Текст книги "Кот, который гулял по чуланам"

Автор книги: Лилиан Джексон Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– И сколько же ей лет?

– Думаю, что-то около двадцати. У неё возникли проблемы, мне кажется, вы сможете ей помочь.

– Если это финансовые проблемы, передайте ей, пусть обратится в Фонд Клингеншоенов, – сказал Квиллер. – Я не хочу вмешиваться ни в какие дела подобного рода.

– Да нет, это совсем не тот случай, – заметил Гарри, – речь идёт о проблемах, которые возникли у этой девушки в семье; всё выглядит довольно подозрительно. Думаю, вы могли бы ей что-либо посоветовать.

Квиллер ответил, что поговорит с девушкой. На самом же деле он не испытывал ни малейшего интереса к семейным проблемам «молодой поселянки». Единственно, что его интересовало в данный момент, – это немотивированное самоубийство старой дамы. Вот почему он страшно обрадовался, когда утром в пятницу ему позвонил Джуниор.

– Включай свою кофеварку, – приказным тоном сказал ему молодой редактор, – скоро буду у тебя, по пути загляну к Луизе за пончиками. Нам есть о чем поговорить.

Пончики в закусочной «У Луизы» готовились каждое утро: настоящие, традиционные пончики – без глазури, без варенья, без ореховой крошки, а лишь с легким ароматом мускатного ореха. Спустя какое-то время два джентльмена сидели в кухне особняка Гейджев за столом, держа в руках кружки с кофе и извлекая из оъёмистого пакета свежие, с хрустящей корочкой пончики.

Квиллер сказал:

– Я понял, почему богатые люди в прошлом веке строили большие дома и имели по четырнадцать детей. Рождалось восемь девочек, а это почти разорение. Двое из родившихся мальчиков умирали во младенчестве; один мальчик погибал, например пытаясь остановить бегущего коня; другому отпрыску по мужской линии приходилось спешно бежать в Центр, спасаясь от какого-нибудь скандала; кто-то становился журналистом, что ещё хуже, поскольку это нечто среднее между конокрадом и торговцем нефтью. Поэтому, если у родителей оставался хотя бы один сын, который мог продолжить семейное дело, они считали, что им повезло.

– Именно так все и произошло в семействе Гейджев, – сказал Джуниор. – Мой отец был последним по мужской линии.

– Когда ты вернулся из Флориды?

– Около полуночи. Я едва поспел на последний рейс из Миннеаполиса.

– Всё сделал?

– По правде сказать, особых дел и не было, – ответил Джуниор. – Бабушка ещё при жизни распорядилась машиной, мебель пошла вместе с домом, всю её одежду мы отдали в благотворительный фонд; никаких украшений, кроме перламутровых брошек и бус из белого бисера, у неё не осталось. Она распродала драгоценности, антиквариат и недвижимость раньше – ради того, как она говорила, чтобы упростить исполнение её завещания. Единственно, от чего она не смогла избавиться, так это от полуразвалившейся хибары, в которой размещается закусочная Луизы. Если бы кто-нибудь её купил, город заставил бы нового владельца перестроить сортир, расширить главный вход, укрепить кровлю и привести электропроводку в соответствие со стандартом. Дон Эксбридж проявлял интерес к этому домишке, но он намеревался купить его на снос, а этого горожане не допустили бы. Квиллер согласно кивнул:

– Да, в этом случае дело кончилось бы уличными беспорядками и судебными процессами между представителями различных слоев населения.

– Скажу тебе откровенно, Квилл, – доверительно начал Джуниор, – я абсолютно не жажду получить от бабушки большое наследство, но было бы очень мило с её стороны, если бы она догадалась позаботиться об образовании своих правнуков, создав для этого финансовый фонд. У Джека двое детей, у Паг – трое, у нас с Джоди, если считать на данный момент, один и семь восьмых ребенка.

– Кстати, как чувствует себя Джоди?

– Отлично. Мы уже включили систему предстартового отсчёта. Считают, что у нас будет девочка.

– Помнится, ты говорил, что бабушка помогла вам всем троим получить образование? – сказал Квиллер.

– Да, мой дед разорился. Она презирала его, поэтому плата за наше обучение была своего рода унижением для отца, а не щедростью, проявляемой по отношению к нам. По крайней мере так говорила моя мать.

