Текст книги "Двенадцать башен"

Автор книги: Ли Юй

По счастливой догадке старик узнает своего сына; в девичьих покоях убеждаются, что фамилии одинаковы

Итак, почтенный Инь, расставшись с сыном, вывешивал объявления во всех местах, которые проезжал. В объявлении было написано, что старик назвал юноше имя вымышленное, и если юноша желает его найти, пусть едет туда-то и спросит такого-то. Яо Цзи прочел объявления и сразу же отправился в место, указанное стариком, но там ему ответили:

– Нет здесь такого, вас обманули!

Юноша растерялся. Куда деваться? Тут на помощь ему пришла старуха.

– Мои родные места совсем рядом, – сказала она. – Дома у меня только муж, детей нет. Поедемте ко мне и, если не побрезгуете, будем жить вместе. Согласны?

Яо Цзи ничего не оставалось, как принять предложение старухи. Когда подплыли к селенью, увидели на берегу человека.

– Чья это лодка? – громко крикнул незнакомец. – Не едет ли в ней мой сын, Яо Цзи?

– Кажется, отец, – удивленно проговорил молодой человек. – Как он сюда попал?

– Да ведь это мой старик! – вскричала старуха. – Только почему он не меня кличет, а вас?

Тем временем лодка пристала к берегу, и человек взошел на борт. Женщина зарыдала. Она оказалась женой почтенного Иня, которого встретила после долгой разлуки. А получилось все так. Когда Инь покинул дом, в их места пришли мятежные солдаты и захватили всех женщин в плен. Один отряд двигался по течению реки, второй – ему навстречу. Оба отряда должны были соединиться в определенном месте, и там открыть торговлю людьми. Они надеялись заработать большие деньги, а потом сдаться юаньским войскам. Обе женщины, старая и молодая, очутились в одной лодке и познакомились. Если бы злодеи продали их в разное время, старый Инь вряд ли встретил бы свою жену, а Яо Цзи – невесту. Но Творец всего сущего распорядился судьбами куда искусней, чем это делают люди! Впрочем, подобным мастерством обладают и сочинители. Автор, собравшись с мыслями, пишет повесть или пьесу, в которой люди встречаются, дабы расстаться, или разлучаются, чтобы встретиться. О, какого труда стоит ему описать все это!

Наша замысловатая история, кажется, подошла к своей кульминации. Но в жизни случаются события еще более удивительные, такое, что даже в голову не придет.

Вернемся, однако, к нашим героям. Почтенный Инь и его жена привели молодых людей в парадную комнату в башне, дабы совершить церемонию встречи.

– В этой комнате вы будете счастливы, – промолвил Инь. – Когда мы с женой перебрались в башню, у нас вскоре родился сын. Сейчас ему было бы столько же лет, сколько тебе. Но с ним случилась беда – он попал в пасть тигра. В память о нем мы отдаем эту башенку вам. Пусть у вас родятся дети!

Старики повели молодых людей наверх.

– Приберете здесь сами! – сказал Инь.

Но Цзи внимательно огляделся: окна, постель с пологом, стол, стулья... Его лицо выразило изумление.

– Эта комната напоминает мне детство, – молвил он. – Я часто видел ее во сне. Странно, ведь я никогда не имел родного очага, а сейчас будто очутился дома!

– Что ты этим хочешь сказать? – спросил Инь.

– В детстве мне часто снилась эта комната... Та же дверь, окна, оконные створки, ложе, задернутое пологом, утварь. Все точь-в-точь такое. Как-то ночью я спросил себя: «Почему все это мне снится?» И тогда я услышал чей-то голос: «Это дом, где ты родился! Вон в том сундучке хранятся твои игрушки. Не веришь – взгляни!» Я открыл сундучок и увидел игрушки. Много-много разных игрушек: глиняные человечки, лошадки, флажки, палочки... мои старые знакомые. Потом я проснулся. Комната, где я находился, вовсе не походила на ту, что я видел во сне. «Мало ли что может привидеться во сне», – подумал я. И вот сейчас я снова вошел в эту комнату! Что это, сон или явь?

Супруги Инь немало удивились.

– Действительно, вскоре после того, как мальчик исчез, мы поставили сундучок с игрушками за постель. Но откуда ты это знаешь? Неужели ты тогда остался жив? Какой-то мошенник подобрал тебя и продал. А нынче Небо и Земля помогли нам соединиться вместе! За какие же это наши заслуги?

– Мне сейчас двадцать с небольшим, – сказал Яо Цзи. – И за все это время я ни разу не слышал, чтобы моих родителей называли не Яо, а как-то иначе!

