Текст книги "В кольце твоих рук"

Автор книги: Ли Бристол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 9

Сначала это было просто прикосновение, не более того, и Сторм, казалось, была разочарована. По поскольку поцелуи оказался таким простым делом, она протянула руку и обняла Саймона за талию. Ей были интересны новые ощущения: дотронуться, ласкать… Они нравились ей даже больше, чем она могла себе представить.

Его кожа была теплой и гладкой на ощупь. Это показалось Сторм странным. Талия Саймона была тонкой, но ребра едва прощупывались под крепкими мускулами. Сторм протянула другую руку, словно ей было мало, что она обнимает его лишь одной рукой, и от этого в их поцелуе что-то изменилось, словно ее новое прикосновение вызвало у Саймона ответную реакцию. Сторм почувствовала какую-то тревогу, но эта тревога была ей странным образом приятна. То, что соприкосновение тел может вызывать столь необычные ощущения, было для Сторм в диковинку, и на минуту она сосредоточилась на этом, словно забыв о Саймоне. Его губы продолжали ласкать ее губы, легким настойчивым движением слегка приоткрыв их, и она чувствовала, как дыхание замирает у нее в груди. Руки Саймона, до этого державшие Сторм за плечи, опустились на ее спину.

Сторм крепко прижалась к нему. Тело Саймона было теплым, крепким, сильным. Волосы на его груди щекотали ее соски через тонкую ткань рубашки, и, это ощущение было не сравнимо ни с чем. Губы Саймона все решительнее ласкали ее губы, и от этого у Сторм начала кружиться голова, и она стала инстинктивно, поддаваясь порыву, который было все труднее сдерживать, ласкать губы Саймона своими губами, повторяя его движения.

Все существо Сторм было так захвачено новизной ощущений, что она не сразу почувствовала горячую руку Саймона на своем бедре. Рука опускалась все ниже…

Сторм чуть отодвинулась.

– И в самом деле, Саймон, – прошептала она, – все, оказывается, очень просто…

Молодой человек вдруг нахмурился и также отстранился от нее. Он и сам не мог понять, как все произошло. Говорят, страх возбуждает больше всего… o страх, если он изначально и был, совершение ушел, целиком уступив место этим восхитительным ощущениям…

От Сторм пахло медом и сливами, горячим южным солнцем и соленой морской водой. По больше всего Саймона возбуждало ее любопытство, желание все познать…

То, что поцелуй был внезапно прерван, казалось бы, должно было нарушить гармонию. Но глаза Сторм все так же горели от возбуждения, а разгоряченная кожа требовала, чтобы ее ласкали еще и еще. Губы Сторм, влажные от недавнего поцелуя, были полураскрыты, словно жаждали новых ласк. Саймону становилось все труднее оставаться в роли учителя – теперь уже он сам этого хотел. Он ожидал, что прикосновение к ней вызовет у него отвращение, но вместо этого все более и более возбуждался, не в силах остановиться.

Все, что он мог теперь сказать, было:

– Мисс Сторм, я думаю, будет лучше, если вы пока воздержитесь от комментариев.

Сторм вдруг смутилась, и в глазах ее мелькнул дьявольский огонек. Но раз уж они зашли столь далеко, она не хотела теперь делать что-либо, что могло не понравиться ее капризному «учителю», и, поразмыслив с минуту, согласно кивнула, а затем убрала руки с его талии – пусть лучше он сам делает, что считает нужным.

Саймон чуть заметно улыбнулся. Улыбка его была немного дразнящей, но, тем не менее, дружеской.

– Слова не нужны, – сказал он и снова положил ее руки себе на талию, – ласки сами говорят лучше всяких слов.

Сторм с удивлением обнаружила, что Саймон, когда улыбается, нравится ей гораздо больше, чем когда сердится. Ей захотелось видеть эту улыбку снова и снова, – если, конечно, это в ее власти. Она чувствовала, как в последние несколько минут что-то неуловимо изменилось. Из упрямого и своевольного пленника Саймон превратился во властного любовника. Сторм лишь теперь отчетливо поняла, что ей предстоит самое важное событие в жизни. Это был ее первый раз, самый решающий. Чувства ее были обострены до предела.

