Текст книги "Любовь и грезы"

Автор книги: Лилиан Пик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Только Кэролин могла заметить, как загорелись эти голубые глаза, и распознать цинизм, скрывающийся за этими неумеренно льстивыми словами.

Остин, поверив в то, что главный библиотекарь говорит искренне, сказал:

– Вот так-то, моя дорогая, – похлопал свою племянницу по спине и повел мистера Уэслера к следующей группе гостей.

– Кэролин, как приятно! – Жена мэра приветствовала Кэролин, протянув ей руку. Мэр, ее муж, следовал позади нее и сделал то же самое. – Как давно я вас не видела, Кэролин, – продолжала она. – Кажется, вы уезжали?

Ее муж толкнул ее локтем:

– Она учится в университете, милая. Остин же говорил нам.

– Я училась в университете, мистер Уилкинс, – поправила его Кэролин, – и уже закончила.

– Работаешь над чем-нибудь чертовски умным, дорогая? – спросила жена мэра.

Кэролин сильно затрудняло присутствие позади нее этого человека, и ей не хотелось, чтобы они демонстрировали столь явно тесное знакомство с ней, несмотря на то что они знали ее еще с детских лет.

– Я работаю в библиотеке, мистер Уилкинс. – Она лукаво посмотрела на Хиндона и, осмелившись, добавила: – В непосредственном подчинении мистера Хиндона.

Она услышала его быстрое короткое дыхание и поняла, что она на минуту поменялась ролями с Ричардом Хиндоном. И когда мэр, двигаясь за своей женой, бросил через плечо:

– А-а, без сомнения, вас ждет кое-что получше, – она иронически рассмеялась.

Их не оставили одних. Бочком подошла Розанна и плавно взяла Ричарда под руку. Он позволил ее руке остаться там, но не двинулся с места.

– Восхитительные картины, Ричард, – прожурчала она ему в ухо. – Не хочешь прогуляться со мной и посмотреть на них? – Она нежно потянула его за руку, но он не пошевельнулся.

– Я уже видел их, Розанна.

– И как они вам понравились, мистер Хиндон? – поинтересовалась Кэролин. – Вы ценитель современного искусства?

– В моем положении, мисс Лайл, и тем более что галерея относится к моей компетенции, не стоит связывать себя ответами на подобные вопросы. Я стараюсь оставаться непредубежденным в искусстве, как, впрочем, и в других вещах.

Кэролин, смелость которой возросла с выпитым вином, широко раскрыла глаза от удивления. Она надеялась, что он догадается о причине ее преувеличенного недоверия. Он догадался. Его выражение стало более жестким, и он тихо, чтобы стоящие рядом с ним не могли услышать, сказал:

– Оставаться непредубежденным ко всему, включая и новых членов в моем штате.

– Значит, вы никогда себя ничем не обязываете, мистер Хиндон, никогда не даете никому понять, по какую сторону баррикады находитесь?

– Никогда, мисс Лайл, даже в политическом смысле. В моем положении никогда не следует заявлять о своих интересах. В данном окружении, – он обвел рукой вокруг, – где все знают друг друга и все друг про друга, проявление собственных чувств не приведет ни к чему хорошему.

– О, Ричард, – промурлыкала Розанна, расслышав только конец фразы, – не говори так! Мужчины не должны скрывать своих чувств, особенно когда дело касается женщин. – Она прижалась к его руке и заглянула ему в глаза.

Они с Кэролин проигнорировали ее, продолжая разговор, который никого из присутствующих больше не касался.

– Конечно, мистер Хиндон, – сказала она, словно бросая ему вызов, – для начала необходимо принять, что в вас вообще существуют какие-либо чувства.

Он увидел ее полуулыбку и широко открытые глаза. Она не осознавала, насколько блестели они из-за выпитого алкоголя, насколько ясно в них содержалось приглашение, которое было же столь провокационно, как и все, что она сказала. Она знала только, что первый раз говорит с ним на равных, не придавая никакого значения тому факту, что через несколько часов их отношения вернутся в нормальное русло и он опять будет ее строгим и необъективным начальником.

