Текст книги "В кольце твоих рук"

Автор книги: Ли Бристол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

На тумбочке она заметила платье. Оно было плохой заменой ее изорванной одежде – ветхое, штопаное-перештопаное, – но выбора у Сторм не было.

Она поднялась и надела платье на голое тело, а затем, крадучись, подошла к двери.

Задвижка открылась на удивление легко, и Сторм бесшумно выскользнула в коридор.

План ее был прост. Прочь из города, к реке. Там она раздобудет лодку – украдет или упросит кого-нибудь подвезти ее до Северной Каролины. Набрать новую команду ей не составит труда, и тогда – сразу же к губернатору Идену. Он поможет ей разыскать ее корабль и ее людей – если кто-то из них еще жив. Пока письмо у нее, Иден на все пойдет… Она предложит ему помощь в борьбе со Спотсвудом, а уж от этого он не откажется… Вместе они наведут такого шороху на Виргинию, что чертям тошно станет!

Сторм почти добралась до лестницы, как вдруг рядом открылась дверь, и кто-то схватил ее за руку.

– Вы сами идете ко мне, мисс О’Малли? – послышался голос Саймона. – Как это мило!

Сильные руки крепко схватили ее за плечи, и она оказалась прижатой к стене. Сторм отбивалась, пытаясь вырваться, но Саймон держал ее, словно в тисках.

– Визжи хоть на весь дом, – спокойно произнес он; глаза его горели, волосы растрепались, но голос звучал совершенно спокойно, и даже дыхание было ровным. – Кусайся, царапайся, зови на помощь – никто тебе не поможет. Я просто сильнее тебя, нравится тебе это или нет. К тому же на этот раз все обстоятельства на моей стороне.

– Убери свои вонючие лапы, идиот! – огрызнулась Сторм.

Саймон поднял бровь:

– Вот как? Не ты ли сама всего лишь пару ночей назад умоляла, чтобы я до тебя дотронулся? Как вы все-таки изменчивы, женщины!

Сторм плюнула ему в лицо, но ни один мускул не дрогнул на лице Саймона. Он медленно вытерся одной рукой, другую угрожающе держа у горла Сторм.

– Никогда больше не делай этого, – спокойно сказал он.

Из полуоткрытой двери в коридор просачивался свет, и Сторм без труда могла разглядеть Саймона. Он стоял в рубашке с распахнутым воротом; видна было, как бьется жилка на его шее и шевелятся от ее дыхания светлые волосы на его груди. Лицо Саймона говорило о недюжинной силе воли, глаза были холодны как лед. Его мускулы, напряженные до предела, казались стальными.

Такого Саймона Сторм еще не приходилось видеть. Однако это не напугало ее, а лишь заставило сердце биться чаще. Желая хоть как-то узнать, что будет дальше, Сторм произнесла:

– Чего ты добиваешься, фермер? Думаешь, тебе удастся завладеть Сторм О’Малли?! Ты вдвойне дурак, если так считаешь!

Глаза Сторм сверкали, а через загорелую кожу проступала краска гнева. Волосы ее, после ванны снова приобретшие блеск, разметались но плечам, а несколько непокорных прядей прилипло ко лбу. Грудь Сторм высоко вздымалась, и Саймон вдруг вспомнил, как его руки ласкали эти округлости, а ее руки, теперь сжатые в кулаки, ласкали его тело… На минуту им вдруг овладело яростное желание повалить ее, сломить, дать ей почувствовать его силу… Ему захотелось овладеть ею прямо сейчас, на лестнице, но еще крепче сжав ее плечи, он лишь спокойно произнес:

– Завтра утром я собираюсь отвезти тебя в Северную Каролину. Так что на твоем месте я бы отсыпался, а не разгуливал по дому – путешествие нам предстоит долгое.

Сторм удивленно уставилась на него. В Северную Каролину? Возможно ли это? Значит, он все-таки не предал ее? Он отвезет ее туда, где ей ничто не грозит…

– К Идену? – прошептала она.

Саймон вдруг почувствовал волнение. Стало быть, Спотсвуд был прав – план уже начинал работать.

– Я собираюсь, – голос его прозвучал так резко, что он и сам удивился, – отвезти тебя в мое имение. Там ты будешь в безопасности, пока не подойдет время твоего суда. – И уж совсем без надобности добавил: – Я делаю это по просьбе губернатора Спотсвуда.

