Текст книги "Двенадцать башен"

Автор книги: Ли Юй

В жизни, двух женщин расцвет и дряхление будто поменялись местами; прежние супруги стали женихом и невестой

Вам, конечно, хочется поскорее узнать, кто прислал письмо и что в нем было написано. Так вот, прислал его свояк Юя и его собрат по экзаменам – Дуань, который, сам терпя лишения и невзгоды, нашел возможность выразить Юю свое сочувствие. Он опасался, что родственник, находясь в плену заблуждений, попадет в беду, а когда поймет свою ошибку, раскаиваться будет поздно. Дуань надеялся, что его слова помогут Юю излечиться от недуга. Как раз в этот момент в Цзинь пришла весть о разгроме Ляо. Дуань понимал, что Юй, связанный с семьей крепкими узами, устремится домой к жене, подобно стреле, выпущенной из лука. Однако на родине его ждет новая разлука, которая приведет к еще более печальному исходу. Дуань советовал другу подать начальству бумагу, в которой заявить, что он внезапно заболел, а самому повременить год-полтора, все спокойно обдумать и взвесить и принять наиболее подходящее решение. Так получилось, что государев приказ в «Столичном вестнике» был напечатан в тот день, когда Юй получил письмо от Дуаня.

Юй Цзычан внимательно прочел послание. Каждое слово в нем было мудрым, будто слово провидца. Сам Дуань отказался возвращаться домой и добровольно терпел лишения, на то были у него веские основания. И действительно, это принесло в будущем свои плоды. Как жаль, что он, Юй Цзычан, в свое время не послушался друга. Может быть, ему удалось бы избежать многих невзгод. Итак, он тут же сочинил бумагу и отправил начальству, но бумага пришла уже после приказа о его новом назначении, где говорилось, что Юй должен явить усердие и рвение, исполняя высочайший указ.

Юй Цзычану ничего не оставалось, как смириться. Он поселился в одном пограничном местечке и стал ждать прибытия дани, чтобы сразу же ехать в государство Цзинь. Надобно сказать, что приезд Юя очень обрадовал цзиньцев, потому что они ждали от него еще большей щедрости. Прежде Юй ведал только серебром, а сейчас еще и шелками. Значит, с него можно урвать вдвое больше. И приемщики дани лезли из кожи вон, устраивая для гостя пиры и делая подношения. С их уст не сходили льстивые восклицания, вроде «почтенный господин Юй» или «господин шилан». Только теперь все было по-другому. Прежде Юй отвечал лишь за дань серебром и платить за угощения ему приходилось сравнительно немного. К тому же ему помогал тесть, а потому Юй расходовал средства весьма свободно. Сейчас он отвечал еще и за шелк, и, понятно, средств ему не хватало. А тесть между тем, увидев, что деньги, посланные зятю, назад не вернулись, решил, что траты эти бессмысленные, что же до сослуживцев Юя, то они, ссылаясь на бедность, отказались выкладывать деньги. Таким образом, Юй Цзычан, если бы даже, как говорится, умел превращать вещи в чистое золото, все равно не смог бы покрыть все расходы. Оставалось одно – последовать совету Дуаня. Будь что будет! Надо, как говорится, укрепить свой хребет, задубить кожу лица [309] 309
  ...задубить кожу лица. —То есть стать равнодушным.


[Закрыть]. Однако цзиньцы поступили с ним по-иному, нежели с Дуанем. На него обрушились испытания до того суровые, что даже вообразить трудно.

От Дуаня же цзиньцы в конце концов отступились, видя, что он способен выдержать любые невзгоды. Они давно поняли, что за его счет им не поживиться, и махнули на него рукой. Поэтому Дуань мог сейчас делать все, что ему заблагорассудится – гулять с друзьями в горах или любоваться окрестными видами. Особых лишений он не испытывал, наоборот, жил вольготно. Возможно, цзиньцы отпустили бы его домой, если бы он попросил, но он не спешил возвращаться. Неужели пустынный край, где он сейчас жил, стал для него «Персиковым источником», куда в свое время люди скрывались от Циньского двора?

Юй Цзычан, который, казалось, был больше не в силах страдать, почувствовал облегчение, как только последовал совету друга. А цзиньцы, видя, что вот уже два года Юй не получает из дома денег и, судя по всему, разорился, оставили его в покое.

