Текст книги "Выполненное обещание"

Автор книги: Лилиан Трэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Глава вторая

Сьюзен пристально вгляделась в лицо мужчины, и тут на нее словно снизошло озарение. В эту игру можно играть и вдвоем – надо только постараться мыслить, как мужчина.

Итак, Бижану – вернее, Бену – Асади она нужна лишь ради самоутверждения. Он женится на ней исключительно в своих целях. Любовь и вообще какие-либо чувства здесь ни при чем. Для него это была очередная успешно проведенная операция.

Так почему бы не подойти к вопросу об их браке с той же точки зрения? Ему нужно ее приданое, а ей – независимость. Он желает породниться с ее семьей, а она хочет избавиться от дядиной опеки. Конечно, Восток – это мужской мир, но это не значит, что женщина здесь не может играть по мужским правилам.

Сьюзен снова смерила Бена оценивающим взглядом. Хорош, ничего не скажешь: высокий, сильный, внушительный, этакое воплощение авторитета. Удастся ли ей, выйдя за него замуж, сбежать от него?

Со Сьюзен Нариман, бедной богатой девочкой, будет покончено навсегда. Она станет обычной женщиной с самыми обычными мечтами. Например, о маленьком домике в деревне с огородом и яблоневым садом.

Сьюзен продолжала исподтишка рассматривать Бена, машинально отмечая, что волосы у него не угольно-черные, а, скорее, каштановые, мягкие и чуть волнистые, нос идеально прямой, словно очерченный по линейке, рот тонкий и подвижный, подбородок квадратный, говорящий о сильной натуре. В общем, он не был особенно похож на иранца, и лишь глаза – большие, карие, чуть навыкате, выдавали его индоарийское происхождение. Бен Асади казался не столько жестким, сколько волевым; расчетливым, но открытым; решительным, но не агрессивным. Если она сбежит от него, что он станет делать?

Выследит ее? В этом Сьюзен сомневалась – слишком уж он самолюбив. Скорее всего, немного подождет, а потом без шума аннулирует брак. Мужчины вроде Бена не любят афишировать свои неудачи.

Бен обернулся и, встретив взгляд девушки, пристально посмотрел ей в глаза.

– Между прочим, все считают, что мы уже поженились.

– Как это? – ахнула изумленная Сьюзен.

Распахнув пиджак, Бен вынул из внутреннего кармана сложенную газету и протянул ее девушке. Та настороженно взяла газету и расправила смятые страницы. И тут же в глаза ей бросился заголовок: «Дочь покойного Алирезы Наримана наконец вышла замуж».

Строчки расплылись перед глазами Сьюзен, гнев и возмущение на мгновение ослепили ее. Как он мог пойти на такое, выкинуть столь гнусный номер?

Однако вспышка длилась лишь мгновение. Перед Сьюзен замаячил свет в конце тоннеля – впервые за много месяцев. Дверь открыта, оставалось лишь сделать шаг. Выйти замуж за этого человека, а потом уйти от него.

Все встало на свои места, и Сьюзен внезапно испытала огромное облегчение. Надо лишь умело подыграть Бену, а потом она будет свободна. Сердце ее выбивало бешеную дробь.

Впрочем, радоваться рано, тут же одернула она себя. Бен Асади не зря прослыл удачливым бизнесменом, и тот факт, что ему удалось окрутить ее дядю, – лишнее тому подтверждение. Он не станет жениться лишь ради того, чтобы дать жене уйти. Он наверняка будет начеку, так что придется быть очень и очень острожной.

В душе Сьюзен причудливо переплетались жажда действия и тревога. Она сумеет сбежать от него, она справится, надо лишь постараться быть не глупее Бена. Сьюзен была уже на пределе от возбуждения, щеки ее разгорелись, но она поспешно овладела собой. Нельзя выдавать себя, не то, не дай Бог, Бен ее раскусит. Нахмурившись, она постаралась изобразить праведное негодование.

– Это же несерьезно.

– Новость поместили на самом видном месте в разделе светской хроники.

– Но ведь никакой свадьбы не было. Откуда же взялась эта чушь?

– Прочтите сами.

