Текст книги "Книга камней"

Автор книги: Лэйна Дин Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

12

В растерянности король бросился к няньке. Может быть, все это Дэви только приснилось. Но если нет… Полдюжины солдат ворвались вместе с ним в детскую со страшным грохотом, разбудившим Лилит. Испуганный рев девочки разбудил няньку, которая в ужасе схватила ребенка и начала его убаюкивать.

Гэйлон бросился к ней:

– Где Тейн?

– Он спит, милорд.

Женщина тряслась от страха в его руках, и Лилит снова подняла рев.

– Его нет в кровати. Куда он мог пойти?

Бэсси начала громко рыдать:

– Я не знаю, милорд. Я ничего не знаю…

Гэйлон в бешенстве оттолкнул ее и кинулся прочь из комнаты. Откуда-то с высоты, сказал Дэви… Охрана с готовностью следовала за ним, не понимая, однако, причины беспокойства короля. В одном из внутренних двориков Гэйлон обернулся к ним:

– Мальчик может быть ранен… Принц Тейн… может, он упал с балкона…

– И он начал вытаскивать светильники из подставок. – Обыщите каждый закоулок дворца. Марш! – Король бросился к одному из солдат: – Позови лекаря. Наверное, он все еще на банкете. Ничего не говори королеве. Быстро!

Солдаты по одному брали из его рук светильники и растворялись в темноте. Гэйлон бежал один, сдерживая биение сердца и чувствуя, как леденящий ужас овладевает всем его существом. Хоть бы это был сон, о всемогущие боги, только бы это был сон! Но он уже знал. Все коридоры были выложены одной и той же монотонной красной плиткой, напоминающей кровоточащую рану в белоснежном мраморном массиве здания. Каждый затененный куст наводил на него панический ужас.

– Милорд!

Король обернулся на крик. Двое гвардейцев махали ему фонарями, и он бросился назад тем же путем, прямо на конюшенный двор. Несколько солдат сгрудились около молоденького оливкового деревца, совсем рядом с дворцовой стеной. При появлении Гэйлона они медленно расступились. Нильс Хэлдрик стоял на коленях перед маленьким неподвижным телом. Он поднял на короля искаженное болью лицо:

– Ваше величество…

Гэйлон рухнул на колени перед телом сына. В свете фонаря он увидел искореженное тельце и кровь, сочащуюся на уже влажную землю.

– Он?..

– Еще жив, милорд, но это уже недолго, – прошептал лекарь. – Простите, но смерть неизбежна. Из-за повреждения черепа произошло внутреннее кровоизлияние.

– Нет! – простонал Гэйлон, но сумел взять себя в руки. – Боль усилится, если я возьму его на руки?

– Он ничего не чувствует, милорд.

Король прижал к груди искалеченное тельце так нежно, как только мог. Он чувствовал, как грудь Тейна поднималась и опускалась, ощущал его быстрое затрудненное дыхание и трепетание век. Кровь текла у него из носа и изо рта, и череп за левым ухом казался раскроенным каким-то тупым предметом. Принц и наследник двух королевств умирал у него на руках. Не замечая никого и ничего не видя из-за слез, Гэйлон нес сына во дворец.

Когда он наконец добрался до комнаты Дэви, его алая рубашка была вся пропитана теплой кровью сына. Белая как снег Сандаал встретила их в дверях. Лежащий на кровати герцог медленно повернул к входящим бледное лицо.

– Ступай! – приказал король Сандаал, еле сдерживая душившие его рыдания. – Приведи сюда королеву. – Он опустил ребенка на постель. – Раны слишком тяжелы, Дэви. Жизнь почти оставила его.

Лицо Дэви исказила боль и злоба.

– Положи его сюда ко мне. Живее!

Когда это было сделано, герцог простер слабые дрожащие руки над головой мальчика, погладил слипшиеся от крови волосы, закрыл ему глаза. Камень в его амулете засветился ровным нежарким сиянием.

