Текст книги "Навстречу судьбе"

Автор книги: Лилиан Пик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Желаю вам счастья.

Линн.

P.S. Пожалуйста, будьте добры выслать почтой сумку с одеждой, которую я случайно оставила в вашем автомобиле. Извините за беспокойство».

Линн надеялась, что слезы, которые она роняла на письмо, высохнут без следа.

Во вторник утром после завтрака она быстро упаковала чемодан и спрятала его в гардеробе ресторана под своим пальто, надеясь, что там его никто не найдет, пока не закончится собрание конференции. Потом она вернулась в комнату удостовериться, что ничего не забыла, заперла за собой дверь в последний раз и уже спускалась по лестнице, когда услышала в холле голоса. Крис стоял с группой людей, засунув руки в карманы, и выглядел веселым и довольным. Казалось, он почувствовал ее присутствие – взглянул в сторону лестницы, помахал рукой и шагнул навстречу.

Линн повернулась и бросилась наверх, испугавшись, как ребенок, которого ждет наказание за взятую без спросу банку варенья. Она радовалась тому, что еще не успела сдать ключ секретарше, влетела в свою комнату, лихорадочно заперла за собой дверь и бросилась на аккуратно застеленную кровать, задыхаясь – не только от быстрого бега, но и от того, что вид этого человека все еще губительно воздействовал на ритм ее сердцебиения.

«Делать нечего, придется остаться на утреннее заседание конференции», – решила девушка и, поскольку оно должно было начаться с минуты на минуту, поспешила в зал и постаралась пробраться между рядов как можно более незаметно. Не успела она опуститься на свободное место рядом с Джоном Холвиком, как председатель поднялся, чтобы представить первого оратора. Джон улыбнулся девушке, мягко упрекнув за опоздание, и указал на трибуну.

– Это ваш друг? – спросил он.

Линн кивнула.

Заметил ли Крис ее опоздание, она не знала, потому что сразу уткнулась носом в пустую страницу записной книжки и не смотрела на сцену. Первый доклад был достаточно интересен, чтобы заслужить несколько заметок, но мысли оратора не отличались оригинальностью – аудитория уже слышала многое из того, о чем он говорил. Когда он наконец сел под сдержанные аплодисменты, Линн позволила себе один быстрый взгляд на трибуну. В этот момент Крис посмотрел в ее сторону, и, прежде чем девушка опустила глаза, она поймала выражение озабоченности, мелькнувшее на его лице.

Следующим выступал Крис, и председатель представил его как последнего докладчика конференции. Как только Крис заговорил, девушка почувствовала, что решимость ненавидеть его медленно испаряется, уступая место огромной гордости за этого человека – ему сразу же удалось пробудить в слушателях интерес и завладеть вниманием аудитории.

Внезапно смысл его слов начал доходить до ее сознания. Не веря своим ушам, она вглядывалась в его лицо, будто пыталась читать по губам для пущей уверенности в том, что правильно его понимает.

Главные тезисы доклада совпадали с теми идеями, которые она так упорно старалась внедрить в школе. Крис всецело поддерживал ее и даже призвал аудиторию более терпимо относиться к молодым преподавателям, которые так храбро пытаются ввести новые методы в практику вопреки противодействию всех и вся. Он рассказал о необоснованных опасениях и претензиях родителей и школьного руководства, о противодействии тех учителей, которые, даже будучи не старыми людьми, с трудом приспосабливаются к современным методам и мешают работать новаторам. В общем, он сказал все то, что они с Линн неоднократно обсуждали и с чем, как она полагала, Крис был не согласен, считая это детскими играми. Его доклад назывался «Как вернуть английский язык к жизни», и ему удалось оживить, по крайней мере, аудиторию.

Как член Королевского инспектората школ, сказал Крис, он подошел к теме с позиции наблюдателя или даже беспристрастного судьи (при этом замечании по аудитории прошла волна перешептываний). Он изложил принципы, на которых, по его мнению, должно быть основано обучение английскому языку. Эффективная система преподавания, на его взгляд, подразумевала полный разрыв со старыми, ортодоксальными методами, которые давно отстали от современного образовательного мышления и уровня педагогической науки.

