Текст книги "Взбалмошная девчонка"
Автор книги: Лэйси Дансер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Лейси Дансер
Взбалмошная девчонка
Пролог
…Она неслась вровень с облаками, подставив лицо вольному ветру. Красно-желтые крылья планера, словно знамя, развевались над ее головой. Планер парил, то падая вниз, то вновь взмывая в теплых воздушных потоках. Темпест висела под крыльями на прочно закрепленных стропах; счастливо улыбаясь, полной грудью вдыхала она мчащийся навстречу воздух. Сейчас она была царицей мира; она бросала вызов самой природе, и жизнь ее зависела только от ее мастерства и от направления прихотливых воздушных потоков.
Никого – только она и бесконечный воздушный океан… Никто не пристает с нравоучениями, не зудит, что ей пора бы уже образумиться, найти свое место в жизни, прекратить эту безумную гонку за острыми ощущениями… Никто не посылает ее к психоаналитику и не шепчет, выразительно закатывая глаза, что она, несомненно, одержима стремлением к саморазрушению… Что за чушь! Синие глаза ее, скрытые защитными очками, сверкают неистребимой жаждой жизни; и кто виноват, что для нее жить – значит бросать вызов стихиям и ежечасно рисковать собой? Темпест не знала и не хотела знать, что за неуемный демон не дает ей осесть на одном месте. Она не хочет жить размеренной и скучной жизнью могущественного семейства Уитни-Кингов – и этого достаточно.
Ее зовут Темпест – этим все сказано. Буря. Ураган. Сгусток энергии. Она не признает слова «невозможно». Не вышло? Попробуем еще раз! Никогда не говорит «хватит». Ничего и никого не боится. И не нуждается ни в ком, кроме самой себя.
Темпест улыбнулась самой себе – той улыбкой, что еще ни одного человека не оставила равнодушным. Она прекрасна. Не удивительна ли при ее характере эта нежная, женственная красота? Глаза у Темпест синие, словно жаркое полуденное небо. Пухлые чувственные губы как будто приглашают к поцелую – и никогда не разочаровывают смельчака. Полюбив, Темпест отдается страсти так же бурно и безоглядно, как и всему тому, что влечет ее в жизни. Но, какова бы ни была любовь, превыше всего Темпест ценит свою свободу.
Солнце заволокло облаками, и воздух стал заметно прохладнее. Запахло сыростью. Другой планерист забеспокоился бы и начал думать о посадке – Темпест только улыбнулась. Кажется, мать-природа бросает ей вызов?!
Длинные тонкие пальцы Темпест, пальцы, казалось, самой природой созданные, чтобы размешивать серебряной ложечкой чай или ласкать ребенка, крепче сжали перекладину. Планер несся все быстрее, подгоняемый усиливающимся ветром; Темпест парила в воздухе, наслаждаясь восхитительным чувством опасности. По крыльям ударили первые капли дождя, и Темпест опустила глаза вниз, на землю: там сумрачно чернели верхушки густого леса. Небо стремительно темнело. Ветер хлестал в лицо, забирался под облегающий комбинезон, пронизывал холодом, словно желал напомнить Темпест, что она здесь – совсем одна, в его власти. Но Темпест рассмеялась ему в лицо. Там, внизу, среди мрачного соснового бора, она заметила небольшую ровную полянку. Планер пошел на снижение.
Однако природа, взбешенная дерзостью юной хрупкой девушки, не желала сдаваться. Снова взвыл ветер, и над головой у Темпест послышался зловещий треск. Планер сломался посредине; крылья его встали торчком, словно прося пощады. Стремительно приближался мощный узловатый ствол сосны; столкновение было неизбежно. Ветер злорадно хохотал, предчувствуя неизбежную гибель отважной гордячки. Подхваченная воздушным потоком, Темпест пролетела мимо заветной лужайки и со всего маху врезалась в сосну. Планер зацепился стропами за ветку и повис, раскачиваясь на ветру, – из послушного орудия Темпест он превратился в ее спасителя.