– Ты и вправду словно находился во сне! – рассмеялась молодая женщина. – У нас в доме все знали, что ты без роду без племени, только тебе не говорили. Из-за этого отец не хотел брать тебя в зятья. Хотя ты был ему по душе. Кто-то сказал ему, что тебя купили и привезли в наши края. Неужели ты ни о чем не догадывался?

Яо Цзи был в полной растерянности – он не знал, что сказать.

– Кажется, я разгадал загадку и могу рассеять последние сомнения, – проговорил, помолчав, Инь.

Он отвел юношу в сторонку и велел расстегнуть одежду.

– Все ясно! Ты мой сын! – воскликнул он. – Чего только не бывает в жизни, но такого я еще не слышал. Само Небо даровало мне счастливый день, когда мы встретились. Сын мой, то, что ты взял чужого человека себе в отцы, было предопределено Небом!

Тут все пали на колени и принялись истово кланяться Небу и Земле. Потом Инь велел заколоть свинью и ягненка, дабы отблагодарить духов за их милость. Само собой, чудесная история сразу же стала известна всей округе. Почтенный Инь, боясь, что ему не поверят, велел сыну подтверждать верность своих слов. И тогда юноша получил прозвище Инь Полмошонки.

Как известно, мужчина с подобным недостатком не обязательно лишен способности иметь потомство, тем более если он ведет жизнь тихую и скромную. У него родилось много детей, правда, у мальчиков был тот же изъян, что и у отца. Род Инь процветал вплоть до эры Хунчжи [341] 341
  Эра Хунчжи —девиз правления Сяоцзуна (1488—1505 гг.).


[Закрыть] – Величественного Правления, а потом пресекся.

 
Если узор будет соткан искусно,
Можешь ты стать вельможей почтенным,
Даже имея изъян телесный,
Можешь блистать умом вдохновенным.
С людьми знакомясь, следи, чтоб сердце
Было правдивым и благосклонным.
Не надо во всем полагаться слепо
На ведунов в одеянье посконном [342] 342
  Одеянье посконное —иносказательный образ ведунов и гадателей. В эпоху Сун жил некий даос-отшельник по прозвищу Даос в Посконной одежде, прославившийся своим гадательным искусством. Иногда его связывают с отшельником Чэнь Туанем.


[Закрыть].
 

БАШНЯ, ГДЕ ВНЕМЛЮТ СОВЕТАМ

Когда побелела его борода, он покинул стезю чиновника и стал отшельником; отбросив прочь шелковую шляпу, он решил насладиться жизнью на зеленых просторах [343] 343
  Зеленые просторы —символ свободного и счастливого бытия бессмертных.


[Закрыть]

 
В городах, в селеньях окрестных —
Всюду тьма солдатни жестокой.
Лучше будет уехать отсюда —
Поселиться в деревне далекой.
Я с женой – вот мое семейство,
Мы вдвоем, нет у нас детишек,
И возьму только цинь мой звонкий
Да котомку, полную книжек.
Где тот ивовый цвет чудесный,
Что летал над Циньской страною [344] 344
  Циньская страна —то есть империя Цинь. Здесь, однако, имеется в виду не реальная династия, а некая земля блаженства.


[Закрыть]?
Только воды бегут из Улина [345] 345
  Улин —название древнего округа на территории нынешней провинции Хунань. Именно здесь находился легендарный Персиковый источник – обитель людей, достигших блаженства.


[Закрыть],
Аромат донося порою.
Ухожу я прочь поскорее,
Оставаться здесь я не буду.
Оглянулся – и с болью-тревогой
Поле битвы вижу повсюду.
 

Эти стихи я сочинил еще до смутного времени, в те годы, когда покинул город и поселился в деревне. В древности говорили: «В пору малых смут беги из города, в пору больших смут уходи из деревни». Но я так полагаю: в годы больших смут, равно как и малых, в деревне лучше не жить. Другое дело, если в стране царят мир и порядок. Тогда гораздо спокойнее жить подальше от города. И все же деревня не лучшее место для жизни, особенно в пору, когда порядок в Поднебесной еще не установлен и повсеместно вспыхивают мятежи и волнения, пусть даже бесчинствуют не крупные разбойники, а мелкие, и топот их коней слышится чаще, чем грохот солдатских повозок. Увы! Кажется, что в эти времена Творец всего сущего лишился добросердечия. Цзайсянов – «горных вельмож» [346] 346
  «Горные вельможи» —отшельники, которые подобно высоким вельможам – цзайсянам никому не подвластны.


[Закрыть]понижают в ранге, и они, превратившись в простых смертных, вынуждены жить возле «городских колодцев», терпя унижения и позор.