Крис аккуратно положил конспект доклада перед собой на стол и оглядел зал.

– Все вы – преподаватели. Без сомнения, многие из вас спрашивают себя, что именно я подразумеваю под ортодоксальными методами обучения и каковыми мне видятся их приверженцы. Я бы назвал их роботами. – При этих словах аудитория изумленно зашумела, но Крис поднял руку и продолжал: – Да, роботами, в которых загрузили определенную информацию, вложили в руку кусок мела и снабдили громким повелительным голосом, забыв при этом вписать в программу такие пункты, как воображение и инициатива. Используя современные методы, преподаватели перестают быть простыми передатчиками информации, они становятся советчиками, наставниками, помощниками. Они должны пробуждать в детях интерес, подсказывать ориентиры и постоянно использовать свои воображение и опыт для создания новых конструктивных и эффективных педагогических приемов. Учителя, встающие на этот путь, должны прежде всего своим примером убедить коллег в необходимости отказаться от прошлого и без страха принимать новые идеи.

В заключение он сказал:

– Преподавание английского языка нуждается в реформе. Его нужно оторвать от традиционной почвы, от власти прошлого и приспособить к требованиям века технологического расцвета, атомной энергии и космических полетов.

Он сел под громкие и длительные аплодисменты. Некоторые учителя помоложе даже кричали «браво», восхищенные, что наконец-то официальный представитель министерства подал голос, чтобы говорить от их имени, и открыто показал, что он на их стороне.

Линн хлопала вместе с остальными и, перехватив взгляд Криса, ответила ему улыбкой. «Я не могу молчать, я просто обязана поблагодарить его за такую блестящую поддержку», – сказала она себе.

Когда аплодисменты стихли, председатель объявил об официальном закрытии конференции и выразил надежду, что это мероприятие было небесполезным и все узнали для себя что-нибудь новое за последние пять дней.

Линн встала и вместе со всеми вышла из актового зала. Она сказала Джону, который следовал за ней по пятам, что уезжает немедленно, чтобы успеть на поезд. Он был очень разочарован, что она не останется пообедать с ним.

– Вы дадите мне свой адрес, Линн? Быть может, мы еще встретимся. Хотя я ожидаю, что вы очень скоро выйдете замуж. Очевидно, у вас с женихом одинаковые взгляды на преподавание.

Джон не знал, что в его последних словах Линн услышала горькую иронию. То, что в борьбе против школьных ретроградов они с Крисом оказались в одном лагере, девушка сочла грустным парадоксом, но, услышав, как этого человека назвали ее женихом, она с трудом сдержала истерический смех. Если бы она пересказала Крису этот анекдот, он, без сомнения, повеселился бы вместе с ней, вспомнив о том неприятном положении, в которое поставил Джона Холвика в воскресенье.

– О, о свадьбе я пока ничего не могу сказать, – уклончиво ответила Линн и набросала свой адрес на полях его программы конференции. Попрощавшись с Джоном, она побежала в гардероб. Она знала, что такси подъедет с минуты на минуту, а ей еще нужно было отдать секретарше ключ от комнаты и записку для Криса. Выхватив чемодан из-под скамейки, она накинула на плечи пальто, выглянула в вестибюль и, убедившись, что в поле зрения нет Криса, бросилась в офис.

Секретарша взяла ключ и пообещала отдать письмо мистеру Йорку, как только его увидит. Линн понеслась по ступенькам. Ее сердце бешено колотилось, а щеки раскраснелись от спешки и волнения. Никто не помешал ей на пути к цели, и через полминуты она подбежала к такси, сказала водителю, куда ехать, и бросилась на заднее сиденье автомобиля.

Сидя в поезде, который мчался на юг, набирая скорость, Линн вспоминала события последних двух дней. Чувство безысходности накрыло ее, словно волна прилива. «Не уходи, любовь моя, спроси сначала разрешенья...» Эти слова непрошенно всплыли в памяти, и глаза Линн наполнились слезами – она не вняла этой просьбе, не спросила разрешения...