Сьюзен повиновалась и пробежала глазами заметку. Там приводилось высказывание ее дяди. Он никак не подтверждал, но и не отрицал факт свадьбы, однако корреспондент сообщал, что Бижан Асади, известный американский бизнесмен иранского происхождения, недавно объявился в городе и нанес визит в дом Наримана. Здесь после гибели брата Джамала Алирезы жила его дочь. Журналисты предполагали, что там, в узком кругу, и состоялась свадьба.

Дядюшкина работа, подумала Сьюзен. А замысел, конечно, Бена, Они прямо как кукловод и марионетка. Тут Сьюзен осенило. Как же она сразу не догадалась! Всю ночь ломала голову над тем, как удалось Асади уговорить дядю выдать ее замуж, а истина лежала на поверхности. Бен наверняка предложил Джамалу за нее такой соблазнительный выкуп, что тот не устоял. Для Бена же важны не только деньги, но и родство с ее семьей. Ведь отец и дядя, хоть и жили вдали от родной страны, принадлежали к старинной аристократической семье и за пределами Ирана пользовались в определенных кругах авторитетом и уважением. Что ж, пусть так, усмехнулась она про себя. Только на этот раз мужчины просчитались. Теперь кукловодом будет Сьюзен, ведь она полностью владеет ситуацией. Девушка с притворной злостью скомкала газету.

– Хорошенький спектакль устроили вы с моим дядей.

– То была его идея, не моя.

– Никто все равно не поверит этим измышлениям.

– Уже поверили. Мне позвонили человек пятьдесят – с поздравлениями.

Вид у Бена был очень довольный, он явно воображает, что поймал ее в свои сети. Извини, дружок, про себя усмехнулась Сьюзен, но эта партия за мной.

Да, она выйдет за него замуж, а потом уйдет, и пусть сам со всем разбирается, в том числе и с дядей Джамалом. Если уж ты решил заключать с ним сделки, так будь готов принять на себя и его сварливые выпады.

На мгновение Сьюзен почувствовала себя виноватой, но тут же постаралась заглушить мимолетные угрызения совести. В конце концов, Бижан Асади и ее дядя сделаны из одного теста. Оба одинаково эгоистичны и бесчувственны. На секунду Сьюзен вспомнила о тете Лале, и ей стало не по себе – ведь на тетю удар обрушится в первую очередь. Однако она поспешно отогнала от себя эти мысли. Тете не впервой выдерживать вспышки ярости своего несдержанного мужа, и она научилась отлично с ними справляться. Да и не станет Джамал по-настоящему вымещать на ней свой гнев, все достанется этому самоуверенному Бену. А ее тетя поймет, в этом Сьюзен не сомневалась, ведь в отличие от мужа Лале прекрасно осознавала, что племянница никогда не сможет смириться с тем образом жизни, который вела она сама.

Черт бы побрал Джамала Наримана и Бижана Асади вместе с ним!

Впрочем, сейчас не время о них думать. Надо сосредоточиться на своей цели. А ее цель – независимость и покой. Жизнь вдали от магнатов и олигархов. Она вернется в Париж или поедет на время в Лондон. Все будет зависеть от обстоятельств.

– Когда мы поженимся? – спросила Сьюзен, стараясь сохранять ровный тон.

– Сегодня, прямо в вашем доме, а потом сразу улетим.

– И куда же это?

– В Грецию. Сейчас как раз сезон, туда съезжается множество нужных людей, и мне надо кое с кем встретиться. А вы заодно отдохнете у моря.

– Можно узнать, чего конкретно вы от меня ждете?

Бен окинул ее взглядом, его лицо было непроницаемо.

– Как моя жена вы будете путешествовать вместе со мной. Когда я буду устраивать приемы, вы будете играть на них роль хозяйки. Что же касается семейной жизни, то мы будем везде появляться вместе и вести себя как настоящая супружеская пара.

– Но в действительности это будет лишь деловая связь?

– Совершенно верно.

– Ради ваших родителей?

– Именно.

Он не хочет разочаровывать родителей. Какой примерный сын, можно только восхищаться!

К счастью, ей незачем беспокоиться о семье Асади. Она пробудет с ним совсем недолго, так что выполнять все его требования не придется. Если они поженятся сегодня, то от долгожданной свободы ее будут отделять считанные часы.

