Текст книги "Дикая принцесса (СИ)"
Автор книги: Лидия Захарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Она не ослышалась?
Но госпожа Мариника продолжала смотреть на нее с самым живым интересом, что Тари не могла не ответить.
– У меня их нет. То есть они были, но потом пропали, примерно полтора года назад. Доктор Нахри сказал, это из-за питания.
– Это многое объясняет.
– Что объясняет?
– Остановите меня, если покажется, что я лезу совсем уж не в свое дело, и поправьте, если ошибаюсь. Вы любите его, так?.. Да, это заметно, Тари, очень. Почему, как вам кажется, Дайана бродит за вами по пятам, как привидение, стараясь обвинить во всех возможных грехах? Чувствует угрозу.
– Но... – у Тари даже во рту пересохло. – Для дану я всего лишь «его драгоценное дитя».
Госпожа Мариника очень внимательно на нее посмотрела, и Тари вдруг поняла, что краснеет. Почему она вообще взялась рассказывать обо всем этой женщине?
– Он так сказал? – госпожа Мариника понимающе улыбнулась. – Хотите знать мое мнение? Ваша главная и, пожалуй, единственная проблема в том, что Онсо Гергос не из тех мужчин, кого привлекают маленькие мальчики.
– Но я не...
– Правда, Тари? Вы уже не маленький мальчик?
– Вы хотите сказать, я должна вести себя более женственно?
– Не обязательно. Очевидно, ваш юношеский шарм прекрасно работает, но если вы хотите, чтобы Онсо увидел в вас женщину, возможно, вам стоит лучше питаться. А еще не пренебрегайте прогулками, лучше конными. Два часа каждый день. И танцы, – она задумалась. – А еще стоит чуть изменить покрой платья... Простите за откровенность.
Она поднялась.
– Мне пора идти. Оставайтесь, сколько захотите. Если решите не возвращаться сегодня в Льен, спальня к вашим услугам. Я договорюсь с Дайаной.
Госпожа Мариника вышла, оставив Тари сидеть, цепляясь за подушку. Не то чтобы слова госпожи Мариники так уж ее шокировали – в конце концов, она провела два года в Интернате Толорозы и прекрасно знала, чем мальчики отличаются от девочек, для чего все это служит и чем заканчивается. Но еще ни одна высокородная дама с ней так не разговаривала, даже мама.
А еще – и это, пожалуй, взволновало Тари сильнее всего – речь шла о том, чтобы понравится дану. И госпожа Мариника не стала ее осуждать, стыдить и отговаривать. Она действительно считает, что у Тари есть шанс? Или что Тари имеет на него право? И при этом госпожа Мариника ведет себя совсем не так, как полагается ревнивой женщине при виде молодой конкурентки. Хочет, чтобы Тари опозорила себя?.. Нет, в ее взгляде было столько сочувствия...
– Госпожа Мариника! – Тари вскочила и бросилась следом.
Она успела перехватить женщину уже у самой лестницы.
– Госпожа Мариника, вы мне поможете?
– Нет, Тари, я вам не помогу.
– Но почему нет?
– Тари, вы мне нравитесь, правда. Но Онсо – мой друг. И в первую очередь я беспокоюсь за него. Если он решит... Простите.
Тари застыла. О чем она? Разве что-то угрожает дану с ее, Тари, стороны?
Госпожа Мариника тепло улыбнулась ей на прощание и вернулась в столовую. А Тари так и осталась стоять на лестничной площадке. Думала. А ведь и правда, угрожает. Дану рассказывал о попытке госпожи Дайаны отравить его. Она боится, что Гергос изменит решение и Энту перестанет быть единственным наследником. Но ведь... Тари мучительно закусила губу. Но ведь ей не нужно состояние Гергосов, не нужны их поместья, деньги и корабли. Только сам дану. Но говорить об этом нельзя, ведь девушка из благородной семьи не может быть просто... О, Керпо, даже мысленно самой себе не признаться! Просто любовницей.
Так странно. Если бы не дану, она бы уже стала любовницей господина Тракаса, и никому бы до этого и дела не было. Богатый патрон и безвестная сирота из Интерната могли делать все, что захотят. Но только не дану Гергос и принцесса Коварэн. И даже Тари эль Нахри осудят и заклеймят. Надо было оставаться просто Ри, на него всем было бы плевать!
