Текст книги "Не отпущу!.."

Автор книги: Ли Уилкинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Машина стояла у гаражей, там, где ее оставил Куинн. Элизабет со вздохом прошла мимо, по мощеному спуску, радуясь, что кабинет находится на другой стороне дома.

Но даже если бы Куинн смог выглянуть в окно с этой стороны, он вряд ли увидел бы ее. Туман оказался намного гуще, чем Элизабет себе представляла. Дойдя до берега, она обернулась. В белесом тумане дом казался темной бесформенной массой.

Где-то невдалеке крикнула птица, ей пронзительным мяуканьем ответила чайка.

Лязгая зубами, промерзшая до костей, Элизабет двигалась вперед. В какой-то полумиле, там, на суше, приглушенные ползущей серой пеленой городские огни обещали тепло и убежище.

Слава богу, она надела туфли без каблуков. Элизабет следила за рядом тонких белых жердей, отмечавших края косы, и старалась продвигаться как можно быстрее, сменяя ходьбу на бег, и ее мысли бежали следом.

Возвращаться в Кентль-коттедж нельзя – Куинн наверняка установит за ним слежку. Но там нет ничего такого, что ей было бы жаль бросить. По крайней мере на время…

Что-то кольнуло в боку, и она остановилась, чтобы отдышаться, затем снова рванулась вперед.

При первой же возможности надо будет позвонить в Австралию и спросить Эмили Хендерсон, как быть с ключами, и найти, кто бы присмотрел за коттеджем…

Тяжелее будет с Ричардом. Что она ему скажет? Все в подробностях? Нет, надо будет как можно скорее написать ему и просто сообщить, что помолвка расторгнута. Трусость, конечно, но она ни за что не решилась бы встретиться с ним лично. Да и Куинн наверняка поджидал бы ее… где-нибудь… за углом.

Коса, вроде совсем не длинная в ясный летний день, теперь казалась бесконечной. Руки и ноги у Элизабет совсем онемели, хотя она изо всех сил старалась идти быстро.

И еще видимость, что ли, резко снизилась? Элизабет вдруг с ужасом поняла, что уже какое-то время не видит белых жердей, окаймлявших косу. Пропали и городские огни.

Плотный туман, стеной надвигавшийся с моря, бесшумно, вкрадчиво, как одеяло, приглушал звуки и застилал все вокруг.

Элизабет едва сдерживала нарастающую панику, стараясь привести мысли в порядок. Единственное, что ей оставалось, – идти дальше. Суша не могла быть очень далеко. Когда коса кончится и море останется позади, видимость наверняка улучшится.

Передвигаясь короткими шажками, как слепая, вытянув перед собой руки, она осторожно шла вперед.

Так продолжалось с минуту. Вдруг она поняла что под ногами у нее не покрытая бетоном коса, а податливый влажный песок.

Элизабет резко остановилась. Туфли набухли и отяжелели. Она попыталась осмыслить это обстоятельство, как вдруг заметила, что у щиколоток образовался маленький ледяной водоворот, вымывающий песок у нее из-под ног.

Она взмахнула руками, чтобы удержать равновесие, и почувствовала, как лямка сумки соскользнула с плеча. Уже ничего не видя в густой белесой мгле, она нагнулась и начала на ощупь отыскивать сумку, когда новая волна захлестнула ей руки по локоть и чуть не сбила с ног.

Элизабет выпрямилась. Может, попробовать вернуться? Она сделала шаг и погрузилась еще глубже.

Окончательно растерявшись, она вновь остановилась. Однако разум подсказывал, что время не терпит: приливы на этом плоском побережье бывали стремительны.

Эта мысль ударила ее как током. В отчаянии она сделала несколько шагов и застыла от еще более страшной мысли: зыбучие пески. Местная легенда гласила, что во времена королевы Виктории они поглотили неосторожного всадника вместе с конем. Сердце заколотилось тяжело и медленно.

О боже, что же ей теперь делать?

– Джо! – Приглушенный оклик, будто эхо, отскакивал от стены тумана.

Элизабет попыталась откликнуться, но из груди вырвался только сиплый стон.