Удар о ствол был столь силен, что, несмотря на защитный шлем, Темпест потеряла сознание. Тело ее безжизненно обвисло в стропах. А через несколько мгновений небо разверзлось потоками дождя…
Страйкер Макгайр мчался по лесной дороге к стоянке планеров, которую показывала ему Темпест два дня назад. Лицо Страйкера было сурово, губы крепко сжаты. Этот человек никогда не выходил из себя – иначе он осыпал бы проклятиями каждый крутой поворот, каждую выбоину на дороге, а прежде всего – женщину, сбежавшую из его постели навстречу смертельно опасному приключению.
Только что по радио передали прогноз погоды: ураганный ветер и сильный дождь. В лобовое стекло уже ударяли первые капли. Любой разумный планерист отказался бы от полета при такой погоде. Любой – только не Темпест Уитни-Кинг.
Страйкер знал эту женщину, как самого себя. Вот уже шесть лет, спасибо папаше Уитни-Кингу, он состоял при ней сторожевым псом. Это он ездил в Париж и беседовал с прокурором, уверяя его, что Темпест вовсе не хотела оскорбить французского президента – ее подвело плохое знание языка. Оба прекрасно знали, что это ложь, но прокурор предпочел не ссориться с могущественным семейством Уитни-Кингов. А тот юный австрийский герцог, что гонялся за Темпест по всему свету, к радости мировой бульварной прессы и к ужасу обоих добропорядочных семейств? Теперь, слава богу, герцог – счастливый муж и отец двоих детей; но в свое время Страйкеру понадобился большой дипломатический талант, чтобы вытащить Темпест из этой любовной заварушки. А Каир и скачки на верблюдах? А Буэнос-Айрес и потерянный паспорт? А Багамы и регата – Темпест в роли капитана? А Бахо и мотогонки по пересеченной местности? А Мессина, где Темпест, спасая упавшего в воду ребенка, бросилась прямо под винт парохода и чудом отделалась сломанной рукой? Но девочку все-таки спасла…
Страйкер и сам не заметил, когда успел привязаться к этой бесшабашной любительнице приключений. Привязаться так, что уже и не мыслил жизни без нее. Она наполнила его мечты, сны – и, увы, страшнейшие ночные кошмары. На висках у него появилась седина – это в тридцать-то с небольшим! Но Страйкер ни в чем ее не винил. Перед обаянием Темпест не могло устоять даже чопорное семейство Уитни-Кингов. За одну ее улыбку Страйкер готов был умереть – если прежде не свернет ей шею. Тело ее, сколько Темпест ни ломала себе кости, оставалось хрупким, стройным, нежным, словно созданным для любви. Его любви…
Страйкер остановил машину возле ее грузовичка и, сощурившись, оглядел летное поле сквозь пелену дождя. Никаких следов. Страйкер вышел из машины и, достав бинокль, поднял голову к небесам. Никаких следов. Чеканное лицо Страйкера помрачнело; досада и тревога прорезали его лоб глубокими морщинами. Черные, словно южная ночь, глаза потемнели, казалось, еще сильнее. Приложив руки ко рту, Страйкер громко позвал ее – безуспешно. Темпест не было. Страйкер обернулся в поисках какого-нибудь обзорного пункта. Если ее нет ни на площадке, ни в воздухе, думал он, значит, она где-то на земле.
В трехстах ярдах от летного поля Страйкер заметил высокую сосну. Темно-зеленая вершина ее возвышалась над окрестными деревьями. В несколько минут Страйкер оказался на вершине. Стоя на толстой ветке и держась за ствол, он осматривал окрестности – и вдруг застыл, пораженный в самое сердце. В паре миль отсюда на ветви высокого дерева четко вырисовывалось красно-желтое пятно… Цвета Темпест.
Во мгновение ока Страйкер оказался на земле, запрыгнул в кабину и рванул с места. Тормоза жалобно завизжали на крутом повороте, но Страйкер ничего не слышал, его мысли были заняты другим: ему показалось… – или это был обман зрения? – что на стропах планера болтается тело.
Страйкер мчался по бездорожью; все силы души его стремились к женщине, которая всего неделю назад стала его возлюбленной. Спасти ее… прижать к себе и унести прочь от буйства стихий, в теплое и безопасное убежище, под защиту его сильных рук…
– Темпест! Темпест! – шептал Страйкер. Ее имя. Его благословение и проклятие.