Надобно сказать, что за годы жизни на чужбине Дуань и Юй очень сблизились. Они во всем помогали друг другу, деля горечи и печали. Как-то раз Юй Цзычан сказал:

– Брат мой, во всех твоих поступках я вижу мудрость. В одном лишь ты неправ. Я имею в виду твой разговор с женой перед отъездом. Вряд ли в отношениях между супругами уместна такая холодность.

– Напротив, я проявил излишнюю чувствительность, что не к лицу мужчине. – Дуань рассмеялся. – Нет, мой друг, ты не так все понял. Это вовсе не холодность!

– Ты сказал ей, что она выйдет замуж вторично, из-за чего, собственно, она и сожгла твое платье. При прощанье на лице твоем не было следов печали, одна суровость. Разве это не бессердечие? А ты еще толкуешь о какой-то чувствительности!

– Ты простодушен и слишком любишь свою жену. Неудивительно, что все эти годы тебе пришлось мучиться. Но вот что тебе следует помнить. Молодая женщина не любит грустить, ибо привыкла к радостям жизни. Она спокойно относится к вдовству, лишь когда муж ее умирает и мечтать о нем бессмысленно. Если же обречь ее на вдовство при живом муже, она в конце концов умирает от тоски. Мы жили с женой душа в душу и расстались, увы, не по своей воле. И если бы в день расставанья я проявил излишнюю чувствительность, оставшись одна, она мечтала бы о прежних супружеских утехах. А ведь подобные воспоминания все равно что ядовитое зелье, способное отправить человека к Желтым источникам раньше положенного срока. И тогда, пусть даже я вернулся бы на родину, нам не довелось бы больше насладиться супружеским счастьем. Вот почему я был так суров при прощанье. Чтобы жена потом вспоминала об этом без радости и легче переносила разлуку. Древние говорили: «Сначала подведи человека к смертельной черте, а потом возроди к жизни». Именно так поступил и я. Неужели ты этого не понял? Ведь образованный человек!

– Может быть, ты и прав! – проговорил Юй. – Но учти, женщина подобна ивовому цвету и воде. Понять ее порой невозможно. Ты, видно, считаешь свою жену исключением. Но представь, что она могла послушать тебя и сделать то, чего сама никогда не сделала бы. Что тогда?

– Надо знать, кому советуешь. За годы нашей совместной жизни я убедился, что жена моя женщина вполне достойная и заслуживает доверия. Она чтит нормы поведения и никогда не позволит себе их нарушить. Вот почему я поступил именно так, а не иначе. Окажись на ее месте другая, вряд ли я сделал бы этот рискованный шаг.

– И все же перед отъездом тебе следовало быть с ней поласковее, как-то утешить ее, даже если ты не надеялся вернуться живым. Зачем, к примеру, ты повесил на башне похоронную надпись? Неужели ты и в самом деле не надеешься вернуться к семье? Или хочешь, словно Дин Линвэй, вернуться домой журавлем?

– И эта надпись, и моя суровость с женой имеют один и тот же смысл. Надпись на башне говорит о вечной разлуке. А я и хотел, чтобы жена забыла о прежних радостях и жила спокойно, отринув пустые надежды на встречу, не считая дни до моего возвращения, не убивая себя печалью. Каждый супруг, очутившийся в нашем положении, должен последовать моему примеру. И не только супруг, но и любой человек, собравшийся в чужие края, дабы приобрести там имя и славу. Если уезжаешь на год, скажи, что уезжаешь на два. Если уезжаешь всего на месяц, вообще не говори, когда вернешься. Ведь дальняя дорога сопряжена с разными превратностями. Поэтому лучше приехать неожиданно, чем невольно нарушить обещание и тем самым заставить близких тревожиться. Любящий супруг должен поступать именно так. Тогда супружеская любовь сохранится до старости и печаль не оставит следа на лице жены. Мой друг, ты мне не веришь. Что же, тогда возвращайся домой. И когда посмотришь на наших жен и сравнишь их, сразу поймешь, кто из нас прав.

Слова Дуаня не рассеяли сомнений Юя.

– Твои рассуждения мудры, но жестоки. Окажись я на месте твоей супруги, возможно, я бы их понял, но следовать им, пожалуй, не смог бы.

Шли годы, летели дни, а друзья по-прежнему томились на чужбине. Восемь раз сменились звезды на небе, столько же раз выпал иней на земле. При дворе Сунов уже дважды изменялся календарь государева правления, и у власти сейчас стоял государь Циньцзун [310] 310
  Циньцзун —последний император династии Северная Сун (1126—1127 гг.).


