Текст книги "Любовь и грезы"

Автор книги: Лилиан Пик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

– Дам вам совет, как лучше всего избежать этого, мисс Лайл, – вмешался мистер Коутс. – Ответьте: «Время покажет» – это прекрасный ответ, уклончивый и неопределенный. – Он взглянул на мистера Хиндона: – Она беспокоится, Ричард, ибо думает, что осуждена на что-то подобное тюремному заключению. Убеждена, что ее «сослали в Сибирь». И все потому, что ты направил ее в фондовый отдел. Уверен, она считает, что ты сделал так для того, чтобы ее задвинуть. – Он рассмеялся, как бы отгоняя эту мысль.

– Что ж, может быть, она и права.

Эти слова облили Кэролин холодным душем и были довольно опасны. Вконец усомнившись, мистер Коутс сдвинул брови.

– Мне надо идти, – сказал главный библиотекарь.

Итак, теперь она знала правду. Должно быть, этот человек относится к ней как к преступнице, осужденной на черную работу – на распаковку посылок, до тех пор, пока она от этого не устанет и не уйдет сама. «Прочь отсюда, скорее» – вот его способ общения с ней.

Она облизнула губы и посмотрела на мистера Коутса:

– Мне можно идти?

Мистер Коутс снова встал.

– Извините, мисс Лайл. – Его вежливость резко контрастировала с тоном его начальника, который, казалось, просто коллекционировал дурные манеры. – Мы продолжим нашу беседу в другое время. Будут затруднения – обращайтесь непосредственно ко мне, не стесняйтесь, я приму все меры к их разрешению.

Она тепло улыбнулась ему, подозрительно нахмурившись в сторону главного библиотекаря, который стоял у двери, засунув руки в карманы, высокий и непреклонный.

– Мисс Лайл, – коротко сказал он, когда она уже собиралась уходить, – зайдите ко мне сегодня в пять часов.

– Хорошо, мистер Хиндон.

Она вышла, ее сердце тяжело стучало, а беспокойство ожило вновь.

Вновь она увидела девушек, и Энн сказала:

– Ну, с тобой прямо как с важной шишкой обращаются, не так ли? Часто ли заместитель шефа приглашает обычных новичков? – Она рассмеялась, но Кэролин показалось, что в этом была слышна нотка зависти.

– Ты сильно заблуждаешься, – сказала она Энн, но не продолжила темы и не рассказала ей о вызове в офис шефа.

Во время ленча они сидели в углу комнаты фондов и жевали бутерброды, здесь было некуда пойти пообедать. Перл Метьюз спросила Кэролин:

– Ты меня, конечно, извини, но не кажется ли тебе, что ты не так уж молода, чтобы начинать с должности ассистента?

– Ты права, Перл, но, понимаешь, я училась на учителя, а потом поняла, что сделана не из того теста. – Она ничего не сказала ни о дипломе, ни о годах, проведенных в университете. Она чувствовала, что из-за этого на нее, может быть, начнут смотреть как на белую ворону, может быть, даже как на какую-то чокнутую. И так слишком многое было уже против нее, и нечего было искать приключений на свою голову.

Кэролин посмотрела на часы и со страхом поняла, что уже пять. Каблуки ее туфель застучали по каменной лестнице, и перед дверью, на которой большими буквами было написано «Главный библиотекарь», ей стало как-то не по себе. Следующая дверь была открыта. Из соседней комнаты на нее вопросительно смотрела молодая женщина:

– Что вам угодно? – Голос у нее был глубокий и несколько мурлыкающий, улыбка вялая, глаза задумчиво прошлись по вспыхнувшему лицу Кэролин и двинулись вниз, к концам ее длинных золотых кос. – Вы мисс Лайл? – спросил голос как-то неестественно. – Ну конечно, это вы. Я узнала вас по описанию мистера Хиндона.

Кэролин представила себе характеристику, которую дал ей главный библиотекарь, и не удивилась.

