Текст книги "Почему вы пишете смешно? "

Автор книги: Лидия Яновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Е. Петрову принадлежат пять киносценариев: «Музыкальная история», «Антон Иванович сердится», «Беспокойный человек», «Тиха украинская ночь» и «Воздушный извозчик». Первые три написаны им совместно с Г. Мунблитом. Сценарии «Музыкальная история», «Антон Иванович сердится» и «Воздушный извозчик» были экранизированы. «Воздушный извозчик» был поставлен вскоре после гибели автора, фильм оказался слабым. «Музыкальная история» и «Антон Иванович сердится», поставленные при жизни Е. Петрова и при активном его участии, заняли значительное место в советской кинематографии.

Композитор Д. Шостакович назвал как-то в числе любимых им музыкальных кинокартин фильмы «Музыкальная история» и «Антон Иванович сердится». Знаменательно, что эти фильмы, достаточно глубокие музыкально, чтобы удовлетворить Д. Шостаковича, в то же время очень просты и демократичны, доступны самым неподготовленным в музыкальном отношении, самым неискушенным слушателям и зрителям.

В первом из них мы встречаемся с искусством самодеятельным: из оперного кружка при гараже шофер Говорков попадает в Большой театр. Второй фильм посвящен оперетте. Но идет ли речь о клубной самодеятельности или об оперетте – защищается подлинное высокое искусство.

В том, с каким жаром отстаивает молодой композитор Мухин, герой фильма «Антон Иванович сердится», не только свое право работать в «легком жанре», но, главное, право этого жанра, как и любого другого жанра искусства, на серьезное отношение к нему, слышны интонации самого Евгения Петрова. Ему и покойному Ильфу приходилось лет восемь – десять назад так же пылко отстаивать право на уважение своего жанра, тоже считавшегося чем-то вроде «низкого жанра» в области художественной литературы, – сатирического юмора.

Здесь комик Кибрик, предлагая Мухину упростить его оперетту, говорит: «Опомнись, Алеша! Это же – оперетта. Это же легкий жанр!»

«Терпеть не могу этого слова, – возмущенно восклицает Мухин. – Легкий жанр! Пристанище для халтурщиков! Нужно делать серьезно все, в каком бы жанре ты ни писал. Музыка есть музыка!

Кибрик (воздевая руки к небу): Кто это говорит! Бетховен? Бах? Римский-Корсаков?

Мухин: Это говорит их ученик – Мухин. Я не хочу, чтобы мои учителя за меня краснели».

Содержание этих близких и как бы дополняющих друг друга комедий не замыкается в области искусства. Оно шире. У нас нет незаметных людей, потому что нигде не возможен такой расцвет индивидуальности, как в коллективе, – вот о чем говорит «Музыкальная история». В искусстве нет жанров высоких и жанров низких; есть произведения талантливые и бездарные; есть люди трудящиеся и есть бездельники, – утверждают сценарий и фильм «Антон Иванович сердится». Связанная с ними по замыслу комедия «Воздушный извозчик» – это произведение о том, что у нас нет второстепенных, «незаметных» профессий. Летчик Баранов, главное действующее лицо сценария, до конца остается только «воздушным извозчиком», т. е. пилотом транспортного самолета, но это не мешает ему и его экипажу героически участвовать в войне.

По сюжету, удивительно простому и свежему, наиболее интересна «Музыкальная история». Старая сказка о гадком утенке здесь решена по-новому, как по-новому стала решать ее сама жизнь. Столько буржуазных фильмов, особенно голливудских, посвящено судьбе таланта, выдвигающегося благодаря счастливому случаю, благодаря красоте, покорившей сердце знаменитого режиссера, или встрече с добряком-миллионером или другим кинообстоятельствам, очень популярным на буржуазном экране, но не имеющим ничего общего с истинным правом таланта на признание.

В «Музыкальной истории» все происходит просто и закономерно, как и должно происходить в нашей стране, где открыта дорога талантам из народа. Ничем не выделяющийся шофер, любящий музыку и не догадывающийся, каким дарованием он обладает. Ничем не выделяющийся старичок-музыкант, открывший талант у Говоркова и уверенно приведший его на сцену. Обыкновеннейшие товарищи по гаражу, взволнованные рождением большого артиста. Все это правдиво и просто и вместе с тем поэтично, трогательно, прекрасно.