Спотсвуд… суд… Уже второй раз за этот день Сторм пришлось пережить разочарование в Саймоне. Она чувствовала себя так, словно что-то изнутри разрывает ее на части. Значит, он освободил ее лишь для того, чтобы она не смогла избежать суда!

– Свинья! – Сторм снова начала вырываться, стараясь побольнее ударить его, укусить, ущипнуть… – Предатель, сукин сын! Тебе не удастся вернуть меня в тюрьму – раньше я перегрызу тебе горло! Грязная тварь…

Oт этой неожиданной вспышки ярости Саймон на минуту потерял контроль над собой, но тут же сжал ее еще крепче и притянул к себе. Глаза его были мрачны, словно грозовые тучи.

– Дура! – произнес он. – Я спас тебе жизнь! И это вся твоя благодарность?

– Да я бы лучше сгнила в тюрьме!

На секунду ей удалось высвободить руку, и она замахнулась, чтобы ударить его, но он, поймав руку за запястье, с силой заломил ее за спину пленницы и грубо потащил Сторм по коридору, а затем с силой впихнул в ту же комнату, где она была раньше. Сторм, потеряв равновесие, упала на пол, громко вопя, вне себя от боли и обиды.

Саймон не спеша пошел к двери, а Сторм, обессилев, застывшим взглядом смотрела на него.

На пороге он обернулся:

– Мы выезжаем на рассвете, так что, я думаю, тебе лучше отдохнуть. – Он захлопнул дверь, и через секунду Сторм услышала скрип ключа в замке.

Глава 14

В 1720 году большую часть Северной Каролины все еще покрывали дикие леса, в которых было полное раздолье для разбойников. За двадцать лет до этого произошла последняя – и решающая – битва между белыми и индейцами, окончательно закрепившая господство первых над этой территорией, но часть индейцев все еще продолжала роптать и нападать на белых поселенцев, орудуя группами или в одиночку.

К тому же леса были полны хищных зверей. Стада домашних животных оказывались легкой добычей для волков, а люди – для медведей. Смерть могла в любой момент подстеречь каждого, независимо от возраста или социального положения – укус змеи, лихорадка, пожар, наводнение… Ни одни мужчина старше шестнадцати не выходил из дома безоружным.

Зато Сайпресс-Бей казался маленьким островком цивилизации посреди бескрайних диких лесов: широкие, ровные дороги, обширные, ухоженные поля, цветники, ряды фруктовых деревьев, мирно пасущиеся стада овец…

Как Саймой был образцовым молодым человеком – образованным, богатым, с безукоризненными светскими манерами, – так и Сайпресс-Бей был образцовым имением. Сразу было видно, что его владелец происходил из настоящих английских джентльменов. Слуги в Сайпресс-Бей не только работали на полях, но раз в неделю практиковались в обращении с оружием. Каждый мужчина имел шпагу, мушкет, нож или сеть… Даже неграм было позволено носить копья и тренироваться с ними. По существу, в Сайпресс-Бей была собственная армия – пусть небольшая, но зато хорошо обученная, и каждый в ней готов был драться до последней капли крови, защищая своих товарищей, своих господ и имение. Границы и наиболее важные участки охранялись днем и ночью. Саймону уже один раз пришлось увидел, как все, что он любил, было превращено в руины, и он делал все возможное, чтобы это не покорилось снова.

Традиционная английская архитектура оказалась вполне практичной для американской плантации. Главный дом представлял собой скромную квадратную постройку из розового кирпича, на первом и втором этажах которой были расположены галереи дававшие тень. В широком холле воздух всегда был прохладным. На обоих этажах находилось по четыре большие комнаты, а также множество окон и дверей, которые в жаркий день можно было распахнуть настежь. Комнаты имели большие камины, чтобы их жители были надежно согреты зимой. Стоявший в конце длинной и густой аллеи в окружении величественных дубов и цветущего мирта, дом был красив в своей величавой простоте и в то же время уютен.

Но прост он был лишь снаружи. Внутри его украшала изысканная, модная мебель, подобранная самым тщательным образом. Стены были обиты шелком, камины отделаны изразцами, выписанными из Италии. Огромный гобелен, когда-то красовавшийся в ломе Йорков в Англии, нашел теперь свое место в холле. Картины делали интерьер еще роскошнее. И весь дом словно излучал атмосферу роскоши и ленивого покоя. За пределами усадьбы могли выть волки, рычать ягуары, поджидать в засадах вооруженные до зубов разбойники… Но в Сайпресс-Бей везде царили порядок и уют.

