Текст книги "Принцип иллюзии (СИ)"

Автор книги: Лидия Захарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Вдруг пальцы на левой руке шамана шевельнулись, сложились в щепоть, щелкнули. Потом еще несколько раз. К ритмичным щелчкам добавился голос – едва слышное гудение. Огонь свечей дрогнул, выпрямился, снова заплясал. Показалось, что и соль у окна сверкнула в нескольких местах. Саран подобрала ноги, вжимаясь в стенку. Пока она ничего не чувствовала, но вдруг Эдриан готовил удар?

Шаман продолжал сидеть с закрытыми глазами, щелкать и тянуть едва слышную мелодию, и Саран наконец решилась. Беззвучно поползла вперед, добралась до противоположного конца кровати и взяла оставленный на тумбочке нож. Рукоятка чуть скрипнула по дереву. Саран замерла, обернувшись, ожидая, что Эдриан вот-вот откроет глаза и увидит ее. Но он никак не отреагировал. Саран медленно вернулась на место и спрятала нож в складках покрывала. Потом осторожно высвободила подушку из-под одеяла и просунула ладонь в наволочку – сойдет в качестве временного щита.

Снова заплясали огоньки над свечами, потянуло холодом. И как будто захрустел снег. Такой знакомый, неприятный звук. Эдриан резко замолчал, пальцы левой руки замерли, правая сжала кусочек пазла в кулаке. Хруст становился все более отчетливым, к нему добавилось поскрипывание веток на ветру. Кто-то приближался. Не маленькая девочка Амадея, а некто большой и тяжелый. Человек или животное? Одна из свечей погасла. Саран покрепче ухватилась за нож. Что делать, пока не ясно, но не сидеть же, изнывая от страха!

Погасла вторая свеча. Саран переползла на краешек кровати. Хруст прекратился, и Саран вдруг услышала тяжелое дыхание, как будто кто-то стоял совсем рядом. По металлической поверхности статуэтки-иглы поползли разводы инея. Огонек третьей свечи дернулся, лег почти горизонтально... но потом все же выправился, встал ровно. Эдриан щелкнул пальцами. И холод отступил. Тем не менее Саран еще несколько минут не выпускала рукоятки ножа, готовая ударить в любой момент.

Эдриан приоткрыл один глаз, взглянул на нее чуть насмешливо и протянул руку. Чувствуя себя до невозможности глупо, Саран вернула ему нож. Шаман взял его за лезвие, потом подбросил, поймал легко двумя пальцами и обвел клинком вокруг кулака с пазлом. Горизонтально справа налево, потом обратно. Затем в вертикальной плоскости. Отложил нож, разжал пальцы: на ладони осталась лишь горстка пепла. Эдриан демонстративно отряхнул руки.

Саран шумно выдохнула давно сдерживаемый воздух. Сама не заметила, что и впрямь дышала через раз, как и просили.

– Кого ты видел? – шепотом спросила она.

Эдриан слегка нахмурился и потер лоб.

– Там была маленькая девочка. И кто-то еще... – он замолчал, пытаясь то ли вспомнить, то ли подобрать слова.

– Олег?

Эдриан отрицательно качнул головой, но не торопился с ответом. Сам не знал, с чем столкнулся?

– Как это возможно? Разве Амадея не умерла? Ты говорил...

– Двоедушник мертв, – уверенно ответил шаман. – А этот... эти тебя больше не побеспокоит. То была не Амадея, а всего лишь эхо. Пазл передал Кириллу Олег. Специально для тебя. На одном из кусочков лежало пассивное заклятие поводка – оно активировалось в тот момент, когда ты решила уехать. Возможно, это ничего не значит, стандартная процедура. Пассивные заклинания со временем слабеют, их приходится постоянно обновлять. Возможно, тебе их подсовывали регулярно, чтобы следить. Но ты оставалась на месте и даже не замечала их.

Не исключено. Пхатти вполне мог устроить слежку за теми, кто проживал на его территории. Если кто-то напакостит и решит сбежать, найти его будет несложно. Кусочек пазла – бесполезнейшая вещь! – будто сам попросился в руки, когда Саран решила переехать.

– Так Олег находил меня и насылал иллюзии?

