Текст книги "Основы философии"

Автор книги: Лёвин Гаврилович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Главная сила истории – объективный дух. Согласно Гегелю, он действует как бы за спинами людей. В своей логике он стоит над людьми, но реализует себя через их действия и отношения. Он шествует путем саморазвития и проходит три основные ступени: абстрактное право, мораль, нравственность. Эксплицируя содержание наиболее зрелой, третьей ступени, Гегель говорит о трех формах духа: о семье, о гражданском обществе и о государстве. Государство, конечно, высшая форма реализации объективного духа. Для Гегеля этот тезис является определяющим. В конце концов, Гегель доводит развитие всеобщего духа до уровня самосознания, чем обозначается переход к абсолютному духу, совершающему свое движение в формах искусства, религии и философии. В итоге получается, что в истории действует множество общественных форм и обстоятельств -это и право, и мораль, и семья, и гражданское общество, и государство, и различные области общественного сознания, в том числе искусство, религия, философия. Такое универсальное понимание истории впервые, пожалуй, сложилось в трудах этого немецкого мыслителя.

Надо добавить, что он обозначил своеобразие истории именно как развитие – на фоне того, что именуют движением и изменением. В развитии и, соответственно, в истории осуществляется переход к новому качественному состоянию общества, происходит превращение форм общественной жизни, восхождение от простейших оп-ределенностей исторического бытия к сложным, развернувшим себя жизнеспособным общественным системам. Представление об истории как о текучем бытии во времени недостаточно. Гегель это хорошо понимал. Текучесть, временность еще у Платона рассматривалась как характеристика неистинности, недействительности, регресса бытия – в сравнении с вечным бытием идей. Напротив, по Гегелю история – это действительное и самодостаточное бытие, которое способно противодействовать распаду и вырождению благодаря развитию.

Социальное, представленное Гегелем как предмет истории, рассматривается в качестве противоречивой реальности. Причем отрицательный, разрушительный момент так же важен для истории, как и момент сохраняемости, устойчивости. Вне противоречий не остается и государство, которое Гегель обожествлял и с появлением которого связывал само начало истории. Ранний Гегель примыкал к противникам государства, считал, что оно уродует природу человека. Затем его взгляды меняются, он становится апологетом государства. Тем не менее, Гегель видит в государстве имущественное неравенство, он связывает жизнь государства со столкновением интересов людей. Отмечает также противоречия между бедностью и богатством.

Полет мысли Гегеля достигает поприща, которое он называет всемирной историей. На этом поприще реализуется основное направление развития человечества. Наряду с прогрессом Гегель различает эволюцию и регресс. Надо подчеркнуть, что его модель всемирной истории весьма абстрактна. В ней Гегель видел восхождение к некоторому историческому благу, которое он определяет как развитие понятия «свобода». Так, весьма бледно, высказывался Гегель, а между тем модель истории складывалась у него тогда, когда уже прошли грандиозные исторические события Великой французской революции и слово «свобода» приобрело в них практический политический смысл.

В определении социальной базы истории Гегель также не стоял на передовых рубежах историко-философской мысли. Он усматривал такую базу в деятельности всемирно-исторических личностей, которые становятся выразителями духа народа и доверенными лицами всемирного духа. А где же сам народ? Гегель характеризует его лишь как материал для деятельности вождей, монархов, полководцев. Гегелю не хватило прозорливости, чтобы подметить общую тенденцию демократизации исторической жизни, определить великую роль народных движений в обновлении хода истории, в переломе старых исторических тенденций, в сбрасывании отживших общественных форм и учреждений. Гегель был явным консерватором и даже приспособленцем, когда, манипулируя словами в рамках диалектического метода (применяя всеобщую схему разделения противоположностей и отмечая необходимость их синтеза на высшей ступени развития), «доказал», что уже в его время достигнуто высшее состояние политической истории, каковой, по мнению Гегеля, явилась прусская монархия. В ней и во всем германском мире он усмотрел вершину и цель исторической свободы. Способ доказательства Гегеля – нелепый, но результат был привлекателен для монархии.