Впервые в жизни Сторм вручала свою судьбу другому человеку. Она, которая всегда готова была драться до последней капли крови с любым, кто посмел бы ступить на ее корабль без ее разрешения, сейчас отдавала свое тело во власть почти незнакомому мужчине. Если он будет делать что-то, что ей не понравится, ей придется подчиниться.

Пути назад у нее не было. Раз уж она приняла решение, значит, так и будет. Сторм была не из тех, кто меняет планы. Она сама хотела этого – вот что пугало ее больше всего.

В глазах Саймона светился мягкий огонек, который и нравился Сторм, и в то же время настораживал. Саймон ласкал ее волосы, и Сторм чувствовала, что от его ласк она словно тает. Вот он наклонился к ней, лаская ее губы своими губами, как будто играя с ней. Потом обнял ее за шею и еще крепче прижал свои губы к ее губам. Удивленный тем, что она не отвечает на его ласки, он чуть отодвинулся и, улыбнувшись, снова приблизил губы к ее губам.

– Открой рот, – прошептал Саймон.

Сторм с опаской уставилась на него:

– Зачем?

Глаза его слегка прищурились.

– Увидишь, – сказал он, продолжая ласкать ее волосы.

Сторм отпрянула:

– Что ты собираешься делать?

– Поверь, тебе это понравится.

Новое прикосновение его губ было столь горячим, что у Сторм перехватило дыхание. Кровь прилила к ее вискам, и она инстинктивно закрыла глаза.

Она чувствовала, как его палец ласкает кожу рядом с ее ртом. Его губы нежно, но настойчиво касались ее губ, и она, сама не поняв как, открыла рот.

И вдруг она почувствовала его язык у себя во рту. Это было так необычно, что сердце ее словно остановилось на минуту, а затем бешено заколотилось, будто собираясь выпрыгнуть из груди. Нечто похожее на электрический ток пробежало по всему ее телу. Она вдруг с удивлением почувствовала, что ласки Саймона почему-то отзываются у нее глубоко внутри. В самых буйных фантазиях Сторм не могла представить себе ничего подобного. Язык Саймона скользил по ее зубам, соприкасался с ее языком, затем отодвигался назад и снова проникал вглубь. Соски Сторм набухли и напряглись, а все тело словно размякло. Казалось, новые ощущения захватывали все ее существо.

Когда их губы наконец разомкнулись, Сторм все еще чувствовала вкус его языка – немного соленый, пахнущий вином. Саймон словно оставил на ней какую-то отметину, которую ничем нельзя было стереть. Сторм дышала неровно, но она заметила, что и Саймон дышит так же. Руки ее по-прежнему обвивали талию Саймона – теперь уже она не была уверена, что вдруг ослабевшие ноги смогут ее удержать.

Прошла минута, прежде чем Сторм, открыв глаза, увидела лицо Саймона рядом со своим лицом. Почему-то теперь оно казалось ей необыкновенно красивым. Взмокшие волосы Саймона беспорядочно свисали со лба, глаза казались такими же темными, как при недавней вспышке гнева, а в глубине их мерцали загадочные огоньки.

– Ну как? – спросил он.

Сторм отодвинулась, чтобы лучше разглядеть его:

– Ты делаешь это прекрасно, ничего не скажешь.

Он широко улыбнулся, грудь его, высоко поднявшись, опустилась. Его рука снова начала гладить ее волосы, словно успокаивая после недавней бури эмоций. Как странно: то, что за минуту до того было ей абсолютно неизвестно, так естественно гармонировало со всем ее существом!

– Женщины, – неуверенно спросила Сторм, – тоже делают такое с мужчинами? Языком?

В глазах Саймона что-то мелькнуло – удивление ли, удовольствие, – Сторм не могла понять. Но он лишь спокойно произнес, продолжая ласкать ее волосы:

– Иногда. Хочешь попробовать?

Сторм почувствовала, что ее горло перехватило от желания. Она кивнула и, потянувшись к Саймону, дотронулась губами до его губ и провела по зубам языком. Он прижал ее к себе и запрокинул голову, чтобы ей было удобнее.

