Текст книги "Здравствуй, Фобос !"

Автор книги: Левон Хачатурьянц

Соавторы: Евгений Хрунов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Там стояли у пирсов самые роскошные катера и яхты. Земной рай, город миллионеров... Было странно и жутко представлять себе, что, может быть, один из владельцев этих вилл и яхт платит людям, еще вчера собиравшимся убить или похитить советских делегатов. Действительно, другой мир уродливый, вывернутый наизнанку... Хорошо, что и в нем вырастают такие честные и веселые парни, как Майкл. Лучшее в человеке неистребимо.

"Камбала" описала пенную спираль и вернулась поближе к городу. Владелец предложил всем спуститься в салон. Гости заняли удобные мягкие сиденья возле иллюминаторов с массивными стеклами. Вверху автоматика со скрежетом задраила люк, под ногами зажурчала вода, устремляясь в резервуар. Еще несколько секунд, и бирюзовая, пронизанная солнцем глубина поглотила судно... Сидя за пультом в маленькой рубке, являвшейся, по сути, продолжением салона, Майкл непринужденно болтал с пассажирами. Сначала в окнах не было видно ничего, кроме синеющих по мере спуска масс воды и колышущихся солнечных столбов, пересекаемых стайками рыбьей мелочи. Затем медленно выплыл из мглы, овеществился покатый склон. Течения колыхали сплошную чащу коричневых водорослей. Лодка обошла нагромождение крупных глыб, и в иллюминатор вдруг ударил тонкий луч фонаря.

По склону бродили люди. Человек десять-двенадцать в легких гидрокостюмах, с ножами и фонариками в руках. Судя по росту и по быстрым, суетливым движениям, среди них было трое детей. Дети гонялись друг за другом в шевелящихся зарослях, пытались ловить пестрых рыбин – будто бабочек на лугу. У пояса взрослых висели прозрачные мешки. Время от времени кто-нибудь из них нагибался и подбирал раковину или камень, иногда приходилось пускать в ход нож, так крепко прирастали к скалам морские жители. Один из безликих аквалангистов взобрался на глыбу и заснял панораму маленьким видеоаппаратом, в том числе и лодку Майкла.

Высоко вверху, в маслянистом кипении волн, дирижаблем висела сигара днища. То был, видимо, катер, сбросивший водолазную компанию.

– Эх, было бы у нас больше времени!.. – с завистью протянул Акопян.

– Пожалуйста, – любезно откликнулся Донован. – Костюмы у меня имеются, и как раз три штуки.

– Да нет уж, спасибо, пора возвращаться...

Неожиданно Марина вскрикнула. Сразу став центром всей подводной картины и разрушив ее почти театральную, зыбкую условность, откуда-то по диагонали соскользнула громадная, подлиннее человека, точно из фарфора вылитая рыба. Шкура ее, серо-голубая в муаровых пятнах, была до странности гладкой. Акула неторопливо поплыла над самым дном. Ротовая щель, уходившая далеко за глаза, придавала рыбьей морде вполне осмысленное выражение сарказма. На людей она не обращала ни малейшего внимания, как, впрочем, и они на нее. А между тем акула охотилась. Вот, углядев жирного, во все лопатки улепетывавшего тунца, неторопливо перевернулась на спину, щелкнула челюстями... Брюхо сверкнуло гадкой, мертвенной белизной. Человек с видеокамерой плыл-бежал длинными заторможенными прыжками, стараясь подобраться поближе.

– Химическая защита, что ли? – недоумевал Семен.

– Нет, – ответил Майкл. – В данном случае – просто привычка. Если акула подходит к человеку ближе, чем на два метра, – она натыкается на ультразвуковой барьер. Источник ультразвука есть на каждом гидрокостюме. Частота подобрана как раз такая, чтобы акулу как следует тряхнуло. Тут они все битые. Разве что акуленок сдуру полезет к аквалангисту. Но и это все реже случается. Наверное, родители объясняют: этих здоровенных лягушек не трожь!..

