Текст книги "Выполненное обещание"
Автор книги: Лилиан Трэвис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
– Это очень личное.
– Ну с этим мы как-нибудь разберемся.
– Мы с этим никак не разберемся. Ты выбрал не ту жену. Уверена, что сотни женщин были бы рады занять мое место и просто счастливы рожать тебе детей. А я не стану.
Улыбка сошла с лица Бена, и Сьюзен инстинктивно вжалась в кресло, хотя он и не тронулся с места.
– Я пытался быть терпеливым, Сьюзен, но мое терпение на исходе. Нам надо идти вперед. Создавать свое будущее.
Он спокойно подошел к Сьюзен и присел перед ней на корточки. Его ладони скользнули вдоль ее икр к коленям, и ноги женщины словно пронзила молния, внизу живота сладко защемило, по телу пробежала знакомая дрожь. Она вскочила на ноги. Темные глаза Бена поймали ее взгляд, и на его лице промелькнула едва заметная улыбка – он все отлично понял. Поднявшись, он провел рукой по бедру Сьюзен, прижался к ней всем телом и развел коленом ее ноги. Лицо Сьюзен вспыхнуло, кровь молотом застучала в висках, каждая клеточка ее тела ожила и пришла в движение. Она с ужасом и стыдом поняла, что хочет его, хочет даже сейчас, после того, что произошло в квартире у Марсии.
– Опять? Не надо! – простонала Сьюзен.
– И что же, по-твоему, я сейчас собираюсь сделать? – Голос Бена звучал вкрадчиво, его американский акцент стал еще заметнее.
У Сьюзен пересохло во рту, язык словно прирос к нёбу. Она молча смотрела в лицо мужа, чувствуя, что тонет в море ощущений.
– Ты хочешь… еще секса, – выдохнула Сьюзен, задыхаясь и тщетно стараясь изобразить гнев. Предательство собственного тела наполняло ее презрением к самой себе.
– Теперь это будет куда дольше, я буду делать все очень медленно, – пообещал Бен, легко касаясь губами ее шеи прямо за ухом.
Сьюзен сделала попытку оттолкнуть его, но Бен лишь крепче прижал ее к себе.
– Ты самый низкий человек на свете!
– Да что ты? Даже хуже твоего дяди? – Бен провел рукой по ее груди, слегка задев сосок. – Какой ужас…
Предательский жар снова затопил тело Сьюзен. Бессильный гнев душил ее, она не хотела верить, что до такой степени желает мужчину, которого должна ненавидеть, но тело доказывало обратное. Это презренное, глупое тело желало его самым развратным образом.
Губы Бена нашли ее сосок, прикрытый тонкой тканью рубашки, и, сомкнувшись вокруг него, стали ласкать стремительно набухающий бутон. Сьюзен беспомощно застонала, жар накатывал бурными волнами. На какую-то долю секунды она дала себе волю ощутить силу его мускулистого тела, весь пыл собственной страсти, а потом желание стало вовсе непереносимым. Сьюзен выскользнула из объятий Бена и отбежала в другой конец комнаты. Отвернувшись к окну, она закрыла глаза и попыталась привести в порядок свои чувства и мысли.
– Понимаю, что я тебе неприятен, – спокойным, лишенным всяких эмоций голосом произнес Бен. – Но мы женаты, и нам надо как-то жить.
Сьюзен изо всех сил зажмурилась, словно стараясь отгородиться от его голоса.
– Ты никогда не получишь от меня того, что тебе нужно.
– Не знаю, что произошло у тебя с первым мужем, но он что-то сделал с тобой…
– Нет!
– Наложил на тебя заклятие, заморозил твое сердце и заключил в башню, как спящую красавицу.
– Ты сам не знаешь, о чем говоришь.
– Я знаю достаточно. Знаю, что твой брак закончился нервным срывом. Что ты попала на излечение, а потом так и не смогла до конца прийти в себя.
Голова Сьюзен внезапно закружилась и стала легкой, почти невесомой.
– Я не могу об этом говорить.
– Почему? Что случилось, Сусан-джан?
– Ничего.
– Но что-то ведь произошло…
– Нет!
