Текст книги "Дикая принцесса (СИ)"

Автор книги: Лидия Захарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Снова плеск, на этот раз не в чашке. Сосуд явно большой. Ведро? Атарьяна вцепилась в одеяло, когда его попытались отобрать. Хватка получилась неожиданно сильной, пальцы словно судорогой свело. Отпустили. Просто задрали с другого края, оголяя ноги. Левой стало холодно, правой... правая по-прежнему варилась в своем масляном котле. Но, когда к ней прикоснулась шершавая ладонь, показалось, будто в масло добавили раскаленного свинца.

Атарьяна вырвалась, выгнулась дугой и открыла глаза. Она хотела закричать, но услышала лишь глухой хрип. Они и голос у нее отобрали?

Кстати, кто такие эти они? Перед ней стояло трое: дядюшка, чья лысина поблескивала в солнечных лучах – уже утро? – рядом с ним какой-то закутанный в тряпки тип, похожий на нашаратского бедуина, третий – и вовсе чудище – огромный, кажется, в полтора раза выше дяди и в два раза толще. Чего еще им надо?

Атарьяна снова попробовала заговорить – и снова не произнесла ни звука. На мгновение она даже забыла о правой ноге, испугавшись, что теперь навсегда останется немой. Ее взгляд заметался по комнате: незнакомая, всего одно узкое окошко, вся мебель тяжелая, из цельного дерева.

Вперед выступил закутанный в длинный балахон мужчина, протянул костлявую, узловатую руку, и Атарьяна невольно дернулась. Мужчина не обиделся, убрал руку и присел рядом.

– Мое имя Рафаль, – произнес скрипучий старческий голос с едва уловимым акцентом.

Ноллиец? Врач?

– Вы позволите?

Он выразительно посмотрел вниз, на ноги Атарьяны, и, чуть поколебавшись, она кивнула. Рафаль склонился над раной, не касаясь, но внимательно ее разглядывая, потом потянул носом, жестом попросил перевернуть ногу, снова принялся смотреть...

– Мне нужно больше света, – заявил он после нескольких минут.

Кажется, Коварэн не обрадовался, но спорить с врачом не стал.

– Мы можем перенести ее в мой кабинет.

– Зулун!

Гигант ожил. Он решительно шагнул к Атарьяне и, не обращая внимания на ее сдавленный, протестующий хрип, подхватил ее на руки.

– За мной, – Коварэн повел их к кабинету, на ходу обернувшись к доктору: – Кстати, что у нее с голосом?

– Это может быть последствием болевого шока.

– Это надолго?

– Предсказать нельзя. Может пройти через несколько часов, может остаться на всю жизнь. Нельзя предсказать.

– А как насчет всего остального? Она слышит, что мы говорим? Понимает?

– Нельзя предсказать, как именно трагическая случайность повлияла на молодую госпожу.

Атарьяна всерьез задумалась о том, чтобы разыграть дурочку. Но если она набросится на дядю с зубами и когтями, ее снова свяжут. А если начнет пускать слюни – гадость какая! – то могут просто убить, чтобы не возиться. Но что Коварэн рассказал врачу? Что там за «трагическая случайность»? Злость мешалась со страхом. Чего он от нее потребует?

В кабинете Коварэна было светлее и просторнее. Зулун опустил Атарьяну на диван-канапе, где она сумела устроиться с относительным комфортом, привалившись к спинке. Рафаль снова принялся осматривать ногу.

– Я могу к вам прикоснуться?

Было страшно, от воспоминаний о раскаленном пруте Атарьяну чуть ли не мутило, но в конце концов она кивнула, бросив перед этим затравленный взгляд на дядю. Не хотелось оставаться калекой, но что если это лишь временная передышка? Если шансов нет, то не лучше ли прогнать врача и умереть от заражения? Но ведь ей и этого, скорее всего, не позволят. Свяжут, напоят чем-нибудь – и делай, что хочешь.

Прикосновения Рафаля были легкими и слегка щекотными. Как будто бабочка села на кожу. Атарьяна перевела дыхание. Быстро покончив с осмотром, врач принялся отдавать приказы на незнакомом языке. Гигант Зулун тут же завозился в объемной кожаной сумке-мешке, доставая необходимое. В следующий час Атарьяну заставили выпить два разных зелья, промыли и обработали ожог, наложили мазь и показали, как правильно держать ногу и ухаживать за раной в последующие дни. Единственное, что она поняла из длинной тирады Рафаля, – он собирается уйти и оставить ее наедине с Коварэном.

