Текст книги "Девочка Лида"

Автор книги: Лидия Чарская

Соавторы: Татьяна Щепкина-Куперник,Николай Вагнер,Л. Нелидова,Елена Аверьянова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

– Стойте, стойте! Не могу больше! – говорила, совсем запыхавшись, Зиночка. Люба и Петя давно уже отстали и догоняли остальных.

– Стоп, машина! – сказал Коля и остановил своих разбежавшихся "пристяжных".

В эту самую минуту Лева с Жуком спустились с дорожки как раз напротив детей.

– А, Лида!.. Здравствуй! – радостно сказал Лева. – Куда ты это так бежишь?

– Здравствуй! – могла только выговорить запыхавшаяся Лида и весело подала руку.

– Погляди, вот мой Жук. Видишь, какой? Жук, смирно! – говорил Лев, представляя своего любимца. – А это твои братья и сестры? – спросил он, глядя на детей.

– Да, только не все. Вот это – Коля, мой брат, а вот Люба...

Лида вдруг смолкла. На дорожке послышался голос тети. Голос этот разом напомнил ей что-то, от чего она вдруг побледнела. Ведь тетя не велела знакомиться ни с кем без ее позволения. Как же она теперь увидит Леву?.. Лида поглядела вокруг себя: у детей были удивленные лица; Лева ждал окончания церемонии; за спиной подошли и стали папа и тетя, и Лида представляла, какие глаза должны были быть у тети, когда она отвечала на вежливый поклон Левы.

Наконец Коля прервал общее молчание и на минуту выручил Лиду. Еще с деревни Коля был большой охотник до рыбной ловли; он отлично знал дело, умел выждать рыбу, не торопился и не опаздывал вытаскивать удочки и часто приносил Аннушке карасей к обеду. Но все это бывало в деревне, теперь же, на даче, ему еще ни разу не удалось поудить: тетя боялась отпустить его одного, а пойти было не с кем.

– Что это у вас такое? – спросил Коля, показывая на перекинутую через плечо у Левы веревочную сетку с узким горлышком, натянутым на камышовый кружок.

– А это сетка, рыбу сажать, – отвечал Лева. – Она удобнее, чем ведерко: ее легко носить, а ведерко тяжелое.

– Разве вы идете рыбу удить?

– Да.

– А где же у вас удочка?

– Да вот же она, – объяснил Лева, показывая гладкую толстую палку, которую держал в руке.

– Как же это она такая коротенькая? – с любопытством спросил Коля.

– Она ведь складная. Это мама мне подарила. Хотите, я вам покажу? Пойдемте вон к той лавке. А ты, Лида, не хочешь ли тоже поглядеть?

– Нет, – коротко ответила Лида.

Коля и Лева отошли в сторону, к скамейке, а все остальные молча двинулись вперед по дорожке.

– Это, кажется, сын нашей соседки по даче? Какой славный, здоровый мальчик! – заметил папа.

– Да. Только когда это вы успели познакомиться с ним? – с удивлением спросила тетя.

Лида открыла было рот отвечать, но в эту минуту Зиночка и Петя подошли прощаться. Толстая няня торопила их почему-то домой. Тетя ласково кивнула в ответ на их поклоны, а папа попрощался с Зиночкой за руку и сказал, что верит ей теперь, так как сам видел, что она славно умеет бегать.

Зиночкины бледные щечки зарумянились от удовольствия, и она решила непременно упросить свою маму отпустить ее с новыми знакомыми в далекую прогулку.

Тетя между тем продолжала расспрашивать Лиду.

– Он тебе, кажется, "ты" говорит, этот мальчик? – говорила она.

– Да, тетя.

– Где же и когда ты успела с ним так подружиться?

– Вчера вечером... На заборе, тетя.

Тетя всплеснула руками.

– На каком заборе? – смеясь, спросил папа.

– У нас на заборе, в саду, папа, – начала Лида. Папин смех немножко ободрил ее. Она рассказала папе, как подошла посмотреть дачу, как загляделась на жуков и заговорилась с этим мальчиком, Левой. – Я совсем, совсем позабыла, что тетя не велела знакомиться. Я только потом вспомнила, – заключила Лида и подняла на папу умоляющие глаза.

– Вот и разгадка ее вчерашнего поведения! – начала было тетя.