– Что-нибудь еще? – сухо осведомилась Сьюзен, изо всех сил стараясь не выдать себя.

– Я рассчитываю на нормальную супружескую жизнь. – Бен тоже принял сухой официальный тон.

Так, ясно, подошли к стадии переговоров. Сделка в действии, остается лишь уточнить детали. Оба они знали об этом. Во рту у Сьюзен появился горький привкус, но отступать она уже не собиралась.

– Уточните, пожалуйста, что вы подразумеваете под «нормальной» жизнью.

– Я жду от вас верности. Лояльности. И честности.

В душе Сьюзен снова шевельнулось угрызение совести, но она поспешно прогнала его. Всю ее жизнь мужчины доминировали над ней, но теперь она будет сама себе хозяйкой.

– То есть?

– А что тут еще можно добавить?

Бен тоже проверял ее. Он прекрасно понимал, что очень многое остается недосказанным. Ведь еще даже не был затронут вопрос о физическом аспекте их супружеской жизни, и он висел в воздухе – тяжело и зловеще.

– Это ведь чистый брак по расчету, верно? – Сьюзен бросила взгляд на Бена, но тут же отвела глаза – пожалуй, слишком поспешно, но все же не настолько, чтобы не заметить искорки чего-то первобытного, мелькнувшей в его глазах. Нет, Бен вовсе не нервничал, напротив, его, похоже, беседа забавляла.

– От браков по расчету дети не рождаются. А мне нужны дети, – заявил он и, прежде чем Сьюзен успела возразить, продолжил: – Я приложу все усилия, чтобы вы были довольны. Я хочу сделать вас счастливой. Очень важно, чтобы мы оба получали удовлетворение от нашего брака. Секс – это естественная часть жизни, а между нами все должно быть естественно.

По спине Сьюзен пробежал холодок страха, ей даже показалось, что волосы у нее на затылке зашевелились. Кровь прилила к ее щекам, разливаясь жаром по всему телу.

– Мы ведь совсем не знаем друг друга, господин Асади.

– Поэтому-то я готов подождать, пока вы немного привыкнете ко мне и мы будем чувствовать себя в обществе друг друга достаточно… как бы это сказать? – комфортно, прежде чем станем близки.

Сьюзен снова залилась краской, ибо голос Бена внезапно зазвучал низко и приглушенно, затронув какие-то глубинные, первобытные струны в ее душе. На долю секунды она представила его тело совсем рядом, вкус его губ на своих губах…

При одной мысли о том, чтобы заняться с ним любовью, у Сьюзен перехватило дыхание. Каждый нерв в ее теле, казалось, приподнялся на цыпочки, остро отзываясь на присутствие этого мужчины. Скрестив руки на груди, она постаралась заглушить в себе нежданный голос плоти, внезапно возникшее желание снова стать женщиной. Такого с ней не было уже целую вечность!

– Вы хотите связать себя браком без любви? – не глядя на него, спросила она.

– Я хочу связать себя с вами.

Ох, как бы Сьюзен хотелось, чтобы хоть кто-нибудь в этом мире по-настоящему любил ее! Она судорожно вздохнула. В ее душе смешались боль и надежда, и она вдруг всем сердцем потянулась к Бену – вот если бы он любил ее!..

Хватит, одернула себя девушка. Бен ведь и словом не обмолвился о любви или о том, что она ему желанна. Он связывал себя с семьей Нариман, с ее дядей, но не с ней самой. Что это на нее нашло, неужели жизнь ее ничему не научила?

Ведь именно любовь к ней умело изображал Фрэнк, и она растаяла, отдалась ему всей душой и телом, а он растоптал ее. Нет, больше она такой ошибки не повторит, жизненный опыт чего-нибудь да стоит.

Собрав в кулак всю волю, Сьюзен твердо сказала себе, что ни сам Бен Асади, ни его обещания ничего для нее не значат. Главное для нее сейчас – улизнуть от дяди.