Акопян, всегда интересовавшийся технической стороной дела, спросил:

– На какое время рассчитан воздушный запас гидрокостюма?

– На восемь часов.

– И весь этот период работает система противоакульей защиты? Где же аквалангист берет столько энергии?..

– Нет, что вы! Барьер включает сама акула.

– Фотоэлемент, что ли?

– Бог с вами, фотоэлемент не отличит акулу от скалы, он срабатывал бы поминутно. Нет. Там стоит маленький приемник биоволн, настроенный только на акульи импульсы.

– Ого! – сказал Тарханов, отворачиваясь от иллюминатора. – Жаль, что об этом не было разговора на конгрессе. Мы тоже ставим опыты с приемом и передачей биосигналов, но пока что до бытовых устройств вроде вашего барьера нам далеко... – Тарханов фыркнул, помотал головой. – Вообще забавно получается! Еще десять лет назад спорили о физической природе биополя – что оно такое: радиоволны, инфракрасные лучи или что-нибудь вовсе мистическое... Не успеешь прийти к общему решению, и уже на тебе: искусственная биорадиация! Нет, обскакали вы нас, чего греха таить...

– Бросьте, док, – скромно сказал Майкл. – Вы же сами рассказывали про ту историю на астероиде – "кольцевая волна", антифобии.

– Ну, это не аппаратурный путь, а просто использование механизма природного явления, – вмешалась Марина. – В космической пустоте биоволны распространяются беспрепятственно, и чужой организм улавливает их сам, без всяких приборов... А здесь – нечто совершенно иное! Более высокая ступень: надежно работающий портативный уловитель, доступный каждому...

– В земных условиях, – ввернул Тарханов.

– Вот именно! В условиях страшной биоэнергетической "засоренности" атмосферы, сплошных помех...

– Между нашей "антиволной" на астероиде и этим приборчиком такая же разница, как между случайно пойманной шаровой молнией и дешевым автомобильным аккумулятором, ясно? – добавил Сурен.

– Интересно, кто автор конструкции? Где бы узнать?.. – задумчиво спросил Тарханов, снова погружаясь взглядом в толщу природных вод.

– Да ну, какое это имеет значение... – пробормотал Донован, делая вид, что он очень занят манипуляциями на панели управления. Судя по карте курсографа, теперь "камбала" повторяла линию берега, глубиномер показывал подъем.

– Эге, – сказал, прищуриваясь, Акопян. – Кажется, мне кое-что становится понятным. В том числе и со вчерашним жульничеством, которое принесло мне тысячу долларов... – Майкл увел голову в плечи. Сурен был неумолим. – Ну-ка, Майкл, выкладывайте все начистоту, иначе мы вам устроим допрос с пристрастием – все-таки трое против одного!..

Марина и Семен непонимающе переглянулись.

После долгого молчания Донован нехотя сказал:

– Ладно. Здесь поблизости есть плавучий ресторан. Если у вас имеется еще полчаса, предлагаю выпить по коктейлю и поговорить в спокойной обстановке. Все равно ведь не отстанете...

– Не отстану, – подтвердил Акопян...

Плавучий ресторан, размалеванный по белому самыми яркими красками (светящимися ночью, как объяснил Майкл), имел форму спасательного круга. К его внешнему краю, со свисающими дугами каната и трапами, причаливали суда. Внутри плескались купальщики и валял дурака клоун в надувном костюме диснеевского пса Плуто. Посетители сидели под пестрыми зонтиками, по кольцевой дорожке сновали никелированные тележки-роботы с подносами.

Пассажиры "камбалы", не столь давно обедавшие, заказали только по легкому коктейлю. Тележка, выслушав заказ, резво укатилась и вскоре прибыла, везя высокие тонкие стаканы с радужным многослойным напитком.