Ее перебил Коля. Он бежал за руку с Левой. Жук с громким лаем поспевал сзади.

– Тетя, папа! – кричал Коля. – Отпустите меня на рыбную ловлю.

– Я уже сказала тебе раз, что нельзя, Коля.

– Да ведь это одному нельзя, тетя, а я ведь с ним, вдвоем с Левой пойду.

– Ну, вдвоем-то, я думаю, еще опаснее. Как раз будете оба в воде, – заметила, покачав головой, тетя.

– Нет, не беспокойтесь... Мы не станем дурачиться, – серьезно ответил Лева. – А если как-нибудь нечаянно упали бы в воду, так вот Жук вытащит нас, не даст утонуть.

И он потрепал лохматую шею Жука.

– Позвольте, тетя, пожалуйста! – почти сквозь слезы проговорил Коля.

Папа сказал несколько слов по-французски.

– Ну, Бог с тобой, иди уж, – сказала тетя наконец.

Коля не заставил ее повторять два раза.

– Я за удочкой, подождите меня! – крикнул он и пустился стрелой по дорожке.

В ожидании все присели на лавочку. Папа стал ласково беседовать с Левой, расспрашивать, сколько ему лет, где он живет и где учится. Лева отвечал спокойно, весело и сам задавал вопросы папе. Он рассказывал точно большой, говорил разные слова, которых Лида даже не понимала, а смеялся как маленький, громко, как Лида, и, как она, пригибался головою к коленкам. Лева рассказал папе, что учился уже целый год в гимназии, уже экзамен держал и лучше всех отвечал из естественной истории. Он очень любит естественную историю, больше всего другого.

Папа спросил, за что же так любит естественную историю Лева.

– А как же ее не любить! Я ее всегда любил, – отвечал Лева. – Ведь это занимательно очень. Там ведь, знаете, про все рассказано: про всяких зверей, про букашек разных, про деревья, про разную траву. И такое все интересное! Так на них смотреть – ничего не узнаешь. Сами они рассказать не умеют, как мы, как люди. Ну а в естественной истории все это написано, про все их житье-бытье. Мама тоже любит естественную историю; мы с ней все читаем, и она все знает, больше учителя знает.

Лева пустился было рассказывать про новую книжку, которую подарила ему мама, но пришел Коля с удочкой на плече и калошами на сапогах, и оба, вместе с Жуком, отправились по дорожке к реке.

"Ах, счастливые! Счастливые эти мальчики!" – подумала, смотря им вслед, Лида. Она даже и не просилась, – она знала, что ее не отпустят.

Глава XIV

Четыре часа, а Коли все не было. Пошел дождь, сперва мелкий, потом крупный, все чаще, чистый ливень, а его все не было. Хорошо, что тетя ничего не слыхала. Она сказала, что после вчерашних неприятностей с Лидой у нее опять заболела голова, и прилегла отдохнуть в своей комнате.

К пяти часам Коля вернулся наконец – розовый, мокрый, холодный, веселый. Вода так и текла у него по лицу и по платью, а в Левиной сетке трепетали красноперые рыбки. Сестры заранее приготовили ему все переодеться. Матрена поворчала, назвала Колю озорником, непоседой, но от тети ему не досталось. Тетя даже не заметила, что на Коле была другая рубашка и вместо новых черных – старые серые панталоны с заплаткой.

Обед прошел тихо. У тети все еще болела голова, и она сейчас же после обеда снова ушла к себе в комнату. Люба выпросила у Аннушки большую стеклянную банку; Коля налил в нее воду из умывальника, пустил рыбок и поставил на столе в детской.

– Вот это голец, усатый такой; а та крошечная рыбка – верхоплавка, на самом верху всегда плавает. Вон караси, серебряные с красными перышками; у линя же спинка потемнее, и сам он побольше, – толковал и показывал сестрам Коля.

– А тот мальчик, Лева, поймал что-нибудь? – спросила Люба.

– Два карася всего только и поймал; он мне отдал. Он очень уж нетерпеливый, никак дождаться не может, сейчас удочку и выдернет. Так нельзя! Тут уж нужно сидеть смирно, ждать и глаз не спускать с поплавка. А иначе нельзя, – рассуждал Коля.

– А отчего ты не вернулся, как дождь пошел?

