Текст книги "Любовь и грезы"

Автор книги: Лилиан Пик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– А сейчас, когда я здесь, этого не получится, да?

Она не ответила и сосредоточила свое внимание на детях.

– А можно мороженое? – спросила Хелен, заметившая вывеску над магазином.

– Моложеное, – вторил ей Бэйзи, подпрыгивая в своей коляске.

Ричард сунул руку в карман и позвенел монетами.

– А вам купить? – спросил у Кэролин, отрицательно покачавшей головой.

– Ну и ладно, – сказал Ричард, – вам же хуже.

Он взял Хелен и пошел с ней в магазин, а Кэролин уже жалела, что не сказала «да». Она бы с удовольствием съела мороженое. Она пошла с коляской, в которой сидел Бэйзи, по дороге, любуясь захватывающим дух видом на Уилд. Он тянулся на много миль, скрываясь в подернутой туманом дымке, поле над полем, на которых зеленое сливалось с золотым и коричневым, геометрической формы, преимущественно прямоугольные, разбросанные как стеганые одеяла, окруженные изгородями, с тут и там разбросанными деревушками, церквами и лесочками.

Переходящий через дорогу с Хелен Ричард вывел ее из задумчивости. Он дал Бэйзи мороженое и сунул ей второе в руки.

– Я же знаю, что на самом деле вам хочется, – ухмыльнулся он.

Она кисло поблагодарила его, и он принялся за свое мороженое. Спустя некоторое время он заметил:

– Прекрасный вид. (Она кивнула в ответ.) Мы находимся на высоте около семисот футов, а там, – показал рукой на запад, – находится Чанктонбери-Ринг, а это уже на высоте восемьсот футов.

– Я знаю, – сказала она, – я жила там несколько лет.

Он приподнял бровь, удивившись ее нетерпению, но продолжил:

– Вы когда-нибудь поднимались наверх? Достичь самого верха трудно, но стоит. Перед вами раскинется вид миль на тридцать, где расположено с полдюжины графств. Вон те буковые деревья образуют круг – отсюда и название, – они были посажены двести лет назад. Они стоят в холмистой местности, образование которой относится еще к железному веку. – Он усмехнулся. – Как-нибудь я дам вам почитать книгу о Суссексе. Моя личная библиотека безгранична. – Он принялся скорей доедать мороженое. – Более того, я не мстителен. Не накладываю штраф на тех, кто вовремя не возвращает книги. Когда это касается моих книг, то я всегда прощаю. – Он бросил на нее быстрый, насмешливый взгляд. – Но не говорите этого своему дяде, ни за что!

Он доел свое мороженое и бросил обертку в соломенную корзину для мусора, а потом показал на восток:

– Если бы не деревья и не извивы холмов, то можно было бы увидеть Дитчлинг-Бекон, самую высокую вершину холмов. Ее высота, если вы этого не знаете, восемьсот восемнадцать футов. Когда-то здесь был большой лес, называвшийся Андерида. По нему ходили всякие хищные звери. – Он вызывающе улыбнулся. – Еще более опасные, чем я.

Она посмотрела на него, на его широкую улыбку, ощутила его притягательность, которая в его сегодняшнем беззаботном настроении была особенно сильной. Ей захотелось, чтобы он раскинул руки, а она бы побежала к нему, он сжал бы ее в объятиях, как в тот вечер, на вечеринке Хилари. С бьющимся сердцем она отодвинулась от него.

– А вот там, – взмахом руки он указал на север, а потом обнял этой же рукой ее за плечи, – расположены Северные холмы. Самая высокая точка здесь – Лет-Хилл, которую видно отсюда в хорошую погоду. Может быть, там, за много миль от нас, тоже стоят люди и смотрят на нас, как мы смотрим на них. – А сейчас, – предложил он, – пора двигаться. Дорога к плотине там. – Взяв у Кэролин коляску с Бэйзи, он перешел через дорогу, остальные последовали за ним.

Они стояли в конце большой долины, образовывавшей плотину Дьявола, название которой было взято из древних легенд.

– Каждый раз, как попадаю сюда, у меня на несколько мгновений перехватывает дух, – сказала Кэролин.