Я прожил на свете полвека. Из них десять лет мне посчастливилось обитать глубоко в горах, подобно важному цзайсяну, вот отчего мне и понятны радости сельской жизни. Сейчас, в пору военного лихолетья, я из-за бесчинств разбойного люда попал в город. Меня окружили местные крысы и лисы, а потому я быстро познал тяготы здешней жизни. Вы спросите, неужели за десять лет жизни в горах с тобой ничего не случилось? Неужели ты не бросился в ужасе прочь, услышав страшное имя Стремительного, для которого стало привычным делом рушить города и убивать людей? На это я так отвечу: «Вначале человеком владеют думы о богатстве и знатности, потом он снимает шапку «узника Чу» [347] 347
  Узник Чу —символ человека, попавшего в безвыходное положение.


[Закрыть]и, наконец, облекается в одежду из перьев небожителя» [348] 348
  Одежда из перьев —одеяние бессмертного-сяня. Обретя бессмертие, человек облачается в одеяние из перьев и улетает на небо.


[Закрыть]. В свое время я был деревенским учителем, и это занятие меня «подняло на ноги». Потом в разных местах я исполнял чиновную работу сыма [349] 349
  Сыма —чиновничья должность. В древности соответствовала должности военного министра.


[Закрыть]. А через несколько лет, поверив гаданью, поселился в горах, стал «горным вельможей» – цзайсяном. Тем, видно, и кончу.

Вы мне не верите? Считаете мои слова бесстыдным бахвальством? А я между тем сказал сейчас чистую правду. Славу, которую я здесь снискал, не сравнишь ни со знатностью, ни с богатством. Вначале она словно бы незаметна и как бы исподволь являет свое величие. Ничего подобного никогда не случается с каким-нибудь важным чином, который свой пост воспринимает как должное. Лишь покинув высокую должность, он начинает понимать, что счастья добиться совсем нелегко. Так произошло и со мной. Лишь покинув чиновную службу, я понял, что мудрые старцы предпочитали жить в горах еще до наступления смутного лихолетья.

Если вы все еще мне не верите, прочитайте внимательно несколько строк из стихотворения, которое я сочинил, когда спасался в деревне от смуты. Не обессудьте за то, что оно несовершенно, главное, обратите внимание на места, где я жил; людей, с которыми довелось встречаться, деяния, которые пришлось совершить. И тогда вы скажете, надуманны мои рассуждения о «горных вельможах» или же соответствуют истине, возможно ли их использовать в жизни, насколько близки они к бытию небожителей – шэньсяней. В моем стихотворении есть такие пятисложные строки:

 
Поле мотыгой взрыхляю,
Опять покупаю вола.
Навес камышовой крыши
Тугая лоза обвила.
Не хуже, чем город уездный,
Селенье, где мы живем:
Цветы да густые рощи,
Как птичье гнездо, наш дом.
Купил я земли три цина,
Где все зеленеет весной.
А рядом чистый заливчик
Блестит изумрудной водой.
Жена и служанка довольны,
В глазах моих гордость видна.
Хмельное вино мы пьем,
А кругом сияет весна!
 

А вот еще один стих, только написанный семисложным размером:

 
Мне вина покупать городского не надо,
Сам готовлю вино, ведь живу в достатке.
А приедет гость – мой друг-собеседник,
Рвать любые овощи может с грядки.
С частоколом сплелись побеги бамбука,
И по планкам решетки лиана вьется.
Здесь цветы повсюду – признак досуга,
Здесь шутливая летопись создается.
Где я сад насадил, мэйхуа в цветенье,
И прохлада бамбук молодой овевает.
Поливаю, рыхлю свои грядки, – и лучше
Моей пищи простой ничего не бывает!
За окном изогнулась река, а в доме —
Сладкозвучный цинь, мудрых книг страницы.
Средь цветов я читаю – и каждая строчка
Ароматом в душу мою струится.
 

Как видите, в этих стихах, написанных без особых к тому причин, просто показан окрестный пейзаж. Есть у меня еще одно сочинение из числа «оборванных строк», которое еще сильнее трогает душу, – это «Десять благодатей Горного кабинета». В нем я пишу о том, что увидел лет двадцать назад, когда очутился в местах, где обитают ушедшие в горы. Прочтите его, почтенные, и вы сразу поймете, что в авторе таится частица бессмертного духа, хотя на самом деле он простой человек. Словом, взгляните на это сочинение как на нечто редкостное, диковинное.