– Мистер Хиндон занят, – сказала женщина, входя в свою комнату и приглашая Кэролин следовать за ней. – У него мистер Коутс. Думаю, это ненадолго. – Она нашла какой-то журнал и дала его Кэролин. – Садитесь. Устраивайтесь поудобнее. Кстати, меня зовут Харвей, Розанна Харвей. – Она направилась к двери. – Я уже собираюсь домой. – Она сделала паузу и оглядела Кэролин сверху донизу. Ее интерес был искренним, но ее выражение лица было неприязненным. – Вы так известны, мисс Лайл, точнее сказать, пользуетесь дурной славой. Вы – секретное оружие старейшины Булмэна. – Она хлопнула по рту ладонью с притворным испугом. – Вы ведь не проболтаетесь ему, что я говорю такие вещи? С этого времени я буду больше задумываться над своими словами.

Итак, главный библиотекарь заразил своим ядом и свою секретаршу.

«Как же долго будет это продолжаться? – безнадежно подумала Кэролин после того, как дверь закрылась, оставив ее одну. – Неужели до тех пор, пока меня не возненавидят все сотрудники?»

Она перевернула страницу журнала, ее глаза пробегали по словам, но она не понимала смысла прочитанного. Из соседней комнаты доносились мужские голоса. Двое разговаривали между собой. Она старалась не слышать того, о чем они говорили. В отчаянии пыталась переключить свое внимание на иллюстрации, на изучение каких-то рецептов, читала заголовки, но голоса были столь громкими, что она не могла их не слышать.

– Теперь я влип с этой проклятой племянницей, – говорил Ричард Хиндон, – здесь я нисколько не преувеличиваю, Грэхем. – Затем последовала продолжительная пауза. – Ты не можешь этого отрицать, я сам наблюдал, как ты беседовал с ней сегодня днем. Ради Бога, только не льсти ей, иначе мы от нее никогда не избавимся. Ну скажи, зачем нужен ее университетский диплом в публичной библиотеке? С ее биографией она даже не знает, что такое работа! Посмотри на нее – робкое создание, малодушное, запуганное. Никчемный человек. Не нужна она мне здесь. Может быть, она будет шпионить для этого старого дьявола. Он мне и так слишком усложняет жизнь, а сейчас вот и его родственницу подсунули, все в соответствии с его желаниями. Чтобы мне ее и уволить было нельзя. Я ей жизнь адом сделаю, так что она сама уйдет.

Другой голос, более мягкий и доброжелательный, отвечал:

– А не мог бы ты быть с ней чуточку повежливей и решить таким образом свои проблемы? Возможно, она убедит своего дядю быть к нам поблагосклонней.

В ответ его собеседник просто взорвался:

– Быть с ней повежливей? Ты что, думаешь ее как-нибудь использовать? Хочешь, чтобы я стал лицемером? – Казалось, что своими голосовыми связками он производит просто ужасный шум. – Когда я за нее примусь, она исчезнет отсюда в мгновение ока, тут ее только и видели.

Кэролин прижала ладони к горлу, затем закрыла ими уши. Ей надо было не впустить в себя этот голос, эти слова, разрушающие ее самолюбие.

Дверная ручка повернулась, и кто-то вошел. Ей надо было успокоиться. Она схватила свою сумочку и встала. Грэхем Коутс улыбнулся, увидев ее, но ее глаза оставались настороженными.

– Привет, мисс Лайл. Давно здесь?

– Не очень, – солгала она, и он, казалось, воспринял это с облегчением.

– Ричард, – позвал он, – твой новый сотрудник ожидает тебя. – Выходя из комнаты, он похлопал ее по плечу и прошептал: – Удачи вам!

Она даже не успела поблагодарить его, так быстро он вышел.

Глава 2

Кэролин никогда раньше не видела таких холодных и критических глаз, как у Ричарда Хиндона. Оказавшись с ним лицом к лицу в его кабинете, она взглянула в эти глаза, и ей вдруг ужасно захотелось включить какой-нибудь обогреватель, чтобы разморозить свои дрожащие от этого ледяного холода мысли. Резким взмахом руки он предложил ей сесть. Сам же остался стоять.

