Текст книги "Власть триединства"

Автор книги: лич добрый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Глава первая. Два города

Год 1345 после Великого Раскола Семнадцатое число четвертого месяца

Город гудел, гудел даже ночью. Это было верным признаком того, что он по своему «жив». Сейчас улицы были пустынны, но днём… Днём по улицам-венам бежала кровь, то, что дает городу жизнь – его жители. Тысячи, десятки тысячи людей – все они были частью города, делали его таким, каким он есть, их жизнь перетекала в каменные дома, брусчатые мостовые, в стены поместий и башен…

Этот, отдельно взятый город выделялся среди остальных. Архитектурой, воздухом, но главное населением – именно люди делали его особенным. Его жители отличались от других горожан так же, как зрячий отличается от слепого. Они знали, что, как бы безумно это не звучало, город вокруг них и правда жив. Знали о том, что он дышит тысячами дымоходов, растет, с каждым годом отвоевывая все больше земли у окружающих его леса и полей, питается, пожирая жизни неосторожных глупцов, и испражняется, каждый день, порождая кучи мусора… Знали, но их это мало интересовало.

Это было буднично и обычно. Все сверхъестественное было для этих людей обычным делом, потому что они сами были частью этого «всего». Если смотреть в корень – люди остаются людьми в любом случае. Пусть они овладеют неведомой силой, пусть сделают открытия способные толкнуть человечество на столетия вперед, пусть создадут что-то, способное удивить даже Богов… Но в любом случае, по сути своей люди остаются людьми всегда и везде. Даже в этом городе, возможно, одном из самых странных во всем мире, жили обычные люди. Среди остальных, их выделяло только знание.

Урвиш населяли колдуны. По мнению многих философов и ученых, город вроде этого не мог существовать, ведь всем хорошо известно – колдуны владеют силой, сила ведет к самолюбию, самолюбие не позволяет перед кем-то выслуживаться. Надо же кому-то, в конце концов, подметать улицы, продавать прелые овощи и шить одежду? Правда, и самому Урвишу и населяющим его колдунам было глубоко плевать на мнение каких-то ученых и философов – они существовали, а если быть совсем точным, сосуществовали, дополняя друг-друга. Как и в любом другом искусстве, в колдовстве были лучшие и худшие. Так или иначе, судьбу человека определяет талант, в этом городе это было главным правилом. Если ты хорошо колдовал, тебя ждали радужные перспективы, вроде места служащего или секретаря, если же ты колдовал плохо… В общем, продавцов помидоров и прислуги в городе хватало. Многие считают, что города колдунов, конечно, при условии, что такие могут существовать – темные, угрюмые и жутко опасные места, если вы сами не колдун. Это было довольно распространенным заблуждением, которое вполне удачно опровергал Урвиш. В том смысле, что он не был темным и угрюмым местом. Опасным для не обладающего колдовской силой – сколько угодно, но не угрюмым.

Город раскинулся среди бескрайних лесов, таких древних, что некоторые деревья, появись у них такое желание, рассказали бы парочку забавных историй о превращении обезьяны в человека. Узкие улочки, вымощенные камнем, двух-трех этажные дома, все из того же камня, крыши, покрытые разноцветной черепицей, высокие башни, шумные базары, сияющие чистотой площади и поместья, больше похожие на дворцы… Это был самый обычный город, населенный не совсем обычными людьми. И сейчас он спал. Хотя, нет, Урвиш никогда не спал. Город всего лишь дремал.

По плохо освещенным редкими магическими фонарями улицам неспешно прогуливались патрули ночной вахты, сплошь состоящие из не слишком смышленых боевых колдунов. Крышами домов и поместий бесшумно крались адепты магии теней, занимаясь честным воровством. Из круглосуточных трактиров слышался веселый хохот, а в их окнах время от времени вспыхивали магические огни, из подвалов старых мрачных домов доносились визгливые голоса демонологов, призывающих в мир тварей из самой Бездны и ворчливое бормотание алхимиков, проводящих свои эксперименты. На верхних этажах башен светился свет, давая понять, что аэроманты, укрощающие воздух, тоже не дремлют. В темных же подворотнях на позднего прохожего поджидали перекачанные колдуны, практикующие особую, уличную магию… А на главную улицу уверенно ступил человек в темном плаще с капюшоном.

