Текст книги "Кот, который гулял по чуланам"

Автор книги: Лилиан Джексон Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Ветер завывал за стенами дома, и от этого у Полли разыгрались нервы. Кэрол дала ей аспирину, вставила в уши пробки и уложила в постель. Вскоре она и сама отправилась спать. Мужчины, сидя в креслах перед камином, приняли более свободные позы.

– Вы орудуете каминной задвижкой, как виолончелист, играющий Брамса, – сказал Квиллер Ларри.

– При таком ветре вам необходимо знать все особенности вашего камина. А вы топите камин в особняке Гейджев?

– При таком-то дымоходе? Это невозможно!

– Я слышал о завещании, которое оставила Эвфония, – сказал Ларри. – Конечно, свести по своей воле счеты с жизнью – само по себе нехорошо, но промотать состояние на бегах – это, я считаю, преступление! Внезапно разориться в возрасте восьмидесяти восьми лет – такое за пределами моего понимания. А может быть, именно поэтому она и покончила жизнь самоубийством?

– Не знаю, – ответил Квиллер. – В «Парке розового заката» это не единственное самоубийство.

– Само название вызывает у меня отвращение, – сказал Ларри. – Не выпить ли чего-нибудь горячего перед тем, как отправиться спать?

Утром следы отбушевавшей метели были заметны повсюду, однако наступивший день не сулил неприятностей: воздух был настолько чист, что слышался колокольный звон церквей Пикакса.

За завтраком Ларри включил «Голос Пикакса», и все услышали голос Уэтерби Гуда:

«Итак, друзья мои, погода в декабре, как вы помните, была мягкой, однако снежная буря, пронёсшаяся этой ночью, наверстала упущенное природой ранее. Любители подлёдной рыбалки лишились своих палаток. Вся западная часть Пикакса осталась без электричества. На дороге на Перпл-Пойнт десятифутовые заносы. Работы по расчистке снега начнутся только с утра в понедельник, поскольку за воскресные часы оплата снегоуборочных бригад должна производиться в двойном размере. Поэтому те, кто празднует нынешнее торжество в Перпл-Пойнте, должны продолжать ублажать себя питьем эгнога в течение последующих двадцати четырех часов. А теперь прослушайте прогноз погоды на сегодня: слабый мороз, гололед, ветер переменных направлений…»

В этот момент раздался телефонный звонок.

Кэрол подошла к телефону и, сразу же вернувшись назад, обратилась к Полли:

– Полли, это тебя.

– Меня? – спросила удивленная Полли, предчувствуя что-то неладное. За столом замолчали, пока она говорила в соседней комнате. Наконец она вернулась. На её лице был неподдельный испуг, дрожащим голосом она обратилась к Квиллеру:

– Квилл, дело касается тебя. Это Линет. Она звонит из особняка Гейджев.

Квиллер вскочил и, бросив салфетку на стул, поспешил в соседнюю комнату.

– Да, Линет, это я. В чём дело?

– Я нахожусь у вас, мистер Квиллер. По пути в церковь я зашла, чтобы покормить кошек, но их нигде нет! Обычно они прибегали ко мне навстречу и ждали, когда я положу им еду. Я обошла все комнаты, но без света. Вы, наверное, знаете, что в городе отключено электричество – невозможно разглядеть что-либо в чуланах даже с фонариком…

Он молча слушал её, перебирая в голове возможные причины происшедшего.

– И ещё, мистер Квиллер, хотя не знаю, важно ли это. Вчера вечером, приехав на Гудвинтер-бульвар, я сперва подкатила к каретному сараю, чтобы покормить Бутси. Уже стемнело, однако мне удалось рассмотреть большой автофургон, стоявший позади особняка. Я не помню, чтобы прежде мне доводилось видеть этот автофургон. Когда через полчаса я вышла из каретного сарая, фургона уже не было. Я не придала этому значения. Но Коко и Юм-Юм, набросившись на еду, пытались мне что-то сообщить…

– А что это был за фургон?

– Думаю, обычный фургон, в котором развозят товары, хотя особо я его не рассматривала…

– Я еду домой, – прервал её Квиллер. – Постараюсь сделать это как можно скорее.

– Мне вас дождаться?

– Нет, спасибо, не стоит. Идите в церковь. Минут через сорок пять я приеду.