Тари вернулась в спальню. Она не была голодна и не испытывала ни малейшего желания с кем-либо общаться. Может, и правда остаться на ночь? Было страшно снова взглянуть в глаза Гергосу, а при мысли, что придется ехать в одной карете с Дайаной и Энту, и вовсе накатывала тошнота.
Тари закрыла дверь на защелку и подошла к высокому зеркалу. Нет, в платье она не походила на маленького мальчика, но на маленькую девочку – очень даже. И кто виноват, что в последние два года ей нечасто удавалось как следует поесть? Еды в Интернат привозили достаточно, но были такие, как Ковыль, и такие, как Тари – мелкие. А мелким доставалось немного. Мешковатая одежда помогала спрятать девчоночью фигуру, со стороны Тари мало отличалась от других мальчишек – такая же щуплая, угловатая, грязная. Никто даже не глянул дважды.
Она провела ладонями по бокам, четче обозначая изгибы. Они были, пусть и не очень явные. Особенно в этом платье. Да, госпожа Мариника права, фасон следует сменить. И больше есть, это понятно. А конные прогулки зачем? Конечно, они здорово тренируют спину и бедра, и... Ну да. Тари улыбнулась немного смущенно. От откровенных слов госпожи Мариники оставалось странное впечатление. С одной стороны, стыдно, а с другой... от этого веяло свободой! Хоть кто-то не осуждал, хоть кто-то не видел в ней ребенка или наглую претендентку на наследство Гергосов!
Убедившись, что занавески плотно задернуты, Тари стащила верхнее платье, затем расстегнула рубашку, оголяя грудь и живот. Да, не богиня с полотен великих художников. Тощая, даже ребра торчат. Но ведь – от одной только мысли кровь к щекам приливала! – дану ее поцеловал. Значит, она и такой ему нравилась. И хотя с тех пор Гергос ничего подобного себе не позволял, Тари почти постоянно чувствовала на себе его внимание.
Или ей просто очень этого хотелось? Может быть, дану выпил тем вечером... Или вообще думал о другой, о госпоже Маринике, например. Тари закрыла лицо ладонями, чтобы не видеть собственного отражения, потом отвернулась и быстро-быстро поправила шнуровку на груди.
Гости разъехались еще до полуночи, по меркам высшего общества – очень рано. Из-за прикрытых занавесок Тари наблюдала за подъезжающими к крыльцу каретами и нарядными, шумными, пьяными людьми. Дайана и Энту уехали одними из первых. Когда Тари увидела, что Гергоса с ними нет, ее сердце забилось чуть быстрее – а вдруг он... Но нет, через полчаса он приказал привести лошадь и тоже уехал, даже не подняв головы. В глубине души Тари надеялась, что он посмотрит наверх, заметит ее и... Она сама не знала, что «и». И вернется? И они поговорят? И он скажет, что на самом деле она для него не просто «драгоценное дитя»? Но он не посмотрел и не заметил.
В доме все стихло на некоторое время. Потом по коридору к себе в комнату прошла госпожа Мариника, а несколько минут спустя – какой-то мужчина, звонко цокая обитыми железом каблуками. Если бы Тари собственными глазами не видела, что Гергос уехал, она бы непременно выглянула в коридор, чтобы проверить, а так ей было все равно.
В Льен она вернулась только к обеду следующего дня. Вопросов ей никто не задавал, но госпожа Дайана с некоторым ехидством сообщила, что дану этим утром уехал в столицу и вернется лишь дней через двадцать, не раньше.
Но он не вернулся и через месяц.
Начался сезон, и Тари почти каждый день куда-нибудь приглашали: на прогулки, званые обеды, балы и просто вечеринки на пятнадцать-двадцать человек, для «своих». Странные люди, которым ее впервые представили на балу у госпожи Мариники, постепенно сделались хорошими знакомыми, несколько молодых людей пытались за ней ухаживать, Энту влюбился в первый раз... А госпожа Дайана в первый раз напилась.