Он посмотрел на нее, прищурив глаза:

– Уверяю вас, мисс Лайл, что я, принадлежа к человеческому роду, не лишен того, что вы называете эмоциями. Если я их контролирую лучше других людей, то надо ли говорить, что я более везучий, чем другие? – Судя по скрипящему тону, он мог бы добавить: «И в настоящий момент более везучий, чем вы».

Его самомнение и высокомерие подстегнули ее сарказм.

– У вас есть чувства, мистер Хиндон?! Вы меня просто удивляете. Если бы вы не упомянули об этом факте, я бы ни за что не догадалась. Могу только предположить, что если они у вас и были, то несколько притупились от неупотребления.

Внезапно она почувствовала, что он так сильно сжимает ножку бокала, что та вот-вот сломается. Посмотрев ему в глаза, которые блестели гневно и несколько испуганно, она поняла, что скоро она может поплатиться за невоздержанность своего языка. Но страх, странным образом сидевший у нее под ребрами, уменьшился с ощущением наступившего триумфа от того, что наконец, хотя бы и на мгновение, она получила над ним превосходство.

Слово взял Хэркурт Уэслер, художник и скульптор. После долгой и не относящейся к делу речи, – впрочем, все простили его за это, объяснив словесную шелуху издержками артистического темперамента, – он объявил выставку открытой.

Потом Кэролин обходила комнату, обозревая картины и рисунки. Она нашла их чересчур замысловатыми и попыталась найти в них хоть какой-нибудь смысл.

– Итак, теперь моя очередь задавать вопросы, мисс Лайл. – Ричард снова был рядом с ней. – Как вам нравится все это?

– Мне это не нравится, – ответила она коротко и однозначно.

– Скажите же мне, почему? – Он, казалось, спрашивал с искренней заинтересованностью, но Кэролин было тяжело выразить свои мысли словами.

В конце концов она пожала плечами:

– Может быть, потому, что я их не понимаю.

– Но разве нужно их понимать? Разве нужно знать, почему небо голубое, для того чтобы наслаждаться его голубизной? Разве нужно понимать красоту женского лица, – тут его тон приобрел оттенок интимности, а глаза посмотрели на нее, – или цвет ее волос, или прелесть ее тела, – при последних словах его взгляд лениво остановился на манящем вырезе, – для того чтобы оценить все это по достоинству?

Его выражение лица заставило ее вспыхнуть, а рука сделала инстинктивное защитное движение в сторону горла. Он увидел этот жест и улыбнулся. Она ненавидела его издевательства и уже упрекала себя за то, что позволила ему увидеть, как сильно воздействуют на нее его слова.

С усилием взяв себя в руки и желая отвлечь его внимание от собственной персоны, она обвела вокруг рукой и сказала:

– Все это просто настроения этих художников, их внутренний мир, их одержимость и их ненависть, их разочарования и поток сознания. Для тех, кто не принадлежит к их системе, в этих картинах нет, конечно, никакого вреда, но зачем навязывать нам продукты своих переживаний, называя их при этом произведениями искусства?

Его улыбка снова вызвала у нее острое чувство раздражения, но он снова преднамеренно ушел в сторону, задав ей вопрос:

– А вы не верите в высвобождение собственных разочарований?

Он по-прежнему не воспринимал ее всерьез! Он над ней просто смеялся!

Она сердито вспыхнула и ответила:

– А это уж зависит от разочарований!

Он ухмыльнулся:

– Очень мудрый ответ, мисс Лайл. Тут, очевидно, нужно делать различия. – Его улыбка вдруг стала холодной, и он раздраженно нахмурился. – А вот и ваш дядя, он уже рядом со своей жертвой.

Напротив Ричарда Хиндона стоял старейшина Булмэн. Его голова была воинственно наклонена вперед.

– Вам, как я вижу, нравится все это, что на стенах, мистер Библиотекарь. Вы что, готовы одобрить все, что угодно, лишь бы было побольше шума на общем собрании?

Ричард воспринял этот провокационный выпад спокойно.

– Все это не совсем так, старейшина Булмэн. Я испытываю здоровое уважение ко всему, проверенному временем. Я просто должен его испытывать, ибо часто встречаюсь с этим, так сказать, по долгу службы.