Эти фильмы по жанру – лирические комедии, их юмор – веселый и радостный юмор счастливых людей. Сатирического здесь немного. В «Музыкальной истории» оно сконцентрировано в образе Тараканова, неудачливого соперника Говоркова в любви. В фильме «Антон Иванович сердится» сатиричен тунеядец Керосинов. Обе фигуры гиперболичны и в какой-то степени сделаны в старой традиции Ильфа и Петрова.

С типами, подобными Тараканову, этому воплощению глупости, пошлости и самодовольства («Я, Клавдия Васильевна, ежедневно работаю над собой. От пяти до шести обедаю, а от шести до восьми работаю над собой. А потом я свободен и культурно развлекаюсь»), мы встречались не только в фельетонах Ильфа л Петрова, но еще в ранних рассказах Е. Петрова («Весельчак»). Уже тогда Петров ненавидел этих мрачноватых и тупых пошляков, самодовольно устраивающихся в жизни и начиненных отвратительно бессмысленными мещанскими изречениями, которые они считают остроумными.

В фельетонах Ильф и Петров выступали против этих возомнивших о себе дураков, занимающих посты, облеченных, так сказать, властью и причиняющих людям зло, хотя, может быть, не столько по злобности своей, сколько по отчаянной тупости и ограниченности. Тараканов и Керосинов тоже обрисованы так, что вызывают непримиримо отрицательное отношение к ним и авторов и зрителей. Тупость и пошлость Тараканова, мещанское представление его о красивом («Мои отсталые родители дали мне пошлое имя Федор. А я переменил его и теперь называюсь красивым заграничным именем – Альфред») вызывают отвращение. Но, следуя общему тону веселой комедии, сценаристы сделали эти образы безобидными, почти безвредными. У Тараканова, может быть, и хватит подлости, чтобы рассорить на время влюбленных, но серьезно испортить им жизнь он не может. В конце концов одиноким и осмеянным, даже жалким, остается именно он. И хотя Керосинов, этот наглый тунеядец, умеющий беззастенчиво врать и беззастенчиво жить на чужой счет, опаснее, но и здесь достаточно предложить ему сыграть Гайдна или задать ему вопрос из истории музыки, чтобы убедиться в полном невежестве «непризнанного гения», какого он разыгрывает[77].

В марте 1941 г. Е. Петров, в качестве корреспондента «Известий» на международной ярмарке в Лейпциге, побывал в фашистской Германии, но очерк об этой поездке был опубликован уже в дни войны. В июне 1941 г. с американским писателем Эрскином Колдуэллом Петров отправился в поездку по Советскому Союзу. День 22 июня застал его в Тбилиси.

С первых же дней войны Е. Петров стал корреспондентом Совинформбюро. Совинформбюро занималось распространением информации за границей. Телеграфные корреспонденции Е. Петрова шли в Америку. Хорошо знавший Америку, умевший говорить с рядовыми американцами, в годы войны он немало сделал, чтобы рассказать американским трудящимся правду о Советском Союзе, чтобы донести до них правду о героическом подвиге советского народа. Его фронтовые очерки появлялись в «Известиях», «Правде», «Огоньке», «Красной звезде».

Осенью 1941 г. это были очерки о защитниках Москвы. Евгений Петров бывал на передовой, ездил в освобожденные села, когда там еще дымились пепелища, разговаривал с пленными, стараясь понять, что движет этими, потерявшими человеческий облик людьми.

И. Эренбург рассказывал, как Е. Петров вернулся однажды контуженным из-под Малоярославца. Его тогда ударило воздушной волной, у него болела грудь, он едва держался на ногах. Он жаждал скорее добраться до гостиницы и залезть в горячую воду. Ему казалось, что это облегчит боль. Но в гостинице «Москва», где жил тогда Петров, в тот день не было света, не было воды, не работал лифт. С огромным трудом взобрался он по лестнице, едва дошел до комнаты, свалился и не мог даже никому сообщить, что ему плохо. У него не было сил позвонить и кого-нибудь к себе позвать. А как только Петров пришел в себя, первое, что он сделал, – взял машинку и начал писать статью для газеты.