– Не только. За поводок уже дергали. Ты не просто так пошла к Нелли...

Что-то такое проскользнуло в его голосе. Вина?

– Ты знал?

– Почувствовал, что кто-то ведет тебя, потому и не стал вмешиваться.

Ловил Олега на живца. С другой стороны, если бы Эдриан тогда помешал ей, возможно, шаман был бы до сих пор жив, а кто-то другой – уже нет. Все к лучшему.

– Я думаю, будет лучше, если мы избавимся от сумочки и прочих вещей. Чтобы не рисковать.

Что еще она могла прихватить с собой, даже не подозревая? И – еще неприятнее – что мог подсунуть ей сам Эдриан? Ничто же не мешало заговорить одежду или даже нитки, которыми была стянута рана. Значит, если она решит бежать, ничего нельзя брать с собой. Даже паспорта и деньги из обувной коробки. Эдриан видел их, брал в руки.

– Подай ее, пожалуйста.

Саран принесла шаману сумочку.

– В ней есть что-нибудь заговоренное? Амулеты?

– Ничего, о чем бы я знала.

На слово он, разумеется, не поверил. Снова взялся осматривать, чуть ли не обнюхал и не облизал.

– Из-за чего она загорелась?

А то он не знает?

– Один из амулетов... – начала объяснять Саран, но шаман перебил:

– Апотропей?

– Что?

– Защитный амулет, который тебе дал возлюбленный?

Неужели Луиджи ему не сказал?

– Что-то в этом роде.

– Где он?

– Я его выкинула.

Эдриан недоверчиво замотал головой, потом снова ощупал кармашек, в котором была бабочка, и наконец воззрился на Саран в полном недоумении:

– Ты выкинула тысячелетний апотропей?

– Объяснишь?

Саран начинала злиться. Луиджи так ее не отчитывал, как Эдриан, а ведь шаман даже не знал, что подарок был от его напарника. Неужели настолько ценная вещь? Ну так надо было сразу сказать!

– Апотропическая магия зависит от того, кто и с какой целью дарит вещь. Изначально это может быть чем угодно: украшением, одеждой, любой безделушкой. И не обязательно, чтобы дарящий был шаманом, нужно лишь, чтобы он отдал вещь по доброй воле с благим пожеланием. Апотропей, который был тут, – Эдриан бережно погладил обугленный уголок сумки, – насчитывал десятки поколений владельцев. Он тысячи лет путешествовал от любовника к любовнице, от матери к сыну, от мужчины к женщине, и с каждым разом становился все сильнее: охраняя, принося удачу и уводя с неверных дорог. Он не мог быть утерян, украден или отнят силой, только передан с любовью и по доброй воле. Или выброшен.

Последнее слово Эдриан произнес с особой горечью. Саран промолчала. А что говорить? Она почти ненавидела себя за то, что сейчас ее больше всего заботило, кто и когда подарил нефритовую бабочку Луиджи. Мать? Или возлюбленная, одна из тех, с кем, по словам Эдриана, Луиджи не повезло?

– Я надеюсь, тот, кто отдал тебе апотропей, никогда не узнает, что ты с ним сделала, – глухо проговорил Эдриан.

Затем повторил пасс с ножом: провел лезвием вокруг сумочки в одну сторону, в другую, сверху вниз и обратно. Как будто разрезал невидимые нити.

– Готово.

Он явно был разочарован. Саран и сама не знала, куда деть глаза.

– Ловко у тебя получилось, – пробормотала она, забирая у Эдриана обезвреженную сумочку.

– Я серый шаман, разрушать заклинания и обращать вспять магию – моя специализация.

Он по очереди загасил оставшиеся свечи. Попытался коснуться металлической статуэтки, но тут же отдернул палец – видимо, та все еще была ледяной. Ковролин вокруг как будто выцвел. Зато с деревянной статуэткой все было нормально.

– Любую магию? – после минутного раздумья уточнила Саран.

– Практически. А что?

Эдриан даже перестал собирать разложенные на полу вещи. Почувствовал, насколько это для нее важно?

– И лисью?

Глупо надеяться, что он не понял или не заметил, кто она такая. Он читал ее. И наверняка видел, что она сделала с Луиджи.

– Ты можешь обратить лисью магию?

– Нет.