– Да я было хотел, а он стал смеяться. Говорит, что я "сахарный, что ли, растаять боюсь". Ну, я и остался. Он такой странный мальчик, этот Лева. Но ничего, славный, должно быть, мне понравился.

Коля наклонился и стал крошить рыбкам корочку белого хлеба.

– Вы так все время и сидели на одном месте, всё удили? – спросила Лида.

– Нет. Я бы, пожалуй, и просидел, – рыба у меня так отлично клевала, – да Лева не захотел. Мы ходили туда, в ту сторону, за парк; почти до того места дошли, где вчера были.

– Где это мы вчера были? – спросила Лида.

– А с папой-то! Разве не помнишь, в болоте? Ах, да ты ведь вчера не была с нами! – сообразил Коля.

Лида огорчилась.

– Вот вы какие, без меня пошли! Куда это вы без меня ходили? Вот вы какие гадкие! – сердито говорила она.

– Лида, ты не сердись. Мы ведь недалеко ходили, – утешала ее Любочка. – Мы только вышли из парка и пошли по лужку. А на лужке росли незабудки. Я захотела нарвать незабудок, побежала за ними да и завязла в болоте.

– Завязла в болоте!.. Ах, Люба! – сказала, завистливо вздохнув, Лида.

– Нет, Лида, не говори, – прервала ее Любочка. – Я вчера так испугалась: хочу одной ногой ступить – вязну, хочу другой – и другая нога тоже уходит. И грязь такая холодная, в башмаки залилась.

– Как же ты выбралась?

– Меня папа за руку вытащил.

– Так ты и не нарвала незабудок?

– Нет, нарвала, только бросила; незабудки завяли, пока мы наверху в парке сидели. Мы ведь потом наверху долго сидели; тетя работала, а папа рассказывал нам про болото.

Лида сделала совсем печальное лицо:

– Вот я так и знала! Как только я не пойду, непременно все самое хорошее случится. Как назло! Коля, что вам папа рассказывал про болото?

– И про болото, и про озеро. Он вчера много рассказывал; его сама тетя просила, – сообщил Коля.

Как тут быть! Папа в другой раз, пожалуй, не захочет рассказывать. И все будут знать, и Коля будет знать, и Люба будет знать, а она, Лида, одна не будет знать ничего про болото.

– Коля! – сказала, подходя, Лида. – Коля, расскажи, что вам вчера говорил папа.

– Да ведь он долго рассказывал. Я всего не упомнил.

– Ну ничего, что вспомнишь. Коля, голубчик, душечка, пожалуйста!

У Лиды было такое ласковое, просительное личико. Коле вдруг вспомнилось письмо мамы.

Мама просила присматривать за младшими сестрами. Тетя больна, ей нужны спокойствие, отдых. Как раз следовало бы теперь приглядеть за детьми, соблюсти тишину и порядок. Правда, Лида сегодня как в воду опущенная, – ну, да ведь ее не поймешь! Нельзя поручиться, что она сейчас же опять на голове не пойдет. Рассказать им разве, в самом деле? Они будут сидеть смирно, слушать.

– Коля, золотой мой, серебряный! – приставала Лида. – Ну!.. Ну миленький!

– Ну хорошо, так и быть! Берите себе стулья, садитесь, – сказал, обращаясь к сестрам, Коля. – Только, чур, у меня ни гу-гу. Тетя больна. Коли станете шуметь, я не стану рассказывать.

Девочки смирно уселись рядком подле брата. Коля, совсем как папа, вытянул ноги и расположился в старом нянином кресле.

– Болото, – откашлявшись, начал Коля, – болото бывает такое сырое, мокрое, и на нем растет густая зеленая-зеленая трава. Если пойти по болоту, так ноги станут вязнуть, а из-под земли выступит вода...

– Коля! Да это я все сама знаю. Я хочу узнать, отчего бывает болото, – перебила Лида.

– Погоди ты! Ты меня не перебивай. Я уж все расскажу сам, как папа... Болото бывает на земле оттого же, отчего бывают родники, – оттого что глина не пропускает через себя воду. Глина не всегда ведь бывает глубоко под землею, иногда она лежит ближе. С неба, из тучи, льется дождик, поливает землю, везде делается грязь, маленькие лужицы и большие лужи. На глине также наливается большая, глубокая лужа. Дождевая вода недолго остается на земле, – она пробирается в глубину, в землю. Только ей это не везде удается: в простую землю она проходит легко, а как дойдет до глины, глина не поддается и не пропускает ее через себя. А вы помните, отчего глина не пропускает через себя воду? – с важностью спросил Коля.