– Джо! – На этот раз голос Куинна звучал ближе, и она увидела сквозь серую гущу тусклый свет ручного фонаря.

– Я здесь! Сошла с косы. – Она уже не скрывала отчаяния.

– Стой там. Не двигайся с места и начинай считать. Раз, два…

Туман застилал глаза и глушил звуки, невозможно было определить, близко ли Куинн, а вода уже лизала ей голени.

Уставившись на движущееся розовато-оранжевое пятно, она считала: три, четыре… На цифре пятнадцать фонарь погас.

– Куинн!

На вырвавшийся у нее испуганный крик донеслось успокаивающее:

– Все в порядке, я здесь.

Через пару секунд темный силуэт выплыл из тумана и оказался рядом с ней.

– Дай руку. – Он повел ее с поразительной уверенностью, и, сделав несколько шагов, она почувствовала под ногами бетонное покрытие косы. – Возьми меня под руку.

Она послушно вцепилась в его руку и краем глаза заметила, как ярко вспыхнул еще один фонарь.

Розоватый свет озарил пелену тумана, на мгновенье выхватив белую жердь и засверкав на темной ряби воды.

Подняв одной рукой над головой фонарь, а другой крепко обхватив Элизабет за талию, Куинн сказал:

– Прилив наступает стремительно, надо торопиться.

Он говорил спокойно, но в голосе слышалось скрытое напряжение. Тело Элизабет промерзло, ноги онемели. Она старалась изо всех сил, но вода уже плескалась у колен и поднималась выше.

Она споткнулась, но Куинн, пробормотав что-то вполголоса, потащил ее вперед. Он держал ее почти на весу, когда неожиданно идти стало легче. Элизабет словно обрела второе дыхание, заставляя непослушные ноги шагать. Еще несколько ярдов, и они дошли до конца косы, шлепая по мелководью.

Когда они выбрались на смешанный с галькой песок за отметкой высшей точки прилива, у нее подкосились ноги и она села.

Куинн положил фонарь на песок, снял с себя куртку и свитер и, поставив Элизабет на ноги, натянул на нее свитер и застегнул куртку.

Одежда еще сохраняла его тепло, и жуткое оцепенение тут же начало отпускать.

– Пошли, пока не наступило переохлаждение, – бодро проговорил Куинн. Он не успел договорить, как фонарь затрещал и погас.

– У тебя есть запасной? – Ее удивило, как спокойно звучал у нее голос.

– Нет, но отсюда доберемся. Уже скоро будет дорога. – Он обхватил ее рукой и повел во мрак.

Почти ничего не видя на расстоянии собственной руки, Элизабет не могла понять, чутье или простая уверенность позволяла ему так легко двигаться.

Когда отмель осталась позади и лежавшую за ее пределами плотную, в рытвинах почву сменил асфальт, Куинн вздохнул с облегчением:

– Теперь недалеко. Еще немного, и мы должны увидеть окна постоялого двора.

Подтверждение пришло через пару минут, а еще немного спустя он открывал дверь «Кораблика» и подталкивал ее в комнату отдыха, где весело пылал огонь в камине.

За стойкой хозяин протирал стаканы. Он удивленно вскинул на них глаза.

– Не ожидал клиентов в такой день. – Потом глянул на промокшего Куинна, еле державшуюся на ногах Элизабет и воскликнул: – Похоже, вам досталось! Что-нибудь принести?

– Кофе.

Хозяин молча удалился.

Куинн подвел Элизабет к креслу у камина, стащил с нее размокшие туфли и начал растирать ледяные ступни. От ее мокрой одежды шел пар.

Легкое позвякивание чашек сообщило о приближении кофе. Пышногрудая женщина с мягкими каштановыми волосами и моложавым лицом поставила поднос на ближайший столик.

– Я приготовила полный кофейник. Муж говорит, у вас какое-то несчастье?

Куинн вложил кружку в онемевшие пальцы Элизабет и начал разливать кофе.

– Мы с женой отправились на косу, но тут сгустился туман, и мы заблудились. Нас чуть не накрыл прилив.