Что же такое «Десять благодатей»? Пробегите глазами короткое предисловие к нему, и вы сразу поймете, почему оно было написано. В нем говорится! «Праведник в бамбуковой шляпе соорудил камышовую хижину и стал в ней жить. Некий гость однажды сказал: «Вы ушли от людской суеты в безмятежную тишину. Не раскаиваетесь вы в содеянном?» Праведник ответил: «Нисколько, я наслаждаюсь всем, что дает мне природа – воды и горы, любуюсь цветами, слушаю пение птиц. Так что в нынешней моей жизни есть множество благодатей. Почему вы об этом спросили?» Гость попросил его объяснить поподробней. Праведник объяснил, облекши ответ в форму стиха.

Благодать землепашества

 
Десять му нагорного поля.
Частокол да тропинка к дому.
А кругом – тень лесов зеленых,
Подступивших к заливу речному.
Вот петух возвещает полдень,
И домой, пообедать с женою,
Землепашец идет, – ей не надо
На межу торопиться с едою.
 

Благодать сельской жизни

 
За окошком, куда ни глянешь,
Все полно нефритовым звоном.
С четырех сторон мой домишко
Окружен простором зеленым.
Много сил отнимают заботы,
Как у всех, кто живет в селенье.
Но заботы ничуть не мешают
Предаваться любимому чтенью.
 

Благодать рыболовства

 
Нет на мне бамбуковой шляпы,
Нет накидки, не в лодке качаюсь —
Целый день у Восточной беседки
Черепаху поймать [350] 350
  Черепаху поймать... —Морская черепаха – ао – символизировала ученую карьеру. Образ восходит к сочинению философа Лецзы, где говорится о великане, который ловил черепах. То же выражение означает «винную забаву» – веселое виновозлияние с особой игрой.


[Закрыть]пытаюсь.
Добрый гость сегодня явился,
Я вином его угощаю.
Осторожно бросаю наживу,
Рыбку мелкую извлекаю.
 

Благодать поливки сада

 
У квадратного тихого пруда
Поливаю свой садик сегодня:
Здесь расти овощам привольней
И плодам созревать свободней.
Кто обнял кувшин [351] 351
  Кто обнял кувшин... —У философа Чжуанцзы есть притча о человеке, который вырыл колодец и доставал из него кувшином воду для полива земли. Впоследствии выражение «обнять кувшин» стало обозначать простую, безыскусную жизнь на лоне природы.


[Закрыть], тот, конечно,
Простоват, но крестьянин толковый. —
У него обучаюсь секретам,
Как растить свой садик плодовый.
 

Благодать колодезной воды

 
За стеною – гора. Там кухня
Возле старенького колодца:
Изогнулось коленце бамбука,
И вода по желобу льется.
Заварил я чаёк погуще,
Гостя доброго принимаю.
Ах, какой аромат напитку
Придает вода ключевая!
 

Благодать полоскания одежды

 
Чтоб от пыли отмыть одежду,
Мне источник искать не надо.
Перед дверью – ручей чистейший,
Звон его – для души отрада.
Как отшельнику, чтущему скромность,
Мне во всем чистота желанна:
Ленты шляпы моей отмыть бы
В благодатных водах Цанлана [352] 352
  Цанлан —название реки в современной провинции Хубэй. В книге философа Мэнцзы приводится песня о «водах Цанлан».


[Закрыть]!
 

Благодать труда дровосека

 
Слышу утром: в лесу осеннем
Хворост раб-слуга собирает:
С треском рубит сухие сучья
И опавшие листья сгребает.
Бросив книгу, за ним устремляюсь
Поглядеть на труд его спорый.
Распахнул я настежь ворота —
Предо мной возвышаются горы.
 

Благодать ночной службы

 
Спят селенья. Спят люди крепко,
Будто ночь их сковала стужей.
Стережет во тьме их ворота
Лишь река, что шумит снаружи.
Чуть белеет тропинка, а дальше
Виден мостик – шаткий, горбатый.
Спит в горах дикий пес-бродяга
Меж корнями сосны лохматой.
 

В свое время я сочинил еще два стиха: «Благодать пения» и «Благодать любования», но, увы, я их не запомнил, а рукопись потерялась. Примерный смысл таков: «Полагайся на творение Неба, но опирайся на силу людскую». Да, благодатна земля, на которой я живу. Конечно, с Пэнлаем [353] 353
  Пэнлай —одна из трех знаменитых обителей бессмертных. Подобно Персиковому источнику, воспринималась как место радости и блаженства.


[Закрыть]или Персиковым источником ее не сравнишь, но она нисколько не уступает знаменитым местам у потоков Ванчуань [354] 354
  Потоки Ванчуань —название места в провинции Шэньси, известное горной тесниной, из которой вырывается стремительный поток веды. Здесь построил свою хижину танский поэт Ван Вэй.