Дядя все время находился рядом, смотрел, слушал, размышлял о чем-то – его глаза перебегали с Атарьяны на окно, на письменный стол, на дверь. Что еще он замыслил, какую подлость готовит? Атарьяна была почти уверена, что не успела ему ничего выболтать. Просто не смогла, а не из-за какой-то особенной храбрости. Если ей снова пригрозят железом, она согласится на что угодно.

– Ну, вот и все, – сказал Рафаль, довольно потирая руки.

Он с удовлетворением осмотрел повязку, скупо улыбнулся Коварэну и снова гаркнул:

– Зулун!

Они вышли, оставив после себя лишь баночку с мазью и приторно-кислый травяной запах.

– Итак, ваше высочество, на чем мы остановились?

Атарьяна молча подняла на дядю взгляд, как ей хотелось верить – осуждающий. Но, кажется, он дядюшку не впечатлил, и тот как ни в чем не бывало взял со стола письменный прибор и чистый лист бумаги.

– Не можете говорить, будете писать.

А если она откажется, то обратно в пыточную? Губы сами собой задрожали, и пришлось опустить голову. Нет, эту битву она не выиграет. Пока придется делать все, что попросят, а там, может, появится шанс сбежать. Сбежать! Да, скорее всего, в ближайшее время она даже ходить не сможет!

– Пишите: «Я, Атарьяна Коварэн, принцесса крови и дочь покойных лаонта Элиссандра Коварэна и ее высочества принцессы Михаэны Балароссэ, присягаю на верность...» Почему вы остановились?

Атарьяна привычно раскрыла рот, чтобы ответить, но, разумеется, не смогла.

– Пишите! – с нажимом повторил Коварэн и продолжил диктовать.

Итак, она собственной рукой подписала признание в измене, поклялась в верности заговорщикам и пообещала в случае необходимости отравить рисса.

– Подпись. Дату поставьте не сегодняшнюю, а будто письмо было написано два года назад. Отлично. Давайте сюда.

Коварэн взял листок, прочел написанное и довольно улыбнулся.

– Как видите, Атарьяна, все могло бы быть намного проще. Теперь вам придется сотрудничать.

Он вынул из закрытого ящика стола шкатулку – Атарьяна узнала ее! – и спрятал в нее сложенный вдвое листок. Так вот где она хранилась все эти годы. Сбежав, Атарьяна в первое время надеялась, что шкатулку удастся найти, выкрасть и передать властям. Без доказательств ей бы никто не поверил. Но, когда она вернулась несколько дней спустя, на прежнем месте шкатулки уже не было, зато ее поджидали двое наемников. Как ей удалось удрать? Атарьяна и сама не знала. Все происходило будто во сне, и проснулась она лишь несколько часов спустя – в подвальчике доктора Нахри, раненая, без денег, без титула. Именно Нахри отвел ее в Интернат и посоветовал спрятаться там на время.

А потом он уехал, и Атарьяна осталась одна. Впрочем, нет, теперь у нее был Ри, директор Боравадо, похотливые патроны и постоянно растущий долг перед Интернатом. Два года, пока не появился Гергос и не забрал ее оттуда. Но теперь исчез и он, и Атарьяна начала сомневаться, что когда-нибудь снова увидит своего дану. Если бы он мог ее спасти, то сделал бы это до того, как Коварэн взялся за раскаленный прут.

«Что теперь?» – хотела спросить она, но лишь просипела что-то невнятное. Впрочем, Коварэн и так понял.

– Отдыхайте, – велел он. – Я прикажу слугам, чтобы перенесли вас в вашу новую комнату.

Он выглядел очень довольным собой, хоть и уставшим. Интересно, а каково это – пытать собственную племянницу? И, главное, ради чего? Чего не хватает ему, дворянину первой линии? Власти? Денег?

Атарьяна откинулась на спинку дивана. Она должна была отдохнуть, выспаться, поесть. Потом можно начинать думать о будущем, но пока следует сосредоточиться на самом простом. В итоге она проспала до самого вечера. Едва теплившаяся надежда, что ее спасут, окончательно угасла. Прошло уже больше суток.