– Нечто такое темное и страшное, что…
Слова доносились до нее будто из далекого далека, комната заходила ходуном, а потом она уже больше ничего не видела и не слышала, провалившись в благословенную темноту.
Бен вызвал врача, и тот, тщательно осмотрев Сьюзен, прописал покой, витамины, усиленное питание и побольше железа. Женщины, заявил он, часто страдают анемией, и если Сьюзен хочет зачать ребенка, то ей надо увеличить прием железа.
– Я не настолько анемична, – запротестовала Сьюзен на следующий день после визита врача, когда перед ней поставили третью порцию бифштекса. – А железа полным-полно и в шпинате. Мне совершенно незачем поглощать мясо в неимоверных количествах, будто я какой-нибудь дикарь.
– Мы не сможем завести детей, если у тебя не будет сил.
– Сил у меня достаточно, а лопать столько мяса для зачатия вовсе не обязательно. И хватит ко мне приставать!
– Вовсе я не пристаю, просто хочу, чтобы ты была благоразумна. – По лицу Бена было видно, каких усилий ему стоит сдерживаться.
– Я и так осторожна. Слушай, мне все изрядно надоело. Хотелось бы подышать свежим воздухом. Если ты не возражаешь, конечно.
Бен что-то пробормотал сквозь зубы и покачал головой. Ему явно не хотелось продолжать препирательства.
– Ты можешь посидеть у бассейна. Я велю служанке поставить тебе шезлонг и принести полотенца. Только не лежи слишком долго на солнце, а то обгоришь.
Однако Сьюзен, вопреки его указаниям, вытащила шезлонг из-под зонтика и поставила его у самого края бассейна, чтобы насладиться игрой солнечных лучей на поверхности воды. Она захватила из кабинета какую-то первую попавшуюся под руку книгу, но та оказалась сухим научным историческим трудом, требовавшим больше внимания, чем она могла сейчас ему уделить. Почитав с полчаса, Сьюзен поняла, что сосредоточиться так и не сможет. Отложив книгу, она предалась приятному ничегонеделанию.
Солнце грело восхитительно ласково. Расстегнув застежку купальника, Сьюзен улеглась на полотенце, подставив спину солнечным лучам, и вскоре заснула.
Спустя некоторое время она ощутила легкое, как перышко, прикосновение, мягко скользившее по спине, и зарылась лицом в полотенце, не желая прерывать приятный сон. Ласковое прикосновение повторилось, а потом внезапно стало жестким – крепкая мужская ладонь решительно легла ей на щеку. Сьюзен так и взвилась, схватила лифчик, сделала попытку прикрыться и огляделась. Бен сидел в шезлонге рядом с ней.
– Тебе надо было хотя бы намазаться кремом для загара. Ты пролежала здесь Бог знает сколько времени и страшно обгорела.
Сьюзен бросила взгляд на запястье, однако часов на нем не оказалось. Тогда она перевела взгляд на небо. Солнце, как выяснилось, успело проделать немалый путь по небосклону.
– Который час? – спросила она, пытаясь застегнуть лифчик так, чтобы при этом не обнажалась грудь.
– Четверть третьего.
– Что?!
Бен с интересом наблюдал за тем, как она сражается с полоской ткани.
– Наверное, мне следует тебе помочь.
– Мне не нужна помощь!
– А еще надо чем-то смазать тебе спину, пока ты не покрылась волдырями.
– Я никогда не обгораю до волдырей. – Дрожащие пальцы не слушались, и Сьюзен никак не удавалось справиться с застежкой. Больше всего она боялась, что либо один сосок, либо другой вдруг возьмет да и выскочит из-под прикрытия.
– Сьюзен, лицезреть женскую грудь для меня не в новинку.
– Но не мою.
Губы Бена скривились, а одна бровь иронически приподнялась. Он явно с трудом удерживался от смеха.
– Уверен, что как-нибудь это переживу.
Ну еще бы, как ему не острить, этому прирожденному острослову! Вскочив, Сьюзен набросила халат.
– К сожалению, боюсь, этого я сама не переживу! – Прикосновение прохладного шелка к пылающей спине показалось просто леденящим, и, завязывая пояс, Сьюзен невольно вздрогнула. – В какое время ужин?
– Напитки подадут в семь. А ужин в девять.
