Текст книги "Принцип иллюзии (СИ)"

Автор книги: Лидия Захарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Саран скосила глаза на центральную аббревиатуру: HLfT. Ну и что это может означать? В голову так сразу ничего не приходило, а спрашивать не хотелось. Пока не стоило лезть слишком глубоко. В конце концов, Луиджи Эргенте обычно не оставлял свидетелей, и чем больше узнавала Саран, тем менее вероятным становился вариант, где ее просто отпускают на все четыре стороны. Вдруг план с обольщением не сработает? Надо бы тоже начертить такой график, рассмотреть вероятности.

Пересадка в Вене растянулась на несколько часов – стыковочный рейс задержали, – так что к тому времени, когда самолет приземлился во Флоренции, было уже темно. Выйдя из аэропорта, Саран присела на лавочку, дожидаясь, пока Эдриан пригонит машину с временной стоянки. Луиджи стоял неподалеку, курил. Рядом шелестел гигантский куст агавы, теплый воздух пах бензином и дешевым мужским парфюмом, в нескольких метрах справа переругивались таксисты.

Саран подошла к Луиджи. Чувствовала, что нужно что-то сказать, но ничего толкового в голову не лезло, разве что всякие банальности.

– Давно ты работаешь с Эдрианом?

– Чуть больше десяти лет.

Луиджи затушил сигарету.

– Почему ты нанял именно серого шамана?

Раз они такая редкость, то, наверное, и стоят немало.

– А с чего ты взяла, что это я его нанял? – усмехнулся Луиджи. – Все ровно наоборот. Я помогаю Эдриану, а он отдает мне половину выручки. И при этом берет на себя большую часть работы.

– Но я про него никогда не слышала, а Луиджи Эргенте – это почти бренд.

– Вот именно. Я работаю лицом. Живу в его доме и делаю, что мне скажут, – он притворно вздохнул. – Ну и кто из нас содержанка?

Саран не успела ответить – рядом остановился черный минивэн, и Луиджи подхватил сумки, чтобы забросить их внутрь. Окна сзади были сильно тонированы, сиденья убраны, а на полу валялся толстый матрас. От водительского сидения салон автомобиля отделяло толстое стекло с выцарапанными на нем рунами. Идеальная машина для похищений.

– Обратите внимание: добровольно и с песней, – чертыхнулась Саран, вспомнив старый анекдот.

Но делать нечего, пришлось лезть внутрь и устраиваться на матрасе. Когда Луиджи, проходя мимо, захлопнул дверь, Саран подергала за ручку и убедилась, что изнутри она не открывается. Вот так и начинаются истории про глупых лис. А иногда – заканчиваются.

4

Дорога от флорентийского аэропорта до городка под названием Монтевиетто заняла чуть больше часа и показалась Саран сплошным калейдоскопом из подъемов, спусков и крутых поворотов. Не получалось определить даже общего направления движения. Автомобиль кренился то на один бок, то на другой, негромко шуршал асфальт под колесами, буквы на информационных щитах вдоль дороги складывали в незнакомые названия, а то и вовсе расплывались в невнятные белесые полосы – кажется, к концу поездки Саран снова задремала.

Она проснулась, лишь когда Эдриан остановился перед небольшим двухэтажным домиком, и Луиджи вышел из машины, чтобы открыть гараж. День в дороге показался странно выматывающим, но при мысли, что впереди еще важный разговор, Саран заставила себя взбодриться. Интересно, у них здесь есть кофе? Вроде итальянцы, должны варить всякие эспрессо и каппучино.

Снаружи дом почти не отличался от соседних: теплая охряная штукатурка на стенах, красная черепица, высокое крыльцо с небольшой террасой. Типичное жилье провинциального итальянца. Лишь вблизи стали заметны сколы и царапины на баллюстраде, слегка болтающаяся ручка на входной двери и местами облезшая краска. Внеся вещи в дом, Эдриан тут же скрылся за дверью слева от входа. Саран успела заметить лишь перила ведущей вниз лестницы. Луиджи включил свет в прихожей и обвел ее приглашающим жестом:

– Налево вход в подвал, справа ванная и туалет, дальше – кухня. Эти две двери – мой кабинет и гостиная. Спальни наверху. Чувствуй себя и располагайся.