Наконец он достиг поляны и, затормозив, выпрыгнул из грузовика. Он бросился к приметной сосне. Да, Темпест здесь. Словно сломанная кукла, болтается она под крыльями: прекрасные глаза сомкнуты, огненные волосы прячутся под защитным шлемом – только на этот шлем и на бога надеялся сейчас Страйкер. На один бесконечно долгий миг он застыл, пораженный ужасом при мысли о том, что она, может быть, уже не дышит. В первый раз в жизни слепая, иррациональная паника охватила Страйкера. Слезы выступили у него на глазах – и тут же смешались с дождевыми каплями, бьющими по лицу.
Вся сила воли понадобилась ему, чтобы подавить страх и начать подниматься вверх по дереву. Взобраться наверх – не проблема. Но как снять с дерева Темпест, не повредив ей? Страйкер ящерицей полз по стволу, подтягиваясь на ветвях, упираясь ногами в неприметные утолщения на стволе. Темпест вдруг слабо застонала – кажется, никогда за всю жизнь он не слышал более прекрасного звука! Он выдохнул с облегчением и двинулся дальше, а Темпест стонала все громче и громче. Сознание возвращалось к ней – возникла другая опасность.
– Темпест, не двигайся! – приказал Страйкер, увидев, как она сжимает перекладину планера. Еще пять футов – и он протянет к ней руки. Еще пять минут – и Темпест будет в безопасности. – Пошевелишься – шею сверну! – грозно добавил он, чтобы до нее лучше дошло.
При звуке его голоса веки Темпест слабо дрогнули. Судя по голосу Страйкера, он был очень зол. И напуган. Темпест попыталась сказать что-нибудь успокаивающее, чтобы подбодрить его, но тут же сообразила, что в нынешних обстоятельствах этот способ вряд ли сработает.
– Страйкер! – слабо произнесла она.
– Не шевелись! – прорычал он в ответ.
Грубый голос Страйкера помог Темпест стряхнуть с себя забытье. Открыв глаза, она увидела перед собой его искаженное тревогой лицо и тело, подарившее ей минуты поистине волшебной страсти. Увидела своего возлюбленного.
– Не кричи. Я не глухая.
Страйкер поднялся еще на одну ветку и протянул к ней руки.
– Чертова идиотка! Я же просил тебя не летать в одиночку!
Голос его был резок, слова грубы, но руки нежны и бережны. Страйкер взглянул ей в глаза, защищенные пластмассовыми очками; в них еще стояла сонная муть, но зрачки были сужены и одинакового размера – значит, сотрясения мозга нет. Страйкер осторожно ощупал ее тело и вздохнул с облегчением. Ничего не сломано. На этот раз Темпест дешево отделалась.
– Прости, что заставила тебя волноваться. Понимаешь, я просто не могла удержаться, – тихо произнесла Темпест и погладила его по щеке. Почему-то ей вдруг стало не по себе. Страйкер много раз кричал на нее и ругал последними словами, но сегодня Темпест впервые увидела в его глазах настоящий страх.
– Я не могла удержаться, – повторила она. – Светило солнце… ну, и мне очень захотелось полетать.
Как хотела Темпест, чтобы Страйкер понял ее и разделил ее радость! С детских лет она привыкла к одиночеству. У нее было все, чего только можно желать, – и ни одного человека, с кем она могла бы поделиться радостью и горем…
– Я парила в небе, как птица!.. Жаль, что тебя не было со мной, – искренне сказала она и прикоснулась нежными пальцами к его сурово сжатым губам.
Ее слова, ее прикосновение… Так нежно – чертовски нежно… Страйкер вспомнил прошлую ночь и уже не мог противостоять желанию… Он тряхнул головой, стремясь избавиться от непрошеных мыслей. Сейчас не время думать о том, что значит для него Темпест.
– Я ведь просил тебя подождать, пока не установится ясная погода! – рявкнул он зло. И, прижав ее к себе в любовном объятии, начал медленно спускаться на землю. Однако на лице его читалось все, что угодно, кроме любви и нежности. Страйкер привык сердиться на Темпест. С ней нельзя было иначе: она не понимала ни просьб, ни уговоров. Но сегодня, вспоминая о том, как она болталась в стропах, словно сломанная кукла, Страйкер впервые испытывал безумную ярость. Неужели она не понимает, что едва не простилась с жизнью? Или ей на это наплевать? И на него тоже? Будь он проклят, он никогда не забудет этого дня…
– Ты, похоже, твердо решила себя прикончить!
