Текст книги "Полуночник Вэйян, или Подстилка из плоти"

Автор книги: Ли Юй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Во вместилище из кожи – необъятную монашью суму – попадает блудливый герой, демон сладострастья; на дороге, окаймленной сандалом,[125]125
  Дорога, окаймленная сандалом, – образ прозрения.


[Закрыть] встречаются должник и кредитор

Рассказывают, что инок Одинокий Утёс, отпустив Вэйяна, тут же раскаялся и нередко потом укорял себя:

– Как видно, моя вера не крепка, а милосердие и сострадание к людям не велики, коли я позволил уйти спокойно блуднику, демону сладострастья. Так и не смог я оставить его здесь, дабы он впредь не источал яд среди простолюдинов – «рожденных в травах» – и не творил бы зло в покоях дев. О, горе мне! Это мой огромный промах в жизни! Если я не в силах одолеть сию злую силу, какой прок в моем вретище?

И вот как-то однажды он сорвал кожаную суму и закинул ее на сук сосны, росшей возле двери обители. Потом нашел дощечку, остругал ее со всех концов и мелкой вязью написал несколько иероглифов. Эту доску он прикрепил к стволу Надпись на ней гласила: «Клянусь, что до тех пор, покуда Вэйян не явится обратно, я не притронусь к кожаной суме. Монашеское сердце не замрет, пока она не истлеет до конца. Но я хочу, чтобы мою суму сорвали раньше и чтобы люди как можно реже пользовались подстилкою из плоти!»

Вретище отшельника имело дивную особенность. С тех пор как монах повесил суму на сук, – а случилось это в день, когда ушел Вэйян, – и вплоть до нынешнего времени, в течение трех лет, сума не только не истлела, но, напротив, стала еще новей и крепче, чем раньше.

Полуночник сразу же ее приметил и прочитал таблицу с двумя рядами мелких знаков. Горько зарыдав, он принялся бить поклоны, будто перед ним был сам отшельник. Он клал и клал поклоны (сколько десятков – сказать довольно трудно), а потом полез на дерево и снял суму. Прикрыв ею голову, он вошел в зал Будды. Там сидел отшельник Одинокий Утёс и предавался созерцанию. Вэйян упал перед ним на колени и головой коснулся пола. Он сделал множество поклонов, почитай, сто двадцать, а то и больше, и не вставал с колен, покуда старец не вышел из состояния молитвенного созерцания. Но вот отшельник покинул подстилку-путуань.

– Достопочтенный муж, встань с колен! – промолвил старец, сделав знак рукой, чтобы Вэйян перестал кланяться. – К чему такие церемонии? Ты свою милость проявил уже тем, что вновь пришел сюда ко мне!

– О учитель! Твой темный, непутевый ученик раскаялся, что в свое время не внял твоим советам. Я своевольничал, творил беспутство, сотворил немало поганых дел, ведущих прямо в ад. За мои грехи я уже и в этом мире столкнулся с воздаянием, но оно вновь грядет в том, темном царстве. Умоляю тебя, учитель, позволь теперь мне находиться возле трона Будды, чтоб всей душой прочувствовать, понять ученье о перевоплощениях, о том возмездии, которое ждет каждого человека за его поступки. Согласен ли, учитель, ты принять меня к себе?

– Ты вошел ко мне с сумою, а потому отказывать тебе не смею. Однако есть сомнение у меня: прочна ли твоя вера в Истину? Возможно, снова пробьет час, когда ты опять кинешься в мирскую пыль!

– Твой недостойный ученик, как говорится, повернул главу – раскаялся в грехах. Ко мне прозрение пришло… Нет, учитель, все мои думы лишь о том, как бы мне избавиться от ада! На прежний путь я боле не вернусь! Дороги назад нет, вот почему я прошу тебя взять меня к себе в ученики!

– Коли так, пожалуй, приму тебя, – промолвил Одинокий Утёс.