Она тонула в глубоком, неспокойном море своих эмоций. Вопросы, словно рыбьи плавники, всплывали то здесь, то там – вопросы, на которые ей никогда не найти ответа. Почему он не сказал ей о помолвке с Анджелой? Почему всякий раз, когда об этом заходила речь, менял тему? Почему он отрицал, что перстень с печаткой на его безымянном пальце что-то означает? Линн смотрела в окно вагона невидящими глазами. Пассажиры входили и выходили, станции мелькали одна за другой, но она уже ни на что не обращала внимания.

К этому времени обед в Дейлс-Холле, вероятно, уже закончился, и Крис теперь поджидает ее в вестибюле. Что он почувствует, когда узнает, что она уже уехала? Гнев, раздражение или облегчение – быть может, он обрадуется, что избавился от ее общества?

Линн равнодушно подумала о том, что напрасно не осталась на обед – теперь ее мучил голод. Порывшись в чемодане, она отыскала полплитки шоколада и подкрепилась, решив, что этого вполне достаточно и можно не ходить в вагон-ресторан. Вскоре, утомленная мрачными мыслями, она задремала, время от времени проваливаясь в тревожный тяжелый сон. Когда поезд в очередной раз остановился, девушка проснулась и поняла, что они уже добрались до предместий Лондона.

Она направилась в туалет и поплескала себе в лицо холодной водой, чтобы прогнать остатки дремоты. Подкрасившись и причесавшись, она почувствовала себя немного бодрее и вернулась в купе. Через несколько минут Линн сошла на многолюдной платформе центральной станции Лондона и из первой же телефонной будки позвонила родителям предупредить о своем незапланированном приезде. Она пересекла город на метро, доехала до конечной остановки и на вокзале купила билет до Кента. Дома она оказалась намного раньше, чем рассчитывала.

Утомленная поездкой и опустошенная переживаниями, Линн вошла наконец в дом родителей и бросилась в объятия матери:

– У тебя усталый вид, дорогая, – озабоченно сказала та, заметив в глазах дочери слезы. – Каникулы начались несколько дней назад, и я думала, что ты успела отдохнуть. Пойдем, детка, ты должна обо всем мне рассказать.

На верху лестницы появился отец и весело крикнул:

– Привет, дорогая! Я, как всегда, проверяю домашние задания в кабинете, ничего не вижу и не слышу, поэтому так поздно вышел тебя встречать. Как прошла конференция?

Линн полезла за носовым платком и ответила, стараясь говорить бодро:

– Хорошо. Было интересно, но многообещающее название конференции себя все же не оправдало. – Она отвернулась, чтобы повесить пальто, и заодно промокнула слезы носовым платком. Девушка надеялась, что отец не заметил ее подавленного настроения и покрасневших глаз.

– Ты плохо выглядишь, детка. – Миссис Хьюлетт казалась всерьез озабоченной. – Что случилось?

Линн поняла, что должна поскорее скрыться от этого испытующего материнского взгляда.

– Можно мне чашечку чая, мама? – Она стала подниматься по лестнице. – А я пока распакую вещи.

– Конечно, дорогая. Я принесу.

На площадке второго этажа ее остановил отец и подробно допросил о конференции. Несмотря на усталость, Линн была рада поговорить на нейтральную тему – это отвлекло ее от собственных переживаний и помогло хоть немного восстановить душевное равновесие.

Когда вошла мать, Линн сидела на кровати, рассеянно складывая и перекладывая одежду. Миссис Хьюлетт поставила чашку чая на ночной столик, придвинула стул и сказала:

– А теперь рассказывай, дорогая.

Линн повернула к матери бледное несчастное лицо и вяло улыбнулась:

– Я всегда знала, что от тебя ничего не скроешь.

– Особенно если происходит что-то серьезное. Рассказывай-рассказывай, детка.