Еще мгновение назад его не было, но вот сейчас он здесь – мрачно осматривается и тут же неторопливо идет по брусчатой мостовой к центру города. Господа удачи старались не приближаться к этому человеку, а стражники ночной вахты опасливо обходили его стороной. Всем, кто мог видеть по-настоящему, заглядывая прямо в душу к человеку, было понятно – этого прохожего лучше не трогать. Слишком уж много в нем магии, магии чистой, не разбавленной печатями демонологов и силой их слуг или гудящими от энергии артефактами. Такой, какой она была раньше. С такими не шутят, это не колдовская элита, о нет – это те, кто прячется в тенях освященного благословениями и служащего церкви мира. Их сила чище, потому, что так ее легче скрыть, и главное – даже смерть не может остановить этих отчаянных людей. Фигура, легко теряющаяся во тьме, беспрепятственно прошла через площадь Благословений, известную благодаря заклятию, наложенному на нее больше сотни лет назад и все еще действующему. Брусчатка на площади сияла чистотой отполированного до блеска мрамора, а фонтан плевался чистейшим вином, к сожалению превращающимся в воду уже через десять минут…

Дальше располагался сейчас пустующий продуктовый базар Семи Лун – единственное место во всем мире, где еду создавали прямом на глазах у покупателя сотнями разных способов. Лотки лесников, выращивающих любой овощ за несколько минут, склады-лаборатории звероводов, способных за несколько дней создать живой кусок первоклассного мяса, ничем не отличимый от говядины, магазины создателей, творящих любые продукты прямо из воздуха… Если вы были приверженцем правящей роли колдовства во всех аспектах жизни – этот рынок создан для вас. Колдовская еда не бывает некачественной или несвежей, она именно такая, какой желает ее видеть покупатель – вот закон этого места. Остановившись на перекрестке, человек в черном дождался пока по пустующей в столь поздний час улице не прокатиться кортеж из колдовских карет. Большие и пышные, украшенные фамильными гербами колдовских семей, без кучеров, без лошадей, но зато набитые до верху подгулявшими богатеями и хохочущими демонами искушения – вот она, элита колдовского общества или, по крайней мере, те, кто мнят себя таковыми. Задумчиво повернувшись в сторону, откуда прикатили кареты, человек уперся взглядом в горящее множеством огней здание колдовского театра. Большое, построенное в виде полусферы, оно было украшено множеством живых статуй и по праву гордилось собственным выводком горгулий. О проходящих же в нем представлениях и говорить нечего – подобное нужно видеть, видеть собственными глазами и чувствовать всей душой… Вскоре человек оказался у цели своей ночной прогулки. Он остановился перед огромным зданием, возвышающимся посреди города. Центр колдовства в этом мире. Место, где решалась судьба всех, кто владел Силой. Твердыня всех колдовских знаний. Сосредоточение огромной мощи. Прибежище самых могущественных колдунов этого мира. Здание, где заседали члены Круга. Колдуны не слишком хороши в выборе названий, поэтому это сооружение осталось неназванным. Это была просто башня. Исполинская башня, при виде которой, вы ясно представляли какое-нибудь божество, с ленцой втыкающее в землю громадный камень и тысячи и тысячи людей, превращающих его во что-то большее, чем просто скала. Башня была словно вырублена из цельного куска породы, без единого шва или соединения – широкая в основе и все утончающаяся к верху, она видна издалека. Стены покрывали символы, которые вряд ли смог бы прочесть даже тот, кто их наносил. Вокруг нее не было охраны – вряд ли в Урвише нашелся бы человек, решившийся без разрешения проникнуть за эти стены. Каждый понимал, чем это грозит. Скинув капюшон, Фрио поднял голову и посмотрел на самую верхушку башни. Водянистые глаза на бледном, невыразительном лице сощурились. На резко очерченных скулах заходили желваки, когда колдун ощутил исходящую от башни силу и ее источник – пятно света на вершине. В зале, расположенном на самом высоком уровне мерцал тусклый свет. Его ждут.