Подняв глаза, Сьюзен оглядела высокую каменную стену, окружавшую сад. Все окна дома выходили на эту стену, ни одно не смотрело на улицу. Здесь все было надежно спрятано от внешнего мира…

Однако она не забыла о том, что внешний мир существует, хотя в последние полтора года ей и казалось, что она готова навсегда похоронить себя за этой стеной. В ушах Сьюзен снова зазвучал похоронный звон, и сердце на мгновение сжалось болью. После долгого молчания она наконец заговорила.

– Если уж делать, так делать сейчас же, – выдавила девушка. – Не будем терять времени.

Церемония бракосочетания, проходившая прямо в доме, была совсем короткой. Прочитаны молитвы, сказаны ритуальные слова, затем короткое прощание с тетей Лале, и новобрачные уехали.

Сидя в лимузине, Сьюзен изо всех сил сжимала руки, стараясь не расплакаться. Прощание с тетей оказалось для нее чересчур тяжелым испытанием. Она и не предполагала, что ей будет так грустно расставаться с Лале. На мгновение Сьюзен стало страшно: ведь она покидала дом, где была отгорожена от всех забот и тревог внешнего мира, и уходила в неизвестность с совершенно незнакомым человеком. Хватит ли у нее сил и мужества встретиться лицом к лицу с этим миром, где она теперь будет совсем одна? Ведь прежде даже в самые тяжелые минуты Сьюзен знала, что за ее спиной стоят родители, всегда готовые прийти на помощь, сколько бы глупостей она ни натворила. Но больше всего ее терзало сомнение, сумеет ли она бросить вызов этому мужчине, который сидит сейчас рядом с ней…

Тяжелое кольцо с огромным изумрудом, окруженным бриллиантами, повернулось на ее пальце, и камни почти впились в руку Сьюзен. Бен уже успел сообщить ей, что кольцо не было семейной реликвией: после того как его отец разорился, все, имевшее хоть какую-то ценность, было продано. Это кольцо он купил только что – специально для своей невесты, и теперь оно оттягивало ей палец своей неимоверной тяжестью. Ну ладно, успокоила себя Сьюзен, все равно ей недолго осталось его носить. В ближайшие дни она снимет перстень с пальца и оставит на комоде или в ванной…

Эта мысль странным образом успокоила девушку. Впервые за последние годы она почувствовала, что снова живет. Теперь она станет действовать, а не просто отзываться на чужие действия, станет принимать самостоятельные решения и больше не будет чувствовать себя беспомощной.

Бросив мимолетный взгляд на тонкий профиль своего молодого мужа, она заметила, что вид у него озабоченный: он нахмурился, меж бровей отчетливо обозначилась морщинка. Темные волнистые волосы Бена были зачесаны назад, и, как ни странно, небольшие залысины над висками смягчали его суровые черты.

Можно себе представить, как он будет поражен – нет, скорее, разъярен, – когда обнаружит, что она исчезла. Ему ведь и в голову не придет, что она может его обмануть. Как и всякий восточный мужчина, будь он хоть сто раз американец, Бен пребывает в твердом убеждении, что женщина никогда не посмеет идти против его воли.

Внезапно Сьюзен остро ощутила, что Бен сидит слишком близко к ней, и сделала попытку отодвинуться, однако его крепкое бедро тут же снова оказалось прижатым к ее бедру. Ее охватила паника: эта близость уже становилась навязчивой. Она была не готова к его прикосновениям – и вообще к чьим бы то ни было прикосновениям! Сьюзен отодвинулась к самой двери и вжалась в угол, жалея, что не может превратиться в лилипута.

– Ты ведешь себя, как девственница, – протянул Бен, окинув молодую жену саркастическим взглядом.

Она и чувствовала себя девственницей, ведь уже сколько лет ни один мужчина к ней и близко не подходил. И теперь ей было мучительно неловко сидеть бедром к бедру с этим высоким мускулистым незнакомцем, который к тому же еще и хотел, чтобы она нарожала ему детей. Желудок Сьюзен болезненно сжался, и она невольно поднесла руку ко рту. Что она наделала? Как могла выскочить за него замуж? Если она не сумеет от него избавиться, то просто умрет, ведь несмотря на ласковые уговоры матери, а потом и тетки, Сьюзен не желала больше заводить семью, а уж рожать детей – и подавно.

Нет, никаких шансов Бену Асади она не даст. У него не будет возможности соблазнить ее – этого она просто не допустит. И как только подвернется случай, уйдет.