Вэйян отвесил благодарственный поклон.

В один из дней, когда Вэйян покаялся в своих грехах, старик отшельник обрил его главу и дал святое имя Ваньши, что значит Упрямый Камень. Имя означало, что Вэйян долго пребывал в каменном упрямстве и не повертывал главы. Это прозванье таило в себе и признательность к отшельнику за то, что тот, используя свое уменье, смог заставить Упрямый Камень склонить свою главу. Ведь целых три года «камень» был недвижим. Тогда же Вэйян дал клятву постигать ученье Чань и всей душой стремиться к Истине – Пути.

Но часто так бывает: думаешь одно, а получается совсем другое.

Вэйян был юн годами и, вполне понятно, уйдя из дома, испытывал все неудобства одинокой жизни. К примеру, как ни старался он сдержать греховные позывы, те пламенем горели в груди. Днем, читая сутры, он кое-как боролся с нечистыми желаниями. Однако с наступлением ночи несчастный юноша не в силах был их перебороть. Корень зла доставлял безмерные мученья. Он тыкался, совался всюду, и Вэйян обуздать глумление плоти был не в силах. Проклятая, она требовала своего успокоения. А дать его могло прикосновенье рук или удовлетворение, идущее от ученика-послушника. К этим удобным средствам обычно прибегала монашеская братия, чтобы развеять сумятицу страстей. Но Вэйян сделал по-иному. Он сказал себе: «Дело вовсе не в любодействии, а в том, что человек, «покинувший семью», должен умертвить в себе желанья – это основное! Что до разных утешительных путей, хотя они и не нарушают иноческих правил и вовсе не позорны, однако же нисколько не умаляют желанья человека, а потому равны любодеянию, а также обычному спальному искусству. Они вроде той свахи, что влечет тебя к греху. Все это – иллюзорная утеха, когда мечтают об одном, а делают совсем иное. Нет, надобно это пресечь и вырвать с корнем!»

Однажды Вэйяну приснился сон. Он увидел Чэнь, Сянъюнь и двух сестер, которые пришли в обитель поклониться Будде. К удивлению, с ними была его жена Юйсян с наложницей Яньфан. При виде их Вэйяна охватила ярость. Он крикнул Чэнь и ее подругам, чтобы они помогли ему схватить обеих жен, но те вдруг исчезли. Остались четыре старые знакомки. Женщины повели его во внутренние покои, где все разделись донага. Как видно, готовились устроить состязанье. Посланец светлых сил был готов обрушиться на темную твердыню, как вдруг послышался собачий лай…

Вэйян проснулся. Проклятый сон! Посланец-воин как безумный рвался и метался туда-сюда, как видно, искал удобные врата пристанища. Вэйян (а ныне, напомним, он был Упрямый камень) пытался успокоить, обуздать мятежника, потом подумал: «Ты – мой враг и корень бед моих земных. Как мне отринуть все суетные мысли прочь, тебя утихомирить и уснуть спокойно?» Посланец зла будоражил его мысли. «Если это порожденье зла будет всегда при мне, я никогда не обрету спокойствия в душе. Надо освободиться от него, чтобы напрочь отсечь все те грехи, что могут свершиться в будущем… К тому же сейчас во мне сидит частица собачьей плоти. Сие очень скверно, ибо ученье Будды толкует, что как раз этого и надобно пуще всего остерегаться. Если не очистить тело, глядишь, в грядущих поколеньях станешь не человеком, но животной тварью. А мне в своем очищенье, как видно, надобно дойти до самого предела, чтобы снова оказаться человеком. Думать о чем-то большем (скажем, как стать наставником иль даже Буддой) я уже не смею».