Она безропотно съела все, что ей принесла служанка, правда, на робкую улыбку не ответила и проигнорировала вопрос о самочувствии. Потом позволила сменить повязку и заново смазать ожог мазью. Теперь боль была скорее ноющей, терпимой. Правда, стоило Атарьяне неудачно повернуться, и рана снова вспыхнула, лишив ее возможности двигаться и даже думать на целую минуту.

Затем снова наступила ночь. И снова день. Атарьяна надеялась, что Коварэн уедет, но он как будто никуда не торопился. Сидел целыми днями запершись в кабинете – об этом служанка рассказала – и писал десятками письма – бедняжка замучилась их отправлять. Служанка вообще оказалась на удивление разговорчивой, и если поначалу это раздражало, то потом Атарьяна стала прислушиваться к ее рассказам и даже задавать вопросы – едва различимым шепотом. Быть может, получится узнать, что дядюшка замышляет? По всей видимости, поимка сбежавшей принцессы позволила его планам продвинуться вперед. Но вот насколько и в каком направлении?

Когда никто не видел, Атарьяна пробовала вставать. Получалось пока плохо, на больную ногу наступать она не могла, и то ли из-за долгого лежания, то ли из-за общей слабости, но ее ощутимо покачивало. Тем не менее уже следующим вечером она совершила первую вылазку. Опираясь на стену, пропрыгала по коридору, чтобы выяснить хотя бы, в какой части дома ее держат. Кабинет Коварэна находился совсем рядом, дверь, конечно же, была заперта – но кого и когда это останавливало? В следующий раз Атарьяна пожаловалась служанке на грязные спутанные волосы и получила два ведра горячей воды, мыло и несколько новеньких шпилек.

Ночью она пробралась в кабинет. Передвигалась Атарьяна по-прежнему с трудом и не особенно представляла, что собирается сделать, но сидеть без дела больше не могла. Она вскрыла дверь, затем, как когда-то в кабинете альсаха Албэни, прошлась по всем ящикам стола. Замки там были посерьезнее, чем у альсаха, пришлось потратить немало времени и проявить сноровку, но в конце концов Атарьяна вновь взяла в руки шкатулку, из-за которой два года назад вся ее жизнь пошла наперекосяк.

***

Лошади больше не могли идти галопом, и пришлось остановиться. Крассон в очередной раз с укоризной посмотрел на Гергоса.

– Хотел бы я знать, что такого особенного в этом паже, – вздохнул он. – Из золота он что ли?

– Есть и более ценные металлы.

– Какие, например?

– Медь.

Крассон только головой покачал.

Они кружили по восточным предместьям Каргабана с самого рассвета, но так ничего и не нашли. Пара фраз, услышанных в порту, заставила Гергоса – а вместе с ним и Крассона, который заявил, что не позволит важному анкъерскому гостю окончательно загнать себя в могилу, – бросить стоявшую на якоре шебеку и отправиться на поиски.

– Дворяне бегут из города как крысы! Только вчера лаонт Коварэн, проезжая через Восточные Ворота, чуть ребенка не зашиб...

Это не могло быть совпадением. Ри таинственным образом исчезает, а через несколько часов Коварэн мчится сломя голову из Каргабана? Знать бы еще, куда именно – поместий в той стороне у Коварэна не было. Охотничий домик? Маленькая позабытая вилла? Гергос спрашивал в каждой деревне, у каждой дорожной заставы – никто не видел кареты лаонта, никому ничего не было известно. День подходил к концу.

– Нам следовало остаться в той гостинице и дождаться утра, – словно самому себе, сказал Крассон.

Гергос сделал вид, будто не услышал. Но в конце концов им пришлось остановиться на ночлег – в какой-то второсортной придорожной таверне с несколькими грязными комнатами на втором этаже. А рано утром Гергос опять вскочил в седло. За ночь горячка спала, он снова мог нормально мыслить.

Итак, Коварэн был где-то рядом, но не в своих владениях. Конечно, не мог же он отвезти Ри в дом, где его тут же узнают. Значит, он отправился к кому-то из друзей, к тому, кому доверяет...