Откинув полу плаща, колдун торопливо зашагал по ступенькам, к высокой открытой настежь двери башни. Оставшиеся за спиной достопримечательности Урвиша мало интересовали его – возможно, Фрио был одним из немногих, кого этот город не мог впечатлить. Сделав едва десяток шагов, колдун на мгновение замер, прислушиваясь к колдовским чувствам. Воздух перед ним едва заметно переливался и дрожал, словно в жаркий день – явный признак какого-то барьера. Прислушавшись к своим ощущениям, парень не почувствовал никакой опасности. Безразлично пожав плечами, он сделал шаг вперед, проходя через барьер, и быстро пошел к холлу башни…

Широкий зал на вершине башни утопал в полумраке. Здесь было не принято использовать колдовство, поэтому помещение освещалось лишь масляными лампами на стенах. В зале не было дверей, были лишь окна, хотя даже они являлись декоративными, по той простой причине, что потолка тоже не было. Из мебели присутствовал только огромный стол, опоясывающий помещение по окружности. В его центре был пятачок свободного пространства, где без проблем могла разместиться небольшая толпа горожан человек эдак из пятидесяти. Ах, да. Еще были кресла. Тринадцать кресел, стоящих по кругу. В каждом из них сидел колдун или колдунья. Воздух едва ощутимо потрескивал, а тени выплясывали замысловатые танцы, скрывая лица присутствующих, так, что удавалось рассмотреть лишь серые одежды членов Круга.

Заседающие здесь колдуны не имели номеров, а о понятии «первый среди равных» и речи быть не могло. Все в этом зале были равными между собой, как по статусу, так и по мощи. Если уж ты попал сюда, значит ты на вершине могущества, доступного человеку, владеющему Силой.

– Он задерживается. – нарушил тишину мужской голос. Казалось человек, обладающим таким голосом мог запросто заморозить вас взглядом, его слова подобно лютому морозу забирались под одежду и превращали кожу в лед.

– Ха! Это не мудрено! Поганец живет за границей почти всю свою жизнь и в Урвише бывает не чаще раза в месяц! Я удивляюсь, как его еще не затащили на костер… – прокаркал другой голос, сухой, словно песок, он принадлежал, судя по всему древнему старцу.

– Не стоит так говорить, Румиус. Колдуны, подобные ему очень важны – они вытаскивают из лап инквизиции владеющих Силой, указывают им путь и распространяют учение про мир. – заметил спокойный женский голос. Едва ли его обладательница считала сказанное чем-то большим за пустые слова. Вот только железные нотки в ее голосе сразу давали понять, что любой, кто осмелиться обратить на это внимание скорее будет рад встречи с инквизиторами, чем с самой говорившей.

– А я что говорю, будто они не важны? Конечно важны! Притаскивать сюда всякий сброд, умеющий разве что создавать огонь да видеть будущее! – сварливо продолжал старческий голос. – Ха! Огонь и будущее! Будто у нас мало слабосильных пиромантов и третьесортных гадалок!

– Ты-то должен помнить, что в начале были именно слабосильные пироманты и третьесортные гадалки. – отозвался зычный мужской голос. Он звучал гулко, словно раскат грома или горный обвал, и в какой бы части комнаты вы не находились, подсознательно вам было точно известно – его обладатель сидит спиной к одному из окон, подперев ладонью подбородок.

– В начале… В начале была Сила! Сила, чистая как алмаз! Мы сами извлекали ее из глубин своих душ, сами кропотливо работали над ней! – теперь было точно понятно, что голос принадлежит сгорбленной фигуре, сидящей напротив окна. Его обладатель сжал кулаки, а темнота вокруг него становилась все более насыщенной, будто бы кто-то распылил в воздухе чернила. – Пусть наша Сила не была так велика, как сейчас, но мы сами получали ее! Чистую, настоящую Силу! А что сейчас?! Скажите мне, что сейчас?! Сделки! Кругом одни сделки! Никто не желает работать сам!

– Но ведь вы сами заключили сделку. – заметил гаденький голосок, услышав такой вы уже почти представляли его обладателя – такую себе помесь мокрици и слизняка.

– Ты смеешь сравнивать нашу Сделку с потугами этих ничтожеств?! Ты видно не понимаешь, что сидишь здесь именно благодаря нашей Сделке! Темнота вокруг старика стала непроницаемой, но остальные колдуны, кажется, не обращали на это внимания. Достигнув подобного могущества, колдун сам становился частью Силы и даже сильные эмоции вызывали энергетические всплески.

– Румиус, мы все прекрасно понимаем важность той Сделки, но в свое время нам всем пришло немало поработать, чтобы оказаться в этом зале. – спокойно заметил невыразительный мужской голос.