– Ещё кофе, Джуниор?

– Полчашки, пожалуйста, а то мне надо в редакцию. Ей-богу, как хорошо дома! Две вещи поразили меня в «Парке розового заката». Первое – это то, что управление парка выкупило передвижной бабушкин дом за четверть цены, которую она за него заплатила. Вилмот посоветовал мне смириться с этим, дабы не увеличивать своих расходов.

– Что ещё?

– У бабушки появилась страсть к собачьим бегам! Ты в состоянии вообразить степенную, изящную пожилую даму у окошка тотализатора, делающую двойную ставку на номер пять в шестом забеге?

– Кто тебе об этом рассказал?

– Соседка, которая первой обнаружила тело.

– Ты долго беседовал с ней?

– Она сама не своя поболтать, да мне было некогда. Я стремился поскорее попасть домой, к семье.

Квиллер разгладил усы.

– Я всё время думаю о том, что мог бы составить неплохое жизнеописание Эвфонии Гейдж, – сказал он. – Здесь полно людей, которые хорошо знали её и которые не прочь поделиться своими воспоминаниями. Кроме того, можно позвонить той даме, её соседке в парке. Кстати, как её зовут?

– Робинсон. Селия Робинсон.

– Как ты думаешь, она согласится поговорить со мной?

– Да она заговорит тебя до смерти! Готовься получить солидный счётик за телефонную болтовню.

– Ты полагаешь, что я совсем уж простофиля. Я поручу оплатить счёт редакции.

Прощаясь, Джуниор сказал:

– Квилл, я, кажется, понял, почему бабушка поступила именно так. Она верила в перевоплощение душ, и, видимо, ей наскучило играть в нарды, поэтому она решила перейти в другую жизнь. Ты считаешь, что все это вздор?

Странный звук раздался из-под кухонного стола.

– Что это? – удивился Джуниор.

– Это Коко, – пояснил Квиллер, – они с Юм-Юм сидят под столом и ждут своей доли пончиков.

Глава пятая

Стоило Джуниору заговорить о перевоплощении душ как о причине, побудившей Эвфонию совершить самоубийство, кошачье мурлыканье под столом стало звучать протестующе и даже враждебно.

– Ты не разделяешь эту мысль, – обратился Квиллер к Коко, после того как Джуниор ушел, – я тоже. Мы кое-чего не знаем об этой даме, увы, но хотелось бы узнать.

Три пончика и две чашки кофе лишь возбудили аппетит Квиллера, и он направился в закусочную Луизы с намерением подзаправиться гречневыми блинами с канадским беконом и кленовым сиропом и запить все это двойным элем. Луиза сама сегодня обслуживала посетителей, и, когда она принесла ему заказ, он заметил, что блины выглядят как-то необычно. Он осторожно попробовал их.

– Луиза, – позвал он, – что с блинами?

Перед тем как забрать со стола тарелку, она бросила на блины беглый взгляд.

– Вам подали блины из овсяных отрубей, которые заказала миссис Тудл!

И схватив тарелку, она перенесла её на другой стол, мгновенно вернувшись к Квиллеру с его заказом.

– Эти выглядят получше? – спросила она. – Миссис Тудл только помаслила их и полила медом, но ещё не начала есть.

В этом заведении такое происшествие не считалось чем-то из ряда вон выходящим: в отношениях между посетителями и персоналом господствовала простота. Все знали Луизу как неутомимую труженицу, которая, имея собственное дело, работала не покладая рук, при этом могла весело подшутить над клиентами, а то и серьезно поддеть кого-нибудь из них. На протяжении тридцати лет она кормила значительную часть Пикакса, тех, кто работал в деловой его части, и постоянные посетители закусочной частенько скидывались, собирая деньги на ремонт здания ещё с той поры, как «скаредная старуха», владелица дома, перестала заботиться о том, чтобы поддерживать его в порядке. Квиллер и сам дважды опускал по двадцатифунтовой банкноте в жестяную банку для пожертвований.

– Ну что, вы лишились хорошего клиента? – спросил он Луизу, когда она подала ему счёт.

– Кого именно?

– Эвфонии Гейдж.