Ощущение было потрясающим, еще гораздо сильнее, чем когда он ласкал ее. Сердце Сторм бешено колотилось.

Сторм захотелось узнать о Саймоне больше, узнать о нем все. Ее руки ласкали его гладкую спину, скользили по бедрам, поднимались к голове, гладя полосы, и опускались на широкую, мускулистую грудь.

Его губы скользнули ниже, на ее шею, и каждый дюйм ее кожи отвечал его ласкам. Сторм отрешенно запрокинула голову, и губы Саймона стали играть с мочкой ее уха. Сторм замерла от удовольствия.

Руки Саймона начали ласкать ее грудь, и с губ Сторм сорвался блаженный стон. Неужели прикосновение мужчины и впрямь способно вызвать такую бурю эмоций? Сначала Саймон лишь едва, почти незаметно прикасался к ней, потом прикосновения стали смелее, сильнее, настойчивее… Они пьянили Сторм, сводили ее с ума. Наслаждение было запредельным, почти граничащим с болью.

Она уже готова была закричать: «Хватит, прекрати!»

Но если бы ласки прекратились, это было бы еще хуже. Саймон снова прикоснулся губами к ее губам, но Сторм замотала головой – не потому, что она не хотела этого, а напротив, потому, что теперь ей этого было уже недостаточно, теперь она хотела гораздо большего. Теперь она знала, что такое страсть, знала, что связывает мужчину и женщину, и ей даже казалось странным, как она раньше этого не понимала.

Сторм неровно дышала, лицо ее раскраснелось, глаза уже не казались кристально прозрачными; напротив, теперь они были темными, словно скрывающими какую-то тайну.

– Сейчас? – прошептала она, сама удивляясь, как тихо звучит ее голос.

Он приложил палец к ее губам:

– Думаю, что да.

Его руки потянулись к фонарю. Сторм с тревогой наблюдала за ним.

– Что ты делаешь?

– Тушу свет.

– Зачем?

Саймон посмотрел на нее, удивленный ее непонятливостью:

– Потому что такие вещи обычно делаются в темноте.

Сторм вдруг охватил безотчетный страх. Ей казалось, что в темноте она будет беззащитна. К тому же ей хотелось видеть лицо человека, с которым, возможно, через мгновение предстояло сделать столь ответственный шаг.

– Нет! – произнесла она так резко, что Саймон даже испугался. – Не гаси, я хочу при свете!

Он поколебался с минуту, затем произнес:

– Хорошо, пусть будет по-твоему.

Подойдя к ней, Саймон начал расстегивать ее рубашку.

Сторм испуганно отшатнулась от него:

– Что ты делаешь?

Он успокаивающе положил руку ей на плечо:

– Всего лишь раздеваю тебя. Между прочим, это обычно делается молча.

Но Сторм вовсе не хотелось быть раздетой, в то время как ее партнер по этой странной игре был еще одет.

– Я обязательно должна раздеваться первой?

Его лицо, за минуту до того не выражавшее ничего, кроме страстного желания, словно застыло.

– Обычно… – начал Саймон.

– Плевать я хотела на обычаи!

Неужели она передумала? Это разозлило его.

– Мисс, если вы…

– Я не против! – заявила она, может быть, немного резче, чем следовало бы. – Но ты разденешься первым!

Сторм так сверкнула глазами, что Саймону стало не по себе, но он сумел не показать этого. Последовала долгая, напряженная пауза. Наконец Саймон тихо произнес:

– Мне кажется, тебе нужно самой как следует подумать, чего именно ты хочешь. Если ты будешь командовать мной, у нас вряд ли что-нибудь получится. – Он улыбнулся, словно желая смягчить свои слова. – Мне понятно твое желание соблазнять меня, но, по-моему, ты немного перебарщиваешь.

«Соблазнять!» Он сам признал, что она соблазняет его, значит, она может быть для него соблазнительной. Стало быть, он действительно хочет сделать это с ней – вот что возбуждало ее больше всего.

Сторм отвернулась от Саймона, пытаясь справиться с бурей бушевавших в ее груди эмоций. Пути назад у нее не было, об этом не могло быть и речи. Но почему ей вдруг стало так трудно двигаться дальше – ей, всегда так гордившейся своим холодным и расчетливым умом?