С этой мыслью он покинул ложе. Близился рассвет. На глазурованной черепице крыш рдели огненные блики. Упрямый Камень взял острый нож, коим обычно режут овощи, взмахнул с ожесточеньем, и… все кончено! Странно, но особой боли он даже не почувствовал. «Теперь меня не ожидает животная судьба, я обретаю сущность человечью!» – подумал он. С этого момента все страсти, бушевавшие в его груди, угасли, а добрые желания заметно укрепились.

Прошло полгода. Все это время Упрямый камень совершенствовал себя, однако полного пострига монах не принимал. Наконец в обители собрались десять, а может, двадцать последователей ученья Будды, которые когда-то отказались от мысли о возвращении в мирскую жизнь; с омертвелым сердцем они ждали принятия запретов и просили наставника Гуфэна раскрыть пред ними Путь закона.

Надобно вам знать, что инок, собирающийся принять запреты, должен поведать всем о прегрешеньях, которые он совершил в жизни. Предав оглашению список грехов и преступлений, он должен встать, коленопреклоненный, перед Буддой и просить наставника очистить его от свершенных злодеяний. Если этот человек утаил хотя бы единственный проступок, значит, он обманул и Небо, и святого Будду, а потому свершил такое зло, которому нет прощенья. Хоть целый век он будет совершенствовать себя, очищения ему уже никогда не достичь.

Одинокий Утёс занял свое место на специальном возвышении. Каждый, кто собирался войти во Врата закона, совершил поклон учителю. Усевшись с двух сторон, все ожидали свой черед. Напомнив вкратце о правилах принятия запретов, Одинокий Утёс сказал, чтоб каждый без утайки поведал о своих грехах. Упрямый камень пришел последним, а потому сел в конце очереди, дожидаясь, когда наступит его черед. Он услышал, как один признался в убийстве, другой – в поджоге, третий – в воровстве, четвертый – в любодеянии. Но вот очередь дошла до инока с обличьем грубым и тупым – он сидел как раз перед Вэйяном.

– Злых дел особенно не делал в жизни, – промолвил он. – Вот только как-то, прикинувшись слугой, я совершил любодеяние с хозяйской дочкой, причем свершил его я с целью. Потом увел ее из дому вместе с девочкой-служанкой и продал в «синий терем»; веселое заведение. Этот злой поступок, наверное, будет висеть на мне и после моей смерти. Прошу, учитель, освободи меня от тяжкой ноши!

– Твой грех велик, и очиститься от него трудно. Еще в далекой древности рекли: «Из десяти тысяч зол самое большое – зло блудодейства». Твой грех таился уже в самом любодеянии, зачем же ты еще и украл тех бедных женщин и продал в заведенье? Этот грех тебе навряд ли удастся замолить даже за много грядущих воплощений. Я буду молиться за тебя, но боюсь, что бодисатвы не разрешат приблизиться к себе!

– Дозволь сказать, учитель! Этот грех я совершил не по своей вине, меня принудили к нему! Муж той женщины соблазнил мою жену и вынудил меня ее продать. Я не смог ему противоборствовать. У меня оставался лишь этот путь – ну ровно как у тех героев, которых вынудили уйти на Ляншаньбо![126]126
  Уйти на Ляншаньбо – Гора Ляншаньбо в Шаньдуне во времена династии Сун стала местом сбора повстанческих сил. Приключения героев горы Ляншаньбо описаны в знаменитом средневековом романе «Речные заводи».


[Закрыть] В общем, мой поступок имеет свою первопричину. Так, может быть, меня все-таки можно простить?

Вэйян от этих слов пришел в волнение.

– Почтенный брат! – обратился он к соседу. – Скажи, как звали женщину, которую ты увел из дома? Чья она жена? Где она сейчас?

– Она – жена какого-то Вэйяна и дочь праведного мужа по имени Тефэй Железная Дверь. Зовут ее Юйсян. Что до служанки, то ее кличут Жуй! А находятся они сейчас в одном столичном заведенье!

– Значит, ты Цюань Простак! – вскричал потрясенный Вэйян.

– Неужто вы – Вэйян?