Для Питера Маккалога Сайпресс-Бей вот уже много лет был единственным домом, который он знал. Сейчас ему было двадцать девять лет, и он уже едва помнил, как четырнадцатилетним подростком его перевезли из Шотландии в Америку. Жалеть о полунищей жизни пастушка в высокогорной шотландской деревушке ему не приходилось. Отец его рано умер от нищеты и беспросветного труда, мать вскоре после этого разродилась мертвым ребенком и сама последовала за мужем.

Оставшись один, Питер перебивался как мог – до тех пор, пока лендлорд, жестокий и грубый человек, не изнасиловал его сестру. Питер в отместку убил обидчика, и не избежать бы ему смертного приговора… но американские плантаторы испытывали тогда сильную нехватку в рабах. Питер был поставлен перед выбором: взойти на эшафот или отдать себя в рабство. Он предпочел последнее.

Ему сильно повезло – он попал в Сайпресс-Бей. Саймон купил его сразу же, как только корабль с рабами пришел в порт. Питеру поначалу было странно называть парня, который был лишь ненамного старше его, «хозяином». Но очень скоро его презрение к новому хозяину сменилось уважением, а затем их отношения переросли в прочную дружбу.

…Саймон Йорк, вернувшись домой, обнаружил запустевшие поля, сломанные заборы. Скот и слуги разбежались. К тому же ему пришлось полностью взять на себя заботу о сестре, которая тогда была розовощеким младенцем, еще не научившимся ходить. Он носил ее с собой везде – на плечах, в торбе за спиной или в седле перед собой. За это Питер уважал его больше всего.

За что еще он уважал Саймона, так это за твердое нежелание сдаваться ни при каких обстоятельствах. Саймон словно видел воочию Сайпресс-Бей таким, каким он станет после восстановления, и Питер вскоре сам стал смотреть на запустевшую плантацию его глазами. Он быстро понял, что хозяин любит землю, но почти ничего не смыслит в сельском хозяйстве. Знания Питера были ему необходимы. Вместе они превратили Сайпресс-Бей в цветущую усадьбу, и за это время Саймон, Августа и Питер стали одной семьей.

На этот раз Питер и Августа были в конюшне. Питер чистил щеткой маленькую кобылку Сирабелль, а Августа щедро кормила ее сеном. Сирабелль, которая должна была не сегодня-завтра ожеребиться, была одной из любимиц Августы.

– Зря все-таки ее спарили с этим монстром Зевсом, – говорила Августа. – Она такая маленькая! Как ты думаешь, роды пройдут нормально?

– А почему бы и нет, мисс? Она сильная, выдержит. – Питер легко потрепал Сирабелль по отвисшему брюху. – Держу пари, это будет лучший жеребенок во всей округе – быстрый, как отец, и веселый, как мамаша! От него пойдет новая порода в Сайпресс-Бей!

– А если родится девочка? – осторожно спросила Августа.

– Тогда, – усмехнулся Питер, – заставим их спариться еще раз!

– Какой ты бессердечный, Питер! – Августа нежно погладила холку лошади. – Не слушай его, Сирабелль, я этого не допущу!

Сирабелль в ответ ткнулась мордой в шею Августы, так что от неожиданности та даже отпрянула. Питер рассмеялся, и Августа смущенно отвела глаза.

Она вытерла руки о передник и вышла из стойла. Немного постояв, глядя на занятого делом Питера, Августа решилась наконец задать ему вопрос, который уже давно ее занимал.

– Скажи, у тебя есть подружка? – робко спросила она.

Питер был настолько ошеломлен, что не смог скрыть удивления – от Августы такого вопроса он ожидал меньше всего. Да, Августа больше не ребенок – он и сам не заметил, как это произошло. Августа, что наполняла его дни своим звонким смехом… Августа – благородная леди, сестра его хозяина… Конечно, он ей не пара.

Не оборачиваясь, он сухо произнес:

– Воспитанная леди не должна задавать таких вопросов, мисс.

– Извини. – В голосе Августы прозвучала обида, и Питер обернулся.

Августа стояла, потупив глаза и теребя передник. Щеки ее порозовели от смущения. Сердце Питера таяло, и он ничего не мог с собой поделать.

Он подошел к ней и нежно приподнял ее голову за подбородок, глядя ей в глаза и улыбаясь своей доброй, чуть дразнящей улыбкой.

– Как я могу занести себе какую-то подружку – сказал он, – когда все мое существо целиком принадлежит вам, мисс?

Глаза Августы вдруг расширились, лицо оживилось. – Правда? – прошептала она.