– Я сама не знаю, чего мне хочется! – выпалила она. – Как я могу знать, если для меня это в первый раз?

Сторм скрипнула зубами, рассердившись на себя за проявленную слабость. Постояв с минуту неподвижно, она подняла голову и тихо, но решительно произнесла:

– Я хочу продолжить.

Затем она спокойно села на кровать, ожидая, каковы будут дальнейшие действия Саймона. Однако когда он, сев на стул, начал снимать башмаки и чулки, Сторм вдруг почувствовала, что ее сердце снова начинает бешено колотиться.

Наконец Саймон встал; штаны упали к его ногам, и он, переступив через них, подошел к кровати.

Сторм, не отрываясь, смотрела на него. Без одежды он казался ей еще красивее, чем прежде. У нее вырвался невольный вздох восхищения. До этого ей ни разу не приходило в голову, что к мужскому телу вообще можно применить слово «красивое».

Плечи Саймона были широкие, руки мускулистые, живот плотный, бедра крепко сбитые. Соски были маленькие, коричневые, грудная клетка – не слишком худая и не слишком полная. Волосы на его груди были такими же золотистыми, как и на голове…

Сторм приходилось раньше видеть мужской орган, и неоднократно – в возбужденном и спокойном состоянии, молодой и старый, больной и здоровый, – и она никогда не обращала на него особого внимания. Теперь же, при близком рассмотрении, он казался ей каким-то гротескным, почти смешным, и совершенно ни к чему не пригодным. К тому же она раньше не замечала, какой он на самом деле большой и длинный, прямо-таки гигантский.

– Ты уверен, что он войдет? – прошептала она.

Саймон рассмеялся, но это был теплый, дружеский смех.

Он склонился перед кроватью и взял лицо Сторм в свои руки; глаза его светились.

– Сторм О’Малли, – проговорил он, – ты… ты… Я даже не могу тебе сказать, кто ты есть на самом деле!

Сейчас, когда Саймон держал ее лицо в своих руках, целовал, смотрел ей прямо в глаза, она казалась ему молодой светской дамой, для которой он был галантным кавалером. Он представил, что они знакомы уже много лет, что между ними никогда не было и не могло быть никаких барьеров. Сторм тоже чувствовала это, и она не хотела и не могла этому противиться. Неужели простой поцелуй смог так сблизить мужчину и женщину?

Но Сторм понимала, что теперь ей уже недостаточно одного поцелуя. Сейчас ее возбуждали уже не одни губы Саймона, но и все его тело – стройное, сильное. Казалось, это тело обступало ее со всех сторон, обволакивало ее, она словно растворялась в нем, а оно проникало во все ее поры, парализуя ее волю. Мир трезвого расчета и постоянной бдительности ушел куда-то далеко-далеко, на его место заступила другая реальность, где безраздельно правила одна безумная страсть.

Ее дыхание, робкое, неровное, словно растворялось в мощном дыхании мужчины.

Пальцы ее, путаясь, начали неловкими движениями расстегивать одежду. Саймон стал помогать ей и сразу же снял с нее рубашку и стянул штаны.

Собственное тело казалось Сторм беззащитным по сравнению с сильным телом Саймона. Протянув руки, она стала ласкать его всего, сверху донизу, – его шелковистые волосы, крепкую шею, широкую спину, мускулистые бедра, – в то время как Саймон покрывал всю ее поцелуями, лаская руками. Ощущения были ни с чем не сравнимыми, но это было еще не все…

Когда Саймон вошел в нее, она чуть не потеряла сознание. Он слышал, как она застонала – то ли от боли, то ли от удовольствия. Сторм же казалось, что она куда-то погружается, тонет в бескрайнем море сплошного блаженства. Время и пространство куда-то исчезли, и впоследствии она так и не могла сказать, в какой, собственно, момент случилось то, ради чего все это и затевалось…

Сторм поняла, что это произошло, лишь тогда, когда почувствовала, что главное уже позади. Она посмотрела на Саймона. Глаза его возбужденно горели, лицо раскраснелось, на лбу выступил пот.

– Это все? – осторожно спросила она.

В глазах Саймона мелькнул лукавый огонек.