Эдриан стянул из-под подноса со стаканами кружевную салфетку и, обернув ею руку, взял-таки заледеневшую иглу.

– Ты расскажешь Луиджи?

– Пока не решил.

На Саран он не смотрел, продолжая заниматься своими делами. Убирал обратно в сумку то, что успел достать.

– Это был приказ Пхатти. Я не хотела...

Острый взгляд поверх плеча заставил ее замолчать. Должно быть, Эдриан видел, что произошло в отеле. Тогда это точно не было приказом Пхатти.

– Если ты расскажешь, он убьет меня.

– Скорее всего.

– Пожалуйста!

Саран шагнула вперед, покачнулась, схватилась за спинку кровати. Литой узор царапнул ладонь. Металл был неожиданно холодным.

– Я ведь не обязан принимать решение прямо сейчас, верно?

Эдриан обернулся, не вставая. Посмотрел на нее снизу вверх. Без осуждения, без ненависти. Но и тепла в его взгляде не было. Темный омут. И можно только догадываться, какого калибра черти там обитают.

– Но... Предупреди хотя бы, ладно? Когда примешь.

Он ничего не сказал. Чуть повел плечом, снова отворачиваясь. Опять начал копаться в сумке, достал спортивный шейкер – непрозрачную светло-зеленую бутылку примерно на литр. Внутри что-то бултыхалось. Эдриан отвинтил крышку и сделал несколько крупных глотков.

Саран вернулась на кровать. От усталости и разочарования слегка потряхивало. Как же надоела эта слабость! Сколько можно бояться и зависеть от других? Она же пятихвостая лиса, черт возьми! Не неопытная девочка-феечка, впервые в жизни угодившая в передрягу посерьезнее сломанного ногтя. С ней случались вещи и похуже Луиджи Эргенте. И тогда она выжила. И нашла выход. И теперь непременно найдет.

Вот выспится – и найдет.

Саран прикрыла глаза, чувствуя, как снова начинает ныть рана на боку. Действие обезболивающего заканчивалось, но просить новую таблетку она не стала. Потерпит. Нельзя привыкать и впадать в зависимость еще и от шаманских лекарств. Она больше не будет слабой и пугливой. И сбегать на полусогнутых, поджав хвосты и прижав уши, она тоже не станет.

Эдриан может решать все, что захочет, но ни одна пятихвостая лиса не станет надеяться на шамана и молиться о его покровительстве. Она будет решать сама. И надеяться будет только на себя и Луну в небе. В конце концов, может статься, что к тому времени, когда Эдриан решит рассказать обо всем Луиджи, тому уже будет все равно. Ведь ни один человек в здравом уме не захочет убить любимую женщину, когда у них все хорошо, а впереди рисуется счастливое будущее. Сколько раз в истории было так, что мужчины, влюбляясь, отворачивались от старых друзей и изменяли прежде нерушимым взглядам? Не счесть! Так с чего бы вдруг Луиджи становиться исключением? Единственная проблема – прикосновения. Запрет может сыграть определенную роль на ранней стадии, но затягивать с ним не стоит. Нельзя, чтобы страх перерос в фобию. И нельзя, чтобы Луиджи стало скучно.

Саран заставила себя вспомнить все, что с ней делал Эргенте в кошмарах. Увидеть в последний раз, поверить, что это всего лишь гнусная иллюзия и отпустить. Хотя бы постараться. Очень-очень... Под ресницами все равно стало влажно. Пришлось закусить губу и сжать кулаки, чтобы унять дрожь и остановить бессмысленные слезы.

Олег мертв. Луиджи любит ее. А с Эдрианом и глупым страхом она справится.

Завтра. Как только выспится. Ночная Заступница, не оставь!

3

Звукоизоляция в 'Ободе' отсутствовала в принципе. Не просыпаясь, Саран слышала, как ходит этажом ниже администратор, как катают по коридору тележки с завтраком, бренча посудой. У одной из тележек скрипело колесо. А недалеко от двери в соседний номер под ковром был протянут провод, и, переезжая его, тележки неизменно делали звонкое 'ту-дух'. За окном равномерно гудела автотрасса – по прямой до нее было не больше пятидесяти метров. На крыше спорили две сороки, вереща друг на друга благим матом. Где-то замычала корова. Надо же, кто-то держит натуральное хозяйство так недалеко от города? Этажом выше загудела труба – кто-то спустил воду.