Когда немцев отогнали от Москвы, Е. Петров отправился на Карельский фронт. Самые ожесточенные бои шли на юге – он стремился попасть на юг.

Е. Петров понимал, что война – трудное и долгое дело. Много ездивший, видевший, он правильно оценивал силу гитлеровской армии, отлично вооруженной и опьяненной легкими предшествующими успехами. Но он знал, что победа советского народа неизбежна. Он верил в победу, потому что в самые трудные дни был там, где делалось это самое трудное дело – военная победа, видел людей, делавших ее, и понимание рождающейся победы стремился передать читателям.

Горечь и боль за поруганную землю сочетались в фронтовых корреспонденциях Е. Петрова с нежным любовным отношением к нашим людям, чьи прекрасные героические черты раскрывались на полях сражений. «Птенчики» майора Зайцева, храбрая пулеметчица и дисциплинированный солдат Катя Новикова, капитан Ерошенко, проводящий свой корабль к Севастополю под тучей бомбардировщиков, командиры и комиссары, генералы и солдаты, защитники Москвы и Севастополя – все эти портреты, бегло намеченные в кратких фронтовых зарисовках, создавали обобщенный образ мужественного советского человека, с оружием в руках защищающего родину от врага.

Е. Петров наблюдал войну не только глазами патриота и гражданина, он наблюдал ее и глазами художника. От его острого взгляда не ускользал и быт войны, ее пейзажи, ее запахи и звуки, тот своеобразный отпечаток, какой накладывала она на лица людей. Он считал, что все это важно, все это элементы будущей великой эпопеи, которую напишет когда-нибудь новый Лев Толстой.

В лучших традициях русской классической литературы о войне написан очерк об одной из заполярных зенитных батарей. Не с тревоги, не с боевого сражения начинается очерк о героической батарее, а с тех напряженных минут затишья между двумя схватками, когда батарея настороже, но люди занимаются мирным делом: читают газету, чинят прохудившиеся рабочие брюки, мечтают о доме или играют с прижившимися на батарее животными. Изображение животных на батарее придает заполярным очеркам Петрова какую-то особую человечность и теплоту. А с мягким юмором обрисованное писателем поведение животных во время боя только подчеркивает и оттеняет спокойное, деловое мужество людей, которым посвящен очерк.

Последние страницы Евгения Петрова, исполненные сознания близящегося перелома в войне, были продиктованы событиями севастопольской обороны.

Евгений Петров на крейсере «Ташкент» 27 июня 1942 г. Справа – командир корабля В. Н. Ерошенко.

Он рвался в Севастополь с настойчивостью одержимого. Город был блокирован с воздуха и моря. Не было ни клочка земли, который не обстреливался бы или не бомбился. Туда ходили наши корабли, доставляя боеприпасы и вывозя раненых, но каждый из таких походов был героической операцией. Как раз в те дни, когда Е. Петров добился командировки в Краснодар, рассчитывая оттуда попасть в Севастополь, погибло несколько кораблей, прорывавших блокаду. Военное командование упорно отказывало Е. Петрову в поездке в Севастополь. Он побывал в Новороссийске. Видел корабли, прорвавшие блокаду. «Информация от уцелевших людей, полученная на палубе корабля, трубы и надстройки которого были продырявлены осколками, а стволы зениток покрыты обгоревшей краской, – эти живые и образные рассказы, которые отбили бы охоту у многих поглядеть своими глазами на „прорыв блокады“, еще больше укрепили желание Евгения Петровича во что бы то ни стало попасть в Севастополь», – рассказывает адмирал И. С. Исаков[78]. И он добился своего.