Саран кивнула и пошла следом за ним на второй этаж. Пахло здесь не очень приятно: старым, заброшенным жильем, пылью и сыростью. К тому же сам дом оказался древним и скрипучим, как старая шарнирная кукла. Пол – местами неровный, с облупившейся краской – стонал под каждым шагом. Даже ниндзя незамеченным не проберется. Не похоже, чтобы Луиджи с Эдрианом бедствовали, так что за интерьером не ухаживали, скорее всего, намеренно. Наверху Саран встретили еще четыре двери: три спальни и вторая ванная. В потолке по середине лестничной площадки был вырезан люк – вход на чердак, по всей видимости.

Поселили ее в самой дальней комнате, довольно симпатичной, но явно не обитаемой. Кажется, пыль здесь не протирали несколько лет.

– Если что-нибудь понадобится, зови.

Луиджи ушел, оставив Саран беспомощно оглядываться по сторонам. Ну и что ей делать? Уборку? Вещей, чтобы раскладывать по полкам, все равно нет. Ложиться спать? Нельзя пока. Зови, если что-нибудь понадобиться! Ха! Как насчет зубной щетки? Или полотенца? Саран вышла из комнаты. Луиджи возился в спальне напротив, дверь была чуть приоткрыта. Ее словно приглашали заглянуть.

Саран едва слышно фыркнула и пошла к лестнице. Спальня Луиджи может и подождать, хорошо бы сначала взглянуть на весь остальной дом, особенно – на содержимое холодильника и кофемолки. Под нескончаемый мерзкий скрип половиц она изучила гостиную – просторную, но уставленную старой мебелью и неуютную, – ванную – тоже давно не знавшую ремонта, но с хотя бы относительно свежей сантехникой – и кухню. Там Саран ждало самое большое разочарование.

По сути холодильник оказался пуст. Остатки доисторической пиццы и недоеденный неделю назад салат она за еду не считала. Плюс пара кусочков нарезанного сыра, полдесятка яиц и клюквенный сироп. С одной стороны, ничего удивительного – в доме явно подолгу не жили, а с другой – что мешало завести домработницу или экономку, которая бы следила за порядком?

Хоть кофе отыскался, причем сразу несколько сортов. Саран выбрала ту пачку, которая обещала наибольшую крепость. Смолола. В этот момент на лестнице послышались шаги, и задачу по поиску джезвы и кружек удалось переложить на плечи ближнего.

– Итак? – спросила Саран, когда Луиджи выставил на стол три фарфоровые чашки. – Что там с Татией?

Сервиз был не из дешевых – стенки чашек, если взглянуть на свет, казались почти прозрачными. Сбоку на каждой извивались стилизованные буквы: FG. Чей-то личный вензель? Интересно, сервиз достался по наследству или его подарил кто-то из клиентов?

Луиджи набрал воды из-под крана и начала рассказывать:

– После пожара у Татии появились проблемы с легкими. Она не может самостоятельно дышать. И на аппарате долго не продержится. Поэтому то, над чем мы работали последние десять лет, придется завершить в кратчайшие сроки. Врачи говорят, что больше трех недель Татия не продержится. Значит, у нас есть всего три недели, чтобы уничтожить Аномалию.

– Ту самую Аномалию? – уточнила Саран.

– Ту самую, – подтвердил Луиджи и как ни в чем ни бывало принялся разливать кофе. – Сахар?

Словно на запах, из подвала вылез Эдриан. Бледнее обычного, с кругами под глазами и снова появившимися морщинами – но все равно бессовестно красивый. И грустный. Саран взглянула на него по-новому. Все-таки нечасто приходится встречать людей, которые бросают вызов мирозданию. Как пел Владимир Семенович, настоящих буйных мало.

Впервые об Аномалии Саран услышала от Олега почти двадцать лет назад. Он с Пхатти тогда только прибыл в Москву, и они начали устанавливать свои порядки. И первым под конвейер правосудия попал молодой, но способный шаман по имени Стас. Поговаривали, что он проклял кого-то не того. Но, когда страсти поутихли, Олег рассказал, что случилось на самом деле:

– Мальчишки просто играли. Есть у молодых такая забава: насылать друг на друга иллюзии и смотреть, сколько у кого уйдет времени, чтобы выпутаться.