– Ах, вы об этой старой ведьме? Да она была слишком высокомерной, чтобы ходить сюда. – Луиза презрительно повела плечами. – Она присылала за арендой своего управляющего. А когда был жив её супруг, он приходил за платой сам, и я всегда угощала его хорошей порцией говяжьего ростбифа с хреном. Прекрасный был человек! Если в этот день у меня не хватало денег, он не возражал против того, чтобы зайти ещё раз.

– И снова получить ростбиф? – улыбнулся Квиллер.

– Бросьте! – резко оборвала его Луиза; лицо её при этом выражало и несогласие с замечанием Квиллера, и восхищение от того, что это могло оказаться правдой.

По дороге домой Квиллер обдумывал, как он напишет жизнеописание бабушки Джуниора. Название, возможно, будет такое: «Несколько шляпок миссис Гейдж». Одновременно и щедрая, и прижимистая, элегантная и аскетичная, остроумная и непредсказуемая, грациозная и надменная, бывшая танцовщица отличалась снобизмом, имела отличное здоровье и была «пурпуристкой» – это слово он придумал сам.

Дома, сидя за письменным столом и систематизируя материалы для жизнеописания, он вдруг заметил, как Коко выскользнул из библиотеки, держа что-то в зубах. Тяжелая походка, наклоненная голова и горизонтально вытянутый хвост свидетельствовали о том, что он занят весьма серьёзным делом. Као Ко Кун не ловил мышей, оставив это занятие Юм-Юм, но сейчас в его походке и облике было что-то хищническое, и Квиллер, неслышно ступая, последовал за котом, направлявшимся к кухне. Когда расстояние позволило, Квиллер схватил Коко под брюшко и приказал:

– Брось эту мерзкую штуковину!

Коко, редко воспринимавший приказы с готовностью их исполнить, изогнулся в его руках, ещё сильнее сцепил зубы, удерживая добычу, и затряс головой, не давая разжать себе челюсти. Квиллер принялся сладким голосом уговаривать его:

– Коко, хороший… ну отдай… Ну отдай, мой мальчик! – Он гладил и почесывал бархатное горло кота до тех пор, пока тот не почувствовал неодолимой потребности лизнуть себе нос.

– Так вот это что! – воскликнул Квиллер, хватая добычу.

Это был зубной протез, двухсторонний бюгель, половинки которого соединялись серебряной мостовой перемычкой. Безусловно, такое сокровище заняло бы достойное место в коллекции под кухонным столом.

Предметы, которые Юм-Юм с обворожительным кокетством выуживала из карманов или корзин для ненужных бумаг, а потом прятала за диванными подушками, относились, конечно же, к разряду игрушек. Коко, не в пример ей, был серьёзным коллекционером. Квиллер сравнивал добытые им предметы с трофеями археолога, который, собрав воедино все обнаруженные кусочки, обломки, может воссоздать социально-исторический путь, пройденный, например, династией Гейджев. Квиллер и впрямь начал составлять опись найденных Коко предметов. Вот и сейчас, конфисковав у кота зубной протез, он направился обратно в библиотеку, Коко семенил рядом и, возмущённо браня его, то и дело подпрыгивал, стараясь вырвать отобранную добычу из руки Квиллера.

– Это всего лишь старый зубной протез, – утешал его Квиллер, опуская трофей в ящик письменного стола, – вот если бы ты отыскал, к примеру, часы от Картье…

Он присовокупил зубной протез к последним поступлениям и зафиксировал эту находку в описи, в которой уже содержались книжная закладка, рецепт приготовления овощной похлебки со свининой, моллюсками и рыбой, шлёпанец пурпурного цвета, бант, мужской, вязанный узорами шерстяной носок, входной билет на бега, датированный 1951 годом, наклейка от винной бутылки («Бернкастелер Доктор и Гравен Хошфейнст», 1959 год).

В пятницу после обеда Квиллер, надев яркий, с разноцветным узором свитер, поехал в кафе «Чёрный медведь». Хотя главной целью поездки было проверить, всё ли готово к постановке «Грандиозного пожара», он не забыл также и о девушке, нуждающейся в совете. Поэтому и надел этот свитер, в котором он, по уверениям многих, выглядел моложе по крайней мере лет на десять.