Мощный порыв ветра сбросил с веток сломанный планер, но Страйкер не обратил внимания на треск. Темпест в безопасности. Он держит ее в объятиях. Это все, о чем он сейчас мог думать. И еще – о ее безумной игре со смертью. Казалось, лопнуло его терпение и чувства, которые он старательно подавлял в себе все шесть лет, вырвались наружу.
– Шесть лет я гоняюсь за тобой по всему свету и вытаскиваю тебя из неприятностей. Ты выросла у меня на глазах. Шесть лет я молил бога, чтобы ты наконец остепенилась и нашла свое место в жизни!.. Неделю назад мы с тобой стали близки, и я, как последний дурак, надеялся, что это что-то изменит. – Он по-прежнему прижимал ее к себе, но больно бил горькими, выстраданными словами. – Нет, с меня хватит! Я не стану связываться с женщиной, которой настолько наплевать на себя и на тех, кто ее любит! Я не лягу с тобой в постель, зная, что в любой момент ты можешь выскользнуть из моих объятий и броситься навстречу смерти – или просто сбежать, потому что тебе почему-то надоела эта гостиница.
В его словах Темпест слышались отзвуки сотен голосов. Разве не то же самое говорили, кричали ей все, кто ее любил? Сколько раз она пробовала измениться! Но ничего не получалось, и Темпест поняла, что бесполезно и пытаться.
Она взглянула Страйкеру в лицо: глаза его были полны любовью и заботой. И страхом. Темпест понимала, что еще немного – и любовь окончательно подчинит этого мужественного человека себе. Он и дальше будет мириться с беспокойством и подавлять свои чувства и желания ради нее… Нет, Темпест слишком хорошо знала, что такое несвобода. Медленная смерть. А такой судьбы для Страйкера она не хочет. Она должна освободить Страйкера – пусть это будет стоить счастья ей самой.
– Прости меня, – прошептала она дрогнувшим голосом. На ресницах ее задержались слезы, но их тут же смыло дождем, и Страйкер не заметил ее неожиданной слабости.
– Черт тебя побери, Темпест! Мы ведь говорили об этом полете прошлой ночью! Я сказал, что назавтра обещали шторм. Даже предложил полететь с тобой вместе, как только погода установится. И, как последний идиот, надеялся, что ты прислушаешься к моим словам, – с горечью добавил он.
Каждое его слово отзывалось в ноющем теле Темпест болью. Но она не пыталась спорить.
– С меня хватит! Я отвезу тебя в больницу. Я буду приходить на помощь всякий раз, как ты или твой отец попросите меня об этом. Но отныне и навеки я намерен забыть, что спал с тобой под одним одеялом. Забыть, что когда-то я верил в твою любовь. – Ноги его коснулись земли. Страйкер поставил Темпест на ноги и вгляделся в ее глаза, скрытые стеклами очков. – Все поняла?
– Да.
Страйкер прав. Он не один раз пытался ее понять. Он отдал ей все силы души, а что дала она ему? Почти ничего. Но он не прав в одном: она действительно его любит.
– Я честно пыталась забыть обо всем, кроме тебя, – но, как видно, я не могу жить только любовью. – Огонь в его глазах словно погас, сменившись ледяным холодом. Этот холод пробрал Темпест до костей. Но она собрала остатки мужества и улыбнулась ему своей самой потрясающей улыбкой. – Спасибо за то, что столько раз спасал мою шкуру. И особенно – за этот раз.
Страйкер молча вглядывался в ее лицо. Он искал ключ к этой удивительной женщине, которая одним взглядом разрушала его оборону, а одним движением вызывала у него такой взрыв страсти, который и не снился его прежним приятельницам, искушенным в науке любви. Именно из-за нее он узнал страх, ярость, гнев, досаду. Раньше без всех этих чувств его жизнь была спокойнее и проще. Он желал ее все шесть лет – с первого взгляда, как только увидел. В то время ей было пятнадцать; угрюмая, озлобленная девчонка, казалось, вполне заслуживала выдвигаемых школой обвинений во всех смертных грехах. Она и не надеялась, что новый служащий отца поверит ей. Однако Страйкер, вопреки очевидному, поверил. Он взглянул в ее синие глаза – и увидел там то, чего, по-видимому, не замечали ее родные. Силу духа, отвагу и дерзкую честность.
