Текст книги "Тайна пропавшей принцессы (СИ)"
Автор книги: Лика Вансловович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)
Глава 27 Камила или Валерия?
Прошло еще несколько дней, за время которых изменилось немного: Шайла уверенно шла на поправку, но отказывалась общаться с кем-либо, в том числе и с подругой, а Аделина прочно закрепилась рядом с Камилой, навязывая постоянно свою компанию и даже заявившись однажды в ее покои.
Новость о настоящем имени и статусе девушки воспринимали по-разному: кто не мог в это поверить – презренно фыркал, аргументируя тем, что никакая нормальная принцесса не станет терпеть оскорбления и притворяться сиротою, другие вздохнули с облегчением, поняв наконец, что, в действительности, им не приходилось все это время терпеть в своем обществе уличную бродяжку и делать вид, что они равны, так как на самом деле она имела самое что ни на есть высокое происхождение.
В любом случае рискнуть и сказать что-то обидное в лицо принцессе, желающих не было: слишком уверенной в себе она была, а еще вспыльчивой и вовсе не робкой, не говоря уже о защите со стороны ректора и будущего императора, гербовая символика которого красноречиво давала понять, что обижать эту особу крайне чревато.
А еще она никак не могла смириться с возвращением своего имени: все неустанно называли ее Валерией, и принцесса понимала, что это ее настоящее имя, но примириться с ним оказалось сложно.
"Валерия! Ва-ле-ри-я!" – вбивая звуки в свою голову, проговаривала свое имя девушка, неторопливо переобуваясь перед занятиями по технике ведения рукопашного боя.
В зале она почти сразу встретилась взглядом с растерянными глазами тренера: "Ну да, все теперь ждут, когда же я размажу тебя по стенке за все те побои, что мне пришлось стерпеть по твоей милости!" – с усмешкой подумала она.
– Рада вас видеть, кет, что сегодня будем изучать? Что-нибудь жизненно необходимое для выживания молодого мага? – с легкой иронией в голосе проговорила девушка.
Мужчина немного побледнел, но выдержал ее прямой взгляд.
– Как и всегда, Ваше Высочество, все самое необходимое! Желаете сегодня выбрать себе партнера для спарринга? – с каменным лицом отозвался тренер, явно не желая показывать своего волнения.
Девушка одарила его легкой полуулыбкой и поощряющим кивком, дескать, я оценила ваши старания и желание загладить свою вину.
– Наверное, я останусь в паре с вами, кет! – нагло улыбнулась она, наблюдая, как тот тяжело сглотнул при этих словах и расстроено покосился на массивное кольцо, на ее руке.
– Вы в этом уверены? – с надеждой осведомился он.
– Абсолютно! – кивнула в ответ девушка. – Не думаю, что тут полно желающих дать мне полноценный отпор в бою, возможно, вы тоже не из их числа, но вероятность того, что вы меня хоть чему-то сегодня научите все равно выше, чем у них всех вместе взятых, – пожала плечами принцесса.
На самом деле она до безумия хотела с кем-нибудь подраться и заодно выпустить пар, избавиться от растущего напряжения и заставить свои мышцы вспомнить былые времена.
– Как была ненормальной, так ею и осталась, – шепотом прокомментировала поступок принцессы Далика, наблюдая со стороны, как принцесса с яростным воплем набрасывается на мужчину с кулаками, атакует, отступает, блокирует удары и снова атакует, словно и не замечая или не чувствуя боли.
–Радуйся лучше, что она еще не приказала нас всех розгами приласкать: по большому счету принцесса имела на это полное право, – завороженно наблюдая за Валерией, пробормотал в ответ Дирс.
Парень с досады был готов кусать собственные локти, вспоминая все пакости и слова, брошенные в адрес девушки: «Настоящей, трижды тролля мне в мать, принцессы, будущей императрицы! Можно было бы как некоторые тешить себя мыслью, что она не похожа на принцессу, не заслуживает ею быть, но ведь и слепой увидит властные черты ее характера, тонкие и аристократические линии профиля, уверенный и мелодичный голос, а теперь еще и магию, что свободными потоками струится в ее жилах!»
Ощущать себя ослом было неприятно, но как еще объяснить то, что все они не могли столько времени заметить очевидного: в этой девушке не было ничего общего с простолюдинами, и в то же время она выделялась и из магов, вечно бросая им вызов и идя в бой против всех с воинственной улыбкой на губах.