Кафе размещалось в отеле «Пирушка» городка Брр, получившего такое название как самое холодное место округа. Отель являлся главной достопримечательностью городка ещё с девятнадцатого века, то есть с тех времен, когда матросы, шахтеры и лесорубы имели обыкновение убивать друг друга субботними вечерами в этом питейном заведении (носившем тогда другое название), после чего уцелевшие платили по четвертаку и отправлялись спать в комнаты наверху. Отель помещался в доме, похожем на ящик, стоящий на вершине холма. Его хорошо было видно ещё на подходе к портовой бухте, и благодаря укрепленной на крыше вывеске, на которой значилось: ВЫПИВКА! НОМЕРА! ЕДА! – он служил маяком входящим в порт судам.

Когда Гарри Пратт получил отель по наследству от своего больного отца, кафе пользовалось большой популярностью, хотя комнаты, расположенные наверху, не соответствовали ни одному пункту строительных норм и правил. К тому же банки отказывали новому владельцу в кредите на приведение гостиничных номеров в соответствие с требуемыми стандартами – то ли из-за косматой бороды и всклокоченных волос Гарри, то ли из-за того, что он ещё в школьные годы зарекомендовал себя трудным подростком. Квиллер, инстинктивно чувствовавший большие возможности Гарри, помог ему через Фонд Клингеншоенов получить льготный кредит на развитие собственного дела. В здании установили лифты и провели водопровод, в номерах появились кровати – и отель «Пирушка» стал центром процветающего туристического городка Брр, а сам Гарри сделался председателем торговой палаты. Но зеркало с расходящимися в разные стороны трещинами – память о бутылке, брошенной рукой пьяного посетителя во время шахтерской забастовки 1913 года, – не заменили, оно так и осталось висеть позади стойки бара.

Приехав в кафе, Квиллер с осторожностью уселся на шаткий табурет у стойки и на вопрос Гарри, что ему налить, ответил:

– Кофе, если его у вас ещё подают. Ну, как идут дела? – добавил он.

– Самая работа начнется с открытием сезона охоты. Ждем снега. Охотники предпочитают неглубокий снег, тогда лучше идут лыжи.

– Сообщают, что зима будет снежной, – сказал Квиллер, пустив в ход одну из заученных фраз, ибо местным этикетом предусматривалась обязательная трехминутная беседа о погоде перед началом разговора на интересующую тему.

– Лично я люблю снег, – заявил Гарри, – уже две зимы я езжу на санях с собачьей упряжкой.

– Занятный спорт, – подметил Квиллер, хотя перемещение в пространстве при помощи собачьей энергии его не слишком прельщало.

– А вы попробуйте! Поехали со мной как-нибудь в воскресенье!

– А что, это мысль! – неопределённо ответил Квиллер.

– Знаете, Квилл, все собираюсь спросить вас, как вам удается играть сразу несколько ролей? Вероятно, очень трудно постоянно менять голос. Я бы так не сумел.

– У меня всегда был превосходный слух на интонации и акценты, Гарри, – сказал Квиллер, застенчиво поводя плечами. – Главная проблема – это записать голоса. Когда я прослушивал первую запись, то обнаружил, что на пленку попало также и кошачье мяуканье. Пришлось выгнать кошек из комнаты и сделать новую запись. Но на этот раз на пленку записался грохот мусоропровода и гудение вертолета шерифа. В конце концов, для того чтобы сделать чистую запись, я встал в три часа утра, моля небеса о том, чтобы никому из соседей не потребовалось вызывать «скорую помощь».

– Да, это впечатляет. Но откуда вы обо всём этом узнали? Или вы что-то добавили от себя?

– Каждая сцена спектакля имеет документальную основу, – ответил Квиллер. – Ты знаешь семейство Гейджев? Один из них был историком-любителем.

– Единственно, кого я знаю из этого семейства, так это старую леди, которая только что померла. Её муж частенько болтался около нашего заведения, когда его держал отец. Папа говорил, что он был законченным пьяницей. Любил поговорить с охотниками и рыбаками. Никогда не задавался, не важничал, вёл себя так, будто был одним из них.

– А ты его сам видел?

– Нет, он умер ещё до того, как дело перешло ко мне. Его убило молнией. Он ехал верхом на лошади, Когда поднялась буря, и он по незнанию спрятался под деревом. Умер мгновенно.