– Тебе недостаточно?

Сторм понравился этот огонек; она прижалась, лицом к плечу Саймона.

– Нет, – прошептала она, – пока вполне достаточно.

Ей нравилось просто так лежать рядом с Саймоном. Машинально протянув руку, она стала его ласкать. И вдруг с удивлением обнаружила, что он снова готов к атаке.

– Ты хочешь сказать, – прошептала она, – что мы можем повторить еще раз?

Глаза Саймона заискрились, он пододвинулся к ней.

– Да, красавица, – улыбнулся он, – тебе предстоит еще многому поучиться!

Глава 10

Саймон пробудился лишь наполовину. Что готовило ему это утро, он не знал, и поэтому, все еще живя событиями прошедшей ночи, не торопился просыпаться окончательно. Память о происшедшем только что, не покидавшая его даже во сне, для него была более реальна, чем то, что ему предстояло пережить наяву.

Саймон всегда считал себя зрелым мужчиной, но после прошлой ночи ему стало казаться, что весь его предыдущий опыт – ничто. Он и сам не мог понять, чем его так пленило тело Сторм. Женщина, в его понимании, должна быть округлой, мягкой, чего о Сторм сказать было никак нельзя. Тем не менее, эта бронзовая кожа, эти маленькие груди, эти прикосновения ее ноготков к его спине – все оставляло ни с чем не сравнимое впечатление.

Дело тут не в одних лишь физических ощущениях, как бы восхитительны они ни были, – Саймон это прекрасно понимал. Сторм и пугала его, и в то же время чем-то необъяснимо притягивала. Она была одновременно и демоном в женском обличье, и наивной девочкой, жестокой и нежной, агрессивной и беззащитной. За один вечер она заставила его пережить такую бурю эмоций, какой ему не довелось испытать, может быть, за всю жизнь. Она словно открыла перед ним какие-то двери, за которые он сам до сих пор боялся заглядывать.

Даже теперь, в полусне, он снова хотел ее. Если разобраться трезво – то, что произошло прошлой ночью, было безумием, кошмаром, дьявольским наваждением… Но, тем не менее, он чувствовал, что это самое реальное из всего, что ему когда-либо довелось пережить. Сторм наверняка не расстанется с ним до конца своих дней, решил он. Он был для нее тем, кто научил ее любви, – а что может быть почетнее для мужчины? Но кем была она для него? Его прозрением? Или, напротив, его проклятием, его наваждением? Во всяком случае, прошлая ночь перевернула в нем что-то очень глубинное, очень важное. И что бы ни случилось с ним в жизни, эту ночь он уже не может забыть никогда.

Саймона вдруг словно кольнуло: он подсознательно почувствовал, что Сторм рядом нет – нет ее прикосновений, ее тепла, за одну ночь уже успевшего стать таким привычным…

Он попытался протянуть руку, чтобы ощутить ее тело, – и вдруг с удивлением обнаружил, что его руки заведены за голову, и он не может ими даже пошевелить.

С минуту Саймон лежал пораженный – он никак не мог понять, что же произошло. Сквозь не сошедшую еще полудрему он чувствовал покачивание корабля, слышал предрассветный крик птицы за окном и чьи-то шаги в каюте. Он снова попытался пошевелить руками – и снова не смог этого сделать. Попробовал двинуть ногами – ноги тоже не слушались его. Наконец он открыл глаза.

Сторм стояла в ногах кровати, полностью одетая. Руки Саймона были крепко привязаны к спинке кровати над головой, а Сторм, наклонившись над ним, деловито заканчивала привязывать его ноги.

С Саймона мгновенно слетели последние остатки сна.

– Что ты делаешь?

Сторм завязала последний узел на щиколотке Саймона, и веревка безжалостно впилась в тело. Затем она выпрямилась, и глаза ее блеснули в предрассветном полумраке.

– Ты все еще мой пленник! – резко произнесла она.

Саймон уставился на нее. Нет, это, должно быть ему снится! Этого просто не может быть, это какой-то бред! После такой ночи!

– Ты сошла с ума! – прохрипел он.

Саймона охватило бешенство. Как она могла!.. После того, что они пережили вместе!.. Такого предательства он не мог от нее ожидать.