– Крассон, напомните-ка, как звали неудачливого жениха принцессы Коварэн?

– Прусто, – не очень уверенно ответил молодой человек, – Варелли Прусто, если мне память не изменяет.

Противное имечко. Неудивительно, что ее высочество предпочла побег.

– Не знаете, есть ли у него дом неподалеку?

Крассон только плечами пожал, но в ближайшей же деревне Гергосу ответили на его вопрос: да, есть, правда, до него почти тридцать миль.

Гергос не жалел лошадей. Один раз он даже чуть не стал причиной несчастного случая, когда вылетевшая из-за поворота повозка была вынуждена резко изменить курс. Сидевший на козлах детина выругался по-ноллийски и погрозил Гергосу кулаком.

– Зулун, ааро ша, – проскрипел его спутник.

«Зулун, не обращайте внимания на недоумка», – автоматически перевел Гергос, но даже не обернулся.

До поместья они добрались только к вечеру, уже в сумерках. Лошади совершенно выбились из сил, и последние мили пришлось проделать шагом. Нестерпимо хотелось дать шенкелей и заставить коня перейти хотя бы на рысь, но Гергос сдерживался. Их только двое, значит, уходить, скорее всего, придется быстро. Плюс Ри. Лошади должны отдохнуть.

– Что вы планируете делать?

– Пока не знаю.

Гергос наблюдал из-за ограды за длинным одноэтажным домом: в некоторых окнах горел свет, но большинство комнат выглядели темными и пустыми. Как узнать – в которой из них Ри? Если он вообще здесь, никто из опрошенных Гергосом крестьян ничего о мальчике не слышал.

– Подождем, пока окончательно стемнеет, и проберемся внутрь.

Они привязали лошадей и отправились на разведку. За полчаса обошли дом, осмотрели ограду и нашли место, где будет проще всего перебраться – на другой стороне росло дерево, позволявшее незаметно спуститься, а если понадобится – и быстро взобраться обратно. Потом стали ждать. Окна одно за другим гасли, пока свет не остался только в дальней части дома.

– Пора.

– Я пойду первым и помогу вам.

– Крассон, вы испытываете мое терпение.

– А у меня его вообще не осталось. Тише! Кто-то идет.

С той стороны ясно слышались шаги, медленные, то ли крадущиеся, то ли просто неторопливо-ленивые. Гергос с Крассоном переглянулись, и молодой человек, вытащив нож, полез через ограду. Стена была невысокой, всего чуть больше четырех локтей, и Крассон без особого труда через нее перебрался.

– Кто здесь? – донесся хриплый мужской бас.

Потом быстрые шаги, возня и едва слышный стон вперемешку с ругательствами. Через минуту над оградой показалось довольное лицо Крассона.

– Готовы, ваша светлость?

– Я сам.

– Давайте руку, так будет быстрее. Ну же! А, Тавох! Здесь еще кто-то есть. Спрячьтесь!

Крассон снова исчез за оградой, а Гергос, ухватившись за верхний край, подтянулся, желая увидеть, что происходит на той стороне. Но было слишком темно. Снова звуки борьбы, на этот раз молчаливой. Все решилось быстрее, но Крассон не торопился возвращаться. Проклятый мальчишка!

– Ваша светлость, – раздался неуверенный голос, когда Гергос уже готов был плюнуть на все и идти разбираться, – я, кажется, кого-то поймал.

– Кого?

– Он... она не говорит.

Гергос сам не заметил, как оказался по ту сторону ограды. Сердце стучало в горле, глаза лихорадочно искали в темноте: где? Где он? Или она... Неважно! Рядом с Крассоном заметить Ри было непросто, он как-то терялся на фоне широкоплечего сына лаонта, вот только белая нижняя рубаха и светлые бриджи выдавали. Гергос шагнул вперед и замер, наткнувшись на хмурый взгляд исподлобья. Ри стоял, прижимая к груди какую-то шкатулку, и не торопился двинуться навстречу.

– Ваша светлость, это он? – растерянно спросил Крассон.

– Да.

– Тогда нам нужно уходить. Я думаю, здесь есть и другие охранники. Пойдем-ка!