За ужином она выпила лишь пару бокалов, но, когда все перешли в гостиную, она приказала принести бутылку наливки. В тот вечер у них было несколько гостей, и разговоры не смолкали ни на минуту. Тари с удовольствием обыгрывала Энту в каранту, госпожа Дайана со смехом вспоминала молодость. Долгое время никто ничего не замечал. Да, она смеялась громче обычного и ее речь звучала чуть-чуть неразборчиво, но всем было слишком весело, ее рассказы подчас выходили такими забавными!
Когда гости начали расходиться, госпожа Дайана послала Парлато за новой бутылкой. Энту ушел, чтобы проводить товарища, и госпожа Дайана налила и выпила несколько рюмок подряд, прямо на глазах у Тари. Когда вернулся ее сын, она продолжила беседу, как будто ничего не случилось.
Но ее глаза странно блестели, в движениях, несмотря на некоторую заторможенность, появилась истеричная резкость.
Энту отложил карты и зевнул.
– Прошу прощения, дамы, я спать.
Тари хотела было последовать за ним, но госпожа Дайана ее удержала:
– Я бы хотела с тобой поговорить.
Когда Энту ушел, она добавила:
– Как женщина с женщиной.
Тари невольно напряглась.
– Сегодня утром я получила вот это. Прочти.
Она извлекла из поясного кошеля сложенное письмо. Тари осторожно взяла бумагу и развернула. Она тут же узнала почерк, и сердце забилось еще быстрее.
Гергос писал, что не вернется в Льен в ближайшее время, но хотел бы перевезти свою воспитанницу поближе к столице. Он снял специально для нее дом в пригороде и надеется увидеть Тари еще до конца недели. Дальше следовало еще несколько абзацев, касавшихся управления поместьем. В конце дану просил помочь Тари с переездом, но пообещал, что сопровождать ее Дайане не придется, он пришлет кого-нибудь или попросит Маринику.
Тари перечитала письмо несколько раз. Оно было не первым, Гергос упоминал в тексте прошлые свои послания. Но почему же он не написал ничего ей? За все это время – ни строчки! И даже о переезде он предпочел сообщить через госпожу Дайану.
– Ты рада?
Насмешливый голос заставил Тари оторваться от письма.
– Да... я думаю.
Госпожа Дайана улыбнулась кривоватой пьяной улыбкой.
– Знаешь, что это значит? Возможно, твоя мечта сбудется.
– Какая мечта?
– О, не делай вид, будто не понимаешь меня. Ты, девочка, совсем не умеешь притворяться, и эти твои большие щенячьи глазки... Ничего, ничего... Сейчас ты счастлива, но не думай что это навсегда. Я тоже когда-то была молода. И даже вышла замуж по любви, родила прекрасного сына... А потом мой муж умер, сын лишился наследства, а я сделалась приживалкой в собственном доме, – голос госпожи Дайаны стал тише, в нем появились угрожающие нотки. – Наша жизнь зависит от капризов чужого по сути человека... Ненавижу.
Она замерла, глядя в одну точку, а у Тари побежали мурашки по рукам и спине. Последнее слово прозвучало так трезво, так отчетливо – и спокойно. Как простая констатация факта. И от этого было лишь страшнее.
– Ни я, ни дану никогда...
– И ведь ты действительно так думаешь! – рассмеялась госпожа Дайана. – Это пройдет. Ты веришь в это, потому что еще слишком молода и неопытна. Ты не знаешь, что такое быть матерью. Но как только какой-нибудь идиот назовет твоего ребенка безродным ублюдком, ты тут же потребуешь от Онсо признать его. И ты захочешь дать ему образование, позволить жить и любить, не думая о хлебе насущном...
Тари попыталась проглотить ставший в горле комок. Она всерьез опасалась, что госпожа Дайана сейчас бросится на нее и задушит. Но женщина лишь смерила ее усталым взглядом и вновь потянулась к бутылке. Тари воспользовалась этим и самым постыдным образом сбежала из гостиной. Слова госпожи Дайаны долго не давали ей уснуть. И радости от предстоящей встречи с Гергосом больше не было.