[Закрыть]. Как раз в это время страна Цзинь пошла разбойным походом против государства Сунов и нанесла ему жестокое поражение на севере. Цзиньцы ворвались в сунскую столицу [311] 311
  Сунская столица —в то время Бяньлян (он же Восточная столица), затем перенесена в Ханчжоу.


[Закрыть], захватили в плен государей Циньцзуна и Хуэйцзуна и увезли. Юй и Дуань, увидев своих владык в неволе, не могли сдержать слез. Во время церемонии, положенной при встрече государя и подчиненных, Хуэйцзун поинтересовался именами подданных. Оказалось, это те люди, которых он в свое время преследовал. Государя охватило чувство раскаяния. Если бы не указ о наборе государевых невест, несчастным вассалам не пришлось бы восемь долгих лет жить в разлуке со своими женами, как Пастух и Ткачиха, которых разделила Серебряная Река [312] 312
  Серебряная Река(Небесная Река)  —Млечный Путь.


[Закрыть].

Рассказывают, что люди Цзинь еще задолго до пленения двух сунских владык обратили свои взоры на благородный нефрит, шелка и прекрасных дев. Словом, их гораздо больше интересовали богатства, чем события, происходившие на Срединной равнине. Они давно поняли, что с Юя и Дуаня ничего не возьмешь, но держали друзей у себя, как куриную кость, которую и съесть нельзя, и выбросить жалко. После победы отношение цзиньцев к жителям Сун изменилось. Они были убеждены, что в Сунской стране не осталось настоящих людей. Потому стоит лишь протянуть руку, и они завладеют всей Срединной равниной, прекрасной, словно узорная парча. А посему не лучше ли изменить политику и стать немного уступчивей? И вот цзиньский двор отпустил на родину сунских послов, в свое время прибывших в Цзинь с данью. Все равно проку от них никакого, нет за душой ни гроша. И цзиньцы решили показать свое великодушие.

Оба сунских владыки, находившиеся в цзиньском плену, повелели своим подданным возвращаться на родину, но те воспротивились.

– Наши государи повержены во прах и терпят унижения, а потому долг кансдого верноподданного за них умереть! – воскликнул один из друзей. – Вместе с вами, ваши величества, мы готовы пройти все испытания. Пусть мы и на чужбине, но свято чтим наш долг.

Государи раскаялись в прошлых своих поступках, просили забыть о причиненном зле и снова стали уговаривать друзей вернуться на родину. Наконец те согласились, простились с государями и тут же покинули Цзинь.

Юй Цзычан к этому времени поседел, хотя ему не было еще и тридцати. Показаться в таком виде жене он не посмел. Потому решил где-то возле родных мест непременно купить краску, которую обычно изготовляют в столице, и вычернить волосы и бороду. Тогда он вернется домой молодым, как жених, и не заставит супругу лишний раз скорбеть о прошлом.

И вот они вместе с другом въехали в ворота поместья. Странно, навстречу «жениху» спешила не любимая жена, а супруга Дуаня. Она сказала, что после долгой разлуки жена Юя не осмелилась выйти и ждет мужа в опочивальне. Повидавшись с тестем, Юй Цзычан поспешил в супружеские покои и, проходя через среднюю залу, вдруг заметил странное возвышение с надписью, сделанной мелкой вязью: «Здесь покоится гроб женщины, жившей в эпоху Сун – урожденной Гуань, супруги сановника Юя». Юй Цзычан покрылся холодным потом. Он схватил тестя за рукав и спросил, что это значит. Старый Гуань, роняя слезы, объяснил :

– Дочь считала дни до твоего возвращения. Плакала, стенала и через короткое время слегла. Лекари в один голос сказали, что причина недуга – тоска и от этого у нее поражены все семь внутренних органов. А поправится она, лишь когда увидит супруга. Поначалу Вэйчжу еще надеялась на твое возвращение. Она ничего не ела и только пила воду и жидкий бульон. Как она надеялась увидеть тебя перед кончиной! И вдруг пришла весть о победе над Ляо, а потом – о твоем новом назначении. Бедняжка поняла, что ей тебя не дождаться. Плакала, горевала, совсем перестала есть, а потом... скончалась. С тех пор прошло три года. Перед смертью она завещала не класть ее в землю, а оставить в гробу до твоего возвращения [313] 313
  Оставить в гробу до твоего возвращения. —Согласно религиозным верованиям и традициям умершего можно было захоронить лишь после соответствующих церемоний. Если условия захоронения по какой-то причине были нарушены, гроб с телом покойного до наступления срока погребения ставили в особое помещение.