Злой и раздраженный, старейшина, похоже, даже не заметил содержавшегося в ответе сарказма.

– Я полагаю, вы говорите о нас, стариках. Хорошо, допускаю, что мы несколько старомодны, но мы имеем право на свои идеи. Может быть, они и староваты, но, по крайней мере, они проверены временем и устойчивы. Не то что ваши, такие новые, неокрепшие, да у них еще и молоко на губах не обсохло.

– Но без новых идей, – продолжил Хиндон, и Кэролин удивилась его терпению, – не будет прогресса. Им должен быть дан честный шанс. В конце концов, все идеи, даже ваши старые, были когда-то новыми.

Остин с досадой фыркнул и удалился, бормоча, впрочем, с меньшей долей убежденности:

– Черт бы вас побрал с вашими новыми идеями.

На плечо Кэролин легла чья-то рука, и щека Шейна легко коснулась ее щеки.

– Прости, дорогая, что оставляю тебя одну, но я был занят работой по связям с общественностью. Пошли со мной, конфетка. Иметь тебя, со всем твоим обаянием и, – он осмотрел ее с головы до пят, – всеми другими ценными качествами рядом – это лучше любой самой дорогой рекламы.

Ричард, раздраженный тем, что старейшина ушел, но его место занял его сын, выплеснул свое раздражение на Розанну, обратившись к ней так, будто она была его вещью. Она следовала за ним по пятам, подобно хорошо выученному и преданному пуделю, суетливо беря его под руку, и Ричард потащил ее на другой конец комнаты, даже не бросив взгляда на Кэролин.

Как-то сразу поникнув и даже не попытавшись ответить на вопрос, содержащийся в широко открытых глазах Шейна, следовала она за своим сводным кузеном мимо разных групп людей, механически отвечая на их вопросы, с деланной веселостью смеясь их шуткам и стремясь показать всем своим видом, что получает удовольствие от общения. Она больше не разговаривала с Хиндоном, но он часто встречался ей, вместе с Розанной, и она словно продолжала говорить с ним.

На следующий день Кэролин поторопилась с обедом и пришла в фондовый отдел раньше всех остальных. Она порылась в справочниках мисс Блейн и нашла тот том, который искала. Все называли его «Дьюи», и мисс Блейн всегда заглядывала в него, когда приходилось классифицировать какое-либо новое поступление. Кэролин была очарована этой книгой и втайне от всех решила сама попробовать сделать классификацию.

Она открыла книгу и пролистала несколько страниц. Затем, поняв, что для этого требуется какая-нибудь книга, она наугад взяла одну с полки. Дверь открылась, но она не обратила на это внимания, подумав, что это кто-то из девушек возвращается с ленча. Если другие увидят, чем она занимается, они, наверное, посмеются над ней. Она перевернула страницу, все больше запутываясь. Классификация была не таким легким делом, как ей представлялось.

– Какого дьявола вы здесь делаете?

Она вздрогнула и почувствовала на себе такой критически-холодный взгляд, что большая толстая книга, которую она держала, чуть не выпала у нее из рук.

– Кто вам разрешил без дела брать «Дьюи»? Я дал строгое предписание, чтобы вас на пушечный выстрел не подпускали к каталогизации. – Ричард Хиндон протянул руку за книгой, но Кэролин цепко держала ее в руках. – Дайте мне ту книгу. Я не хочу, чтобы вы попусту тратили свое рабочее время.

– Это мое обеденное время, мистер Хиндон. В обеденный перерыв мы работать не обязаны.

– Обеденное время или нет, я не разрешаю никому, слышите, никому, включая и племянницу председателя, зря трепать библиотечное имущество!

Желание Кэролин предъявить Хиндону встречное обвинение было слишком сильным, чтобы Кэролин могла его сдержать.

– А вы относитесь к тем библиотекарям, мистер Хиндон, которые не поощряют самообразование своих подчиненных и совершенствование ими своих знаний? Вы специально недооцениваете возможности своих сотрудников?

– Нет, мисс Лайл. Я, как и всякий другой, способен воспринимать умственные способности моих сотрудников, если таковые существуют….