Кто она такая, чтобы пытаться занять место рядом с ним? Какое она имеет право? Если бы Энту был всего на полгода старше, именно ему досталось бы все, его дядя мог бы претендовать лишь на жалкие крохи... И ведь Гергос пообещал Дайане, что никогда не женится, не заведет детей... или хотя бы не признает бастардов. Он дал слово, от этого, возможно, зависит его жизнь, так какое Тари имеет право вмешиваться?
Она должна выкинуть из головы все эти глупости, увидеть в нем просто нареченного отца, своего благодетеля, человека, который подобрал ее на улице и вернул в свет... Тари со злостью перевернула подушку – эта сторона совсем промокла.
***
Токана, северный пригород Анкъера утопала в цветах. Запах стоял сумасшедший, хотя, по мнению Окъеллу, ему не хватало морской свежести. Со временем температура будет лишь повышаться, и вскоре не спасут ни навесы, ни лед в стаканах с лимонадом. Гергос сидел на террасе небольшого коттеджа, поглядывая поверх разросшихся гортензий на ворота. Ехать досюда от Льена было часов пять, и если Мариника с Тари выехали сразу после завтрака, то вскоре должны будут показаться на одной из мощеных желтым песчаником дорожек.
Последние несколько дней Гергос провел в Анкъере, специально, зная, что, останься он в Токане, и станет просиживать так целыми днями. Наваждение не проходило. Поначалу думалось: отпустит. Стоит уехать подальше, отвлечься, найти кого-нибудь в меру понимающего и доступного... Не помогало. Он ждал. Ждал столько, сколько мог, но странная тоска по-прежнему грызла сердце. Та самая тоска, шальная и болезненная, которая появилась в глазах Тари, когда он назвал ее ребенком. Опять. Как называл уже сотню раз, просто в тот момент... В том момент она уже не была ребенком. Да, она вела себя глупо, вызывающе, как могла себя вести только очень молодая и очень неопытная женщина. Но все же женщина.
Странно, что он совершенно упустил это из виду. Наверное, неосознанно пытался защититься и потому постоянно подменял образ Тари намного более безопасным и привычным образом Ри. Иногда правда прорывалась наружу и случалось то, что случалось. Как тогда ночью, когда Тари плакала, и он бросился ее успокаивать. Тогда он четко знал, кто перед ним, и остановился отнюдь не из-за ее возраста или статуса.
Но уже на следующее утро снова заставил себя не видеть, не замечать ее взглядов, ее молчаливого ожидания. Стоит ли удивляться, что со временем все стало только хуже, сложнее?
Он правильно сделал, что уехал. Временами он сам себя не узнавал, и все, что не было Тари, казалось блеклым, неинтересным. Но в следующий момент он вспоминал о Коварэне, и томящая нежность сменялась жгучей ненавистью. О, как лаонт посмеется над ним, если узнает, что вслед за его сестрой Гергос посмел полюбить его племянницу! И в этот момент Окъеллу ненавидел всех женщин рода Коварэн. А потом он вспоминал про Дайану, отца и брата – и ненавидел весь мир. Кроме Тари. С нее все начиналось и к ней же приходило.
Безумие, одержимость, от которой можно было избавиться лишь одним способом – уехать как можно дальше и постараться выкинуть проклятую девчонку из головы. Но даже этот способ не работал. Потому что от Анкъера до Льена было всего несколько десятков миль. Потому что он знал, что Тари по-прежнему ждет его.
И тогда Окъеллу придумал новый план. Такой, который бы давал ответы на все вопросы, устранял все разногласия. Он попробует узнать правду о Коварэне, если понадобится, он будет жесток, он поманит Тари самым желанным, но выяснит наконец, что заставило ее сбежать. Она своими руками отдаст ему шкатулку – если дело и впрямь в ней. Но саму Тари его месть не коснется. Для всего мира Атарьяна Коварэн давно перестала существовать, никто не свяжет ее с Тари эль Нахри, особенно если Тари эль Нахри выйдет замуж, сменит имя, уедет в какую-нибудь глухую анкъерскую провинцию...
Оставалась сущая мелочь – убедить самого себя в том, что это действительно самый лучший выход. Окъеллу потратил на это много дней, но все равно не поверил до конца. Дальше ждать было нельзя, скоро сезон подойдет к концу, и шанс встретить подходящего жениха существенно снизится. Летом анкъерские аристократы предпочитают отдыхать за городом и пышных собраний уже не устраивают. Значит, все должно случиться в самое ближайшее время.