– Помним, помним! Оттого что она плотная, вязкая. Ты уж рассказывай, – ответила Лида.

– Ну так вот, дождевая вода никак не может пробраться сквозь глину, глина ее никуда не пускает, и вода так и остается, так и стоит себе наверху, на земле.

– Значит, ее высушит солнце?

– Не всегда. Иногда вода бывает очень большая, глубокая; да, кроме того, идут новые дожди и все подбавляют новой воды. Как солнце ни старается, сколько ни греет, никак не может высушить всего. Вода все стоит да стоит...

– Ах, теперь я знаю, что дальше будет! – закричала вдруг Лида. – На воде вырастет трава, и выйдет болото. Так, так, так?! Ну, Коля!

Но Коля молчал.

– Что же ты, Коля?

– Да что же! Ты все перебиваешь, кричишь. Этак нельзя ведь рассказывать, – ответил Коля. – Ты говоришь, что знаешь, – ну и рассказывай, коли знаешь. Я тебя перебивать не стану.

Лида посмотрела на Колю и подумала, что он уж слишком важничает. Однако вслух этого не сказала и даже извинилась перед братом.

Лиде непременно хотелось узнать все, что папа рассказывал про болото.

– На чем я остановился? – спросил, потирая себе лоб, Коля. – Ах да!.. Ну так вот, вода все стоит да стоит. Ее печет солнцем, заметает пылью, ветер наносит в нее всякий сор, сухие ветки и листья, разные обломки и остатки. Вода начинает портиться, гнить; на ней показываются зелень, плесень, вырастают разные маленькие травки; потом вырастает густая трава, и потом выходит болото.

"Ну ведь я так же и сказала!" – проговорила про себя Лида.

– Ветер приносит вместе с сором и пылью разные семена от разных цветков и деревьев, – продолжал Коля. – Семена попадают в воду, пускают ростки, и болото зарастает все гуще и гуще, так что наверху совсем даже не видно воды. Только не всякая трава и не всякие цветы могут расти на болоте, точно так же как болотная трава не растет на сухом месте. На болоте вырастает низенький мох, зеленый, серый и бурый, и высокая осока с прямыми долгими листьями. Потом, помнишь, Лида, палочник? У него еще вместо цветов такие славные коричневые шишечки, точно щетки, которыми лампы чистят. Растет иногда и елка, и береза; из цветов – незабудки, кувшинки, а из ягод – наливная красная клюква и морошка, сама желтенькая, а с виду на малину похожа. В болоте и звери водятся.

– Лягушки! – заметила Лида.

– Нет, не одни лягушки, а разные болотные птицы: длинноносые бекасы, и дупеля, и дикие утки. Им хорошо, привольно в болоте: есть где половить лягушек, водяных червей и букашек. За дичью ходят на болото охотники; они надевают высокие болотные сапоги, берут ружье и собаку, да и шагают...

– Да ведь они завязнут! Как же им не страшно? – испугалась за охотников Люба.

– Иногда, верно, и бывает страшно, особенно коли случится в окошко попасть.

– В окошко? – переспросила Лида. – Как это так, Коля, в окошко?

– А это, рассказывал папа, бывают в болоте такие дырки, узкие ямки, – окошками называются. С виду-то они ничего, неглубокие, но чуть ступишь ногой – во все стороны так и расступится жидкая грязь, ямка сделается шире, нога уйдет в нее глубже, и начнет ее точно всасывать, точно втягивать в глубину. Беда, если попасть в такое окошко! Выкарабкаться из него очень трудно. Папа говорил, случалось так, что не только люди, но даже лошади и собаки увязали в болоте, хоть они и бегают получше нашего. Помнишь, Лида, в "Юрии Милославском"?

Лида кивнула головой.

Люба даже зажмурилась от страха, а Коля продолжал:

– Бывает и еще хуже окошка. Бывает в болоте такое место, что если пойти по нему, то все оно станет колыхаться, трястись под ногами, и не только под ногами, а далеко вокруг. Такое место называется трясиной. По трясине очень опасно ходить: в ней так много воды, что она так и выступает, так и чавкает на каждом шагу.