Она разгневанно перебила его, в ее словах звучал смелый вызов:

– Возможно, вы из кожи лезете вон, чтобы держать вокруг себя ассистентов лишь с посредственными умственными способностями, для того чтобы они у вас были под каблуком и вы были бы уверены, что они никогда не станут высказывать идеи, которые не положены им по должности.

Она смотрела на него, задыхаясь от возбуждения. Сказанные ею слова тотчас вернулись к ней, как эхо в долине. Ее беспокойство возрастало – что же он ей ответит? Как он поступит? Ведь она оказала ему открытое неповиновение и подвергла сомнению его авторитет. Не возьмет ли он телефон, не позвонит ли старейшине и не отменит ли ее назначения, как грозился сделать?

Его взгляд осторожно и неторопливо прошелся по ее лицу.

– Если вы не проявляете ко мне уважения, проявите хотя бы хорошие манеры, – холодно сказал он безо всякого выражения. – Как бы вы ни раздражались по поводу ваших идей, а начальник здесь все-таки я.

Она вспыхнула под его острым, спокойным взглядом.

– Извините, – пробормотала она, – постараюсь впредь помнить о том, на каком положении я здесь нахожусь.

Он нахмурил брови и оставил ее слова без комментариев, лишь снова протянул руку и произнес:

– Ту книгу, пожалуйста.

На этот раз она протянула ему книгу.

– Пожалуйста, дайте и другую – ту библиотечную книгу, которую вы только что смотрели.

Она протянула ему и ее.

Он прошел за перегородку и положил книгу на стол мисс Блейн.

– Подойдите сюда, мисс Лайл.

Она последовала за ним, и он показал ей кивком на стул:

– Присаживайтесь поближе.

Стоило ей усесться, как он вновь улыбнулся своей быстрой и саркастической улыбкой.

– Чуть-чуть образования. Обычно этим занимается мой заместитель. Однако для племянницы председателя я сделаю исключение.

Она села, сжав колени руками, и увидела, что он открыл книгу.

– Знаете, кто такой Дьюи, мисс Лайл? Это американец Мелвилл Дьюи, человек, разработавший десятичную систему классификации книг, которая называется сейчас десятичной системой Дьюи. Весь объем человеческих знаний Дьюи разделил на десять специальных групп. Каждую из этих групп он разделил на десять подгрупп, и так далее. Таким образом, если вам нужна книга по социологии, вы находите ее под номером 301, так как социальные науки классифицированы у Дьюи начиная с номера 300. Понятно? – Он посмотрел на нее, она кивнула, и подобие улыбки изобразилось на ее губах, немного облегчая ее напряжение. – Отлично. Идем дальше. Теперь, если нам нужна книга, – дайте немного подумать, ну, скажем, по современной социальной теории, то она будет классифицирована как… – Он полистал страницы справочника. – Вот, нашел, номер 301.15. И так далее.

Она откашлялась, пытаясь говорить с ним как можно естественнее.

– А если попадется какая-то непонятная книга?

– Вы имеете в виду такую, которая не подпадает с точностью ни под какую категорию? Хорошо. Что там у вас была за книга? – Он прочел заглавие. – Однако вы выбрали одну из сложных. Иначе и быть не могло. – Он улыбнулся, и его лицо преобразилось. Сердце у нее екнуло, когда он улыбнулся снова. – Это книга Соммерсета и Дорсета о железной дороге. – Он открыл ее. Похоже, она викторианского периода. Ну что ж. Поскольку речь идет о паровых двигателях, можно отнести книгу в инженерный раздел, в таком случае ее номер будет 621.13.

– О, – вздохнула она с облегчением, будто была разрешена трудная проблема.

– Однако, – поднял руку Хиндон, – это также и о транспорте, в таком случае ее классификационный номер должен быть 385.3. Может быть, это железнодорожный инжиниринг? Тогда у нее тоже будет другой номер. Теперь вы понимаете, что я имею в виду, когда говорю, что классификация – дело хитрое и сложное и что лучше предоставить его экспертам?

Она кивнула.

– Как вы стали каталогистом, мистер Хиндон?

Он взглянул на нее. Пальцы ее рук перебирали концы кос.