Линн говорила медленно и сбивчиво, опуская некоторые детали, и сказала лишь то, что можно было сказать матери. Ее история была похожа на загадочную мозаику, в которой то здесь, то там отсутствовали важные для всей композиции стеклышки. Миссис Хьюлетт не перебивала дочь, хотя было видно, что у нее возникло много вопросов еще в начале рассказа, но, даже когда голос Линн внезапно затих на безнадежной ноте, мать не стала на нее давить, требуя продолжения и подробностей. Она лишь мягко сказала, что уверена – все закончится хорошо. Но Линн покачала головой. Финал сказки уже написан. Книга закрыта.

Выплакавшись матери в жилетку, Линн почувствовала облегчение и к ней тотчас вернулся голод – она ведь так и не пообедала. Ее вопрос, что у них на ужин, обрадовал мать и до некоторой степени успокоил ее страхи.

– Не переживай, киска. Со временем ты забудешь этого человека, кто бы он ни был, и скоро сама будешь удивляться, как могла его полюбить. В любом случае он не заслуживает моей дочки.

Линн покачала головой и улыбнулась этому проявлению родительского эгоизма.

Той ночью она спала лучше, чем в последние несколько недель. Все ее сны были о Крисе, чего и следовало ожидать, поскольку рана все еще была сильно воспалена и ее нельзя было тревожить. Через пару дней ловкие стежки времени стянут края, и она совсем заживет. Но шрам конечно же останется на всю жизнь.

Глава 9

Время, однако, оказалось плохим лекарем и не принесло девушке утешения. К уик-энду за стеной, которой она оградила свое ноющее израненное сердце, зашевелилась новая отчаянная тоска по мужчине, которого она так отчаянно пыталась забыть. Боль при мысли о том, что она никогда больше его не увидит, а если и увидит, между ними ничего не может быть, охватила все ее существо и становилась невыносимой.

Измученная и несчастная духом, она искала убежище и спасение в саду, пытаясь занять себя какой-нибудь работой. Повозившись на грядках вокруг скромного домика семейства Хьюлетт, она почувствовала, что горе, овладевшее ею с тех пор, как она простилась с Крисом в доме его матери, немного притупилось.

Настала суббота, приближалось время полдника. Линн стояла на коленях на лужайке перед домом и пропалывала цветник. Погода была замечательная, и в голову девушке пришла мысль предложить матери устроить чаепитие на свежем воздухе. На ней были красный свитер и такого же цвета брюки – конечно, жалко было надевать их для работы в саду, но ее синие брюки еще не переслали по почте. Без сомнения, сумка с одеждой, которую она оставила в автомобиле Криса, будет дожидаться ее в квартире в Милденхеде.

Линн села на корточки, критически осматривая отрезок земли, уже очищенный от сорняков, и сравнивая его с той частью цветника, которую еще предстояло обработать. Где-то рядом притормозил автомобиль, хлопнула дверца. Линн кинула последний удовлетворенный взгляд на плоды своего труда, решив, что дневная норма выполнена, сняла садовые перчатки и в этот момент услышала шаги по асфальтированной дорожке, которая вела к входной двери. Она не повернулась посмотреть, кто это, зная, что мать ожидает гостя.

Потом шаги стихли, и послышался шелест травы, словно кто-то шел по лужайке. Звук приближался, нервы девушки натянулись до предела, и она затаила дыхание, говоря себе, что это новая иллюзия, что она обманывает себя, лелеет пустую надежду – ведь он не мог узнать ее адрес, он никогда не придет.

Рядом с ней кашлянул мужчина, и, когда она повернулась, медленно подняла глаза и ее взгляд остановился на его лице, девушка вздрогнула, почувствовав, что у нее подгибаются колени. Она могла упасть, если бы сильные руки не подхватили ее в последний момент.

– Крис... – произнесла она чуть слышно. Затем трепетная радость охватила все ее существо – он здесь, он все-таки пришел, и это не сон, не сказка, а реальность.

– Простите, что я так напугал вас.

Его взгляд застыл на ее лице, словно он старался сохранить в памяти каждую особенность, каждую его черточку. Спустя какое-то время Линн опомнилась и мгновенно спрятала все свои чувства под броней безразличия. Он никогда не будет принадлежать ей, она не должна об этом забывать.