Хозяйка сочувственно поцокала языком.

– В наших краях прилив наступает очень быстро. Просто чудо, что никто не утонул. Вы, наверно, живете в большом доме?

– Да.

– Ну, сегодня вы туда уже не доберетесь. Приготовить вам горячую ванну и комнату?

– Да, пожалуйста.

– В третьем номере есть отдельная ванная. Я сбегаю наверх и разожгу огонь. Конечно, у нас центральное отопление, но камин веселее. – Она взглянула на белое как мел лицо Элизабет. – У вас совершенно изможденный вид. Может, вам помочь?..

– Спасибо, я справлюсь.

Хозяйка вновь обратилась к Куинну:

– Приготовить вам настоящий ужин вместо закуски? Бифштекс, запеканку из почек, яблочный пирог?

– Превосходно.

– Поднимусь к вам в номер с подносом около семи. – И хозяйка добавила: – Если хотите, могу постирать и высушить ваши вещи.

Она ушла.

Кофе был горячим и крепким. Элизабет выпила две кружки, и внутри у нее оттаяло, замерзшие конечности начали оживать.

– Еще кофе? – спросил Куинн.

Она покачала головой.

– Тогда советую быстро раздеться и влезть в горячую ванну.

С трудом поднявшись, Элизабет почувствовала, что ноги едва ее держат.

Куинн тут же оказался рядом.

– Извини, – прошептала она, – меня кидает в жар.

Он что-то пробормотал и, подхватив ее на руки, понес к лестнице.

Она чувствовала его напряженные мускулы, видела посеревшее лицо. Зря она не приняла помощь хозяйки. Впрочем, это только отодвинуло бы события – рано или поздно объяснения им не избежать.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Когда они добрались до своей комнаты, где был уже разведен огонь и рядом с камином стояла корзина дров, Элизабет дрожала всем телом.

– Не знаю, что со мной творится, – проговорила она, словно извиняясь.

– Запоздалая реакция организма, – коротко отозвался он, внес ее в ванную, осторожно опустил на табурет и включил краны.

Хозяйка не подвела: рядом со стопкой полотенец лежали два белых махровых халата и два набора туалетных принадлежностей.

Когда ванна наполнилась, Куинн стащил с Элизабет одежду и помог ей забраться. Совершенно обессилев и дрожа всем телом, она покорно подчинялась, как утомленный ребенок.

Наконец она откинула голову и погрузилась в уютное тепло.

– Ну что, порядок? – спросил Куинн.

– Отлично. Спасибо.

– Еще что-нибудь сделать?

– Да, я хочу чтобы ты наконец снял с себя мокрую одежду.

– Ты никуда не денешься, если я пойду приму душ?

– Нет, не беспокойся.

Куинн ничем не выдавал своих эмоций, и они разговаривали с подчеркнутой вежливостью.

– Смотри не засни, – предупредил он.

– Постараюсь, – пообещала она.

Полузакрыв глаза, она смотрела, как он стаскивает с себя черную рубашку и насквозь промокшие брюки, любовалась великолепным телосложением, упругими мышцами.

Оставалось только благодарить судьбу за то, что ей достался физически крепкий, мужественный и волевой мужчина. Другой на его месте просто не пошел бы в такой туман, на косу, перед самым приливом…

Очень скоро ее начал одолевать сон, и когда Куинн оказался возле ванны в махровом халате, Элизабет уже почти спала.

Попробовав рукой быстро остывающую воду, он вытащил пробку и бодро произнес:

– Пора вылезать – и в постель.

Он помог ей встать и закутал в большое пушистое полотенце.

– Тебе помочь, или сама теперь справишься?

Слегка оглушенная, она ответила:

– Спасибо, я сама.

– Тогда пойду отнесу вот это. – Он собрал мокрую одежду и вышел, оставив дверь приоткрытой.

Глядя на его удаляющуюся спину, Элизабет вдруг почувствовала легкий укол разочарования: она надеялась, что Куинн ее вытрет…

Странно отяжелевшими руками она промокнула на себе остатки воды, обсушила мокрые пряди волос, расчесала их и натянула халат. Потом прошлась по комнате – той самой, где они с Куинном уже когда-то останавливались. Здесь было тепло и уютно. На тумбочках горели лампы, огонь весело плясал в камине.