С тех пор работа Страйкера в «Уитни-Кинг Интернэшнл» включила в себя еще одну утомительную обязанность: выручать из неприятностей столь хлопотно взрослеющую девушку. «Моя Темпест – борец по натуре», – с нежностью думал Страйкер. Только в мечтах он позволял себе называть Темпест «своей». Она боролась за свою жизнь, за свои убеждения… и за свободу. Страйкер машинально поднял руку и прикоснулся к ее губам. Шесть долгих лет он ждал, когда же она вырастет, когда взглянет на него и увидит не просто верного товарища и спасителя, а что-то большее… Ему казалось, что Темпест можно доверять. Но сегодня утром, когда он проснулся один, это доверие разлетелось, как дым.
– Нам могло бы быть хорошо вместе, – прошептал он. Мысль, что никогда больше он не прижмет Темпест к груди, не услышит ее восторженных стонов, не увидит ее счастливой улыбки, как ножом, пронзила его сердце.
Темпест застыла на месте, пораженная его бесцветным, словно неживым, голосом. Слова признания, произнесенные таким тоном, скорее пугали, чем радовали.
– Я верил в тебя, Темпест. Ты никогда мне не лгала. Я доверял тебе.
Может быть, именно в этот миг Темпест сделала шаг навстречу зрелости. Страйкер подарил ей свою страсть, научил ее слышать свое тело, открыл ей, как жаждет она любви. Мало того, он открыл ей свою собственную уязвимость. Этот человек, широкоплечий и надежный, как скала, казалось, самой природой призванный решать все проблемы… Как Темпест призвана их создавать.
– Нам пора. – Он с сожалением отнял руку от ее губ, и Темпест едва не вскрикнула от невыносимого разочарования.
Страйкер снова открыл глаза: взгляд его стал холодным и озабоченным. Он по-прежнему поддерживал Темпест, но теперь в его позе не было ничего интимного.
– Тебя нужно отвезти в больницу.
Темпест подчинилась. Она готова была на все, чтобы прекратить эту неизбежную пытку.
– Хорошо.
Страйкер подозрительно покосился на нее, но Темпест этого даже не заметила. Она смотрела туда, где трепетали на ветру сломанные крылья планера. Ярко-красные лоскуты брезента – словно потоки крови… Она не разбилась насмерть! Она жива! Но эта мысль почему-то не принесла ей ни радости, ни облегчения. Темпест чувствовала себя так, словно в ее живом теле омертвела ее душа и ее, Темпест Уитни-Кинг, больше нет на свете.
Глава 1
– Джош собирался остаться дома, но ему позвонили с работы, там какие-то неприятности. Теперь мы не увидим его до вечера, – объяснила Пиппа, протягивая Страйкеру стакан чая со льдом.
Страйкер отхлебнул чая и, глубоко вздохнув, откинулся в кресле. Этот год выдался тяжелым: одна неприятность за другой – и все должен улаживать он.
– Когда ты пригласила меня по пути на Багамы заехать к вам, я не ожидал пышного приема.
– Для друзей у нас пышных приемов не бывает. – Пиппа широко улыбнулась, помешивая свой чай. Со Страйкером она познакомилась совсем недавно, он привлек ее с первого взгляда. Его сила и мужество были очевидны, но наметанным глазом писательницы Пиппа угадала в нем ум, тонкость и глубину чувств – те качества, что она больше всего ценила в мужчинах. – Как там твой брат и Джой?