Он подтолкнул Ри к ограде, и тот вдруг упал, сжавшись в болезненный клубок. Но шкатулки не выпустил и не произнес ни звука. Да что с ним такое? Гергос подскочил ближе, обнял за худые плечи, прижимая к себе, инстинктивно пытаясь укрыть – белая рубаха была слишком заметна даже в темноте. Ри беззвучно плакал, цепляясь, как утопающий за обломок мачты, за свою нелепую шкатулку. И пальцы были темными, словно… в крови?

– Ну, тише, тише, маленькая... Пойдем, нам надо уходить. Слышишь?

Ри едва заметно кивнул и шмыгнул носом, уткнувшись в плечо Гергоса. Поднять его было непросто, полученные в схватке с Фенхо раны давали о себе знать, но Гергос бы ни за что не доверил свою ношу Крассону. Ри не мог стоять. Возможно, из-за повязки на правой ноге. Что же с ним приключилось?

– Крассон, приведите лошадей!

Кое-как, цепляясь за ветви дерева, Гергосу удалось перетащить Ри через ограду. Со стороны дома не доносилось ни звука, но надолго ли это затишье? Кто-нибудь рано или поздно найдет убитого охранника и поднимет тревогу.

Вернулся Крассон. Гергос усадил Ри в седло, потом взобрался сам. Конь недовольно всхрапнул, мотая упрямой головой и отказываясь идти.

– Нам надо уходить!

– Я знаю. Послушайте, Крассон, возвращайтесь в Каргабан и передайте капитану «Мариники», что я буду ждать его завтра вечером в порту Иверноста. Езжайте как можно быстрее, за вами наверняка увяжется погоня.

К счастью, на этот раз Крассон не стал спорить. Только посмотрел с любопытством на прижавшегося к Гергосу Ри и вскоре скрылся в темноте. Гергосу наконец удалось справиться с упрямой лошадью, и он повернул в противоположную сторону – на юго-восток, где его, хочется верить, станут искать в последнюю очередь.

ГЛАВА 11. ИВЕРНОСТ

Они скакали не меньше получаса, когда на Ри наконец накатило понимание: он спасся, он снова сбежал. Чувствуя за спиной теплое, крепкое тело Гергоса, он был уверен, что теперь все будет как надо. Нужно только спрятать получше шкатулку. Уничтожать ее нельзя – тогда все будет зря, но и открывать пока не следует. Справиться с замком с помощью шпилек у Ри не получилось, поэтому оставалось только прижимать шкатулку к груди и ждать более подходящего момента.

Становилось все темнее. Новорожденная луна почти не давала света, но дорога была ровной и шла относительно прямо. Ри едва не задремал. Если бы не глупая обида, он мог бы сказать, что счастлив: дану все-таки приехал за ним, пусть и позже, чем хотелось бы, но он все-таки приехал! Гергос его нашел, и теперь все будет как раньше. Но вот если бы только дану приехал хоть на полчаса раньше...

Неожиданно лошадь взбрыкнула, едва не став на дыбы, потом дернулась, болезненно заржав... Ри краем глаза заметил какое-то быстрое движение впереди – кажется, заяц перебежал дорогу, – но осознал он это уже лежа не земле. Поняв, что конь вот-вот упадет, Гергос выбросил Ри из седла, чтобы не придавило. Ри приземлился на какой-то кустарник – в темноте было не разобрать, – оцарапал ладонь и ушиб локоть, но в остальном был цел. Он тут же поднялся, намереваясь броситься назад, но больная нога не дала сделать и шагу. Пришлось прыгать.

– Дану! С вами все в порядке? – получился лишь слабый шепот, и, кажется, Гергос не услышал.

Он по-прежнему удерживал поводья, поэтому снова вскочившему на ноги коню далеко убежать не удалось. Да, впрочем, он бы и так далеко не ушел. Вернувшись к тому месту, где все произошло, Ри увидел вывороченный камень и ямку, в которую, должно быть, и угодило копыто нервной лошади. Испугавшись зайца, она заплясала, споткнулась и в итоге потянула ногу. Сделав несколько неровных шагов, лошадь снова заржала и наконец остановилась.

Гергос тяжело вздохнул и сменил руку, которой держал повод.

– Что у тебя с ногой?

Ри не сразу понял, что обращаются к нему, а не к лошади.

– Обжегся, – тихо ответил он.

– Решили научиться ходить по углям, дитя мое?