Крейсер «Ташкент», на котором находился Петров, вышел из Новороссийска 26 июня 1942 г. Он был тяжело нагружен боеприпасами, продовольствием для Севастополя, вез бойцов пополнения. Трасса «блокадопрорывателей» лежала перед немецкой авиацией, как на ладони. Крейсер, шедший впереди «Ташкента», был разбит. Среди обломков и пятен мазута держались на воде немногие уцелевшие люди, и фашистские летчики расстреливали их из пулеметов. «Ташкент» с боями прорвался к Севастополю. Вся огромная разгрузка и погрузка длилась два часа – летняя ночь коротка. Работали в полной темноте, но в бухту, где стоял корабль, все же попадали немецкие снаряды.

На обратном пути, рассказывает Исаков, «Ташкент» непрерывно атаковали, последовательно сменяясь, несколько вражеских эскадрилий. Они сбросили над кораблем 336 крупных бомб. Евгений Петров работал, как и все на корабле, не покладая рук, то в аварийной команде, то санитаром (две тысячи раненых из Севастополя – это был основной груз корабля). Весь в пробоинах, полузатопленный, с поврежденными машинами, «Ташкент» медленно приближался к своим. Суда, вышедшие навстречу, снимали раненых. Петров отказался покинуть корабль. На нем он и прибыл в Новороссийск.

Через несколько дней, возвращаясь в Москву, Е. Петров погиб при аварии самолета. Это было 2 июля 1942 г. А еще через два дня «Красная звезда» опубликовала его последний неоконченный очерк «Прорыв блокады».

Примечания

1

Планы и заметки Е. Петрова к книге «Мой друг Ильф» (вариант названия «Мой друг Иля») с разной полнотой опубликованы в сборнике «Советские писатели. Автобиографии» (т. I. М., Гослитиздат, 1959), в журналах «Урал» (1961, № 2) и «Журналист» (1967, № 6). Рукопись хранится в Центральном государственном архиве литературы и искусства – ЦГАЛИ СССР (ф. 1821, ед. 43). Большие фрагменты этой неосуществленной книги, опубликованные Е. Петровым в 1939 и 1942 гг. (под названием «Из воспоминаний об Ильфе»), впоследствии вошли в собрание сочинений И. Ильфа и Е. Петрова (т. 5. М., Гослитиздат, 1961).

2

²«Литературная газета», 12 апреля 1947 г.

3

³«Воспоминания об И. Ильфе и Е. Петрове». М., «Советский писатель», 1963, стр. 27–28.

4

Там же, стр. 75.

5

«Воспоминания об И. Ильфе и Е. Петрове», стр. 43 и 28.

6

А. Бачинский, Л. Воскобойников, Л. Латышева. Юность писателя. Новые материалы к биографии Е. Петрова. «Литература и жизнь», 5 августа 1962; А. Бачинский. Тезисы доклада. В сб. «Литературная Одесса 20-х годов. Тезисы межвузовской одесской конференции». Одесса, 1964.

7

Сб. «В. Маяковский в воспоминаниях современников». М., Гослитиздат, 1963, стр. 499–500.

8

«Литература и искусство», 1 июля 1944 г.

9

«Гудок», 23 марта 1927 г.

10

Л. Славин. Я знал их. Сб. «Воспоминания об И. Ильфе и Е. Петрове», стр. 48 и 51.

11

В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 43, стр. 68.

12

Там же, стр. 159.

13

Сб. «Воспоминания об И. Ильфе и Е. Петрове», стр. 136.

14

Переписка Ильфа и Петрова с Бинштоком хранится в ЦГАЛИ.

15

«Комсомольская правда», 18 апреля 1933 г.

16

С. Чиботару. Емилиан Буков. Кишинев, 1959, стр. 30–31.

17

«Пари пресс», 21 сентября 1929 г.

18

«Новый мир», 1956, № 6, стр. 150.

19

Г. Рыклин. Встречи приятные и неприятные. Из фельетониста. М., «Известия», 1961, стр. 43–44.

20

Сб. «Воспоминания об И. Ильфе и Е. Петрове», стр. 190.

21

В. Ардов. Ильф и Петров. «Знамя», 1945, № 7, стр. 120.

22

Принадлежность Ильфу этой и некоторых других неподписанных заметок подтверждается его записными книжками, относящимися к зиме 1928/29 г.

23

Принадлежность последнего Ильфу и Петрову обосновывает А. Старков. «Вопросы литературы», 1965, № 2, стр. 253.