Пообещав, что присоединится к Бену, Сьюзен ушла к себе. Но она не рассчитала: солнечный ожог оказался слишком сильным. Теплая ванна сначала вроде бы помогла, но стоило Сьюзен начать вытираться, и она чуть не взвизгнула. Вся спина от плеч до поясницы пылала как в огне. Даже трусики натянуть без боли было невозможно, а бретельки лифчика врезались в плечи, как ножи. Весь ее гардероб оказался для подобной ситуации совершенно непригодным, и, раздевшись, Сьюзен нырнула под прохладную простыню.
К черту ужин! Она останется в постели. Гордость не позволила ей позвать Бена, поэтому Сьюзен просто не спустилась в семь вниз. В четверть восьмого Бен явился в спальню. Даже стучать не стал, а просто взял и вошел.
– Зная твое пристрастие к побегам, я решил проверить, здесь ли ты еще, – заявил он.
Сьюзен натянула простыню до подбородка.
– Как видишь, я никуда не делась.
– Но почему-то лежишь в постели.
– Да.
– А это, по счастливой случайности, не приглашение? – Бен широко улыбнулся.
– Нет. Просто я сильно обгорела и не в состоянии ничего на себя надеть.
– Покажи.
Щеки Сьюзен залились краской.
– Тебе нужны доказательства?
– Да, хотелось бы взглянуть.
Глава седьмая
По спине Сьюзен побежали мурашки, холодя горящую спину.
– Я не стану стаскивать с себя простыню только ради того, чтобы продемонстрировать тебе ожоги.
– Да ты уже Бог знает сколько времени не загорала! Запросто могла заработать ожог второй, если не третьей степени.
– Не преувеличивай. Конечно, мне больновато, но, в конце концов, это всего лишь ожог.
– А об этом уж позволь мне судить. – Бен решительно подошел к кровати и, выхватив простыню из сжатых пальцев Сьюзен, стянул ее вниз. Она тут же перекатилась на живот, стремясь защитить хоть часть своей наготы.
– Я же сказала – это просто ожог, – прошипела она сквозь стиснутые зубы. – А теперь, будь добр, дай мне побыть одной.
– Ты поджарилась, как мясо на гриле, – отозвался Бен, легко касаясь ее спины.
Сьюзен вздрогнула. Боль была жуткая.
– Ради Бога, накрой меня!
– И не подумаю, пока чем-нибудь не намажу тебе спину. У меня есть гель с алоэ, он лечит и дает поверхностную анестезию. Должно помочь.
– Тогда хотя прикрой мне… меня внизу.
– А ты у нас скромница, – протянул Бен и отправился в ванную, откуда вернулся с полотенцем и тюбиком в руках.
Он принялся тщательно расправлять маленькое полотенце на ягодицах Сьюзен, легко скользя пальцами по ее коже. Передвинул повыше, потом сдвинул вниз. Затем чуть-чуть влево, снова вверх и немного вправо. Сьюзен это выводило из себя. Какое унижение! Впрочем, это не мешало ей отзываться на каждое его касание.
– Ну хватит! – не выдержала она наконец.
Пальцы Бена прошлись по ее копчику, снова передвинув полотенце.
– Ты уверена? Я бы не хотел подвергать твою скромность новому испытанию.
– Тогда надо было взять полотенце побольше, – проворчала Сьюзен.
– Я боялся, что полотенце побольше будет раздражать ожог.
Прохладный ветерок ласкал спину и ягодицы Сьюзен, и ей стоило неимоверных усилий не застонать от наслаждения. Она чувствовала себя униженной и одновременно была самым бесстыдным образом возбуждена.
– Если кто и раздражает мой ожог, так это ты, – огрызнулась она.
Ответом ей был лишь негромкий смех – гортанный и какой-то воркующий. Отвинтив колпачок тюбика, Бен уселся рядом со Сьюзен на кровати. При этом он слегка коснулся ее бедра, и Сьюзен невольно втянула голову в плечи. Она ощущала близость Бена каждой клеточкой своего тела.
Бен растер немного геля между ладонями, и Сьюзен почувствовала легкий шлепок – сгусток мази упал ей на спину. Плотнее сведя вместе бедра, она сделала попытку дышать ровнее, но сердце все равно выбивало дробь, а все чувства были обострены до предела.