– Да расслабься ты, – сухо заявил Бен. – Я не собираюсь на тебя набрасываться.

Открыв глаза, Сьюзен окинула его взглядом из-под полуопущенных ресниц. Тут роскошный лимузин внезапно подпрыгнул на неровной дороге, и Сьюзен буквально бросило на колени к Бену. Она быстро выпрямилась и снова отодвинулась подальше, заметив, что Бен при этом недовольно поджал губы.

Молчание затягивалось, и напряжение росло. Понимая, что не стоит настраивать против себя Бена, Сьюзен отчаянно искала, что бы такое сказать.

– А вы когда-нибудь были в Иране? – наконец спросила она.

– К сожалению, нет, у меня ведь американское гражданство. Но надеюсь все же когда-нибудь побывать на родине. А ты помнишь Иран?

– Меня увезли, когда я была еще совсем маленькой, так что в памяти остались только отдельные картины. Горы в дымке, которые были видны из окна нашей виллы. Парк вокруг какого-то дворца, куда меня как-то брали с собой родители, когда их пригласили на прием. Но все это очень смутно.

Голос Сьюзен потеплел и стал мечтательным, как бывало всегда, когда она вспоминала свою уютную жизнь с родителями и счастливое детство. Никаких потрясений ей испытать не пришлось. Иран они покинули еще при режиме шах-ин-шаха, когда предвестники надвигающейся революционной бури могли разглядеть только очень дальновидные люди. В общем, драматические события, потрясшие и продолжающие потрясать страну, их семью не затронули – Алиреза Нариман с женой и дочерью к тому времени уже прочно обосновались в Швейцарии, а потом переехали в Париж, где у ее отца была недвижимость. Дядя Джамал, при всей своей приверженности исламским традициям, вслед за братом тоже оставил Иран, но в Европе жить не захотел и обосновался здесь, в Турции.

Внезапно она ощутила на себе тяжелый взгляд Бена и испуганно взглянула на него. Ее муж рассматривал ее совершенно бесстрастно, словно какое-нибудь произведение искусства, висящее в музее на стене.

– А в Штатах ты когда-нибудь была?

– Нет.

Сьюзен всегда хотелось туда съездить, посмотреть Нью-Йорк и Сан-Франциско, но обстоятельства сложились так, что ей это не удалось.

– Мы сейчас вылетаем на Крит, где, как я уже говорил, у меня важная встреча. Там мы и проведем наш медовый месяц, прежде чем отправимся ко мне в Калифорнию.

Медовый месяц. Вот уже во второй раз Бен произнес эти слова. При одной мысли о том, что подразумевается под медовым месяцем, Сьюзен бросило в дрожь. Бен, конечно, обещал, что проявит терпение, но все же… Боже, что делать! Нет, лучше уж попросить развернуть лимузин и вернуться в дом дяди!

– О возвращении и думать нечего, – спокойно произнес Бен, по-прежнему не сводя глаз с лица Сьюзен.

Тут уже Сьюзен испугалась по-настоящему. Он что, волшебник, раз с такой легкостью читает чужие мысли?

– Дорогая Асади-ханум! – Бен засмеялся. – Вас же видно насквозь! Все ваши мысли написаны у вас на лице, по нему можно читать, как по книге. – Он легонько похлопал по ее рукам, по-прежнему стиснутым на коленях. – Постарайся немного успокоиться, Сусан-джан. Я ведь ничего от тебя не требую – пока. Нам обоим нужно время. Давай попробуем сначала получше узнать друг друга.

Взбешенная тем, что с ней обращаются, как с непослушным ребенком, Сьюзен вскинула голову:

– Ах, вы хотите побольше узнать обо мне? Что ж, я вам расскажу. Я ненавижу Восток и восточных мужчин. Меня возмущает, что со мной здесь обращаются, как с человеком второго сорта, только из-за того, что я женщина. Меня бесит то, какую власть дают людям деньги, потому что они создают здесь поистине кастовую систему. Я ненавижу бизнес и коммерцию, с которой вы все так носитесь. И меня буквально тошнит от сделки, которую вы заключили с моим дядей. Странная, кстати, сделка: он ведь презирает американцев и их деньги… – Она замолкла, чтобы перевести дух.