– Поработать?! Ха! Что вы знаете про работу?! Огненные шары, молнии, смерчи, неукротимый ветер! Но по-настоящему великое колдовство дал вам именно этот зал!

Этот самый зал. Иногда я смотрю на вас и жалею, что согласился с остальными… – голос старика наполнился горечью.

– Ты начинаешь заговариваться, Румиус… – медленно промолвил леденящий голос.

– И что ты сделаешь, мальчишка?! Полоснешь меня холодком?! – презрительно кинул старик. – Да я бывал там, где нет ничего кроме холода и он был уж получше твоего, Гуали Падин!

Высокий мужчина резко вскочил с места, хлопнув ладонями по столу. В зале стало значительно прохладнее, воздух затрещал громче. Случайный отблеск света упал на бледное вытянутое лицо с двумя глазами-льдинками, тонкие губы едва зашевелились:

– Пусть ты и один из первых, но следи за…

– Спокойно, Гуали. Имей уважение к этому залу и самому Румиусу. – прервал колдуна мягкий женский голос. Переводя взгляд с двух сцепившихся в перепалке колдунов, она печально покачала головой, отмечая, что эти двое стоят друг-друга.

– Он здесь. – заметил ленивый, тягучий словно смоль голос. В центре зала наметилось некое движение. Каменный пол стал расплывчатым и через мгновение из него начал медленно подниматься человек. Он неспешно выходил из камня, будто из воды, ступая по скрытым под полом ступеням.

Человек был невысоким, одетым в темный плащ с невыразительным лицом, короткими темными волосами, чисто выбритым вытянутым подбородком с небольшой ямочкой и глазами, казавшимися вместилищем вселенского безразличия. Закручивающаяся вокруг колдуна сила сплеталась в многоцветный рисунок чистой ауры, не перегруженной искусственной и чужой силой. Этого говорило о нем больше, чем любые слова. Фрио сделал еще несколько шагов и, оказавшись в центре Круга, спокойно осмотрел зал. Для его глаз даже столь скудного освещения было достаточно, чтобы различить фигуры всех присутствующих. Но внимание парня привлекли не колдуны, о нет, его внимание привлек сам зал! За границами графства магическое поле было слабым в той самой астральной области, которую занимало колдовство. Магия осязаема, ее можно слышать, видеть, ощущать, чуять, пробовать на вкус… За границами графства, когда ты старался вдохнуть воздух и вычленить в нем запах магии, то чаще всего получал лишь сам воздух и приторно сладкий вкус благословения Всевышнего. Да, почти в любом из королевств, при должном старании, можно найти сильного колдуна по запаху, инквизиторы так собственно и делают. Они обладают нюхом на колдунов, поэтому даже мастера редко суются в земли, где правит Вера. Возможно, сильные колдуны и хотели бы путешествовать по миру, но пораженные чуждой силой ауры приводили к ним инквизиторов, много инквизиторов… В этом же зале было тяжело дышать от разлитой в воздухе силы. Густой, необузданной силы. Прикрой глаза, посмотри на мир иным зрением и, казалось, ты просто ослепнешь от заполняющей комнату силы. Воздух потрескивал – верный признак огромной мощи сосредоточенной в одном месте.

– Приветствую вас, члены Круга. – опомнившись, поклонился колдун.

– Круг ждет. – отметил холодный голос, принадлежащий грандмастеру Гуали. – Мы ждем.

– Ну, что ж, тогда я, пожалуй, перейду сразу к делу. – пожал плечами Фрио. – Как я уже сообщил, со мной связался командор Десальво Горане. Он хочет заручиться нашей поддержкой и совершить государственный переворот в Альгарике.

– И какое нам дело до этого честолюбивого идиота? – все так же холодно уточнил Гуали. Его голос не мог звучать иначе, и это сбивало Фрио с толку – трудно понять заинтересован собеседник или рассержен. С раздраженным Гуали говорить было сродни прогулке по площади забитой инквизиторами – сделай один неверный шаг и тебя тут же пронзит тысячей святых благословений.

– Понимаете ли, он утверждает, что король, дворянство и церковь хотят нанести Урвишу и всему графству дружеский визит. Разжечь несколько костров, поговорить о заповедях и постулатах Всевышнего…

– Никто не двинется с места без разрешения святого города. – уверенно прозвучал спокойный женский голос.