А вот дыхания Эдриана Саран не слышала. Прошлым вечером шаман устроился на той же кровати, что и она. Лег, отвернулся и, казалось, мгновенно заснул: задышал ровно – но не совсем. Если и притворялся, то делал это лучше, чем Луиджи. Саран тоже быстро отключилась, но пару раз все равно просыпалась: болел бок, потом захотелось в туалет. Шаман спал. На боку, положив одну руку под щеку, свесив вторую с кровати. Как будто беззащитный. Достань нож да перережь горло. Но едва ли. Не такой же он дурак, чтобы спокойно засыпать рядом с лисой, не поставив никакой защиты.

А может, и такой. Саран не стала проверять. За убийство напарника Луиджи ее точно любить сильнее не станет. А как провернуть все и самой не подставиться, она не придумала. Соль перед дверью в ванную без проблем пропустила ее. Саран почувствовала лишь слабое касание барьера – наверняка Эдриан следил за всем, что могло просочиться в номер из канализации. Вообще интересно, что у него за страсть к разомкнутым контурам? Надо будет спросить утром.

С этими мыслями Саран снова уснула. А проснувшись, поняла, что осталась в номере одна. Вспомнилось, как Эдриан так же исчез два дня назад, оставив ей пистолет и машину. Помогал. А ведь она угрожала ему и даже пыталась использовать силу. Извиниться что ли? Вежливость редко бывает лишней.

Саран перекатилась на спину, потянулась, раскинув руки... и наткнулась на Эдриана. Он лежал на своей половине кровати. Неподвижный, тихий, бледный. На толчок он даже не отреагировал. Саран поспешно убрала руку, но потом снова тронула шамана за плечо поверх одеяла. Ноль реакции. Снова прислушалась. Выждала, наверное, целую минуту – Эдриан не дышал. Ночная Заступница...

Лежащая поверх одеяла рука шамана не была холодной, но и особенно теплой – тоже. Комнатная температура. Саран резво вскочила, охнув от боли, схватилась за бок. Замерла, глядя во все глаза на безжизненное тело. В голове прошмыгнула абсурдная мысль: как она объяснит смерть Эдриана Луиджи? Да и где она его найдет? В номер он так и не вернулся.

Саран быстро обулась, подхватила коробку с деньгами и документами и вылетела в коридор. Но лицу, как паутинка, мазнул установленный Эдрианом щит. Вполне себе работающий, активный. Она дернулась обратно – и наткнулась на стену. Защита работала. Только теперь, окончательно проснувшись, Саран осознала, какую глупость сделала. Зачем было паниковать? Ведь только вечером обещала себе, что не станет дергаться. Конечно, бездыханное тело шамана рядом на кровати могло напугать кого угодно... но зачем сходить с ума?

Даже не надеясь на успех, Саран попыталась протолкнуть в номер коробку. Разумеется, не получилось. Из соседнего номера вышел мужчина в костюме, таща за собой чемодан на колесиках. Хмуро глянул на Саран и пошел к лестнице. Пластиковые колесики отбили грузную чечетку по ступеням, потом послышались голоса внизу: низкий и недовольный – мужчины, усталый и спокойный – администратора. Не прошмыгнуть ли мимо, пока никто не смотрит?

Саран, крадучись, спустилась по лестнице, дождалась, когда администратор отвернется, и быстрым шагом вышла на крыльцо. Было прохладно – даже свитер не спасал. Но еще неприятнее стало, когда Саран поняла, что синего кроссовера, ставшего уже таким знакомым, на стоянке нет. Она обошла гостиницу кругом, выглянула за ворота и три раза прошлась вдоль припаркованных автомобилей, выискивая нужный. Кроссовера не было. Луиджи носило непонятно где. Эдриан то ли умер, то ли успешно делал вид. Обратно в номер не попасть.