– Коля! А в том болоте, где Люба вчера завязла, была трясина? Оно было большое, это болото? – спросила Лида.

– Бо-ольшое!.. – начала было, разведя руками, Люба, но Коля перебил ее:

– Какое там большое!.. Пустячное!

– А я совсем никогда не видала болота. Только и видела маленькое у нас в деревне, у озера.

– Где это ты у нас в деревне озеро увидала? – спросил Коля.

– Как где? – повторила Лида. – А в роще, под горкой.

– Так то пруд, а не озеро.

– Ну, все одно.

– Нет, не все одно.

Лида хотела было заспорить, но Коля остановил ее:

– Ну что споришь, когда не знаешь! Ведь папа вчера нам рассказывал: совсем не все равно – пруд или озеро. Пруд делают люди: выкапывают где-нибудь яму, а в яму набирается вода. А озеро никто не делает; его не копают, а оно само бывает, как речка, как горка. Поняла теперь, Лида?

– Поняла, поняла! – запела она и вдруг вскочила с места. – Все поняла и больше ничего понимать не хочу. Коля, довольно рассказывать. Надоело.

Лида вспрыгнула на стул, со стула – через Любу, через стол, – на окошко и высунула голову в форточку.

– И мне тоже надоело! – заявила и даже зевнула Любочка.

– Вот неблагодарные! сердито проворчал Коля. – Надоело! Не слушали бы, коли надоело. Разве я вас заставлял слушать? Сами просили!

– Коля, ты не сердись. Ты отлично рассказывал, я все поняла, – кричала Лида из форточки. – А только дождя теперь нет, вот что! – объяснила она.

Дождя, точно, не было. Любу отправили в спальню спросить тетю, можно ли гулять пойти. Тетя сказала, что можно, только в свой маленький садик.

В саду Коля не захотел играть в палочку-постукалочку и в догонялки бегать тоже не захотел. Он заложил руки за спину и стал смирно ходить по дорожке, а сестренкам сказал, что надоели ему все эти глупости.

У тети прошла головная боль. За чаем она ласково спросила детей, что они делали, отчего так тихо сидели после обеда.

– Мы все Колю слушали. Он нам про болото рассказывал, – громогласно объявила Лида.

Матрена усаживала Жени к столу в высокое креслице, услыхала, в чем дело, и вставила от себя похвалу.

– Все время рассказывал, матушка, – проговорила она, обращаясь к тете. – Детей усадил и наказал смирно сидеть. Уж такой у нас умник, такой уж разумник, и сказать невозможно! – не могла нахвалиться Матрена.

Папа поцеловал Колю, и тетя поцеловала и положила в чай две ложки варенья.

Коле сделалось весело. Он отпил из чашки так, что чаю осталось немножко, на донышке, размешал ложкой земляничные ягоды, стал их вылавливать и думать, что ему теперь одного только недоставало.

– Тетя! Вы напишете это маме? Она меня просила. Я для нее это...

– Напишу, друг мой, напишу непременно, – отвечала тетя.

Тетя отдохнула и была очень добрая. Коля попросил позволения отнести Леве рыбную сетку и пригласить Леву к себе. Тетя поморщилась, однако ей было жаль на этот раз огорчать Колю отказом и она согласилась.

В саду около балкона было светло и сухо, а в воздухе стояла такая теплынь, что детям даже позволили снять калоши и кофточки. Чудесно было бегать в тоненьких башмачках, в легкой блузе, с непокрытой головой по песчаной, крепко укатанной широкой дорожке.

Пришел Лева. Коля перестал важничать. Лида опять предложила играть в любимую свою палочку-постукалочку. Коля не сказал на этот раз, что все глупости, и первый погнался за Лидой.

Глава XV

Зиночка нетерпеливо ждала хорошей погоды. Ей непременно хотелось отправиться в далекую прогулку. В гостиной при гостях она все мешала маме разговаривать, все просила заранее позволить, отпустить ее. Матери это скоро надоело, и она сказала, что отпустит ее куда угодно, лишь бы она не приставала и не мешала бы ей. Зиночке только этого и было нужно.

Очень приятно, надев нарядное платье, сидеть с нарядными гостями в гостиной. Но гости все приезжают большие, папины или мамины. А эти большие, надо правду сказать, бывают иногда довольно скучны. Иногда говорят такое, что ничего не поймешь. Переспрашивать, самой заговаривать с ними нельзя – можно только слушать и отвечать, когда спрашивают. А спрашивают они все такое скучное: как здоровье да как уроки идут!