– Да, это я!

Они сошли с подстилок путуань, на которых сидели, поклонились один другому, попросили прощенья. Затем поведали учителю о тех проступках, которые они совершили в прошлом.

– Значит, нынче встретились заклятые враги! – улыбнулся монах – Ясно, что эту встречу устроил наш всемилостивый и жалостливый Будда! Лишь только на его пути, бескрайнем и широком, в конце концов способны встретиться два смертельных врага, которые до этого шествовали порознь, не зная в жизни ни препятствий, ни преград. Нигде в ином месте подобной встречи быть не может! Грехи ваши столь огромны, что просто так замолить их никак не можно! Однако ваши жены за них частично расплатились, а потому и ваши прегрешенья несколько ослабли. Иначе ни за одну-единственную жизнь и даже ни за десять жизней вам не удалось бы избавиться от кармы – уйти от Колеса перевоплощений. За вас я свершу покаяние и обращусь с мольбою к Будде, к бодисатвам. Я попрошу их явить свое милосердие и жалость. Скажу им, чтоб они освободили вас хотя бы от частицы тяжелой ноши! Тем более что жертвы уже есть – ваши жены!

Одинокий Утёс заставил их опуститься на колени, а сам стал читать святые сутры и покаяние вершить за их грехи. Когда минута покаяния прошла, Упрямый Камень спросил:

– Позволь узнать, учитель! Если жена того, кто совершил любодеяние, частично заплатила за совершенные грехи, возможно ли простить его чад, если они у него есть, – освободить их от старых грехов отца?

– Увы, им тоже нет прощенья! Прощенья нет! – покачал головой Одинокий Утёс. – Тем паче, если они природы женской. Если любодей произвел на свет девиц, то им спасенья от страданий нет, ибо они и есть те семена греха, коими должны расплачиваться за прошлые долги!

– Не скрою, учитель! Я, твой недостойный ученик, произвел на свет двух чад. Если и для них нет путей спасенья, тогда дозволь мне вернуться домой и мечом мудрости их умертвить, поскольку они – ростки зла, как ты сказал. Представим, что их погибель случилась не нынче, а гораздо раньше – при рожденье или омовении в купели!

– Амитофо! – Старик сложил ладони у груди. – Как можно говорить такие дурные речи! Мое ухо их не слышит!.. Тому, кто принимает обет, не следует помышлять об умерщвлении живых существ. Как можно?!

– Что же мне делать? – спросил Упрямый камень.

– Чада вовсе не твои, они принадлежат Небесному владыке, который, зная, что ты не можешь избавиться от злых поступков, послал тебе детей, чтобы они расплатились за тебя. Однако еще в древности говорили: «Одно доброе деяние способно разрушить сотню зол!» Значит, тебе надобно свершить добрые деянья, не поворачиваться вспять. Возможно, Небесный владыка переменит изначальное решенье и примет их к себе! Кто знает?! А потому оставь мысль о мече мудрости!

– Я все сделаю, все, что ты скажешь! – Вэйян склонил голову.

С этих пор он с новым рвеньем стал служить Будде и творить добрые дела.

Прошло еще полгода. Как-то раз, когда Вэйян беседовал в келье с наставником, в обитель пришел странник могучего вида. То был не кто иной, как Соперник Куньлуня. Он совершил положенный поклон перед кумиром, поклонился старому монаху и Вэйяну.

– Учитель! Это – Соперник Куньлуня, мой названый брат! – сказал Упрямый Камень. – Он – первый рыцарь в Поднебесной!

– Ах, вот это кто! Герой, способный влезть в любую щель? Не он ли дал зарок не грабить в пяти случаях?…

– Он самый!

– Вы прямо бодисатва – покровитель разбойников! Бедный инок не смеет принять ваш поклон! – Отшельник попытался первым опуститься на колени.

Соперник Куньлуня бросился к монаху, дабы его остановить.