– Да, здесь красиво. Если позволите мне опять выступить в роли учебника – на сей раз по геологии, – то я расскажу вам, как она образовалась. – Он улыбнулся. – Скажете, когда вам захочется закрыть книгу. Ученые предполагают, что между ледниковыми периодами уровень воды в меловых отложениях холмов был достаточно высоким, позволяя рекам течь, что и привело к образованию речной долины. Кроме того, предполагается, что талые воды одного из местных ледников в холмах уходили в долину, углубляя ее до современного состояния. Сейчас это одна из многих сухих долин этого района, я думаю, наиболее эффектная. Лекция окончена. Давайте спустимся к самой плотине.

Они пробирались по неровностям земли, через высокую траву, спустившись с тропинки, которая вилась между крутыми склонами долины. Кэролин посмотрела вверх, туда, где покрытые дроком склоны встречались с небом, и почувствовала нарастание в себе какого-то восторженного трепета.

Они нашли ровное местечко и расстелили свои куртки. Хелен устроилась между Кэролин и Ричардом, а Бэйзи сидел напротив них в своей коляске. Кэролин достала аккуратный сверток с бутербродами и протянула их по кругу. Ричард устроился сбоку, оперся на локоть и молча жевал, взгляд его скользил по сторонам, временами возвращаясь к своим спутникам. Взглянув на него, Кэролин поймала на себе его взгляд. Он улыбнулся и опять посмотрел в сторону. Казалось, он был совершенно доволен и полностью слился с окружающей его природой.

Она не могла понять, зачем же он приехал. Может быть, его секретарша была занята где-то в другом месте, и он, от нечего делать, отправился вдогонку за ними, чтобы заменить сестру?

Чай был выпит, Кэролин собрала остатки еды, мусор. Ричард лежал, вытянувшись во весь рост рядом с ней. Рукой он прикрыл глаза – казалось, спал. Увидя это, Кэролин тоже отважилась лечь на спину, подложив руки под голову. Солнышко приятно прогревало всю ее, голоса детей доносились со стороны, и она с удовольствием расслабилась. Легкое движение вернуло ее к ощущению близости Ричарда, она напряглась, но он всего лишь помотал головой, чтобы отогнать какое-то насекомое. Кэролин села, чувствуя невозможность возвращения этого состояния расслабленности. Чувствуя почти осязаемое его притяжение, она вынуждена была встать.

Дети бродили невдалеке по долине, она встала, решив присоединиться к ним. Открыв глаза, Ричард, все еще не говоря ни слова, наблюдал за ней. Когда она отошла, он вновь закрыл глаза. Он был совершенно равнодушен к ее присутствию, и ей хотелось плакать от этого полного отсутствия интереса.

Хелен стала карабкаться вверх, Бэйзи попытался последовать за ней, но его ножки выдержали подъем всего в несколько дюймов, он скатился вниз и наблюдал за сестрой.

– Кэролин, поспорим, вы не сможете залезть так высоко, как я! – закричала Хелен.

– Я не смогу? – ответила Кэролин. – Подожди, сейчас увидишь!

Полубегом, полушагом она двинулась вверх вслед за девочкой и вскоре догнала ее. Переводя дыхание, она остановилась и глянула вниз. Ричард поднялся и наблюдал за ними, уперев руки в бока.

– Ну и как вы намерены спускаться? закричал он им, сложив ладони рупором, чтобы они лучше услышали. – Спуск гораздо круче, чем вы думаете.

Но они не обращали на него внимания и спешили дальше.

– Глупые девчонки, возвращайтесь! – закричал он. – Кэролин, скажите Хелен, чтобы она остановилась. Она же еще не понимает, что делает. Почему вы молчите?

Опять он ставит меня на место, мрачно подумала Кэролин. Должна играть роль няни, гувернантки, простодушной служанки.

– Спускайся вниз, детка, – сказала она Хелен. – Дядя Рик волнуется за тебя.

– Хорошо, но вы тоже спуститесь.

Кэролин вынуждена была согласиться, хотя ей хотелось доказать этому Ричарду Хиндону, что она сама может за себя постоять.

Они медленно стали спускаться, так как Ричард предупредил, что спуск труден. Они почти уже спустились, как вдруг Хелен побежала.