С маленькими бывает гораздо веселее. С маленькими можно поговорить о чем-нибудь интересном. Зиночка расскажет своим новым знакомым, какое ей шьют ко дню рождения новое отличное платье с бантами, с широкими рукавами, как у самой мамы; что папа приготовил сюрпризом маме в подарок пару пони – маленьких лошадок в шарабан. Можно будет и самой побегать в лошадки. Мама, верно, позволит покататься на своих новых пони, но она не любит позволять Зиночке бегать, самой быть лошадкой.

Петя тоже охотно собирается на прогулку. На гулянье всегда берут с собой разные хорошие вещи: паштеты, конфеты и сладкие пирожки. А Петя большой охотник до сладостей и пирожков.

Все дело теперь за хорошей погодой. А хорошая погода, как на беду, не наставала. Люба по целым дням распевала: "Дождик, дождик, перестань"; Лида сердилась, а Коля с Левой ходили в серенькие деньки на рыбную ловлю.

Лева стал ежедневным и любимым гостем в семье. Папа говорил, что ему нравилось смотреть на такого сильного, здорового, бойкого мальчика; Коля любил Леву за рыбную ловлю, и если тетя с Матреной не жаловали громкий голос и Левину веселую повадку, зато Лида объявляла, что Лева лучше Коли, лучше Пети, лучше всех знакомых.

Коля не мог влезть на большой тополь на песчаной дорожке: доберется до толстого сучка на середине дерева, да и боится выше, а сам говорит – голова кружится. А Лева!.. Лева засучит рукава, схватится голыми руками и сильными ногами за ствол – и через минуту уж был таков... сидит на самой верхушке! Сквозь тонкие ветки только и видна его красная рубашка да кудрявая голова, да слышно, как он напевает, посвистывает. Жук лает, бегает вокруг, а Лида думает, что, может быть, она тоже не побоялась бы, полезла бы на верхушку, туда, на тонкие ветки. Но тетя не позволила, совсем не велела ей лазить, сказала: нельзя, – она девочка. Лева знал все про всяких зверьков, про букашек, про птиц. Он рассказывал, как из головастика выходит лягушка, а из некрасивой куколки – пригоженькая, блестящая бабочка. Еще Лева один раз сказал Лиде, что не беда, что она девочка; что, если б он был тетя, он бы позволил ей лазить по деревьям и на рыбную ловлю тоже бы отпустил. А Коля сказал, что, если б его спросили, он бы ни за что не позволил, потому что Лида только бы сорвалась в воду и перепачкала бы свои юбки.

Лева отлично умел узнавать по небу погоду. Посмотрит, как солнце садится, и без ошибки скажет, что будет завтра: дождь, или ветер, или вёдро – ясное время. Много дней подряд огорчал он все общество. Выйдут все на полянку, на лужок против солнышка:

– Ну что, Лева?

– Опять то же, – отвечал Лева. – Видите, в тучу садится – значит, к дождю, а кругом по небу красно – значит, ветрено будет.

Лида топала ногой и сердилась; Зиночка щурилась на солнце и пожимала плечом, а Люба предлагала петь всем вместе, хором: "Дождик, дождик, перестань". Авось он перестанет, послушается.

Дождик наконец-то решился послушаться. Тучи сползлись все к краю неба; солнце садилось светлое, ясное. Лева объявил, что завтра, наверное, день будет хороший.

Целый вечер все то и дело поглядывали на небо. Ничего, небо не хмурилось, и последние тучки уходили куда-то далеко-далеко, к темному лесу.

Одна тетя ни за что не хотела поверить хорошей погоде, говорила, что Левины предсказания – пустяки. Однако велела Аннушке сделать с вечера тесто на ватрушки для завтрашней прогулки.

Глава XVI

Вышла Левина правда.

Ясный розовый луч пробрался через синюю шторку под белый полог и разбудил Лиду.

Она высунулась из-под полога. Матрена еще не открывала окошка, но в комнате сиял яркий свет. Люба сидела на кровати, болтала ногами, отчего-то улыбалась. Жени плескался в тазу, умывался, обливался и смеялся. И Матрена тоже смеялась. И Лиде показалось, что все в комнате чему-то смеется: и умывальник, и зеркало, и окошко. Лида и сама засмеялась...