Вернувшись к столу, он объявил:

– Мне надо немедленно возвращаться домой. Линет не может найти кошек, она видела какой-то странный фургон во дворе. Мне некогда собирать вещи, – добавил он, направляясь к лестнице. – Надену куртку и возьму ключи. Полли сможет вернуться в город с вами.

– Квилл! – голосом, не допускавшим возражений, сказал Ларри. – Дороги закрыты. Вам не пробиться. На шоссе заносы глубиной в десять футов.

– На снегоходе можно проехать?

– Снегохода ни у кого здесь нет. В Перпл-Пойнте запрещено ими пользоваться.

Квиллер упёрся кулаком в усы.

– А собачья упряжка пробьется?

– Я позвоню Ненси, – сказала Кэрол. – Она до сих пор у Эксбриджей.

– Попросите её поторопиться!

– Так что же всё-таки произошло, Квилл? – взволнованным голосом спросила Полли.

– Пока точно не знаю, однако чувствую, что случилось что-то очень нехорошее.

– Ненси уже выехала, – сообщила Кэрол. – Вам повезло: когда я позвонила, упряжка была готова.

Они все стояли на крыльце, когда к нему подлетели сани, в которые были впряжены восемь собак. Квиллер был в парке с надвинутым капюшоном.

– Неужели ваши собаки смогут пробиться через десятифутовые сугробы? – поинтересовался Ларри у Ненси.

– Мы поедем другим путём: пересечём залив по льду. Это намного короче.

– А это не опасно? – спросила Полли.

– Нет. Я всю жизнь ловлю рыбу на заливе зимой.

– А в каком месте мы выйдем на противоположной стороне? – спросил Квиллер.

– В районе заповедника.

– Кто-нибудь должен встретить меня там и подвезти до дому… Ларри, попытайтесь связаться с Ником Бамба. Если не получится, то с Роджером или с шерифом… Сколько нам ехать, Ненси?

Она сказала, что не более часа. Кэрол дала им с собой термосы с горячим чаем и кофе.

– Держитесь ближе к берегу! – прокричал им вслед Ларри, когда они съезжали по спуску к заливу.

Квиллер сидел в санях, глубоко зарывшись в оленьи шкуры. Сани легко и быстро скользили по льду залива. Ветер наметал кругом множество холмов из снега, иногда попадались изломанные рыбачьи палатки, но упряжка, подчиняясь командам, которые хриплым голосом выкрикивала Ненси, объезжала эти препятствия. Они все дальше отъезжали от берега.

– Где мы сейчас? – прокричал Квиллер, помня последнее наставление Ларри.

– Срезаем угол. Здесь должен быть остров, – отозвалась Ненси. – До него можно добраться по льду.

Сильный встречный ветер дул с канадского берега. Добравшись до острова, они сделали привал, чтобы дать отдохнуть собакам и согреться горячим питьем, которое оказалось очень кстати.

Когда они снова двинулись в путь, ветер, изменив направление, дул теперь им в спину, и уже не с такой силой. Они быстро неслись сквозь белое безмолвное пространство, ограниченное снизу льдом, по которому скользили полозья, а сверху зимним небом и берегами озера вокруг. Однако вскоре сани пошли медленнее, и Квиллер почувствовал, что полозья врезаются в лёд. Собаки сейчас с большим трудом тянули сани.

– Лёд здесь мягче, чем должен быть, – прокричала ему Ненси. – На прошлой неделе шёл дождь.

Она направила упряжку к центру озера, где лед был более прочным, но из-за этого они отдалились от пункта назначения.

Вдруг Квиллер заметил трещину, отделявшую льдину, на которой они находились, от берега.

– Ненси, мы что, на дрейфующей льдине? Нас относит в сторону от того места, где мы собирались выйти на берег?

– Держитесь! Держитесь крепче!

Она направила упряжку ещё дальше, и вскоре они въехали на холм, где она скомандовала собакам остановиться.

– Отсюда мы увидим, что произошло. Ага, северный ветер прибил отдельные льдины к берегу, а бриз, дующий с берега, крошит их. Вставайте! Вон, видите, нетронутый проход по льду.

Квиллер всматривался вдаль, но не видел ничего, кроме кусков льда, плавающих в полыньях, и трещин. «Боже мой! – думал он. – Как я мог оказаться здесь? И кто эта девушка? Что вообще она может знать?»