– Сдавая экзамены, мисс Лайл, и специализируясь в этой области с самого начала.

Она изменилась в лице.

– Ничего невозможного для человека, проявляющего необходимый интерес и сообразительность.

При этих словах она подняла глаза и уловила в его глазах намек на насмешку.

– Которой у меня, конечно, нет.

Он закрыл обе книги и встал.

– Это, мисс Лайл, как говорится, поживем – увидим. Теперь я, пожалуй, пойду, пока не пришли все остальные и не подумали, что я сошел с ума. – Он остановился в дверях, посмотрел на нее и мягко произнес: – Я и сам начинаю так думать.

Дверь закрылась.

Глава 4

Был конец дня, и все остальные уже ушли. Зная, что бабушка поехала в гости к своей сестре, до которой нужно было добираться на поезде, Кэролин задержалась, чтобы закончить работу.

Она со вздохом закрыла за собой дверь фондового отдела и на минутку остановилась, глядя вокруг себя.

Она отвернулась от входных дверей и посмотрела вверх на начало лестницы. Что там наверху, около кабинета заведующего и его приемной? На стене большими черными буквами была выведена надпись «Справочный отдел». Посмотрев на часы, она решила: «Как раз подходящее время, чтобы оглядеть это место перед тем, как дежурные библиотекари уйдут домой».

Она легко взбежала по ступенькам и проследовала в направлении, которое привело ее к двум стеклянным дверям. Кэролин потянула их на себя, но безрезультатно. Они были заперты. Было уже слишком поздно. Разочарованная, девушка повернула назад и увидела мистера Коутса, загородившего ей дорогу.

– Здравствуйте, мисс Лайл. Вам что-нибудь там надо?

Она смутилась.

– О нет, все нормально, спасибо. Я просто… хотела посмотреть этот отдел, вот и все. Это не имеет значения. – Она прошла мимо него, но тот удержал ее за руку.

– Подождите секунду. Разве вам до сих пор не показали здесь все? Нет? – Он нахмурил брови. – И даже детскую библиотеку? Мы это исправим. Это наше обычное правило – провести новичков по всем помещениям в первый же день. – Он вошел в свою комнату. – У вас есть несколько свободных минут?

– Да. Поэтому я и поднялась наверх, но все уже ушли.

– Тогда лучше я исполню обязанности хозяина. Один момент, я возьму ключи. – Он выдвинул ящик стола, достал их и, сказав: – Следуйте за мной, – двинулся вперед к справочной библиотеки.

Когда они проходили мимо кабинета заведующего, дверь открылась и вышел Ричард Хиндон. Его секретарша маячила на заднем плане.

– Привет, Ричард, – сказал мистер Коутс, – а я как раз взял нашего нового сотрудника на полный осмотр библиотеки. Ты знал, что ей еще ничего не показали?

Казалось, Ричард Хиндон отнес это упущение на свой счет. Его глаза неприятно сверкнули.

– Сожалею, что не справился со своими обязанностями и допустил оплошность, не приняв во внимание статус мисс Лайл как очень важной особы. Примите мои извинения, мисс Лайл, за упущение в следовании протоколу.

Розанна Харвей подавила смешок. Мистер Коутс выглядел расстроенным, он успокаивающе положил руку на плечо Кэролин, которая с обидой восприняла умышленное оскорбление Ричарда Хиндона. Она ответила, едва разжимая губы:

– Бывает иногда, мистер Хиндон, как вы, возможно, знаете, что и я не признаю протокола, поэтому вряд ли могу ожидать чего-то иного в ответ, даже если это относится ко мне, что в данном случае не отвечает действительности, как вам очень хорошо известно. Все, чего я прошу, – это элементарной вежливости, которая должна проявляться по отношению к любому члену вашего штата.

Розанна задержала дыхание. Мистер Коутс моментально сжал плечо Кэролин, а потом опустил руку. «Эта девушка, – должно быть, подумал он, – из тех, кто не нуждается ни в какой защите».

Но если бы он задержал свою руку еще на несколько секунд, то почувствовал бы, как она задрожала, когда почувствовала всю силу взгляда Хиндона, брошенного на нее.

Розанна улыбнулась мистеру Коутсу.