– Ваш недостойный ученик пришел сюда с двоякой целью. Во-первых, навестить старого друга, а во-вторых, лицезреть живого Будду! Если наставник не хочет принять от недостойного поклон, значит, он желает закрыть мне путь к добру и укрепить меня во зле! Видно, Поднебесная устроена так, что в ней лучше живется не открытым, а скрытым ворам, не обычным жуликам, как я, кто может в любую щель пролезть, а разбойникам в чиновном одеянье!

– И все же я не решаюсь ответить на поклон…

Соперник Куньлуня, поклонившись Вэйяну, сел на предложенное ему место гостя, однако после нескольких малозначительных фраз вновь поднялся, намереваясь поговорить со старым другом с глазу на глаз.

– Твой младший брат все рассказал учителю, – проговорил Вэйян, – а потому ты можешь, не таясь, поведать мне обо всем, что творится в моем доме!

– Твой недостойный брат в решенье дел твоих не проявил должного радения. Прости меня! – сказал Соперник Куньлуня, садясь на место. – Ты поручил моим заботам жену и чад, но я не смог их уберечь. Сейчас гляжу в твои глаза и сгораю от стыда!

– Говори же, что произошло? Опять вмешались какие-то злые силы?

– Обе твои дочери скончались, причем в один и тот же день, хотя недуга они никакого не имели. Их кормилица накануне злосчастного дня услышала во сне слова: «Все долги оплачены сполна, и вы здесь боле не нужны, а потому следуйте за мной!» Женщина проснулась, потрогала детей, а они, оказывается, мертвы. Странный, поистине непостижимый случай!

Но Упрямый Камень, услышав печальную весть, будто бы даже обрадовался словам Куньлуня, чем вызвал у друга удивление.

– Как я боялся, что моим детям придется расплачиваться за грехи отца! – воскликнул он. – Но мой учитель объяснил, что если я буду делать добрые дела, то Небесный владыка, возможно, переменит свое решенье и возьмет их к себе!.. Нынче как раз случилось это радостное событие! Теперь препоны зла исчезли! А потому, мой друг, ты не тужи слишком, что не пришлось тебе выполнить мой наказ!

Соперник Куньлуня со страхом внимал словам Вэйяна.

– Есть и отрадная весть, – проговорил он после долгого молчания. – Как известно, твоя блудливая жена Яньфан (пусть падет проклятие на ее голову!), обманув тебя, с другим сбежала. Я долго и безуспешно разыскивал ее и вдруг случайно встретил и Яньфан, и полюбовника-монаха, который прятал ее в каком-то подземелье. И тогда, забыв о милосердии, я покарал обоих!

– Как же удалось их выследить? – спросил Вэйян. – Тот человек, наверное, весьма ревниво охранял свое убежище от посторонних глаз. Ведь так?

– Монах на самом деле был бандитом, он на дорогах грабил и убивал людей. Узнал я также, что у него скопились несметные богатства, которые он прячет в подземелье. Я решил его обчистить и однажды ночью пробрался туда. На его беду, бандит оказался там – они лежали в постели и разговаривали меж собой. Я, затаившись рядом, прислушался к их болтовне. Вдруг женщина сказала: «Мой прежний муж, Цюань Простак, хоть и неотесанный мужлан, однако же с чужими женами не крутил. Как говорится: «Конь скачет лишь под одним седлом». Вскоре, однако, Вэйян с помощью мошенника – Соперника Куньлуня обольстил меня и сделал своей второй женой, а через некоторое время прохвост меня покинул, избрав в жизни дурную дорогу. Я жила совсем одна в пустом жилище. Скоро мои молодые силы стали иссякать. И вот, не вытерпев злосчастной жизни, я решила убежать и скрылась вдалеке от родных мест. Мне нынче наплевать, что творится в доме: живы они там или передохли – все одно! С тем прохвостом я все равно жить больше не стану!» Я, конечно, понял, что эта женщина – Яньфан. Охваченный яростью, я схватил острый меч, откинул полог и – бац!.. Словом, порешил обоих! Потом зажег огонь и принялся искать богатства. Оказалось целое состояние, две тысячи золотом. Я, понятно, забрал их, ну а потом все без остатка роздал бедным людям. Учитель! – обратился он к старцу. – Скажи, должно ли было мне убивать тех двоих людей и забирать богатства?