История как практическая деятельность людей. Практика вошла в исторические концепции через английских политэкономов. В экономической жизни участвуют практические люди, которые действуют исходя из выгоды и интересов, из своих потребностей, материальных и духовных. Они могут действовать, также опираясь на мотивы любви, жажды власти, тяги к богатству. Подобные жизненные побуждения относятся и к отдельному человеку, и к различным группам людей. Но как из такого практицизма может складываться история, то есть общая жизнь людей, существующая как сложное движение и проявляющаяся как некое сверхэмпирическое бытие? Закоренелые эмпирики протестуют против самой возможности существования подобного бытия. Но если принять их точку зрения, то надо распрощаться с какими-либо надеждами на постижение истории.

Практическое и в то же время сверхэмпирическое, сверхчувственное бытие истории попытался обосновать К. Маркс. Его решение не было каким-то академическим ответом на известную философскую проблему, не было только способом усовершенствования философской теории в части объяснения общественной жизни людей. Маркс опирается на социалистический (коммунистический) идеал. Таковым является восстановление социальных прав трудящихся. Первоначально этот идеал был подкреплен разработанной Марксом теорией отчуждения труда. Эта теория представлена в произведении «Экономическо-философские рукописи». Постепенно Маркс убедился, что подобное восстановление должно быть направлено на все сферы общественной жизни: производственную, политическую и культурно-духовную. «Кто был ничем, тот станет всем», – Маркс поддерживает этот лозунг. Достижение нового для истории состояния рассматривалось марксизмом как основательное социальное действие, которое включало организацию больших масс людей на социальную революцию, а также теоретическое доказательство правомерности и реальной осуществимости глубинного социального поворота.

По Марксу, только люди являются авторами своей истории, и они же ее исполнители, вершители. История не навязана извне, она творится людьми как практическими существами. В такой истории действуют в сложном переплетении и объективные, и субъективные факторы. Но главное все-таки состоит в том, что воля и субъективизм людей имеют пределы. Для всей истории, понимаемой как общественная жизнь, есть необходимое условие, каковым является материально-производительный труд. Он обеспечивает необходимый для людей обмен веществ с природой. Материальное производство, складывающееся в рамках определенных форм общения людей, составляет единое общее основание всей общественной жизни. Соответственно, все историческое бытие людей проистекает из их производящей деятельности. Она включает в себя: производство материальных благ, производство общественных отношений, производство человека как носителя подобных отношений.

Итак, труд понимается Марксом не в качестве какой-то низшей, грязной деятельности. В его концепции труд берется как великий фактор всемирной истории. А носители труда становятся главными субъектами этой истории. Надо отметить, что труд все-таки принадлежит к сфере необходимости. Он удовлетворяет определенную нужду и потребности. И, тем не менее, именно труд способен порождать свободу. Речь у Маркса идет о том, что человеческая история может преодолеть рубеж несвободы и перейти в «царство свободы». Это означает, что принуждение к труду в любой форме (в том числе и в виде эксплуатации чужого труда) способно исчезнуть на базе роста производительности общественного труда. До сих пор необходимый труд был главным источником общественного богатства. Маркс полагает, что на новом рубеже всемирной истории мера необходимого труда будет сокращаться, и источником богатства станет свободное время, обеспечивающее саморазвитие и совершенствование человека. В этом Маркс усматривал движение человеческого общества в направлении свободы. И обеспечивает подобное движение рост производительности труда. Особой ступенью в достижении «царства свободы» является капитализм.