Вокруг постепенно просыпался и оживал сельский пейзаж. Из-за деревянных заборов гоготали гуси, лаяли, требуя завтрака, собаки, бренчали ведрами хозяйки. Где-то включилось радио. Саран не сдержалась: прильнула к щели между досками и заглянула в ближайший двор. Тут же наткнулась на пристальный кошачий взгляд – рыжий зверюга неопределенных кровей смотрел серьезно и слегка подергивал кончиком хвоста, словно предупреждая. Охраняет, надо же. Чтобы ни одна лиса не просочилась, курей не подрала.

Саран отошла от забора и побрела в сторону шоссе. Хотелось есть. Но возвращаться в 'Обод' она не решилась. Точно ведь начнутся вопросы. В конце концов, номер Луиджи снял на свое имя – интересное, которое из? – после этого уехал и не возвращался, и заселились в итоге совсем другие личности. Причем у одной из них, весьма подозрительной и легкомысленной особы, в руках была идиотская обувная коробка с двумя паспортами и футболка, выпачканная кровью. И ни ключа, ни представления, что делать дальше. Саран вытащила из коробки тонкую пачку рублей и засунула ее в задний корман шортов.

Недалеко от съезда с шоссе она наткнулась на сельский магазинчик, только что открывшийся. Внутри вкусно пахло свежим хлебом и уже не так приятно – подгнившими фруктами. Небогатый ассортимент после московских гипермаркетов откровенно удручал. Но что поделать? Саран купила большую сдобную булочку и бутылку минералки, потом уселась на травку недалеко от входа и принялась завтракать.

– Бутылка кефира, полбатона... – пробормотала она, стараясь не впасть в грех уныния.

Только вернувшись из Англии, Даша с упоением рассказывала про романтику студенческих общежитий: пьянки-гулянки, зубрежку до рассвета, гастрономические изыски и вынужденное новаторство в быту. Слушать было весело, представлять – не очень. Вот и теперь: если вообразить, что сидишь в тепле и комфорте и рассказываешь кому-нибудь про приключения, – так красота и благолепие. А на самом деле: ноги мерзнут, руки липкие, и муравьи то и дело норовят забраться под штанину.

Когда у обочины притормозил серебристый седан, Саран даже внимания не обратила. Кто-то решил зайти в магазин. Если не крутиться и не разглядывать прохожих, меньше шансов, что кто-нибудь полезет с распросами. Но водителю седана явно стало любопытно. Он остановил машину и направился прямиком к Саран. Она нехотя подняла голову:

– Доброе утро.

– Ты что здесь делаешь?

Казалось, Луиджи изо всех сил старается не рассмеяться. Саран быстро упаковала остатки булочки в полиэтилен и поднялась, отряхивая одежду.

– Когда я проснулась, Эдриан был мертв.

– То есть как?

Эргенте не испугался, просто удивился.

– Он не дышал. Судя по температуре тела – на протяжении нескольких часов.

– А... – Луиджи понимающе кивнул. – Не беспокойся, он просто выпендривается.

– Передо мной?

– Наверное, решил произвести впечатление.

Тут он заметил обувную коробку у ног Саран.

– Зачем тебе... Ты пыталась сбежать?

– Я испугалась.

– Чего?

Действительно, чего же тут бояться? Саран подхватила коробку и пошла к машине.

– Вчера днем он предлагал меня убить и бросить где-нибудь в канаве, а сегодня утром умер. Я не знала, как ты к этому отнесешься.

Звучало и правда не очень. Но Луиджи отнесся к ее словам серьезно.

– Когда по-настоящему хороший человек пытается казаться плохим, у него обычно не очень получается. Эдриан бы тебя и пальцем не тронул.

– А ты?

Вопрос его озадачил.

– Тем более.

Саран вздохнула.

– Хочешь булочку?

Вдвоем они разъели остаток сдобы и допили воду. Луиджи рассказал, как провел ночь: ездил в город, пытался найти автосервис, где бы поменяли стекло, но нужных запчастей на месте не оказалось. Проще было купить новую машину с уже оформленной зеленой картой. Немного приплатив сверху, он получил весь нужный пакет документов. К тому времени было уже довольно поздно, и большинство магазинов оказались закрыты. Так что одежду для Саран пришлось покупать в чуть ли не единственном на весь Смоленск бутике. А выбор там оказался небогатый.

