-то смотрел за нами, я не была бы уверена, что бы сделала.
– Как хочешь, – вернулось серьезное выражение лица. – Ты была занята эти пару дней. Что случилось между тобой и лупгару, Дрю?
– Это тебя не касается, – и я именно это имела в виду. – Что происходит между тобой и Анной?
– Туше, – он сморщился, наполовину обернулся и отправился дальше по коридору. Мне пришлось последовать за ним.
Что еще оставалось делать?
Глава 29
– Господи, – мой рот открылся; я закрыла его со щелчком. Когда они сказали, что голубая комната была разорвана в клочья, они не шутили.
Спиннинг скрестил руки. У него был уродливый синяк, который заживал на моих глазах – желто-зеленый вместо свежего красно-синего. Он немного дернулся, но казалось, что все было хорошо.
– Я искал то, что можно спасти, но здесь немного всего. Одежда вся разорвана; даже ковер, кажется, сдернули и переделали. В ванной все сломали. Стиральную машинку и сушилку – ну, ты знаешь. Кровососы.
Я не знала, но это... Боже. Кровать была превращена в осколки и спички, матрас разорван, а пружины вытащены. Ковер измельчен, наша с Грейвсом одежда разбросана и забрызгана вампирской кровью. Ставни были вырваны из окон, дверь шкафа разбита, комод выглядел так, будто над ним работала сверхактивная лесорубка. И все воняло гниющей, вампирской кровью. Огромные брызги и капли покрывали стены, прожигая до черной корки.
– Как долго они здесь были?
– Я не знаю. Они могут причинить огромный вред в течение короткого промежутка времени, и если бы ты здесь пряталась... – Бобби пожал плечами. Он продолжал кидать Кристофу своеобразные взгляды, бросая их из-под его эмо-челки. Он также продолжал пожимать плечами, когда я спрашивала его, был ли он ранен. – К счастью, Грейвса тоже здесь не было.