Саран понимающе кивнула. Они с Володькой, ее первым куратором, тоже иногда так баловались. Шаман сочинял захватывающие сценарии, из которых не хотелось выбираться. Просто так. Иллюзии могли заменить отличную книгу или интересный фильм. Иногда они рассказывали истории: печальные, романтичные или смешные, – иногда помогали взглянуть на произошедшее с другой стороны. Саран особенно нравилось находить швы: невидимые на первый взгляд несоответствия, ключики к выходу. Ничего опасного в иллюзиях Володи не было: просто фантазии, осознанные сновидения.

Вот и Стас наслал на друга очередную иллюзию. Однако выбраться из нее у того не получилось. Стас прождал несколько часов, потом попытался разрушить иллюзию, но ничего не вышло. Его друг лежал на кровати, дергаясь, как в припадке, и выкрикивая что-то бессвязное. Когда же бедный неофит сначала сходил под себя, а потом то ли уснул, то ли впал в кому, Стас побежал к Олегу.

Убрать иллюзию насовсем оказалось невозможно. Олег разве что изменил ее, вместо сценария с нашествием инопланетян подсунув неофиту мир, очень похожий на настоящий, только в нем бедняга сумел выбраться из иллюзии, вернулся к любимой девушке, завел семью... Шаман утверждал, что Стас не виноват, что такое иногда случается: заклинания просто застывают, и даже смерть заклинателя не может их сломать. Говорят, Аномалия существовала всегда, проявлялась редко и нерегулярно, и сущности ее до конца никто не понимал. Просто иногда магия 'замирала'.

Из Москвы Стаса прогнали по просьбе той самой любимой девушки. Она отказалась понять и простить и несколько месяцев донимала Пхатти, пока ее несостоявшийся жених валялся с блаженной улыбкой на больничной койке. В итоге Пхатти позволил себя уговорить. Да Стас и сам не больно-то сопротивлялся: Олег нашел для него теплое местечко в другой 'кормушке' Даатона. Страсти улеглись. И через некоторое время Саран с Володей снова развлекались, превращаясь то в сказочных героев, то в неведомых тварей из морских глубин.

Аномалия существовала. Но поделать с ней ничего было нельзя. Она случалась как землетрясения, цунами и извержения вулканов. Предугадать – невозможно. Бороться – нереально. А всю жизнь бояться чего-то случайного и непостижимого – глупо. Тысячи шаманов проживали жизнь, ни разу с ней не столкнувшись. Другие рассказывали про странные случаи, забавные или грустные. У одного даже получилось создать вечный домашний фонтан: шаман собирался удивить жену, добавив в спальню романтичного бульканья. Говорят, жена должным образом впечатлилась: фонтан словно бил из стены, вода невидимкой поднималась к потолку и вновь выливалась на пол, ничуть не вредя паркету. На утро шаман решил убрать новый декоративный элемент, но не смог. Насколько Саран было известно, он журчал до сих пор. И даже вода со временем не портилась.

Но, если задуматься, кому еще под силу уничтожить Аномалию, как не тому, кто специализируется на разрушении заклинаний?

– Что такое эта Аномалия? – спросила Саран.

Луиджи взмахнул рукой, предоставляя слово напарнику. Но тот, сжав в ладонях чашку с кофе, лишь пожал плечами:

– Даже после двенадцати лет изучения, я не могу ответить на этот вопрос. Оно чем-то напоминает шов иллюзии, но в то же время сильно от него отличается. Это помеха, возможно, случайно возникшая и непредумышленная. Я знаю только, что появилась она очень давно. И чтобы добраться до истоков, даже сильному шаману нужно отдать всю свою жизнь – и жизни еще десяти тысяч существ.

Прозвучало почти как цитата и мало о чем говорило.

– Парочка сильных демонов, – пояснил Луиджи. – Только никто из них сотрудничать не захотел. Так что Эдриану пришлось накапливать силу, используя саму Аномалию. Изначально это было идеей Татии, но она не рассчитала, бросилась вперед и едва не погибла.