Увидев светло-голубую тунику и джинсы, Саран на миг лишилась дара речи. Во-первых, она опытным глазом сразу определила примерную стоимость вещей. Во-вторых, цвет туники один в один совпадал с цветом ее любимого платья – того самого, в котором она была в отеле. Случайность? Совпадение? Или тонкий психологический ход, который должен был навести ее на определенные мысли?

Может, у Луиджи и получилось бы воссоздать романтическое настроение, да только счетная машинка в голове Саран включилась первой. Стразы на тунике сверкали подозрительно ярко и чисто. Кристаллы Сваровски? А ткань? Шов ровный, на ярлычке известный бренд – и по виду не подделка. Джинсы, скорее всего, тоже выполнены не по стандартному лекалу. От смущения всегда здорово помогало простое и незатейливое раздражение. Саран поджала губы и сунула Луиджи в руки коробку.

– Забирай.

Она старалась на него не смотреть и очень обрадовалась, когда Эргенте не стал спорить. Бросил коробку на заднее сидение и захлопнул дверцу.

– Поехали будить спящую красавицу.

В итоге никого будить не пришлось. Когда Саран и Луиджи, задобрив администратора чаевыми, поднялись в номер, Эдриан, вполне живой и даже бодрый, расхаживал по комнате, заложив руки за спину. На Саран он практически не обратил внимания, а вот на напарника посмотрел недобро. Саран подхватила одежду и ушла в ванную, но дверь плотно не закрыла.

– Ты что-то узнал? – тут же спросил Луиджи.

– Сегодня утром я проверял 'маячки'...

– А заодно напугал Саран.

– ... В Москве творится что-то странное.

Настя рассказывала, что 'маячками' назывались опорные точки – знаки или предметы, – оставляемые шаманом, чтобы лучше ориентироваться в незнакомом месте. Он легко мог почувствовал, где они и что происходит рядом. Долго 'маячки' не действовали и быстро теряли силу, если шаман слишком отдалялся. То, что Эдриан мог чувствовать московские 'маячки' из Смоленска говорило о недюжинных способностях. А еще о том, что он ожидал неприятностей. Или погони. И, судя по всему, не ошибся.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Луиджи.

– Там какой-то наплыв низших духов, особенно много скоге, ищеек. Но Пхатти мне засечь не удалось. И Даатон молчит.

Скоге, лесные духи, на удивление быстро адаптировались к большим городам. Лишнее доказательство тому, что каменные джунгли – это в первую очередь джунгли, а из чего они сделаны – вторично.

– Думаешь, это Рочана постаралась?

– Не похоже. Скоге напали на нее. 'Маячок' в клубе сработал.

Саран застыла, натянув джинсы до колен. В клубе – это в 'Перпетуум Мобиле'? Конечно, не дождавшись никакой информации от Саран, Даша должна была отправить наемницу по ее следу. Или по следу Луиджи Эргенте, а его Даша видела именно в 'Перпетууме'. Может, стоит ей позвонить, объяснить ситуацию? А впрочем, скоге должны отбить у этой Рочаны страсть в охоте на некоторое время. Может, и обойдется.

– Чего хотели? – продолжал расспрашивать Луиджи.

– Я не понял. Потащили куда-то. Как думаешь, не стоит вернуться, проверить?

– Нам там рады не будут.

– Когда тебя это останавливало?

Эргенте молчал некоторое время. Саран натянула наконец джинсы, недоверчиво прислушиваясь. Если Луиджи соберется обратно, она не поедет. Нельзя ей в Москву. Пхатти недолго станет прятаться, да и самого Даатона можно ждать в гости. Луиджи Эргенте, конечно, велик и знаменит, но с демонами ему не тягаться. Что бы там ни говорила Даша.

– Нет, – сказал Луиджи. – Не в этот раз. Сейчас у нас другие дела.

– Как скажешь.

Саран выдохнула с облегчением и быстро закончила переодеваться. Луиджи угадал с размером, и отражение в зеркале ей отчаянно понравилось: этакая сдержанная роскошь. Если не заострять внимания на бледной, нездорового цвета физиономии, то вообще шикарно. Туника оказалась достаточно широкой, и повязка под ней была незаметна. Джинсы прикрыли истерзанные ноги. Вовремя: начали проступать синяки на коленях и правом бедре, которым Саран ударилась, пока воевала с пауком.