– А его лошадь? – спросил Квиллер.

– Лошадь… странно, никому и в голову не пришло поинтересоваться, что стало с лошадью. Ещё кофе?

– Нет, спасибо! Давай посмотрим, всё ли готово к представлению.

– Давайте. Только подождите секунду. – Гарри подошёл к телефону и набрал номер. – Ненси, он здесь, – сказал он и повесил трубку. – Ну, Квилл, пошли. Вот сюда, в комнату для встреч. – Они прошли в большую комнату, где ничего не было, кроме низкого помоста и беспорядочной груды складных стульев. – Смотрите, чего ещё не хватает? Всё, что вам потребуется, мы достанем.

Квиллер ступил на помост и убедился в том, что он устойчив.

– Потребуется два небольших стола, лучше поустойчивее, и два обычных стула. Я вижу, у вас много электророзеток… А что за этой дверью?

– Просто маленький зальчик, за ним комната отдыха и запасной выход.

– Отлично! Как раз то, что мне нужно. Хикси сказала, что на спектакль зрители придут семьями, так мне бы хотелось, чтобы дети сидели на первых рядах. Им будет лучше видно, да и вертеться они будут меньше, я, по крайней мере, на это надеюсь… А теперь, пожалуй, самое время выпить ещё чашечку кофе.

Они вернулись в бар.

– О, а вот и Ненси! – Гарри обратился к Квиллеру: – Та самая девушка, о которой я вам говорил.

У стойки сидела девушка в джинсах, фермерском пиджачке и рабочих ботинках. Она была худенькой и изящной, а нежные черты лица почти наполовину скрывали густые чёрные вьющиеся волосы. Одетая в платье, она легко сошла бы за семиклассницу, идущую домой из школы, однако большие чёрные глаза ясно свидетельствовали о том, что перед вами взрослый человек, со своими взрослыми проблемами. Она упёрлась взглядом, в котором светилась мольба, в Квиллера.

– Ненси, это мистер К., – сказал Гарри, а затем, повернувшись к Квиллеру, представил девушку: – Это Ненси, наш частый и приятный посетитель. Гамбургеры с тёплым пивом, а Ненси?

Девушка смущённо кивнула, сжимая в руке бутылку кока-колы.

– Здравствуйте, – сдержанно поздоровался Квиллер.

– Рада познакомиться с вами. Я видела вашу статью в газете, – сказала Ненси.

– Очень приятно, – холодно отозвался он. «Читала она её? Понравилась ли ей она? Может, она просто видела её?»

Гарри подал Квиллеру чашку кофе.

– Ну, вы поговорите, я не буду вам мешать. – И он поспешил к другому концу стойки, куда подошли два новых посетителя, лодочника.

Неловкое молчание, наступившее после ухода Гарри, было прервано вопросом:

– А вы тоже состоите в туристическом клубе?

– Да, – ответила она, – и я приду на ваш спектакль в понедельник вечером.

Он недовольно хмыкнул в усы. «Она, может быть, слышала хорошие отзывы о спектакле? Ждет ли она его? Или это для неё просто пойти посмотреть?» Опять в этой замедленной игре в пинг-понг он должен был подавать:

– Как вы думаете, на следующей неделе выпадет снег?

– Думаю, да. Собаки проявляют беспокойство.

– Собаки? У вас есть собаки?

– Сибирские лайки.

– Что вы говорите! – воскликнул он, при этом в глазах его блеснул интерес. – И сколько у вас собак?

– Двадцать семь. Я развожу ездовых собак.

– А сами вы ездите на собаках?

– Немного, – ответила она, покраснев от гордости.

– Гарри говорил мне, что езда на собаках становится популярным видом спорта. Выращивание собак – это ваше хобби или профессия?

– Думаю, и то и другое. Я работаю ещё в ветеринарной клинике в Брр, где лечу собак.

– Вы живете в Брр?

– На окраине. У самой городской черты.