– Лежи смирно, – скомандовал Бен. – Сейчас будет немного жечь.
Жечь? Мазь казалась Сьюзен холодной как лед. Она сделала попытку увернуться от руки Бена: чередование жара и холода – это уж чересчур! Однако Бен не дал ей ускользнуть и продолжал накладывать мазь уверенными неторопливыми движениями.
Понемногу обезболивающее стало оказывать свое действие. Боль утихла, зато, к величайшему огорчению Сьюзен, она стала еще острее ощущать прикосновение руки Бена. Жар так и накатывал на нее мощными волнами, однако к ожогу он не имел ни малейшего отношения.
Пальцы мужчины прошлись по ямке прямо над ягодицами, и Сьюзен, вздрогнув, велела ему убрать руку. Бен и убрал, но лишь на ее бедро, затем ласкающим движением провел ладонью вдоль ее талии и двинулся выше. К одной руке присоединилась другая, они прошлись по ее ребрам, и наконец пытка закончилась.
– Спасибо…
– Это еще не все, – спокойно отозвался Бен и принялся массировать ее затылок и шею.
– Как приятно, – чуть слышно произнесла Сьюзен.
От его касаний горела не кожа, а все тело – насквозь, кровь стучала в висках, дыхание прерывалось. Но сильнее всего было сладкое томление внизу живота, такое сильное, что бедра просто сводило от желания.
– Я еще не все намазал, – заметил Бен и выдавил новую порцию геля ей на плечи.
Сьюзен хотела было запротестовать, но не смогла вымолвить ни слова. Она лишь закрыла глаза и полностью отдалась ощущениям, которые вызывали у нее его руки. Ладони Бена погладили обожженные плечи, прошлись по ребрам и… обхватили ее груди. Вот тут Сьюзен до конца поняла, что значит разрываться на части.
Пойманная в ловушку, запертая между адом и раем, она мысленно молила его прекратить эту пытку и одновременно мечтала, чтобы эта пытка длилась и длилась. Ее буквально затопил первобытный физический голод. Долгие годы она была почти бесполым существом, а теперь стала сплошным комком нервов, пульсирующих желанием. Какие тут молитвы и посты! Она была готова с радостью идти навстречу греху.
Теплые крепкие руки Бена опять скользнули вниз, сдвинули полотенце и прошлись по ее ягодицам. Жар, снедавший недра, грозил совсем затопить Сьюзен. Она стиснула ноги, стараясь унять желание, но руки мужчины слегка надавили на мышцы ее ягодиц, и женщина снова ощутила прилив страсти – и стыда.
– Не надо, – прошептала она.
– Хочешь, чтобы я перестал?
– Н-нет. – Признание далось ей с трудом.
Даже не видя его лица, Сьюзен знала, что Бен улыбнулся. Но сейчас ей было все равно. Ощущения, снедавшие ее тело, были слишком восхитительными, слишком всепоглощающими, чтобы их прерывать.
Его пальцы исследовали чувствительные складочки между ее бедрами и ягодицами, вызывая мириады новых ощущений, тем более что это местечко не было обожжено. Бен умело дразнил разгоряченную плоть, и Сьюзен совершенно по-новому ощутила свое тело и его прежде потаенные нужды.
Надо было собраться с силами и надменно заявить Бену, что она не допустит подобных вольностей, но эти вольности были так приятны! Прижав раскрытый рот к предплечью, Сьюзен содрогнулась: пальцы Бена проникли внутрь, тронули кустик, оберегавший ее женское естество, ощутили влагу, выдававшую ее желание. Она буквально пылала огнем, как раскаленная лава. Никто еще не касался ее с такой дразнящей, мучительной интимностью, даже Фрэнк, который, надо признать, был робким и неумелым любовником. Для него секс сводился к короткому совокуплению, и только. Ему и в голову не приходило, что у его юной жены свои физические потребности.