Ей вдруг стало одиноко. Глупости, подумала она, залезая в постель. Она умела справляться с одиночеством. Если долго привыкать, кто угодно сумеет. А у нее было время…

Но до чего печально так жить.

Что бы ни думал о ней Куинн, ее никогда особенно не интересовали деньги. Главное, чего ей действительно хотелось от жизни, – это любить и быть любимой.

И как раз этого, похоже, у нее и не будет…

Слезы хлынули у нее из глаз. Она их не вытирала, и они бежали по щекам, оставляя мокрые следы.

Кровать была удобной, подушки – мягкими, и когда несколько минут спустя Куинн вернулся, Элизабет уже крепко спала, разметав по подушке волосы и повернув к нему бледное, мокрое от слез лицо.

Он постоял немного, потом отошел и сел у камина.

Элизабет проснулась от стука в дверь. Еще не вполне очнувшись от сна, она села в кровати и поняла, что принесли ужин.

Поставив поднос на низкий столик у камина, хозяйка сказала:

– Я поднимусь примерно через полчаса – заберу посуду и принесу кофе. Если еще что-нибудь понадобится, дайте мне знать.

Куинн поблагодарил, и она поспешила из комнаты.

Повернувшись к Элизабет, он сказал с подчеркнутой вежливостью:

– Ты еще выглядишь усталой. Хочешь поесть в постели?

Она была как в дурмане, желудок не допускал и мысли о еде, и ей хотелось бы просто снова тихо заснуть, но, боясь признаться в слабости, она заставила себя бодро произнести:

– Спасибо, я свежа, как весенний дождик, так что будет гораздо лучше, если я встану.

– Как хочешь.

И снова они разговаривали как вежливые, усталые, чужие люди.

Выкарабкавшись из постели, она затянула пояс халата и села возле камина.

Домашняя еда была превосходной, но ей удалось одолеть всего пару кусочков. Куинн тоже ел немного, сидя с холодным, отчужденным лицом, явно погруженный в мрачные раздумья. К тому времени, когда хозяйка принесла кофе и собрала грязную посуду, он не произнес ни слова.

Между ними словно была натянута колючая проволока, и Элизабет сидела как на иголках.

Наклонившись вперед, Куинн взял кофейник, налил две чашки и стал молча пить.

Не в силах больше терпеть это, Элизабет хрипло выдавила:

– Я так и не поблагодарила тебя…

Он поднял глаза, и она осеклась.

– Я… я понимаю, что ты на меня сердишься, но…

Еле сдерживая ярость, в мертвой тишине он прохрипел:

– Сержусь? Да ты поступила как последняя идиотка! Если бы я не заметил, что тебя нет, ты могла умереть там.

– Не могла, а умерла бы. – Голос у нее дрожал, она готова была расплакаться. – Ты спас мне жизнь.

Губы у него побелели.

– Да ты должна просто ненавидеть меня, если пошла на это.

– Нет!

Он грубо рассмеялся.

– Как же! Нет! Одна мысль о том, что ты моя жена, тебе явно невыносима. А я-то, самонадеянный идиот, подумал, что достаточно затащить тебя в постель – и ты останешься со мной. Не будь я таким тупым кретином, заметил бы, что ты все время врешь. Конечно, в глубине души я до конца не поверил, что ты сдалась. Наверно, из-за этого я что-то и заподозрил и поднялся к тебе в комнату… Когда понял, что тебя там нет, пошел в кухню… Потом заметил, что, хотя чемоданчик стоит в холле, сумка исчезла… Ты забрала ее?

– Да.

– Что с ней?

– Уронила. Лямка соскользнула с плеча. Ничего не было видно, я искала, но вода поднималась, и я испугалась…

– Еще бы! – мрачно заметил он.

– Я знала, что нельзя останавливаться, но не знала, куда идти. Если бы ты не догнал меня… – Она вздрогнула и не договорила.