Девушка заставила себя спросить легким и небрежным тоном:

– Как же вы узнали мой адрес?

– Окольными путями. – Он говорил почти как чужой. – Естественно, я начал с вашей домовладелицы, но потерпел неудачу. Она сказала мне, что у нее где-то записан ваш адрес, начала рыться в каких-то бумажках, но в конце концов бросила эту затею и заявила, что потеряла его. Она знала, что ваши родители живут в Кенте, в каком-то местечке, начинающемся на «С», – то ли Севеноукс, то ли Суонли, точно она не помнила. Тогда я позвонил Мэри, но ее домовладелица сказала, что та в отъезде, и поведала мне потрясающую новость. Вы знали, что у Мэри медовый месяц?

– Медовый месяц? – Новость на мгновение вывела Линн из состояния искусственного безразличия. – Значит, она вышла замуж? Я понятия не имела! Ну теперь-то вы можете сообщить мне имя ее мужа?

– Могу. Возможно, вы встречали его – он директор новой общеобразовательной школы неподалеку от Милденхеда. Приятный человек по имени Том Фарроу. Отличный работник. Я был в его школе с инспекционной проверкой и неожиданно встретил там Мэри. Вот тогда-то она и рассказала мне их историю.

Линн вспомнила, что в вечер открытия школьного фестиваля музыки и драмы Мэри держалась в стороне в компании высокого седого мужчины.

– По-моему, я видела его, не зная, кто он. Я так рада, что у нее наконец все наладилось.

– Абсолютно согласен. Она чудесный человек и заслуживает своего счастья. Но вернемся к теме нашего разговора. Итак, отчаявшись вытянуть хоть какую-то информацию из почтенных домовладелиц, я пришел в уныние, но вдруг меня осенило. Я связался с вашим приятелем-журналистом. Мистер Арнолд был весьма любезен и сказал мне, что, хотя ваш адрес ему не известен, у него есть друг в местной газете где-то в Кенте и то, чего этот друг не знает об обитателях графства, не знает никто. Он попросил, чтобы я дал ему пару дней, и наконец принес мне адреса шести кентских Хьюлеттов. – Выражение лица Криса неуловимо изменилось. – Спасибо, Линн, что носите этот наряд – он сияет подобно маяку. Разочарованный тремя из шести семейств Хьюлетт, я приготовился проведать остальных, и вообразите себе мой восторг при виде этого огонька, этого буйства красок в саду! – Он улыбнулся ей прежней обаятельной улыбкой, и ее сердце перевернулось.

Тут Линн заметила, что ее мать стоит на крыльце и с большим интересом разглядывает нежданного гостя.

– Вы должны зайти к нам, Крис, – пригласила девушка, и они пошли по лужайке к дому. – Знакомьтесь, это моя мама. Мама, это – Крис Йорк.

Крис улыбнулся худенькой женщине с седеющими волосами и проницательными карими глазами, подумав, что она всего на несколько лет моложе его матери. Миссис Хьюлетт недоверчиво посмотрела на него:

– Вы – мистер Йорк? Ну, мистер Йорк, вы на добрых двадцать лет моложе, чем я поняла из рассказа дочери!

Линн и Крис переглянулись и расхохотались.

– Мама, я ничего такого не говорила! Всему виной твое воображение.

– Детка, теперь я понимаю, что ты скрыла от меня самое важное. Ну, входите же, мистер Йорк. Кажется, вы с моей дочерью не договаривались о встрече?

Молодые люди снова обменялись взглядами.

– Нет, – сказал Крис.

– Вы должны выпить с нами чаю. Пожалуйста, проходите в гостиную. Позови отца, Линн, пусть поболтает с мистером Йорком, а то наш гость заскучает, пока мы будем готовить чай.

– Меня зовут Крис, миссис Хьюлетт.

– Договорились, Крис. А вот и мой муж. Норман, ты не поверишь, но это – Крис Йорк!

Спускавшийся по лестнице мистер Хьюлетт замер на последней ступеньке, удивленно вскинув брови.