Сьюзен задрожала и закусила кожу на предплечье, чтобы не выгнуться под рукой Бена: его пальцы скользнули по влажной чувствительной плоти. Он снова и снова ласкал ее, и всякий раз, когда он касался чувствительного бутона, Сьюзен казалось, что он скручивает ее в какой-то немыслимый тугой узел. Она уже не помнила себя, она словно парила вне собственного тела и чувствовала лишь его руки и свой жар. Ощущение было таким острым, что ей хотелось кричать. И в ту минуту, когда она уже почти обезумела, пальцы его задвигались с нарастающей скоростью – он повел ее к кульминации.
А потом тугой узел стремительно раскрутился, она освободилась и взлетела, расправив крылья. И парила где-то в пространстве, полностью утратив себя.
Она-то думала, что накануне испытала настоящий оргазм, но то, что произошло сегодня, не шло ни в какое сравнение даже со вчерашним. Это было… совершенно невероятно. Это было потрясающе. Такого просто не бывает. Если дальше так пойдет, то это может стать опасным, как наркотик…
Бен пошевелился, и Сьюзен внезапно вспомнила, что он рядом, и то, какую роль он сыграл во всей этой сцене. Довел ее до оргазма рукой! Господи, как стыдно! И как грубо, ведь он действовал, как какой-нибудь робот, сам ничего не испытывая. Ей захотелось зарыться лицом в подушку, а еще лучше – провалиться сквозь землю.
Однако сидевший рядом мужчина явно ждал от нее каких-то слов. Вообще какой-то реакции. Сьюзен медленно повернула голову. На веки, казалось, легла свинцовая тяжесть, глаза отказывались смотреть. Все же она встретила взгляд Бена. Его глаза казались затуманенными, зрачки были расширены и совершенно черны.
Он наслаждался тем, что делал, сообразила потрясенная Сьюзен. Бен получал удовольствие от того, что она таяла в его руках, как воск!.. А Бен все ждал. И она ляпнула первое, что пришло в голову:
– Это было очень приятно.
Ресницы Бена опустились, скрывая выражение глаз.
– Похоже, я теряю квалификацию. Надо почаще тренироваться. – С этими словами, слегка кивнув ей, он ушел, оставив ее в одиночестве.
Спать в ту ночь было для Сьюзен мукой мученической. Кожу жгло огнем, который, казалось, подогревался откуда-то изнутри. В какой-то момент она пробудилась от своего полусна-полуобморока и обнаружила рядом Бена, державшего в руке аспирин. Она с благодарностью приняла таблетку и не стала возражать, когда Бен втер ей в кожу новую порцию обезболивающего геля. О том, что произошло вечером, он не обмолвился ни словом. После его ухода Сьюзен провалилась в настоящий, спасительный, глубокий сон.
Утром горничная принесла ей завтрак в постель, и Сьюзен осторожно съела дыню и сладкий рогалик, сидя в кровати и стараясь делать как можно меньше движений.
Вскоре явился Бен в костюме и при галстуке, гладко выбритый и аккуратно причесанный.
– Как ты себя чувствуешь?
– Немного лучше.
– Я ведь предупреждал тебя насчет солнца.
Еще бы, ты у нас вообще кладезь премудрости! Эти слова так и вертелись у Сьюзен на языке, но она вовремя спохватилась. Пришлось даже стиснуть зубы, чтобы не съязвить.
– Если я тебе понадоблюсь, позвони в мой офис.
– Ты мне не понадобишься. Бен пожал плечами.
– Можешь говорить все, что хочешь, но твои действия, согласись, противоречат твоим словам. – И ушел.
А ведь он прав, подумала Сьюзен, снова опускаясь на подушки. Она чувствовала себя совсем разбитой и какой-то раздвоившейся. Одна ее часть стремилась к чистоте и скромности, другая жаждала страсти. Впрочем, некая двойственность была присуща ей и прежде. Родители дали Сьюзен западное воспитание, но традиции Востока, где девушке положено быть скромной и незаметной, все же витали в воздухе. А возможно, это было заложено у Сьюзен в генах, оттого-то она всегда ощущала в своей натуре некое противоречие. С одной стороны, она рвалась к независимости, с другой стороны, малейшее отступление от строгих правил приличия ей претило.