Майкл рассказал историю, достаточно банальную для американца. Оказывается, Донован, сын инженера-электронщика из Сент-Питерсберга, менее всего желал стать владельцем игровых автоматов, мелким предпринимателем. С детства копался в запутанном нутре сложнейших приборов: овладел приемами пайки под микроскопом, кажется, раньше, чем толком научился читать. Никем, кроме конструктора электронных систем для космоса, Майкл себя не мыслил. В то время подавляющее большинство тонких приборов уже шло на мирные нужды сказывались последствия разоружения. Юный Донован еще в школьные годы отличался на разных конкурсах, предлагая оригинальные модели дверного замка с фотоэлементом, который "узнавал" хозяина, или, скажем, сковороды, "знавшей" срок приготовления разных блюд и отчаянно свистевшей, если ее содержимое начинало подгорать. Однажды он стал победителем всеамериканского соревнования юных приборостроителей в Вашингтоне. Но даже это не помогло Майклу профессионально заняться любимым делом. Семью постигло несчастье – потерял работу отец. Гордый и самолюбивый, он наотрез отказался занять случайно подвернувшиеся вакансии – бухгалтера, продавца-консультанта в магазине радиотоваров, наладчика диспетчерского пульта в аэропорту. Все это были довольно близкие к основной специальности, но "нетворческие" занятия. Не желая изменять своим убеждениям, мистер Донован прожил некоторое время на пособие по безработице.

Биржа труда раз в несколько месяцев предлагала ему должности сторожа на складе или швейцара – по мнению бывшего инженера, она просто издевалась... А когда срок выплаты пособия истек, случилось странное. То ли случайно выпил разволновавшийся мистер Донован слишком много снотворных таблеток, то ли... В общем, однажды утром Майкл остался без отца. Мать, никогда в жизни не работавшая, заметалась в панике – как прокормить троих детей? Страховки хватило бы не более, чем на год... И вот Донован был вынужден оставить колледж, оставить мечты – и по примеру отца устремиться на поиски работы. Он не был столь разборчив. Когда плата за квартиру стала почти непосильной и пришлось отказаться от услуг няни для младшей сестренки, Майкл развил бешеную деятельность. Решив, что более всего шансов заработать у него будет в курортный сезон на восточном берегу родной Флориды, он отправился в Майами. Был служащим в бильярдной, матросом на пристани прогулочных катеров, работал у одного предприимчивого китайца, нанявшего дюжину парней, чтобы еженощно перетряхивать песок пляжа. Они находили немало потерянных вещиц и денег.

Майкл не утерпел – истратил несколько нелегко заработанных долларов на радиодетали и соорудил устройство, названное им "часоискатель". Этот чуткий прибор находил в радиусе двадцати шагов потерянные, но еще работающие наручные часы. Китаец на радостях отвалил Доновану премию, дела пляжной "фирмы" шли все лучше... пока вдруг не выяснилось, что Майкл и его товарищи вторглись во владения иной, пуэрто-риканской компании чистильщиков песка. Конкуренты были настроены серьезно, и их было намного больше. Китайца и еще одного юношу (кстати, магистра медицины) увезли в больницу с ножевыми ранами, Доновану и прочим удалось унести ноги.

Два-три месяца он голодал и ночевал в парках. Наконец юноше повезло... если можно назвать везением такой поворот в судьбе человека, недавно мечтавшего быть конструктором электронных систем. Его смекалку приметил один из владельцев "Корпорейшн оф гейминг системз" – сети автоматических игральных павильонов побережья, а также нескольких заводов и мастерских по производству и ремонту этих автоматов. Сначала Майклу были доверены наладка и программирование в одном из павильонов. Затем он получил этот павильон в полное свое распоряжение. Создал несколько остроумных моделей автоматов, принесших ему кругленькую сумму денег. Наконец, сумел соорудить собственный павильон, оборудованный исключительно автоматами своего изобретения. Слава богу, материальный вопрос был решен: мать в Сент-Питерсберге буквально молилась на старшего сына, одна из сестер очень удачно вышла замуж, другая благополучно училась... И только сам Майкл отнюдь не чувствовал себя счастливым. Хоть и возился он каждый день со своей любимой электроникой – мечта детства оставалась абсолютно недостигаемой...