Да, легенды ходили, что где-то на далеком юге Нашарата есть племя, которое не боится огня: они могут ходить по углям, хвататься за раскаленные предметы и купаться в кипятке. Вот только Ри не очень-то верил в подобные сказки. Теперь – особенно.

– Я наступил на неостывшую лампу, дану.

Рассказ о пыточной Коварэна вызвал бы слишком много вопросов: зачем лаонту понадобилось пытать простого пажа? Что он хотел узнать?

– А с голосом?

– Не знаю.

– Идти совсем не можете?

– Я попытаюсь.

– Вы можете отдать мне свою шкатулку...

– Нет!

Нет, ее нельзя никому отдавать. И даже не потому что Ри не доверил бы ее никому – даже Гергосу. Может, и доверил бы. Но если кто-нибудь увидит дану с ней, охота начнется и на него тоже. Пока Коварэн лишь подозревает, но не знает наверняка и едва ли решит ссориться с главой дома Гергосов из-за простых подозрений. Ри покрепче прижал шкатулку к груди.

– Можно сделать костыль. Подержите лошадь?

Теперь она стояла смирно, понуро свесив голову и тяжело и глубоко дыша. Ри принял поводья. До Иверноста было еще много миль, а вот до поместья, в котором его держал Коварэн, – всего ничего. Что если дорогой дядя снарядит погоню? Конечно, в темноте следов, ведущих на восток, могут и не заметить, но утром наверняка поймут, что всадников было двое и они разделились.

Гергос вернулся с какой-то корявой палкой, которая не столько помогала идти, сколько мешала, больно упираясь в подмышку и царапая ладонь. Но Ри не жаловался.

– Может, нам стоит сойти с дороги?

– До Иверноста больше пятидесяти миль. Ни вы, ни я их пешком за день не преодолеем. Можно, конечно, нанять карету в ближайшей деревне, но где она, я не знаю. А вы?

– Нет, дану.

– Тогда самое разумное – не сворачивать с дороги.

Наверное, со стороны они смотрелись довольно жалко: хромая лошадь, хромой мальчик-подросток и очень уставший и раздраженный анкъерский аристократ. Ри грустно улыбнулся. Он несколько раз сглотнул, чтобы смягчить горло. Впрочем, это не сильно помогло, вместо обычного голоса раздался лишь сиплый хрип:

– Вы еще не купили балахон и козлиный череп, дану?

Кажется, Гергос не сразу вспомнил, о чем идет речь, но потом Ри услышал тихий смешок.

– Нет, но я подумаю об этом, когда мы доберемся до города.

Они в итоге прошли совсем немного, когда лошадь снова споткнулась. Дурное животное! Откуда только Гергос его взял? В его собственной конюшне были только самые породистые и вышколенные лошади. Споткнувшись в третий раз, конь замотал упрямо головой, захрипел, упираясь и отказываясь ступать на больную ногу.

– Я тебя пристрелю, – пообещал ему Гергос, но эффекта это не возымело.

– Дану.

– Что?

– Я могу остаться с ним, пока вы ходите в ближайшую деревню. Один вы дойдете быстрее.

– Нет, Ри, я тебя не оставлю.

От этих слов, пусть и сказанных резко и нетерпеливо, потеплело на душе.

– Мы хорошо спрячемся.

– Я сказал нет. Не спорь.

Ри улыбнулся, радуясь, что в темноте этого никто не видит. Ему бы очень не хотелось оставаться одному, глупый коняга – не в счет.

– Тогда что мы будем делать?

– Этой дорогой часто пользуются, рано или поздно кто-нибудь по ней проедет.

Но в следующий час никто по ней не проехал, а Ри все равно весь извелся. В каждом шорохе ему чудился приближающийся конский топот – это Коварэн выслал за ними погоню. Тишина пугала не меньше, каждая минута промедления казалась губительной. А потом он услышал слабое позвякивание колокольчика. Сначала подумал – это Тавох шутки шутит. Откуда ночью посреди дороги взяться колокольчикам?

Но тут Гергос поднялся с поваленного ствола, на котором сидел все это время, и довольно выдохнул:

 – Наконец-то!