– Ей просто не хватило времени, – поправил напарника Эдриан.

– У нас его тоже немного осталось. Пойдем.

Луиджи отставил пустую чашку и вышел из кухни, поманив Саран за собой. Они спустились в подвал, и Луиджи щелкнул выключателем. Под потолком мигнула пару раз и загорелась древняя лампочка. Саран непроизвольно сжала металлические перила. Сначала черный минивэн, теперь это. Прямо фильм ужасов.

Подвал занимал площадь практически равную всему первому этажу. Огромное помещение разделяли лишь сваи, на которые опирались несущие стены. Саран никогда прежде не доводилось бывать в лаборатории шамана, ведь даже Настя не подпускала ее к своей святая святых, считая, что лисье присутствие может отрицательно сказаться на опытах.

Рядом с лестницей высилось несколько стеклянных шкафов с разнообразными пузырьками, пробирками и ретортами. Вдоль одной из стен висели сухие пучки трав, под ними тянулся длинный массивный стол на толстых, потрескавшихся от возраста ножках. Противоположную стену занимали какие-то карты и грифельная доска с формулами. Но подвал не был исключительно лабораторией. Разношерстный спортивный инвентарь занимал добрую треть пространства: у дальней стены из полумрака выступали кряжистые силуэты блочных тренажеров и стойки с гантелями, похожие на стройные елочки.

А посередине был начерчен мелом магический круг. Над ним изгибался полупрозрачный щит, очень похожий на тот, что Саран видела в бункере Пхатти. Только у этого щита стенки были матовыми, словно потравленными чем-то... или исцарапанными. Из-за этого Саран не сразу разглядела, что внутри кто-то был. Или не кто-то?

– Подойди, – глухо сказал Эдриан.

Он не спустился следом за Луиджи и Саран в подвал, а остался стоять у двери, наблюдая за ними и лелея в руках чашку с кофе, к которому, кажется, так и не притронулся. Саран прошла вперед и практически коснулась носом щита, пытаясь увидеть сквозь неровную поверхность, что находится в круге. На полу лежало что-то бледное, желтовато-серое. Почти бесформенное. Саран сделала шаг в сторону, разглядывая это нечто под другим углом. Потом присела, чтобы оказаться ближе. И вдруг совершенно четко различила руку: кисть с отекшими пальцами. После этого и другие части тела стали более заметны: торс, шея, голова, ноги. Сплошной жировоск. Тело лежало в позе эмбриона, сказать, женщина это или мужчина, было невозможно.

– Кто это? – спросила Саран, делая шаг назад.

– Моя мать, – донеслось с лестницы. – Запертая первым щитом, который Татия создала самостоятельно.

Саран, резко обернувшись, взглянула на шамана.

– Аномалия не дала снять его?

Это было похуже вечной иллюзии.

– Франческа прожила еще трое суток, – Эдриан начал спускаться. – Потом кислород внутри закончился, и она умерла. Татия все это время пыталась разрушить чары, сделала почти невозможное: нашла и привязала к физическому талисману нить щита, договорилась о помощи с несколькими десятками шаманов и низших духов... И это в семнадцать-то лет, практически ничего не зная и не умея, – шаман подошел к столу, отставил чашку и зябко потер ладони. – Многие погибли, Татия выжила лишь чудом, но навсегда лишилась молодости и способности накапливать в себе силу.

– Я видела седину у тебя в волосах, когда ты читал меня, но ты восстановился. Разве Татия не могла так же?

– Использование магии как игра с опасной бритвой, – Эдриан взял шерстяную кофту с одной из полок и набросил на плечи. – Можно сделать все аккуратно, можно слегка порезаться – но рана со временем затянется. Надо лишь не дать ей загноиться. Можно, конечно, перерезать артерию, и тогда смерть наступит почти мгновенно. А можно срезать слишком много, вырезать орган целиком – и он уже не отрастет. Татия отдала магии почти всю себя – осталась лишь сухая оболочка. Еще живая, но лишь благодаря тем, кто день за днем вливает в нее свои силы. Много сил. Сейчас она могущественнее, чем когда-либо... Была еще несколько дней назад, по крайней мере.