– Врач выставил Слейтеру огромный счет. Конечно, брат еще не совсем здоров: ему понадобятся несколько месяцев реабилитационной терапии. Однако он уже готов выходить на работу. – Страйкер улыбнулся, темные глаза его зажглись теплым светом, – видно было, что Страйкер искренне любит брата. – Знаешь, ни от него, ни от нее я не слышал ни слова жалобы! Они вели себя, словно молодожены в медовый месяц! В конце концов я почувствовал себя лишним и уехал. – Он отпил чай и сменил тему. – Дом уже почти построен. Слейтер и Джо по-прежнему намерены работать вместе, и, кажется, эта идея имеет смысл. Элитному охранному агентству Слейтера пригодятся знания Джой о проблеме киднепинга, а его репутация поможет ей найти клиентов. – Он снова улыбнулся: – Эти двое – крепкая, прочная семья. К счастью, им никогда не скучно друг с другом. И за это они должны благодарить тебя. – Он взглянул в голубые глаза Пиппы и поднял стакан, как бы провозглашая тост.
– Так когда же ты позволишь мне приложить руку и к твоему будущему? – поинтересовалась Пиппа, приподняв тонкие светлые брови.
Страйкер откинул голову на спинку кресла и громко расхохотался. Нет, он не сомневался в способностях Пиппы – она была, что называется, свахой от бога. Но сам он не созрел для семейной жизни – и едва ли когда-нибудь созреет.
– Я ведь уже говорил: мне не нужна жена. Я круглый год разъезжаю по заграницам, а когда наконец оказываюсь дома, у меня не остается ни сил, ни желания на серьезные отношения с кем бы то ни было.
Пиппа прищурила глаза:
– Ты уверен, что дело только в этом?
Холодок беспокойства пробежал у него по спине.
– Ты о чем?
– Подумай сам: мужчина, способный любить сильно и глубоко, упорно отказывается от всяких отношений с противоположным полом. Какая может быть причина? Только одна!
Слова Пиппы задели больное место, но Страйкер не собирался этого показывать.
– У тебя слишком живое воображение.
– Нет, это правда. Я была в больнице, когда твой брат боролся со смертью. Помнишь? Джой сидела как каменная, лицо ее было спокойно и отрешенно, и твоя родня, глядя на нее, неодобрительно шепталась между собой: «Ее жених умирает, а ей как будто все равно!» И только ты подошел к ней, заговорил, сумел утешить и облегчить ее боль. Ты почувствовал, что стоит за ее внешним спокойствием. Ты хорошо понимаешь женщин – это редкое качество в мужчине, и очень важное. Если хочешь, назови это интуицией. Ты притворяешься циником, но я чувствую, что это игра.
Страйкер пожал плечами и отставил стакан. Предупреждал же его Слейтер, что эта женщина видит людей насквозь!
– Я люблю своего брата. Я верил, что его невеста его не подведет. – Он предпочел не развивать эту тему, дабы не дать Пиппе пищу для новых умозаключений.
– Может быть, – согласилась Пиппа, наблюдая за ним из-под опущенных ресниц. – А может быть, дело в чем-то другом.
– Послушай, я привык решать свои проблемы сам…
– Я и не собираюсь решать твои проблемы. Все, о чем я просила тебя на той вечеринке у Слейтера и Джой, – опиши мне женщину, с которой ты готов прожить всю жизнь. Любой мой друг – хотя бы тот же Слейтер – подтвердит, что я занимаюсь сватовством только с согласия, более того – по настоятельной просьбе клиента.
Страйкер, прищурившись, разглядывал собеседницу. Эта дамочка с невинно-лукавой улыбкой и хитрыми глазками заставила его задуматься. Страйкер немало слышал о таланте Пиппы, но до сих пор не воспринимал ее всерьез. Авария брата, томительные недели неизвестности, свадьба в больнице… У Страйкера просто не было ни времени, ни сил думать о Пиппе. Он воспринимал ее как приятельницу брата – не больше. А в самом деле, что, если попробовать? Вреда от этого не будет. Страйкер вспомнил, какими счастливыми глазами смотрели друг на друга Слейтер и Джой – а ведь именно Пиппа свела их вместе!.. Да и он не собирается провести всю жизнь в одиночестве… Ладно, он ничего не будет обещать. Просто посмотрит, как работает эта современная сваха.
– Ладно, согласен.
Страйкер ждал бурной радости, но Пиппа просто кивнула, продолжая внимательно вглядываться в его лицо. Страйкер понял, что она будет слушать, не пропуская ни единого слова.