– Ой, дядя Рик, – завопила она, – держи меня! Я не могу остановиться. Я упаду!

Он стоял у подножия и, когда девочка, несясь вниз, начала скользить, подхватил ее, крутанул на руках и поставил на землю. Она побежала к Бэйзи.

Кэролин заколебалась. Он расхохотался, глядя на нее, раскинул руки, ожидая.

– Теперь вы?

– Ни за что в жизни! – прокричала она в ответ. – Мне же не шесть лет. Я могу сама спуститься, на своих собственных ногах. – И она продолжила спуск.

Но ноги вдруг изменили ей, шаги убыстрились, и она вдруг обнаружила, что несется так же, как и Хелен. Она испугалась, когда не смогла бежать медленнее.

– Ричард! – пронзительно закричала она. – Ричард! Держите меня, я упаду…

Он поднялся вверх по склону и подхватил ее, и вот она оказалась в его объятиях. От толчка они оба упали и покатились вниз по склону. А потом он пристально посмотрел на нее и, не выпуская из своих объятий, поднял голову и прижал свои губы к ее в собственническом и безжалостном поцелуе. Сопротивляться она уже не могла. По мере того как поцелуй длился, она чувствовала нарастающий в ней экстаз, и ей стало все равно, прочтет ли он в ее глазах, что она полностью капитулировала. Если он сейчас поймет, что она любит, то она ничем не может поправить положение.

Наконец он поднял голову, но не двинулся с места и посмотрел ей в глаза. Она искала, что сказать.

– Спасибо, – прошептала, – за то, что поймали меня.

– О, – ответил Ричард, усмехаясь, – не стоит благодарности. Я всегда ловлю женщину, когда она летит на меня.

– Да, – все еще не переведя дыхания, продолжила она, – но вовсе не нужно было…

– Целовать вас? О, я всегда целую женщину, когда она падает в мои объятия. Особенно если она красива. Это привычка, которой я следую уже много лет.

Он смеялся над ней, как будто сам дьявол вселился в него, и она попробовала освободиться.

– Не пытайтесь, все равно не вырветесь, пока я не захочу вас отпустить. – Его глаза блуждали по ее лицу, живому и трепещущему под его взглядом. – Вам никто не говорил, как вы красивы? (Она не ответила, понимая, что он насмехается.) Думаю, ваш друг говорил это. – Он погладил ее брови. – Что бы он сказал, если увидел бы вас сейчас – неверной ему?

Она сделала бешеную, но безуспешную попытку освободиться, воскликнув:

– Что вы говорите?

– Не волнуйтесь. От женщин можно всего ожидать. Я же видел, как моя сестра изменила своему мужу…

– Я уверена, она не зашла так далеко.

– Нет? Ну что же, может быть, но уверен, что вовсю пыталась сделать это. – Он понизил голос и сказал, сузив глаза: – Хотелось бы знать, как далеко вы могли бы зайти?

Голоса детей вернули их к окружающей действительности.

– Они возвращаются, – прошипела она. – Отпустите меня.

– Наверное, отпущу, – протяжно ответил он, не спеша выпуская ее из объятий. – Иначе они увидят нас и расскажут все матери. – Он лег на спину и поднял руки над головой. – И тогда она решит, что я тоже, как это ни странно, живой человек. А это вовсе не так.

Она села, приглаживая волосы и стараясь успокоиться, пытаясь побороть в себе боль и страдание. Его жалящие слова, жуткий цинизм, непоколебимое недоверие к ней вызывали в ней ужасное отвращение.

Она никогда не сможет угодить этому человеку, как бы она ни старалась. Из-за того, что она родственница человека, которого он ненавидит, она никогда не завоюет его доверия.

– Мы уже идем? – спросила Хелен. – Мама сказала, что не следует возвращаться слишком поздно.

Ричард лениво поднялся и протянул руку Кэролин. Она с неохотой подала ему свою и поднялась. Он улыбнулся, глядя ей в глаза, но она отвернулась и подняла свою куртку.