Король отвернулся, не в силах смотреть. Это было бесполезно со стороны Дэви. До этого он испытывал свою власть на мелких ранах и незначительных повреждениях. Такое целительство дорого обходилось лекарю, оно истощало его морально и физически. Раны Тейна были слишком велики, их исцеление выходило за грани возможностей даже чародея. К тому же Гэйлон уже знал ужасную цену попыткам возвратить любимое существо к жизни, вырвав его из мирных сонных объятий смерти.

Дверь распахнулась, и в комнату вбежала королева с застывшим выражением смятения и страха на красивом усталом лице. Гэйлон обнял ее за плечи испачканными в крови пальцами. Роза и Катина вошли вслед за королевой и тихо встали в углу.

– Нильс сказал, что Тейн упал…

– Да.

– Я хочу видеть его! – королева попыталась освободиться от его объятий.

– Моя любовь…

– Нет! – королева стремительно вырвалась и подбежала к кровати.

Неохотно король последовал за ней. Его жена не издала ни звука, только смотрела неотрывно на тело сына, одной рукой зажимая себе рот. Но что-то уже изменилось. Гэйлон вгляделся попристальнее и заметил, что дыхание Тейна стало более глубоким и ровным. Грудь Дэви поднималась и опускалась в такт с мальчиком.

– Что он делает? – раздался из-за спины голос Хэлдрика, который вошел в комнату незамеченным.

– То немногое, что он может, – с горечью ответил король.

Нильс оставил его в покое, отойдя немного в сторону, откуда он мог наблюдать за происходящим. Наблюдать и ждать. Им всем только это и оставалось делать. Джессмин вернулась к Гэйлону, и они опустились на широкую подушку, тесно прижавшись друг к другу.

Небо за металлической решеткой балкона начало розоветь. Близился рассвет. Принесли завтрак, но никто не ел и никто не разговаривал. Веки Тейна перестали вздрагивать, и кровь больше не текла. Но Гэйлон все еще сопротивлялся надежде, которая мало-помалу зарождалась в нем. Лежащий на кровати герцог казался таким же безжизненным, как и принц. За все время никто из них не пошевелился.

Незаметно король задремал, пока слабый стон не разбудил его. Все столпились около ложа. Стонал Тейн, хотя его глаза все еще были закрыты. Дэви открыл глаза.

– Хэлдрик… – прошептал он.

– Я здесь, лорд Госни.

– Трещина в черепе уже вылечена, он чувствует боль из-за сломанных костей. Принесите обезболивающее.

– Одну минуту, милорд. – Нильс склонился ниже, исследуя пальцами голову мальчика. Он даже не пытался скрыть изумления. – Это невероятно, милорд! – ошарашенно пробормотал он и поспешил из комнаты.

– Дэви, – тихо позвал король, но глаза герцога были уже закрыты.

Джесс обеспокоенно взглянула на мужа. Обессиленный блужданиями в Сновидениях, Дэви потратил энергию, на которую он не имел права. Король хотел бы ему помочь, но вряд ли был способен на это сейчас. Злость и обида превратили его собственную магическую силу в несущую смерть и разрушение. Камень на его пальце замерцал в ответ на эти необузданные эмоции, но король усилием воли заставил его погаснуть.

Растущие тени ползли по полу. Лекарство было принесено и уже дано принцу. Рука Дэви лежала на груди, затем на животе мальчика. К сумеркам он передвинул ее на правое предплечье Тейна, где видна была раздробленная кость. Слуги уходили и возвращались, но Гэйлон не замечал их. Все его внимание сосредоточилось на руках Дэви, но как пристально он не смотрел, изменения происходили слишком медленно, чтобы их можно было заметить.

Ближе к полуночи герцог исцелил последнюю рану на бедре мальчика. Толстые шрамы на месте ран покрывали его тело. Роза набрала воды из бассейна и нежными прикосновениями отерла кровь с лица и волос принца.

– Ваше высочество, – позвала она.

Принц открыл глаза и огляделся вокруг, и Гэйлон с трудом удержался, чтобы не разрыдаться от счастья. Королева плакала открыто.

– Мама, я себя не очень хорошо чувствую, – прошептал он.