[Закрыть]и у ручья Яньси [355] 355
  Ручей Яньси —название реки в провинции Чжэцзян. Ее окрестности славились прекрасными видами.


[Закрыть]. Разбойники бесчинствуют ныне во всех четырех сторонах, повсюду слышно ржанье солдатских коней. Люди покидают родные места, бегут с насиженных мест. О, как это горько! Размышляя об этом, я сочинил стих, пытаясь излить свои чувства, дабы люди, находящиеся на чиновной стезе, равно как и «вельможи гор», не забывали о славном даре небес и не искали иных удовольствий, кроме тех, которые получают подле текучих вод.

Все, что я здесь сейчас наболтал, относится к «чистым беседам» [356] 356
  «Чистые беседы»(или «чистые суждения»)– философские беседы, которые вели ученые мужи древности. Впоследствии выражение «чистые беседы» стало синонимом разглагольствований, праздной болтовни.


[Закрыть], которые ведут просвещенные мужи. Прекрасные речи о лесных кущах и родниках я вел еще до смуты, мечтая о жизни в деревне. И если бы, внемля моим советам, люди взглянули на мир другими глазами и изменили, как говорится, свое нутро, если бы живущие подле городских колодцев обратили свои взоры к горам и лесам, автор мог бы считать, что достиг цели. Было бы жаль, если бы люди, начитавшись книг о славе и выгоде, устремились в города, презрев жизнь на лоне природы.

Во времена династии Мин, в годы Цзяцзин – Счастливого Успокоения – в Исинском уезде области Чанчжоу провинции Чжили жил один почтенный человек по фамилии Инь. Имени узнать не удалось. Все звали его историографом Инем, поскольку он занимал чиновный пост шицзяна – толкователя текстов при особе государя. Был у него двоюродный брат Гу по прозванию Дайсоу, что значит Старец Тугодум – потомок гуна Тигриная Голова. Подобно Иню, он слыл большим любителем каллиграфии и снискал на этой стезе славу. Человек весьма скромный, он в жизни довольствовался малым, и среди знатных мужей в парадных одеждах выглядел отшельником, пришедшим с гор или из глубины лесов. Когда-то он вместе с Инем учился, и они были друзьями. Бывало, что на малых испытаниях [357] 357
  Малые испытания. —Старая система экзаменов помимо основных туров, или этапов, включала также всевозможные предварительные, или переходные, испытания.


[Закрыть]имя Гу стояло перед именем Иня, однако на экзаменационной стезе он так и не добился особых успехов. Однажды он как бы дал себе клятву: «Звания сюцая я буду добиваться лет двадцать – не больше, участвуя в экзаменах пять, от силы шесть раз. Если же не сумею добиться славы, откажусь от ученой карьеры и, пока крепок телом, найду другое занятие. Не годится сдавать экзамены, когда, как говорится, пора выщипывать волосы в бороде!»

И вот ему исполнилось тридцать, а может быть, чуть побольше. В бороде появилось несколько седых волосков.

– Это символ «зрелого мужа», – сказал ему кто-то. – Что будете делать, сударь?

Гу Тугодум так отвечал:

– Нет, это не символ «зрелого мужа». Это зов к уединению. И я откликнусь на этот зов.

Через несколько дней Гу снял с себя одеяние ученого, сжег все стихи и сочинения, уничтожил кисти и камень для растирания туши, раздал знакомым принадлежности для письма и рисования. Себе он оставил лишь несколько книг по возделыванию земли и то, что необходимо для жизни. Кто-то его спросил:

– Зачем вы уничтожили книги и картины? Ученая карьера как будто не имеет ничего общего с чтением или живописью.

– Нынче никто не может прославиться с помощью искусств, ибо все только и мечтают о шелковой шляпе чиновника. По правде говоря, живопись и литература стали в наши дни занятиями совершенно бесполезными. Невозможно жить отшельником в горах и заниматься каллиграфией. Конечно, если я пущу в оборот деньги, то возмещу то, что потратил некогда на подношения. Но что я получу в ответ? Насмешки и издевательства! Так уж лучше я не буду этого делать!

Люди с понятием, слушая Гу, считали его человеком дальновидным и мудрым. В самом деле, беседуя с друзьями, он никогда не опускался до пустой болтовни и без всякого удовольствия замечал промашки людей достойных.