– Если мне не подводит память, месяц назад, когда Круг впервые получил от тебя донесение об этом командоре, ты с уверенностью утверждал о том, что святой город ни за что не согласился бы выступить против нас. Повернув голову, в сторону говорившего, Фрио встретился с тяжелым взглядом широкоплечего здоровяка сидящего спиной к окну. Одна из ламп резко вспыхнула, на долю секунды осветив широкое, словно вытесанное из камня лицо.

Грандмастера Шурта было тяжело не узнать. Когда вы с ним говорили, создавалось ощущение, будто разговариваешь со скалой. Он не был туп, как многие считали из-за его привычки шевелить губами, словно повторяя свои мысли. Его мысли просто были чем-то похожи на материки, медленно дрейфующие по поверхности разума – им нужно было время, чтобы встать на отведенное место. Шурт мыслил глобально, настолько глобально, что, садясь играть с ним в шахматы, вы могли сразу сдаваться, тем самым, сэкономив себе кучу времени. Во время своих нечастых посещений Урвиша Фрио несколько раз встречался с ним. Шурт был известен своей простотой, которой часто не хватало сильным колдунам, а так же серьезным отношением ко всем делам Круга. Если бы в графстве существовал аналог инквизиции, во главе этой организации стоял ни кто иной, как Шурт. Он не был жесток или кровожаден, он просто был из тех людей, которые живут по правилу – государство превыше всего.

– Все изменилось, грандмастер. – наконец отвлекся от собственных мыслей Фрио.

– Как? – спросил Шурт.

– Святой город дал добро архиепископу Альгарика возглавить вместе с королем поход против графства. – собравшись с мыслями, ответил колдун. – В столице собирают очистительный собор, кажется, через несколько дней должны прибыть две сотни отборных инквизиторов Хаутфалька и Нускальва. Альгарик пойдет войной на графство. Он не ожидал удивленных возгласов или пораженных вздохов. Какая глупость, колдуны Круга редко чему-то удивлялись. Даже если они слышали о чем-то в первый раз, то реагировали одинаково – устало вздыхали, высокомерно фыркали или брюзжали про недоумков информаторов, но никогда не показывали своего удивления. Чтобы самые могущественные колдуны чего-то не знали? Бред. Просто вселенная иногда извивается ужом, внося изменения в прогнозы могущественных колдунов и заставляет их напрягать свои незаурядные умы, чтобы придумать план получше. Сейчас же не было и этого. В зале повисла странная атмосфера расчетливого напряжения. Не то что бы члены Круга хотели создать видимость удивления, им это просто было ни к чему, но сейчас велась куда более тонкая игра. И у Фрио было неприятное чувство, будто ему предстоит исполнить в ней роль пешки.

– Правда? – наконец-то нарушил молчание грандмастер Гуали. – Вот уж бы не подумал, что святейший отец пойдет на такой шаг.

– А что в самом Альгарике? – продолжил расспросы Шурт.

Молодой колдун поморщился, про себя подумав, что все это становится похожим на дешевое представление иллюзионистов. Большая часть членов Круга лишь молча наблюдает за ним, не говоря ни слова. Даже грандмастер Румиус лишь что-то недовольно бормочет себе под нос, хотя обычно, его вклад в обсуждение был самым значительным. Пусть даже в виде брюзжания и недовольных выкриков в сторону своих коллег и всех колдунов в целом. Таков уж этот грандмастер Румиус. Фрио кисло хмыкнул. Ну, что ж, если роли уже распределены, нужно играть. Тем более что другого выхода просто-напросто нет.

– Король пока не спешит с мобилизацией, но не сегодня-завтра он издаст указ об особой, святой рекрутчине. Инквизиция в последний месяц зверствует. Сожжено более трех десятков заклинателей и ведьм и под две сотни обычных людей, но пока это объясняют как борьбу с нечистой заразой колдовства. Официальных заявлений о войне пока не было, все держат в тайне…

– Вижу, ты хорошо осведомлен, мастер. – заметил Шурт.

– Это моя работа, грандмастер.

– Хорошо-хорошо… Очень хорошо, мастер Фрио. Еще что-то?

– Я решил не отнимать время у высокоуважаемых членов Круга и подготовил письменный доклад. Там подробно изложена вся суть дела.