– Ты закончила? – иронически приподняв бровь, осведомился Бен.

– Нет, не закончила. На самом деле я еще и не начинала.

Однако вспышка гнева истощила силы Сьюзен, и она тяжело привалилась спиной к кожаной обивке сиденья. Продолжать она уже была не в состоянии.

В сущности, спорить Сьюзен никогда не умела. С родителями, всегда внимательными к нуждам дочери и готовыми вникать в ее дела, спорить не было необходимости, ну а дядя Джамал… Тот просто не давал ей раскрыть рта. По сути дела, он и смотрел-то на нее крайне редко.

– Что еще тебя беспокоит? – спросил Бен, явно настроенный выяснить все до конца. – Но Сьюзен лишь покачала головой. – Хорошо, давай пока отложим философские споры. Одному Богу известно, куда они могут нас завести. – Он улыбнулся. – Начнем, пожалуй, с самых повседневных вещей. Например, с завтрака. С кофе. Ты как его пьешь, с молоком и сахаром?

Сьюзен покачала головой. Глаза ее смотрели колюче, в горле внезапно пересохло.

– Черный, – выдавила она.

– Без сахара?

– Без, – покачала головой Сьюзен. – А вы?

– Я люблю добавить немного молока. – Тон Бена был просто-таки обезоруживающе приветлив. – Ты ранняя пташка?

– Нет, я сова.

– Я тоже.

– Замечательно, – ядовито сказала Сьюзен. – Идеальная пара, да и только.

Выражение лица Бена не изменилось, лишь в глазах мелькнула веселая искорка.

– Начало многообещающее, надеюсь, что неделя или две, проведенные вместе, помогут нам окончательно сгладить острые углы и попривыкнуть друг к другу. Я учел это и подчистил свой рабочий календарь, так что после встречи на Крите две недели у меня свободны.

– Как это любезно с вашей стороны.

– Стараюсь.

Сьюзен снова охватила паника. Что будет, если ей не удастся сбежать от него? Что, если он будет ходить за ней по пятам и не даст ей возможности улизнуть? Тогда она окажется запертой в этом браке, как в ловушке, да плюс к тому он еще станет навязывать ей свою близость. При одной мысли об этом Сьюзен совсем разволновалась. Нет, ждать нельзя! Надо бежать, и возможно скорее – еще до того, как они вместе появятся в обществе.

Словно ощутив страх жены, Бен внезапно поднял ее руку, оглядел кольцо, а потом прильнул губами к тыльной стороне запястья.

– Тебе вовсе не обязательно меня ненавидеть.

При его прикосновении по телу женщины пробежала дрожь, кровь так и забурлила в жилах. Она попыталась отдернуть руку, но Бен не выпустил ее и прижался губами к другому чувствительному местечку на запястье.

– Не надо, – прошептала Сьюзен, повторив попытку отнять руку.

– Ты пахнешь солнцем и лавандой.

– Отпустите меня, господин Асади.

Бен отпустил руку Сьюзен, и она поспешно зажала ее в коленях. Кожа горела от его прикосновения, пульс стучал как бешеный. Что это с ней? Она и не подозревала, что стала чувствительной до такой степени. Сьюзен заставила себя сосредоточиться на мелькавших за окном картинах. Они уже подъезжали к аэропорту. Внезапно ей в голову пришла новая мысль.

– Я так и не увижусь с дядей Джамалом?

– Нет, он сегодня утром вылетел в Сану. Сьюзен ощутила смесь досады и облегчения.

Дядя мог бы и повнимательнее отнестись к ней, хотя, с другой стороны, говорить ей с ним было не о чем. Не предъявлять же ему претензии! Это было бы совершенно пустым делом.

– Ты его не очень-то жалуешь, верно? – спросил Бен, бросив взгляд на часы, а затем в окно.

– В общем, да.

– А по-моему, он приличный человек.

– Может быть, только уж очень помешан на шариате.

Брови Бена сошлись на переносице.

– Он хотел сделать для тебя как лучше.