Она посмотрела на него снизу вверх и отметила, что его густые темные волосы непослушно спадают на лоб. В нем ощущалась скрытая энергия, которую, казалось, ему трудно контролировать. Его пальцы беспрестанно двигались, как бы являясь продолжением его мозга, и в данный момент перебегали по предметам, покрывавшим стол. Затем замерли на спинке стула.

Наконец он нарушил тишину:

– Я позвал вас сюда не вследствие вашего полупривилегированного положения как племянницы вашего начальствующего дядюшки, а потому, что хочу проинформировать вас без обиняков относительно того, в чем заключается взятая на себя вами работа. – Он сел. – Я разговариваю с вами сейчас, чтобы дать возможность отказаться сразу и дать шанс другой девушке, не обладающей вашими относительными академическими знаниями, но способной предложить много больше в будущем, чем вы. Итак, – он откинулся на спинку стула, словно готовясь к длительному разговору, – вы имеете некую степень. Можете об этом забыть.

Он выдвинул ящик и достал оттуда лист бумаги.

– Из вашей анкеты видно, что вы не закончили годичную практику после получения диплома учителя. – Он бросил анкету на стол. – У меня нет сомнений, что и на этой работе вы долго не задержитесь, так как одно из главных качеств, необходимых будущему библиотекарю, – это способность доводить дело до конца. Из вашего личного дела следует, однако, что вы начисто лишены этого качества.

Она хотела опровергнуть обвинения, но он не дал ей возможности вставить ни слова.

– Ваш дядюшка силой навязал вас мне, но особого беспокойства я не испытываю. Пройдет совсем немного времени, и, выйдя через эту дверь, вы грациозно покинете это здание навсегда.

Все еще надеясь найти контакт с разумной стороной его натуры, Кэролин сказала:

– Мне бы хотелось объяснить, мистер Хиндон, что я оставила на полпути педагогическую практику, поскольку поняла, что не обладаю необходимыми для учителя качествами. Я также знала, что не хочу делать на этом карьеру.

– Значит, вы полагаете, что работа библиотекаря вам «понравится» больше? – Он подчеркнул это слово.

– Ну… – Она замедлила речь и произнесла с заметной неуверенностью: – Я всегда любила книги, поэтому…

– Вы полагаете, что «любовь к книгам» – единственный критерий, который требуется для хорошей библиотечной карьеры?

Этот сарказм, это нарочитое принижение ее умственных способностей приводили Каролин в отчаяние.

– Я понимаю, что для этого потребуется пройти длинный путь, но… – Он попытался было перебить ее, однако Кэролин продолжала: – В детстве у меня никогда не было достаточного количества собственных книг, хотя мне всегда хотелось их иметь. Мы… мы не могли себе этого позволить…

– И поэтому вы приходите работать сюда, – все-таки прервал ее Хиндон, – по причинам психологическим, чтобы компенсировать недостаток книг в детстве, чтобы удовлетворить потребность всей жизни? – Его скептическая улыбка нервировала ее так же сильно, как и презрение, явно звучавшее в его словах. – Я чувствую необходимость подчеркнуть, мисс Лайл: для успеха в библиотечном деле нужно нечто большее, чем просто любовь к книгам. Это не та работа, где можно не пачкать руки и спокойно спать. Она требует выносливости, полной самоотдачи, готовности учиться, умения подчиняться приказам… Необходима сообразительность, равно как и аккуратность, дисциплинированность и, я вынужден повторить, упорство. Рабочий день длинный, сама работа требует много сил. – Он снисходительно улыбнулся. – Теперь же, если после всего вышесказанного, вы хотите взять свою сумочку и уйти – что ж, не обращайте на меня внимания, а просто идите. Не сомневаюсь, ваш дядюшка найдет и другую должность, как он сделал в этот раз, используя свое влияние.

Она посмотрела ему прямо в глаза, как бы принимая вызов, и спокойно ответила:

– Я не ухожу и не уйду, мистер Хиндон, даже если вы заставите меня мыть полы – что вы, без сомнения, сделали бы, будь это в вашей власти.