– Ну всё! Поехали!.. Ап!.. Вперед!.. Хей!

Он стиснул зубы и вцепился пальцами в поручни, когда быстро летящие сани стали выписывать виражи по льду. Берег постепенно приближался и стал близок настолько, что можно было рассмотреть крышу дома в заповеднике… и одиноко стоящую машину… а затем и человека, который размахивал руками. Ник Бамба!

– Привет! – закричал Квиллер. – Здорово, что ты здесь! – Затем, повернувшись к Ненси, он сказал: – Ну, дорогая, сегодня вы заслужили медаль!

В ответ она только улыбнулась своей замечательной улыбкой.

– Куда вы сейчас, Ненси? Надеюсь, не снова через залив?

– Нет. Доберусь на собаках до дому. Это всего в нескольких милях отсюда, если ехать вдоль берега. Желаю вам найти ваших кошек.

– Что случилось? – нетерпеливо спросил Ник Бамба. – Что-нибудь серьёзное?

– Поехали, я все расскажу по дороге, – ответил Квиллер. – Только поскорее!

Пока они ехали в Пикакс, он вкратце описал события: исчезновение кошек, странный фургон позади дома, панический звонок невестки Полли в Перпл-Пойнт.

– Видишь ли, я по собственной инициативе веду расследование одного дела, в нем замешаны весьма нечистоплотные личности, и это заставляет меня волноваться, – сказал он. – Вот почему после звонка я решил ехать немедля. Но шоссе сейчас закрыто. Снегоходов нет. Когда же Ненси предложила пересечь залив по льду, я немного струхнул. А когда мы попали в полосу разлома льда и льдина, на которой мы находились, начала дрейфовать, я подумал, что это конец!

– Не стоило так волноваться, – сказал Ник. – С этой девчонкой не пропадёшь! Такого наездника на собаках, как она, днём с огнём не сыщешь!

– Что-нибудь известно по поводу убийц её отца?

– Только то, что это не было убийством из мести и совершено оно не местным. Причиной смерти явился выстрел в голову.

На Гудвинтер-бульваре Ник остановил машину у тротуара.

– Не будем портить следы шин в проезде… – сказал он. – В Пикаксе, как передавали по радио, ещё нет электричества, поэтому дай-ка я достану из-под сиденья фонарик. В багажнике у меня есть ещё и мощный фонарь.

Они дошли до крытых въездных ворот, отделяющих проезд от двора. Здесь, под воротами, ветер сметал снег к одной стороне.

– След от шин, ведущий к каретному сараю, оставил автомобиль Линет. Она была здесь сегодня утром после метели, а фургон на заднем дворе она видела вчера вечером, ещё до того, как началась метель. Если они проникли в дом, то только через дверь в кухне. – Квиллер говорил намеренно монотонным голосом, что помогало ему скрыть волнение, от которого у него перехватывало дыхание.

– Фургон приезжал сюда снова после прошлой ночи, – сказал Ник. – Думаю, он находился здесь во время метели, а уехал ещё до того, как она прекратилась.

Квиллер открыл боковую дверь и, войдя внутрь, машинально стал шарить рукой по стене в поисках выключателя, однако электричество ещё не дали. В вестибюле со стенами, обшитыми темными панелями, и паркетным полом было темно, как в пещере, и только слабый луч света проникал из круглого окна, расположенного над лестничным пролетом. И в этом световом пятне сидел сиамский кот, съежившийся от сквозняка, но сохраняющий полную невозмутимость и достоинство.

– Коко! Боже мой! – бросился к коту Квиллер. – А где Юм-Юм?

– Вот она! – сказал Ник, направляя луч фонарика вниз, в вестибюль.

Юм-Юм сидела в охотничьей позе, крестец приподнят, голова слегка опущена, взгляд прикован к дверям лифта.

В этот момент послышались глухие удары по стене и отчаянный крик о помощи. Квиллер и Ник недоуменно посмотрели друг на друга.

– Кто-то застрял в лифте! – изумлённо воскликнул Квиллер.

Ник заглянул в маленькое смотровое отверстие в двери лифта.

– Он застрял между первым и подвальным этажом. Снова раздались удары и крики о помощи. Квиллер сбежал по лестнице вниз.