Ри тоже встал, опираясь на свой нелепый посох. Звон сделался громче, потом к нему добавились скрип колес и тихое лошадиное фырканье. Гергос вышел на дорогу прямо перед приближающейся каретой, и Ри услышал возмущенные крики возничего:

– Ты что творишь? А ну пошел отсюда! Ну!.. Эээ, ваше сиятельство?

Гергос подошел ближе. При свете фонаря возницы его равнодушное, высокомерное лицо показалось Ри восковой погребальной маской какого-нибудь древнего царя. Он уже научился ловить это выражение на лице дану и знал, что Гергос смотрит так, когда хочет заставить собеседника понервничать. Возница заерзал на сидении, свет заплясал, и Ри увидел на боку кареты эмблему – крылатый конверт и скипетр. Почтовый дилижанс!

Гергос молча смотрел на возницу.

– Ваша светлость? – еще более неуверенно предположил тот.

– У вас есть свободные места?

– Нет, ваша светлость.

– Вы сможете их предоставить?

– Я смогу... что? Как вы сказали?

– Предоставить. Ссадите кого-нибудь. Нам нужно два места. Без багажа.

– Но... Ваша светлость, ночь ведь, до ближайшей гостиницы еще восемь миль.

Гергос не стал спорить, он привстал и ухватился за шнурок колокола – его звоном возница обычно извещал о прибытии на очередную станцию. В отличие от маленьких колокольчиков, привешенных на постромки и едва слышных даже ночью на пустой дороге, большой колокол отозвался ясным и гулким звоном. Внутри кареты завозились, кто-то заворчал, а потом отдернулась занавеска, и наружу высунулось недовольное сонное лицо:

– Что случилось? Почему мы стоим?

– Выходим, – звучно скомандовал Гергос. – Приехали.

Возница только беспомощно озирался и бормотал себе под нос – так, чтобы Гергос не услышал:

– Ну что же вы, ваша светлость... ну нельзя же так!

Пассажиры дилижанса выходили медленно и нехотя. Половина даже не проснулась толком. Всего восемь человек. Спрыгивая с подножки, они непонимающе оглядывались, видели смущенного возницу и непреклонного Гергоса – и замирали в ожидании. Чутье подсказывало, что перед ними очень важный человек и его лучше слушаться. Но что ему нужно?

Ри держался в стороне. То же самое чутье – инстинкт, быстро появлявшийся в любом человеке, чья судьба каждый день зависела от капризов какого-нибудь вельможи – заставляло его молча наблюдать за происходящим. Даже усталый и в не очень пышной одежде, Гергос внушал уважение и страх. Рядом с ним мальчишка-оборванец смотрелся бы странно. Нелепо.

– Что случилось?

– Господин, почему нас остановили?

– Мы ничего не сде...

– Двое из вас дальше не поедут, – перебил Гергос. – Сами решайте, кто это будет, но тот, кто сойдет с дилижанса, получит лошадь. Она слегка подвернула ногу, но повреждение несерьезное, пройдет за несколько дней. Ну так?

– Каждый? – спросил кто-то. – Каждый получит по лошади?

– Нет, одну на двоих. Делите как хотите, хоть разрежьте ее напополам, меня это мало волнует. Ну так?

Пассажиры загалдели. Две очень приличного вида женщины возмущались нахальством выскочек-аристократов, трое рабочих спорили, кто из них сойдет – получить лошадь хотелось каждому, высокий худой юноша, по виду студент, нерешительно оглядывался по сторонам – в основном на двух других пассажиров, что, как и он, держались немного особняком.

– Я жду, – через пару минут напомнил Гергос.

Оттолкнув товарищей, вперед вышел один из рабочих, следом за ним шагнул другой, получил в морду от третьего и осел на землю.

– Мы сойдем, – заявил драчун. – Давайте сюда кобылку, ваш'сияство.

Гергос передал ему поводья.

– Это жеребец, – сказал он тихо.

Ри показалось, он вот-вот рассмеется.

– А, – махнул рукой великий знаток коневодства, – эт неважно.

– Прошу всех занять свои места, – любезно предложил дану.

Он очаровательно улыбнулся дамам и слегка поклонился мужчинам. Возница только головой покачал, а Ри понял, что теперь и ему можно выйти на сцену. Но он не успел и шага ступить. Гергос подхватил его под руку, выкинул куда-то в темноту костыль и чуть ли не за шкирку затолкал в дилижанс.