Его отец рассмеялся от радости и напряжения:

– У тебя болит голова, не так ли? Не удивительно. Сегодня ночью ты гулял на площадке под куполом, не так ли?

– Да? – принц нахмурил бровки.

– Ты упал, – напомнила ему Джессмин.

– Разве?

Нильс заметил страх в глазах королевы.

– Для таких травм обычна потеря памяти, миледи. Мозг защищает себя, забывая обстоятельства несчастного случая.

Тейн обнаружил, что Дэви находится на кровати рядом с ним. Он попытался повернуться, и левая рука герцога соскользнула с его бедра. Правая рука сжимала амулет.

– Дэви снова поймал меня?

– Да, поймал, – ответила королева.

– Дэви? – принц погладил щеку герцога маленькой ладошкой, затем повернулся к родителям: – Он спит?

Его мать кивнула:

– Он очень устал сейчас.

Опасения снова зашевелились в груди Гэйлона.

– Теперь Тейна можно перенести в его комнату? – спросил он у Хэлдрика.

– Почему нет?

Гэйлон выпрямился:

– Тогда давайте так и сделаем. А вы, – повернулся он к остальным, – идите и отдыхайте.

– Я останусь с Дэви, – сказала Сандаал из-за спины лекаря.

– Нет. Я останусь с ним.

Король постарался побыстрее выгнать всех из комнаты и снова вернулся к кровати.

– Дэви, – властно позвал он.

Но лицо юноши опять не выражало ничего.

– Дэви! Выпусти Камень! – кричал Гэйлон ему в ухо. – Не возвращайся в

Сновидения! У тебя не хватит сил вернуться.

Молчание было ему ответом. В смятении король расхаживал взад и вперед по комнате, пока снова не опустился у кровати. Он попытался разжать пальцы герцога, но хватка была железной.

– Ну что мне сделать, чтобы ты понял, Дэви! Несмотря на всю притягательность, это – смерть. Смерть в Сновидениях. Вечная смерть. Позволь мне научить тебя, как научил меня твой отец. Я могу многому обучить тебя. – Гэйлон схватил герцога за плечи и встряхнул его. – Дэви! Ты вернулся, чтобы спасти Тейна. Так вернись же, чтобы спасти себя самого!

Оба Камня вспыхнули одновременно, почти ослепив Гэйлона, и герцог Госни медленно открыл глаза.

– Брось Камень! – приказал король.

Он увидел муку в глазах Дэви и вспомнил, как тяжело было отказаться от власти и наслаждения ею, даже на время.

– Прошу тебя, – попросил он, и герцог выпустил талисман. —

Замечательно. Теперь ты можешь спать сколько хочешь. Я не оставлю тебя.

Обещаю.

На следующее утро Дэви восседал в постели, обложенный подушками. Миска овсяной каши стояла на подносе у него на коленях. От слабости у него дрожали руки, но он снова и снова старательно подносил ко рту ложку с кашей. Роза была рядом, готовая, если нужно, сама накормить его из ложечки. Но герцог заверил ее, что это вряд ли будет необходимо.

Нильс Хэлдрик был первым, кто навестил его. Он пришел как раз во время еды. Стоя на пороге, он испытующе разглядывал больного.

– Милорд, – присела перед ним Роза.

– Дорогая, ты не могла бы оставить нас на минутку? – попросил лекарь.

Он рассмеялся, так как Роза недовольно надула губки. – Я не задержусь здесь надолго.

Девушка вышла из комнаты, и Нильс приблизился к кровати.

– Как кормят?

– Отвратительно, – проворчал Дэви.

– Но это единственное, что можно сейчас вашему ослабленному организму.

– Нильс нервно потирал руки. – Милорд Госни, я был лекарем всю свою жизнь, начиная с пяти лет, когда я поступил учеником к старшему лекарю в Кадийя. Уже тогда он заметил во мне способности. – Он уставился на свои длинные тонкие пальцы с выражением, которое показывало, что теперь он ими не совсем доволен. – То, что я видел здесь вчера вечером, не похоже ни на одну из форм медицины, с которыми я знаком. Вы – герцог, у вас есть собственность, деньги, положение в жизни… но этот подарок, эта власть, данная вам, превосходит все человеческие возможности. – Хэлдрик наконец поднял глаза на Дэви: – Помогите мне лечить других. Мы многому научимся друг от друга.