– Звоните в полицию! – закричал он Нику. – Телефон в библиотеке!

Луч фонарика Ника осветил бальную залу. С потолка и со стен свешивались электрические провода, а парусиновые гобелены, сорванные со своих мест, лежали, свернутые в рулоны, на полу.

Глава девятнадцатая

Несостоявшаяся кража со взломом на Гудвинтер-бульваре стала центральной темой сводки новостей, переданной радиостанцией «Голос Пикакса» вечером в воскресенье. О столь пикантном событии редакция новостей могла только мечтать: взлом и несанкционированное проникновение в жилище, вандализм, попытка кражи – и все это в связи с четырьмя громкими фамилиями: особняк семьи Гейджев, принадлежащий в настоящее время Джуниору Гудвинтеру, сданный в наём Джеймсу Квиллеру, наследнику семейства Клингеншоенов.

Первым, кто позвонил после выхода сообщения в эфир, был Джуниор.

– Привет, Квилл! Комнаты сильно пострадали?

– Разорена бальная зала, но на первом этаже они ничего не успели сделать – отключили электричество. Светильники всё ещё находятся в лифте. Гобелены, свернутые в рулоны, лежат на полу в бальной зале. Надеюсь, они их не попортили.

– Я, пожалуй, сейчас подъеду, хочу посмотреть сам. Электричество дали?

– Электричество дали ещё тогда, когда полиция была в доме. Выезжай, я включаю кофеварку.

Через несколько минут, рассматривая свисающие с потолка провода и оголенные стены, Джуниор сказал:

– Просто не верится! Кто это сделал? По радио его имени не назвали, и репортер не смог узнать никаких подробностей в полицейском участке. Обвинение подозреваемому предъявят только завтра.

– Подозреваемому! Да это смех! Полиция, когда прибыла сюда, взяла его с поличным – он вместе с добычей застрял в лифте. Броуди пожаловал сюда собственной персоной… Пройдем на кухню. – Квиллер налил кофе и продолжил: – Я считаю, это тот самый дилер, который звонил тебе и предлагал сделку. Он из Милуоки.

Джуниор развернул пакет и вынул из него несколько кусков фруктового кекса.

– А почему он был уверен в успехе своего предприятия?

– Это была не его идея, по крайней мере он так утверждает. И действовал он не один, а на пару с электриком, который удрал вместе с фургоном сразу, как только отключилось электричество. Удрал на фургоне, принадлежащем дилеру, и тот теперь кипит от бешенства. Он с радостью назвал имя своего подельника, поскольку был уверен: парень специально устроил замыкание, чтобы завладеть фургоном. Преступник ещё не знает, что это была авария электросети.

– И как ты обо всём узнал?

– Я разговаривал с Броуди. Полиция штата занимается розыском фургона. Послушай, Джуниор, то, что я тебе рассказал, – сведения из полицейского протокола. Если ты не сохранишь все это в тайне, я потеряю уважение в глазах Энди, а тебя станут называть не Джуниором, а иным именем.

– Понял, – ответил редактор.

– Этого недостаточно.

– Честное скаутское!.. Так что же, выходит, если бы не авария с электричеством, эти крысы спокойно скрылись бы с награбленным? Нам просто повезло!

– А если бы я не приехал домой, – добавил Квиллер, – подозреваемый, как его милостиво величают, не оказался бы за решеткой.

– Кстати, а почему ты приехал? Я был уверен, что ты пробудешь в Перпл-Пойнте до понедельника. И как ты оттуда выбрался? Шоссе ведь всё ещё закрыто.

– Что касается последнего вопроса, рекомендую тебе прочесть мой очерк, напечатанный в четверг, а другие вопросы… – И он рассказал о происшествии с невесткой Полли, взявшейся кормить кошек: о том, как кошки пропали, о её паническом звонке, о странном фургоне. – Но когда я вошел в дом, они оказались на месте. И кот, и кошка! Сидели как ни в чем не бывало! Куда же подевались эти черти, когда Линет искала их, и почему они спрятались? Наверняка Коко чувствовал что-то неладное, но мог ли он предугадать, что я, узнав об их пропаже, спешно приеду домой?… Отличный кекс. Кто его пек?

– Милдред… А как воры узнали, что тебя не будет дома?