[Закрыть]. Хотела встретиться с тобой напоследок, как встречаются живые после долгой разлуки. Я выполнил ее просьбу.

Юй Цзычана охватило отчаяние. Он бросился наземь возле гроба супруги и закричал, что не хочет больше жить. Тесть стал его утешать:

– Дорогой зять! Не убивайся так! Моя дочь в последнее время изменилась до неузнаваемости – высохла как щепка, лицо стало желтым, кожа на теле – черной, как у мертвеца. Смотреть страшно. Может, и лучше, что ты не видел ее такой, а то все равно убежал бы.

Юй Цзычану невольно пришли на память слова Дуаня, еще когда они были на чужбине: приедешь домой, увидишь наших жен, сравнишь и тогда поймешь. Да, и в этом друг его оказался прав. Только сравнивать уже не с кем. «Жена из-за меня умерла, – с болью думал Юй, глядя на гроб. – У моего доброго Дуаня всегда есть чему поучиться. Как видно, за внешней холодностью может скрываться истинная любовь. В древности говорили: «Сначала подведи к смертельной черте, а потом возроди к жизни». Это сказано не о суровом моралисте, а о муже, умудренном опытом».

Что же до Жаоцуй, то она показалась еще краше. Грация и легкость Чжао Фэйянь – Летающей Ласточки – сменились пышностью форм Ян Гуйфэй. Мудрый совет, который муж некогда дал жене, несомненно принес свои плоды. Исполненный радости, Дуань вошел во внутренние покои.

– Была ли ты счастлива эти восемь лет? – спросил с улыбкой Дуань. – Вспоминала ли в минуты праздности того, кто в дальних краях?

Жаоцуй потупила взор и молчала.

– Наверно, ты все еще сердишься. Мне придется просить прощенья, иначе разговор у нас не получится. Но скажу тебе не хвалясь, вряд ли найдется в мире другой такой любящий муж, как я. И благодарности мне за это не надо.

– Благодарности? За что, объясните!

– Изволь! Восемь лет мы были в разлуке, а ты нисколько не изменилась: не то что не похудела, но даже пополнела немного. Лицо твое не покрылось морщинами, а стало еще нежнее. Вот за что ты должна низко мне поклониться. Твоя родственница ушла в мир иной, а ты жива и здорова. Благодаря кому, как ты думаешь? К тому же другой муж на моем месте, надолго разлученный с женой, состарился бы, а я, как видишь, почти не изменился, избавив тебя тем самым от огорченья. И, наконец, вот еще что. Некоторые расставались, надеясь на встречу, мы же разлучились навеки. Но в жизни все получилось наоборот. Мы встретились, а те, другие, нет. Это все оттого, что тебе в прошлом рожденье суждено было счастье в нынешнем, потому и достался тебе муж, обладающий искусством возвращения к жизни и способностью изменять силы «цянь» и «кунь» [314] 314
  Силы «цянь» и «кунь» —символы Неба и Земли, названия священных триграмм, символизирующих Небо и Землю.


[Закрыть]. Значит, ты должна мне пять раз низко поклониться. Во время нашей разлуки по ночам тебе было тоскливо и одиноко. Ты спала в холодной постели. И все же это лучше, чем если бы постель твою кто-то согрел. Глядя на песочные часы, ты досадовала, что время летит чересчур быстро, другим же казалось, что оно тянется слишком медленно. Когда ты смотрела на весенние цветы или цветущую иву, сердце твое наполнялось печалью. Но в этом и кроются добродетели, несущие человеку радость. В этом и заключается благо, необходимое для истинной любви... Впрочем, всего сразу не объяснишь.

Жена мало что поняла и решила, что все эти красивые слова – пустая болтовня, которая понадобилась мужу, чтобы оправдаться, выдать свой проступок за подвиг.

– Я вижу, ты мне не веришь, – продолжал муж. – Вспомни, восемь лет назад я послал тебе некий знак. Взгляни на него и все поймешь!

– Какой такой знак? – удивилась жена.

– В тот день, когда наш Юй получил новое назначение, я послал тебе письмо. Ты разве его не читала?

– Обычное письмо со словами о разлуке. Ты писал, чтобы я не надеялась на встречу. В общем, как и во время прощанья, хотел разрушить нашу любовь.