– Вы не похожи на него, – прокомментировал он, и Линн с Крисом снова рассмеялись.

Отец Линн подошел к окну.

– Это ваш автомобиль на дороге, мистер Йорк... э-э-э... Крис? Красный «ровер»? Ваш? Неплохо живете.

– Отличная машина, исправно слушается водителя, – сказала ему Линн.

– О, значит, ты уже успела посидеть за рулем? – Он посмотрел на Криса: – Очень любезно с вашей стороны, что доверили ей свой автомобиль.

В голосе Криса появились металлические нотки:

– Да, когда-то я ей доверял.

Линн посмотрела на его лицо – оно стало непроницаемым и холодным, как гранит, губы были плотно сжаты. Девушка вздрогнула, надеясь, что отец не заметил этих внезапных перемен. Надежды оправдались – он действительно ничего не заметил и дружелюбно продолжал:

– Что ж, давайте позаботимся о вашем «ровере». Мы с женой собираемся уехать вечером, так что я выведу свою колымагу из гаража и поставлю на обочине, а вашего красавца мы загоним под крышу.

Прежде чем последовать за мистером Хьюлеттом, Крис задержался и отозвал Линн, когда та собиралась последовать за матерью на кухню.

– Я привез вашу одежду, Линн, – шепнул он, и девушка заметила жесткую ироническую улыбку, на мгновение изогнувшую его губы. – Я хотел, было, сохранить ее на память о нашей романтической прогулке, но передумал. Бывают воспоминания, которые в свете последующих событий лучше забыть, вы согласны?

Она не успела потребовать объяснений – Крис развернулся и направился к гаражу. Слезы подступили к ее глазам, когда она ломала голову, пытаясь понять, чем вызвано его внезапное желание ранить ее. Что она такого сделала? Почему он так жесток? В конце концов, у него есть любимая женщина, его Ангел, а у нее, у Линн, никого нет. Она уныло побрела на кухню. После некоторого колебания миссис Хьюлетт спросила ее прямо:

– Этот молодой человек и есть виновник всех твоих переживаний?

Линн кивнула, сосредоточенно намазывая масло на хлеб и не глядя на мать.

– И в чем же дело? Что у вас не ладится?

Девушка нетерпеливо тряхнула головой:

– Я же говорила, мама, он обручен! С женщиной по имени Ангел Кастелла.

– Как-как? – удивленно переспросила миссис Хьюлетт. – Это та самая знаменитая певица?

– Да. Они давно знают друг друга. Вместе учились музыке. Видишь ли, Крис – профессиональный пианист и когда-то выступал с концертами. Может быть, ты слышала о нем, хотя он был больше известен на севере Англии – прославился под псевдонимом Маркус Олдермен.

Это имя произвело на миссис Хьюлетт очень сильное впечатление.

– Конечно я его знаю! Прекрасный исполнитель, по крайней мере, был таковым несколько лет назад. Я даже слышала некоторые его записи.

– Пластинки? Он никогда не говорил мне о них.

– Это свидетельствует о его скромности. Ты уверена, что он собирается жениться?

– Его мать сказала мне, что он уже обсудил с ней свои планы – свадьба состоится совсем скоро. Они ждут возвращения отца из-за границы, чтобы сделать последние приготовления.

– Странно... Для человека, собирающегося жениться на другой женщине, он смотрит на мою дочь слишком... пристально. Либо он самый настоящий повеса, либо... – Она вздохнула и пожала плечами. – Либо что-то здесь не так.

За чаем Линн предоставила родителям вести беседу и развлекать гостя, а сама погрузилась в воспоминания, стараясь выкинуть из памяти те немногие неприятные моменты, омрачившие их поездку на север. Внешне она казалась холодной и равнодушной и сама удивлялась собственной способности сохранять спокойствие в его присутствии.

Миссис Хьюлетт повернулась к дочери:

– Ты не забыла, дорогая, что мы с отцом вечером идем в гости к Браунам? Что ты будешь делать?

Линн вопросительно посмотрела на Криса. Он повернул к ней лицо, на котором не отражалось никаких эмоций.