– Эта часть истории требует пояснений. – Квиллер привычным жестом разгладил усы. – С помощью Селии Робинсон я собирал улики против этих мошенников. Она информировала меня по телефону-автомату, поскольку была уверена, что её домашний телефон прослушивается. Перед самым Рождеством я позвонил ей домой по пустячному, но не слишком срочному делу. Так жулики узнали, что меня на протяжении всего уик-энда не будет дома. Телефон Селии и в самом деле прослушивался. А дальше все просто: жулики увязали особняк Гейджев с моим именем. Джуниор, это не любители! Это истинные профессионалы!

– Тебе надо всё рассказать Вилмоту, – посоветовал Джуниор.

– Во время свадебного торжества я поделился с ним моими подозрениями, но сейчас, поскольку это уже дело полиции, все приобрело несколько иной смысл. Теперь налицо убедительные доказательства.

– Получается очень интересная история, – сказал редактор. – Особенно пикантно то, что в ней участвуют кошки.

– Не надо вмешивать в неё кошек, – сухо заметил Квиллер.

– Да что ты! Изюминка именно в этом!

– Если тебе так хочется пикантной истории, то слушай: твоя тетушка Лета родилась в один день с экономкой твоей бабушки и в том же самом месте. Как ты думаешь, сколько девочек могло родиться в небольшом округе, каковым являлся Локмастер в тысяча девятьсот двадцать восьмом году, в один день, двадцать седьмого ноября? По-моему, Эвфония заплатила семье фермера за то, что они взяли девочку к себе, сменив её имя на Лену Фут… Стало быть, Ненси Финчер доводится тебе двоюродной сестрой.

– Что за нелепая выдумка! – шумно возразил Джуниор.

– Хорошо! Направь репортера в Локмастер с заданием посмотреть в книге регистрации рождений сведения о Лене Фут и Лете Гейдж. Готов поспорить на обед из пяти блюд, что в книге будет только одна запись… если, конечно, твоя уважаемая бабушка не уговорила регистратора за вознаграждение сфальсифицировать записи в книге.

– Это вполне возможно, – согласился Джуниор. – Кто-кто, а я-то знаю, насколько коррумпированы локмастерские чиновники.

– Разве для тебя не аргумент то, что Лена, бросив в возрасте пятнадцати лет школу, поступила в услужение к Гейджам и проработала у них более сорока лет? Тебе не приходит в голову, что Ненси похожа на твою бабушку? Эвфония была миниатюрной, и Ненси такая же…

– Да я и сам желал бы быть повыше ростом, – прервал его Джуниор.

– Видишь, все один к одному! К тому же вашей общей чертой является лукавая привлекательность. Ведь у Ненси та же самая располагающая улыбка, какая была у Эвфонии. К сожалению, я не заметил подобной улыбки у тебя… Ещё кофе?

– Нет, благодарю. Пойду домой и сообщу Джоди, что мы приобрели упряжку сибирских лаек вместе с двоюродной сестрицей.

– Не позабудь также и о том, что убитый фермер доводился тебе дядей, – в тон ему добавил Квиллер.

Вконец ошеломлённый Джуниор поплёлся домой.

Сиамцы, сидя под столом, ожидали своей доли угощения, и Квиллер поделил между ними оставшийся кусок фруктового кекса. Они тотчас же принялись за еду, старательно выплевывая попадающиеся орехи и кусочки фруктов.

В понедельник пленники Перпл-Пойнта вернулись в город. Электрическая компания прислала бригаду ремонтников установить светильники в бальном зале особняка Гейджев. Дизайнер из студии Аманды подготовил все для водворения гобеленов на прежнее место.

Квиллер написал очерк о том, что ему довелось испытать, переправляясь по льду замерзшего залива, целый абзац восторгов он посвятил королеве погонщиков собачьих упряжек. А в пять часов вечера позвонила Селия Робинсон.

– Вы хорошо провели Рождество? – спросил Квиллер;

– Да, мы отлично провели время, – ответила она с покорностью в голосе, что ранее было ей не свойственно. – Мы специально пообедали в дорогом ресторане, и Клейтон скушал настоящий, отбивной, а не рубленый шницель.

– Он привёз с собой Ригли?