– Покарать их надлежало, как и взять сокровища! – ответил Одинокий Утёс. – И все же праведнику-цзюйши[127]127
  Праведник-цзюйши – Так обычно назывались отшельники, ушедшие от мирской суеты в горы.


[Закрыть] делать этого не следовало! Ведь существуют законы Неба и благородного правления! Они глаголют об ином! Кроме того, надобно остерегаться возмездия со стороны стихий Инь и Ян. Избежать его почти нельзя!

– Если человек доволен, значит, и законы Неба должны явить свое величие. Что другое они еще должны вещать? – возразил Соперник Куньлуня. – Не скрою, учитель, сызмала я занимался воровством и хочу заметить – все мне сходило с рук! Почему же, если нынче я умыкнул богатства, значит, нарушил чем-то закон правленья? Так ведь выходит?

– Мой благородный цзюйши, не надо так говорить! – промолвил старец. – Закон Небес и правила правления походят на витую сеть. Они не упустят никого из своей ячеи! И, преступив законы Неба или правила гуманного правленья, ты, конечно, должен ждать возмездия! Когда-то оно приходит раньше, когда-то позже – вот вся разница! Лучше, если раньше, если же запаздывает и обрушивается вдруг, то его порой не вынести!.. Вот, к примеру, тот монах, свершивший прелюбодеяние. Или женщина, что убежала от мужа с полюбовником. Само собой, Небесный владыка их мог и покарать в одно мгновенье. Скажем, с помощью Владыки грома, а не прибегать к услуге человека – то бишь карать его рукой. И все же он сделал именно так, как свершилось. Но ведь на свете множество людей, и тоже не безруких, так почему же он выбрал не кого-то, а именно тебя? Неужели твоей деснице дозволено карать людей? Вот что запомни: «Великое правление не прибегает к людской помощи, а меч Тайэ[128]128
  Меч Тайэ – меч, выкованный во времена Вёсен и Осеней, обладавший волшебными свойствами.


[Закрыть] не должен опускаться без разбора!»… Кару вершит даже не сам Владыка небес (ему сие не подобает) – он карает преступника рукой того, кто сам злодействует. Словом, воздаяние свершается неминуемо. Не бывает так, чтобы проступок остался безответным. Возможно, кара в одном случае будет легче, а в другом – тяжелее, например, за убиение доброго человека… Мой брат, всю свою жизнь ты занимался воровством. Твое имя всем известно: во всех управах и в домах чиновных. Ты говоришь, что украденные деньги ты роздал беднякам. Возможно, и так. Однако многие этому не верят, считая, что ты их где-то прячешь. Рано или поздно кому-то придет в голову проверить это… И если богатства на самом деле существуют, их просто отнимут у тебя и тогда, считай, тебе еще повезло – ты сохранишь свою жизнь! А если и впрямь роздал беднякам? Чем расплатишься? Жизнь твоя повиснет на волоске! Вот почему я утверждаю, что возмездие непременно грядет. И нынче оно запоздало, возможно, лишь потому, что свершенные тобой проступки слишком велики. Кто знает?