В итоге складывается концепция, согласно которой угнетение и эксплуатация – это первый результат социальной свободы (рождается свобода для меньшинства). Капитализм дает всем гражданам личную свободу и правовое равенство, но он не избавляет труд от экономического принуждения. И все-таки капитализм содействует делу свободы, наращивая производство, увеличивая мощь капитала. В погоне за увеличением прибыли (а это основной закон жизни капитала) капитализм увеличивает производительность общественного труда и тем способствует делу всемирно-исторической свободы. Правда, капитализм решает такую задачу бессознательно, стихийно, зачастую расточительно, через кризисы разного рода. В этом, по Марксу, проявляется глубинный исторический предел капитализма.

К. Маркс стремился исключить произвол из всемирной истории. За поверхностным слоем общественной жизни, где люди действуют, движимые личными страстями или расчетами, он искал некие фундаментальные, объективные факторы. По его мнению, действия людей в истории всегда определяются обстоятельствами и объективными условиями. К ним Маркс причисляет устойчивые общественные отношения и существование конкретно-исторической социальной системы (по Марксу, это «общественно-экономические формации»). Действия людей приобретают объективно выраженную направленность, вытекающую из их общественного положения, из их социальных интересов. Это не индивидуальные интересы, а своеобразная системная функция, то, что большие группы людей вынуждены делать в силу своего социального положения. Здесь возникает историческая необходимость, которая проявляется во взаимодействии и борьбе различных общественных сил. Особое внимание Маркс уделял организации и побуждению к действию классовых сил, прежде всего – пролетариата, в котором он усматривал всемирно-историческую силу.

Любопытные метаморфозы претерпевает в концепции Маркса сознание. Оно становится социальным феноменом. Рождается общественное сознание, которое, в конечном счете, отражает наличие и расстановку классовых сил в обществе. Социальные системы, сменяя друг друга, проходят свой объективный путь в истории. Такие системы обезличены, хотя человеческие индивиды (личности) включены в эти системы. Действуют такие системы подобно стихийной силе. Находясь в системе, люди или не могут предвидеть, или не в силах предотвратить последствия своего личного выбора, личных действий. Любой человек не в силах навязать системе какие-то собственные интересы.

Индивидуальное сознание отдельного человека оказывает исчезающе малое влияние на историю. Действительное воздействие на нее идет через общественное сознание, которое, в конечном счете, оказывается классовым. Если представители класса осознают действительный классовый интерес, то они становятся реальными деятелями истории. В этом контексте находит свое место пролетарское сознание. Оно способно уловить всемирный закон истории, обусловливающий закат капитализма. В пролетарском сознании отражается историческая миссия и историческая мощь пролетариата. Теория Маркса должна была вооружить пролетариат таким сознанием.

Практически осуществляемая история в новейшее время тесно связана с политикой. По Марксу, политика – это своеобразная надстройка над экономической реальностью. Вместе с тем ее укорененность в обществе опосредована государством. Политика – функция государства. Но в этом качестве выступает политика господствующих классов, с ее помощью последние реализуют свой классовый интерес, обеспечивая существование социальной системы господства и подчинения. Среди господствующих классов может вестись внутриполитическая борьба – за лидерство в политике. Однако социальная система включает еще одну часть общества – подчиненную, угнетенную. Она стоит вне государственной политики. Ее роль зачастую разрушительна, а ее политика в отношении решения всемирно-исторических задач может быть легковесной и случайной. Прослеживая зигзаги развития пролетарской политики, Маркс убедился, что и она может иметь подобный характер (примером может служить борьба рабочих, получившая название «бунт против машин»). И все-таки дело меняется. Пролетарская политика приобрела реальную историческую силу благодаря двум обстоятельствам. Первое оказалось связанным с массовой пролетаризацией населения, к которому вела беспощадная капиталистическая эксплуатация. Массовая сила пролетариата приобрела мощь вулкана и оказалась нацеленной на революцию. Второе обстоятельство оказалось связано с внесением организованного начала в рабочее, пролетарское движение. В роли организаторов выступили рабочие партии, которые побуждали пролетариат к решению главной исторической задачи – вырвать политическую власть у буржуазии.