– Это было просто чудом. Когда я увидел, что машина на месте, подумал, ты еще в доме. Невозможно было представить, что человек в здравом уме способен на такое безумие – отправиться пешком в туман, перед самым приливом… Если бы не отсутствие сумки… – Он провел рукой по глазам и отрывисто спросил: – Объясни, если ты так твердо решила уйти… зачем было идти пешком? Ты же умеешь водить?

– Умею.

– Так почему ты не взяла машину?

– Не нашла ключей, – призналась она. – Я решила, что ты их держишь в кармане.

– Я оставил их в замке зажигания.

Это было единственное место, где ей не пришло в голову искать их.

– А ты почему не взял машину?

– Туман к тому времени был уже слишком густым. Я ведь мог и переехать тебя. Потом я вспомнил, что в лодочном сарае хранились фонари, и понял, что пешком будет быстрее.

– Слава богу, – прошептала она. – Когда я поняла, что сбилась с пути, испугалась смертельно. Особенно когда вспомнила о зыбучих песках.

Лицо у него посерело, оливковая кожа натянулась.

– Я правильно понял: ты собралась в Лондон?

– Да.

– Решила отдать себя на деликатную милость Бомонта.

– Нет.

– Думала снова скрыться?

– Да. – Она закусила губу. – Но не потому, что ненавижу тебя. Я никогда тебя не ненавидела. В первый раз я ушла, потому что невыносимо было оставаться с человеком, который так плохо о тебе думает. Если бы я была такой, как ты считал, мне было бы все равно, лишь бы получить от тебя энное количество благ. Но мне было не все равно.

Куинн нахмурился, и было непонятно, дошел ли до него смысл сказанного.

Спустя мгновение он спросил:

– А в этот раз?

– Все то же самое.

Он не возразил и, казалось, целую вечность смотрел на огонь. Потом медленно произнес:

– Нелегко, конечно, избавиться от предвзятого отношения, тем более что все подтверждало его. И все-таки я начал сомневаться. Что-то там у вас с Генри не сходится… Стал бы он оставлять половину состояния первой попавшейся красотке, побывавшей недолго у него секретарем? Вряд ли. Он не был дураком. У него должен был быть повод… Говоришь, ваши отношения были платоническими? Что ты заходила к нему в комнату поиграть в шахматы? Что он не злился, когда ты сказала, что выходишь замуж за меня?..

– Это все правда, – отбивалась она. – Не забывай: завещание он составил после моего отъезда.

– Он мог надеяться заманить тебя обратно. Если он действительно втюрился, то мог подумать, что, раз между нами все кончено, он сможет заполучить тебя…

– Но это неприлично! – воскликнула она. – Я была замужем за его сыном.

– Он мог не видеть в этом проблемы. Может, каким-то образом узнал, что брак не состоялся и его можно аннулировать… И в последней, отчаянной попытке вернуть тебя приехал в Лондон и из ревности рассказал свою версию того, что побудило меня жениться на тебе?

– Он этого не делал.

– Говори правду, Джо.

– Это и есть правда.

– Мне не удалось выяснить подробности, но я знаю, что кто-то приходил в ту квартиру на следующую ночь после моего отъезда.

– Это был не Генри.

– Так кто же это был? Если хочешь, чтоб я тебе верил, пора начать отвечать на вопросы.

Ее оборона дала трещину. Почти не контролируя себя, она проговорила:

– Это был Пери.

– Пери!

Всего на мгновение Куинн стал похож на человека, получившего нокдаун. Потом его лицо снова превратилось в непроницаемую маску.

– Так это был Пери. Мне давно следовало догадаться. Это единственное вразумительное объяснение… Почему ты отказывалась говорить раньше?

– Я… я боялась внести еще больший разлад в семью.

Наступило молчание. Казалось, Куинн обдумывает ее слова. Затем он осторожно сказал:

– Тут одна вещь мне кажется странной. Если ты была такой невинной, какой стараешься казаться, почему так легко поверила всему, что говорил тебе Пери? Это вообще…

– Я и не верила, – с отчаянием перебила она, – но он показал мне письмо, которое ты написал ему после своего первого посещения Солтмарша. Явно твоей рукой написанное… – Куинн хотел перебить, но она не дала: – Я могу повторить его…

Даже сейчас, через пять лет, эти слова огнем жгли ей душу.