***

Пекки и Нариока ехали на свадьбу сына их общей знакомой, но эта знакомая ни одной из них по-настоящему не нравилась, ее сын был во всех отношениях никчемным человеком, а его невеста – пустоголовой вертихвосткой. Знать все это Гергосу было решительно незачем, но выбора не оставалось. К тому же он и сам был виноват: Пекки и Нариока не могли уснуть – ведь они так испугались его бандитского нападения на дилижанс!

Зато Ри спал. Доверчиво прижавшись к плечу Гергоса и подложив грязную ладошку под щеку. Иногда карету потряхивало, и Ри начинал ворочаться, что-то неразборчиво бормоча. Тогда Гергос теснее прижимал его к себе и гладил по коротко остриженным медным волосам, пытаясь успокоить. За прошедшие несколько дней в Ри что-то изменилось, под глазами залегли глубокие тени, он стал словно еще тоньше, еще бледнее. Что успел натворить Коварэн, что он ему наговорил?

Остаток ночи прошел спокойно, к утру даже не умолкавшие всю дорогу сплетницы притомились и задремали. Но Гергос так и не сомкнул глаз. С собой у него было лишь полтора десятка марок – хватит, чтобы нанять лошадей до Иверноста, но не более того. С одеждой для Ри – бедняга дрожал от холода в одной лишь нижней рубахе, и Гергосу пришлось отдать ему свой плащ – придется подождать. И ограничиться самой простой и непритязательной пищей, иначе может не хватить на взятки вознице и трактирщику.

Но первая часть плана прошла как по маслу. Гергос и Ри сошли с дилижанса в небольшом городке – Гергос даже не стал запоминать название. Они позавтракали на станции вместе с остальными пассажирами, после чего Гергосу удалось выторговать у смотрителя двух вполне приличных лошадок.

– Сможешь залезть в седло? – спросил он у Ри, когда тот, хромая и морщась, подошел к своей лошади.

Ри кивнул, но Гергос все равно помог – подхватил под мышки и усадил, как маленького ребенка. Милостивый Керпо, да этот ребенок практически ничего не весил! И от него веяло жаром.

– Тебя лихорадит?

– Немного, дану. Ничего страшного.

– Это из-за ноги?

– Наверное.

Ри прикусил губу и виновато опустил глаза. Чего он недоговаривает?

– Нам стоит найти врача?

– Нет, дану, я в порядке.

Слабая улыбка была бледным призраком обычного задора, но время поджимало, и Гергос решил не настаивать.

К полудню он об этом сильно пожалел. Ри качало в седле, из просто бледного он сделался практически зеленым, глаза блестели неестественно ярко, и только пальцы, тонкие, почти скелетообразные, сжимали странную шкатулку. Что в ней, Ри так и не рассказал. Гергос подъехал ближе и перехватил поводья.

– Ноги из стремян.

– Что вы...

– Поедешь со мной.

Так было спокойнее. Гергос перетащил Ри к себе в седло и прижал к груди ставшим таким привычным жестом. Глупое дитя! До Иверноста оставалось уже немного, лошади шли быстро и ровно, еще несколько часов – и город. Но Ри становилось все хуже, вскоре он начал бредить.

– Уйди, уйди, – шептали бледные обветренные губы, – я никому не расскажу... просто уйди... не надо...

И все это хриплым, сиплым голосом, словно привидение. У Гергоса даже мурашки по спине побежали. Что Коварэн с ним сделал?! Хотелось повернуть назад и... Гергос тронул пятками коня, заставляя того перейти на рысь. Вторая лошадь скакала рядом. Теперь они могли пересаживаться с одной на другую, и это позволяло двигаться быстрее.

И все равно, когда впереди показались стены крупнейшего портового города Тобрагоны, солнце уже начинало садиться. Предупредил ли Крассон капитана? Раньше Гергос не позволял себе волноваться об этом, и теперь сомнения нахлынули сторицей. Если «Мариники» нет в порту, то что делать? Практически без денег, с больным ребенком на руках, когда за ним охотятся и люди Коварэна, и разномастное семейство Дядюшки Лу – картинка не из веселых. Но нет, Крассон должен был добраться до Каргабана. «Мариника» будет ждать, как и оговорено.