Возникает, однако, вопрос: какое положительное содержание несла политика второго рода, т.е. пролетарская политика? У Маркса имелся только общий ответ: переход к новой социальной системе, способной развиваться без частной собственности и без государства. Политический переход к такому состоянию осуществляется через диктатуру пролетариата, которая, в силу массовости пролетариата, перестает быть собственно диктатурой, тиранией над народом. В этом пункте своей концепции Маркс проявил политическую недальновидность и неосмотрительность. Впоследствии историческая практика показала, как реально проявляет себя диктатура, даже если она носит название пролетарской. Она оказалась способной подавлять людей в угоду великой и благой исторической цели.

В капиталистической общественной системе, по Марксу, завязался новый узел всемирной истории – со своими уникальными и одновременно общечеловеческими противоречиями. Главное среди них определялось как противоречие между трудом и капиталом. Его преодоление и снятие, предполагал Маркс, должно было осуществиться в результате так называемой социальной революции. В своей концепции он принципиально называл революции «локомотивами истории».

Преодоление пороков и противоречий современного Марксу капитализма действительно было актуальной задачей. Жестокая поляризация общества достигла уже в XIX веке высокого напряжения. Но попытки выйти из капитализма посредством «созревшей» революции, как думал Маркс (и многие его последователи), не привели к появлению того типа общества, которое обозначило бы переход в «царство свободы». Реально свершившиеся революционные выступления (революции в Европе XIX века, включая Парижскую коммуну, революции в России и в Азии) несли с собой сильную струю волюнтаризма, прожектерства, произвола и насилия. Обещанного счастья они не принесли. Напротив, десятки и сотни миллионов людей испытали невиданные по масштабам лишения и великие трагедии. К этому добавились иные массовые несчастья человечества. Оно перемалывалось в мировых войнах XX века. Муки людей дополнились десятками локальных войн и межнациональных конфликтов. Длительное время поддерживалась и совершенствовалась колониальная система угнетения. Мировая история стала глобальной и несет в себе черты трагизма.

К. Маркс предвидел другую историю, и его предвидение не сбылось. Прогресс, о котором он говорил, не оправдал себя. Реальная история продемонстрировала свой многовекторный характер. В ней, и это стоит подчеркнуть, активно действовали не только разрушительные, революционные силы, но также «консервативные силы», которые преуспели в области модернизации своей политики. В частности, они осуществили, хотя и под сильным давлением «снизу», поворот целей государства к социальной политике. По такому пути пошли США, Канада, многие страны европейского континента. Оказалось, что фантазия Маркса об отмирании государства в результате социальной революции лишена почвы. В реальной истории шел процесс социализации государства, имели место расширение его функций в направлении контроля над законностью экономической и социальной деятельности и поддержка социальных программ.

Выявилось к тому же, что политика может первенствовать над экономикой, поворачивая последнюю к социальным целям. Но для этого нужны мощные демократические реформы, к которым толкают демократические движения, в том числе организованных сил трудящихся. Важная цель подобных реформ – противодействие любим формам бесконтрольной власти. Развитие многих стран пошло по пути, который позволил смягчить противоречия между трудом и капиталом. Одновременно были использованы социальные механизмы, позволившие овладеть силами научно-технического прогресса. Совершенствовались также организация и управление экономикой и социальными процессами, во многие области нового общества внедрялись социальная инженерия и современные технологии. История, по крайней мере, в одной из своих ветвей приобрела инженерный и технологический облик. Кроме того, были освоены демократические политические институты, допущены к жизни элементы духовной свободы. В итоге не появилось какое-либо идеальное общество. Человечество движется в истории неравномерно. Наряду с развитыми странами существуют страны отсталые. Но, кроме того, теперь уже в глобальном масштабе возникли новые вызовы для человеческой истории (экологические проблемы, техногенные катастрофы, международный терроризм и др.). Современное человечество вновь стоит перед выбором путей своего развития, в том числе тех, которые могли бы обеспечить само право людей на всемирную историю.