Глава 28 Шрамы
– Как она? – вполголоса допрашивал дежурную целительницу Слава.
– Во-первых, здравствуйте, Ярослав! – оборвала его молодая женщина, снисходительно окинув парня небрежным взглядом.
– Здрасти! – сквозь зубы отозвался тот.
– Уже что-то, – вздохнула кета Лисса. – Ваша девушка прекрасно себя чувствует, я бы даже могла ее выписать уже завтра, нужно будет только регулярно обрабатывать швы, но она справляется с этим самостоятельно уже вторые сутки, меня больше тревожит ее душевное состояние. Девочка явно не в себе, и мне постоянно приходится назначать кого-нибудь присматривать за ней.
– Присматривать? – переспросил парень.
– Именно так!
– Вы что хотите сказать, что она может... – не смог произнести последнего слова целитель.
– Навредить себе?! Я в этом практически уверена, и потому не могу дать ей выписку: напротив, планирую назначить дополнительный курс лечения с возможным переводом...
– Куда это ты ее переводить собралась! – вспылил Слава, прожигая женщину яростным взглядом.
– Если к завтрашнему дню в ее поведении ничего не изменится... – снова начала настаивать на своем целительница.
– Это мы еще посмотрим! – прорычал сквозь зубы парень и, грубо задев ее плечом, направился уверенным шагом к Шайле.
«С меня хватит! Хватит жалеть ее чувства! Дождался! Теперь она собирается наложить на себя руки! Прекрасно! А обо мне она подумала?»
Словно разъяренный зверь он ворвался в ее палату, хлопнув дверью и с порога прожигая девушку решительным и горящим взглядом.
Кроме самой пациентки здесь как бы по делу находилась еще одна молодая студентка, наверное, уже в сотый раз протирающая тряпкой и без того идеально чистые плинтуса и другие доступные ей поверхности.
Увидев гостя, девушка поспешила ретироваться и закрыть за собой дверь.
– Я просила тебя больше не приходить, – грубо встретила его Шайла, не удосужившись даже посмотреть ему в глаза.
– А если я не собираюсь никуда уходить, тогда что? – усмехнулся парень, медленно, но уверенно подкрадываясь к ее постели.
– Мне придется тебя прогнать! – смело ответила Шайла, одарив его раздраженным взглядом.
– Не подходи! – вскрикнула она, словно опасаясь его прикосновений, как огня.
– Останови меня, Шай! – нагло отозвался парень.
Девушка соскочила с кровати так, чтобы та преграждала ему путь, потом отступила на два шага к закрытому окну и ухватилась за первый попавшийся в руки горшок с цветами.
– Я брошу ими в тебя, если ты не остановишься! – дрожащим от волнения голосом предупредила она.
– Валяй! Приятно видеть, что я вызываю у тебя хоть какие-то эмоции, малышка! – сверкнул улыбкой Слава.
Вряд ли он ожидал, что она в самом деле на это осмелится, но Шайла, как оказалось, была настроена более чем решительно и, промахнувшись в первый раз, совершила еще три попытки, пока все-таки не умудрилась оставить на правом виске парня кровоточащую царапину.
После этого остановилась, опустила дрожащие руки и отвернулась, пряча слезы. И только сейчас он понял, что она была уверена, что промахнется все эти четыре раза, а теперь, попав, совсем растерялась.
– Уходи, – слабым и глухим голосом произнесла она.
– Не дождешься!– в мгновение оказавшись за ее спиной, сказал он, обжигая холодную кожу на затылке горячим дыханием.
Она вздрогнула и попыталась отстраниться.
Слава не позволил ей, вместо этого ухватился руками за ворот больничной сорочки и разорвал ту до самой поясницы.
Шайла ахнула и попыталась прикрыться, но парень не обращал никакого внимания на ее сопротивление и безжалостно рвал на ней ткань.
– Не шевелись, иначе я привяжу тебя к стулу и все равно сделаю задуманное, – строго предупредил он.
– Нет! – в отчаянии закричала она, извернувшись и оказавшись с ним лицом к лицу.
В глазах целителя не было ни капли жалости, только суровая решимость закончить начатое.
– Просто хочу увидеть из-за чего весь сыр бор! – грозно отозвался он.
Потом достал из кармана раскладной нож и принялся резать бинты прямо на ней.