Хотелось спросить, зачем. Какое удовольствие жить так – вечной старухой, зависимой и больной? Но Саран промолчала. Возможно, она просто не могла понять, как это – остаться запертой в одном единственном теле, дряхлом, сломанном, и не иметь возможности сменить его.

– Она бы уже давно умерла, – угадав ее мысли, сказал шаман, – если бы не привязка. Татии удалось поймать Аномалию. Она нашла ее, связала с физическим воплощением, так что уже другие смогли продолжить ее работу. Но привязка действует, лишь пока жива Татия. А наша задача – накопить достаточно силы, чтобы пробиться к самому истоку и, при удаче, уничтожить его. Навсегда избавиться от Аномалии.

И снять щит посреди подвала. Наверное, об этом думал Эдриан в первую очередь. Зачем вообще было жить в этом доме? Теперь понятно, почему никто не торопился с ремонтом и не нанимал домработниц. Стоит кому увидеть, и проблем не оберешься. Но почему бы не запечатать коттедж и не поселиться где-нибудь в другом месте? Все-таки проводить день за днем рядом с полуразложившимся трупом собственной матери – это как-то нездорово. А с другой стороны – какая мотивация!.. Впрочем, тоже весьма нездоровая.

Луиджи, до этого молча наблюдавший, подошел к Саран.

– Теперь ты знаешь нашу страшную тайну, – с неуместной улыбкой произнес он. – Мы охотимся не ради денег и славы. Мы как вампиры: выкачиваем энергию из жертв. Копим ее и надеемся, что это спасет мир.

– Ради денег тоже, – заметил Эдриан. – Надо же на что-то жить.

Ненормальные! Или со временем ко всему привыкаешь? Со смерти матери Эдриана прошло двенадцать лет, наверное, чтобы не сойти с ума, ему пришлось научиться относиться ко всему философски. И тем не менее все эти двенадцать лет он кропотливо работал на то, чтобы разрушить Аномалию? Причем последние десять – совместно с Луиджи. Интересно, а тому зачем это понадобилось? Из чувства справедливости? Как-то не вязалось все это с привычным образом Луиджи Эргенте, образом меркантильного наемника и безжалостного убийцы.

Эдриан стянул со стены пучок травы и принялся толочь ее в мелкую пыль.

– Вскипяти, пожалуйста, воду, – бросил он через плечо.

Луиджи ушел, а шаман продолжил, обращаясь уже к Саран:

– Магия оставляет следы не только на том, кто творит волшбу, но и на ее жертвах. Поводок врезался довольно глубоко. Это поможет залечить рану.

Он выдвинул ящик, достал еще несколько вещей: моток марли, оранжевое перо, темно-серый слиток какого-то металла... Саран старалась наблюдать за действиями Эдриана, но ее глаза сами собой возвращались к щиту посреди подвала. Из-за этого она не заметила, когда шаман отложил ступку. Он неожиданно схватил Саран за руку и быстрым движением проколол ей палец – тонкий ланцет появился на долю секунды и снова исчез в рукаве.

Эдриан прижал к ранке маленький слиток, забормотал что-то... Саран выдернула руку – ее не удерживали.

– Что ты сделал?

– Мне нужна сила, – просто сказал шаман. – Твоя подойдет.

– Но...

– Я не возьму много. Скоро полнолуние, ты сможешь восстановиться.

На лестнице появился Луиджи с кружкой кипятка, и Эдриан как ни в чем не бывало продолжил толочь траву. Саран отошла на несколько шагов, но ничего не сказала, потом так же безропотно приняла питье. Уничтожить Аномалию – это, конечно, эпично. Как найти лекарство от рака или победить бедность. Но пока Аномалия существует, Эдриану будет нужна ее сила, а значит, можно рассчитывать на его молчание и поддержку. Но что потом?

Потом придется что-то решать.

– А теперь самое интересное, – шепнул Луиджи.