Послышался звонкий перестук копыт по песчанику. Гергос отставил стакан с давно нагревшимся лимонадом и пошел навстречу кавалькаде. Разумеется, {ее} он увидел первой. И тут же разозлился на себя за поднявшуюся в душе обиду. Тари не выглядела истосковавшейся, несчастной, убитой долгой разлукой. Наоборот. В светло-зеленом летнем платьице и кокетливой шляпке она была до невозможности хороша. Глаза весело сверкали, на щеке играла лукавая ямочка...
Нет, она, конечно, обрадовалась ему и поприветствовала с большой теплотой, но это было не то, не так! Гергос наткнулся на насмешливый взгляд Мариники и резко отвернулся. Он и сам знал, насколько это глупо.
Дом Тари понравился. Она быстро обежала два этажа, осмотрела спальни и просторный салон, столовую, кабинет... Она снова была легкой и невесомой, ни следа хромоты. Гергос неторопливо ходил следом, показывал, объяснял и не спускал глаз с этого необъяснимо прекрасного создания. Нет, по всем канонам Тари не была такой уж красавицей, и при желании Гергос мог найти в ее лице и фигуре немало недостатков, но такого желания не возникало. Тари была музыкой, журчанием весеннего ручейка, столь желанной прохладой... Сколько можно себя обманывать?
ГЛАВА 18. ДУХИ
Тари знала, что подслушивать нехорошо. В принципе. Но в реальности – очень даже полезно. Другое дело, что большинство разговоров особенного интереса не представляли, и их не только подслушивать, но и просто слышать иногда не хотелось. Но тут Тари не удержалась. Проходя мимо чуть приоткрытой двери кабинета, она услышала звонкий голос госпожи Мариники и просто не смогла сделать следующий шаг:
– О, как долго я ждала этого дня! Увидеть Онсо Гергоса влюбленным!
– Мика, не смешно.
– Еще как смешно! Она от тебя без ума, так чего ты боишься?
– Я ничего не боюсь. Просто не вижу в этом смысла. Чувство Тари – детское. Оно пройдет еще до конца лета, и она наконец увидит меня таким, какой я есть.
– Но при этом она для тебя так и останется самим совершенством?
– Все не настолько плохо. Я прекрасно осознаю ее недостатки.
– Какие, например?
– Несдержанность, для начала.
– Брехня.
– Что ты сказала?!
– Тари говорит, ты так забавно злишься, когда слышишь это слово.
– Тари говорит? Так вы теперь лучшие подруги, да?
– Нет, она считает меня предательницей.
– Почему?
– Я отказалась помочь ей разбить тебе сердце.
– Как предупредительно с твоей стороны. Я польщен.
– К тому же у нее и без меня прекрасно получается.
– Мика!
– Все, молчу-молчу. Кстати, не боишься, что сюда нагрянут ее поклонники?
– Какие поклонники?
– Ну, Энту и еще два каких-то ротозея. Все время забываю, как их зовут. А впрочем, чего их запоминать? Они сменяются каждую неделю.
– Она имеет успех, да?
– Меня это ничуть не удивляет. Тари молода, свежа, эксцентрична. Просто глоток свежего воздуха для застоявшегося анкъерского общества. Ее надо непременно представить Императору.
– Не думаю, что Тари это заинтересует.
– А я думаю, ты ошибаешься. Хватит прятать ото всех свое сокровище, Онсо. Девочке нужен простор!
– Я боюсь, это небезопасно.
– Ты из-за Коварэна волнуешься? Что он здесь может ей сделать?
– Не знаю. Но нельзя терять бдительность.
– Ты просто боишься, что она встретит кого-нибудь, чей пьедестал в итоге окажется выше твоего.
– Мне не нужны никакие пьедесталы.
– Ну конечно.
– Конечно. Я предпочитаю общение на равных.
– Не понимаю, как ты дожил до своих лет и совсем не научился врать?
– Я не вру.
– Врешь. Тебе нравится ее восторг, ее обожание, ее большие, темные, влюбленные в тебя глаза...