– Ричард, я хотела сказать, мистер Хиндон подвозит меня сегодня домой, мистер Коутс. – Она перевела взгляд на Кэролин и чуть приоткрыла рот, но это была не столько улыбка, сколько безмолвный крик триумфа. Она повернулась к Ричарду, взяла его под руку и, кокетливо посмотрев на мистера Коутса, мягко потянула своего провожатого. Он покорно пошел за ней. – Все-таки зайди и выпей что-нибудь со мной, – услышали они громкий шепот Розанны, когда те двое спускались по лестнице.

Час спустя Грэхем Коутс запер тяжелую входную дверь и вслед за Кэролин спустился по ступенькам на тротуар. Она поблагодарила за экскурсию.

– Спасибо вам за терпеливое отношение ко мне.

Он посмотрел через ее голову на прохожих.

– Я полагаю, вы, должно быть, собираетесь теперь домой? Могу я предложить подвезти вас?

– Вы очень добры, но я могу доехать на автобусе.

– Я был бы очень рад подвезти вас. Мне абсолютно нечего делать. Я подброшу вас домой с превеликим удовольствием.

Они прошли на библиотечную автостоянку. Мистер Коутс улыбнулся:

– Полагаю, у вас назначено какое-нибудь свидание?

– Нет. Думаю, я с удовольствием побуду сегодня вечером дома.

Он продолжал стоять.

– Полагаю, мне вряд ли удалось бы уговорить вас… – Нерешительно продолжал он говорить. – Нет, я не мог бы, конечно, не мог бы. – Он снова остановился и посмотрел на нее с надеждой. – Но… не могли бы вы… Не могли бы вы пойти поужинать со мной?

Кэролин хотела отказаться, но, увидев, как начала тускнеть надежда в его глазах, улыбнулась и сказала:

– Хорошо, это очень любезно с вашей стороны…

– Вы пойдете? – воскликнул он, не дожидаясь конца фразы. – Это чудесно, это замечательно. Итак, куда мы отправимся? В какой-нибудь тихий уголок?

Ресторан, который они выбрали, приютился в одном из незаметных переулков.

– Я оставляю выбор за вами, – произнесла Кэролин, когда он изучал меню. Кэролин разглядывала своего спутника исподтишка, пока его внимание было отвлечено.

В его виде ощущалось одиночество, которое, казалось, облекало его, подобно одежде. В волосах было больше седины, чем требовали годы. Девушка удивлялась, думая, насколько он славный и как не похож на человека, с которым работает.

Он сделал заказ и с улыбкой произнес:

– Я полагаю, что у вас уже есть бесконечный список приятелей?

– В действительности нет. Я хожу куда-нибудь с Шейном, пасынком моего дяди. Мы друзья.

– Только друзья? Вы, такая привлекательная молодая женщина? Уверен, что нет!

– О, я не принимаю Шейна всерьез, не более, чем он меня. Стоит другим девушкам только взглянуть на него определенным образом, как он уже бежит следом, как гончая за зайцем!

Они рассмеялись. Мистер Коутс произнес:

– Итак, вы свободны от привязанностей?

– Я… Я… – Собственная нерешительность вызвала у нее такое же замешательство, как и у него. Она подавила зародившееся зерно сомнения и уверено сказала: – Конечно.

Принесли их заказ, и они начали есть. Кэролин спросила:

– Как давно вы работаете в библиотеке?

– О, больше лет, чем я помню. До сих пор я успешно продвигался вверх по служебной лестнице. Но теперь остановился. (Она бросила вопросительный взгляд.) Я подвел черту под высшей должностью, поэтому не подавал заявление о повышении. Я не отношусь к тому разряду людей, которые любят всеми командовать. Я знаю пределы своих возможностей. В этом, как и в… – он посмотрел на нее, потом отвел взгляд в сторону, – других вещах.

Он повертел в руках нож.

– Мне сорок один, только на четыре года – календарных года – больше, чем Ричарду. Но что касается жизненного опыта, я старше его лет на двадцать. – Он взглянул на Кэролин. – Моя жена умерла, думаю, вы слышали? Мы были вместе всего несколько лет.