24

В. Маяковский. Полн. собр. соч. в 13 томах, т. 12. М., 1959, стр. 367.

25

В. Маяковский Полн. собр. соч. в 13 томах, т. 12, стр. 192–193.

26

КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК, ч. II. Изд. 7, М., Госполитиздат, стр. 489.

27

Время работы над «Летучим голландцем» я датирую на основании следующих данных. В июне 1929 г. прекращается печатание «Новой Шахерезады» и вообще приостанавливаются на некоторое время выступления Ильфа и Петрова в «Чудаке». 11 июля того же года В. Л. Биншток пишет Ильфу и Петрову: «…Вашу повесть „Летучий голландец“ пошлите мне как можно скорее. Очень меня интересует Ваш будущий роман „Великий комбинатор“» (следовательно, Ильф и Петров к этому времени уже писали Бинштоку о «Летучем голландце» и даже как о чем-то более реальном, чем будущий роман). 25 июля 1929 г. в «Двойной автобиографии» они отмечают, что работают над романом «Великий комбинатор» и повестью «Летучий голландец».

28

М. Кольцов. Писатель в газете. Выступления, статьи, заметки. М., «Советский писатель», 1961, стр. 132–133.

29

«Воспоминания об И. Ильфе и Е. Петрове», стр. 52.

30

Сохранившиеся записи, план и начало первой главы повести «Летучий голландец» опубликованы в журнале «Молодая гвардия», 1956, № 1.

31

ЦГАЛИ СССР, ф. 1821, ед. 37.

32

«Молодая гвардия», 1956, № 1.

33

А. Вулис. И. Ильф, Е. Петров, Очерк творчества. М., Гослитиздат, 1960.

34

И. Ильф. Записные книжки. М., «Советский писатель», 1957.

35

Полная аргументация дана мной в комментарии к пятому тому Собрания сочинений И. Ильфа и Е. Петрова, М., Гослитиздат, 1961, стр. 719–723.

36

Ср. в «Золотом теленке» (глава «Дружба с юностью»): «…разыскиваются наследники американского солдата Гарри Ковальчука, погибшего в тысяча девятьсот восемнадцатом году на войне. Наследство – миллион!..»

37

Лист 5, «Аттракционы»; заполнялся, судя по содержанию, вслед за июньско-июльской книжкой Ильфа, но раньше августовской работы сатириков над романом; датируется концом июля 1929 г.

38

«Воспоминания об И. Ильфе и Е. Петрове», стр. 205.

39

Эти восемь пунктов соответствуют восьми главам, написанным в августе, однако названия глав более поздние – значит, план написан не до, а после августовской рукописи.

40

Эта запись находится в том же фонде Ильфа и Петрова в ЦГАЛИ, но в другой папке (ед. 36), на обороте 52-го листа. ЦГАЛИ, ф. 1821, ед. 36, л. 54.

41

В. Блюм. Открытие мюзик-холла. «Вечерняя Москва», 8 октября 1930 г. Комедия «Подхалимка» впервые опубликована в журнале «Радуга», 1968, № 1.

42

А. Вулис. И. Ильф, Е. Петров, стр. 194, 193, 228.

43

«Знамя», 1956, № 8.

44

Остап Бендер – «отрицательный герой, выполняющий положительную функцию», – пишет о герое «Золотого теленка» критик В. Саппак, стремясь объяснить феномен его художественного обаяния. – Его «способность видеть реальную цену вещей… молниеносно реагировать на пошлость», его «абсолютная реакция на халтурщиков и бюрократов, собственников и идиотов, вот эта способность к критике делом и словом, вот этот, не побоимся сказать, талант высмеивания, вышучивания, пародирования всего, что действительно достойно быть высмеянным, и составляет тот огромный положительный заряд, который несет в романе Остап Бендер».

Блестящая статья В. Саппака о Бендере была написана примерно в 1960 г. в связи с постановкой «Золотого теленка» в Театре сатиры. Опубликована посмертно (В. Саппак. Не надо оваций. «Вопросы театра. Сборник статей и материалов». М., ВТО, 1965, стр. 123).