– Мика, прекрати.
– Ты заметил, ее фигура стала намного приятнее. Даже кое-какие округлости появились.
– Я не присматривался.
– И снова врешь. Что если она тоже мечтает о тебе ночами?.. О, не смотри так на меня! Она взрослая женщина, многие в ее возрасте уже носят второго ребенка.
– Мика, я не могу.
– Из-за Дайаны?
– Не только. Ты знаешь, некоторые считают меня вторым человеком в Анкъере, хоть это и не так. Это всего лишь деньги. Но есть одна вещь, которую второму человеку нельзя делать ни в коем случае – это пытаться стать первым. А брак с тобрагонской принцессой крови легко можно посчитать такой попыткой.
– Но никто же не знает...
– Узнают. Если мне хватило минуты, чтобы понять, кто она такая, думаешь, другим понадобится больше? Не надо, Мика. У меня было время все решить.
– Это так грустно.
– Грустно, согласен. Но у этой истории не может быть счастливого конца. По крайней мере, не для всех. Так пусть хотя бы у нее он будет.
Госпожа Мариника тяжело вздохнула:
– Тавох тебя побери, Онсо, почему я просто не вышла за тебя замуж, когда была возможность?..
Тари тихонько отошла от двери. За словами госпожи Мариники последовало молчание, и Тари испугалась, что сейчас кто-нибудь выйдет из кабинета и увидит ее. Она на цыпочках прокралась по коридору и вышла на террасу, подставляя солнцу лицо с едва заметными веснушками. Госпожа Мариника была права, это грустно. Но в то же время в груди распускался огромный бутон счастья – дану ее все-таки любит! По-настоящему! И не признался до сих пор только потому, что боится за нее.
Но о каком счастливом для нее конце шла речь? Неужели Гергос думает, что, если он самоустранится, то она будет счастлива? Что к концу лета она его забудет?.. Видит Керпо, мужчины бывают такими наивными!
Город Анкъер был столицей политической жизни, но именно в Токане устраивались самые лучшие праздники и балы. Тари не питала иллюзий относительно причин, по которым Гергос снял для нее дом именно здесь. И не противилась – принимала все предложения. После подслушанного разговора в ней поселилась спокойная уверенность. Очередной бал прошел, а дану так и не пригласил ее? Не беда. Он не поехал с ней и несколькими ее друзьями смотреть на фонтаны? Пустяки! Зато тем же вечером Гергос объяснил ей правила игры в шарандон, и они сыграли несколько весьма интересных партий.
Иногда Тари казалось, что Гергос догадывается, что она всего лишь ждет, пока он сдастся. В такие моменты на его лице появлялось обреченно-упрямое выражение, а Тари так и подмывало спросить: дану, сколько еще мы будем играть в эту игру? Неужели и впрямь до конца лета? Стоило отдать ему должное, Гергос толкал ее в объятья других мужчин с удивительной настойчивостью.
Но в конце концов он сдался.
Тем утром Тари обнаружила на столике у кровати небольшую коробочку. Внутри была плоская баночка с твердыми духами и записка, написанная рукой Гергоса: «Используй их сегодня. Для меня». Тари отвинтила крышку и поднесла баночку к носу: пахло незнакомо, чем-то терпким и чуть сладковатым. Она мазнула себе запястье и снова принюхалась. Что это может быть?
Подсказала госпожа Мариника. Стоило Тари выйти на террасу, где нежилась под балдахином бывшая невеста ее возлюбленного, и Мариника спросила:
– Новые духи?
– Подарок, – улыбнулась Тари и подставила руку. – Только я не могу понять, что это за запах.
– Кракао, – тут же ответила госпожа Мариника.
– А что это? Фрукт какой-то?
– Нет, это такие жуки.
– Что?!
– У них на задних лапках очень пахучие железы. Жуков ловят, сушат и изготавливают духи. Кстати, очень дорогие. Кто подарил?
– Подписи не было.
И ведь не соврала!
– Ах, тайный поклонник... Будь осторожна, вдруг он решит, что это знак благосклонности.
Тари пожала плечами:
– Пусть решает.