– Моя жена, – начал он, помолчав, – должна быть тихой, спокойной, домашней женщиной. Приключений мне хватает на службе у Уитни-Кингов – дома я хочу отдыхать. Мне не нужна женщина, регулярно втравливающая всех окружающих в неприятности. Мне не нужна сумасбродная богачка, рискующая жизнью просто так, от скуки. Мне не нужна красотка с обольстительной улыбкой, невинными глазами и божественным телом, в котором скрывается дьявол. Мне не нужен водопад огненных волос и глаза, голубые, словно обманчивое безмятежное небо. Мне не нужна женщина, которая не слушает ничьих советов, не считается ни с чьими просьбами. Мне не нужна женщина, которая отправляется в полет на планере в самую грозу, чудом остается в живых, а потом, когда я снимаю ее с дерева, объясняет, что ей захотелось полетать и она никак не могла удержаться!
Страйкер откинулся в кресле и прикрыл глаза, поглощенный наплывом чувств и воспоминаний. Как он хотел бы обо всем этом забыть!
– Короче говоря, – закончил он, – мне нужна женщина, которую легко понять и легко любить.
Одним из величайших талантов Пиппы было умение слушать. От своего друга Слейтера она не раз слышала о его брате – в том числе и о его работе начальника службы безопасности в корпорации «Уитни-Кинг Интернэшнл». Однако до несчастного случая, уложившего Слейтера в больницу, Пиппе не приходилось встречаться со Страйкером лицом к лицу. Это случилось – и она увидела человека, надежного, как гранитная скала, сильного, умного, тонко чувствующего. Именно он прозрел за внешним безразличием Джой отчаянную тревогу и выступил на защиту девушки против отца и брата. В этот миг Страйкер завоевал уважение и интерес Пиппы. И чем больше она приглядывалась к нему, тем яснее видела, что этот суровый немногословный человек страшно одинок. Казалось, какая-то застарелая боль гложет его изнутри. Он улыбался, шутил с родственниками и друзьями, но никого не подпускал к себе слишком близко. Теперь Пиппа знала, что этой осторожности его научила женщина: рыжеволосая женщина с голубыми глазами, которая больше всего на свете любит рисковать собой.
– Как ее звали?
Страйкер как будто не заметил, что вопрос этот исходит не от него самого.
– Темпест. – Это имя словно разбудило его – он поднял глаза и недоуменно уставился на Пиппу. – Черт бы тебя побрал, – произнес он спокойно.
– Пусть так, – ответила Пиппа, глядя в стакан. – Но бегство – не лучший выход.
– В моем случае – лучший. Я бежал от нее, как от тигра. Как от ядовитой змеи.
Пиппа подняла глаза:
– Но убежать тебе не удалось. Она осталась с тобой. – Страйкер хотел возразить, но Пиппа подняла руку, призывая его замолчать. – Она живет в твоей памяти. Оценивая других женщин, ты сравниваешь их с ней. И отталкиваешься от нее.
– Я сам знаю, что со мной происходит!
– Неужто? – улыбнулась Пиппа. – Да кто из нас по-настоящему знает, что с ним происходит? Слейтер, который не верил в завтрашний день? Джой, считавшая, что приносит смерть всем, кого любит? Я, полагавшая, что Джош ни за что не полюбит сумасбродную писательницу, живущую в своем вымышленном мире? Дорогой мой, никто из нас не знает себя по-настоящему. Мы бродим впотьмах, как слепые. Никто не видит собственного пути, но каждый из нас может своей любовью осветить путь другому.
Страйкер встал и подошел к окну, отвернувшись от Пиппы и ее бесполезных увещаний.
– Это была не любовь.
– Тебе виднее, – ответила Пиппа, глядя на него грустными, понимающими глазами. – Что ж, кажется, я знаю женщину, отвечающую твоим требованиям. А ты отвечаешь ее запросам. Хочешь, я приглашу ее сегодня на ужин?
Страйкер поднял черные брови, удивленный тем, что Пиппа так легко сменила тему.
– Пожалуйста. – Как и Слейтер несколько месяцев назад, он напомнил себе, что эта встреча – еще не свидание. И ни к чему его не обязывает.
Пиппа улыбнулась и слегка коснулась его руки:
– Если хочешь, можешь поплавать в бассейне. Мне нужно сделать несколько звонков и закончить главу книги. Не возражаешь?