45

«Вопросы театра», стр. 113. 4 Л. М. Яновская

46

«Комсомольская правда», 24 августа 1933 г.

47

В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 29, стр. 116.

48

См. авторское вступление к повести Зощенко «Возвращенная молодость» (Л., 1933).

49

При этом явном и, конечно, сознательном контрасте стилей Ильф и Петров и Зощенко никогда не были литературными противниками. Надо иметь в виду, что в юмористике 20—30-х годов Зощенко был таким же почти бесспорным авторитетом, каким являются Ильф и Петров для юмористической литературы наших дней. Ильф и Петров не раз упоминали о нем с большой симпатией в своих фельетонах. Зощенко принадлежит проникновенная статья памяти Ильфа, в ней чувствуется теплое отношение к неповторимому таланту Ильфа и Петрова. Но писали они все-таки очень разно, и не нужно в сопоставлении их стилей видеть, как это сделала критик Н. Чудакова («Вопросы литературы», 1965, № 8), какую-то тенденцию к умалению литературных заслуг М. Зощенко.

50

В. Г. Белинский. Собр. соч. в трех томах, т. 2. М., 1948, стр. 733.

51

В. Маяковский. Полн. собр. соч., т. 1, стр. 301.

52

Н. Г. Чернышевский. Эстетика и литературная критика. М.—Л., Гослитиздат, 1951, стр. 105.

53

К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 18, стр. 498.

54

Там же, т. 36, стр. 93.

55

В. Гиляровский. Москва и москвичи. Очерки старомосковского быта. М., 1955, стр. 55.

56

См.: М. Гельцер. Гусар-монах (о прототипе графа Буланова А. М. Бу-латовиче). «Огонек», 1960, № 31. Одновременно с М. Гельцером и независимо от него дал сообщение о Булатовиче В. Карташов в статье «Географ, гусар, схимники» (сб. «На суше и на море». М., Географиздат, 1960, стр. 549–550).

57

П. И. Лавут. Маяковский едет по Союзу. М., «Советская Россия», 1963, стр. 117.

58

«Литературная газета», 17 сентября 1932 г.

59

Ср.: «За исключением нескольких страниц, где авторам удается подняться до подлинной сатиры… – серенькая посредственность… впрочем, и самая сатира наших авторов сбивается на дешевое развлекательство и зубоскальство… выстрел оказался холостым…» (из рецензии И. Ситкова на «Двенадцать стульев». «Книга и революция», 1929, № 8, стр. 38).

60

См. отчет об одном таком диспуте в «Вечерней Москве» 9 января 1930 г.

61

«Москва», 1961, № 1.

62

«Литературная газета», 2 августа 1960 г.

63

«Искусство кино», 1961, № 2,стр. 73.

64

См. примечания В. Галанова к третьему тому собрания сочинений И. Ильфа и Е. Петрова. М., 1961, стр. 539.

65

Г.Зельдович. «Цирк». «Искусство кино», 1936. № 7.

66

ЦГАЛИ СССР, ф. 2450 (Комитет по делам кинематографии), оп. 2, ед. 1518, л. 8.

67

ЦГАЛИ СССР, ф. 2450, оп. 2,ед. 1518, лл. 33–34.

68

ЦГАЛИ СССР, ф. 2450, оп. 2, ед. 1518.

69

«Литературная газета», 5 февраля 1940 г.

70

На английском языке (в Англии и Америке) «Одноэтажная Америка» неизменно издавалась под названием «Маленькая золотая Америка». Переводчик книги Чарлз Маламут писал («Интернациональная литература», 1938, № 4, стр. 221), что название это придумал издатель Фаррер, несмотря на настойчивый протест Е. Петрова и переводчика. По словам издателя, он избрал это заглавие (« Little golden America»), чтобы напомнить читателям о предыдущей книге Ильфа и Петрова «Золотой теленок» (« Little golden calf»). Во Франции книга издавалась под названием «Америка без этажей», в Италии – «Божья страна» (так называется одна из глав книги Ильфа и Петрова), в Чехословакии – с подзаголовком: «Два советских юмориста в стране долларов». Книга выходила также в Болгарии, Югославии, Аргентине.