Наступила длительная тишина. Он листал одну из лежавших на столе книг, затем перевел пристальный взгляд на девушку, задумчиво посмотрел на нее и произнес:

– Знаете, эта связь, этот ненормальный характер отношений между мной и вашим дядюшкой, где вы будете выступать в качестве посредника, может оказаться, как бы это получше сказать, тактически выгодной.

– Следует ли это понимать, что вы отставили в сторону принципы и решили меня «использовать»?

– «Использовать» вас? – воскликнул он, моментально смутившись. – Что вы имеете в виду?

Она опустила глаза и погладила мягкую кожу на своей сумочке:

– Я… я слышала, о чем вы говорили, когда ждала в приемной.

– В самом деле? – Он приподнял брови. – То, о чем я говорил, не предназначалось для ваших ушей! – Затем, тщательно обдумывая слова, продолжал: – Да, здесь есть два пути: с одной стороны, действуя достаточно осторожно, я мог бы «достать» вашего дядюшку через вас, но, с другой стороны, и он, несомненно, «доставал» бы меня тем же оружием.

Она произнесла рассерженным тоном:

– Что вы намерены делать, мистер Хиндон, – будете держать меня как заложницу… пригрозите, что сделаете мою жизнь невыносимой, покуда я не попрошу дядю сдаться? Или, может, используете мою «выгодную должность», мою убедительность в качестве любимой племянницы, чтобы заставить его изменить взгляды на некоторые вещи, некоторые решения, которые он пытается заставить вас принять?

Он посмотрел в упор на Кэролин, и та вспыхнула.

– Не подавайте мне мыслей, мисс Лайл. Это может оказаться опасным. – И, по-прежнему не отрывая взгляда, продолжал: – Я открыл в вас одну деталь. Я допустил грубую ошибку, оценивая вашу личность. При первом знакомстве у меня сложилось представление о вас как о робком, уступчивом создании, но вижу, это не так, совсем не так.

– Полагаю, вы об этом сожалеете! – воскликнула Кэролин. – Надеюсь, вы осознали наконец, что не можете заставить меня отказаться от работы, как вам казалось, потому что я не застенчивая, простодушная девушка, только что закончившая школу!

Он ничего не отвечал, только выразительно двигал бровями, и Кэролин почувствовала ненависть к этому человеку.

Она ненавидела его за презрительное, высокомерное отношение, за ледяные глаза, за желание дать почувствовать, что она берется не за свое дело, занимает чужое место, что она лишь незначительный несмышленый подросток. Кэролин не могла простить ему непомерного выпячивания собственной значимости, нарочитого нежелания услышать другого.

Она никогда раньше не испытывала такой ненависти, и понимание этого разъедало ее мозг так, как ничто другое за всю ее жизнь.

Его улыбка, одними губами, была умышленно подстрекающей.

– Полагаю, что теперь вы отправитесь домой и дадите полный отчет вашему дядюшке относительно всего, что произошло между нами.

– Пересказ историй не является одним из моих увлечений.

– Нет? Что ж, время покажет. Все, что вы сообщите ему, вернется ко мне. Это неизбежно. Слухи у нас распространяются очень быстро.

Он сделал паузу, наблюдая, как непреклонно она сидела.

– Похоже, мои слова привели вас в ярость. – Она попыталась было ответить, но он остановил ее поднятой ладонью: – Не отрицайте. Это все написано на вашем лице. – Он откинулся назад, одной рукой небрежно обхватив сзади спинку стула. Эта поза беззаботности и безразличия демонстрировала каждым движением тела, что он полностью контролирует ситуацию. – Позвольте вас заверить, что новых членов штата обычно я не встречаю подобным образом. Могу также добавить, что в равной мере никогда не приглашаю молодых работников в свой кабинет, чтобы выказать им радушный прием. Вы – исключение, и по вполне понятной причине.