Девушка вся дрожала от ужаса и стыда, заливаясь слезами и не решаясь открыть глаза.
Он не позволил ей прикрыть шрамы руками, когда холодный воздух коснулся розовых рубцов.
Слава молчал, спокойно изучая страшные отметины: одни из них покрывали ее левое плечо, другие спускались до самой груди, уродливыми и ломаными линиями, а третьи широкими и кривыми стежками покрывали кожу на спине до самых лопаток, и еще шея с той же стороны была тоже изуродована.
– Открой глаза, Шай! – спокойным и ровным голосом произнес он, отпуская ее руки, которыми она тут же закрыла свое заплаканное лицо.
Девушка лишь отрицательно покачала головой в ответ на его просьбу.
– Шай, – тихо и ласково повторил парень, снова притягивая ее к себе.
– Прости, я напугал тебя! Но не больше, чем ты меня своим убийственным безразличием и нежеланием жить! – смягчившись, заметил он.
Девушка молчала не в силах даже попытаться прогнать его.
– Я не отпущу тебя никогда, глупышка! Знаешь почему? – испытующе глядя на нее спросил Слава.
Снова молчание, хотя она уже опустила руки, пряча шрамы, и настороженно смотрела на него из-под намокших и слипшихся ресниц.
– Потому что я люблю тебя – ты нужна мне! Ты нужна мне больше, чем кто-либо или что-либо в этом мире! – твердо и уверенно произнес он.
– Я... я не могу, – хрипло прошептала она.
– Чего ты не можешь? Любить меня? Я настолько плох? – с упреком проговорил он, испытующе заглядывая в ее глаза.
– Все не так уж ужасно, правда, рыжик! Это не имеет значения! Я не боюсь каких-то там отметин на коже! Черт, да у тебя подруга без пяти минут императрица! Ты всерьез думаешь, что мы не сможем убрать их или хотя бы сделать незаметными?
– Подруга кто? – всхлипнув, озадаченно переспросила девушка, тупо уставившись на него.
– Что, проспала все самое интересное, да? – лукаво осведомился парень.
– Попробуй не выгонять ее как меня, когда она в следующий раз попытается к тебе прийти! И не советую кидаться цветами – с нее станется швырнуть чем-нибудь в ответ, а с меткостью у магички, знаешь ли, все отлично, – деловито предупредил он.
Шайла словно сейчас только опомнилась и испуганно ахнула, увидев груды земли, рассыпанные по некогда идеально чистому полу, а также черные потеки и брызги на стенах и мебели.
Слава заставил ее отвлечься, поцеловав в губы.
– Иди ко мне, вредина, я соскучился до безумия! – шептал он, касаясь губами свежих шрамов и заставляя ее дрожать и покрываться мурашками от смущения и желания.
– Хотела от меня избавиться, вот же настырное создание! – ворчливо бормотал себе под нос.
– Ярослав, – прошептала она.
– Ммм, – отозвался он, продолжая свое «исследование».
– Я тоже тебя люблю, – тихо прошептала, облегченно выдохнув.
Слава спрятал глупую улыбку в поцелуях.
«Осталось рассказать ей про сестру!» – зудящей мыслью пронеслось в голове.
Она смотрела в его глаза и видела в них только тепло и нежность, такую, от которой в груди таял лед, а глаза снова становились влажными, вот только эти слезы уже не были слезами боли и отчаяния. Кончиками пальцев стерла кровь с виска и виновато поджала губы.
Ярослав хитро улыбнулся, подхватил на руки и очень осторожно опустил ее на кушетку, грозно нависая сверху. Жадный и голодный взгляд скользил по белоснежной коже, словно и не замечая шрамов и изъянов. Рука по-хозяйски легла на живот, погладила, опустилась ниже, стало невыносимо жарко от горячих требовательных губ – изучающих, соблазняющих, сводящих с ума касаний.
– Что ты делаешь? – смущенно прошептала целительница, севшим от волнения голосом.
Но он и не думал отвечать, желая «наказать» девушку за непослушание и дни, проведенные в мучительном ожидании.
Болезненный стон-всхлип сорвался с губ, потому что его любви и нежности оказалось слишком много, чтобы дышать ровно и размеренно. Каждое касание – удар по оголенным нервам. И ведь это еще только губы и руки, только начало пытки, которая ей предстоит.