Концепция Маркса реализовала монистическую парадигму в постижении истории. Рассматривая историю как развитие общественной жизни людей, эта концепция рассматривала в качестве основы истории преобразования в недрах общественно-экономической формации. Главным и всеобщим субъектом истории объявлялось экономическое общество. В конечном счете, экономические интересы и экономический человек стали в этой концепции сердцем и двигателем истории. Тем самым история превратилась в одномерный процесс. Однако реальная мировая история не охватывается экономическими бурями и брожениями. По крайней мере, в ней есть значительная группа явлений, весьма далеких от экономических способов организации общественной жизни. К ним можно отнести религию, эстетическую деятельность, альтруизм и солидарность в поведении людей, миротворчество, заботу о детях и т.п.

Проблема прогресса и «конец истории». Теория прогресса сложилась в новоевропейское время и во многих своих версиях должна была подтвердить право капитализма на существование и развитие. Более широкую трактовку прогресса дали Гегель и Маркс. У первого прогресс реализовался через осознание свободы. По Марксу, прогресс представляет собой восхождение в области эффективной организации общественного труда. Несмотря на различные оговорки о сложности истории, о различных формах прогресса, Маркс признавал единую нить и однонаправленную логику исторического прогресса.

Резко и решительно парадигма однолинейного прогресса в истерии была преодолена в концепции О. Шпенглера (его книга «Закат Европы» опубликована в 1918-1920 гг.). Согласно Шпенглеру, история шествует через культуры, уникальные общественные организмы. Каждая культура возникает в определенном месте и в свое время, имеет свою душу (программу развития). Культуры автономны, не взаимодействуют друг с другом. История многовариантна. Всего Шпенглер выделил восемь культур, в том числе запад-по-европейскую, русско-сибирскую. Каждая культура проходит примерно тысячелетний цикл жизни. Умирают культуры через упадок в религии, в художественном творчестве. В этот период идет процесс перерождения культуры в цивилизацию. В Европе такой момент пришелся на XX век. Здесь появляется «массовый человек», распространяется политика завоеваний, возникает переизбыток техники, проявляется гиперурбанизм. Переход в стадию цивилизации, считал Шпенглер, является симптомом апокалипсиса западной культуры.

Аналогичную концепцию разрабатывал английский историк А. Тойнби в своем 12-томном труде «Исследование истории». Он выделил как основу истории серию цивилизаций. Каждая цивилизация – это социокультурная общность, объединенная духовными ценностями и социально-политическими институтами. Устойчивое ядро цивилизации составляет культура, в том числе тип мышления в строй чувств, представленных в религии. Цивилизация дает «ответ» на внешние вызовы. Когда нужный ответ не находится, возникают аномалии, внутренний надлом в цивилизации. Поиск адекватного ответа – это социальная функция творческого меньшинства, которое первоначально обладает заслугами, моральным авторитетом. Но затем состав элиты ухудшается, и она начинает опираться не на авторитет, а на силу оружия. Тогда у всех прочих людей рождается сознание несправедливости социального строя, начинается «раскол в духе». Оценивая состояние цивилизации западного христианства, Тойнби говорил о наличии в ней симптомов кризиса. Но он надеялся избежать печального конца посредством единения в духе на основе объединения существующих религий. Здесь имелся намек на то, что результатом истории может стать мировая цивилизация.