Эдриан снял с верхней полки шкафа небольшой сундучок из темного ореха с бронзовой оковкой и откинул крышку. На темно-красном бархате лежал еще один слиток, на этот раз серебряный. Саран не хотела смотреть – но снова не смогла отвести глаз. Слиток притягивал взгляд, манил, словно нечто одновременно и уродливое, и прекрасное. Смотреть на него было как расчесывать зудящую рану. А если прикоснуться? Эдриан перехватил ее руку.

– Это бездна, в которую лучше не вглядываться.

Он взял слиток, на котором застыла кровь Саран, и еще несколько таких же из ящика и по очереди поднес к слитку в сундуке: не касаясь даже, просто пронося над, застывая на долю секунды и откладывая в сторону. Серебро никак не реагировало: не шло рябью, не туманилось, даже искры ни одной не проскочило. Зато другой металл, тускло-серый, менялся кардинально – он просто начинал сыпаться, оставляя на пальцах шамана темную крошку.

Что будет, если слитка коснется живое существо?

Саран снова оглянулась на щит. Его матовая поверхность лишь слегка поблескивала в тусклом свете единственной лампочки, играя неровными гранями. Внутри щита была смерть, и еще несколько минут назад вид полуразложившегося трупа едва не заставил Саран убежать из подвала. Но теперь она смотрела на него спокойно, почти равнодушно. Зато при мысли о слитке волосы на затылке начинали шевелиться, потому что настоящей опасностью был именно он. Луиджи сказал: парочка сильных демонов? Достаточно, чтобы управлять городом, даже большой 'кормушкой'. Достаточно, чтобы считаться самым сильным шаманом и основать маленькую религию – некоторые демоны создавали секты десятками и вели за собой тысячи человек. И ни один не согласился пожертвовать собой ради уничтожения Аномалии?

Невольно вспоминались люди и низшие духи, которые окружали Татию. Они тоже жертвовали силу и время, чтобы помочь Эдриану. А сколько было невольных доноров? Слава Луиджи Эргенте гремела вот уже десять лет, на его счету были сотни удачных охот. Оправдывает ли благородная цель всю пролитую кровь? Ведь не могут же все жертвы Луиджи быть злодеями вроде Олега! Как он выбирает, кто станет следующим?

Саран повела плечами – по спине пробежал неприятный холодок – и с трудом проглотила последние капли шаманского отвара. Воистину, в эту бездну не стоит смотреть слишком долго – голова начинает идти кругом и где-то глубоко-глубоко просыпается малодушная радость, что выбирать не тебе. И отвечать за сделанный выбор – тоже.

Часть вторая. Маскарад

1

Утро следующего дня началось рано. Эдриан, чья спальня находилась по соседству со спальней Саран, зашевелился первым. Было слышно, как скрипит под его ногами паркет, хлопает дверца шкафа, а потом – ванной. Впрочем, бродил Эдриан недолго. Покончив с утренним туалетом, он спустился в подвал, и дом затих на некоторое время. Но потом проснулся Луиджи, и Саран тоже пришлось вставать.

В выделенной ей комнате от часов остался лишь бледный круг на стене, но темень за окном и отказывающиеся открываться глаза намекали на ранний час. Тем не менее Саран заставила себя проснуться. Прошлым вечером, проходя мимо зеркала, она испытала легкий шок: и вот это бледное, вечно хнычущее приведение когда-то называло себя обольстительницей? Интересно, каким образом она собиралась окончательно покорить Луиджи Эргенте, если ее вид вызывал лишь жалость? Плюс желание укутать получше одеялком и не трогать до весны. С этим надо было что-то делать, и срочно.

Для философских измышлений лучше всего подходит русский язык: вот скажешь 'бытие определяет сознание', а дальше уже, в зависимости от ситуации или интонации, думай, кто кого определил. В данном случае ход был за объективной реальностью. Ничто так не вдохновляет на красоту и гармонию, как маленькие женские штучки. В последнее время Саран предпочитала собирать волосы в высокий хвост, что было быстро и удобно, однако никоим образом не служило нынешней цели. К сожалению, заколки, шпильки и расчески остались в Москве, так что о том, чтобы соорудить на голове нечто грандиозное, и речи не шло.