Дуань рассмеялся.

– Не надо корить меня и обвинять в жестокости! Помнишь, когда мы прощались, ты обронила фразу о том, что хотела бы походить на Мэн Цзяннюй и Су Хуэйнян. На Мэн Цзяннюй ты, пожалуй, походишь, а вот на Су Хуэйнян – нисколько. Ты, видно, не очень хорошо знаешь историю о парче и круговых письменах. Мое письмо как раз и есть послание с круговыми письменами. Его можно читать с любого конца. Читаешь с одного – послание о разлуке, читаешь с другого – счастливый знак. Ты сохранила мое послание? Прочти и сразу все поймешь!

Женщина, все еще сомневаясь в душе, достала послание мужа и стала читать, как велел супруг:

 
«Злые сомненья мой дух омрачили,
Гнев и досада и боль укоризны
Вскоре окончились – их сменили
Тучки и дождик, радости жизни.
Не нужно грустить-сожалеть напрасно,
Что чувства любви давно пережиты,
Вещает о думах жены прекрасной
Стих-перевертыш с парчи расшитой».
 

Прочтя послание, Жаоцуй долго молчала, потом вдруг поняла его истинный смысл, и лицо ее осветилось радостной улыбкой.

– Вы хотите сказать, что поступали так намеренно? Желали, чтобы я охладела к вам? Но почему вы не сказали об этом прямо, заставив меня страдать восемь долгих лет? Ведь только сегодня я испытала настоящую радость жизни!

– Открой я свои намерения тогда, не достиг бы цели. С тобой могло случиться то же самое, что с твоей родственницей. В свое время стих-перевертыш послала мужу жена, а у нас получилось наоборот. Муж отправил жене круговое послание. Не правда ли, это несколько необычно?

БАШНЯ ПОДНОШЕНИЯ ПРЕДКАМ

Бегством спасаясь от бед, женщина дает жизнь ребенку; она получает совет, как ради младенца пожертвовать своим целомудрием

 
Мирянина встретив, иной святоша
Ему монахом стать предлагает,
Но много ль таких, что согласны отбросить
Цветок, что у них перед взором сияет.
В восточных странах людям открылись
Законы духовного просветленья.
В западных странах возок появился [315] 315
  ...возок появился... —Очевидно, имеется в виду своеобразная повозка-компас, указывающая на страны света.


[Закрыть],
Способный указывать направленья.
Известно, что вместе с постной едою
Не грех подавать и скоромную пищу,
Так нужен ли длинный халат монаха
Тем, что прозрений глубоких ищут?
И если зерно буддийского древа [316] 316
  Буддийское древо. —В тексте говорится о «семенах древа пути», – то есть бодхи (баньяна), священного дерева прозрения у буддистов.


[Закрыть]
В душу запало, растет неуклонно,
Оно в душе со временем станет
Чистым цветком святого Закона [317] 317
  Цветок Закона. —Под Законом подразумевают учение Будды.


[Закрыть].
 

Из этих стихов видно, что человеку, дабы совершить доброе дело, вовсе не обязательно становиться последователем буддийского учения: брить голову, надевать монашескую рясу, давать обет не пить вина, не есть скоромного. Главное – это взрастить в душе милосердие и жалость к людям и творить добро всегда и везде. Понятно, что добрые поступки бывают разные. Одни выполнить легко, другие – трудно, третьи – невозможно. Поэтому в первом случае надо исполнить все, во втором – хотя бы половину. Но, разумеется, не так, как взвешивают товар: из десяти частей выбирается пять, и дело с концом. Сначала следует оценить значимость деяний, выбрав в них наиболее важное. Одна или две части здесь вполне соответствуют остальным частям. Что до этой последней, пускай она остается до лучших времен, постепенно обретая свое совершенство. Кто знает, быть может, со временем и она заполнится добрыми поступками. Заметим, достойных деяний на свете не счесть. Вот почему, говоря об одном, часто имеют в виду и все остальные. Взять хоть запрет на вино и скоромную пищу, а также разные говенья и посты, которые блюдут вошедшие во Врата буддийского учения. Конечно, все эти достойные деяния лучше исполнять монаху, а не простому смертному. Почему? Потому что инок в своей повседневной жизни видит не мясо и рыбу, а овощи и травы. Недаром говорят: «Когда не зришь вожделенное, сердце не мечется». У простого смертного, как бы он с собой ни боролся, непременно потекут слюнки при виде мяса, а рот невольно раскроется.