– Да, Ригли отличный кот. Чёрный с белым. Но вы знаете, мистер Квиллер, в парке творится что-то странное. Пит, помощник администрации, поехал в Висконсин провести Рождество с родителями и до сих пор не вернулся. Бетти и Клода никто не видел со вчерашнего утра. В административном офисе сейчас никого нет. Мы с Клейтоном зашли туда, чтобы разобрать почту… вы знаете, все в каком-то смятении.

– Как фамилия Клода?

– Мне кажется, Спротт. И ещё я хотела сказать вам, мистер Квиллер, я решила уехать из Флориды. Здесь слишком много стариков! А мне ведь всего шестьдесят восемь.

– А куда вы хотите переехать? – поинтересовался он.

– В Иллинойс, там я смогу найти работу на неполный день и буду поближе к внуку.

– Отличная идея!

– Впрочем, что я все о себе да о себе. Как вы провели Рождество? Помните тот ваш странный телефонный звонок, правда, я сразу же догадалась, что к чему. Ну и как прошла свадьба?

– Прекрасно.

– Санта-Клаус принёс вам что-нибудь?

– Только книги, но всё-таки это лучше, чем галстук. А Клейтон сумел справиться с заданием?

– Разве вы ещё не получили пленку с записью? Мы отправили её в пятницу вечером. Когда я объяснила ему, что вам требуется, он вышел из комнаты, но вскоре вернулся с маленьким диктофончиком, который укрепил под своей шляпой. В таком наряде он отправился к мистеру Крокусу.

– Вы прослушали пленку?

– Нет, мы хотели отправить её до праздников. Я думаю, вы получите её сегодня.

– Почта всегда с опозданием приходит в Мускаунти. Между прочим, Селия, хочу задать вам один вопрос, в связи с чем прошу вас вспомнить тот день, когда вы обнаружили тело миссис Гейдж. Помните, врач сказал, что она умерла шестнадцать часов назад, следовательно, смерть наступила в воскресенье вечером. Кто-нибудь входил в её дом в воскресенье, вы не видели?

– О, мне надо подумать… Вы полагаете, что кто-то мог сообщить ей новость, от которой она сильно разволновалась, и это заставило её принять те самые таблетки?

– Не исключено.

– Нет, так сразу не могу припомнить, может, мистер Крокус вспомнит. Он очень наблюдательный.

– Хорошо! Прошу вас, отнеситесь к моему вопросу серьезно, а я тем временем посмотрю, не принесли ли пленку Клейтона.

– Да, мистер Квиллер, я вложила в пакет кое-что специально для вас. Это, конечно, пустяк. Просто праздничное лакомство.

– Спасибо вам за заботу, Селия. До встречи!

Во вторник, когда принесли бандероль от Селии, Квиллер первым делом принялся за аппетитное пирожное с шоколадным кремом и орехами, и пока он с наслаждением расправлялся с лакомством, его посетило видение. Он ясно представил себе, как Селия, переехавшая в Пикакс, готовит мясной рулет для его кошек и пирожные с кремом для него самого, как она закупает провизию для приемов и, делая все это, весело хохочет. Затем, очнувшись от грез, он прослушал пленку, записанную Клейтоном, и то, что он услышал, заставило его немедленно позвонить Пендеру Вилмоту.

– Я с удовольствием прослушаю запись, – сказал поверенный. – Прошу вас пожаловать ко мне в офис завтра во второй половине дня.

– Нет! Только сейчас! – твёрдо ответил Квиллер.

Адвокатская контора с необычным интерьером, в котором панели из мореного красного дерева оттеняли красноватую кожу обивки, располагалась во вновь построенном Деловом центре Клингеншоенов и являлась одной из достопримечательностей Пикакса. Кабинет самого Вилмота был отделан панелями из тикового дерева, а установленные на хромированную арматуру кресла были обтянуты тканью в сине-фиолетовую клетку.

Квиллер обратил внимание на настольную лампу с чугунным литьем и абажуром в форме тарелки.

– Она смотрится как изделие Чарльза Ренни Макинтоша, – заметил он. – Я посетил выставку его работ в сентябре прошлого года в Глазго. Кстати, девичья фамилия моей матери Макинтош.

– Во мне тоже течет шотландская кровь, – отозвался поверенный. – Мой предок по материнской линии упоминается в описании восстания тысяча семьсот сорок пятого года.