Потому Майкл Донован продолжал бредить электронными системами для космоса. Для орбитальных станций, экспедиций на далекие планеты. И не всякими системами, а совершенно определенными. Он хотел подарить космонавтике надежные устройства биосвязи. "Радиостанции", которые позволили бы передавать и принимать на огромном расстоянии чувства и мысли, не облеченные в слова. Упрощенным, чуть ли не игрушечным подобием этих несостоявшихся передатчиков стали ультразвуковой барьер для аквалангистов, включаемый биополем акулы... и автомат "Пещера на Фобосе".

– Что? – вскрикнул Акопян, но, заметив любопытствующие взоры, смущенно кашлянул и спросил совсем тихо: – Значит, в "Пещере"... тот же принцип, что...

– Тот же самый, – твердо ответил Майкл. – Биоимпульс искусственного происхождения. Сигнал, воспринимаемый на подсознательном уровне. Я недаром просил вас вчера не придумывать никаких цифровых комбинаций, а как бы прислушаться к самому себе... Комбинации были закодированы частотой биоволн. Это звучит в мозгу, как голос собственной интуиции...

Тарханов решительно отбросил соломинку, допил залпом свой коктейль и заявил тоном, не терпящим возражений:

– Слушайте, Майкл, вы должны приехать в Москву. Я договорюсь. Все формальности беру на себя. Вы даже не представляете себе, насколько это важно... Слышите?

– Ну что ж! – после недолгого размышления заявил Донован. – Кое-кто из стариков еще называет вашу страну "империей зла" – тем интереснее посмотреть на нее самому...

– Отлично, – кивнул Семен. – И вообще... Вы меня извините, Майкл, но вам надо не потешать бездельников на пляже, а работать в НАСА. Может быть, вы потеряете в деньгах... но такую голову, как ваша, нельзя использовать в игровом бизнесе!

– Кто меня туда возьмет, в НАСА? – сумрачно усмехнулся Майкл.

Семен смутился:

– Ну, в жизни всякое бывает... – Потом заглянул в честные глаза Майкла и добавил: – Еще одно... Будьте осторожны, дружище. Очень осторожны. То, что случилось вчера, – не просто грабеж. Кое-кто интересуется и загадкой Фобоса, и нами... а теперь, боюсь, и вами тоже!

– Господи, да кому я нужен?!

Тарханов не ответил. Он следил за ужимками клоуна в надувном собачьем обличье. Гигантский неуклюжий "пес" вертелся совсем рядом, порой мешая разговору громким лаем, визгом и хлопаньем по воде. Купальщики тискали Плуто за лапы, за уши, фотографировались в обнимку с ним или, собравшись скопом, пытались "утопить" клоуна. "Пес" смешно визжал, отбивался...

Когда советские делегаты и Майкл покинули плавучий ресторан, Плуто побарахтался еще минут пятнадцать и, улучив момент, юркнул в шлюз. Вместо него на потеху ресторанным посетителям с оглушительным хохотом свалился в воду другой комик, наряженный Микки-Маусом.

Сбросив костюм в маленькой квадратной комнате – одном из отсеков плавающего кольца, – клоун снял с груди крошечный плоский магнитофон. Вынул из надувной "лапы" нечто вроде толстой трости с шаром на конце специальный микрофон высочайшей избирательности, способный выловить из любого шума и гама нужные звуки, голоса, самый тихий шепот...

Но ни об этих странных манипуляциях клоуна, ни о том, что уже через два часа кассета с записью исповеди Майкла лежала на столе вашингтонского чиновника с чрезмерно натуральными волосами и зубами, наши герои так никогда и не узнали. Донован на своей "камбале" привез их к берегу, где ждал электромобиль гостиничного проката. Они распрощались шумно и горячо, по-американски – долго трясли руки, обнимались и шлепали друг друга по плечам...

Скоро сверхбыстроходный поезд унес четверку в направлении столицы. А когда по темнеющей синеве неба разлетелся рой по-южному крупных и белых звезд, от взлетной дорожки оторвался тысячеместный советский лайнер. Домой!