Может быть, да только не худо было бы поинтересоваться и ее мнением. Впрочем, Джамалу Нариману это бы и в голову не пришло. В их кругу женщины не задавали лишних вопросов и уж тем более не ставили под сомнение кандидатуру выбранного родными жениха. Ах, если бы были живы мама и папа! В горле Сьюзен застрял комок, и она снова стала пристально смотреть на мелькавшие за окном горы.

– Жаль, что мне не довелось познакомиться с твоими родителями.

После этих слов Бена комок в горле стал таким тугим, что у Сьюзен перехватило дыхание. К глазам подступили слезы.

– Они были чудесными.

– Я видел их фотографии. Говорят, твой отец был очень интеллигентным, а мама – настоящей красавицей. Она ведь до замужества была моделью?

– Да, но очень недолго. Они с папой познакомились на благотворительном вечере. Мама всю жизнь занималась благотворительностью: помогала сиротским приютам, детям-инвалидам. Папа ею очень гордился. – Голос Сьюзен предательски дрогнул.

– Тебе, должно быть, сильно их не хватает.

Не хватает – это слабо сказано, тоскливо подумала Сьюзен, силясь не разрыдаться. Слишком много противоречивых чувств обуревало ее в последнее время. С потерей родителей весь мир для нее перевернулся. Порой она просто не знала, где взять силы, чтобы все это выдержать. Если бы не тетя Лале, она бы, наверное, снова сорвалась. Мысль о тете вызвала в памяти ее образ, взгляд при прощании, тревожный и полный нежности. Сердце Лале разрывалось от беспокойства за племянницу, от сознания собственного бессилия, ведь она ничем не могла помочь.

Сьюзен пошарила в кармане дорожного костюма в поисках бумажной салфетки. По ее щекам катились слезы, нос вскоре распух, она почувствовала себя полной развалиной. В довершение ко всему Бен смотрел на нее с ласковым сочувствием, еще немного, и она начнет рыдать у него на плече, а это никуда не годится. Сьюзен вытерла слезы и заставила себя сесть прямо. Его показная забота никого не обманет. Он женился на ней из-за денег, и на нее ему наплевать. Бижан Асади такой же, как Джамал Нариман, если не хуже.

Наконец успокоившись, Сьюзен заговорила. О повседневном так о повседневном.

– Что будет с моими вещами? – спросила она. – Мне могут прислать мои книги и фотографии? А моя одежда? Как быть с ней?

– Все уже упаковано и будет отправлено прямиком в Штаты – все содержимое твоей спальни. А кое-что, самое необходимое, твоя тетя сложила в пару чемоданов, которые лежат в багажнике.

От изумления Сьюзен так и раскрыла рот.

– Вы очень уверены в себе, правда? – наконец ядовито заметила она.

– Мне помогла твоя тетя.

– И, разумеется, дядя. Вот только меня интересует, почему? Откуда у него такой интерес к вам? Ведь дядя американцев терпеть не может. Как же случилось, что из всех возможных женихов он выбрал именно вас?

– У меня было то, что ему нужно. Деньги, и притом много.

Ну, еще бы! При своей патологической жадности от денег Джамал никогда не отказывался.

– И что же он дал вам взамен?

Глаза Бена блеснули, губы тронула легкая улыбка.

– Тебя.

– Надо же, какое везение.

– Все зависит от того, как смотреть на вещи, – пожал плечами Бен. – Во всяком случае, твой дядя полностью удовлетворен, и больше он тебя не потревожит. Я этого не допущу. – Глаза Бена снова сверкнули.

В голосе его звучала твердая решимость. Он словно обещал ей защиту, в которой она так нуждалась, хотя сама этого и не сознавала. На мгновение Бен Асади показался ей бойцом, готовым вступить в драку за то, что ему дорого, и сражаться до последнего. Однако в следующую минуту он улыбнулся легкой, непринужденной улыбкой, и Сьюзен невольно оттаяла. На душе у нее вдруг потеплело, страх, сжимавший сердце, немного отступил. В общем-то, она ничего не имела против того, чтобы кто-то стоял между ней и дядей. Тетя Лале делала все, что могла, чтобы сгладить острые углы, но ее возможности были очень ограничены…

Машина плавно въехала прямо на летное поле и подкатила к небольшому изящному самолету.