Отец был вовсе не в восторге от художественных наклонностей дочери. Она всегда любила рисовать, вся ее комната была увешана набросками пейзажей, портретами близких, слуг, соседских детей. Когда она в нелегком конкурсе выиграла право на студенческую стипендию, отец был явно обеспокоен. Родители тогда собирались на некоторое время перебраться в Лондон, и мысль о том, что дочь будет жить вне семьи, была для него просто невыносима. Однако матери, как всегда, удалось его уговорить, и Сьюзен осталась в Париже.
Впервые оказавшись предоставленной самой себе, она вовсю наслаждалась вольной жизнью богемы. В разношерстном кругу художников и писателей, в котором она вращалась, разговоры шли о чем угодно, только не о бизнесе. Они казались Сьюзен ужасно интересными людьми, умными, тонко чувствующими, неординарными. Фрэнк был одним из них. Душа любой компании, обаятельный красавец… и совершенно безответственный человек. Но и это привлекало в нем Сьюзен. Ей нравилось даже то, что он ни на одной работе не удерживался надолго, да и не стремился к этому. А главное – этот беспечный, легкий человек ни в чем ее не контролировал.
После первых двух ночей, проведенных вместе, Фрэнк предложил Сьюзен жить вместе. Однако в глубине души она все же оставалась девушкой твердых правил и жить в грехе с мужчиной никак не могла. Ей нужно было быть женой и матерью.
И она ими стала. И женой, и матерью.
Сьюзен свернулась клубочком на боку и провела рукой по прохладной простыне. То время в Париже казалось теперь таким далеким, а Фрэнк… Что ж, теперь это было лишь имя мужчины, которого она некогда знала. Оно, как и вся ее прошлая жизнь, навеки кануло в прошлое. Теперь от тихой скромницы не осталось и следа, зато, похоже, у нее стал появляться вкус к жизненным наслаждениям. И эта новая Сьюзен решила, что ей нужен Бен. Она останется с ним, даже если ради этого ей придется подчиниться установленным им правилам.
Ему нужна жена? Что ж, он ее получит. А вот забеременеть она не желает. В свое время, при выписке из клиники, врач выдал ей изрядную упаковку с противозачаточными таблетками – с целью дать ей возможность восстановить силы, прежде чем пытаться снова завести ребенка. Так что в ближайшие полгода ей ничего не грозит. Ну а потом она пополнит свои запасы.
Во второй половине дня Сьюзен решилась принять душ и натянуть на себя легкий сарафан и сандалии на низком каблуке. Она пообедала в полном одиночестве в столовой, а потом отправилась побродить по саду.
Через некоторое время до нее донесся сигнал подъехавшего автомобиля. Потом по гравиевой дорожке зашуршали шаги. Обернувшись, Сьюзен увидела Бена. Он уже успел сменить деловой костюм на белые полотняные брюки и светло-коричневую хлопковую рубашку. Цвет карамели очень шел ему, подчеркивая смуглый цвет лица и оттеняя волосы.
– Извини, что опоздал к обеду, – сказал он. – В Калифорнийской головной конторе возникли кое-какие проблемы.
В его голосе звучала спокойная ирония, словно между ними все было не всерьез. Сердце Сьюзен тревожно сжалось: похоже, между ней и этим человеком, в душе которого она уловила искреннюю доброту, стоят непреодолимые преграды.
– Ничего страшного. Мне никогда не бывает скучно с самой собой.
– Понятно. Завтра мне нужно быть в Лос-Анджелесе, так что вечером мы вылетаем в Штаты.
В сердце Сьюзен затеплился робкий огонек надежды: может, на новом месте… Однако она тут же обругала себя за глупые мечты. Переехать на новое место вовсе не означает начать жить сначала, их трудности последуют за ними, куда бы они ни улетели.
А вдруг все-таки вдали от мест, где все напоминает о прошлом, ей удастся начать новую жизнь? Здесь она чувствует себя, как в ловушке, а в Америке… Во всяком случае, она очень постарается.
– Я уже велел экономке упаковать наши вещи. Нам скоро выезжать. – Бен на мгновение замолк, его лицо приняло мрачное выражение. – Звонил твой дядя. Он здесь, в Афинах, и хотел зайти попрощаться с тобой, но я сказал, что не стоит. Тетя передала тебе привет.