Делая последнюю попытку пробиться хоть к каким-то человеческим чувствам, которые у него все-таки должны были быть, она сказала:

– Мистер Хиндон, когда я узнала, что получила эту работу, то очень обрадовалась. Это было то, к чему я стремилась годы, и я начала работать здесь, полная решимости добиться успеха. Но, кажется, там, где дело касается вас, этого просто недостаточно, только потому что я – это я. – Она изо всех сил старалась говорить ровно, но голос повышался против ее желания и превратился уже в мольбу. – Будь у меня шанс, уверена, что смогла бы доказать даже вам, что могу добиться успеха в библиотечном деле, что обладаю требуемой сообразительностью и способностями для этой работы. – Кэролин встала, но он жестом велел ей снова сесть. По холоду в его глазах было понятно: ей не удалось вызвать в нем ни капли сочувствия.

– Мисс Лайл, – тихим голосом сказал Хиндон, передвигая массивное пресс-папье в самый центр стола, затем поднял взгляд и посмотрел ей прямо в глаза. – Могу сказать еще об одном. У меня осталась козырная карта… – Девушка пристально смотрела на своего мучителя, вопрос в ее глазах сменился страхом, его улыбка предвкушала окончательную победу. – Во-первых, вы здесь пока всего лишь на шестимесячной стажировке, и я без труда смогу добиться вашего» увольнения в любой момент этого срока. Более того, я могу освободить вас от этой должности прямо сейчас. – Он продолжал смотреть ей в глаза. – В день вашего собеседования ваш дядюшка нарушил правила. Вы, возможно, помните, что в своей анкете должны были указать любого родственника, являющегося членом совета… – Кэролин кивнула, и он продолжал: – Поэтому, как ваш родственник, он не должен был ближе чем на милю приближаться к залу заседаний, не говоря уже о том, чтобы присутствовать на собеседовании как таковом.

– Но, – прошептала девушка, – он ведь не принимал участия в самом собеседовании.

– Может быть, и нет, но зато участвовал, причем вполне многословно, в обсуждении после всех собеседований и представил ваш случай в подавляюще убедительных фразах, в результате чего, как вы теперь знаете, члены этого комитета, за одним исключением, – снова ехидная улыбка, – приняли решение в вашу пользу. Значит, мне достаточно поднять трубку, – он протянул руку и опустил ее, словно издеваясь над ней, на телефонную трубку, – набрать номер некоего Альдермана Беттри, который, мягко выражаясь, смертельно ненавидит вашего дядюшку, сказать ему правду и, таким образом, окольными путями сделать ваше назначение недействительным и место – вакантным. В общем, приблизительно так. – Он выразительно щелкнул пальцами.

Затем откинулся на спинку кресла, сложил руки в ожидании ее реакции. Было похоже, что он наслаждается, видя ее замешательство, ее смятение и непрошеные слезы. Потом пододвинул к себе пачку бумаг и резким движением руки указал Кэролин на дверь.

Мысль, закравшаяся в голову этим утром, всплыла вновь: «Надо рассказать дяде». Но теперь она знала: если дело касается библиотеки, нельзя «рассказывать дяде»… никогда и ничего.

Притвориться перед бабушкой, что она очень довольна первым днем на новой работе, оказалось самым тяжелым из всего, что Кэролин когда-либо приходилось делать. Когда она посмотрела в вопрошающие бабушкины глаза, увидела тревогу и любовь на этом покрытом морщинами лице, то поняла: никогда не должна позволить закрасться даже частичке сомнения в том, что что-то не так.

Еще сложнее было уклоняться от испытующих вопросов дяди, когда вечером она позвонила ему, как он просил.

– Ну, – поинтересовался он с искренней заботой в голосе, – тебе нравится? Хорошо, что я дернул за все нужные веревочки и достал тебе эту должность? Ты как, перепутала все формуляры и выдала всем не те книги?

– Я… я еще не была в отделе абонемента, дядя. – Она отчаянно старалась говорить радостным голосом. – Я… чернорабочая.

– Что ты имеешь в виду? – резко спросил он.

– Пока я работаю в гораздо более важном месте, в фондовом отделе, сотрудники которого занимаются составлением каталогов. Знаешь, так сказать, за сценой, – она выдавила из себя неестественный смешок, – там, где идет настоящая работа.

– А, теперь понятно. Тебя учили всему, что связано с каталожным делом, не так ли? Да, это очень важно, очень важно. Мистер Хиндон проявил больше здравого смысла, чем мне казалось. Думаю, он осознает, какой ты хороший работник, теперь, когда узнал тебя поближе.