Многомерность истории в сочетании с тенденцией к ее единству получила своеобразное истолкование в концепции «осевого времени», разработанной немецким мыслителем К. Ясперсом. История, по его мнению, начинается с единой для всех людей стадии, на которой отсутствует историческое самосознание. Затем возникает стадия древних культур (Египет, Вавилон) и начинается разобщение человеческих сообществ. Однако в первом тысячелетии до новой эры возникает так называемая осевая эпоха. Почти одновременно в Китае, Индии, Персии, Палестине, Древней Греции рождается движение к формированию современного типа человека. Возникают мировые религии, философия, наука. Особо К. Ясперс отмечает возникновение «философской веры» с ее прорывом к трансцендентному (запредельному) миру Абсолюта, вечности. С этого исторического момента человек постоянно стремится соприкоснуться с вечностью. И вместе с тем стремится к единству разрозненных исторических событий. Наконец, в век современной науки и техники интегративная тенденция усиливается. Но мировая история остается открытой, незавершенной.

С конца XX столетия внимание философов и историков привлекает феномен, обозначаемый как «конец истории». Этому в немалой степени способствовала книга Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории и последний человек». Названный феномен исследуется в постановочном плане в свете вопросов: чем для человека и человечества является история? Что она, в конце концов, может дать человеку? Подтверждает ли она уникальность жизни человека? Способна ли она научить действовать сегодня и в будущем? Осуществляются ли в ней, в ее целостности ожидания и надежды человека?

Если история – это замкнутый круг уникальной культуры, тогда представителей каждой такой культуры вместе с ее исчезновением ждет бесповоротный провал в небытие. Если в истории реализуется направленный прогресс, тогда в ней может быть далекий смысл и высшая цель. Однако в этом случае любое «настоящее» становится только подготовкой «будущего». А прошлые поколения выступают лишь в роли «строительного материала» для будущей жизни. История при этом дробится на неравноценные блоки. Будущему приписывается перевес, оно, якобы, способно исправить любые «ошибки» прошлого. Реально же может получиться так, что будущее окажется упадком и деградацией. Поэтому надо отказаться от представления о будущей истории как универсальном настройщике, способном выправить поломки общества, случившиеся в прошлом.

Будущее состояние общественной истории может быть приемлемым лишь в том случае, если не прервется движение к очеловечиванию человека в истории. Что касается достижения каких-либо конкретных эмпирических параметров общественной жизни, то они не могут быть определимыми. Все дело в том, что история – это особое бытие, историчность, бытие во времени, «временение». История как временение есть свершение бытия. В данном случае история не повторяет прошлое, а является тем, что возникает здесь и сейчас, что демонстрирует само время, само рождающееся событие. Фундаментальная характеристика историчности – совершать разрывы, допускать то, чего раньше не было, порождать существование в новых обстоятельствах. История, писал испанский философ Ортега-и-Гассет, – это драма, конец которой неизвестен. Людей в такой ситуации способна поддерживать высота нравственного, эстетического и философского чувства, их система ценностей, подвигающая к слиянию с бурной и противоречивой гармонией вечного бытия, вечного мира.

Тема 8

ЧЕЛОВЕК И ЛИЧНОСТЬ

Проблема человека в философии. Кто такой человек? Что такое человек? Какова его судьба и предназначение? Эти и подобные им вопросы являются вечными для всей культуры. Они составляют также важнейшую тему философии. Поставленные в общей форме, такие вопросы входят в проблематику философско-мировоззренческого знания.

С постижением человека связаны глубокие тайны и, вместе с тем, великие открытия и откровения. Природа, сущность, происхождение, цели человеческого бытия остаются до конца не выясненными. Это в повседневной жизни нам многое ясно, многое очевидно. Конкретный человек родился здесь и проживает там-то. Можно описать его поведение в определенных ситуациях, можно засвидетельствовать его болезнь или смерть. Но не все, касающееся человека, дано нам явно и сегодня, в данный конкретный момент. Философские вопросы о человеке ставят нас над конкретными обстоятельствами, требуют углубления в суть явлений, предполагают движение мысли во временных рамках человеческой истории, заставляют искать способы формирования человека, изменения его сущности и его субъективных представлений о себе и о других людях.