Но настоящая женщина должна уметь находить выход из любой ситуации. Так что, прежде чем лечь спать, Саран намочила несколько прядей и заплела их в тонкие косички. Теперь же, пока Луиджи плескался в душе, она расплела их и получила вполне сносные локоны, которые кокетливо обрамляли лицо и подчеркивали идеальную линию подбородка. Несколько энергичных щипков добавили цвета щекам, а легкий массаж слезных желез придал глазам дополнительный блеск.

В общем, когда Луиджи вышел из душа, он натолкнулся в коридоре на нечто в меру заспанное, но довольно симпатичное.

– Доброе утро, – улыбнулась Саран и потянулась, так что один из локонов упал на лицо, а длинная футболка, в которой она спала, задралась, оголяя бедра.

Она прошла мимо, не дожидаясь ответа, словно ее мысли были заняты только тем, чтобы поскорее умыться. А когда дверь закрылась, тут же прильнула к ней ухом. Ага! Прошло несколько секунд, прежде чем Луиджи сдвинулся с места. Значит, оценил. Это хорошо, но теперь главное не перестараться. Так что за завтраком Саран вела себя скромно и сдержанно, лишь один раз задержав взгляд на губах Луиджи и позволив ему это заметить.

В душе пробуждалось почти забытое ощущение собственной власти. Что может быть приятнее, чем играть в игру, правила которой давно уже стали второй натурой? Дразнить, оттягивать удовольствие, лелея тщательно продуманные планы... Ради этого можно и встать пораньше!

После еды они с Луиджи осмотрели кухню и составили список необходимых покупок, в который Саран позднее включила и нужные ей вещи. От большинства косметики пришлось отказаться: мужчинам незачем знать, сколько всего требуется для поддержания 'естественного ухоженного вида'. Но ведь были и предметы первой необходимости: бальзам для волос, качественные пилки и гипоаллергенная тушь.

– Просто добавь в корзину все, что тебе нужно, – сказал Луиджи и протянул ей кредитку на имя Эрика Мортенсена.

Они сидели в гостиной перед ноутбуком. Судя по солидной накопительной скидке, Луиджи часто пользовался службами доставки, и в конечном итоге цена оказалась не сильно запредельной. Но Саран все равно запомнила на всякий случай номер карточки. Вдруг еще пригодится?

Вскоре после этого Эдриан вылез из подвала и уронил на диван рядом с Луиджи целый ворох распечаток.

– Взгляни, – бросил он.

Эргенте быстро пролистал кипу.

– Джинны, джентри, фейри... Все по мелочи?

Эдриан кивнул:

– Лучше так. Большое дело может затянуться, а это – практически гарантированный результат.

Саран выцепила из стопки листочек и вчиталась. Неужели кто-то нанимает знаменитого Эргенте, чтобы справиться со шкодливым домовым? Вот уж действительно из пушки по воробьям. Но, как видно, и такие люди находились. Более того, на этот раз их просьбы были услышаны. Саран осталась дожидаться курьера, а вот Луиджи с Эдрианом в течение дня дважды уходили и возвращались. То ли местные о чем-то подозревали и с каждой проблемой шли именно к ним, то ли просто округа была нехорошей, но даже в часе езды от дома охотникам нашлось, чем заняться.

Вернувшись во второй раз, Эдриан кивком предложил Саран спуститься в подвал:

– Пойдем, заварю тебе чаю.

Саран постаралась слиться со стулом, на котором сидела.

– Спасибо, но я себя и так неплохо чувствую.

Ляпнула и тут же пожалела о сказанном. Во-первых, что это за детский сад – бояться выдуманных чудовищ? Мать Эдриана была мертва, это раз, укрыта непроницаемым щитом – это два. Она не представляла бы угрозу даже в случае зомби-апокалипсиса. Во-вторых, нельзя настраивать шамана против себя. Не сейчас. В прошлый раз Эдриан забрал у нее совсем немного силы, а проколотый палец – пустяк, можно и потерпеть. Зато ее нужность давала хоть какую-то гарантию, что шаман не выдаст ее напарнику.

Улыбаемся и машем. И сотрудничаем, не выкобениваясь по пустякам. Впрочем, взять слова назад Саран не успела. Эдриан с равнодушным видом отвернулся от нее и заговорил о чем-то с Луиджи. Пришлось ждать, когда они закончат. Было неловко, к тому же подобный разговор в присутствии Эргенте создавал дополнительные трудности.