Саймон стал бешено вертеться, пытаясь разорвать или перетереть веревки. Кровать скрипела под ним, но веревки не поддавались. Саймон добился лишь того, что кожа на его запястьях лопнула. Сторм же наблюдала за ним с полнейшим спокойствием.

– Черт побери, Сторм, – прохрипел он, – неужели в тебе уже не осталось ничего человеческого?! После того, что было у нас с тобой прошлой ночью! Неужели эта ночь для тебя ничего не значит?..

Сторм смотрела на него невинными глазами, словно и впрямь не понимала, о чем он говорит.

Саймоном овладел яростный гнев, и в то же время он почувствовал ужасную усталость. Теперь он уже раскаивался, что поверил прошлой ночью этой дьяволице. Он смотрел на Сторм, пытаясь хоть что-то понять, – но не понимал ровным счетом ничего.

– Да что ты за женщина, черт побери?! – шептал он. – Кто ты такая?

Она продолжала смотреть на него немигающими глазами.

– Я Сторм О’Малли, капитан «Грозы».

Пиратка повернулась и вышла из каюты.

Побережье Северной Каролины, испещренное причудливой сетью заливов с множеством островков мал мала меньше, было излюбленным местом укрытия для пиратов. Вместо океана – скалистые берега, вместо неба – густая сеть древесных веток над головой. От спокойной, стоячей воды залива не приходилось ожидать непредвиденных бурь. Маленькая шхуна – такая, как «Гроза», – могла успешно прятаться здесь месяцами, создавая при этом серьезную опасность для проплывавших мимо судов.

Но и для патрульного судна логично было искать ее именно здесь. Нужно было лишь встать на якорь в укромном месте и ждать, пока она не появится. Именно так поступил сторожевой корабль «Воин», флагман личного патруля Александра Спотсвуда.

Притаившись в небольшой ложбине на вершине холма, надежно замаскировав себя травой и еловыми ветками, капитан Альберт Фэйрбразер видел свой корабль внизу, в бухте, и другой корабль, стоявший на якоре ярдах в двухстах от него. Первые лучи восходящего солнца слабо расцвечивали серое, облачное небо, от остывшей за ночь воды поднимался густой туман, и очертания обоих кораблей казались смутными, призрачными.

Капитан Фэйрбразер поднес к глазам подзорную Трубу, словно желая удостовериться, не мерещится ли ему второй корабль, и вдруг сердце его отчаянно забилось.

«Гроза»! Сама «Гроза»! Такая удача выпадает раз в жизни, если это вообще случается. Вот уже шесть лет многие охотились за «Грозой», выслеживали ее – и до сих пор все напрасно. А тут она можно сказать, сама плывет в руки!

Фэйрбразер услышал рядом с собой какое-то движение и, обернувшись, увидел своего первого помощника.

– Прошу прощения, сэр! – Помощник говорил тихо, опасаясь, что звук его голоса может распространиться далеко по склону холма. – Люди уже целый час в засаде и хотели бы знать, чего мы ждем.

– Моих приказаний, – коротко произнес капитан, глядя в подзорную трубу.

Взгляд помощника устремился за взглядом капитана. Поколебавшись с минуту, он произнес:

– Не кажется ли вам, сэр, что мы здорово рискуем? Они хорошо вооружены, и корабль, как известно, очень маневренный. Почему мы не взяли их сразу же, вчера вечером, когда они вошли сюда? Пальнули бы по ним как следует с борта, они и глазом моргнуть не успели бы, как потонули!

– Я, кажется, ясно сказал! – нахмурился Фэйрбразер. – Кораблю не должно быть причинено никакого ущерба. Не стрелять ни при каких обстоятельствах, понятно?

– Есть, сэр! – Помощник откозырнул и скрылся в высокой траве.

Капитан снопа посмотрел вниз. Плечи его выпрямились, на губах заиграла довольная улыбка – в подзорную трубу он наконец увидел то, чего так долго ждал.

На палубу вышла сама Сторм О’Малли.