– Отлично, положи передо мной бумаги. Фрио извлек из внутреннего кармана плаща толстый свиток бумаг и, преодолев десяток метров, положил его на стол перед Шуртом. Подняв глаза, он встретился взглядом с грандмастером. Или же грандмастер заглянул ему в глаза? Так или иначе, Фрио словно провалился в два серых омута и почувствовал, как в его голове что-то зашуршало, а перед глазами пролетели несколько последних недель. Вот Райтанг, столица Альгарика. Главная площадь, на помосте семь обложенных хворостом железных столбов с привязанными к ним людьми. Взгляд изменяется, и Фрио смотрит на ауры еретиков…

Лишь один заклинатель – молодой парень, весь в ожогах и шрамах, как впрочем, и остальные. У инквизиторов устоявшиеся взгляды на процедуру дознания. Основными инструментами при допросе выступают Божье слово и каленое железо. Особенно часто, последнее. Шестеро обычных людей и один заклинатель. Инквизитор в серой рясе поджигает хворост, и через минуту площадь наполняется криками. Привязанные к столбам люди корчатся от боли – объявший хворост огонь уже пожирает их плоть, причиняя невыносимые муки. Церковь Альгарика не приемлет обливания хвороста водой, придерживаясь мысли, что самый лучший колдун – быстро сожженный колдун. В нос бьет вонь горелой человеческой плоти. Поморщившись, Фрио осматривается. Площадь полна людей, с интересом наблюдающих за муками своих сограждан. Какая мерзость… Картина меняется, в этот раз Фрио на другой площади, над ней нависает высокая серая башня. Высокие каменные дома из открытых окон, которых за происходящим наблюдают городские жители. Из-за толпы собравшихся зевак помоста не видно, но даже сюда доносятся дикие вопли заживо сжигаемых еретиков. Следующая площадь, потом еще одна. И снова столица. Снова небольшая площадь и помост инквизиторов. Каждый день новый город, каждый день новые лица еретиков, каждый день те же пустые глаза горожан с горящим в их глубине страхом и злобой к тому, чего они не могут понять. В половине случаев на помостах и вовсе нет колдунов и ведьм. Инквизиторы сжигают и сжигают, а зеваки восторженно разинув рты, ловят каждое мгновение божьей кары снизошедшей на еретиков благодаря стараниям церкви. Какая мерзость. Что-то зашуршало, и Фрио закружился в круговороте воспоминаний, все, падая и падая, пока не оказался в зале Круга перед Шуртом. Колдун тут же отвел глаза, стараясь не встречаться больше взглядом с грандмастером. Шурта никогда не интересуют шпионские подвиги агентов или любые другие воспоминания. Он смотрит лишь на аутодафе, увиденные колдуном. Возможно, чтобы узнать, какие чувства одолевали его в тот момент? Узнать, остался он самим собой или стал частью толпы? Кто знает.

– Спасибо, мастер. – спокойно промолвил Шурт. Чтобы он не искал в воспоминаниях агента Круга, его вполне удовлетворило увиденное. Фрио лишь кивнул и сделал несколько шагов назад. Пространство в зале Круга жило своей, особой и мало кому понятной жизнью. Бывало, чтобы дойти от скрытой в полу лестницы до стола приходилось преодолеть несколько десятков метров, с другой стороны, сейчас колдун сделал всего три шага…

– Как прикажете поступить с командором Десальво? – решился спросить колдун. Бросив безразличный взгляд на бумаги, Шурт снова посмотрел на Фрио.

– Скажи ему, что Круг согласен помочь в достижении его целей. Слова застряли у Фрио в горле. Лишь через несколько секунд он прохрипел:

– То есть, грандмастер? На мгновение Фрио показалось, что члены Круга затаили дыхание и напряженно уставились в сторону Шурта. Грандмастер сложил перед собой ладони. Почти не различая его лица в полутьме, Фрио чувствовал – он шевелит губами, словно что-то проговаривая про себя. Собравшись с мыслями, Шурт заговорил. Медленно, взвешивая каждое слово.

– Наших братьев и сестер истребляли, истребляют, и будут истреблять только потому, что мы другие. Что мы сделали? Из-за чего молодых ведьм сжигают и топят?