Кэролин почувствовала, что близка к истерике, ей хотелось захохотать над иронией всего этого. «Интересно, что бы он сказал, – подумала она, – если бы услышал, что его очаровательная племянница с университетским дипломом простояла целый день на коленях, распаковывая бесконечные пачки книг?»

– Я заскочу туда через… через день-два, просто чтобы посмотреть, как у тебя идут дела.

– Нет, нет, дядя, не надо, – торопливо забормотала она, – дай мне… дай мне возможность чуть-чуть привыкнуть. Твое присутствие может смутить меня!

Он искренне рассмеялся:

– Значит, все-таки стесняешься своего старого дяди? Хорошо, девочка, я пока воздержусь. – Она услышала, что он с кем-то разговаривает. – Не уходи, девочка, здесь Шейн. У него так и чешется язык поговорить с тобой. – Она услышала нарочито громкий шепот на другом конце: – Сведешь ее куда-нибудь вечером, парень, чтобы отметить первый рабочий день?

Трубку, должно быть, передали в другие руки, потому что она услышала:

– Ну так как, моя сладкая, я веду тебя?

– Что, ты приглашаешь меня? – Эта идея вдруг показалась ей заманчивой. Если уж ее сводному кузену, с его хорошо подвешенным языком, нахальной самоуверенностью и неприкрытым восхищением, не удастся смыть неприятного привкуса, который остался после злополучной беседы с заведующим библиотекой, тогда это не удастся никому. Она знала, что он единственный человек в семье, которому можно рассказать всю правду, а необходимость высказаться кому-нибудь рассудительному и сочувствующему становилась неотложной. – Почему бы и нет? – согласилась она.

– Прекрасно. Одевайся, дорогая. – Он назвал большой отель на набережной.

– Но, Шейн, это дорого.

– Может быть, но деньги для меня ничего не значат, ты же знаешь. Они вываливаются из моих карманов на пол. – Он засмеялся. – Я просто купаюсь в деньгах.

Может, он и прав, подумала Кэролин. В конце концов, он компаньон, пусть пока и младший, в процветающей фирме по недвижимости в этом городке. Его отчим субсидировал его деньгами, убедил приобрести квалификацию – он совсем недавно с трудом продрался через экзамены, – а затем, используя все свое влияние, сделал его совладельцем крупнейшего агентства по недвижимости, которое только можно было найти. Было общеизвестно, что «пряником», который он предложил владельцу фирмы, было эксклюзивное право продажи его собственных домов. А на собственные дома Булмэна был постоянный и непрерывный спрос.

– В любом случае, – сказал Шейн, – ты теперь работающая девушка и при желании можешь сама оплатить свою долю, так ведь?

Она рассмеялась:

– В таком случае тебе придется ждать до конца месяца. Раньше мне не заплатят.

– Хорошо. Я приму долговую расписку в конце вечера. – Он понизил голос. – Если, конечно, ты не захочешь заплатить мне каким-либо другим образом.

«Как раз этого, мой дорогой Шейн, – подумала она, – я никогда не сделаю. И ты это знаешь». Он нравился ей, с ним было весело, и дядя был бы рад видеть их вместе. Но, учитывая те чувства, которые она к нему испытывала, между ними не могло быть ничего серьезного.

– Ты ведь знаешь ответ, Шейн, – произнесла она вслух. – Когда ты позвонишь?

Он сказал, что дает ей полчаса, и повесил трубку.

Завидев ее, Шейн свистнул, как она и ожидала. Он проделывал то же перед любой девушкой, не важно, красива она или просто привлекательна. Но она знала, что в данный момент выглядит настолько хорошо, как могла выглядеть, будучи в таком ужасном, граничащем с отчаянием состоянии!

В обеденном зале отеля были низкие подвесные потолки из дерева, и слабо дрожащие красные огоньки свечей отбрасывали вокруг себя неровные тени. На каждом столике стояли цветы в керамических вазах и высокие бокалы на зеленых ножках. Легкая приятная музыка создавала интимную атмосферу, и Кэролин, усевшись на свое место, с удовольствием вздохнула.