Сторм шагала по палубе своим энергичным шагом, сжимая рукоятку шпаги. Рядом с ней, как всегда, был Помпи. Обычное утро – посторонний наблюдатель не заметил бы в ней никакой перемены. Но сама Сторм чувствовала себя уже совсем иной.

Каким неожиданным это для нее оказалось! Она, разумеется, много слышала об отношениях между мужчинами и женщинами и, хотя сама оставалась девственницей, казалось, знала о них почти все. Выходит, она пропустила что-то самое главное. Сторм и представить себе не могла, что простое соприкосновение тел может вызвать ни с чем не сравнимое удовольствие… Это было настоящее чудо! К тому же она почувствовала большое облегчение, словно враз рассталась с тем, что держало ее в напряжении вот уже несколько последних лет.

А этот пленник! Стоило Сторм вспомнить о нем, и лицо ее расцветилось улыбкой. Да, нельзя не признать, что он оказался отличным учителем. Может быть, другого такого она не нашла бы за всю свою жизнь… Здоровый, сильный, отлично сложен и, кажется, совершенно неутомимый… О таком можно только мечтать!

А когда он наконец заснул, то обнял ее и прижал к себе, словно отец ребенка, и Сторм это понравилось не меньше, чем все, что было до того. Ей вдруг захотелось, чтобы это повторялось каждую ночь. Чувствовать его горячее дыхание рядом с собой, засыпать в объятиях сильных, нежных рук и просыпаться для новых ласк… Когда-нибудь это, может быть, и приестся, но пока… Нет, пока она ни за что не отпустит его!

Сторм вдруг поняла, что именно этого ей всегда и не хватало. Именно об этом говорил Рауль, на это намекал Роджер… Быть с мужчиной одним целым, жить чем-то большим, чем ее корабль и ежедневные заботы… Именно этого ей всегда недоставало… Но теперь она, слава Богу, наконец узнала, что ей нужно. Все в ней переменилось, она уже не та, прежняя Сторм. И это одновременно и настораживало, и радовало ее…

Сторм вдруг подумала о том, как долго она сможет держать Саймона у себя. Постепенно он, возможно, начнет приносить больше хлопот, чем пользы. Она-то думала, что переспит с ним один раз и покончит с этим, но все оказалось не так просто…

Утро было прохладное, пасмурное, серые облака застилали небо. В тумане смутно вырисовывались силуэты кедров вдали и слабая струйка дыма от почти потухшего костра. «Гроза» мирно покачивалась на волнах. Ни звука – лишь тихие всплески воды, чуть слышный шелест листьев и иногда крики просыпающихся птиц.

…Если бы Сторм не была так погружена в свои мысли, она, несомненно, заметила бы, в каком состоянии находится ее команда. Лишь споткнувшись об одного из пиратов, развалившегося прямо посреди палубы и сотрясавшего воздух могучим храпом, она заметила это.

Матросы валялись кто на палубе, а кто рядом на берегу. Все как один мертвецки пьяные. Одни прижимали к груди пустые бутылки из-под рома, другие вообще спали в чем мать родила. По всей палубе в винных лужах валялись объедки. Костер почти потух, солнце уже позолотило вершины, но никто и не думал просыпаться, лишь время от времени сопя и ворочаясь во сне.

Ужас охватил Сторм. Буквально ничего не было сделано! Кто выбрал место для лагеря, кто пополнил запасы воды, кто вообще сторожил корабль? Нельзя оставить этих бездельников даже на одну ночь!

Сторм заметила Роджера, валявшегося под мачтой, и яростно пнула его ногой под ребра.

– Что здесь происходит? – прокричала она. – Поднимайтесь, болваны!

Сев, Роджер осоловело смотрел на нее.

– Кажется, мы вчера малость перебрали, капитан! – пробормотал он.

Сторм охватила еще большая ярость, и она дала такой же пинок еще двоим, валявшимся неподалеку.

– Тысяча чертей! Поднимайтесь, якорь вам в глотку, или я скормлю ваши задницы акулам!

Сторм потянулась было за своим кнутом, но вдруг обнаружила, что забыла его в каюте. Она яростно сжала кулаки:

– Возьми кувшин и иди за водой. Время не ждет, нам сегодня предстоит много работы. – Она указала на спящих пиратов. – Да разбуди этих придурков. Пошевеливайся!