Он показал Квиллеру на вставленную в раму гравюру, на которой был изображен замок его предка.

– Итак, о каких новых свидетельствах вы упоминали? – приступил к делу Вилмот.

– Неудавшееся ограбление, – начал Квиллер, – подтвердило мои подозрения в отношении администрации «Парка розового заката», а об аресте дилера, вероятнее всего, им сообщил их помощник. Несомненно, что именно он и был тем самым электриком, который снял светильники, а затем скрылся в фургоне своего подельника. Согласно полученным сведениям от моего человека в парке, вся руководящая троица скрылась. От этого человека я также получил магнитофонную запись разговора, содержание которого делает необходимым проведение дальнейшего расследования.

– Кто сделал эту запись?

– Внук дамы, которая является моим осведомителем. Он в приятельских отношениях с пожилым джентльменом, обитающим в парке, с которым у миссис Гейдж существовали доверительные отношения. Молодой человек пристроил под шляпой диктофон, перед тем как пойти к этому пожилому джентльмену. У меня и раньше было подозрение, что мистер Крокус может прояснить то, что происходило с миссис Гейдж в последние дни её жизни. – Квиллер включил запись. – Записанный в начале диалог не имеет прямого отношения к нашему делу, но и он представляет интерес. Вероятно, мальчик проверял качество записи, получаемой на его аппаратуре.

С прослушиваемой плёнки зазвучал чарующий голос молодой женщины, чередующийся с юношеским баритоном, в котором слышались иногда высокие нотки.

«Скажите, Бетти – это вы? Моя бабушка послала вам этот цветок. Её зовут миссис Робинсон, а её дом расположен в Камкет-корт».

«Рождественский кактус! Как это мило с её стороны! А как вас зовут?»

«Клейтон».

«Передайте бабушке мою благодарность, Клейтон. Мы поставим цветок сюда на барьер, так чтобы все обитатели парка могли любоваться им, когда будут приходить сюда за почтой».

«В прошлом году мы подарили рождественский цветок старой даме, которая жила с нами по соседству, но она умерла».

«Клейтон, здесь мы не говорим старая, а говорим почтенных лет».

«Учту. А как её звали?»

«Миссис Гейдж».

«А что же с ней случилось?»

«Она умерла во сне».

«В прошлое Рождество она выглядела совершенно здоровой».

«Боюсь, она по ошибке приняла не то лекарство».

«А как вы об этом узнали?»

«Так сказал доктор. Честно говоря, мы не очень любим говорить о таких вещах, Клейтон».

«А почему?»

«Это слишком печально, а в это время года мы все стараемся быть счастливыми».

«Об этом было сообщение в газете?»

«Нет, это большой город, и они не могут сообщать обо всём».

«А бабушка говорила, что эта дама была богатой. Когда умирают богатые люди, газеты всегда об этом пишут, верно ведь?»

«Клейтон, это очень интересный разговор, но ты должен меня извинить. Мне надо работать».

«Хотите, я вам помогу?»

«Нет, но тем не менее спасибо за предложение».

«Я могу разобрать почту».

«Не сегодня. Передай бабушке, что мы в восторге от её подарка».

«Я умею работать с компьютером».

«И я уверена, что очень хорошо, но сейчас ничего не…»

«Вы очень красивая».

«Спасибо, Клейтон. А теперь, пожалуйста… иди!»

Вилмот не удержался от смеха.

– Он говорит абсолютно искренне и естественно. Сколько ему лёт?

– Тринадцать.

В течение нескольких секунд на плёнке не было записи, а затем зазвучал тот же юношеский голос и слегка задыхающийся голос пожилого мужчины.

«Клейтон! Я с трудом узнал тебя на этот раз… В этом году ты без бороды».

«Я её сбрил. Как вы себя чувствуете, мистер Крокус?»

«В общем-то неплохо».

«А чем вы занимаетесь? Просто сидите на солнышке?»

«Да, просто сижу».

«Бабушка велела передать вам этот цветок. Это рождественский кактус».

«Как она добра ко мне!»

«А где мне его поставить?»

«Поставь рядом с дверью. Поблагодари бабушку от меня».

«Хорошо, а можно мне присесть?»

«Конечно… садись, пожалуйста!»

«Вы последнее время играли в шахматы?»

«Здесь никто не играет в шахматы».

«Даже ваши внуки?»