Она улыбнулась в ответ на улыбку Шейна, отметив, что приятные черты его лица при чрезмерном увлечении питьем и едой начинают портиться. Но добрый характер юноши заставлял Кэролин прощать ему многие вещи, поэтому, когда он положил руку на ее, лежавшую на столе, она не отдернула ее, как обычно это делала. Он взял ее руку и необыкновенно галантным жестом поднес к своим губам.

Видя ее удивление, он объяснил:

– Ты в плохом настроении, это совершенно очевидно, соответственно стараюсь его улучшить.

«Хорошо же я умею притворяться, – подумала Кэролин. – Как актриса я потерпела фиаско». Нахмурившись, она отвела взгляд и попыталась придумать остроумный ответ.

Вдруг у нее перехватило дыхание. Это было невероятно, как снег в разгар лета, но… он был здесь. Он сидел один в углу за столиком – через узкий проход. Человек, которого она возненавидела всей душой. Ричард Хиндон ужинал в этом самом отеле, и их глаза встретились и вспыхнули пламенем, подобно фейерверку, вышедшему из-под контроля.

Его удивление сменилось цинизмом, с которым он переводил взгляд с нее на Шейна и обратно, а затем – неприязнью и презрением. Ее охватило негодование: надо же было такому случиться! Одного его появления было достаточно, чтобы нарушить столь приятное времяпрепровождение и одним-единственным взглядом разрушить завоеванное ею с таким трудом душевное спокойствие.

Шейн заметил, как изменилось выражение ее лица, и проследил ее взгляд.

– Кто этот красивый пижон? Знаешь его, дорогая? Он смотрит так, будто вы знакомы. Он один из секретов, в которых стыдно признаться? Частица твоего прошлого или… – он вновь дотронулся до ее руки, – или частица твоего настоящего?

Она энергично встряхнула головой и произнесла слегка дрожащими губами:

– Если бы я только могла рассказать тебе, Шейн…

– Расскажи мне, моя радость, сбрось тяжесть с души.

Они замолчали, поскольку к столику подошел официант, и стали вместе обсуждать меню. Шейн заказал обед, достал сигарету, прикурил ее от пламени свечи и сказал:

– Итак. Я весь внимание.

Кэролин со всеми подробностями поведала ему о разговоре с заведующим сегодня днем и, рассказывая, будто переживала все заново. Закончив свой рассказ, она решилась взглянуть на человека в углу и, к своему огорчению, обнаружила, что он все еще наблюдает за ней. Она сказала Шейну, и тот медленно намеренно открыто сел вполоборота, чтобы в упор смотреть на человека, которого они обсуждали. Но тот уже перевел взгляд на закуски, которые официант расставлял перед ним.

Шейн забарабанил по столу кончиками пальцев:

– Это трудно, Кэролин, и я сомневаюсь, можешь ли ты что-либо с этим поделать в данной ситуации. На мой взгляд, тебе надо просто продержаться несколько месяцев, а затем сказать отцу, будто ты решила, что эта работа тебе не нравится.

– Но, Шейн, я уже один раз передумывала в середине практики, когда поняла, что не хочу быть учителем. Как же можно отказаться и от этой работы?

– Ну, дорогая, есть одна вещь, которую ты не можешь сказать отцу, и это – правда. Он сдвинул небо и землю, чтобы достать тебе эту должность, даже нарушил правила, как заявил тебе сегодня этот тип. – Он повернул голову в сторону Ричарда Хиндона.

Официант принес заказ и оставил их. Шейн продолжал:

– Знаешь, при всей самонадеянности этого, в углу, думаю, что могу представить его точку зрения. Судя по тому, что говорит отец, он ему просто изматывает душу. Каждое решение, принятое этим беднягой, по настоянию отца заворачивается для рассмотрения в комитете, даже если это касается исключительно внутренних дел библиотеки.

– Но, Шейн, – ее глаза стали умоляющими, – зачем переносить это на меня? Я не сделала ему ничего плохого.