И вот Марина Стрижова безмятежно спит на высоте двадцать километров над ночным океаном. Тарханов с Акопяном складывают электронную мозаику. Хитрая игра заключается в том, чтобы собрать на маленьком экране свой рисунок и не позволить партнеру сделать то же самое. А Игорь Петрович читает и помечает закорючками на полях давно знакомый текст – пухлый отчет о гипнорепродукции воспоминаний Акопяна. Волновому, разумеется, был во всех подробностях передан разговор с Майклом. Больше всего главу делегации заинтересовал почему-то автомат "Пещера на Фобосе". Точнее – искусственный биоимпульс, воспринимаемый игроком на подсознательном уровне: команда извне, которая так похожа на собственное интуитивное озарение... Расспросив Тарханова о подробностях, Волновой занялся тем местом отчета, где описывалось внезапное возбуждение слуховой зоны Суренова мозга...

Глава VIII

________________________________________________________________

В КОСМОСЕ И НА ЗЕМЛЕ

– Решили всех опередить, – ядовито сказал Тарханов.

– Мы ведь, кажется, о чем-то договаривались... – недоуменно развел руками Акопян. – Ну, помните, с тем мужиком из НАСА?

– Это другая фирма, – отозвался доселе молчавший Волновой. – Это частный сектор, товарищи...

– Значит, вроде тех, за которыми ты гонялся?..

– Вроде, – кивнул Игорь Петрович. – Но только гоняться за этими мы не имеем никакого права. Космос принадлежит всем. Куда хочешь, туда высаживаешься. Лишь бы была техническая возможность.

– Так-то оно так, – поскреб жесткие волосы Акопян, – но ведь наломают же дров... Могут все испортить!

– Если им позволят, – загадочно сказал Волновой.

– Кто?!

– Сам знаешь...

– Ну дела! – возликовал Сурен. – Так и вы уверовали?

– Допускаю. Все может быть.

– Только нам от этого не легче! – резюмировал Семен.

Причиной этого разговора, происходившего в Звездном, в кабинете Волнового, послужила вчерашняя вечерняя телепередача. Их ни о чем не оповестили заранее. Ведущая информационной программы будто ведро холодной воды вылила за шиворот, ясным учительским голосом сообщив новость. В США произведен запуск частного космического корабля "Дэниэл Бун". Корабль без экипажа, поэтому может в кратчайший срок развить огромную скорость. Он оборудован многочисленными электронными системами: в их числе – новейший робот-разведчик, предназначенный для исследования других планет. "Дэниэл Бун" должен всего за месяц с небольшим достигнуть Марса, облететь вокруг планеты... и обследовать оба спутника, Фобос и Деймос. Главной задачей полета является именно испытание уникальной робототехники, которая, по мнению конструкторов, должна чуть ли не полностью заменить человека в экспедициях к мирам иным. О последнем обстоятельстве ведущая упомянула не без легкой иронии.

После сообщения стало совершенно понятно: в Америке нашлись люди, и не только в НАСА, которые поняли истинную цель гипнорепродукции. Более того – не исключено, что какой-нибудь ушлый специалист заметил странности в графиках мозговой деятельности Акопяна на Фобосе.

Хотя "той самой" картинки, где отмечено внезапное возбуждение слуховой зоны, к материалам, посланным на конгресс, не приобщили, – но, хочешь не хочешь, основные данные по эксперименту пришлось оставить для традиционного коллективного сборника. В престранное положение попали Волновой и его спутники: вроде бы и не секрет – все, связанное с Фобосом, сами же широковещательно объявили об открытии Акопяна, вон уже игровые автоматы делают на эту тему; и вообще после разоружения мало осталось секретов на Земле, а поди ж ты, приходится скрытничать, участвовать в каком-то детективе!