Вот какой я намерен дать нынче совет. Если полный пост соблюсти невозможно, надо соблюсти половинный, – к нему можно прибегать долгое время. Вы спросите, что значит половинный пост? Из скоромной пищи можно есть все, что угодно: свинину, баранину, гусей, уток. Запрещена лишь говядина и собачина. Казалось бы, не все ли равно, чье мясо есть. Верховный владыка бережет все без исключения живые существа, и последователи буддийской веры запрещают их умерщвлять, но сохранить всю живность невозможно. Поэтому следует выбрать, кто более, а кто менее важен. Губить жизнь свиньи или овцы тоже жаль, особых заслуг у них перед миром нет, но нет и особых проступков. В общем, убить их, съесть хотя и грех, но простить его можно. Совсем другое буйвол и собака. Буйвол поддерживает жизнь человека, собака – охраняет. Если бы буйвол не трудился в поле, разве взошли бы пять злаков [318] 318
  Пять злаков —обобщенное понятие зерновых культур, хлеба.


[Закрыть]? Если бы пес по ночам не сторожил дом, разве уберег бы хозяин свое добро от воров? Словом, заслуги этих животных перед людьми огромны, но люди порой забывают воздать им должное. Некоторые даже убивают их как лютых врагов, спят на их шкурах и едят их мясо. Ублажая свою плоть, они забывают о милосердии и справедливости. Забить буйвола или собаку так же грешно, как погубить человека. Еще больший грех – съесть их мясо. Кто из десяти лет жизни пять лет потреблял растительную пищу, сможет избежать многих бед в нынешней жизни и достигнет благополучия в Темном царстве.

Итак, животных, которые верно служат, справедливость не велит убивать. Этого же правила должно придерживаться и в делах государства. Если обладающий властью днем не сгубит жизни достойного и верного человека, ночью его сердце не сожмется от стыда и раскаяния!

Все, о чем мы здесь говорили, не пустая болтовня. В свое время Владыка Северного ковша [319] 319
  Владыка Северного ковша —бог Севера, который управлял судьбами людей.


[Закрыть]спустился в наш мир и все эти слова вложил в уста одного страдальца, дабы тот, сочинив рассказ, вразумил людей. Понять смысл сказанного можно, лишь прочтя рассказ до конца.

В нашей истории речь пойдет о тайных предопределениях, однако она нисколько не походит на рассказы о возмездии, где говорится о причинах и следствиях явлений [320] 320
  Причины и следствия явлений —буддийское учение «иньго», учение о воздаянии, закон Кармы.


[Закрыть], ибо жизнь полна крутых извивов и хитросплетений. Известно, что нынешнего читателя больше прельщают истории о «ветре и чувствах» [321] 321
  Истории«о ветре и чувствах» —развлекательные книги с любовными сюжетами.


[Закрыть], нежели рассказы о воздаянии. Но не должны его страшить и слова о «светлом и темном» [322] 322
  Слово о «светлом и темном» —то есть о силах Ян и Инь, истории, наполненные тайным, сакральным смыслом.


[Закрыть]. Разве хорошо, когда, читая рассказ, проявляют интерес лишь к удивительным событиям?

В конце правления Мин в уезде Дунлю области Чичжоу под Нанкином жил ученый-сюцай. Мы запомнили лишь его фамилию, а имени так и не узнали. Неведомо нам также, из какой семьи происходила его супруга. Но поскольку наша история вполне достоверна, мы не станем придумывать нашим героям имена и правду превращать в вымысел, а потому назовем их сюцай Шу и госпожа Шу. Надо бы сказать, что, хотя род Шу был весьма многочислен, у предков нашего героя в семи поколениях рождался всего один ребенок. Братьев и сестер у них не было, поэтому линия рода шла от отца к сыну. А все оттого, что среди Пяти нравственных установлений, видимо, одного не хватало! Помните слова из «Четверокнижия»: «У других есть братья, а у меня никого!» Эта фраза стала как бы отличительным знаком семьи Шу.