Ни одного облачка не было в синем небе! Лиде пришлось зажмуриться от яркого солнца. Вышла Левина правда – погода стояла чудесная.

На даче Коля спал в одной комнате с папой. Мальчик прибежал в одних панталонах, с болтавшимися подтяжками, отворил дверь и закричал:

– Лида, Люба, едем! Папа сказал: мы едем! Одевайтесь скорей!

– Едем, едем! – радовалась Лида.

Только куда? Папа с тетей как-то говорили про Кунцево, а Лиде давно-давно хотелось поглядеть на Воробьевы горы. Дай Бог, чтобы на Воробьевы горы!

– Куда же мы, папа, поедем? – спросил Коля.

– В Кунцево, – отвечал папа. Лида повесила голову.

Она готова была уже совсем рассердиться, как в комнату вошли Лева, Зиночка с братом и толстою няней и пожелали всем доброго утра.

На руке у Левы висела корзинка, крепко обвязанная тесемкой.

– Что это у тебя, Лева? – спросил Коля.

– Секрет, – смеясь, отвечал Лева.

– Секрет?!

– Да, этот секрет нам посылает Марина на прогулку, на общую пользу. Нет, нет, нет, теперь не покажу никому! Когда приедем, тогда увидите.

Петя подошел к корзинке, понюхал секрет и сказал, что он славно пахнет.

Напились молока. Пробило одиннадцать часов. Пора было ехать.

У Зиночки с Петей была своя лошадь: они сели втроем с толстой няней. Аксюша привела двух извозчиков. Лиде так хотелось сесть с папой, и с Левой, и с Колей. Она уцепилась было за папин рукав, но тетя взяла ее за руку и приказала садиться с собой и с Матреной в пролетку. Счастливая Любочка уместилась на коленях у папы, рядышком с братом; Лева с секретом взгромоздился на козлы.

– Ну, мала куча, невеличка! – сказал извозчик, трогая свою лошадку, и Лиде слышно было, как все рассмеялись, как смеялись и разговаривали во второй пролетке.

Лида попробовала было забавлять Жени, но Матрена сказала, что нечего его разгуливать, что ему спать время. И точно, Жени скоро заснул, а над ним задремала и Матрена.

С тетей о чем же было разговаривать! С тетей Лида разговаривать не любила. Она принялась расспрашивать извозчика, как зовут его лошадь, и отчего у нее такой коротенький хвост, и отчего лошади, когда бегают, бывают в мыле, а люди никогда не бывают.

Извозчик отвечал очень охотно на все расспросы, но тетя скоро прекратила дружескую беседу, сказав, что нисколько не желает, чтобы Лида перезнакомилась еще и со всеми извозчиками.

Зиночкина статная серая лошадка бойко бежала впереди и остановилась у ворот парка. За ней стали и другие пролетки.

– Что же мы теперь будем делать? – сказала Зина, когда все высадились и пошли по дорожке.

– А вот походим посмотрим парк, – отвечал папа.

– Побежимте, тогда скорей все увидим. Хотите в лошадки? – предложил Коля.

Дети остановились. Коля вынул из кармана длинный шнурок, обмотал вокруг пояса Леве, привязал два конца на руки Лиде и Зиночке, а сам схватился руками в середке.

– А нас-то что же, Коля? – спросила Люба. Петя хотел было уже становиться в пристяжку.

– Куда вас, малышей! – заявил Коля. – Не поспеете, носы разобьете. Задавлю, прочь с дороги! Эй вы, любезненькие! Э-э-эх!

Он свистнул, высоко взмахнул кнутом, и лихая тройка помчалась стрелой по дорожке.

– Малыши! – обиженно проговорила Любочка.

– Сами они малыши! – порешил Петя.

Петя предложил за это съесть все конфеты и ничего никому не оставлять (ему Зиночка, убегая, дала конфеты на сохранение). Убежать самим, сесть за кустик да и съесть все, пока никто не увидел. Петя показал нарядную бонбоньерку. У Любы сделалось вдруг совсем сладко во рту. Петя потащил ее за руку. Люба покачала головой, потом посмотрела на хорошенькую коробочку, лизнула языком нижнюю губу, потом опять покачала головой, выдернула вдруг свою руку, побежала назад и уткнулась лицом в тетину юбку.