– Яр… – снова и снова шепчет, утопая и желая утонуть.
Он не слушает, опускается ниже, устраивается удобнее, мужские ладони скользят по тонким лодыжкам, обводят острые коленки, поднимаются выше, разводя в стороны стройные ножки, не принимая ни единого намека на сопротивление.
– Буду целовать до тех пор, пока ты не станешь умолять о пощаде и не заслужишь моего прощения, рыжик! – предупреждает он, нагло улыбаясь и склоняясь над маленькой, хрупкой, но такой родной рыжеволосой девчонкой…
Засыпая в крепких объятиях любимого, Шайла впервые не слышала в голове противного гнусавого голоса глупых целительниц-старшекурсниц, не чувствовала себя одинокой и ненужной. Страхи, сковавшие ее ледяными цепями, тонкой шелухой рассыпались под напором упрямого и настырного парня – хулигана и прогульщика с криминальным прошлым – Ярослава Ропотова…
***
«Бедняжка! Видела, что с ней стало: вся в рубцах, жалко ее! Как же она теперь одна будет совсем!» – это были первые слова, которые донеслись до ее слуха, когда она пришла в себя после нападения оборотня.
Две целительницы шушукались за ширмой, приводя инструменты в порядок и, видимо, полагая, что пациентка все еще без сознания.
«Почему одна-то? А как же тот красавчик, что под дверями столько времени был, покоя не давал, снадобья для нее доставал?» – удивилась вторая.
«Ропотов что ли? Этот быстро отстанет! У него до Шайлы знаешь какие девушки были... красивых только выбирал! Особенных! А она... – странно даже, чего он там в ней разглядел! А теперь уж точно отстанет, охладеет, как разглядит, что с ней стало!» – с какой-то безысходной очевидностью и горькой иронией пояснила первая.
«Бедняжка!» – снова тихо ахнула вторая.
«Вот и я говорю! Одна теперь будет!» – кудахтала свое первая.
По щекам Шайлы заструились слезы, раны горели на груди и не давали спокойно вдохнуть: она попыталась поднять руки и дотронуться до них, попыталась вдохнуть глубже, но легкие обожгло такой болью, что девушка едва не задохнулась, а потом снова потеряла сознание, услышав перед этим, как кто-то испуганно ахнул совсем рядом.
Глава 29 Письмо
Валерия торопливо захлопнула дверь своих покоев, тщательно закрыв замок, прислонилась спиной к двери.
Сегодня ей пришлось окончательно смириться со своим именем и положением, пришлось взять себя в руки и наплевать на все, что мешало смириться с этим раньше. Теперь-то она осознала всю глубину охватившей ее персону популярности среди окружающих.
– Ваше Высочество, ну что же вы так неосторожны! Видят Темные, у меня и в мыслях не было... – заикаясь, оправдывался тренер, попеременно навязывая свои услуги и порываясь едва ли не на руках утащить принцессу к целителям.
К слову, она сама туда отправилась, в надежде, что от нее, наконец, отстанут, да и боль в груди, действительно, несколько раздражала.
Валерия невольно усмехнулась, вспомнив, как вытянулось его лицо, когда Лайена безапелляционно заявила о вероятной трещине в ребре: они с целительницей вдвоем закатили глаза, когда кет Домас начал утверждать, что у него такое впервые – бедняга побледнел и мысленно уже представлял свою скорую казнь.
Целительница решила его добить и сообщила, что раньше девушка уже обращалась и с худшими повреждениями после его занятий, например, переломом того же ребра, переломом большого пальца на правой руке и различной тяжести растяжениями, ушибами, вывихами, порезами.
Похоже, он решил сделать вид, что не расслышал этого, после того как слиться со стеной, к которой он прислонился, у него не вышло.
Лайена вытолкала его за дверь, а потом еще раз внимательно изучила гематому на пострадавшем ребре девушки, стремительно меняющую свой цвет, и немного нахмурилась.
– Да, перелома все-таки нет – это радует. – Дышать тяжело?
– Ага, на вдохе, – призналась магичка и поморщилась от боли.
Целительница приложила холодную грелку и заставила улечься на кушетку, потом еще пришлось выпить болеутоляющее и перетерпеть наложение тугой повязки, но в остальном дышать вскоре стало намного легче.
– Спасибо! – негромко поблагодарила ее Валерия.