– Там было: «Не беспокойся, я вернусь через недельку. Теперь, когда я понял, что она замышляет и как втюрился Генри, я пресеку ее штучки, даже если придется самому на ней жениться. Кто-то должен проучить ее…» Ты не станешь отрицать, что писал это?

– Нет, не стану, – спокойно ответил он. – Тогда я действительно так думал.

– Меня это поразило в самое сердце. Я не знала, что делать.

– Но твоих сомнений хватило, как я понимаю, ненадолго: ты ведь ушла из квартиры вскоре после этого?

– Пери помог. Он отвез меня в ближайший отель и заказал мне номер.

– А на следующее утро ты переговорила с семейными адвокатами?

– Да. Пери подсказал, что брак можно аннулировать, и дал адрес.

– Похоже, он оказал тебе неоценимую помощь.

Она не поддалась на его иронию.

– Да, он был очень добр. Он даже предложил остаться со мной, до тех пор пока я не приду в себя и не начну соображать как следует.

– Остался?

– Я не позволила. Хотя бы потому, что мне нужно было побыть одной.

– Продолжай, – угрюмо произнес Куинн. – И смотри не пропусти чего.

Она была слишком утомлена, чтобы притворяться, и рассказала всю правду.

– Он спросил, сколько времени ты будешь отсутствовать, и, когда я ответила, что пару дней, сказал, что, во избежание лишних хлопот, мне надо исчезнуть до твоего возвращения. Сказал, что поможет найти однокомнатную квартирку и какую-нибудь работу…

Губы Куинна опять побелели.

– Ты хочешь сказать, что он знал, где ты?

Она покачала головой.

– Нет, я не хотела его впутывать, решила, что лучше обрубить сразу. Хотя меня мучило, что после того, как он столько…

– Он когда-нибудь говорил, в честь чего это он взял на себя столько забот?

– Он сказал, что чувствует себя виноватым, потому что не показал мне письмо еще до того, как мы поженились. Но он ничего не знал о свадьбе, а потом стало поздно. Он приехал в Лондон, как только узнал.

Куинн нахмурился.

– Одно непонятно: откуда Пери мог знать, что я уехал в Штаты, а ты осталась одна?

Элизабет опустила голову.

– Он слышал телефонный разговор между твоим дядей и Генри… Когда Вильям узнал, что конкуренты решили всадить ему нож в спину, он попытался связаться с тобой в Солтмарше. Генри сказал ему, что ты женишься и будешь ночевать в Лондоне, перед тем как отправиться в свадебное путешествие. Вильям не решался тебя беспокоить, но Генри был уверен, что, стоит тебе узнать, как обстоят дела, ты из-под земли достанешь билет на первый же рейс…

Да, он тогда успел. Когда Вильям позвонил и вкратце описал положение, Куинн тут же связался с аэропортом, и ему удалось получить одно место на самолет, улетающий менее чем через час.

– Не знаю, успею ли вовремя, – сказал он ей тогда, – но я должен сделать все возможное. Ты меня понимаешь?

Она поняла.

– Если не дам о себе знать, значит, я вылетел. – Он крепко поцеловал ее. – Вернусь завтра или послезавтра.

Не прошло и двух часов после его отъезда, как явился Пери, и все ее надежды на будущее рухнули…

– Ты выглядишь совершенно измученной. – Голос Куинна оборвал ее мысли. – Пора в постель.

Она была непритворно рада почистить зубы и заползти под одеяло.

Куинн погасил лампы, оставив только камин, и тоже направился в ванную. Элизабет слышала, как льется вода. Покинув ванную, он не подошел к ней, а снова сел у огня.

В комнате царил уютный полумрак, но усталость не давала заснуть. Ходики на лестнице важно заурчали и пробили десять. Элизабет лежала, уставившись в потолок и разглядывая живописных русалок. Она ждала.