Хелен взялась за коляску и повезла Бэйзи, шагая впереди них. Ричард обнял Кэролин за талию, и они шли как двое влюбленных. Они ловили на себе снисходительные улыбки прохожих, и Кэролин с горечью произнесла:

– Самое смешное, что со стороны мы выглядим как большая и счастливая семья. Если бы кто-нибудь знал!

Ричард расхохотался и, прижав ее к себе еще теснее, прошептал:

– Простили?

– За что? За поцелуй?

– За поцелуй? Да нет, ни за что на свете! Я никогда не прошу прощения за то, что, как бы это сказать, приносит обоюдное наслаждение. Нет, за то, что поехал с вами?

Она пожала плечами:

– Какое это имеет значение – прощаю я или нет?

Он воскликнул с досадой:

– Какое лукавство! Как это похоже на женщин! Никогда не давать прямого ответа.

– Правду говорят, – тихо, как будто про себя сказала она, – что вы ненавидите женщин.

Он снова рассмеялся:

– Так обо мне говорят? А знаете, – он бросил на нее косой взгляд, – наверное, правду говорят. Глупые создания, большинство из них.

Она освободилась от обнимавшей ее руки и мрачно сказала Хелен:

– Давай я теперь повезу Бэйзи.

Хелен подскочила к дяде и взяла его за руку.

– Кто-то же любит меня, – с усмешкой проговорил Ричард, кивком показывая Кэролин на племянницу, ухватившую его за руку. Но Хелен вскоре надоело так идти, и она схватилась вновь за коляску. Ричард поднял опустевшую ладонь. – Становится холодно. Необходимо женское прикосновение, чтобы согреть ее.

– Жаль, что вы не взяли с собой свою подружку в таком случае. – Эти горькие слова вылетели против ее воли.

Он недоуменно спросил:

– Какую подружку? Просветите.

– Вашу секретаршу, – фыркнула она в ответ.

– А, понятно, – медленно проговорил он и широко улыбнулся. – Да, жаль, что со мной нет Розанны. Ну ничего. Вы тоже сойдете. – Он взял ее руку в свою и не отпустил.

Они молча шли за Хелен и Бэйзи, а Кэролин вдруг подумала: что же будет на следующий день, когда дядя вернется? Он потребует свидания с Ричардом и захочет объяснений о доске объявлений. А уж после этого Ричард никогда в жизни не возьмет ее за руку.

Она невольно крепче сжала свою руку, и он посмотрел на нее с любопытством. Они уже почти дошли до конца долины и находились в двух шагах от припаркованного автомобиля.

Ричард положил руки ей на плечи, повернул ее лицо к себе. Медленно, очень медленно, чтобы она могла успеть при желании уклониться, он приблизил губы к ее губам. Она знала, что должна отклониться до того, как это произойдет, но понимала также, что он целует ее в последний раз. Она протянула свои губы к его губам и даже не попыталась предотвратить этот поцелуй. Когда они разомкнули объятия, его взгляд ловил ее взгляд, выражение лица казалось серьезным, почти озабоченным, рука его обнимала Кэролин за плечи, когда они шли к машине.

– Все еще проверяете, – проговорила она, обретя способность хоть что-то произнести, – как далеко я могу зайти?

– Может быть, – последовал краткий ответ.

Он отвез ее домой, и все дружно махали ей, когда она стояла в дверях, глядя, как они отъезжают.

Глава 9

Кэролин была на складе, когда приехал ее дядя. Вместо того чтобы позвать ее, он пронесся прямо вверх по лестнице, в кабинет Ричарда Хиндона.

Спустя некоторое время дядя ушел. Он прошел мимо нее, даже не посмотрев в ее сторону. Сердце ее бешено стучало, а слух был настроен на звонок внутреннего телефона, вызывающий ее к главному библиотекарю. Но никакого звонка не было. Она поняла, что не может больше выдерживать состояние неизвестности, и решила пойти к нему сама. Как-нибудь она должна объяснить, что произошло, сделать попытку разобраться во всем.

В приемной секретаря не оказалось, и она решила подождать. Она могла слышать голос Розанны из комнаты Ричарда и знала, что они, должно быть, говорят о ней, судя по взбешенному голосу Ричарда. Внутренняя дверь отворилась, и Розанна увидела ее.

– Что вам, мисс Лайл? – спросила она холодно.