Лайена не рассыпалась перед ней в комплиментах и вообще вела себя как обычно, хотя привычного высокомерия в ней тоже не было, оттого общаться с ней было приятнее и легче.
– Да чего уж там, иногда мне кажется, что я получаю жалование исключительно за вас, принцесса! – с доброй усмешкой заметила целительница.
Выслушав строгий наказ соблюдать постельный режим до конца рабочего дня и не выполнять никаких физических нагрузок еще два, а лучше все три дня, девушка со спокойной совестью распрощалась с женщиной.
И неожиданно окунулась в новую бурную эпопею абсурдных событий: кто-то из «доброжелателей» уже успел доложить обо всем ректору, а потом кто-то другой не менее доброжелательный рассказал в красках тренеру Домасу о том, что с ним будет, когда Рейтону сообщат о случившемся.
В итоге за дверью ее встречала толпа сочувствующих, ухмыляющихся и просто любителей посмотреть, а что же будет дальше! Убитый горем тренер вполголоса рассказывал о недавно родившемся у него сынишке несколько озадаченному происходящим Зелиусу.
– Все, достали! Клянусь, что лично прикончу первого, кто встанет на моем пути: прочих великодушно милую, если они исчезнут с моих глаз прямо сейчас! – раздраженно произнесла Камила с такой суровой интонацией, что в коридоре сначала стало тихо, а потом вдруг пустынно, хотя Зелиус, конечно, никуда не делся, как и виновник всех ее несчастий за этот день.
– Кетал Зелиус, могу я спокойно покинуть это помещение и отдохнуть, согласно назначению целителя? – выгнув бровь, осведомилась девушка, открыто игнорируя тренера.
– Конечно, просто скажите наконец, какую травму вы получили на занятиях в действительности, а то я уже было подумал, что вы при смерти!
Девушка закатила глаза.
– Просто трещина в ребре! Так что я, определенно, пока не при смерти и не стоит устраивать из этого шум и докладывать куда бы то ни было! – фыркнула она.
– Я сообщил всем о заговоре против тебя и твоей семьи, организованном советником Донованом! Так что здесь об этом уже знают, а некоторые видели своими глазами, как ты мечом добила своего врага: думаю, при желании ты теперь сможешь навести порядок вокруг себя одним лишь взглядом! – с легкой улыбкой заметил старик.
– Чудненько, – устало кивнула девушка.
Валерия отказалась от сопровождения и поспешила уйти прочь.
«А тренировка было толковая: столько вспомнилось! Разозлить Домаса и заставить бить, как прежде, было, конечно, непросто, но, с другой стороны, оно стоило того, чтобы научиться силой одного удара вышибать дух из своего противника, и одно слегка пострадавшее ребро не такая уж и страшная жертва», – рассуждала в мыслях принцесса.
Через час кто-то постучался, а потом подсунул два конверта под дверь.
Не без проклятий в адрес почтальона она подобрала с пола письма, борясь с неприятным болезненным спазмом.
Потом она перебралась в спальню, поудобнее устроилась на широкой постели и принялась изучать послания.
– Подумать только, теперь мне стопки писем под дверь запихивают, посмотрим, что тут у нас, – пробормотала она себе под нос.
Первый конверт был достаточно простым из белой непрозрачной бумаги, с единственным словом, написанным далеко не самым каллиграфическим почерком «Валерии».
«Приходи ко мне завтра: тут кое-кто раскаивается и жаждет узнать обо всем случившемся за время ее отсутствия из первых уст! И, да, она снова с нами разговаривает!» – сообщалось в письме.
Валерия улыбнулась: «Ну, хоть одна добрая весть за сегодня! Неужели Шай пришла в себя!?» – на душе стало спокойнее от мысли, что рядом снова будет тот, кому можно довериться!
Отложив первый конверт в сторону, она потянулась за вторым.
Светло-голубая бумага была расписана гербовыми знаками семьи Мрадовых, а на обороте конверт был запечатан настоящей королевской печатью в форме все того же дракона. Адресат был указан рукою Рейтона, и почерк его был заметно аккуратнее и ровнее, чем у Славы: «Ее Высочеству принцессе Валерии».
Она затаила дыхание и дрожащими пальцами сломала печать, торопливо доставая лист, исписанный почерком будущего императора.
«Здравствуй, Валерия! Я получил письмо и спешу ответить на твои вопросы.