– Вы никогда больше не женились?

Он покачал головой.

– Никогда не хотел… пока.

– Мистер Хиндон тоже не женат, – отважилась Кэролин.

– Ричард? – Он состроил гримасу. – У него, конечно, есть где-то внутри сердце, но оно запрятано так далеко, что я сомневаюсь, проникнет ли когда-нибудь так глубоко какая-либо женщина.

– А миссис Харвей?

– Она – нет. Она ставит не на ту лошадь. – Он рассмеялся. – Но он держит ее на поводке и делает это так умно, что она-то думает, что все наоборот. Ему не хочется потерять такую чертовски хорошую секретаршу. Она понимает его странности. – Затем он нерешительно проговорил: – Я прошу прощения за отношение заведующего к вам, мисс Лайл.

Она набрала в легкие воздуха, чтобы ответить ему, но слова застряли в горле, она подавила странное желание закричать. Вместо этого покачала головой.

– Это… это не имеет значения.

– Но мне представлялось, что это должно вас задевать.

Она пожала плечами, безуспешно стараясь выглядеть так, будто это ее совершенно не волнует.

– Эта библиотека – его жизнь, – продолжал Грэхем. – Он переполнен решимости вытащить ее из болота, куда она попала усилиями его предшественника. Но его идеи настолько далеко обгоняют мыслительные возможности комитета, что он раздражается, когда обнаруживает, что с ним не согласны.

– И мой дядя – худший из них, полагаю?

Он пропустил вопрос мимо ушей и продолжал:

– Проблема в том, что Ричард не может и не хочет работать в рамках этой системы. Он все это время ждет случая, чтобы вырваться, пойти все дальше и дальше. Все, что мешает ему идти вперед, он начинает просто не переносить. Это касается и людей.

– Я знаю. И я, как племянница председателя, оказалась для всех в роли козла отпущения.

– Боюсь, что так оно и есть. Видите ли, Ричард мечтает о новой библиотеке, специально построенной и обставленной, с современным оборудованием, стеллажами, освещением, просторным хранилищем и прилегающей территорией. Но денег для этого пока взять неоткуда.

Они заговорили о других сотрудниках.

– Вы уже нашли себе друзей?

Она рассказала ему о Перл Метьюз.

– А, Перл, – произнес он. – Она одна из лучших. Но ей необходимо вырваться из дома. Ей там слишком удобно, она слишком зависит от родителей. – Он улыбнулся. – Ей необходимо найти себе парня и выйти замуж.

– Кажется, мужчины считают замужество панацеей от всех бед для молодых женщин, – рассмеялась Кэролин, когда они вышли из ресторана и направились к стоянке машин.

Грэхем довез ее до дому, поблагодарил за компанию и уехал, махнув рукой и улыбаясь.

– Кэролин, ты нужна нам. – Стелла схватила за руку Кэролин, когда та входила в дверь на следующее утро. – Взгляни на все эти пачки. Только что поступила новая партия книг, все нужно распаковать.

Мисс Блейн вышла из-за перегородки:

– Оставьте этикетки, мисс Лайл, и помогите им сегодня утром, хорошо?

Всю первую половину дня они лихорадочно работали. Но книгам, казалось, не было конца. Каждая сверялась с накладной, штемпелевалась названием библиотеки, для которой была предназначена, и задвигалась на полку. Когда эти полки заполнялись целиком, Кэролин знала, что ей нужно будет выписывать этикетки, нумеровать новые поступления, заносить в бланки данные книг до тех пор, пока они не начнут ей сниться по ночам.

Кэролин стояла на коленях, любуясь специальным атласом берегов, когда дверь отворилась и кто-то позвал ее по имени. Она сразу же поняла, кто это, и от испуга с трудом смогла перевести дыхание. Там стоял ее дядя, его фигура заполняла собой дверной проем, глаза гневно горели от непонимания статуса племянницы, ее занятий и явного страха.

– Что это значит? – взревел он. – Моешь пол? – Это не было шуткой, чем угодно, только не шуткой. Это было объявлением войны тому, кто стоял за всем этим. – И давно это продолжается?

Его воинственный тон заставил мисс Блейн снова выскочить из-за перегородки и попытаться умерить его гнев.