– Могу я… видеть мистера Хиндона?

Розанна удалилась в его комнату и закрыла за собой дверь. Вернувшись, она сказала:

– Мистер Хиндон не желает вас видеть.

Кэролин облизала языком свои губы.

– Но я… – Она никак не ожидала этого. Поток оскорблений, возможно, злых слов, даже угроз, но не это.

– Пожалуйста, – сказала она, почти рыдая и ненавидя себя за это, – пожалуйста, спросите его еще раз.

Розанна исчезла, а затем вернулась, держа дверь открытой, указывая, что Кэролин может войти.

– Он сказал, только на несколько минут.

Он только слегка приподнял голову, когда она встала перед ним.

– Да?

– Я… я пришла сказать, что мне очень жаль. Вы не поверите мне, но это так.

Никакого ответа.

– Я не хотела говорить ничего моему дяде, но он говорил такие ужасные вещи о вас. Я… я… это просто сорвалось с языка.

Опять никакого ответа.

– Я сказала ему это, чтобы… чтобы доказать, как он не прав, так плохо думая о вас… – Она умолкла, чувствуя, что разговаривала сама с собой.

Он поднял на нее утомленные глаза:

– Вы закончили? – Он посмотрел на часы. – У меня сейчас деловая встреча.

– Мистер Хиндон, он сказал мне однажды, что вы могли бы скоро принадлежать к верхушке. – Ее слова, по-видимому, заинтересовали Ричарда. – Он сказал, что создаст вам такие сложности, что вы в отчаянии отступите и прекратите бороться с ними и присоединитесь к ним. Потом у них уже не будет проблем с вами. Именно поэтому он все так делает.

Теперь он выглядел заинтересованным. Он откинулся назад с недоверчивой усмешкой на лице.

– Я буду принадлежать к руководству? На это он надеется? – Он ударил кулаком по столу. – Через мой труп, так ему и передайте. – Он сузил глаза, разглядывая ее. – Эта система шпионажа – она работает в обе стороны. Я могу использовать вас, как Грэхем однажды предположил. Я могу питать вас своими идеями и позволять вам передавать их ему. При вашей преданности ко мне, которую вы так чувствительно обнаружили, вы можете работать на него и действовать в моих интересах.

Теперь она использовала его слова. Она вытащила их наружу:

– Вы закончили?

Розанна просунула голову в дверь:

– Ричард, ваша встреча.

Кэролин знала, что это предупредительный сигнал, что ей больше нельзя задерживаться, и вышла из комнаты.

Однажды вечером, в середине июня, Кэролин пообещала посидеть с детьми Хилари, но, когда приехала, оказалось, что та изменила свои планы.

– Я сегодня рано закончила. Но все равно, спасибо, что пришли. Что вы теперь будете делать – пойдете обратно домой?

Кэролин выглянула в окно на теплое вечернее солнце и почувствовала сильную тоску по свободе Низин.

– Пойду погуляю. Подышу свежим воздухом.

Когда Хилари открыла наружную дверь, чтобы выпустить ее, Кэролин скользнула взглядом вверх по лестнице.

– Ричард здесь, – сказала Хилари. – Вы хотели его увидеть?

Она поспешно замотала головой.

Хилари проводила ее до ворот.

– Отличный вечер. – Она помахала рукой на прощанье и вошла в дом.

В Низинах воздух был мягкий и как бы ласковый. Холмы, покрытые пятнами зарослей кустарника, возвышались вдали, пересеченные хорошо протоптанными тропами, изрытые то там, то здесь огромными оврагами, которые врезались в склоны, закрывая свои собственные тени. Далеко к югу было видно море, голубовато-серое при вечернем солнце.

Кэролин прислонилась к бетонному столбу – части ограды, сооруженной для скота. Она бессмысленно смотрела прямо перед собой, не воспринимая ничего, кроме своих собственных мыслей. Она давно не говорила с Ричардом. Она видела его в библиотеке, но он не подходил близко. Грэхем также избегал ее. Она подозревала, что у того на этот счет было соответствующее распоряжение. Итак, он однажды что-то упустил, и теперь не должно быть опасности, что это повторится.

Она услышала шаги, но не оглянулась: люди часто проходили здесь, когда гуляли с собаками.