Стоило вспомнить, и тут же сделалось не по себе. Надо бы попросить у Эдриана еще того противного зелья. Как бы оно ни пахло, а дело свое делало: ни снов, ни кошмаров этой ночью Саран не видела. Она вышла из ванной и обнаружила, что сумки снова собраны, а мужчины ждут в прихожей.

– Куда грязную одежду?

– Пока с собой.

Саран сложила футболку так, чтобы кровавое пятно было не так заметно, и обмотала вокруг выпачканными травой и землей шортами. Свитер набросила на плечи.

Администратор провожала их с явным облегчением. Даже стыдно немного. Она ведь еще соли на полу не видела. И выцветшего пятна на ковролине от металлической статуэтки Эдриана. Смену машины шаман никак не прокомментировал. Должно быть, привык. Закинул вещи в багажник и как ни в чем не бывало устроился на водительском месте. Саран забралась на заднее сидение.

И все было как днем раньше: шоссе, негромкое завывание очередного страдальца по радио – кажется, от кого-то снова ушла любовь всей жизни – и поля да редкие кустарники по краям дороги. Вот только на этот раз Саран удалось расслабиться и задремать, не опасаясь, что не проснется. Эдриан обещал, что Амадее до нее не добраться. Так что бояться ей следовало только его самого – и его решения. Да и то временно, только до тех пор, пока она окончательно не привяжет к себе Луиджи. А тот, судя по всему, был очень даже не против привязаться.

Идиллию прервал телефонный звонок. Саран не сразу поняла, что звонил телефон, подумала: очередная песня на радио, на этот раз даже приятная. Но Эдриан несколько секунд спустя вытащил мобильный из кармана, мельком взглянул на экран – и резко свернул на обочину.

– Пауль?

Имя показалось знакомым.

Эдриан слушал, не перебивая, несколько минут. Потом ответил что-то по-немецки, и Саран тут же вспомнила ученика Татии. Верно, парня звали Паулем, и он должен был сделать амулет, который бы защитил Саран от иллюзий Олега. Но отправленный за камнем Кирилл принес совсем не его. Выходит, Паулю удалось пережить взрыв? А Татии? Стоило бы спросить у Эдриана.

Судя по голосу шамана, новости были плохими. Немецкого Саран почти не знала и из разговора вынесла лишь числительные: zwei oder drei. Два или три. Чего, интересно? Луиджи тоже внимательно прислушивался. Но он, должно быть, слышал и понимал больше: итальянец, бегло говорящий по-русски, наверняка и в немецком разбирался.

– Давай я поведу, – сказал он, когда Эдриан отложил телефон.

Шаман просто кивнул, и они вышли, меняясь местами. Саран ждала, боясь лезть с вопросами. Ясно было, что что-то случилось с Татией. Но не похоже, чтобы она умерла. Иначе, вернувшись на шоссе, Луиджи бы не поехал вперед, к границе с Белоруссией, а повернул обратно к Москве. Почему-то Саран не сомневалась, что ради сестры напарника он бы послал подальше и свою внезапно проснувшуюся любовь к дому, и Пхатти с Рочаной, и армию скоге.

Двигатель взревел. Пока на трассе машин было немного, но все равно от некоторых маневров Луиджи Саран испуганно вжималась в кресло и поминала Ночную Заступницу. Наверное 'два или три' было временем. И его оставалось мало.

До самой границы никто не проронил ни слова. За несколько километров до погранпостов Луиджи снова остановился и, не глядя, выдал Саран паспорт из коробки. Потом, все так же молча, покатил дальше. Проблем с прохождением контроля не возникло. Молодые ребята в форме явно скучали, но придираться не стали и даже внутрь салона заглянули лишь для галочки. Легенда про 'итальяно туристо' с личным гидом вопросов тоже не вызвала.

Дорога дальше стала даже лучше, видно, братья-белорусы как следует следили за состоянием полотна. И Луиджи окончательно наплевал на правила. Гнал вперед, насколько позволяли мощности. Эдриан копался в телефоне – смотрел билеты. Прямого рейса не нашлось, только с пересадкой в Вене. Зато до начала регистрации оставалось всего два часа – не придется ждать. Саран помалкивала и радовалась тихонько, что, когда заказывала паспорта, догадалась подделать еще и визы.