– Нет. – Страйкер улыбнулся с облегчением, поняв, что разговор о Темпест остался позади и можно спрятать эти болезненные воспоминания в самые глубины памяти, где им и место. – Когда у тебя ужин?
– В семь, как обычно.
И Пиппа вышла, не оглядываясь. Если бы она оглянулась, ее, наверно, немало позабавил бы тоскующий взгляд, каким провожал ее Страйкер.
– Да, Пиппа, конечно, приду, – с улыбкой ответила Барбара Дейн.
– Видишь ли, это не совсем обычный ужин. Барбара сидела в ратановом кресле за удобным низким столиком. Солнце, бьющее в окно, освещало изящную гостиную, обставленную в викторианском духе.
– Да? А в чем дело?
– Помнишь, мы с тобой как-то говорили о твоей личной жизни?
– Точнее сказать, о полном ее отсутствии, – уточнила Барбара. Она начала понимать, что затевает неугомонная Пиппа. – И ты немедленно отправилась на поиски мужа для меня?
– Да, что-то вроде того.
– Но мне показалось, что тебя не устроили мои запросы. Ты колебалась, пыталась что-то объяснить мне, но про себя, кажется, думала, что таких идеальных мужчин на свете не бывает.
– Да бог с тобой!
– Не увиливай, Пип, именно так и было сказано.
Пиппа рассмеялась:
– Поделом мне: все время забываю, что за твоими викторианскими манерами скрывается редкостная проницательность.
– Хотела бы я, чтобы твои слова услышали мои финансовые консультанты! – задумчиво проговорила Барбара. – Эти люди почему-то уверены, что женщина от природы глупа и ничего не смыслит в денежных вопросах. Однако вернемся к нашей теме. Кто же этот человек и почему ты считаешь, что мне он подойдет? – Она нахмурилась, сообразив, что Пиппа не сказала о потенциальном кандидате в мужья еще ни слова. – Или ты предпочитаешь забыть о моих желаниях и действовать по принципу «Пиппа лучше знает, что вам всем нужно»?
– Упаси боже, ничего подобного я никогда и не думала, – серьезно ответила Пиппа. – Однако, прежде чем ты встретишься со Страйкером, хочу тебя предупредить: ни твои, ни его запросы мне совершенно не по душе.
Барбара подняла глаза и удивленно уставилась на пейзаж за окном. Что Пиппа хочет сказать?
– Надеюсь, ты не пытаешься таким способом заставить меня передумать?
– Нет. Однако не теряю надежды.
– Он что, такой страшный?
Пиппа улыбнулась, представив, как отреагировал бы на такую характеристику сам Страйкер.
– Что ты! Писаный красавец! Глубокий бархатный голос, словно созданный для того, чтобы шептать женщине нежности на ушко. Тело – за такое тело можно умереть! А глядя на его манеры, начинаешь верить в голубую кровь.
– Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Увидишь сегодня вечером. Если не боишься.
– Хорошо, я приду. Ты меня заинтриговала!
– Джош пришлет за тобой машину.
– Спасибо, не нужно.
– Если он захочет проводить тебя до дома, то лишняя машина пригодится, – промурлыкала Пиппа. Повесив трубку, она задумчиво уставилась в окно. Стоит ли осложнять Страйкеру жизнь? Очевидно, он сам как следует не понимает своих чувств к неведомой Тем-пест. Если хотя бы половина из рассказанного им – правда, очевидно, что такая женщина могла крепко поймать Страйкера на крючок. Хорошо бы выяснить… Интересно, нет ли среди знакомых Джоша отца девушки с необычным именем Темпест?
Страйкер улыбнулся женщине, сидящей напротив на диване. Ужин с Джошем и Пиппой доставил ему истинное удовольствие, а Барбара Дейн – хрупкая блондинка с тяжелым узлом белокурых волос на затылке, ореховыми глазами, искрящимися юмором, и изящным соблазнительным телом – явилась приятным сюрпризом. Она была умна без педантизма, серьезна без чопорности и весела без развязности и к тому же, как видно, давно и близко дружила с Джошем и Пиппой: в их особняке над рекой она чувствовала себя как дома.