С тех пор как историограф Инь получил чиновный пост, у него появилось много знакомых, умевших польстить или, наоборот, позлословить во время сокровенной беседы. Гу Тугодум был совсем другим. Он всегда говорил правду. Скажем, затронута честь какого-нибудь достойного человека, о нем распространяют всякие слухи, возникают сомнения. Иные предпочитают промолчать, а Гу непременно скажет все напрямик. Он любил потолковать о вещах таинственных, а также о разных событиях древности, это была его слабость. Он мог бы, как говорится, без устали «подрезать фитиль лампы». Неудивительно, что историограф Инь очень уважал Гу, видя в нем чуть ли не святого мудреца. Находясь с Тугодумом в родственных связях и ценя его дружбу, он старался все время держать его подле себя и, хотя Гу жил далеко, часто его навещал, пренебрегая этикетом. Как известно, любому поступку важного лица придают бо́льшее значение, чем поступку простого смертного. Скажем, два-три его визита все равно, что десяток визитов обычных людей. Мало того, что Инь навещал Гу, он несколько раз присылал ему приглашения, а не дождавшись ответного визита, снова шел к другу, чем нанес ущерб собственной чести.

Надо заметить, что, кроме Гу, презревшего ученую карьеру, в Исине жили и другие шэньши, о которых можно сказать: «В младые годы мы вместе учились, и муж он весьма достойный!» Друзья и знакомые пытались затащить Иня в гости, то и дело его приглашали, но Инь обычно отвечал отказом. И люди, понятно, обижались. «Как будто мы все одинаковы, но к Гу он благоволит, а меня ни в грош не ставит!»

Между тем, отказавшись держать экзамены на ученую степень, Гу мечтал лишь о «чистой праздности» [358] 358
  «Чистая праздность» —понятие, часто встречающееся в сочинениях Ли Юя. Писатель имел в виду свободную жизнь, не скованную условностями общества, когда человек поступал согласно велениям сердца.


[Закрыть]. Но вопреки ожиданиям на него обрушилось множество хлопот и докучливых дел. Испытывая досаду, Гу только и думал, как уйти от суматошного мира, «скрыться от Цинь». Жизнь в городе издавна претила ему. Он любил горы, где можно, как говорится, «мотыжить тучи и удить луну в воде». Недалеко от города, ли в сорока с небольшим, находилось местечко под названием Терновый родник. К югу от него Гу купил несколько му чахлой земли и построил хижину, чтобы прожить в ней до старости. Опасаясь, как бы друзья не начали его отговаривать, он сообщил им об этом лишь перед самым отъездом.

Здесь мы прервем наш рассказ и немного замедлим повествование. Пусть отдохнут глаза.

Вспоминая о друге, муж внемлет советам и дает название башне; ограбленный избегает встречи с друзьями

Гу Тугодум выбрал счастливый день для переезда и оповестил об этом друзей, чтобы они устроили ему проводы.

– Это не обычный переезд, – сказал Гу. – Я переезжаю на лоно природы, дабы посвятить ей всю оставшуюся жизнь. В город я навряд ли вернусь. А если сделаю это, пусть назовут меня Фэн Фу [359] 359
  Прозвище Фэн Фу. —Здесь Фэн Фу символизирует человека, нарушившего свое слово, обманщика (см.. коммент. 194).


[Закрыть].

– Странный поступок! – заметил один из друзей. – С какой стати вы покидаете город, если его еще не коснулось пламя войны и по ночам не слышно собачьего лая? Да и рано, пожалуй, вы заговорили об оставшейся жизни.

– Именно потому, что сейчас все спокойно, – отвечал Гу, – я и уезжаю в деревню. Когда же запахнет дымом пожарищ, поздно будет думать о сельских работах на зеленых просторах. Помнится, в древности говорили: «Кто помышляет о славе, идет во дворец; кто добивается выгоды – в город». Мне не нужны ни слава, ни выгода. Я хочу малого: самую простую еду и одежду, взращенное мною просо и вытканный мною холст. Не по душе мне шум и суета. Я люблю мечтать в тишине. Разумеется, и живя в городе, можно закрыть для гостей двери дома и возлечь на ложе, сплетенное из веревок. Но все равно здесь не помечтаешь в покое. Безмятежный сон непременно будет нарушен: либо закричит какое-нибудь животное, либо позовет какой-нибудь человек. Потом ты получишь письмо, а на письмо следует ответить. Вы спросите, почему же тогда Горному старцу Си И [360] 360
  Горный старец Си И. —Слова «Си И» означают «Невидимый и Неслышимый». Впоследствии так стали называть отшельника Чэнь Туаня (см. коммент. 219).


[Закрыть] – Невидимому и Неслышимому, как его называли, удавалось обрести во сне покой, а Наньго Цзыци [361] 361
  Наньго Цзыци —герой одной из притч древнего философа Чжуанцзы, образ отшельника-мудреца, постигшего смысл жизни путем созерцания.