Кибернетика помогла, конечно, разобраться в мельчайших подробностях Акопяновых кривых. В искренности руководства НАСА сомневаться не приходится – они действительно обдумывали совместный полет. Значит, это кто-то другой... очень хорошо осведомленный, очень богатый, располагающий великолепной техникой, кадрами инженеров, электронщиков, астронавтов... Но кто? И зачем ему Фобос?.. Из соображений престижа, что ли? Русские, мол, открыли феномен, да не сумели постигнуть, освоить собственную находку, а мы разберемся?.. Эдакий американский ура-патриот, бросающий сотни миллионов на поддержание гордости янки... Вообще похоже на то – недаром корабль назван именем Дэниэла Буна, хрестоматийного героя, одного из пионеров-первопроходцев девственных земель Америки. А может быть, неведомый организатор экспедиции надеется, что подлинная "пещера" на Фобосе окажется чем-то вроде увеличенной копии автомата Майкла Донована, и за стеной сверкнут сокровища Али-Бабы?.. Но ведь это просто наивно!

...Игорю Петровичу все чаще приходило в голову именно то, что неожиданно для самого себя обронил он перед друзьями на следующий день после передачи. "Если им позволят..." Волновой не "уверовал" до конца, но уже допускал, что объект на Фобосе может быть артефактом* внеземного разума. И тогда робот с частного космолета может вправду наломать дров. Стыдно станет перед иной цивилизацией!

_______________

* Ааратаеафааакат – любая вещь (явление), созданная

искусственно.

Вскоре в Космоцентр переслали из Штатов иллюстративный журнал, половина которого была посвящена "Дэниэлу Буну" и чудо-роботу, отправленному на Марс. Оказывается, никто не предполагал возвращения космолета на Землю! Это здорово удешевляло экспедицию. Корабль должен был только доставить робота к Марсу, вернее – к его спутникам. Всю информацию о работе автомата-исследователя Земля получит с помощью телеметрии, по радио. Затем робот останется на Фобосе... Быть может, позднее чудо-машину подберет какой-нибудь "человеческий" экипаж. Впрочем, журнал допускал и иную возможность – а именно вариант проникновения робота в некий загадочный мир... Авторы статьи не скрывали, что основная цель, ради которой был создан и послан в полет суперробот, – это поиск доказательств внеземного происхождения "пещеры" Акопяна. То есть шестиногий паук из сверхтвердого сплава, нашпигованный электроникой, способный менять программы, принимать самостоятельные решения, предельно очеловеченный, должен обшарить Деймос (нет ли и там следов разумной деятельности?), а затем сделать решительную попытку проникнуть сквозь стену тупика на Фобосе. Для этого у робота есть все необходимое – и специальные импульсные сигнализаторы (а вдруг там какой-нибудь резонансный замок, или магнитное реле, или что-нибудь в этом роде?), и плазменный высокотемпературный резак, и... приемопередатчик искусственных биоволн!

Вот тут-то читавшие статью (и прежде всего Геннадий Павлович) призадумались. Ведь после тщательной экспертизы, в которой участвовали крупнейшие вычислительные центры, стало ясно, что Акопян на Фобосе действительно слышал нечто вроде приглашения войти в тоннель. Но важнейшая деталь! – Сурен недаром не мог припомнить чего-либо подобного. Та же экспертиза показала: нервные окончания в ушах не были возбуждены. Значит, сигнал поступил непосредственно в слуховую зону, в виде биоэлектрических волн. И Акопян воспринял его бессознательно, на "подпороговом" уровне. Точно так же, как уловил он неслышные биоимпульсы, посланные автоматом Майкла Донована. (Удивительная прозорливость конструктора-неудачника!..) Сомнений больше не оставалось: в "пещере" на Фобосе работал генератор искусственного биополя! Тогда, после всех компьютерных проверок, остался невыясненным лишь один вопрос, и он усиленно дебатировался (конечно, при закрытых дверях). Безусловно, "пещера" – это артефакт; но кто ее выстроил и оборудовал? Действительно инопланетяне (причем родом явно не с Марса, ибо это планета мертвая), или... Волновой, да и сам "наш министр" до последнего времени были почти на сто процентов уверены, что вся затея – дело рук землян, и скорее всего злонамеренных. После поездки в Штаты и знакомства с "одноруким бандитом" Донована Игорь Петрович тем более убедился и стал убеждать других, что на Фобосе вполне могли поставить биопередатчик. Однако тут стартовал "Дэниэл Бун", и начались новые размышления, гипотезы, тревоги...