Еще в молодые годы сюцай взял себе в жены девицу из именитой семьи, женщину достойную и неглупую, к тому же весьма привлекательную. Очень скоро жена стала опорой в доме. Супруги нежно любили и хорошо понимали друг друга. А их радости на супружеском ложе даже описать трудно. Одна беда – много лет женщина была бесплодна и понесла, лишь когда ей исполнилось тридцать. Счастливую весть тотчас сообщили всем родственникам, с тем чтобы те обратили мольбу к небесам: «Умоляем послать чадо здоровым, и пусть, если зачата девочка, на свет появится мальчик». И что бы вы думали? Женщина действительно родила мальчика. «Ясен взор его, чисты его брови», – так обычно говорят о благородном облике младенца. Понятно, радость сюцая не знала границ. Вся родня молилась за здоровье новорожденного. При рождении ребенок не умер, на свет появился вполне здоровым, поэтому родители смотрели на него словно на чудо. А в это время соседи за спиной усмехались: «Ну и глупцы!» Вы спросите, почему они так говорили? Потому что в ту пору к северу и к югу от Большой реки [323] 323
  Большая река. —Имеется в виду река Янцзы.


[Закрыть]везде бесчинствовали разбойники. Встретят женщину – осквернят, увидят младенца – убьют. Случалось и хуже. Убьют женщину на сносях, извлекут у нее из нутра жир, приготовляют особый состав и пропитывают факелы. А то привяжут младенца к шесту и стреляют в него из лука и самострела, будто в мишень. Вот почему девять из десяти женщин предпочитали избавиться от плода, чтобы не погибнуть от руки злодеев. Во многих семьях новорожденных топили в реке, чтобы они не достались разбойникам. Узнав, что Шу и его жена радуются рождению младенца, соседи стали говорить, что сам Шу – свихнувшийся книжник, а жена его – блаженная.

– Такая красотка непременно попадет в руки подорожника! – судачили они. – Потеряет честь и достоинство. А младенца либо пристрелят, либо зарежут. А они блаженствуют, видно, забыли, в какое время живут.

Так оно и было. Сюцай, давно мечтавший о сыне, который станет продолжателем рода, не думал о возможных бедах. И лишь когда ребенок появился на свет, стал прислушиваться к разговорам, которые вели гости, приходившие с поздравлениями. Наконец он понял, что в это смутное время наследник – дар хрупкий и недолговечный и в любой момент может погибнуть от руки разбойников. Во что бы то ни стало следует его уберечь от беды. А для этого необходимо разлучить младенца с матерью. Но проживет ли он без материнского молока? Неужели нить, которая тянется уже несколько поколений, вдруг оборвется? Нет ребенка – плохо, появился наконец – еще хуже, ведь все равно погибнет. От горестных дум сюцай готов был плакать и поделился своими тревожными мыслями с женой.

– Что беспокоит вас? – спросила жена. – Хотите, чтобы я лишилась жизни и сохранила честь, осталась чистой, как лед, и непорочной, как яшма, или же чтобы я спасла свою жизнь и сохранила наше дитя? Словом, желаете ли вы, чтобы я по-прежнему оставалась вашей супругой и, как говорится, держала в руках пест и ступу?

– Это было бы прекрасно, но, увы, совместить оба твоих желания сейчас невозможно. Если вы с сыном попадете в руки злодеев, то непременно погибнете. Поэтому прошу, не рискуй понапрасну, а постарайся уберечь частицу моей плоти, как говорят: «Сохрани главное, презрев мелкое».

– Значит, вы хотите, чтобы прежде всего я уберегла наше чадо, а до женской чести вам нет никакого дела? Но вам ведь известно, что высшее достоинство женщины – ее целомудрие, оно важнее всех остальных добродетелей. Эту старую истину вам следовало бы знать, поскольку вы человек ученый. Я прежде от вас не слышала, что, поступившись большой истиной, можно сохранить малую!

– Верно! Но сейчас все в жизни переменилось, поступить надо как-то иначе. К примеру, находясь в положении Яо и Шуня, проявлять вежливую уступчивость [324] 324
  Проявлять вежливую уступчивость —см. коммент. 46.


[Закрыть], оказавшись же на месте Тана и У [325] 325
  Тан и У. —Имеются в виду правители династий Шан и Чжоу, которые вели жестокие войны со своими противниками.


[Закрыть], прибегать к жестоким карам. Ты спросишь, почему это так? Потому что названные государи жили в разных условиях. Так и у нас. Если ты сохранишь жизнь нашего чада, продолжающего нить рода, если вырастишь его, это будет великим подвигом, не имеющим ничего общего с деяниями тех, кто по собственной воле падает в сточную канаву.