– Но, голубушка, – он похлопал ее по руке, – он, похоже, ничем не рискует. Просто тебе здорово не повезло.

Они некоторое время ели молча, затем Шейн произнес:

– Я помню, когда Хиндон был назначен, отец сомневался, правильно ли они поступили. Тот был слишком молод для такой работы, говорил он. Что он может знать о столь высокой должности, когда ему только тридцать шесть лет? Оказалось, что много. Но, по словам отца, все его идеи неправильны, причем он весьма безжалостен в проталкивании их через комитет.

– Безжалостный – должно быть его вторым именем, – пробормотала Кэролин, глядя через зал на человека, о котором говорила. – Ты бы слышал, как он со мной разговаривал.

Теперь, будто почувствовав взгляд, Хиндон поднял глаза и посмотрел прямо на нее, неприятно прищурившись. Смутившись, Кэролин схватила стакан вина, тем самым стараясь хоть как-то скрыть румянец, выступивший на щеках. «Какое она имеет право, – может подумать он, – подглядывать за моей личной жизнью?» – задавала она себе мучительный вопрос.

– Кэролин. – Голос Шейна вернул ее обратно. Он приподнял ее косу и, лаская, прижал к губам. Неимоверно смутившись от сознания того, что Ричард Хиндон сейчас смотрит на нее, она резким тоном произнесла:

– Прекрати, Шейн.

– Почему? – прошептал он. – Испугалась, что начальник может не одобрить? Кто знает? Может, это подаст ему мысль развлечь красивую женщину вместо того, чтобы ругать. – Он внимательно посмотрел на нее. – Когда ты сердишься, от этого румянца и голубых глаз просто захватывает дух. Ты возбуждаешь в любом нормальном мужчине желание взять тебя на руки и поцелуями прогнать твой гнев.

Она покраснела от его прямолинейной лести, но, поняв, что он искренне пытается ей помочь, начала поддаваться такому же настроению. Когда он перегнулся через стол и коснулся губами ее щеки, она не стала возражать. Когда он взял и погладил ее руку, она не отдернула ее. Когда он нашептывал ей в ухо всякие шутливые вещи, она смеялась совершенно непропорционально тому, чего они заслуживали. Чем большее отвращение отражало лицо человека, сидевшего в углу, тем более развязным и несвойственным ей становилось ее поведение.

– Сэр, мадам, кофе сервирован в холле. – Официант почтительно проводил их из зала.

Без осуждающего взгляда Ричарда Хиндона веселое настроение Кэролин сразу же пропало. Шейн довел ее до кресла и оставил, сказав, что заметил нескольких важных клиентов в другом конце зала.

– Не задерживайся, Шейн, хорошо?

– В чем дело, дорогая? Боишься, что придет дракон и слопает тебя на десерт?

Она слабо улыбнулась и сидела одна, пока официант не принес кофе. Шейн все еще был глубоко погружен в разговор, поэтому она налила себе кофе. Она как раз подносила чашку к губам, когда дверной проем заполнила фигура Ричарда Хиндона. Он огляделся вокруг, увидел ее и направился к ее столику. Кэролин поспешно поставила чашку обратно на блюдце, готовая к бегству, чувствуя себя подобно загнанной в угол жертве, когда убийца собирается наброситься на нее.

Казалось, он никак не решится выбрать стул, она же не могла скрыть страха в своих глазах, следя за каждым движением этого человека, видя его затянувшиеся колебания. По неприкрытому удивлению, сквозившему в его лице, она поняла: он знает о ее страхе.

Он так долго выбирал стул, что Кэролин начала понимать: это делается с единственной целью помучить ее. Он посмотрел через стол на стул радом с ней, некоторое время рассматривал диванчик, двинулся в этом направлении, потом передумал. Засунув руки в карманы, повернулся и принялся изучать снимки старых паровых локомотивов, развешанные через равные интервалы вокруг по стенам. Кэролин знала, что один из них находится прямо над ее головой. Девушка сидела под ним, мускулы ее напряглись, тело прошиб пот, она ожидала, когда его взгляд доберется до этого снимка.