Не знаю, с какой целью ты интересуешься, жив ли оборотень, но раз уж тебе так важно это узнать: он мертв. Я убил его, решив, что он на тебя набросился, хотя потом уже стало ясно, что зверь помогал добить старика Донована. Надеюсь, ты не станешь обвинять меня в смерти своего «друга»?
Касательно второй просьбы: признаться, ты меня опять удивила! Я собираюсь стать императором, Лера, и содействовать в деле разлучения законных супругов, не пошатнув свой авторитет в глазах общества, не могу – напрямую, естественно. Это не значит, что я считаю мелочью необходимость помочь сестре единственной подруги моей избранницы.
Я верю, что, скорее всего, ее отец, в самом деле, выдал бедняжку не по годам рано и не по любви, и вполне вероятно, что он (ее супруг) действительно недостойный и подлый человек. Именно поэтому я дозволяю тебе от своего имени, используя свои собственные полномочия принцессы этой страны, разрешить судьбу девочки! Если для этого нужно будет покинуть университет: ставь Зелиуса в известность и бери охрану! Даже, если тебе этого очень не хочется, и ты терпеть не можешь слушаться чужих приказаний – это ради твоего же блага! Увы, но я не могу быть уверенным наверняка, что у Донована, к примеру, не осталось сообщников! И да, постарайся никого не убить и не нарушать законов!
Кстати, это не все, что я хотел тебе сказать!
Наверное, ты в курсе: вчера хоронили отца, и я по понятным причинам не пригласил тебя на церемонию, а завтра состоится моя коронация, и туда я тоже тебя не приглашаю.
Вероятнее всего, возникнут разные домыслы о нас, глупые сплетни, но я буду их пресекать, да и не собираюсь я устраивать пышных празднеств на фоне панихиды по усопшему правителю. Прости, перед глазами у меня все еще его мертвое бледное лицо, а за спиной куча гиен, старающихся навязать мне свое мнение или начать править моими руками: кое-кого я был вынужден запереть в казематах, заподозрив в самом худшем...
Вина моего отца перед тобой огромна, но ведь нам не суждено выбирать своих родителей, а у меня больше никого не осталось... только ты! Но и тебя я пока не решаюсь увидеть: знаю, что могу сорваться и наговорить лишнего, знаю так же хорошо, как и то, что потом придется об этом сожалеть. А ты ведь такая же гордая и настырная, как и я! Ну и как долго мы потом будем расхлебывать эту кашу?
Надеюсь, тебя не слишком огорчило мое письмо, поверь, я этого не хотел: напротив, я желаю хоть как-то сгладить неприятное впечатление от нашего с тобой последнего разговора.
И помни, ты по-прежнему моя невеста, и ничто этого не изменит!»
Медленно, очень медленно она отложила листок в сторону, подтянула колени к груди, приложила к ним голову и закрыла глаза. Казалось, пальцы подрагивают, все еще ощущая бумагу. Но это было неправдой: причина странного покалывания в осознании того, что ОН прикасался к листу, выводил эти слова своим пером, вкладывал в конверт, ставил свою личную печать, а она за каких-то три дня так соскучилась по его прикосновениям и взглядам, что даже страшно стало за себя.
Зажмурилась, заставила себя думать не о его руках и поцелуях, а о словах, заключенных в листе бумаги.
«Лин мертв...» – боль просачивалась в сердце тонкими ядовитыми струйками. Она не хотела в это верить и отчетливо понимала, что не хотела этой смерти. Любила его, как брата, и теперь твердо знала, что в нем никогда не было лицемерии и лжи, а были две разные противоположные сущности, и всего одно тело на две души: темную и светлую... Казалось, сцена, где он осознает свою натуру и пытается побороть собственную природу, врезалась в память: искаженное болью лицо и глаза, в которых было столько отчаяния, беспомощной злости на самого себя и прямая вера в то, что он сможет это контролировать и остановить превращение.
«Я тебя не забуду!» – подумала про себя, а потом произнесла вслух, чтобы данное только что обещание сдержать и всегда помнить.
Валерия снова заставила себя отвлечься, вспомнила про бедную сестру своей подруги, сначала угодившую в лапы нелюбимого мужчины, а потом к Максу, парню, который всегда заботился только о себе и своих интересах и плевал на желания и чувства всех окружающих, для которого никогда не существовало никаких моральных принципов.