[Закрыть] – забыться в уединении? Потому что оба они жили не в городе, а в деревне.

Встревоженные подобными размышлениями Гу, друзья решительно воспротивились его планам, как говорится, «схватились за оглобли телеги, легли поперек дороги». Но Гу оставался непреклонным.

– Если не хотите жить в городе, найдите пристанище где-то поблизости, в нескольких ли отсюда. Это почти сельская местность, – уговаривали друзья. – Там нет городской суеты, и в то же время это недалеко, мы сможем вас навещать и слушать ваши мудрые наставления. А это нам очень нужно. Ведь все мы растим детей.

– Я как раз и мечтал отправиться в глушь – в самые дальние горы. Зачем же мне жить где-то на полпути между городом и деревней? К тому же на самом виду у людей. Хлопот здесь, пожалуй, будет больше, чем в городе! Нет, это мне не подходит!

Гу простился с друзьями и через несколько дней вместе с семьей отправился в горы.

С его отъездом жизнь местных шэньши заметно потускнела. Что до историографа Иня, то он не только постоянно вспоминал Гу Тугодума, но даже видел его во сне. Ведь он потерял друга, который мог прямо сказать ему правду, указать на любой промах. Нередко на память ему приходили советы, которые Гу дал ему на прощанье, когда они сидели вдвоем в домике-башне. Каждое слово Тугодума, словно целебное зелье, способно излечить от болезни! Увы! Видимо, он больше не увидит своего дорогого друга! В память о нем историограф решил назвать башню, в которой они некогда вели беседы, «Башней, где внемлют советам».

Вернемся, однако, к Гу Тугодуму. Жизнь в дальних горах пришлась ему по душе. Гу чувствовал такую радость, как будто попал в обитель бессмертных, уподобился журавлю, парящему в облаках. Да, историографу Иню и его друзьям очень не хватало этого чудака Гу. Через несколько дней Инь отправил ему письмо со слугой, умоляя вернуться. Тугодум ответил решительным отказом. Все поняли, что он и в самом деле никогда не вернется, и мало-помалу от него отступились...

Однажды из уездной управы к Гу явился посыльный. Гу велено было ехать в город, поскольку за ним числилась недоимка. Эта весть очень расстроила Гу.

– Почему не тревожат людей из богатых домов? Их немало в нашей деревне. У меня же всего несколько му. С какой стати я должен платить подать?

– Вам известна поговорка: «Чиновник может ошибиться, гонец – никогда!» – ответил посыльный. – Хотите или не хотите платить – дело ваше, но объяснение вы обязаны дать.

Тугодум прожил в горах меньше полугода и, конечно, не думал, что на него обрушится такая беда. А главное, он дал клятву никогда больше не возвращаться в город. А что, если задобрить посыльного взяткой? Пусть что-нибудь наболтает уездному чиновнику.

– Я слышал, сударь, что у вас много знакомых среди городской знати, – сказал посыльный. – Напишите кому-нибудь записку, пусть замолвит за вас словечко. Возможно, вас освободят от подати.

Обращаться с просьбой к друзьям Тугодуму не позволила гордость. Ведь они на смех его поднимут. Нет, лучше лишиться денег!

– Мелкой подачкой вы не отделаетесь, – сказал гонец. – Придется выложить не меньше сотни. Может, тогда удастся для вас что-то сделать!

Гу согласился, надеясь в душе, что через полгода оправится от неожиданного удара. Тугодум мечтал посадить возле дома бамбук, развести рыб, построить помещение для книг, купить мохнатого ослика. И еще он хотел завести лесное хозяйство, которое приносило бы доход.

Увы, его планам не суждено было осуществиться. В местах, где он проживал, вдруг объявились разбойники, хотя раньше о них никто не слыхал. Как-то ночью они вломились в дом с факелами, их было семеро. Обитатели дома с ужасом взирали на нежданных гостей, которые, едва переступив порог, стали хватать вещи и связывать узлы. Оставили немного, в том числе какие-то вещи, видно, украденные в другом месте, большей частью дешевые, брошенные за ненадобностью.

После набега разбойников жизнь Гу день ото дня становилась все хуже. Но он по-прежнему ни к кому не обращался за помощью, боясь насмешек. «Конечно, друзья не оставили бы мою просьбу без внимания, – рассуждал он. – И все же обращаться к ним я не стану. Другое дело, если бы они сами догадались мне помочь». Через несколько дней он получил множество писем с выражением сочувствия. Друзья писали так взволнованно, будто это их ограбили, но примечательно, что ни подарков, ни денег никто не прислал. Мало того, Гу пришлось потчевать гонцов и делать им разные подношения. «Никогда не подумал бы, что мои приятели окажутся столь бесчувственными, – сетовал он. – Даже Инь, считавший меня самым близким другом, отделался пустыми фразами. Волосок, как говорится, пожалел выдернуть у себя. Увы! Со временем мы все больше отдаляемся друг от друга. Вспомните историю Хуан Шуду. Впрочем, так часто бывает в жизни». Гу написал ответные письма, и посланец уехал.