Когда впереди показался Минск, Луиджи свернул на проселочную дорогу. Тут уже начались колдобины и потянулся вдоль старого асфальта высокий кустарник. Проехав метров триста, остановились. Эдриан едва обратил внимание, он продолжал вбивать данные в форму регистрации, зато Луиджи развел кипучую деятельность: перерыл сумки с одеждой, достал все подозрительное, несколько непрозрачных пакетов и лопату. Маленькую – такой могилу копать замучаешься.

Ясно, санитарная остановка. Саран тоже вышла прогуляться, а когда вернулась к машине, Луиджи уже утаптывал дерн, под которым пакеты с одеждой были почти не заметны.

– А если кто-нибудь откопает? – спросила она.

– Как откопает, так и закопает. Людей не знаешь что ли?

Момент для разговора был не лучшим, но когда еще выпадет шанс? Тем более Эдриан остался в машине и не слышал.

– Что-то случилось с сестрой Эдриана, да? – тихонько спросила Саран.

Луиджи бросил еще одну лопату земли поверх пакетов.

– Татия в реанимации. Дело плохо.

И Эдриан не поехал к ней? Но вслух задавать вопрос не понадобилось.

– Я все объясню, когда доберемся до дома, – сказал Луиджи. – Так будет проще. И нагляднее.

Саран кивнула и, бросив последний взгляд на поле за кустарниками, побрела к машине. Вот он – идеальный момент для побега. Луиджи и Эдриан явно торопятся, они не станут ради нее сворачивать с маршрута. Не сейчас, когда жизнь Татии на волоске. Но удрать не позволило совершенно иррациональное чувство ответственности. Чтобы ни случилось с Татией, это наверняка было связано со взрывом и пожаром в санатории. Который случился по вине Саран. Но ведь, если бы она хоть чем-то могла помочь, ей бы сказали! Так что это? Ошметки порядочности или просто глупость?

– Охохонюшки-хо-хо, – пробормотала Саран, устраиваясь а заднем сидении, – как же давно во мне не просыпалось благородство... Ужасно давно!

Аэропорт Минска размерами не впечатлил. Терминалы в Москве были и больше, и загруженнее. А вот люди вели себя точно так же: толпились, создавали очереди на пустом месте и ругались из-за веса багажа. Ну да, ведь нельзя полететь в Европу, не прихватив в собой двадцать килограммов гречки. Луиджи протолкался прямо к стойке, и никто почему-то не захотел заступить ему дорогу. Шедший позади Эдриан, большой и явно в плохом настроении, лишь добавлял авторитетности. На их фоне на Саран никто и внимания не обратил.

Уже в салоне самолета, прячась за шторкой от солнца, она решилась попросить у Луиджи таблетку. Пока за окном автомобиля менялся пейзаж, отвлечься от боли было несложно, но три часа на одном месте в самолете обещали быть долгими. Если не боишься высоты, летать очень скучно: облака, квадраты на земле разных оттенков зеленого и желтого – и то лишь если повезет и крыло не закроет весь вид из иллюминатора. Саран не повезло. Сначала она просматривала предлагаемые журналы, потом пыталась уснуть, но в конце концов принялась рассматривать интересных попутчиков.

Большинство летело на отдых, это было понятно по азартному блеску в глазах и расслабленным лицам. Детей в салоне оказалось немного, да и те вели себя прилично: не носились, не кричали и не пытались вывернуть лоток с салатом на голову впереди сидящему пассажиру. Эдриан натянул на глаза маску для сна, но спать явно не собирался. Он что-то плел: пальцы быстро двигались, а в результате выходил не то жгут, не то фенечка из проволоки и тонких меховых шнурков. Луиджи чертил в блокноте какие-то схемы.

Саран подобралась ближе и заглянула:

– Что это?

Походило на ментальные карты: странные аббревиатуры, расходящиеся во все стороны лучи, стрелки, пересечения.

– Карта вероятностей. Я беру некое центральное событие, – кажется, Луиджи был не против поговорить, – и смотрю, какие могут быть последствия. Даже самые фантастические. А потом думаю, что с этим можно сделать. Помогает избегать сюрпризов.