Надо вам заметить, что Соперник Куньлуня был человеком упрямым и крутым. Именно поэтому он всем внушал страх и даже ужас. Доброе слово обычно пролетало мимо его ушей. Однако нынче, после праведных речей старца, в нем вдруг проснулась совесть. Никто не понуждал его к раскаянью. В его душе вдруг родилось желание избавиться от зла и встать на добрый путь. И он сказал монаху так:

– Все, что я делал прежде, конечно, недостойно благородного мужа – цзюньцзы. Но я поступал так не из корысти, а чтобы помочь другим. В мире слишком много богатеев, которые трясутся над своим добром, боятся истратить свои богатства. Вот я и брал у них совсем немножко и помогал другим – вовсе не себе! Словом, я делал добрые дела. Сейчас ты мне сказал, учитель, что мои проступки очень велики, их слишком много, а потому в этом мире иль в ином я непременно должен ждать возмездия. Однако нынче я решил повернуть свою главу. Могу ли я покаянием загладить свои грехи?

– Его грехи намного тяжелее, чем твои! – Одинокий Утёс ткнул пальцем в сторону Вэйяна. – Однако всей своей душой он обратился к добру и тронул этим Небо, которое, приняв двух чад его, позволило ему расплатиться с прошлыми долгами. Я не выдумал сию историю, ты услышал ее своими собственными ушами. Отсюда ты поймешь, что можно ждать от покаянья.

Услышав, что его друг решил обратиться к добрым делам, Вэйян – Упрямый Камень возликовал душой и рассказал Сопернику Куньлуня о том, как еще три года тому назад отверг советы старца, вступил на недобрый путь и как потом свершилось над ним возмездие.

– Все случилось точно как он сказал – слово в слово! В моей жизни как в зеркале ты можешь увидеть жизнь свою!

Соперник Куньлуня еще больше укрепился в своем решенье. Низко склонившись перед Одиноким Утёсом, он попросил его свершить над ним обряд пострига. Последующие двадцать лет сурового обета и благочестия подвели его к Вратам Истины, и наконец он скончался, а в одночасье с ним скончались Одинокий Утёс и Упрямый Камень. Как говорится: «Умерли они в сидячей позе!»[129]129
  Умерли в сидячей позе. – По преданиям, так обычно умирали святые буддийские праведники.


[Закрыть] Отсюда видно, что и обычный человек когда-нибудь может стать Буддой, Однако в жизни есть две вещи, которые ему мешают: погоня за богатством и сластолюбие. Из-за них он не может отыскать брод, который позволил бы добраться до другого брега. Вот отчего в Небесном зале – в раю, на площади безбрежной, так мало обитателей, наоборот, в аду – в узилище подземном, на пространстве узком, скопились тысячи существ. Верховный государь небес пребывает в чистой праздности, а Владыка ада Яньло занят множеством дел, коих решать не успевает. Попутно скажем, что совершенномудрый человек, способный, как говорится, вскрыть и Небеса и Землю, должен воздержаться от рожденья дев и всяким способом ограничить свои богатства.

В заключенье приведем две строки из «Четверокнижия»,[130]130
  Из «Четверокнижия» – собрания конфуцианских канонов – взята лишь первая строка, которая принадлежит Конфуцию. Смысл ее в том, что полумерами нельзя спасти людей. Нужны не мнимые, но подлинные жертвы. По мысли автора, к настоящему прозрению и святости (становлению совершенного человека) может привести лишь искреннее раскаяние в своих проступках и та жертва, которую должен принести человек, а также честное покаяние.


[Закрыть] дабы еще раз напомнить о возможных проступках, которые свершает человек: «Разве может стать совершенномудрым тот, кто произвел изображение истукана для могилы?»

Заключение гласит:

Поначалу в этой книге мы ощущали чувство благодарности к совершенномудрому – шэнжэню, а в конце повествования появилась как бы некая обида на него. Будто совершенномудрый человек не способен испытывать ни радости, ни беспокойства. И кажется, что книга эта лишь служит людям для забавы. В нужном месте, однако, появились две строки из «Четверокнижия», как некая попытка оправданья мудреца. В конце мы спросим, что же означают слова «подстилка из плоти»? Что это: средство познать самого себя или некое клеймо за преступленья?