Журнал со статьей о роботе-искателе рассеял последние сомнения в том, что полет впрямую связан с акопяновскими мозговыми графиками. Робот, наделенный способностью воспринимать биоволны и транслировать в ответ подобные же сигналы! Робот, который обработает информацию, поступившую столь необычным путем, и сделает выводы, и примет решение, и осуществит его, черт возьми! И – очень может быть – проникнет туда, под покров тайны...

Игорь Петрович не сразу понял, почему ему неприятен этот замысел с роботом. Мысль о том, что его "обогнали", не была лестной и оставляла душевный осадок; но Волновой, человек трезвый и справедливый, прекрасно понимал: космос – не дорожка стадиона. Спортивный азарт всегда был плохим стимулом для настоящих исследователей. Американцы сумели раньше нас создать рукотворное биополе и с его помощью поставить грандиозный межпланетный опыт? Что ж, слава их ученым и инженерам. Они откроют тайну Фобоса? Вполне закономерно, и нечего горевать по этому поводу. Открытия принадлежат всему человечеству. И очень может быть, что миллионер, снарядивший экспедицию (или миллионеры – в статье говорится о нескольких электронных и аэрокосмических корпорациях) – вполне доброжелательный и искренний поборник науки. История знает такие случаи. Взять хотя бы богатого коммерсанта Генриха Шлимана, за свои средства раскопавшего Трою...

Нет, причина неприязни Волнового к американскому полету была явно в ином. И он докопался до истины. Вся программа была основана на исследованиях, проведенных как бы контрабандой, по-воровски что ли. Вы обнаружили интересные аномалии в работе мозга Акопяна? У вас есть далеко идущие выводы? Поделитесь с нами. Пошлите открытый запрос в Космоцентр СССР. Ведь мы же все-таки и первыми побывали на Фобосе, и провели эту гипнорепродукцию. За нами приоритет, авторство. Тем более что сейчас, слава богу, не времена пресловутой "холодной войны" или термоядерного противостояния конца прошлого века. Что-то нечистое есть в этой засекреченности, в поспешности... даже в том, что корабль разовьет такую бешеную скорость и повезет не людей, а робот! Лишь бы опередить нас, выхватить открытие из-под носа...

Не верилось в научное бескорыстие пославших "Дэниэла Буна". Как ни верти, чудились скрытые намерения, не слишком благородные цели... Игорь Петрович долго не решался рассказать друзьям о своих чувствах – опять припишут "детективную лихорадку", – а когда наконец поделился, был обрадован тем, что все разделяют его подозрения. И "наш министр", и Тарханов, и Стрижова, и возвратившийся к тому времени на Землю Виктор Панин. Акопян тоже согласился с ним, правда, высказал предположение:

– А может быть, они сообразили, что мы секретничаем с гипнорепродукцией, не все публикуем, обиделись и решили тоже утаить свои результаты?

– Да как ты не понимаешь, – обрушился на него Семен, – что у нас не было другого выхода?! После всех попыток торпедировать строительство на астероиде, после пиратских рейдов по Солнечной системе нельзя быть бездумно беспечными! Были веские основания полагать, что Фобос – очередная ловушка... Они сами виноваты. Не все в США отказались от прежнего мышления...

Как бы то ни было, но "Дэниэл Бун" мчался в межпланетных безднах, с каждой секундой проглатывая десятки километров пространства. И вот наконец точно в назначенный срок, после нескольких суток торможения, корабль вышел на ареоцентрическую (околомарсовую) орбиту...

Устраиваясь в кресле перед началом очередной прямой телепередачи с американского корабля, Сурен обратился к жене:

– Знаешь, что мне обиднее всего? Я об этом никому не говорил, только тебе скажу...