Герцог Госни медленно покачал головой:

– Я не могу.

– Но почему же?

– Это слишком больно… открываться навстречу чужой боли.

– А… – в коротком слове прозвучало разочарование. – Вы боитесь боли.

Но ведь я тоже ее чувствую. Все хорошие целители страдают от своего мастерства.

– Тогда представьте, что ваши страдания умножены тысячекратно.

Нильс печально кивнул:

– Чем больше дар, тем сильнее боль. Я понимаю, милорд. Простите мою навязчивость.

Дэви хотел еще что-то сказать ему, объяснить, но слабость навалилась на него, лишив способности связно мыслить. Лекарь уже исчез за дверью, и Дэви остался один. На душе у него было тяжело. Несколько раз в течение этой бесконечной ночи он чувствовал, что умирает вместе с Тейном. Казалось таким облегчением уйти, погрузиться в пустоту, но Камень выполнял роль якоря, привязывающего их обоих к жизни.

Роза вернулась много позже. И герцог нашел в себе силы положить в рот еще одну ложку холодной размазни, прежде чем она захочет помогать ему. Ее покорность и готовность раздражали его, но он выдавил из себя улыбку. Больше всего на свете сейчас он хотел видеть Сандаал.

Юная Д'Ял подошла, чтобы подоткнуть простыни.

– Тейн чувствует себя хорошо, милорд. Он еще очень слаб и измучен, но весел. Он уже спрашивал о вас… и о своем пони.

– Где Рыжий Король?

– Сказал, что будет к ужину.

Отлично. Дэви задумчиво прикоснулся к талисману. Гэйлон обещал обучить его мастерству, но он не знает всей правды. Орим благоразумно хранил молчание со времени пробуждения Дэви. Лживый старый дух! Когда он останется один, он силой призовет дух Черного Короля. Сейчас же герцог отставил в сторону миску с остывшей кашей и откинулся на подушки. Вскоре он уже спал.

Сны. Живые, легкие, не поддающиеся контролю сны смущали его сон. Они вели его сквозь тьму и свет, ледяной холод и огненный жар, пока чье-то прикосновение не разбудило его на исходе дня. Он вскочил весь в поту, озираясь кругом, не в силах понять, где находится.

– Спокойно, – мягко произнес Гэйлон, – все в порядке. Со мной сначала было то же самое. – Он положил влажный платок на пылающий лоб герцога. – Через какое-то время вернутся обычные сны. Ты слишком рано увлекся снами, вызванными Камнем. Держи, – король помог Дэви сесть и сунул ему в руки холодную чашу. – Держу пари, что ты никогда не пробовал такого шербета. Приготовлен из каких-то экзотических фруктов. Лекарь сказал, что это прибавит тебе сил.

Осторожно герцог поднес чашу к губам, наслаждаясь вкусом незнакомого напитка. Бокал был украшен дольками апельсина и тинанской гвоздикой. Нильс Хэлдрик был прав. Напиток не только утолял жажду, но и придавал сил. Он допил до дна и повернулся к королю.

– Еще?

Вопрос заставил Гэйлона улыбнуться. Со столика позади себя он взял большой керамический кувшин и снова наполнил чашу Дэви. На этот раз Дэви пил медленно, со вкусом, избегая пристального взгляда короля. Они были одни в комнате, и между ними повисла неловкая тишина.

– Ты, наверно, думаешь, что из всего этого богатства можно было бы найти более приличную мебель, – сказал наконец Гэйлон, усаживаясь на огромную атласную подушку. – Но эта мебель далеко не такая, как у нас в Виннамире. Я заказал в Занкосе несколько стульев и обеденный стол. Если они выполнят заказ как следует, у нас будет приличная обстановка, не то что эти мелкие хилые вещички, которые ломаются, когда ты на них садишься.

Дэви покачивал чашу перед собой, чтобы шербет растаял во фруктовый сок.