Милая тетя Лале! Если и есть здесь кто-то, с кем Сьюзен жаль расставаться, так это тетушка.
Перед отъездом Сьюзен позвонила в квартиру Марсии. Вдруг та задержалась в Лондоне и бедняга Дьюк изнывает от голода и одиночества? Но подруга ответила на звонок, голос ее звучал бодро. Успокоенная Сьюзен тихонько положила трубку: объяснять Марсии причины своего исчезновения из ее квартиры, как, впрочем, и своего появления там, у нее не было ни сил, ни настроения.
Частный самолет Бена приземлился мягко, лишь шасси прошелестели по взлетно-посадочной полосе. Их сразу переправили в здание аэровокзала. Таможенные формальности были сведены к минимуму, и вскоре они уже уселись в ожидавший их роскошный лимузин.
Несмотря на ранний час – солнце еще только всходило, – Бен в течение короткой поездки к его загородному дому в окрестностях Лос-Анджелеса непрерывно кому-то звонил по мобильному телефону, но одновременно, прикрывая трубку рукой, успевал показывать Сьюзен местные достопримечательности.
В предутренних сумерках разглядеть можно было немногое, однако она не могла не заметить кованные ворота роскошных вилл и просторные угодья с хорошо ухоженными лужайками и цветниками. Размах американских поместий произвел впечатление даже на нее, выросшую в весьма состоятельной семье.
Дом Бена с видом на океан оказался достаточно скромным. Он не доминировал над пейзажем, а словно уютно уединился среди окружающего его сада и небольшой рощицей тенистых деревьев.
– Это не то, чего ты ожидала, – заметил Бен, поймав выражение лица молодой жены.
Да, она ожидала увидеть нечто монументальное, очередной роскошный, отделанный мрамором особняк. А этот двухэтажный загородный дом был выстроен из местного камня и дерева, главным его украшением служили огромные французские окна. Мягкий утренний свет высвечивал скошенную красновато-коричневую черепичную крышу, перед главным входом буйно цвели розы.
Дверь им открыла пожилая женщина, в простом черном платье, с седыми волосами, стянутыми в тугой узел. Должно быть, экономка, подумала Сьюзен.
– Мама! – воскликнул Бен, обнимая женщину и целуя в обе щеки. – Что это ты поднялась в такой час?
– Я поджидала вас у двери.
Сьюзен бросило в жар, затем – в холод: это его мать! Прелестный дом сразу утратил для нее свое очарование.
Бен представил матери молодую жену. Та поздоровалась со Сьюзен вежливо, но довольно сухо, что ее вовсе не удивило. Любая свекровь авторитет для невестки и считает своим неотъемлемым правом наставлять ее, как выполнять свой долг жены и матери, как вести хозяйство. А для этого следует держаться с ней строго и чуть свысока.
Госпожа Асади-старшая повернулась к сыну.
– Она что, больна?
– Нет, мама, Сусан просто худенькая.
Седовласая матрона окинула тоненькую фигурку Сьюзен критическим взглядом и подозрительно вгляделась в ее бледное лицо.
– Ты вызывал к ней врача в Афинах?
– Да, мама, но врач сказал, что ей просто нужно обильное питание и побольше железа. Он прописал специальные пилюли, они должны помочь.
Выражение лица госпожи Асади стало совсем кислым, она всплеснула руками.
– Я думала, ты хочешь завести семью, Бижан, а она – кожа да кости, где ей рожать? Тебе следовало жениться на настоящей иранской девушке, а не на этой Нариман!
Сьюзен, готовая к тому, что свекровь встретит ее сдержанно и даже неприветливо, при виде столь открытой враждебности просто лишилась дара речи. Кровь отхлынула от ее лица.
– Ну зачем же так резко, мама? – ласково упрекнул Бен. – Ты должна дать Сусан возможность проявить себя.
– Мне про нее все известно, и я знаю, что она не для тебя. Тебе нужна настоящая иранка, Бижан, хорошая иранская девушка.
– Сусан и есть хорошая девушка.
– У нее мать американка! И потом она из семьи Нариман!
– Но ведь она не дочь Джамала, а всего лишь его племянница. А Алирезу Наримана, ее отца, все уважали.
– Неважно! Она не про тебя, и все тут!