«Говоришь, я могу сама помочь ей? Покинуть университет и решить эту проблему на правах принцессы – тогда я так и сделаю! Шай пришла в себя, значит, можно все ей рассказать и взять с собой: пусть повидается с сестренкой! Как знать – может, им удастся тем самым поддержать друг друга!» – в мыслях она выстраивала план дальнейших действий по спасению девочки, а еще не без удовольствия представляла, как сделает отбивную из ее муженька: стоит посмотреть на этого упыря и заставить его раскаяться в том, что обидел столь юное и невинное создание.
Но и эти суждения незаметно ушли на второй план, снова оставляя ее наедине с принцем, будущим императором и... человеком, с которым ей суждено провести остаток своей жизни.
«Вчера хоронили отца...» – вспомнилась строчка из письма. «Надо же, а я ведь вроде бы и слышала об этом, но мозг, словно целенаправленно игнорировал все мысли и чужие слова об этом человеке!»
Невозможно было не испытывать облегчения от его смерти и невозможно простить, даже после смерти: ей не хватало на это сил, добросердечности, да она и не собиралась лицемерить и обманывать себя. Гордон Мрадов был жесток и до того, как стал рабом своего проклятья – ведь он изнасиловал ее мать и лишил сына женского тепла еще в младенчестве.
Наверное, поэтому Рей рос таким угрюмым, раздражительным и нетерпеливым ко всему мальчишкой. Еще будучи маленькой девочкой, Валерия убеждала себя, что он такой злой и обиженный, потому что всегда один, а на нее срывался, потому что завидовал – ведь принцесса всегда была горячо любимой дочерью. Смерть Гордона принесла ей только облегчение, хотя Рей теперь стал еще более несчастным и одиноким, но она ведь постарается заглушить эти страдания в его сердце: со временем, если ей достанет сил это сделать.
«Завтра коронация», – так быстро! И он не хочет меня на ней видеть: о да, он прав – сплетен и усмешек в мой адрес будет много! Достаточно, чтобы я их всех возненавидела и начала убивать особо рьяных или нет? Может, все-таки стоит пойти? Сомнительно, что он осмелится выставить меня при всех со двора!? Но для чего мне это? Чтобы просто увидеть? Выкрасть один только взгляд, а возможно, и прикосновение? Когда моя зависимость стала невыносимой болезнью? А если мне так плохо, значит, страдает и он, но почему же в таком случае продолжает отталкивать!?»
Она опустилась на мягкую подушку и расслабила мышцы, утопая в приятном пушистом пледе.
«Три дня без тебя кажутся вечностью...» – с досадой подумала девушка.
Она не знала, как пишут любовные послания: «Наверное, в них бывает много романтической чепухи? А в конце что-то наподобие: «люблю», «целую», «скучаю»?» – в этом письме таких слов не было, но от него все равно веяло теплом, а это казалось девушке большим, чем безудержная и слепая страсть...
Валерия запретила себе хандрить и печалиться, запретила себе быть слабой и думать о нем: завтра она встретится с Шай, выслушает ее, поделится своими тревогами, а потом они вместе спасут ее сестренку и придумают, как обезопасить бедняжку и получше устроить, а потом...
Она подумала, что Зелиуса Рейтон обязательно пригласит на завтрашнюю церемонию, но сомнительно, что старик слишком там задержится: получается, у нее останется время найти мага и попросить проводить ее...
Стыд и досада заставили ее нервно прикусить губу. Она и впрямь стыдилась того, что не знала, где именно покоятся тела родителей, но хотела их навестить, с того момента, как окончательно осознала, кто она. С того момента, как пребывание здесь стало для нее тошнотворным – только воспоминания о семье, папе и маме, так гордящихся своей маленькой принцессой, заставляли принимать свое происхождение и положение в обществе.
Старик не сможет ей отказать, она знала это и потому была уверена, что уже завтра вечером окажется рядом с мамой и папой, сможет прикоснуться к надгробным плитам и почувствовать хоть и крохотную, но частичку их тепла.
«А коронация... что ж, на завтра у меня слишком много дел, чтобы думать о каких-то там условностях: подумаешь, официально наденут корону и назовут новым императором Миартании – мелочи!» – с легкой полуироничной улыбкой на губах Валерия снова задремала, сморенная действием выпитого недавно обезболивающего.