– Ты собираешься переделывать дворец, не так ли?

– Смени тон, – дружелюбно сказал ему король и перешел к предмету, который все время вертелся у него на языке. – Расскажи мне обо всем. – Он приблизил руку к талисману Дэви и наблюдал, как оба Камня вспыхнули внутренним голубым светом. – Это не наследие Госни. У вас в роду никогда не было чародеев. Но по линии твоей бабушки насчитывается длинный ряд колдунов и колдуний, через Черного Короля. Чей это?

Дэви со страхом взглянул на него:

– Там, в сундуке… за Книгой… металлический ящик, а в нем письмо.

– От Идонны? – Герцог кивнул, и король направился к сундуку. – Да он претяжелый!

Он обнаружил ветхую бумагу, спрятанную в потайном ящичке, и понес ее к кровати, на ходу пробегая глазами мелко написанные строки. Какой бы реакции Дэви ни ожидал, ее не было. Абсолютно ничего нельзя было прочесть на лице этого высокого рыжебородого человека, когда он снова опустился на подушку у кровати герцога. Снова воцарилось молчание, более тяжелое, чем прежде. На этот раз герцог нарушил его.

– Идонна ошиблась насчет Камня. В нем нет зла. Посмотри на меня… Я ношу его уже довольно долго, но я же не изменился.

– Нет, ты изменился. – Сожаление в глазах Гэйлона заставило сердце Дэви забиться быстрее. – Изменения небольшие, но все же они есть. Их не было бы, если бы я предупредил тебя, но ты был таким скрытным, нетерпеливым и недоверчивым!

– Но это не по вине Камня! Как я мог сказать кому-нибудь? Я не мог рисковать потерять его.

– Я – твой король, и ты должен был прийти ко мне.

В этих словах были боль и обвинение, и герцога охватил внезапный стыд.

– Я боялся…

Гэйлон кивнул:

– Я отвечу тебе, как ответил мне твой отец: ты имеешь право бояться. Но ты никогда не должен подвергать опасности других, только себя. Ты мог навсегда потеряться в Сновидениях.

– Нет. У меня был учитель… – Дэви спохватился слишком поздно, но, оказывается, король уже знал это.

– У тебя был Орим, создание, которое не служит никому, кроме самого себя. – Король предостерегающе поднял руку, когда Дэви начал было протестовать. – Я не обвиняю тебя. Я знаю, что значит желать магии так сильно, чтобы пойти на такой риск. Но, однако, что бы ни обещал тебе Черный Король – все это ложь.

– Но он слаб, милорд. Он всего лишь хотел встретить кончину хоть с одним добрым делом на душе.

Гэйлон горько рассмеялся:

– Он всего лишь хотел, чтобы ты навсегда потерялся в Сновидениях, оставив ему молодое сильное тело, в которое он мог вселиться.

– Нет!

– Ну подумай, Дэви. Неужели не было доказательств влияния Орима на тебя? Талисман – его последнее убежище. Убийца Королей уничтожен, его склеп и его кости давно уже разрушены, чтобы не допустить его возвращения. Тысячелетиями он ожидал наследника, который завладеет Камнем. И когда он заполучил тебя, радости его не было предела.

– Тогда Идонна была права! – признал герцог, ощутив укол боли и обиды.

– Камень Черного Короля должен быть разрушен. – Боль стала просто невыносимой, когда он снял золотую цепь с шеи и вручил амулет Гэйлону.

Торжество промелькнуло в глазах Рыжего Короля, но он даже не пошевелился.

– Ты чувствуешь его? Орим присутствует сейчас?

Дэви покачал головой:

– Я не ощущаю его с тех пор, как отправился в страну Сновидений. Он всегда исчезает, когда чувствует опасность.

– Хорошо, – задумчиво пробормотал Гэйлон. – Мы поймаем его позже, и тогда вдвоем мы уничтожим Орима… и сделаем Камень твоим целиком.

– Это возможно? – спросил герцог, не решаясь поверить.

– Когда-то это было возможно, это нелегко, но мы можем попробовать.