За что заклинателей пытают каленым железом? Мы не враги Всевышнему, и никогда не были ему врагами. Круг молчал столетиями, надеясь, что церковь поймет свою ошибку и прекратит гонения. Но сегодня нашему терпению пришел конец. Настало время лично подойти к стенам святого города и показать инквизиторам, что не они одни умеют играть в кровавые игры. Оторопело уставившись на лицо Шурта, наполовину скрытое тенями, Фрио без особого результата пытался переварить услышанное. Мысли метались в голове, словно рой разъяренных ос, но как часто бывает, осознание происшедшего накрыло его внезапно. Круг объявляет войну святому городу. Колдуны объявляют войну церкви. И начнется все… Мысли колдуна прервал грандмастер Шурт.

– И очень кстати, что на сцене объявился этот Десальво. Он будет нам очень полезен. Слушай, что ты должен сделать…

Святой Город. Эти слова разжигают праведный огонь в душах верующих и ужасают еретиков. Кто не знает о Святом Городе? Городе Всевышнего, заложенном тысячу лет назад и до сих пор являющимся символом веры, светочем, разгоняющим Тьму. Вереницы верующих и паломников ежедневно приходят к его стенам, чтобы прикоснуться к этой исполинской реликвии. Город, величественнее которого не найти в этом мире раскинулся на равнине, словно исполинский цветок. Через него проходят десятки торговых путей ведущих из независимых королевств запада к княжествам востока, от городов-царств севера к вольным республикам юга. Святой Город расположился на перекрестке культур и народов, с давних времен оставаясь прибежищем веры во Всевышнего. У города никогда не было четких границ, ведь он все время рос, становясь все больше и больше. Единственное, что можно было сказать с уверенностью – он делился на две части. Первая представляла собой кольцо, окружающее центр города. Обычные дома, каменные ближе к центру и деревянные на околицах стояли так близко друг к другу, что кареты и повозки могли свободно двигаться лишь по главным улицам, потому что на обычных места едва хватало, для двух шагающих плечом к плечу горожан. Слава Всевышнему, в городе была канализация, а ведь еще каких-то двести лет назад люди ходили по колено в нечистотах. Повсюду можно было наткнуться на торговые площади, украшенные обязательным атрибутом веры – помостом с парой стальных столбов, обложенных хворостом. Тьма запускала свои щупальца даже сюда, в сердце единой церкви, но это не мешало торговцам из Хаутфалька заниматься своим делом под аккомпанемент визжащих еретиков. Больше того – аутодафе только привлекали к торговым рядам потенциальных покупателей! Единственным конкурентом торговых площадей были церкви. Они поражали красотой и вычурностью архитектуры и сияли на фоне остальных зданий, так как сияют звезды на фоне ночного неба. Это были даже не церкви, это были храмы. Вы пока не входили во внутренний город, но уже понимали – вера, это то, что правит этим городом. Все здесь было построено на фундаменте религии, более крепком, чем что-либо в мире. Святой Город, точнее его внешняя часть, рос и процветал благодаря паломникам, решившим остаться здесь за любую цену. Бедные, но уверенные в том, что в этом исполинском храме есть место для всех верующих, они селились на окраинах в покосившихся трущобах и работали за десяток-другой монет в месяц. Едва сводя концы с концами, они знали одно – все, что есть у них в жизни, все, о чем им толковали священники, весь смысл их существования, он здесь, в этом городе. Они работали на благо церкви, и она отвечала им взаимностью, разрешая существовать у самих истоков религии, ближе всего к благословению Всевышнего. Во внешнем городе, ближе к центру, были расположены конторы крупных купцов и представительства гильдий. Торговцы, наемники, ростовщики, куртизанки – у всех были гильдии. Если вы не принадлежали к гильдии, значит, вам по какой-то причине покровительствовала церковь или же вы были настолько богаты, что могли купить ее покровительство. Религия не должна мешать повседневной жизни, если она, жизнь, не является частью Тьмы и ереси. – говаривал один из епископов древности, покровитель гильдии куртизанок. Что не запрещено Богом, то разрешено людям! – восклицал другой известный архиепископ, частый гость таверн и игральных домов. Церковь Всевышнего была лояльной к своим верующим, признавая по-настоящему страшными грехами лишь связи с Тьмой и ее порождениями, а так же колдовство. Естественно, такие широкие рамки греховности могли резко сузиться, если в церковную казну не поступал ежемесячный налог. Жизнь во внешнем городе кипела и бурлила под звон колоколов и крики сжигаемых еретиков. Паломники приходили и уходили, оставляя в карманах горожан блестящие диски монет из всех концов святых земель и вознося хвалы Всевышнему за удачно купленные по дешевке святые реликвии. Все они приходили сюда, чтобы увидеть город своими глазами и попасть на одну из бесчисленных служб, проходящих в храмах внутренней части… Вторая, и по сути главная, часть Святого Города была отделена от остальных кварталов исполинской каменной стеной, выкрашенной в белый цвет. В те времена, когда истинная вера только формировалась, эта стена была оборонительным сооружением, защищающим первых ее приверженцев, от языческих племен восточных гор, норовящих сжечь все на своем пути и халифатских набегов. Сейчас же, стена просто отделяла внешний город от внутреннего – сторожевые башни превратились в колокольни, а ворота были распахнуты круглые сутки.