Квиллер размышлял про себя о том, как долго может продолжаться этот затруднительный для обоих разговор. Спрашивать девушку о её проблемах он не намеревался. Если у неё они есть, то пусть она сама о них и расскажет. Они сидели, слегка поворачиваясь туда-сюда на старых стульях, которые громко скрипели и кряхтели при поворотах. Квиллер старался поймать взгляд Гарри, но тот горячо спорил с лодочниками о сооружении нового волнореза.

– Ненси. Мне кажется, я не расслышал вашу фамилию, – сказал Квиллер.

– Финчер, – ответила она.

– А как она пишется? – Он знал, как она пишется, но спросил об этом просто для того, чтобы как-то заполнить паузу.

– Ф-и-н-ч-е-р.

К счастью, Гарри обратил на них взор, и Квиллер указал ему на свою пустую чашку и на полупустую бутылку в руках Ненси.

Гарри подошёл к ним, ступая тяжело, по-медвежьи.

– Ты уже рассказала ему о своей проблеме? – обратился он к Ненси.

– Нет, – глядя в сторону, проговорила она. Гарри налил кофе и принёс новую бутылку кока-колы.

– Дело в том, Квилл, что пропал её отец, – сказал он и снова направился к лодочникам.

Квиллер вопросительно посмотрел на смутившуюся девушку.

– Когда же это произошло? – спросил он.

– Я не могу найти его с воскресенья. – В её лице не было ничего, кроме явного беспокойства.

– Вы живете с ним в одном доме?

– Нет, он живёт на своей ферме, а у меня передвижной дом на колесах.

– А что у него за ферма?

– Он выращивает картофель.

– Где вы виделись с ним в воскресенье?

– Я пришла к нему, чтобы приготовить воскресный обед, так у нас заведено. Потом он сел смотреть по телевизору футбол, а я пошла домой к своим собакам.

– Когда же вы поняли, что он пропал?

– В среду. – Наступила долгая невыносимая пауза. Квиллер ждал продолжения рассказа. – Почтальон остановился около моего дома и сообщил, что почтовый ящик отца переполнен, что собака лает в доме и что машины возле крыльца нет. Я поехала туда. Корки был таким голодным, что чуть не откусил мне руку. Он перевернул в доме всё вверх тормашками, пока искал что-нибудь поесть. И в комнатах стоял ужасный запах.

– Вы заявили в полицию?

Ненси уставилась на свои сцепленные пальцы. Руки были маленькими, но казались сильными.

– Да, я разговаривала с помощником шерифа, с которым знакома, и он сказал, что отец, вероятнее всего, пьянствует где-нибудь.

– А что, ваш отец сильно пьёт?

– Да… он стал пить после смерти мамы.

– Что вы ещё предпринимали?

– Я прибралась в доме и взяла Корки с собой, а по пути заглянула в таверну «Перекресток». Отец туда частенько заглядывает попить пива и поболтать с другими фермерами. Они сказали, что видели его здесь в последний раз вечером в субботу. Они думали, что он работает в поле.

– А раньше с вашим отцом случалось что-нибудь подобное?

– Никогда. – В её глазах впервые за всё время их разговора появился блеск. – Он никогда не позволял себе ничего подобного во время уборки. Погода сейчас стоит сырая, и не выкопай он картошку до первого мороза, весь урожай погибнет. Нет, на него это не похоже! Папа отличный фермер, к тому же он очень много вложил в урожай этого года.

– А помощник шерифа, которого вы упоминали, он знаком с вашим отцом?

– Да, – ответила она, пряча лицо в лацканах куртки.

– Как его зовут?

– Дон Финчер.

– Он ваш родственник?

Отвернувшись, она ответила:

– Мы были женаты некоторое время.

– Понятно, – сказал Квиллер. – А как зовут вашего отца?

– Гил Инчпот.

Он кивнул:

– Семейство Инчпотов известно с зарождения фермерства в этих краях. В музее истории фермерства в Вест-Миддл-Хаммоке есть несколько экспонатов, принадлежавших вашей семье.

– Я никогда не была в этом музее, – сказала Ненси, – просто не интересовалась историей.

– Что за машина была у вашего отца?

– Голубой форд-пикап.

– Вы не знаете номера его водительского удостоверения?

– Нет, – ответила она, вздохнув столь трогательно, что Квиллер сразу же почувствовал к ней расположение и симпатию.