Выпусти талисман и успокойся. Не думай сейчас об этом. – Гэйлон похлопал Дэви по плечу: – Отдыхай и ешь. Ты должен собраться с силами. А я тем временем займусь своей «Книгой Камней».

Раф Д'Гулар не имел привычки вставать раньше полудня. Чистый и зябкий утренний воздух столицы не особенно привлекал его, но для сегодняшнего дня он сделал исключение – поддавшись слуху. Один из дворцовых конюхов рассказал конюху Д'Гуларов о том, что Сандаал Д'Лелан каждый первый день недели имеет обыкновение ходить в известную кондитерскую Бенджери, что на улице Сластей. Поэтому-то Раф и поднялся сегодня так рано в надежде встретиться с леди Сандаал.

Как часто говаривали, Занкос никогда не спал, но в эти утренние часы он был наиболее спокойным и безлюдным. Хотя на улицах встречались уже торговцы, рабочие и даже лорды в измятых вечерних нарядах, многие из которых еще и не ложились со вчерашнего вечера.

Сверху раздалось хриплое покашливание, и Д'Гулар увернулся как раз вовремя, чтобы не попасть под содержимое ночного горшка, оросившего плиты мостовой. Он завернул за угол и оказался посреди высоких домов улицы Модисток. В одном из дворов посередине возвышался огромный дымящийся чан с краской, в котором варились ткани и мотки пряжи, несколько работников изредка помешивали в нем длинными шестами. Плиты мостовой по всей улице были самых невообразимых цветов.

Аромат свежевыпеченного печенья ударил Рафу в нос, когда он свернул в узкий, мощеный переулок. Перед выходом он не успел позавтракать, встав даже раньше своего отца. Старик и его когорта будут заняты сегодня допоздна на Частном Совете у королевы. Разумеется, что Эовин Д'Ар тоже будет там, чтобы помочь дочери Роффо преодолеть непредвиденные трудности. Но Раф был убежден, что Джессмин отлично смогла бы справиться с этим сама.

Эта мысль понравилась Рафу. О, как бы он желал быть там, чтобы еще раз увидеть своего отца, униженного ее величеством. Однако ему это было запрещено. Лишь главы домов могли присутствовать на Частном Совете. Но частная встреча с Сандаал обещала гораздо больше удовольствия, и Раф надеялся извлечь из нее гораздо больше секретных сведений, касающихся дел его отца.

Раф решился идти один, без брата. Хэррен, заметив внезапный интерес Рафа к Килу, счел нужным снова разъединить их. Бедняга Кил был уже два дня заперт в комнатах, и Раф ощутил прилив негодования на зверское обращение отца с его сводным братом. Это всегда было так, но с некоторых пор Раф начал чувствовать обиду за брата, чего не было прежде.

Кондитерская лавка находилась в дальнем конце переулка. Подходя, он видел, как несколько покупателей вошли в нее, тогда как некоторые выходили оттуда нагруженные пакетами, в окружении шумливых детей. На востоке медленно всходило солнце, своими ясными лучами обещая жаркий день. Раф вошел в прохладное помещение магазина, обвеваемое огромным вентилятором, который приводили в движение несколько мальчиков-рабов.

Леденцы и засахаренные фрукты соблазнительными горками высились на полках. Более дорогие сладости – шоколад, сахарная карамель и помадка – стояли в стеклянных прозрачных коробочках в глубине магазина. Кил обожал сладости, и Раф подозвал к себе продавца. Забыв даже на мгновение о Сандаал, Раф среди всего этого великолепия выбирал любимые лакомства брата, но – всего понемножку. Леденцы всегда служили наградой медлительному и тяжеловесному увальню, хотя это пагубно отражалось на его здоровье.

Хозяин лавки, старший из Бенджери, с волосами цвета сахарной пудры с его леденцов, добродушно и терпеливо выслушал сбивчивый заказ Д'Гулара. Лучшие конфеты, засахаренные орехи и шоколад были его искренним подношением миру.