– Быть может, и так. Допустим, я ценой позора сумею вырастить сына. Через какое-то время вы нас найдете, и мы снова соединимся, как мясо с костями. Но скажите по совести, сможем мы в этом случае сохранить прежние чувства друг к другу? Когда-то я видела пьесу «Полоскание шелка» [326] 326
  Пьеса «Полоскание шелка» —написана в эпоху Мин драматургом Лян Чэньюем. В ней говорится о распре между государями царств Юэ и У, о красавице Сиши, которая сыграла большую роль в осуществлении плана правителя царства Гоуцзяня. По легендам, Сиши, прежде чем получила признание при дворе Юэ, была простой крестьянкой.


[Закрыть]о красавице Сиши, которая после гибели Уского дома последовала за Фань Ли [327] 327
  Фань Ли —см. коммент. 266.


[Закрыть], вернувшись к озерам [328] 328
  ...Вернувшись к озерам. —По одной из легенд, Сиши вернулась к Фань Ли, и они уехали к Пяти озерам.


[Закрыть]. На ее месте я умерла бы от стыда! Всем известно, что поначалу из-за мести, которую хотел осуществить государь, она лишилась целомудрия и доброго имени, но зрители, как я помню, не очень-то строго судили Сиши, видно, считая, что ей удалось сберечь прежние чувства. А по-моему, после восстановления чести страны ей лучше бы принять смерть, покончив с собой. Однако она не сделала этого, напротив, подобная оскверненной яшме, вернулась к Фань Ли, своему прежнему мужу. Сиши считают несравненной красавицей, когда-либо существовавшей в нашем мире. Я же думаю, что она первая в истории бесстыдница. На ее месте я запретила бы ставить эту мерзкую пьесу о возвращении к озерам. Хорошенько запомните то, что я сейчас сказала, это послужит вам хорошим уроком.

Слова жены опечалили сюцая до слез.

Через некоторое время отовсюду поползли слухи, что к Нанкину приближаются разбойные полчища и спрятаться от них невозможно. Впрочем, мужчины, надев легкую обувь, еще могли уйти, а вот женщины с их крохотными ножками надежды на спасенье не имели. Злодеи тащили их веревками, крючьями. От них не убежишь, не вырвешься!

– Время не терпит! – обратился сюцай к жене. – Будь осторожна, а главное, помни о том, что я тебе сказал!

– Женская честь – дело серьезное, – промолвила женщина. – Посоветуйтесь прежде с родичами, старейшинами рода. Дадут вам согласие, я последую вашему совету. Если же хоть один из старейшин будет против, я приму добровольную смерть. Пусть восторжествует великая справедливость!

– Ты права! – согласился сюцай.

Без излишних проволочек сюцай пригласил родственников в семейное святилище [329] 329
  Семейное святилище —особое помещение или место в доме, где находился алтарь с таблицами предков.


[Закрыть] – Башню Поклонения предкам, передал им свой разговор с женой и попросил совета.

– Сейчас гораздо важнее сохранить младенца, нежели целомудрие, – заметил один из старейшин.

Остальные с ним согласились. Сюцай попросил одного из родичей позвать жену, и все принялись ее уговаривать. Главное, мол, спасти чадо во имя продления рода, а все остальное не важно.

– Так повелось, что подданного, проявившего неверность, называют предателем, жену, потерявшую честь, – блудницей, сообразно совершенным поступкам, – проговорила госпожа Шу. – Но эти поступки часто совершают в силу необходимости – дабы продлить род или спасти страну, и рано или поздно все об этом узнают. Почтенные родственники, вы так настойчиво меня уговариваете, что я вынуждена уступить. Но вот что я вам хочу сказать. Хорошо, если младенец не умрет от стрел или от чирьев, слава предкам, которые сохранят ему жизнь. Но ведь может случиться, что я не смогу его вырастить, что он не доживет до той поры, когда мальчику делают прическу. И тогда меня будут поносить, как распутницу?

– Твоей вины здесь не будет, – сказал кто-то. – Значит, такая судьба. Пока мы ведем речь о твоем согласии, а не о том, что может случиться с ребенком!

– Это так, но все следует хорошенько обдумать и обсудить! Продление рода имеет прямое отношение к предкам, а потому надо совершить гадание. Если предки простят мой грех, я вопреки собственной воле подчинюсь. Если же гадание предрекает несчастье, значит, не суждено мне вырастить наше дитя. В этом случае я сохраню свою честь, чтобы супруг не скорбел понапрасну. А то ведь можно потерять сразу обоих – и мужа, и сына.