– Что? – поинтересовалась жена, по обыкновению сворачиваясь калачиком на диване.

– Да то, что, наверное, им эту штуку... принцип излучателя передал Майкл Донован. А каким он славным казался парнем – ну просто брат родной...

– А-а... – Татьяна обреченно махнула рукой. – Ты с кем ни познакомишься, он тебе через пять минут родной брат.

– У нас на Кавказе все такие, – вздохнул Сурен. – Влюбляемся... Тем больнее потом, когда человек разочаровывает!..

– Да чем он тебя разочаровал, Майкл твой? Он что, обязан был перед тобой отчитываться?

– Нет, конечно. Но все равно неприятно. Хоть бы позвонил, что ли: у меня, мол, покупают мою машинку... Ведь болтали же через океан по более мелким поводам.

– Ага, – кивнула Татьяна. – Он нас с Новым годом поздравил, помнишь?

– Вот именно. Ну что ж... Наверное, как увидел кучу долларов, так обо всем и забыл. А может быть, ему еще и за молчание приплатили!

На телеэкране отговорил диктор; появилась разноцветная мозаика тестовая программа, которой начинались все передачи с "Дэниэла Буна".

– Слушай, Сурен, чего ты развоевался-то? Может, и ни при чем здесь твой Майкл? Сами дознались, там умников тоже хватает. А Донован сидит в Майами и горюет в своем павильоне, что его обскакали...

– Вряд ли, Танюша! – вздохнув еще тяжелее, ответил бортинженер. Такой второй головы, как у Майкла, там нет!

Началась передача. Изображение было мутным, колеблющимся, по экрану бегали полосы; временами картина пропадала, превращалась в хаос скачущих линий. Но именно эти сбои подтверждали, что радиоволны приходят из невообразимой космической пропасти; подчеркивали реальность, подлинность телемоста длиною в сто с лишним миллионов километров... В поле зрения оказалась одна из солнечных батарей космолета – шахматная доска с блестящими клетками. Она занимала нижний угол экрана. А дальше круглился хорошо знакомый Сурену купол Марса в спиральных разводах вихрей, и висела над ним грифельно-серая угловатая глыбина – Деймос...

Робот начал свои походы именно с этого спутника, меньшего и более отдаленного от планеты. В следующих передачах земляне увидели, как маленькая ракета, похожая на "Аннушку", доставляет на поверхность Деймоса круглую плоскую коробку; как у этой коробки, лежащей на дне полустертого временем кратера, "вырастают" длинные суставчатые ноги и телескопические глаза объективов... Похожий на гигантского дальневосточного краба, но несравненно более быстрый и ловкий, робот за пару часов обшарил весь спутник. На затемненной стороне он ярко светился – огненные пунктиры были прочерчены по ногам, по окружности тела, сходились звездой на верхнем, чуть выпуклом щитке корпуса... Им можно было залюбоваться. Из стальных конечностей по мере надобности выдвигались лопаточки, буры, захваты для взятия разных анализов. Иногда компьютер "Дэниэла Буна" передавал на Землю изображение Деймоса с "точки зрения" робота. Сплошная изъязвленная скала, надоедливо одинаковые микрократеры, многие размером с чайное блюдце. Абсолютно мертвый мирок, которого никогда не касались вода или ветер.

Затем настал черед Фобоса, похожего издали на картофелину с отгрызенным боком. Ракета доставила робота прямо к "пещере", паук сначала обшарил и общелкал фотоаппаратом кратер Стикни, громадную черную впадину, занимавшую треть планетки. А потом, с пугающей стремительностью и легкостью преодолевая отвесные барьеры, выбрасывая прожекторные лучи в черных ущельях, перемахивая трещины, робот помчался к вожделенной точке. Он уже не "притворялся", что занят общим обследованием Фобоса. Было видно, что великолепную машину влечет определенная цель.

Эту передачу смотрели в кабине "нашего министра" те, кому было известно о биосигналах, посылаемых неведомым устройством из толщи скал, члены коллегии, ведущие конструкторы, руководители Звездного.