– Кэролин? – позвал человек, стоящий за ней.

Ее голова дернулась назад. Это был Ричард. Она ничего не сказала, просто пошла вперед. Он пошел рядом. Он смотрел в ее сторону, и ее сердце готово было разорваться.

– Я устала, – сказала она наконец и села под кустом, надеясь, что он пойдет дальше. Однако он остановился и сел позади нее. Когда она повернула голову, ее волосы попали в кустарник и застряли там. Она рванулась, но волосы не хотели отцепляться. – Эти дурацкие волосы, – выпалила она, – дурацкие волосы. – И рванула сильней. В ее глазах теперь были слезы от боли.

Ричард наклонился и терпеливо освободил ее волосы.

– Они тебе, должно быть, нравятся, иначе бы ты их состригла, так ведь?

– Почему ты здесь? – набросилась она на Ричарда. – Я тебя не приглашала. Однако, – добавила она кисло, – тебе непременно нужно общество женщины. Любой женщины, даже меня.

Он улыбнулся цинично.

– Мне? Мне нужна женщина? За всю мою жизнь мне никогда не нужны были женщины.

Он опять уселся на землю.

– У меня перед глазами все время стоит ужасный пример моей сестры. После того как я узнал, что она собой представляет, и обнаружил путем наблюдений, что она является характерным представителем своего пола, это заставило меня держаться подальше от женщин большую часть моей жизни.

Определенно, он должен знать, что делает ей больно, подумала Кэролин, тогда почему он это говорит? Чтобы предостеречь ее? Чтобы поставить ее на место просто знакомой по работе?

– Ты невозможен, просто невозможен, – взвилась она.

– Я знаю. Вот почему я никогда не был женат. Я живу один, я – одиночка, и это потому, что со мной невозможно жить вместе.

Она разорвала листок папоротника на кусочки.

– Ни одна женщина никогда не будет тебя терпеть, – сказала она злобно.

Он спокойно ответил:

– Ты абсолютно права. Я сам осознаю свои недостатки.

Это означало предупреждение. Она выбросила остатки папоротника, отряхнула руки, встала и ушла. Добравшись до ворот, она прислонилась к ним, вглядываясь в линию горизонта до тех пор, пока горизонт не расплылся и не исчез. На ощупь она нашла платок и промокнула глаза.

Она пошла дальше и спустя некоторое время оглянулась. Ричард стоял у ворот, от которых она только что отошла, устремив взгляд к линии моря. Она перелезла через дыру в заборе и заметила, что он последовал за ней. Он медленно шел на некотором удалении и не имел никакого желания догонять ее.

Ее взгляд последовал за замысловатым, пляшущим полетом птицы. Когда та взлетела выше и растворилась в небе, она пожалела, что не может избавиться от своей оболочки и последовать за птицей, освободившись от страданий своего разбитого сердца, безнадежной любви, которая поймала ее в клетку.

Она доехала домой на автобусе и посмотрелась в зеркало на туалетном столике. Ее мысли, в отчаянии от несчастья, обратились к себе. Она ненавидела себя, свое лицо, все, что принадлежало ей. Она стряхнет с себя оковы прошлого, настоящего и избавится от многого в своей собственной индивидуальности. Что-то должно сдвинуться с места. Завтра, когда у нее будет свободный вечер, она обрежет свои волосы, и ничто не заставит ее изменить свое решение. Ничто.

Парикмахер посмотрела непонимающе на водопад золотистых волос, которые она собралась состричь.

– Вы уверены? – спросила она. – Вы хотите, чтобы я это все состригла?

Кэролин, желая, чтобы девушка перестала возражать, сказала твердо:

– Совершенно уверена. Я устала от них. – И чуть было не добавила: «И от всего, что с ними связано».

– Они так прекрасны, – не унималась девушка. – Потребуются годы…

Наконец она вздохнула и начала стричь. Когда все кончилось, волосы лежали шелковыми прядями на полу.

Итак, все кончено.

В своей комнате, раззадоренная подобным злым триумфом, она ощупывала рукой пустоту на шее. Когда бабушка встретила ее на пороге, она чуть не заплакала.

– Ох, моя дорогая, – стонала она, – что ты наделала!