– Эдриан, – Саран ухватила шамана за рукав, когда тот уже собирался выйти из комнаты, – я думаю, мне все-таки не помешает чашечка чаю.

– Я принесу, – кивнул он.

Вот так, значит? И ведь не увяжешься следом, когда Луиджи смотрит. Ревность на ранней стадии отношений работает плохо. Сперва мужчина должен поверить, что он особенный, что его в самом деле выделили из толпы. Тогда при появлении соперника включатся не обида и жалость к себе, а правильные тестостероновые реакции: желание удержать добычу и навалять конкурентам.

Несколько минут спустя Эдриан вернулся с чашкой для Саран и новой стопкой листочков для Луиджи.

– Накануне Палио в Сиене снова расшалились кобылы. Хорошие деньги и неплохой энергетический запас.

– Сегодня поедем?

– Не уверен, – Эдриан бросил на Саран мимолетный, ничего не значащий взгляд и продолжил: – Ловить ночных кобылиц лучше всего в полнолуние, а до него еще два дня. Не знаю, стоит ли подождать или лучше не терять время.

Мастер намеков. Значит, существует вариант, когда в ночь полной Луны Луиджи не будет дома? Очень, очень удобно. Можно ли понимать это как предложение мира?

– Ночные кобылы приносят несчастье, – сказала Саран, прежде чем Луиджи успел ответить. – Как будто до полнолуния вам будет нечем заняться, – она выразительно посмотрела на толстую стопку распечаток. – Зачем рисковать?

Вот так, как будто больше всего ее волнует безопасность любимого мужчины. Сама Саран, надевая серебряные украшения, нередко посмеивалась над глупыми суевериями. Но не все суеверия были глупыми, и не всякое предостережение относилось к суевериям. Встреча с ночной кобылой действительно могла усложнить жизнь. Пот разгоряченного животного привлекал Теней, падальщиков. Сами кобылы от них не страдали, зато тех, кто выпачкался, ждали неприятные сюрпризы. Тень, стоит ей прицепиться к живому существу, начинает сосать из него энергию. В чем это проявится в дальнейшем, не известно. Если повезет, человек может прожить много лет, не замечая бродящей по пятам чужой Тени. Или погибнуть в считанные дни, если не повезет. Это немного похоже на лучевую болезнь: она может выжидать годами, а может вылезти сразу, причем в предсказуемом виде.

Лучшей защитой от Теней был свет, даже лунный.

– Если я правильно помню, встреча с ночной кобылой предвещает либо смерть, либо большую любовь, – беззаботно заметил Луиджи. – Что мне терять?

Ну да, когда-то поймать ночную кобылу считалось почетным, девушки храбрецам только так на шею вешались. А потом чахли вместе со своими избранниками и умирали с ними в один день или вскоре после, якобы не вынеся одиночества. Большая любовь, ничего не скажешь.

– Саран права, – вмешался Эдриан. – Нет причин рисковать.

Он отложил листочек, даже не взглянув на нее, но договор был заключен, и перемирие продолжилось. Когда Луиджи ушел к себе, Саран без приглашения спустилась в подвал. Шаман уже ждал ее, крутя в руках темно-серый слиток. Саран протянула руку, и острый ланцет снова проткнул кожу, на этот раз на среднем пальце. То ли разрез был больше, то ли Эдриан надавил сильнее, чем в прошлый раз, но кровь закапала почти всю поверхность слитка. И силы утекло тоже существенно больше.

– Через два дня полнолуние, – не дожидаясь, когда она начнет задавать вопросы, сказал шаман.

Саран только кивнула. Она решила больше с ним не спорить. Все равно пока выбирать не из чего. А когда появятся другие варианты, то отпадет и сама необходимость спорить. Саран ушла, не дожидаясь, когда Эдриан достанет серебряный слиток. На лестничной площадке второго этажа она столкнулась с Луиджи и улыбнулась ему тепло и ласково, а потом закрылась в комнате с чувством, что выполнила все, запланированное на день. Зерна брошены, теперь надо дать им время прорасти.