«Мои внуки никогда меня не навещают. Может, было бы лучше, не будь их совсем».

«А у меня нет дедушки. Почему бы нам не организовать что-то в нашей ситуации?»

( Негромкий смех.)

«И что же ты предлагаешь?»

«Мы могли бы играть в шахматы по переписке, и я бы сообщал вам школьные новости. Я только что организовал молодежный музыкальный ансамбль».

«И на чём же ты играешь?»

«На трубе. А вы всё ещё играете на скрипке?»

«Последнее время нет».

«Почему?»

«Нет желания. Ты знаешь, меня постигла тяжелая утрата».

«Ужасно! А что именно произошло?»

«Миссис Гейдж… умерла».

«Она была очень приятной дамой. Она долго болела?»

«Прискорбно об этом говорить… но это было самоубийство».

«Я знаю похожий случай. Мне сказали, что виной тому депрессия. У неё тоже была депрессия?»

«У неё были неприятности личного характера».

«А что это были за неприятности?»

«Ты знаешь, нельзя ни с кем обсуждать… личные дела твоих друзей».

«А наш школьный психолог утверждает обратное, что хорошо говорить об этом, когда друга больше нет».

«Просто, ты знаешь… никому не интересно было слушать об этом».

«А мне интересно, и если вы хотите быть моим дедушкой…»

«Ты очень добрый мальчик».

«А вы знали, что за неприятности у неё были?»

( Пауза.)

«Кто-то отбирал у неё деньги… нехорошим образом».

«А она обращалась с этим в полицию?»

«Это было не совсем… Она считала, что не может этого сделать».

«А почему?»

«Это было вымогательством».

«Как это?»

«Её шантажировали».

«Ужас! А в чём всё-таки было дело? Вы знаете?»

«Это семейная тайна».

«Кто-либо совершил преступление?»

«Я не знаю».

«А она говорила, кто её шантажировал?»

«Кто-то, кто жил на севере».

«И как долго это продолжалось?»

«Несколько лет».

«На её месте я обратился бы в полицию».

«Я говорил ей, чтобы она обратилась к Клоду».

«А почему именно к нему?»

«Она завещала свои деньги парку и… она боялась, что… от них ничего не останется».

«Клод – муж Бетти?»

«Вроде того».

«И что он сказал?»

«Он сказал, чтобы она не волновалась».

«Не слишком большая помощь».

«Он сказал, что сможет положить этому конец».

«А что она сама думала об этом?»

«Это её тревожило. Через несколько дней… её не стало».

«А она оставила предсмертную записку?»

«Нет, даже мне не оставила. Это меня и печалит».

«Вы, должно быть, сильно её любили».

«Да, она была прекрасной женщиной. Обожала музыку, искусство, поэзию».

«Я тоже люблю музыку».

«А какую? Вы, молодежь…»

«Давайте сыграем в шахматы после ужина, мистер Крокус».

«С удовольствием».

«Сейчас мне надо сходить кое-куда с бабушкой. Встретимся после ужина».

– Итак, мы знаем или предполагаем, что знаем, что произошло с деньгами миссис Гейдж, – заключил поверенный.

– Мы знаем намного больше, – возразил ему Квиллер. – Мы знаем, что в тысяча девятьсот двадцать восьмом году она произвела на свет ребенка, дочь, а в это время её супруг находился в тюрьме. В те годы такое событие, тем более в небольшом городке, навлекло бы на женщину с её положением и достоинством непереносимое бесчестье и позор. Я предполагаю, что Эвфония отдала свою дочь на определенных условиях и обязательствах в семью фермеров, живущих в Локмастере, где та под именем Лены Фут и выросла. В пятнадцать лет Лена поступила работать в дом Гейджев, где оставалась до конца своей жизни. Я склонен считать, что Эвфония продолжала выплачивать определенную сумму её приемным родителям. Лена же утратила все связи с ними, но спустя много лет они всё же пришли на её похороны. Вскоре после этого вдовствующий супруг Лены начал очень много тратить, деньги он брал неизвестно откуда. Так вот, полагаю, что именно он и есть тот, кто шантажировал Эвфонию Гейдж. Приемные родители, достигнув очень преклонного возраста, вполне могли рассказать ему свою тайну, проявляя этим заботу о материальном благополучии его дочери.