Питеру стоило огромного труда отвести от нее глаза.

– Разумеется, мисс, – произнес он, – это еще с тех пор, как вы лежали в колыбели.

Воцарилась тишина. Несмотря на попытки Питера обратить все в шутку, оба чувствовали себя неловко. Косые лучи солнца, пробиваясь сквозь окна, играли на паутине в углах, и частички пыли танцевали в этих лучах. Слышалось лишь позвякивание металла – Питер вертел в руках уздечку, которую собирался починить.

Наконец Августа произнесла первое, что ей пришло в голову:

– Ты позовешь меня, когда начнутся роды? – Они покосилась на Сирабелль.

Питер поцокал языком:

– Мисс Августа, вы же знаете, что вашему брату это не понравится.

– Но почему? Раньше он мне всегда разрешал…

– Раньше вы были маленькой, мисс Августа. Теперь вы – юная леди, и ваш брат хочет, чтобы вы вели себя, как леди.

Августа нахмурилась:

– «Саймон хочет»… Питер, если б ты знал, как мне надоело быть этой самой леди! Я понимаю: Саймон заботится обо мне и все такое, но иногда его забота заходит уж слишком далеко… Как он не понимает, что заставляет меня делать то, чего я не хочу!

– Он просто беспокоится о вашем будущем, мисс Августа. – Питер подошел к верстаку. – Скоро вам придется выходить замуж, создавать собственную семью…

Эти слова снова напомнили Питеру о том, какое разное будущее их ожидает.

В глазах Августы – во всяком случае, так показалось Питеру – отразилось удивление:

– Питер, ты, конечно, шутишь! Да кто же на мне женится!

У Питера подступил ком к горлу. Ему хотелось броситься к Августе, взять в свои руки это дорогое ему лицо, расцеловать… Но он лишь тихо произнес:

– Любой мужчина, если только он в своем уме, почел бы за честь…

Он посмотрел на нее, и этот взгляд говорил так много…

Неизвестно, что случилось бы дальше, если бы в этот момент не послышался звук приближавшейся кареты. Питер очнулся первым. Он удивленно пожал плечами, словно выходя из забытья, и поспешил к выходу. Августа последовала за ним. Сердце ее замирало.

– Вы ждете гостей, мисс Августа? – удивленно спросил Питер.

– Нет, – Августа и сама была не на шутку удивлена, – но в такое время года гости иногда являются без приглашения…

Она вдруг остановилась, щуря глаза от слепящего солнца.

– Боже праведный, это же Саймон!

– И с ним какая-то женщина… Что-то я не припомню, чтобы хозяин собирался завести новую служанку.

– Что же все-таки произошло? – недоуменно спросила Августа.

– Судя по его лицу, – заключил Питер, – вряд ли что-то очень приятное…

Тут оба переглянулись и бегом бросились к карете.

Если что-нибудь и могло сломить волю Сторм, так это двухдневное путешествие по ухабистым дорогам, показавшееся ей бесконечным. От жары и дорожной пыли она чувствовала себя совершенно разбитой, не говоря уже о тряске, превратившей все ее тело в сплошной синяк. Весь день она ехала со связанными руками и ногами, а единственным «развлечением» было презрительное молчание ее спутника. На ночь они остановились в небольшой гостинице на границе Виргинии и Северной Каролины, где Сторм приняли за служанку Саймона и поместили в крохотном предбаннике рядом с его номером. Здесь Сторм почувствовала себя настолько уставшей, что даже не притронулась к еде. О попытке побега не могло быть и речи. Она обессиленно повалилась на набитый соломой тюфяк и впала в забытье, а на рассвете пытка возобновилась.

Когда они наконец подъехали к дому, Саймон все так же молча развязал ее путы, но от долгой неподвижности она не могла пошевельнуть ни рукой, ни ногой.

Сторм с трудом вылезла из кареты и встала, покачиваясь на негнущихся ногах и потирая онемевшие запястья. Глаза ее с трудом различали большой дом, амбары, клумбы с цветами, столпившихся любопытных слуг… От усталости в голове не осталось ни одной мысли.

Сторм смутно разглядела, как полная круглолицая девушка, рядом с которой стоял темноволосый слуга, с удивленным и радостным видом кинулась в объятия Саймона.

– Саймон! – воскликнула девушка. – Почему ты вернулся? Что-нибудь случилось?

Во взгляде Саймона сразу что-то переменилось, и Сторм решила, что это, наверное, его жена.