– Это мой самолет, – спокойно пояснил Бен в ответ на вопросительный взгляд Сьюзен. – Иногда я вожу его сам, но не по праздникам. Сегодня день моей свадьбы, так что я предпочитаю провести время в полете, наслаждаясь обществом молодой жены.

Легко выпрыгнув из машины, Бен обогнул ее и, открыв дверцу, церемонно подал руку Сьюзен, чтобы помочь ей выйти. Она нервно огляделась, опасаясь назойливых журналистов. Бен усмехнулся.

– Здесь тебе нечего бояться, – заметил он, снова угадав ее мысли, – сюда прессу не пускают. Настоящий прием ждет нас на Крите.

В самолете, салон которого больше напоминал элегантную гостиную, Сьюзен уселась в кресло и, пристегнув ремень, закрыла глаза. От предложенных напитков и еды она отказалась, заявив, что хочет немного подремать. К счастью, Бен не стал настаивать. Жестом отослав стюардессу, он уселся рядом с женой и, открыв «дипломат», занялся изучением каких-то бумаг. Сьюзен, благодарно вздохнув, углубилась в свои мысли.

На душе у нее было и радостно, и тревожно. Она с облегчением покидала Восток, где чувствовала себя не на месте. Ее свободолюбивая натура всегда восставала против любого давления, не говоря уж об открытом диктате со стороны дяди Джамала. Она избавилась от его назойливой опеки, и будущее представлялось ей чистым листом, на котором можно будет начать писать новую историю своей жизни. Это вдохновляло, но и одновременно чуть пугало Сьюзен. Прежде она никогда не была по-настоящему одна. Всегда рядом был кто-то, на кого можно было в какой-то мере опереться. А теперь ей предстояло начать жить самостоятельно. С ее замужеством дядя терял над ней всякую власть, а Бен… Что ж, надо надеяться, он удовольствуется тем, что получил контроль над ее состоянием. С деньгами проблем быть не должно. Несмотря на то что все ее имущество теперь подпадало под контроль Бена, собственные деньги у нее были. Давно, когда выяснилось, что ее первый брак оставляет желать лучшего, отец открыл на имя дочери счет в швейцарском банке, о существовании которого знали лишь родители и сама Сьюзен. Она бы давно уже им воспользовалась, но из дома Джамала ни одна женщина не могла выйти на улицу без присмотра, а доверить свою тайну Сьюзен не решилась даже тете Лале. Денег ей должно хватить на то, чтобы купить домик с садом и продержаться еще около года. К тому времени она наверняка найдет работу, и жизнь ее будет устроена.

Оставалась, правда, еще проблема паспорта. Похоже, сейчас они улетели без всякого паспортного контроля, хотя Бен мог организовать процедуру и без ее участия, но ее паспорт явно должен быть у него. Что ж, с этим она как-нибудь разберется. Только бы удалось улизнуть от Бена и добраться до Афин. Хорошо, что они летят в Грецию. Еще со студенческих времен у Сьюзен осталась хорошая подруга, которая постоянно жила в Афинах. В течение последних двух лет Сьюзен не поддерживала с ней контакта, но точно знала, что если Марсия живет по прежнему адресу, то на нее можно будет положиться. Она наверняка даст ей приют и поможет уехать из Греции.

Наметив себе такой примерный план, Сьюзен ненадолго погрузилась в сон.

– Проснись, спящая красавица, – прозвучал у нее над ухом голос Бена. – Мы снижаемся.

Сьюзен резко выпрямилась. От внезапного пробуждения у нее закружилась голова, и она не сразу сообразила, где находится. Подняв глаза, она обнаружила, что Бен пристально рассматривает ее. Внезапно он протянул к ней руку, и Сьюзен вздрогнула. Но Бен лишь вынул шпильки, которыми были заколоты ее волосы. Тяжелые медово-золотистые локоны рассыпались по плечам девушки, и Бен с настораживающей интимностью расправил их, пропуская пряди между пальцами.

– Вот так-то лучше, – шепнул он.

От его прикосновения Сьюзен – уже не в первый раз! – бросило в дрожь. Это от отвращения, сказала она себе, стараясь не обращать внимания на тепло, разлившееся по ее телу. Не может же она хотеть его. Ну просто не может, и все тут!