– Если вы останетесь дома, Линн, я бы хотел сказать вам пару слов, прежде чем уйду. Это не отнимет много времени. Не возражаете? – В его голосе звучали властные нотки.

– Конечно не возражаю. – Она испытала знакомое нелепое чувство страха, будто ее вызвали в кабинет директора и сейчас она услышит выговор за то, что в очередной раз стала причиной недовольства инспектора Ее Величества. Ее охватило предчувствие финала. Она случайно посмотрела на мать и перехватила ее задумчивый внимательный взгляд.

Вскоре миссис Хьюлетт принялась убирать со стола, и Крис добровольно вызвался помочь. Вместе с Линн они стояли на кухне возле раковины – девушка мыла посуду, он вытирал полотенцем блюдца и чашки. За работой Крис весело болтал с миссис Хьюлетт, и у Линн появилось странное ощущение, будто между ними снова все хорошо и ничто не встанет на пути их счастья. Но это была, конечно, иллюзия, которая исчезла, как только чистая сверкающая посуда вернулась в буфет и они втроем направились в гостиную.

Пока миссис Хьюлетт переодевалась, отец Линн беседовал с Крисом, с интересом расспрашивая его о работе школьного инспектора, о полномочиях государственных служащих и особенностях инспекционных проверок разных учебных заведений.

Линн сидела на низком подоконнике и слушала, испытывая растущее в душе чувство гордости за них обоих. Ее мысли уплыли в фантастический мир надежд: она представляла, что Крис стал членом их маленькой семьи и навсегда поселился в этом доме, веселый, довольный и счастливый...

Она резко оборвала поток этих радужных мечтаний, вернувшись к реальности. Крис стоял к ней спиной и, казалось, внимательно слушал мистера Хьюлетта, но вдруг обернулся, будто уловил ее мысли каким-то невидимым радаром. Линн не успела нацепить маску, и он увидел выражение ее лица. Его бровь насмешливо поползла вверх. Смущенная его проницательным взглядом, она опустила глаза.

Наконец родители собрались уходить.

– Ну, всего хорошего, Крис. Было приятно с вами познакомиться. – Миссис Хьюлетт пожала протянутую руку и внимательно посмотрела на него. – Мне кажется, мы еще встретимся.

Глаза Криса, казалось, хотели передать ей какое-то сообщение, но он сдержался и отвел взгляд.

– До свидания, молодой человек. – Мистер Хьюлетт обменялся с Крисом крепким рукопожатием.

Линн нежно смотрела на отца, она любила его открытое, приятное лицо. «Дорогой папа, – думала она, – ты такой честный и прямой, что не видишь затаенные чувства и напряженные отношения под внешним лоском благополучия». Входная дверь закрылась за родителями, и Линн махала им рукой, стоя на крыльце рядом с Крисом, пока их машина не исчезла за поворотом.

В гостиной Крис остановился у окна, держа руки в карманах. Линн опустилась на диван. Молчание, которое внезапно повисло между ними, словно горный туман, мучило ее, холод пробирал до костей. Когда тишина стала настолько гнетущей, что девушка уже не могла ее выносить, она сказала:

– Вы получили мое письмо, Крис?

– Да, получил. – Он не обернулся. – Думаю, вы не ждали ответа?

Тогда она почти выкрикнула – с ожесточением, будто бросала вызов:

– Зачем вы приехали, Крис? Сообщить дату вашей свадьбы? Может, хотите пригласить меня в качестве подружки невесты?

Он повернулся. Его лицо было сурово и невозмутимо – Линн показалось, будто она смотрит на разоренную ветром пустошь, – и его слова обрушились на девушку, как камнепад:

– Ваш сарказм никогда не растопит лед между нами, Линн. Возможно, вы считаете себя пострадавшей стороной. Извините, но пострадавший здесь я.

– Вы? – Ее голос зазвенел от негодования. – Как вы можете так говорить, когда мне сообщили – заметьте, сообщила миссис Йорк, а не вы! – о вашем предстоящем браке?!

Его глаза сузились.