Она использовала духи тем же вечером, собираясь на очередной бал. Это был скромный прием у дани Форкен, одной престарелой и очень благочестивой особы, которая считала своим долгом пристроить замуж каждую приглашенную девушку. Юноши ее интересовали меньше, но, понятное дело, им тоже доставалось. Тари была на таком балу уже трижды, и, кажется, добрая хозяйка начала понемногу отчаиваться. По крайней мере, в чрезмерной разборчивости обвиняла Тари уже вполне открыто.
Госпожа Мариника сопровождала Тари в качестве дуэньи, а дану – потому что не мог не пойти. Тари видела, что балы не доставляют ему никакого удовольствия, чаще всего он весь вечер просиживал за картами, но все равно приходил. Несмотря на отсутствие в Токане неудобных для экипажей мостиков, анкъерские аристократы по-прежнему предпочитали паланкины, а не кареты. Видимо, чтобы ничем не отличаться от жителей самой столицы. Устроившись на подушках напротив Тари, госпожа Мариника чуть отодвинула занавеску:
– Ваш намек слишком явный, моя дорогая. В следующий раз будьте осторожнее, у кракао очень сильный запах.
– Простите.
– Ничего страшного. Онсо, вы слышали? У Тари появился тайный поклонник.
– Возможно, он решил сыграть на контрасте с ее явными поклонниками.
– Возможно, – улыбнулась госпожа Мариника. – Он подарил ей духи. Кракао.
– На мой взгляд, довольно нескромный подарок для молодой девушки.
– Возможно, он считает, что имеет право?
– Возможно, он не ошибся, – заметила Тари, пытаясь поймать взгляд идущего рядом Гергоса.
Ей это удалось, но взгляд был недовольный. Он не хотел, чтобы Мариника догадалась?
– Неужели кому-то наконец удалось растопить ваше ледяное сердце, Тари?
– Мое сердце совсем не изо льда, просто оно ждало знака от нужного человека.
– Как романтично, – госпожа Мариника довольно откинулась на спинку. – И ваши глаза сверкают. Счастье вам идет. Онсо, не правда ли, Тари сегодня особенно хороша?
– Безусловно.
– Вам не нравится эта тема? Вы как-то не особенно разговорчивы.
– У меня болит голова. Возможно, от кракао. Простите, Тари, но я терпеть не могу этот запах.
Как только они добрались до дома дани Форкен, Тари тут же ушла в ванную комнату и смыла духи. Как она могла ошибиться? Почерк был Гергоса!
***
За Тари вот уже несколько дней увивался дану Морэв, и, по мнению Гергоса, он имел все шансы на успех. Еще молодой – всего двадцать шесть лет, – но уже отлично зарекомендовавший себя как на полях сражений в Нашарате, так и в сенатских дебатах. И его внимание к Тари явно было не мимолетным флиртом. Морэв держался хорошо, с достоинством, и нередко напрашивался за карточный стол к самому Гергосу, налаживал отношения с будущим свекром, по всей видимости.
Попытки Гергоса найти в Морэве хоть один изъян так ни к чему и не привели. И для его плана он подходил идеально: не самая видная фигура, но занимает стабильное и комфортное положение в обществе, сможет обеспечить жену и вряд ли когда-нибудь сунется в Тобрагону. Тари стоило выбрать его, но она, словно назло, едва замечала ухаживания Морэва. Временами Гергосу действительно казалось, что назло.
Хозяйка дома не слишком любила карты, и в этот вечер пришлось довольствоваться бесконечными разговорами. А еще Гергос был вынужден наблюдать, как Тари танцует и кокетничает со всяким отребьем... Нет, конечно, совсем уж отребья в домах, подобных этому, не водилось, но Тари все равно выбирала далеко не лучшие кандидатуры. Гергос пока решил не вмешиваться, но терпение его было на пределе. И большой сезон подходил к концу.
А еще эти духи! Какой наглец осмелился подарить молодой девушке настолько личный подарок? И почему Тари его приняла? Глухое раздражение поминутно вырывалось в каком-нибудь резком жесте или несдержанной фразе, так что уже через час подходить к Гергосу решались только самые смелые и отчаянные. В основном, просители. Кто бы мог подумать, что у блестящей анкъерской молодежи столько проблем! И все их обязан решить именно глава дома Гергосов. Второй человек в государстве. Окъеллу криво улыбнулся и отшил очередного попрошайку.