Роджер колебался. Сторм поняла, что он хочет спросить, как прошла ее ночь, но не решается. Это снова напомнило ей о том, что она сама виновата, оставив команду без присмотра, и новая волна ярости поднялась в ней. Зачем ей вообще понадобилось эта делать? Оставшись без капитана, команда превратилась в пьяное стадо.

Да, было несколько минут наслаждения, ничего не скажешь, но стоили ли они того? В конце концов, она капитан, а не слюнявая баба! Ей ли нежиться в постели с мужиками?

Сторм вдруг решительно направилась в свою каюту. Чертов фермер! Это все из-за него. Она должна избавиться от него раз и навсегда, и чем скорее, тем лучше!

Помпи схватил ее за руку, но Сторм оттолкнула его. А она еще думала, что пленник когда-нибудь начнет приносить пользу. Да от него одни неприятности с самого начала, как только он появился на ее корабле!

Помпи снова схватил ее за руку, на этот раз боле настойчиво. Сторм обернулась туда, куда показывал немой, и похолодела от ужаса.

Капитан Альберт Фэйрбразер поднял руку, и лес сразу же наполнился десятками солдат и мушкетными выстрелами.

Роджер был на двести футов в глубине леса, когда услышал выстрелы, и в ту же минуту он и те трое, что были с ним, побросали спои кожаные бурдюки и побежали обратно к берегу.

Казалось, против одной «Грозы» ополчились чуть ли не все британские вооруженные силы. За несколько минут воздух стал черным от дыма и наполнился отчаянными криками. Пьяные, полуодетые и безоружные пираты оказались легкой добычей. Несколько человек, правда, отчаянно сражались, но силы были слишком неравны. За одну минуту палуба «Грозы» наполнилась солдатами в красных мундирах.

Роджер сразу же потерял всех своих компаньонов. Один попал под шпагу солдата, резанувшего его прямо по горлу. Кровь брызнула фонтаном, и пират повалился на землю. Другой уже добежал было до корабля и стал взбираться на борт, но тут в него угодила пуля, и он с криком полетел в воду. Третий же вообще делся неизвестно куда, и Роджер, обернувшись, обнаружил себя в полном одиночестве. Едкий дым щипал ему глаза, забивался в легкие. «Грозу» уже не было видно из-за сплошной стены огня.

Роджер еще раз безнадежно оглянулся вокруг себя и побежал в лес – подальше от места сражения.

Такой бойни Сторм еще ни разу не приходилось видеть. Воздух сплошь пропитался порохом, из-за дыма день казался непроглядной ночью. Не различая ничего перед собой, Сторм исступленно размахивала кинжалом, и пару раз кинжал даже натыкался на человеческую плоть, но вскоре ей пришлось отступить под натиском солдат. Сторм слышала, как падают вокруг с предсмертными криками ее люди, и понимала, что сопротивление бесполезно, но все равно продолжала отбиваться по мере сил.

– Все по местам! Зарядить орудия! – кричала она, но уже не оставалось никого, кто мог бы выполнить ее команду, – каждый пират, окруженный врагами, мог защищать разве что самого себя.

Сторм побежала к носовым орудиям. Помпи бежал перед ней, расчищая путь шпагой.

Добравшись до передней палубы, Сторм начала разворачивать орудие. Один верный выстрел в кучу врагов, спускавшихся с холма, – и тогда еще есть шанс, что, может быть, не все потеряно…

С трудом справившись с тяжелым орудием, Сторм вдруг почувствовала, как чья-то рука схватила ее за волосы, заставив вскрикнуть от боли.

– Помпи, сюда!

Гигант взмахнул шпагой, и нападавший упал прямо на Сторм. Помпи продолжал сражаться, защищая ее.

В кромешном дыму Сторм не могла различить где друг, а где враг, но ей казалось, что не осталось уже никого – только она и Помпи.

Вдруг краем глаза Сторм заметила, как офицер в красном мундире поднял саблю.

– Помпи, берегись! – закричала она.

Негр обернулся, но было уже слишком поздно. Шпага опустилась, кровь брызнула фонтаном, и Помпи всем своим огромным телом повалился на палубу.