Не успел Раф расплатиться за покупки, как в лавку наконец-то вошла Сандаал, небрежно помахивая плетеной корзинкой в левой руке и со своей обычной загадочной улыбкой на губах. Ее густые черные волосы были заплетены во множество кос, затейливо уложенных вокруг головки, открывая длинную стройную шею и нежные плечи. Раф беззастенчиво разглядывал ее, пока она не обратила на него внимания.

– Доброе утро, – приветствовал он ее с поклоном.

Сандаал подняла на него глаза:

– Неужели? Откуда вы знаете, лорд Д'Гулар, если это – первое, которое вы видите?

– Хотел бы я знать, кто согласится взять вас замуж с таким приданым, как ваше тонкое остроумие? – парировал Раф.

Она лишь молча отвернулась от него.

– Постойте, миледи, – тихо позвал он и бросился вслед за ней.

– У меня нет времени на разговоры с вами, Раф, – произнесла она, не останавливаясь.

Но ее ледяной тон, казалось, не охладил его пыла.

– Это очень вкусно, – пробормотал он, опуская коробочку апельсиновых леденцов в ее корзинку.

Сандаал вытряхнула ее:

– Уходите, милорд!

– Ты обижаешь меня, Сандаал. Вспомни, как мы детьми вместе играли в

Катае. Помнишь, как Арлин катал нас на лошади по пляжу?

Он заметил, что этими словами причинил ей боль. Тень скользнула по ее лицу и тут же исчезла. Раф даже заколебался, стоила ли сомнительная цель насолить отцу потери этой старинной дружбы? Больше всего на свете он любил Сандаал, но говорил ей об этом лишь в шутку, боясь резкого отказа.

– Я не хочу разговаривать с тобой, Раф, – промолвила она со сдержанным гневом, – это только создаст лишние проблемы.

Этот ответ обидел и разозлил его.

– Все ясно – тебе неприлично показываться в обществе Д'Гулара.

Она лишь скользнула по нему гневным взглядом. Девушка выбрала коробочку сушеных бананов и пошла дальше. Раф преследовал ее, закусив губы, более чем когда-либо уверенный в своих подозрениях. Сандаал Д'Лелан была самой подходящей персоной для того, чтобы быть шпионкой Хэррена, – девушка незаурядного ума, к тому же – доверенная королевы и более чем кто-либо другой имевшая причины ненавидеть короля Виннамира. Размышляя, он разглядывал старомодное торжественное платье темно-серых и траурно-черных цветов, которое она носила. Но как заставить ее признаться в ее предательстве? Хотя…

– А знаешь, он рассказал мне все.

– Кто? – взгляд Сандаал рассеянно скользил по полкам.

– Мой отец. Он послал меня помочь тебе.

Недоумевая, девушка подняла на него темные глаза:

– Хэррен интересуется моими покупками и послал вас помочь мне? Очень мило с его стороны, но мне этого не нужно.

В отчаянии Раф схватил ее за руку и горячо зашептал ей на ухо:

– Мой отец платит тебе, чтобы ты шпионила за королевской семьей. Я хочу знать, что тебе известно о планах моего отца.

Реакция Сандаал была для него совершенно неожиданной. Одной рукой она оттолкнула его, другой нанесла сильный удар. Но не девический – ладонью, а почти мужской, грубый удар кулаком. Резкая боль обожгла его глаз и скулу, вынудив отступить и чуть не упасть на ящики у стены. Ярость в лице девушки заставила его замереть на месте.

– Мне наплевать на грязные планы твоего отца, – отчеканила она, – так же как и на твои, маленький гаденыш. А теперь можешь отправляться домой к своей отвратительной семейке.

Раф инстинктивно нащупал рукоятку кинжала, сумев, однако, сквозь переполнявшую его ярость почувствовать, что он не должен следовать этому импульсу. Такая грубая реакция с ее стороны только утверждает его подозрения. Леди Д'Лелан есть что скрывать и есть чего стыдиться. Ну, ничего, скоро они встретятся снова. Но на этот раз – наедине, поклялся про себя Раф, и уж тогда он силой возьмет нужную ему информацию. А может быть, и кое-что другое, чего он желает уже так долго…