– Ну что еще? – спросил он у замершего в полушаге слуги.
– Господин, вам записка.
Ну вот, побоялись подойти лично и прислали лакея. Почему же тогда просто почтой не воспользовались?
– От кого? – все так же нелюбезно поинтересовался Гергос.
– От его светлости Коварэна.
Как это имя могло прозвучать посреди ярко освещенной танцевальной залы в самом приличном доме Токаны? Гергосу показалось, что он ослышался, но переспрашивать не стал. Протянул руку, взял небольшой листок. Даже не запечатан. Окъеллу огляделся: неужели Коварэн здесь? Но как?
Записка состояла всего из двух предложений:
«Атарьяна должна вернуться в Каргабан в течение десяти дней. Иначе умрет».
«Что за чушь?» – поразился Гергос.
И тут же кто-то взволнованно вскрикнул. Окъеллу поднял голову и увидел лежащую посреди зала Тари. Очень бледную. Очень неподвижную. Ее окружали другие танцоры, но никто ничего не делал. Все словно замерло, и в этой тягучей тишине Гергос с огромным трудом сумел наконец подняться, сделать шаг вперед... Потом мир ожил. Одна из дам принялась обмахивать Тари своим веером, другая протянула соли, двое молодых людей уже собирались перенести Тари на кушетку.
– Пошли вон! – прорычал Гергос, отпихивая обоих.
Прежде чем поднять Тари на руки, он еще раз огляделся. Что могло вызвать обморок? Неужели она увидела Коварэна? Потом все отошло на второй план, осталось только безжизненное тело и нечеловеческие усилия, чтобы не поубивать всех вокруг. Прочь! Ей нужен воздух, а не ваше кудахтанье!
Тари и впрямь была слишком бледной, а ее сердце билось слишком часто. Потом начали синеть губы. Это уже был не просто обморок. Гергос оттолкнул очередного доброжелателя с бутылочкой нюхательной соли и принялся массировать артерию на шее. Тари не приходила в себя, но вроде хуже ей тоже не становилось. Рядом на кушетку присела Мариника и закинула ноги Тари себе на колени.
– Что произошло?
– Не знаю!
В совпадение поверить было сложно. Но как Коварэн мог это устроить? Гергос в очередной раз обежал взглядом гостей. Все знакомые лица. Кто из них мог навредить Тари?
Хозяйка хлопотливо предложила свой экипаж, чтобы помочь доставить Тари домой. Потом – врача и удобную постель. Удивительно последовательная женщина. Веки Тари дрогнули. Она все еще была белой, как вершины тобрагонских гор, но хотя бы ушла мертвенная неподвижность.
– Останься с ней, – бросил Гергос, поднимаясь.
Мариника кивнула.
– Ваше сиятельство, экипаж не понадобится, но от лошади я бы не отказался. Благодарю.
Найти слугу, который принес записку, труда не составило. Но когда Гергос спросил, кто ее передал, мальчишка лишь плечами пожал:
– Какой-то хорошо одетый господин.
И это все. Когда его подвели ко входу в танцевальную залу и спросили, не узнает ли он кого-нибудь из гостей, он замялся и так ничего толком не ответил. Наконец лошадь была подана. Гергос вскочил в седло и направился галопом обратно к коттеджу.
Эвретто едва успел отскочить в сторону. Окъеллу пронесся через холл прямо на второй этаж – в спальню Тари. Баночка с духами стояла на тумбочке рядом с кроватью. Гергос глубоко вдохнул, дурея от концентрированного запаха кракао. За ним могло скрываться что угодно! Гергос взял одну из кисточек и ковырнул воскообразную поверхность, потом поднес духи к самым глазам, взглянул на свет и наконец коснулся кончиком пальца.
– Ваша светлость? – спросил Эвретто от двери.
– Кто доставил духи госпоже Тари?
– Я спрошу у Кармиты.
– Немедленно!
Горничная ничего не знала.
– Духи появились сегодня утром, я думала, госпожа сама купила.
– Записки не было?