– Привет, крошка! – Глаза Саймона сияли. Обнимая девушку одной рукой, другую он протянул темноволосому слуге. – Питер, черт подери, рад тебя видеть!

– Вы так волнуетесь, хозяин, – произнес Питер, – словно уезжали на год, а не на две недели! Что же все-таки произошло?

Саймон усмехнулся:

– Мне и самому кажется, будто прошел целый год! – Он снова прижал девушку к себе и поцеловал ее в голову.

Сторм, глядя на это, передернулась. Она не любила, когда кто-то чувствовал себя счастливым, в то время когда она несчастна; к тому же Саймон торжествовал слишком легкую, незаслуженную победу.

– Мне пришлось изменить свои планы, – объяснил Саймон и сурово покосился на Сторм. Подойдя, он взял ее за руку и вывел вперед. – Это племянница Спотсвуда. Бедняжка рано потеряла родителей и на долгое время оказалась предоставленной самой себе. – Саймон с неудовольствием покосился на босые ноги Сторм. – Она не привыкла жить в обществе, и ее поведение порой может показаться немного странным. Мы должны быть чуткими и терпимыми к ней. Добрый губернатор попросил меня взять ее на время в Сайпресс-Бей, чтобы она пожила в сельской местности. Ей нужно отдохнуть, поправить здоровье… – Фантазия Саймона, очевидно истощилась, и он просто добавил: – Ее зовут Сторм. Сторм, это Августа Йорк, моя сестра; Питер – мой управляющий.

Глаза Августы округлились, и она уже готова была изумленно вскрикнуть, но что-то – возможно, суровый взгляд брата – остановило ее. Она нерешительно улыбнулась и протянула Сторм обе руки.

– Добрый день, мисс… – Августа поколебалась, покосившись на брата, – Сторм. Мы постараемся сделать все, чтобы вам у нас понравилось.

Сторм не только не подала ей руки, но и ничего не ответила, никак не прореагировав на ложь Саймона. Она чувствовала себя слишком уставшей, чтобы вообще на что бы то ни было реагировать.

Августа, почувствовав себя неловко, опустила руки. – Вы, должно быть, устали с дороги, – сказала она. – Позвольте, я провожу вас в вашу комнату.

– Я сам ее провожу, дорогая! – поспешно вмешался Саймон. – А ты пойди на кухню и попроси приготовить обед для нашей гостьи.

На минуту Августа застыла в нерешительности, переводя взгляд с Саймона на Питера, затем, улыбнувшись, она кивнула, повернулась и пошла в дом, оставив гостью наедине с двумя мужчинами.

Сторм, покосившись на Питера, подумала: «Он все понял. Толстуха глупа, поверила, но этот Питер, похоже, хитрый малый. С ним надо держать ухо востро». Впрочем, сейчас все это не так уж беспокоило Сторм; все, чего ей хотелось, – это скорее завалиться спать.

Догадка Сторм подтвердилась: как только Августа скрылась из виду, выражение лица Саймона сразу же изменилось.

– Ты, конечно, понял, – никакая она не племянница Спотсвуда!

– Ясно, – произнес Питер.

Саймон кивнул. Он перекинулся с Питером взглядом, словно они о чем-то договорились без слов.

– Подожди меня здесь, – сказал Саймон. – Мне нужно с тобой кое-что обсудить.

Он схватил Сторм за руку и повел, даже, скорее, потащил ее в дом.

В холле он остановился, повернулся к ней и произнес, приблизив лицо к ее лицу:

– Ну, вот мы на месте. И знай, голубушка: я собираюсь следить за каждым твоим шагом, так что лучше тебе сразу оставить свои фокусы. Оружия здесь не раздобыть, даже за вилками и ножами я веду строгий учет. Будешь вести себя хорошо – мы, может быть, и поладим, нет – пеняй на себя. – Саймон еще крепче сжал ее руку. – И еще, – произнес он. Меня ты можешь бить, кусать, царапать, но если хотя бы пальцем тронешь мою сестру – я собственноручно перережу тебе горло!

За последнее время Сторм пришла к выводу, что она совсем не знает Саймона, и ей трудно судить, когда он лжет, а когда говорит правду, но она поняла одно – сейчас он не шутит.

Собрав последние силы, она произнесла: – Пошел к черту, фермер! – И, вырвав руку, пошла сама, высоко подобрав непривычные ей юбки.

Саймон шел позади нее. Он, кажется, еще что-то говорил, но Сторм ничего не слышала, – войдя в комнату, она сразу же повалилась на кровать и уснула как убитая.