С этих пор Тугодум отбросил пустые надежды на поддержку друзей и решил безропотно нести бремя бедности. Прошло полгода. Нельзя сказать, чтобы они принесли Гу много радости, но жизнь его как-то наладилась и была вполне сносной. Он не жаловался на голод, не сетовал на холод, поскольку был сыт и одет. Но, видно, злая была у Гу судьба. Однажды у ворот появились уездные стражники, они пришли арестовать Гу.

– На днях схватили грабителей, – сказал один из стражников, – которые признались, что во время разбойных набегов останавливались в доме некоего Гу, и хотя краденого у вас не прятали, но кое-что из вещей здесь осталось. Потому господин правитель велел привести вас к себе для допроса.

В списке краденого значились как раз те вещи, которые разбойники у него оставили.

– Ясно, что в прошлой жизни у меня был лютый враг, – промолвил Гу со вздохом, взглянув на жену. – Правильно говорят: «Чистой радости добиться трудней, чем богатства и славы». Слышал я историю про одного человека, который каждый день с наступлением сумерек, едва все стихнет вокруг, возжигал благовония и обращался с молитвами к Небу, дабы оно исполнило его желания. Так продолжалось долго, пока однажды человек этот не услышал голос, доносившийся откуда-то сверху, из пустоты: «Верховный владыка, видя искренность твоих помыслов, решил тебя осчастливить, но не знает, чего именно ты желаешь». – «Желаю я малого, – отвечал человек. – Простой одежды да пищи в достатке, а главное, чтобы мог я свободно гулять по горам и на берегу». Голос из пустоты отвечал: «То, что ты жаждешь, доступно лишь небожителям из высших небесных сфер. Проси лучше знатности и богатства!..» Так получилось и со мной. Чистое счастье, как видно, мне недоступно. Не суждено мне стать мужем «во праздности». Жил я вольно всего полтора года, и за это время на меня обрушились три беды, одна другой хуже. Ясно, что древние, рассуждая о «горных вельможах» и «чиновниках в уединении», говорили не о простых смертных. Чтобы обрести подобное блаженство, надо иметь особую судьбу. Лишь тогда можно спать в облаках и совершать омовение среди речных камней. Если же человек не отмечен счастливой судьбой, горы, и воды, и вечерние дымки могут принести ему великое несчастье».

Гу велел жене сложить вещи и следовать за ним. За то, что Гу проявил почтение к казенной бумаге, посланцы не стали с него требовать денег и даже освободили от колодок [362] 362
  Колодка. —Имеются в виду ножные колодки или канга, которая надевалась на шею преступнику.


[Закрыть]. Они вели себя, как слуги, которым велено проводить гостя к пиршественному столу. Вместе с Гу они направились в сторону города, Гу Тугодум ехал впереди.

Друзья Гу, как вы помните, остались безучастны ко всем его бедам. «Мир жесток! – думал Гу. – Вряд ли кто-нибудь поможет человеку, очутившемуся в моем положении. А потому надо быть твердым, ибо жизнь и смерть во власти судьбы». В нескольких ли от города Гу заметил на дороге множество экипажей, принадлежавших местной знати, которая, очевидно, собралась здесь по какому-то важному случаю. Тугодум не имел ни малейшей охоты встречаться со знакомыми и тем более вступать с ними в разговоры, поэтому опустил низко голову и прикрыл лицо. Тут от толпы отделились несколько человек, это были слуги из знатных семей.

– Господин Гу, не торопитесь! – воскликнул один из них. – Наши господа давно вас здесь ждут. Им известно, что вы нынче прибываете в город. Вам следует встретиться с ними!

– Я преступник, которого влекут в суд! И мне сейчас не до разговоров. Успею встретиться с ними после суда.

Однако слуги не отпускали Гу Тугодума. Один из стражников их поддержал.

– Ничего не случится, если мы проведем здесь лишнюю ночь! Ведь вас никто не торопит!

Пока они препирались, со стороны деревеньки, находившейся поодаль, появилась целая толпа знатных шэньши. Приблизившись, они приветствовали гостя низким поклоном.

– Брат Гу! – промолвил один из них. – Нам надо потолковать. Сколько времени мы не виделись! Пожалуйста, не торопитесь! – Кто-то потянул Гу за рукав.