– Я их отрезала, бабушка. Большую часть. Теперь я собираюсь их вымыть, и спасибо, что мне не нужно больше ждать так долго, пока они высохнут.

Она прошла в ванную и, не взглянув ни разу в зеркало, вымыла и высушила голову. Теперь волосы мягко ласкали, как золотистая шапочка, ее щеки, и она почувствовала себя опьяненной своей дерзостью. Она бросила вызов в лицо прошлому. Она разорвала оковы.

Ее взгляд, все еще немного дикий, упал на портрет матери. Она взяла его и начала внимательно изучать, отыскивая свои собственные черты, посмотрела на слегка вьющиеся волосы матери. Теперь можно было быть уверенной в ее схожести с этой красивой девушкой, которая была ее матерью.

Сначала она долго изучала это лицо с мягкой улыбкой, потом свое собственное. Она анализировала и делала обнадеживающие сравнения. В конце концов она оставила это занятие. Нет между ними никакой схожести, нет даже намека на нее.

В тот же вечер к ней зашел Шейн. Он пошатнулся, когда она пригласила его войти. Такую реакцию ей придется теперь видеть в течение долгого времени, она это знала.

– Моя милая, – сказал он грустным голосом, – после того, что я вижу, мне придется надеть траур или, по крайней мере, носить черную повязку на руке. Господи, что же заставило тебя сделать это? – Он стонал и становился трагичен. – Твои несравненные локоны! Где они сейчас?

Она не стала говорить ему, что она продала их парикмахеру. Она сказала с улыбкой:

– Я подозреваю, что ты меня не захочешь теперь никуда приглашать. Наверное, я тебя недостаточно украшаю теперь, когда отсутствует моя главная отличительная черта?

Он спокойно посмотрел на нее:

– Я не могу этого пережить, но, милая, ты все так же прекрасна, как и раньше. Твое лицо предстало теперь во всем его великолепии.

Она засмеялась, услышав его цветистые выражения, и они вышли на улицу.

– Давно ты меня не баловал своим обществом, – заявила она. – Может, попробуем снова?

– Гм… понимаешь, на одной вечеринке я встретил такую хорошенькую маленькую штучку, некую Джейн…

– Я так и думала. Это меня радует. Я думала, это, возможно, некая миссис Хилари Родинг.

– Моя дорогая, я не идиот. Даже если бы она меня привлекала, подумай, как это плохо было бы для дела. Все мои респектабельные клиенты с большими домами и серьезной собственностью изменят мнение о моей фирме и пойдут в другой ближайший магазин. Я заверяю тебя, пусть она привлекательна и даже соблазнительна, но нет, этому не бывать. – Он взглянул на нее: – Ну, куда мы пойдем?

Она ответила ему с ехидной усмешкой:

– Куда-нибудь, где ты мог спрятать меня, такую непривлекательную.

Он засмеялся:

– Ну вот, теперь ты дурачишься.

Они смотрели фильм, держались за руки и много смеялись. Кэролин знала, что все это ничего не значит. Они практически выросли вместе, и то, что было, было в прошлом. Ее сердце было где-то в другом месте, а сердце Шейна было везде сразу. Они знали систему ценностей друг друга и поэтому вместе были счастливее.

Кейт издал восклицание ужаса, его, в общем, Кэролин могла ожидать, когда пришла на следующий день в библиотеку. Все остальные собрались вокруг и выражали свое изумление и неодобрение. По крайней мере, она думала, это сделано раз и навсегда.

– Кто тебя обкорнал? – спросила Кэтти. – Какой овцевод, я имею в виду парикмахера, сделал эту грязную работу?

Кэролин ей рассказала, а Кэтти сыпала фразами типа «святотатство» и «ты не должна была так делать».

– Эта выставка книг… – говорил Кейт, ведя Кэролин в тишину склада. – Ты решила, какая у тебя основная тема?

– Я подумала, – сказала Кэролин, – так как сейчас разгар лета, я назову ее как-нибудь типа «Летние сады» и выставлю все книги, которые я смогу найти по садам и садоводству.

– М-м… Неплохо, хотя это скорее тема для весны, но для испытания это подойдет.