– Я с этим разберусь! – громогласно объявил он. – Где мистер главный библиотекарь Хиндон?

– В своем кабинете, сэр, – дрожащим голосом произнесла мисс Блейн. – Я провожу вас к нему.

Он отмахнулся от нее:

– Я знаю дорогу. С этим я разберусь сам, Кэролин, моя девочка, я разберусь с этим!

Он круто развернулся, и Кэролин воскликнула:

– Пожалуйста, дядя, не надо…

Но он уже вышел. Она попыталась было кинуться за ним, но опустилась снова на колени. На какой-то момент полной безысходности она закрыла глаза, ощущая жалость каждого в этой комнате. Несмотря на это, она почувствовала, что между ней и ими возник барьер: от доброжелательности, которую они искренне проявили к ней, когда она начала здесь работать, не осталось и следа.

Подозрение заставило их отвернуться, и Стелла бросила на нее взгляд, в котором был вопрос: «На чей ты стороне?», глядя так, что Кэролин пришлось опять спрятать свои глаза.

Она практически ни с кем не разговаривала остаток дня. Вошла мисс Стагг, ища глазами Кэролин, и проскользнула за перегородку.

Послышалось невнятное:

– Дорогая, тебе бы слышать, что он говорил! Мы слышали каждое слово. Уж не знаю, что должны были подумать клиенты. Все это заставило меня почувствовать себя совершенной дурой. Этот ревущий голос, вопящий только о своей драгоценной…

Она захлебнулась последним словом, быстро прикрыв рот рукой.

Было время идти по домам, но до сих пор вызова к заведующему не последовало. По дороге домой немного помогло сочувствие Перл, ее деланно веселая болтовня отвлекала Кэролин от размышлений о том человеке, которому предстояло выслушать конец тирады ее дяди.

Когда она показалась в двери, бабушка спросила:

– Видела сегодня дядю? Он звонил, сказал, что собирается зайти посмотреть, как у тебя идут дела.

– Да, ба, – устало кивнула Кэролин и довольствовалась лишь словами: – Я видела его.

После чая пришел дядя. Он плюхнулся в кресло, с ног до головы удачливый домовладелец с тонким налетом респектабельности члена Совета.

Он начал сразу же:

– Значит, так, дорогая, я схватился с этим самым Хиндоном как надо и все поставил на места в отношении тебя. – Он фыркнул. – Моя племянница на коленях! Никогда не слышал ничего подобного. Я так и рубанул ему сплеча.

Кэролин поморщилась, предвидя, что последует дальше.

– «Она моя племянница, – сказал я. – И я не позволю, чтобы она выполняла работу какой-то служанки. На коленях распаковывала книжные пачки, вкладывала наклейки! Да ведь и дурак может это делать». И что же, как вы думаете, ответил мне этот сопляк? «У нее нет квалификации делать что-нибудь другое». – «Как это нет? – спросил я. У нее ведь есть диплом. Разумеется, она имеет достаточную квалификацию. Я потратил столько денег на ее образование не впустую». И что же он ответил? «Ее диплом к делу не относится». Не относится делу!

– Но, дядя, ведь так оно и есть. Он прав. У меня нет квалификации. Необходимо пройти практику и сдать экзамены на библиотекаря.

Но старейшина Булмэн не слушал.

– Итак, пока он отступал, я насел и насчет выбора книг для библиотеки. Почему с недавнего времени мы не получаем списков книг для выбора? Тогда он сказал в своей чертовой манере: «Я уже отменил подкомитет по книгам». Ну, скажу вам, я был готов буквально взорваться. «Он был создан, – сказал он, – и дядюшка ехидно передразнил тон заведующего, – чтобы помочь моему предшественнику. Но я не нуждаюсь в подобной помощи. Под моим руководством, – продолжал он, – книги для библиотеки отбираются на более широкой основе. Я учитываю пожелания читателей, консультируюсь с отраслевыми библиотекарями и старшими сотрудниками. Я позволил высказывать свои соображения младшим помощникам, даже вашей племяннице, мистер Булмэн», – сказал он. – Остин с силой хлопнул по ручкам кресла.