Хорошо было в парке! Дождик помыл деревья и кусты, и они стояли нарядные, свежие и трепетали на солнышке зелеными ветками. В траве тихо покачивались колокольчики, клонила кудрявую головку сон-дрема. Кашка показывала румяные щеки, высокая тонкая ромашка тоже подняла вверх свое загорелое личико в чепчике с белой оборочкой. Солнце жарко светило с лазурного неба. Парк был велик; и вскоре все стали жаловаться на жару и усталость.

Папа предложил отдохнуть, пообедать. Лева с Колей отправились разыскивать самоварниц, и скоро все уже сидели в холодке, в бузинной беседке, за столом, на низеньких лавках. Матрена с няней хлопотали у корзин; чужая баба в цветном сарафане принесла молока и посуду; тетя заварила чай.

– Сейчас, верно, Лева секрет свой покажет, – шепнул Петя Любе.

Тетя налила молока в чашки.

Лева встал с места и поставил корзинку на стол.

– Секрет! Секрет! – закричали дети, и все головы повернулись к корзине.

Из нее показался секрет: толстый, круглый, румяный. Поджаристая корочка шла юбочкой, складочками и оборочками к верхушке, а на верхушке сидела шапочка из лапши с кисточкой из зеленой петрушки. Папа взял острый нож, разрезал секрет, и чего только не оказалось в нем под румяной, поджаристою корочкой! Грибы, кусочки мяса и куры, как в гнездышках, лежали в рыхлом, рассыпчатом тесте. У Пети слюнки потекли, и даже тетя сказала Леве, что Марина его – искусница, каких мало.

Лева недолго усидел смирно на лавке. Он отказался от чая, захватил себе кусок паштета и тартинку с телятиной и уселся на траву под деревом. Коля тотчас же собезьянничал – пробрался к нему. Лида поглядела на свое новое платье, которому она так радовалась, надевая поутру. Теперь она ему совсем не была рада. Тетя ни за что не позволит новое платье на траве пачкать. Лиде захотелось, чтобы никто не сидел на траве, коли ей нельзя. Что бы такое придумать?

– Папа! – закричала, по обыкновению, Лида. – Папа, поедем на лодке кататься!

– На лодке! – Лева с Колей мигом вскочили с травы.

– Папа, голубчик, поедем!

– Ну что же, я не прочь! Поедем, – согласился папа. – Только где же мы лодку возьмем?

– Уж это достанем, непременно достанем. Я здесь все знаю. Мы сюда с мамой вдвоем приходили и на лодке катались. Уж мы это все с Колей устроим, – пообещал Лева.

– Ну отправляйтесь, устраивайте и поджидайте нас. Мы сейчас же за вами следом.

Счастливые мальчики ушли вместе, а Лида осталась сидеть в своем новом платье.

Тетя отказалась от катанья, сказала, что и Жени ни за что не отпустит, а пойдет вместе с ним к своей старой знакомой, которая жила в парке на даче и к которой она давно собиралась. Встретиться было назначено опять в беседке у столика. Матрена с няней остались пить чай, а папа с Зиночкой, Лидой, Петей и Любой отправились по дорожке к реке.

У берега в лодке уже поджидали всех Лева и Коля. Лодка была небольшая, она низко сидела в воде, и лодочнику даже не нашлось места.

– Не надо лодочника! Не надо, – кричал Лева. – Я сам умею грести,

– Ну ладно, – сказал папа, – отчаливай!

Лодочник отпихнул их длинным шестом, папа тронул веслом, Лева – другим. Весла опустились, и в воде закипела белая пена; потом они поднялись кверху и заблестели мокрыми боками на солнце.

Лиде было хорошо. Она всегда любила купаться, быть на воде. А тут еще так отлично случилось: тетя не поехала, и Матрена не поехала, а поехали папа, Лева, Петя, Зиночка – много народу. И день вышел такой светлый, радостный, и река такая спокойная... Лиде сделалось совсем хорошо и весело. Все ее смешило: как Петя сосал, причмокивая, конфетку с ликером, как Лева трудился веслами, а Коля сидел с печальным лицом, потому что не умел грести.

– А сама-то ты небось умеешь? – с обидой спросил Коля.

– Умею.