Теперь охрану на этой стене несли инквизиторы и священники, вооруженные святым словом и алебардой, защищенные непоколебимой верой и легкими доспехами. Внутрь вели семь бронзовых ворот, на створках которых были высечены основные заповеди Всевышнего. За воротами для паломников открывался совершенно другой мир. Вспоминая храмы внешнего города, они стыдливо прятали глаза от проходящих мимо священников. То, что открывалось их взору здесь, было сотворено Всевышним и не шло ни в какое сравнение с церквушками виденными раньше где-либо. Город внутри города, город храм – казалось, даже улицы здесь вымощены с особым, поистине удивительным мастерством. Огромные площади, не занятые церквями, соборами и храмами оккупировали сады и парки – засаженные разнообразными деревьями и цветами, они предавали этому месту особую, неповторимую атмосферу спокойствия и умиротворения. Во внутренний город мог прийти любой желающий. Службы, проходящие в храмах круглые сутки, собирали толпы прихожан. Жрецы и священники громко вещали с высоких помостов, а человеческое море, раскинувшееся у их ног, внимало каждому слову, широко разинув рты. Тут так же размещались здания библиотек – каменные прямоугольники, обшитые снаружи мраморными плитами. Несмотря на внешнюю незамысловатость архитектуры, они вполне вписывались в здешний ансамбль. Почти весь фонд библиотек составляли труды, так или иначе относящиеся к единой религии, но уж их-то было предостаточно. Каждая библиотека была одновременно мастерской для десятков переписчиков, создающих новые экземпляры священных текстов и переводчиков, усердно работающих над правильным толкованием каждого слова Всевышнего. По широким улицам степенно прогуливались священники и жрецы, следуя по своим, несомненно, важным делам, туда-сюда сновали группы верующих, иногда по улицам проходили патрули инквизиторов. Центром внутреннего города была резиденция святейшего отца, главы единой церкви и наместника Всевышнего на земле. Внушительное здание, чем-то напоминало одну из множества библиотек, разве что к мрамору добавилось просто невообразимое количество статуй и фресок украшающих стены. Резиденцию окружал пышный сад, обнесенный забором, простым людям вход сюда был заказан – покой отца берегла личная охрана из числа лучших инквизиторов. Обе части Святого Города никогда не спали – внешняя, потому что принадлежала людям, которые привыкли суетиться, увязнув в повседневной рутине, а внутренняя, потому что принадлежала богу, которому круглосуточно нужны были молитвы. Несмотря на позднее время в трактирах, публичных и игральных домах внешнего города бурлила жизнь. Из церквей и храмов внутреннего города доносилось мерное бормотание и песнопения ночной смены священников. С одной стороны стены кто-то выкрикивал тост за его преосвященство святейшего отца, кто-то сладострастно стонал, а те, кому сегодня просто-таки смертельно не везло, плыли лицом вниз в городской канализации. В то же самое время с другой стороны звуки нескончаемых церемоний прерывал лишь редкий перезвон колоколов да снующие меж храмов прихожане, сопровождаемые патрулями инквизиторов. Ах, да. Было еще что-то. Из-под решетки, закрывающей канализационный сток, возле резиденции святейшего отца доносились эхо далеких шагов. Может быть, если бы кто-то постарался прислушаться к этим звукам, он разобрал бы в них гулкое постукивание подбитых сапог инквизитора…