Куинн был всего в нескольких метрах от нее, но она как будто для него не существовала. Ее снова охватило чувство острого одиночества.

Так что же изменилось? Обстоятельства остались теми же. Значит, изменилась она.

Спасая свое достоинство, она бежала от Куинна, и не один раз… Но достоинство не согревает постели. И что такое достоинство в сравнении со счастьем, путь даже быстротечным?

Жизнь рядом с ним вряд ли станет ничем не омраченным счастьем, но лучше так, чем прозябать без него…

Жизнь – ценный дар. Только сейчас, едва не лишившись этого дара, она поняла, насколько ценный.

Она повернула голову. В свете угасающего пламени лицо Куинна казалось холодным и неприступным. Но когда он ляжет рядом с ней и она расскажет ему, как в ней все изменилось, неужели эта ледяная скорлупа не растает?

Элизабет вздохнула. Только бы он лег в постель…

Словно она произнесла это вслух: Куинн встал, сбросил халат и улегся рядом, старательно избегая прикосновения к ней. Легко и ровно дыша, он тоже уставился в потолок.

Она еще колебалась, когда он повернулся на бок, к ней спиной.

Наконец она набралась смелости:

– Куинн?..

Он сделал вид, что не слышит. Тогда она прижалась к его широкой спине и гладкой ногой потерлась о его ногу.

Тело у него напряглось, но он не шелохнулся и не заговорил.

Элизабет решила не отступать. Она обняла его и погладила плоский живот.

Неожиданно он схватил ее за руку и, отшвырнув от себя, грубо выкрикнул:

– Ты что, черт тебя побери, пытаешься меня спровоцировать?

– Я хочу, чтобы ты поговорил со мной, – отпрянув, пролепетала она.

Опершись на локоть, он пригрозил:

– Осторожно, а то я займусь чем угодно, только не разговорами.

Он испытывал к ней желание. Это было уже кое-что.

– Что ж, я готова чуть-чуть пообщаться невербально.

– Гульнуть в последний раз, перед тем как снова меня бросить?

– А ты хочешь, чтобы я осталась?

– Да, я хочу, чтобы ты осталась.

– Значит, я останусь.

– Да? И когда же ты приняла это решение? Если не ошибаюсь, ничего не изменилось.

– Я изменилась. Смерть была так близка, что я поняла, как драгоценна жизнь. И еще поняла, что, какими бы ни были наши отношения, я предпочитаю жить с тобой, а не без тебя.

В полумраке она увидела, как лицо у него свело, будто от боли.

– И надолго это?

– Сегодня утром ты предлагал остаться вместе, пока не утихнет жар…

– И ты готова пойти на это?

– Да.

Ответ был твердым, но она чувствовала, что он ей не верит.

Элизабет приподняла лицо для поцелуя, но он безнадежно махнул рукой.

– Не надо ничего доказывать. Спи, у тебя совершенно измученный вид.

Элизабет отодвинулась на край кровати и долго лежала неподвижно, прислушиваясь к тихому и ровному дыханию Куинна. Ходики отбили час ночи, когда она погрузилась в тяжелый сон.

Элизабет с трудом очнулась от собственного крика.

– Все в порядке, любовь моя… Все в порядке, это просто дурной сон… – услышала она голос Куинна. Руки Куинна крепко обнимали ее, а она прижималась к нему, глотая воздух. Он тихо успокаивал ее, и паника понемногу утихала.

– Извини, – прошептала она, – надеюсь, я больше никого не потревожила.

– Не беспокойся, уверен, что никого.

– Я тонула в зыбучих песках… – Она вздрогнула.

– Не думай об этом. – Он положил ее голову себе на плечо и поцеловал в лоб. – Спи, я рядом, с тобой ничего не случится.

– Ты не отпустишь меня?

– Не отпущу.

Страх прошел. Закрыв глаза, она погрузилась в глубокий и спокойный сон.

Элизабет пошевелилась и проснулась. Она лежала одна на большой кровати. Куинна не было. Ее охватило разочарование.