Философия давно рассматривает человека в проблемном ракурсе. Она вопрошает: является ли человек творением Бога? Или он всего лишь животное особого высокоорганизованного вида, вершина биологической эволюции на Земле? Как человек превращается в общественное существо, как становится представителем социального сообщества? И каким способом он превращается в существо, причастное к надиндивидуальному духовному миру, в существо моральное, религиозное и т.д.? Есть философские, научные, религиозные традиции, которые подсказывают тот или иной ответ на сформулированные вопросы.

Современная философия рассматривает человека в соотношении с особым миром, созданным и создаваемым благодаря реализации его сущностных сил. Этот мир – культура, историческое и социальное творчество, постоянно обогащающиеся формы общежития, коммуникаций. Человек, вступая в мир культуры, стремится реализовать свое осмысленное и достойное существование. Но – человек противоречив. Созданный им мир имеет не только положительное, но и отрицательное измерение. В этом мире есть катастрофы и войны, страдания и насилие, жестокость к ближнему, истребление жизни и поругание святынь. Давно известно, что человек и его мир вбирают в себя добро и зло, красоту и безобразие, возвышенное и низменное. Противоположности раздирают ткань человеческого бытия. Они каким-то непостижимым способом пронизывают всю человеческую жизнь.

Там, где есть человек, видны муки становления человека и человечества, незавершенность его культурной программы, драматизм и даже трагизм человеческого бытия, которое остается расколотым во многих пластах: люди разделены по половозрастным признакам, по имущественному положению, по властным полномочиям, по вероисповеданиям и приверженности к разным системам ценностей.

Как создать условия для гармонизации человеческого бытия? Этот вопрос философия ставила перед собой во все периоды своей истории. В ней разрабатывались подходы к воспитанию человека, к возвышению его повседневной жизни до уровня тех или иных идеалов, формировались средства утешения, несмотря на горестные подчас выводы о настоящем бытии человека.

Представления о человеке в духовном опыте самих людей периодически изменялись. На самых ранних ступенях развития человек не отделял себя от природы. Это обстоятельство обнаруживается в антропоморфизме, т.е. в бессознательном отождествлении природных и космических сил с человеческими силами и качествами. Во всем люди видели живых существ, подобных в каких-то отношениях человеку. Такие представления закреплены в древнейшей мифологии.

В античной философии оформилась концепция человека разумного и обладающего душой (Анаксагор, Платон). Аристотель пошёл еще дальше, объединяя человека с социумом, рассматривая его как «политическое животное».

Новое осмысление человека содержит средневековая христианская философия, многое почерпнувшая в христианской теологии. Здесь человек рассматривается в качестве центра и высшей цели мироздания, как образ и подобие Бога-творца. Христианство дало толчок для персоналистской трактовки человека, согласно которой человек характеризуется как сунерценность. Концептуальное истолкование человеческого бытия ведется здесь на основе понятий любовь, грех, совесть, святость, спасение, милосердие и др.

В эпоху Возрождения постижение человека идет в русле гуманизма. Философы-гуманисты выделяли своеобразие, самобытность, индивидуальность каждого человека. С этих позиций трактовалась ценность человека.

Философия Нового времени осуществила поворот к осмыслению человеческой свободы, поставила вопрос о социальной природе человека, о сознательном и бессознательном аспектах его жизни. В трудах Б. Паскаля высказывалась идея трагизма, негарантированности человеческого существования в мире. Немецкие философы-классики вели речь о практическом предназначении человека.

Оригинальный подход к постижению человека разработал К. Маркс. Он исследовал историческую природу человека, связал сущность человека с общественными условиями и формами его деятельности. Маркс рассматривал человека как существо коллективное. Одновременно он подчеркивал, что формы коллективности исторически меняются, и в определенные эпохи возникает мнимая коллективность, обремененная отчуждением (экономическим, политическим и духовным). В условиях отчуждения человек, по Марксу, лишается важных условий для развития в качестве творческого и свободного существа.