– Мне надо обдумать всё это, – сказал он, кладя перед ней салфетку и подавая шариковую ручку, – напишите здесь ваш адрес и телефон, а также как найти ферму вашего отца.

– Спасибо вам, – просто сказала она, взглянув на него своими чёрными глубокими глазами.

«Опасайся молодых женщин с молящим взглядом, – подумал про себя Квиллер, – особенно когда им можно дать не более двенадцати».

– Если вы узнаете что-либо новое об отце, попросите Гарри связаться со мной.

– Спасибо вам, – снова сказала она. – Мне надо идти на работу. Я ведь сбежала из клиники.

Ненси направилась к выходу, закинув за плечи мешок размером чуть не в половину её роста. Квиллер, разглаживая усы, словно злодей в старинной мелодраме, провожал её взглядом, пока она не вышла на улицу. Внутреннее чутьё подсказывало ему, что в этой незамысловатой истории есть что-то интригующее, к тому же он ощутил легкое покалывание над верхней губой – сигнал, к которому он научился относиться внимательно.

Появился Гарри с новым кофейником.

– Нет, спасибо. Отличный кофе, Гарри, но я за рулём.

– Ну, как вам девушка? Приятная, правда?

– Я не представляю её на санях с собачьей упряжкой. На вид она такая хрупкая…

– Она очень проворная, ну прямо жокей, а это основное для гонщика. А что вы скажете по поводу исчезновения её отца?

– Пока рано делать какие-либо заключения.

– А её бывший муж… просто ничтожество. Бросить такую девушку!..

– Если она захочет поговорить со мной, набери мой номер, хорошо?

– Конечно. Я понимаю, вам ведь надоедает куча разного народа.

Квиллер положил десятидолларовую банкноту на прилавок:

– Сдачу оставь себе и присовокупи её к тем деньгам, которые ты собираешь на новые стулья. Пока, увидимся в понедельник вечером.

Из кафе он направился прямо в полицейский участок в деловой части Пикакса, которым руководил его приятель Эндрю Броуди.

Броуди встретил его шутливой репликой:

– Если ты намеревался попить кофе на дармовщинку, то опоздал. Кофеварка пуста.

– Ложный вывод, – ответил Квиллер. – Основная цель моего визита – выяснить, занят ли ты своим прямым делом – наклеиванием штрафных талонов за нарушение правил парковки и взятием под стражу граждан, сжигающих листья на улицах, вот так-то, Энди. Уборочная машина будет работать в вашей части города с завтрашнего дня.

Броуди посмотрел на него с интересом и сказал:

– Об этом позаботится жена.

– Ну-ну, теперь я наконец понял, почему ты такой ярый сторонник матриархата. Но полагаю, тут есть ещё какая-то причина.

Броуди нахмурился:

– Чему ещё я обязан твоим визитом, кроме листьев?

– Ты знаешь человека по имени Гил Инчпот?

– Фермер-картофельник, предместье города Брр.

– Точно. Его дочь встревожена. Сам он исчез. Бросил собаку. Пропал как раз в тот момент, когда надо убирать картофель.

– Это по части шерифа, – поучительным тоном заметил Броуди. – Она обращалась с заявлением к шерифу?

– Она разговаривала с его заместителем Доном Финчером.

– Вот уж истинный болван! Я как-то работал с шерифом и лично убедился в этом.

– Так вот, этот болван просто отмахнулся от неё, сказав, что Инчпот пьянствует где-нибудь на стороне.

– Дочери следует обратиться с заявлением в полицейский участок. Они работают по трём округам. Ты знаешь номер водительского удостоверения пропавшего автомобиля?

– Нет, знаю только, что это голубой форд-пикап, а также знаю адрес Инчпота на тот случай, если ты захочешь уточнить его, пустив в дело этот дорогостоящий компьютер, которым тебя оснастили налогоплательщики.

– Думаю, ты бы точно так же поступил на моем месте, – сказал Броуди, – я установлю номер машины и передам его на пост полиции штата.

– Как это умно, Энди! Ты действительно отличный работник! Если ты будешь баллотироваться на пост мэра, я берусь организовать твою предвыборную кампанию.

Броуди снова сдвинул брови:

– Мне страшно хочется, чтобы Дон Финчер получил хорошего пинка под зад, больше мне ничего не надо.