Кто-то его вызвал, и он ушел, сказав, что будет через минуту.

Кэролин прислонилась к столу и стала думать, какое оформление использовать для плаката, рекламирующего ее выставку книг. Услышав какое-то движение сзади, она повернулась и увидела Ричарда. Он стоял, уставившись ошеломленно на ее волосы, лицо его было бледно.

Когда она посмотрела на него, внутри него промелькнула какая-то вспышка, и он понял, почему она это сделала. Она хотела причинить ему боль, так же как он сделал ей больно. И ей это удалось. Но изумленный взгляд его глаз выражал стремительный триумф; это был обоюдоострый меч, и его боль стала ее болью. Она отвернулась. Она должна была понимать, что у нее нет надежды победить человека, которого она столь сильно любит.

Она заставила свои губы двигаться:

– Доброе утро, мистер Хиндон.

Он, казалось, с усилием взял себя в руки:

– Зачем ты это сделала? – Голос его был безжизненный.

– Чтобы… чтобы прекратить ваши возражения.

– Возражения… по поводу твоих волос?

– Да, – она перешла к обороне, – теперь, по крайней мере, у вас на одну меньше претензий ко мне и меньше на одно имя из тех, которыми вы меня называете за моей спиной.

– Имя? Какое имя?

– Лютик. – Она это сказала почти любовно.

Его голос смягчился.

– Кто тебе сказал, что я тебя так называю?

– Ваша сестра.

– Да, – сказал он, – она могла это сделать. Отдали ли они назад… твои волосы, после того как состригли их?

– Да.

В его глазах вспыхнул странный свет.

– Так, значит, они у тебя.

– Нет. Они сказали мне, что это… прекрасные волосы, притом очень необычного цвета. Я не хотела их забирать, поэтому… предложила им купить их, и они согласились.

– Ты продала их? – Теперь в его голосе был цинизм. – Конечно, я должен был знать, что деньги для тебя главное.

В гневе она бросилась на него, но он успел выскочить.

Это произошло в тот же день позже. Она крутилась около полок, подбирая книги для своей выставки, когда ее вызвала мисс Стагг и сказала громким шепотом:

– От секретаря мистера Хиндона передали записку. Он хочет вас видеть. Миссис Харвей сказала, что он очень зол и вы должны подняться к нему немедленно.

Лестница никогда еще не казалась такой крутой, а коридор наверху таким длинным и темным, как сейчас, когда она тяжело шла к кабинету Ричарда Хиндона. Она постучалась в его дверь, Розанна открыла ей, и она вошла.

Ричард не стал просить своего секретаря удалиться. Его гнев был холодным, его глаза – расчетливые и жестокие. Инстинктивно Кэролин хотела повернуться и убежать, но собственное достоинство и ощущение своей непричастности к любому преступлению, в котором он может обвинить ее, заставляли ее стоять перед ним прямо.

– Вы опять это сделали, мисс Лайл, – заговорил он. – Опять вы сыграли роль шпиона, передав информацию вашему дяде.

Она смотрела на него непонимающе, надеясь, что он объяснит, о чем он говорит. Отсутствие ответа с ее стороны, похоже, раздражало его.

– Я не могу понять, как вы смогли узнать это. После того случая я дал Грэхему Коутсу строгие инструкции ни в коем случае не давать вам никакой информации. Я сам был предельно осторожен, когда разговаривал с вами.

– Мистер Хиндон, – сказала она спокойно, – я извиняюсь, но я не понимаю, о чем вы говорите.

– Вы ожидаете, что я в это поверю. Вы будете пытаться представить все так, будто не говорили дядюшке о том, что в лекционный зал здесь пустили группу молодых людей, на что он смотрит с неодобрением из-за того, что они, как утверждают, очень шумели в зале в прошлый раз. Разве вы теперь еще раз не заменили свою «преданность» мне на «преданность» ему? Разве вы не знали о его намерении позвонить мне и угрожать устроить мне отставку, если я буду продолжать, как он выразился, «попирать» законы и устои местной власти?

Она опять ответила спокойно:

– Я повторяю, что не знаю ничего об этом, хотя я вижу, что, сколько бы я ни провозглашала свою невиновность, вы в это все равно не поверите.