– Я вспоминаю один... гм-м, скажем, приятный инцидент, после которого вы признались, что доверяете мне без особых на то причин. Очевидно, что вы об этом забыли и перестали мне доверять. – Его взгляд помрачнел. – Скажите, почему вы убежали от меня тогда, после моего доклада, не попрощавшись, не извинившись и ничего не объяснив? Я никогда не подозревал вас в трусости. Может, вам не терпелось вернуться к своему жениху? – Последнюю фразу он произнес с презрением.

– К жениху? О ком вы говорите?

– А что, у вас их много? – язвительно поинтересовался он. – Тот, о котором я говорю, – Кен Маршалл, преподаватель из вашей школы. Вы сказали об этом моей матери, помните?

– Но я сказала ей только потому, что... – Она осеклась. Какое это теперь имеет значение? «Потому что хотела, чтобы вы забыли меня и шли к алтарю с чистой совестью! Но вы же этому не поверите...» – подумала Линн и беспомощно отвернулась.

– Вы уже виделись с Кеном после возвращения на юг?

– Нет. Позвоню ему, как только приеду в Милденхед. – Она попыталась сглотнуть, но слезы комом стояли в горле. Сколько еще она сможет выносить этот допрос? – Вероятно, я увижу его завтра и... дам окончательный ответ на его предложение.

– Но я думал, вы уже согласились стать его женой.

– Я... я долго обдумывала это.

– И теперь...

– Теперь я приняла решение, – ответила она едва слышно.

– Значит, я как раз вовремя.

– Вовремя для того, чтобы поздравить меня?

– Конечно, для чего же еще? – Он посмотрел на часы. – Не вижу смысла задерживаться здесь дольше. Мне пора. Впереди долгий путь.

– Вы уезжаете? – вырвалось у нее.

– Да. Поблагодарите вашу матушку за чай, и спасибо за приятный день. Прощайте, Линн. Не знаю, встретимся ли мы снова. – Его тон был жёсток, взгляд мрачен. Он сделал шаг к двери, и у девушки не было сил остановить его. Она чувствовала, что, если попытается встать, ноги откажутся держать ее.

Ее лицо стало пепельно-серым, и, когда Крис обернулся на мгновение у самой двери, она просто смотрела на него широко открытыми глазами, не способная принять реальность, в которой он покидал ее навсегда. Она спрятала лицо в ладонях.

– Ну вот, мы снова поссорились, Крис. Все барьеры на месте. – Когда она открыла глаза, чтобы взглянуть на него в последний раз, в них блестели слезы. – Надеюсь, вы с Анджелой будете счастливы. Прощайте, Крис.

Он замер, и его пальцы соскользнули с дверной ручки.

– Я не женюсь на Анджеле, – тихо сказал он.

Девушка не могла оторвать глаз от его лица, словно он загипнотизировал ее.

– И мой ответ Кену будет «нет», – прошептала она.

Крис словно окаменел. В наступившей тишине Линн отчетливо слышала ворчание автомобильного мотора на дороге перед домом, заливистый лай соседской собаки и радостные детские голоса, долетавшие с игровой площадки. Ее затуманенный мозг вяло сигналил: Крис отходит от двери, медленно приближается, останавливается перед ней... Он смотрел на нее с улыбкой на губах, его глаза сияли.

– Дорогая моя девочка, так чего же мы ждем?

Он раскинул руки, и, будто подчиняясь неодолимой силе волшебного магнита, она поднялась и бросилась в его объятия. Он прижал ее к себе и пристально посмотрел в глаза, не увидев в них ничего, кроме безмерного счастья. Его губы принялись ласкать ее щеки, лоб и шею.

– Я люблю тебя. Я хочу тебя неистово, и, что бы ни случилось, я женюсь на тебе.

Его губы наконец отыскали ее рот. Поцелуй длился, пока у девушки не перехватило дыхание.

– Скажи, что любишь меня, что станешь моей женой, – потребовал Крис, и она прошептала слова, которые он хотел услышать. Потом он посадил ее рядом с собой на диван и поцеловал снова.