Сквозь квадратные стекла эркера было видно, что туман исчез. Порывы ветра гнули ветви похожих на скелеты деревьев, солнце тусклым пятном просвечивало сквозь пелену облаков. Комната, несмотря на ясное утро, казалось унылой.

На комоде аккуратной стопкой лежала ее одежда, рядом с кроватью стояли сухие, начищенные туфли.

Она подумала, сколько может быть времени, и услышала бой часов. Она стала считать… Десять, одиннадцать, двенадцать… Двенадцать часов! Куда мог запропаститься Куинн? Скорее всего, он внизу, разговаривает с хозяйкой. Голос разума победил беспричинную тревогу.

Элизабет встала, натянула халат, сгребла одежду и направилась в ванную.

Минут через десять, приняв душ и одевшись, с распущенными по плечам волосами, она была готова отправиться на поиски, когда дверь открылась и вошел он, в своей оливковой куртке, со слегка растрепавшимися на ветру волосами. В руках он нес ее чемоданчик и черный пластиковый пакет.

Он подошел к ней. Надеясь на поцелуй, она улыбнулась и подняла к нему лицо.

– Доброе утро. Как себя чувствуешь? – Прохладное приветствие прозвучало как пощечина.

Сдержав обиду, она ответила:

– Как заново родившаяся… Я… я не знаю, как мне удалось так заспаться.

– Хозяйка хотела отнести завтрак наверх. – Он поставил чемоданчик на комод. – Но я подумал, что лучше тебя не беспокоить.

– Ты выглядишь так, будто уже переделал кучу дел. – Элизабет старательно изображала оживление.

– Я был на косе. По ней уже можно двигаться. Я там нашел вот это.

Открыв пакет, он вытащил из него ее сумку.

– Она, конечно, промокла и в песке, но отделения закрыты на молнию, так что все должно быть на месте. Надо будет только просушить.

– Спасибо. – Элизабет схватила сумку. К счастью, медальон Генри и ключ от Кентль-коттеджа не пропали. Банкноты размокли, но кредитки, глубоко засунутые в пластиковые кармашки бумажника, почти не пострадали.

– Еще годятся?

– Кажется, да.

– Тебе, конечно, стало легче на душе?

– Конечно, – согласилась она. – Главное, нашелся ключ от коттеджа. Было бы неудобно, если бы я его потеряла. Есть еще один, но он… – Она осеклась – что-то она много болтает. Это нервное.

Куинн взглянул на часы.

– Ланч уже ждет внизу. Вчера вечером ты почти не ела, так что сегодня, я думаю, наверстаешь.

– А ты?

– Я решил не тратить время на ланч, хотелось бы поскорее уехать.

У нее вдруг стало сухо во рту.

– Н-но ты не поедешь голодным?

– Я поздно завтракал.

– А куда ты едешь?

– В Лондон.

– Без меня?

– Мне надо там заняться кое-какими делами. Я подумал, что тебе будет лучше отдохнуть здесь.

– А когда ты вернешься? – И Элизабет испуганно добавила: – Ты ведь вернешься?

– Да. Завтра, в течение дня. У меня еще есть дела в доме… Кстати, со счетом все улажено до завтрашнего утра. А если тебе понадобятся деньги, пока твои не успели высохнуть… – он положил пачку банкнот рядом с ее чемоданчиком.

Вот, значит, как. Он не верил, что она действительно хочет остаться с ним, и давал ей шанс уйти.

Нет, больше чем шанс. Он почти подталкивал ее.

Зачем? Испытывал? Или уже сам не хотел, чтобы она осталась?

Может быть, события прошедшего дня изменили не только ее, но и его?

Но ночью, когда она очнулась от кошмара, он назвал ее «любовь моя». Конечно, это было неискренне, но одно воспоминание о ласковых словах согрело Элизабет и укрепило ее решимость.

Взяв банкноты, она протянула их Куинну:

– Спасибо, это не понадобится. Я поеду с тобой.

Он устремил на нее изучающий взгляд.

– Ты уверена?

– Вполне, – беззаботно ответила она.

– Хочешь поесть на дорогу?

Она покачала головой.

– Я попрошу, чтобы мне дали с собой сэндвичей.